"Собака Кантерсельфа" - читать интересную книгу автора (Динаев Дино)

11.

Сафа попал к Корявому на следующее утро после убийства Жеки расстроенный и злой.

Гаишники наводнили "зубы" словно пираньи, расстроив весь нормальный график.

Корявый работал в шиномонтажке рядом с плотиной. Сафа зря сомневался, что Корявый не сможет достать все компоненты быстро, тот сработал оперативно – за одну ночь.

Сафа предупредил его, чтобы держал язык за зубами, в ответ тот красноречиво посмотрел на него, во взгляде неожиданно обозначилось сожаление. Сафа кинул объемистый баул в багажник и поехал к Максу, недоумевая над странным поведением Корявого. Тот никогда не подводил, мог достать и наркоты и оружия, Сафа делал с ним хорошие деньги, но никогда он не смотрел на него так…соболезнующе. Сафа сплюнул. Учитывая характер заказа, Корявый мог догадаться, что он задумал, но это совсем не повод смотреть на него как на покойника. Этот город определенно переставал ему нравиться.

Вечером того дня, когда они ходили встречать пароход, Макс позвонил ему и сказал, что есть новая идея. Откровенно говоря, Сафа и не надеялся, что у того так быстро просохнут штаны. Макс шкандыбал по улице и оглядывался как заправский психопат. Он все больше напоминал Сафе Коляна в своей худшей фазе, и он думал, не срулить ли ему от этого парня, который, судя по всему, собрался сдаваться. Не угадал. Макс словно в омут бросился, предложив бежать. Сафа усмехнулся и стал издеваться над хромым.

– Как ты это здорово придумал! Ей богу! А я все думал, что бы такое изобрести, но до мысли о побеге ни за что бы ни додумался. Не того я полета, фантазии не хватает. Как гениально. Взять и сбежать.

После он обрушился на Макса с площадной бранью, самым легким было обвинение, что он сын свиньи и монаха. Город взят в кольцо блокпостами, спецмон давит нарушителей скоростными спилерами без предупреждения, а этот бежать собрался.

Макс весь покрылся пятнами, потел и смущался, полное ощущение, что его до этого не крыли по матери, потом полез в карман, достал распечатки с компьютера, уронил их, долго поднимал. Это был очередной план. Как человек плохо и мало читающий Сафа испытывал к бумажкам суеверное доверие.

Это оказалась старая планировка, на которой бдительный Макс обнаружил старую дорогу, неучтенную на новых картах.

– Строили лыжную трассу, потом забросили, о ней никто не знает, – пояснил он. – С вероятностью сто процентов постов на ней нет.

В душе Сафы все запело. Он и сам собирался дать деру, правда, фантазия его не шла дальше проскакивания блокпоста в Желтовке на полной скорости, а там как повезет. Теперь же получив исходный толчок, ум Сафы плодотворно заработал в нужном направлении. Он сразу забыл, как секунду назад поливал грязью Макса за те же идеи и стал плодотворно их перерабатывать. В первую очередь нужны две пары очков ночного видения, чтобы передвигаться без света и материал "хамелеон" для себя и машины, не пропускающий тепло и не позволяющий засечь их тепловыми сканерами. У него имелись сильные сомнения, что Корявый в сжатые сроки сумеет достать "хамелеон", но тот его сомнения сразу развеял, сказав, что все будет тип-топ.

Корявый не стал портить Сафе настроение, сообщая, что он далеко не первый делает подобный заказ, другие тоже приходили с таинственными рожами и светящимися надеждой глазами, а потом лохов уже находили забитыми насмерть, раздавленными броневиками, неопознанными и тихими, как и все покойники.

Сафа сидел на диване в комнате Макса и веселился от души- хромой собирался. Надо взять самое необходимое, говорил он. Взял Вениаминова, долго заворачивал в шуршащие газеты. Тапочки взял. Не люблю, когда ноги потеют. Там, куда мы приедем, я же не буду все время ходить в ботинках. Зубную щетку взял – вещь поистине необходимую на недостроенной просеке. Интернетовскую карточку. Тут еще восемь рублей осталось. Листок снял со стены с распорядком дня, не дай бог что- нибудь перепутает. С сосредоточенным видом отматывал туалетную бумагу. Моя любимая. Все взятое тщательно заворачилось в оберточную бумагу, заклеивалось скотчем, поверху писалось, то там внутри. Сафа аж закатился. Опасливо заглянувший Женька на всякий случай сказал, чтобы он не трогал Максимку. На прощанье Макс обнял малыша и сказал, чтобы он передал маме, что сегодня он ночевать не придет. А завтра, простодушно спросил Женька. Макс смутился, отчего стало понятно, что он врать не умеет и в случае форс мажорных обстоятельств (проще, шухера) на него в этом аспекте можно не рассчитывать.

На улице Макс недопустимо долго задержался у подъезда. Неизвестно когда увижу вновь, признался он. Разве что, когда Женьке стукнет восемнадцать, придется за ним вернуться. Ты герой, ухмыльнулся Сафа. У него были на героя свои планы, на которых он внимание пока не акцентировал. Не дай бог, конечно, но если их застукают и бросятся в погоню, тогда поневоле придется бросить машину и ринуться в чащу. И самое главное, сразу разделиться. Почему? Потому что в первую очередь кинутся за хромым, его легче догнать. И у Сафы появится шанс. Но это конечно крайний случай, говорил он себе и себе же не верил. Ведь лучше себя кто его знает. Ведь ставил на это, ведь был почти уверен, что до этого дойдет.

До темноты пережидали у Сафы дома. Макс сидел как на иголках и ничего не видел вокруг. В пику ему Сафа вел себя расслаблено, как будто не впервой ему делать то, что пытались сделать многие умники, царствие им небесное. Он даже задремал, потом вскинулся, вокруг темно. Не проспали, успокоил Макс. Я слежу за часами. Он действительно держал их в руке и неотрывно гипнотизировал стрелку. Унылый гномик, пытающийся обмануть время. Сафа энергично умылся, потом стал выгонять Макса на улицу. Ты ничего не возьмешь, удивился тот, а как же необходимые вещи. Я сам себе необходимая вещь, торопливо говорил Сафа. Его трясло от возбуждения, наконец, он решился, наконец, он делал что-то стоящее. Его не будут бить линейкой по члену и не превратят в загнанную тварь, как Коляна. От дома он отъезжал, не задерживаясь, и даже не оглянувшись. Его никто не ждал, и ему не за кем было возвращаться. Этот дом всегда был проклятым. Отсюда вынесли на кладбище его отца и мать и собирались навсегда забрать и их сына. Его научили ненавидеть этот дом и город, в котором его построили.

Они проехали по Маршальской, и пару раз им махнули пассажиры. Подзаработать что ли напоследок, усмехнулся Сафа. Ночь была ненастоящей. Казалось, что они спят.

Сейчас их разбудят, они проснутся в своих кроватках, и скажут: Какой чудный сон нам приснился. Как будто мы хотели убежать. Зачем интересно? Ведь здесь так хорошо и тепло. Здесь наши дома и наши знакомые. Здесь всегда жили наши семьи.

Смешной сон.

Они объехали с тылу профилакторий "Приморье" и стали экипироваться. Со стороны бывшего троллейбусного депо доносился запах жареного мяса. В профилактории играла музыка. Заезжие сумиты развлекались. Они достали из багажника "хамелеоны", скатанные в рулоны. Первым делом укутали машину, особенно тщательно моторный отсек, нагревающийся в первую очередь. Потом достали комбинезоны. Долго их подворачивали, застегивали на многочисленные застежки. Сложнее пришлось Максу, у него одна нога короче. Когда покончили с этим, примерили очки. Сафа присвистнул.

Зеленая мерцающая фигура Макса висела в воздухе, машины не было видно совсем.

Фигура медленно блекла, "хамелеон", остывая, приобретал температуру окружающей среды. Для пробы Сафа снял на мгновение очки. Было темно, хоть глаз выколи.

Внезапно раздались шаги. Сафа вновь накинул очки и успел увидеть как некий тип, светящийся как зеленый светофор, спотыкаясь, приблизился к ним. Сафа думал, пьяный, но потом понял, что тот ни шиша не видит, когда парень стал отливать практически на Макса. Сам он к тому времени исчез как человек невидимка, и только изумрудные капли повисали в воздухе в неподвижности, очерчивая унылую фигуру хромого. Когда парень, чертыхаясь, ушел, Сафа велел Максу стереть демаскировку.

Они доехали до лыжной базы и свернули в лес. Это была еще не сама просека, но по проложенной лыжной трассе можно было на нее попасть. "Хамелеон" мало того, что делал машину невидимой, но и здорово приглушал шум двигателя. Они двигались словно призраки. Вокруг возвышался светящийся лес, отчетливо было видно каждую кочку. Бывшая лыжня шла по холмам, они то поднимались на вершину, то ныряли вниз.

Спецмоновцев здесь быть было не должно, но за каждым перевалом они безотчетно искали взглядом застывший спилер.

Сафа опасался, что они достигнут охраняемого периметра раньше, чем заброшенной просеки, но им повезло. В одной из неприметных низин, сверяющийся по карте и спидометру, Макс безошибочно сказал – здесь. Сафа остановился, заглушив двигатель, и прошел в чащу. Уже через десяток шагов он вышел на прорубленную в сосняке дорогу, заросшую травой по колени. Это радовало. Значит, по ней никто давно не ездил, и давно, стало быть, никого на ней не ловили. Сафа вернулся за машиной, заехал на просеку и снова вернулся, чтобы замаскировать следы заезда.

Выравнивая помятые кусты, он поежился. У него возникло острое чувство, что на него смотрят. А ведь он невидим! Он скрылся в кустах и огляделся. И был почти уверен, что за секунду до того, как он посмотрел, на седловине кто-то был. Он долго и тщательно вгляделся и прислушивался, но ничего не разглядел. Лишь показалось, что воздух на вершине немного завихряется. Но это могло быль испаряемое тепло земли. Что там, спросил Макс. Показалось, процедил он.

Дорога была хоть и не пользуемая, но довольно ровная. Лишь кое-где машина подскакивала на вылезших корнях. Уже через пять минут Макс тронул его за руку.

Периметр. Уже? Сафа опять остановился и загасил движок. Дорога метров через сто делала поворот на девяносто градусов. Что за поворотом, один бог знает.

Разогретый мотор начинал мерцать, "хамелеон" не справлялся. Надо остыть, решил Сафа. Велев Максу не отходить от машины, пошел на разведку.

Дойдя до поворота, он испытал сильнейший шок и отпрянул назад со всей возможной прытью. Первой мыслью было все бросить и бежать напролом через чащу, предоставив "Афалину" и Макса их судьбе. В этом месте им надо было поворачивать направо, а слева за поворотом буквально в пяти шагах стоял спецмоновский спилер. Сафа застыл на месте, унимая сорванное дыхание и прислушиваясь, не взревет ли в ночи спилеровский тысяче сильный мотор. Капот "Афалины" остывал чересчур медленно, и его все еще было видно. Именно в эту секунду Сафа понял всю авантюрность их попытки. Он постоял в неподвижности еще немного, а так как ничего не происходило, понемногу успокоился.

Окончательно взяв себя в руки, Сафа прополз под кустами и стал наблюдать за спилером. Если это и был приснопамятный блок – пост, которым пугают малышю, то довольно странный. Никто не переговаривался, не ходил часовой с ружьем. Через десять минут наблюдения у него сложилось твердое убеждение, что в спилере никого нет. Пьянея от собственной храбрости, он вышел из кустов и помахал руками.

Спилер продолжал безмолвствовать, и дуло на башне отсутствовало. Скорее всего, списанный спилер притащили на тягаче и бросили на видном месте, чтобы пугать беглецов. Да и то, если бы Сафа увидел его во время движения, не разглядев как следует, сразу бы потерял охоту бежать и как миленький вернулся восвояси.

Подтянувшись за поручень, он влез на броню и заглянул внутрь в отсутствующие люки. Внезапно у него вновь появилось неприятное чувство, что за ним наблюдают.

Оглянувшись, он увидел качнувшиеся кусты, и, не мешкая, скользнул внутрь и затаился. Заметили или нет? Ответом был удар по броне, от которого сердце едва не выпрыгнуло через горло. Кто-то неслышными мягкими шагами прошелся по броне, неминуемо приближаясь к открытой башне. Сафа подавил в себе желание отползти из-под люка, ведь в таком случае его неминуемо бы услышали, и сжался в клубок, укрывшись "хамелеоном" с головой. Неприятное чувство чужого взгляда резануло по нервам. Потом ощущение исчезло. "Хамелеон" не подвел. Шаги прошелестели дальше к носу. Сафа поднял голову и посмотрел в дыру, оставленную на месте демонтированного пулемета. Нос спилера был пуст! Такого быть не могло, ведь он все еще слышал шаги незнакомца. По наитию Сафа приподнял очки и посмотрел невооруженным взглядом. На носу спилера, освещенный лунным светом, стоял голый мужчина с рельефно выделяющейся мускулатурой. Был он лыс, в паху волосы также отсутствовали. Сафа надел очки, и его как током ударило. Человек исчез. Хоть это было необъяснимо, но он каким-то образом не излучал тепла и имел температуру, равную температуре окружающей среды. Сафу неожиданно словно тонкой иголкой кольнули в глубине уха. Мужчина дернулся. Сигнал, понял Сафа. Голый, резко толкнувшись, сиганул в темноту. Треснула одинокая ветка и опять наступила тишина.

Сафа выждал минут пять, потом осторожно выбрался из спилера, едва не ставшего ловушкой. Чего так долго, спросил Макс. Но Сафа решил ничего ему не рассказывать.

Единственная мысль мучила его, кто этот незнакомец, и способен ли, как и он "снять" очки.

До поворота Сафа доехал на малой скорости, но после поворота резко прибавил.

Застывший спилер быстро удалялся, и все случившееся казалось страшным сном.

Внезапно машина содрогнулась от сильного удара, потом подпрыгнула, словно переехала через крупную кочку. Не глуша мотора, Сафа остановился, и, открыв дверцу, посмотрел назад. Дорога была ровная, и препятствия не обнаружилось.

Тогда он опять приподнял очки и внутренне содрогнулся. На дороге лежал человек.

Машина переехала его пополам и, судя по всему, у него был сломан позвоночник. Ни за что на свете Сафа не заставил бы себя подойти к нему. Теперь ходу, сказал он себе. Только вперед, у нас нет другого пути. Что там, спросил Макс. Ничего, конечно же, ничего.

Сафа надавил на газ, чувствуя, как иссякает отпущенное им время, теперь он был уверен, что перееханный им голый не один. А так как периметр находится в зоне ответственности спецмона, то можно было предположить связь: периметр -спецмон – голые. Вопрос времени, пока найдут труп, и покатится по периметру план- перехват.

Выйдут на трассу, сбивая молодые сосны, бронированные скоростные спилеры, понесутся как гончие на дичь.

Колесо машины с ходу ухнуло в яму, она пошла юзом, и лишь мастерство Сафы не дало им перевернуться. На этот раз это оказалась лисья нора, в которую их угораздило угодить. Тащи сучья потолще, сказал Сафа Максу. Он пробовал глубину норки палкой, когда его всего передернуло от знакомого чувства. На него опять смотрели. Хотелось немедленно все бросить и скрыться от этого мерзкого ощупывающего взгляда.

Сафа оглянулся и едва не закричал, полностью себя выдав. У обочины возвышались пять или шесть зловещих фигур, и ничего не подозревающий Макс шел прямо на них.

Часовые периметра, мелькнула мысль на задворках сознания. Макс наклонился, и едва хрустнула обламываемая им ветка, как часовые мгновенно среагировали, начав движение и медленно беря мальчишку в круг. "Он ведь не убежит, он хромой!" – подумалось вдруг Сафе. Под днище машины был примотан топор на длинной ручке, единственно настоящее его оружие, и он его вытащил. Рукоять была длинной, не менее метра, лезвие зловеще сверкнуло отраженным лунным светом.

Сафа шел все быстрее, но, старательно выбирая места, куда ступить, он уже понял, что голые реагируют лишь на звук, а так они слепы. Существа обступили Макса со всех сторон, и когда тот поднялся с поленницей в руках, один из них протянул руку. Он и стал первым объектом для нападения. Сафа сверху вниз довольно неловко ударил его по руке.

Второй раз за короткий промежуток времени он испытал потрясение. Рука отлетела от тела как отломанная сухая ветка, а крови не показалось ни капли.

Но боль голый почувствовал. Он открыл пасть, и перепонка в ушах Сафы затрепетала словно бабочка. Орет, подумал он.

Остальные четверо переглянулись. Один поднял руку, другие замерли, прислушиваясь.

Похоже, он оставался на текущий момент главным.

Сафа не смог себя заставить ударить его в голову и с размаху дал ему по ноге.

Все повторилось как в кошмарном сне. Нога отлетела и упала с деревянным стуком.

Голый запрыгал на уцелевшей ноге, потерял равновесие и свалился, выбыв из борьбы.

Остальные зашипели и отпрянули. Они стояли и колыхались из стороны в сторону как кобры. Чего это ты топором размахался, наивно спросил Макс. Существа дернулись на голос, как пираньи на кровь.

Времени на раскачку не оставалось, и Сафа кинулся на них, махая топорищем и полностью демаскируя себя. Ему удалось сбить одного с ног, но двое других вцепились в топорище. Некоторое время они тянули его в разные стороны, потом Сафа резко отпустил, и соперники повалились как кегли.

Он оглянулся, и волосы зашевелились у него на голове. В лунном свете по просеке в их сторону бежала целая свора голых. Они уже мало напоминали людей. Хаотично дергающиеся, лысые, издающие звериный рык.

Сафа схватил Макса за шкирку и потащил к машине. Хоть тот по-прежнему ничего не видел, но, услышав приближающийся топот, сам припустил со всех ног.

Их спасло то, что Макс так и не бросил собранных хворостин. Сафа закинул их под застрявшее колесо, сам прыгнул за руль. Макс уже был внутри. Сафа запускал стартер, но торопился, перекачал бензин, и мотор не заводился. Голые настигли их.

Сафа нажал блокировку. Плоские серые безглазые морды облепили стекла со всех сторон. Макс сорвал очки и только тут, наконец, увидел преследователей. Он даже завопить, как следует не смог, сразу потерял сознание от представшей перед ним картины преисподней.

Мотор будто испугавшись зрелища, завелся. Сафа вырулил задним ходом и, не имея возможности развернуться, в таком положении проехал пару километров. Голые бежали следом. Некоторые опустились на четвереньки и стали еще более похожи на животных, правда, своим видом оскорбляющих божьих тварей.

Сафа допятился до спилера, врубил сразу 3-ю скорость и рванул по старой дороге.

Он чувствовал, как утекают последние секунды. Ему казалось, что голые везде, они наводнили лес словно блохи. Корявый ствол вылетел поперек дороги, Сафа не сбавляя скорости, еле увернулся. Машина так прыгала по колдобинам, что очнулся Макс и стал орать, что они разобьются. Он не реагировал и скорости не сбавил.

Ему казалось, что и дышать он начал, только окончательно выбравшись из леса.

Когда он выехал к "приморью" голые в пылу погони выбежали следом, но тут же замерли, словно наткнувшись на стену. Они тыкались друг в дружку и постепенно исчезали обратно в лесу. Вскоре на опушке не осталось ни единой фигуры. Вот тебе и старая просека, сказал Сафа, вытирая пот.

Президент позвонил Филинову вечером, в час, когда активизировался треклятый блуждающий нерв, и дико разнылся больной зуб.

– Алексей Лазаревич, вы давно были в Алге? – просил Рубин, поздоровавшись.

Филинов признался, что давно.

– Занят по горло сушей, не до поездок на море сейчас, – намекнул он на непростую ситуацию с загорским губернатором Китовым, которого он по наводке президента очень вежливо пытался спихнуть в отставку. Ситуация была из разряда щекотливых:

Китов пережил уже трех президентов, и, судя по всему, столько наворотил в своей вотчине, что после отставки его ждала тюрьма и надолго. Прекрасно это сознавая, Китов в отставку не рвался.

Акцентировать на своей занятости Филинов не стал, президент этого терпеть не мог.

Был один такой любитель, его предшественник, обожал расписывать трудности, и как он преодолевает. Наверное, он их и преодолевает, только уже на Севере, послом в Норвегии. Нуднейшая страна, ледяной ветер в любое время года – что еще нужно бывшему любителю пляжей. Посему Филинов спросил:

– Что случилось?

– У меня сегодня был Темнохуд. Вы лично знакомы?

– Встречались несколько раз, – осторожно ответил Филинов, еще четко не определив, куда ветер дует.

– Он мне не понравился.

Рубин никогда не употреблял такие слова перед камерой, разыгрывая перед телеобъективами крутого парня. Нравятся девочки. Но сейчас от его слов Филинов непроизвольно поежился. Он представил Рубина, сидящим на громадном слоне, даже не слоне, мамонте под именем "государство". И вот Рубин как погонщик этого многотонного чудища указывает сверху на крохотного Темнохуда и говорит: "Он мне не нравится!" И мамонт с готовностью ставит на обреченного огроменную лапу. С хрустом.

– Он не производит впечатления человека, способного переломить ситуацию, – продолжал тем временем Рубин заупокойную, уж теперь Филинов как политик со стажем точно уловил, куда ветер дует, и кого он сдует насовсем. – Никаких конкретных предложений по повышению уровня жизни в Алге. Про порт ничего не смог толком сказать. Что у вас там происходит?

Филинов благоразумно промолчал, потому что это был не вопрос. Вопросы, настоящие вопросы Рубин задавал совершенно другим тоном, от которого министры в тысячедолларовых сорочках от Труссаче потели и воняли как трактористы.

– Мне так видится, что Темнохуд подзапустил положение дел и перестал держать нос по ветру. Реорганизация порта недопустимо затянулась. Мне нужен порт.

Рубин подчеркнул "мне", и Филинов непроизвольно подумал, не планирует ли президент после очередного срока уйти на пост капитана порта, чем черт не шутит.

Место хлебное. Филинов был в курсе, что уже несколько крупнейших корпораций, в том числе Оборонторг, владельцем которого государство числилось лишь номинально, и настоящим хозяином которого являлся Темнохуд, сделали ему предложение вступить в советы директоров. Не хочет ли Рубин загодя спихнуть с кресла потенциального конкурента его, Филинова руками?

– Посетите Алгу, Алексей Лазаревич, найдите время. Надо разобраться.

– Я вылечу сегодня, – пообещал Филинов, обещание больше напоминало рапорт военнослужащего, исполняющего приказ.

По существу так и было. Все, что сказал президент, это не мысли вслух или там советы, это приказ к исполнению, тот, кто думает иначе, дурак или непробиваемый дурак. Одно из двух. Рубин не признает оправданий. В глоссарии, которые подготовила его администрация для служебного пользования, такого слова нет. А пост заместителя посла в Норвегии есть.

– Я сейчас же свяжусь с Темнохудом, – добавил Филинов. – Будем разбираться.

– У Альфреда Леонардовича сердечный приступ, так что вы уж не беспокойте его.

Пока.

Забота о людях являлась фирменной чертой Рубина. Он осуществлял ее филигранно.

Никто никогда не обижался на него. Даже посол в Антарктиде, если таковой, конечно, будет назначен.

– Картонкин осмотрел больного и предложил полное обследование в Кремлевке, но знаете, что заявил это чудак? Что он не доверяет министру здравоохранения и что в Алге у него свой лечащий врач! Альфред Леонардович практически сбежал из клиники и тоже собирается домой.

– Отлично. Я могу лететь на его самолете.

– Мы бы вам этого не советовали, – осторожно заметил президент, и внутри у Филинова все сжалось, хотя глупо конечно, что Рубин предполагает сбить самолет не оправдавшего надежд олигарха, а тем паче, предупреждает его об этом.

С другой стороны, недавно во вверенном ему округе губернатор расшибся на машине, причем за неделю до совершенно случайной аварии у него была снята охрана, на авто поставлен мотор втрое мощнее предыдущего, а за руль сел списанный военный летчик. Ну и что из этого?

– Возьмите мой самолет, – посоветовал президент. – Это придаст вам необходимый вес, а то некоторые доморощенные миллиардеры стали недопустимо зарываться. Уже мое слово им не указ.

Указ точно будет, понял Филинов. И ему совершенно не хотелось знать какой именно.

Открылась дверь его московского кабинета (как и большинство представителей президента "на местах", он руководил из Москвы), впуская секретаршу Катю.

– Ладунова не могут найти. Вас может принять другой стоматолог, – сказала она, заглянув для приличия в папку.

– Что, значит, не могут найти! – позволил себе побрюзжать Филинов.

Однако в глубине души отпустило. Надо же, детство давно прошло, где оно далекое, пионерское еще, под его началом нехилая часть огромной страны, миллионы людей зависят от его воли, а врачей он боится по-прежнему. Он констатировал еще одну особенность, присущую только на приеме у зубных врачей. Если они заняты, то никто не ропщет.

Никто не спешит оказаться в зубоврачебном кресле, как может, оттягивает момент, готов ждать часами, лишь бы мучили других. Говорят, точно также женщины терпеть не могут гинекологическое кресло. Хотя, что там такого? Любопытства ради Филинов напросился на прием в клинику в Алге.

– Не понимаю, зачем это вам? – недоумевал главврач Рахитов.

– Я хочу знать все о своем округе, – настоял Филинов.

– Но, знаете ли, область совершенно неожиданная.

– Это для вас она неожиданная. Поэтому вы главврач, а я полномочный представитель президента в Южноморском округе. Или вам есть, что скрывать в вашей клинике?

Недобросовестные врачи и все такие? Может, направить к вам бригаду экономических полицейских проверить годовую смету?

– Да что вы? Да ради бога! Надо значит надо! – чистосердечно поприветствовал начинание начальства Рахитов, впрочем, Филинову доводилось встречать людей, занимающих видные посты и врущих гораздо более правдоподобно.

Проходили осмотр молоденькие студентки из медучилища. Совершенно случайно в день внеплановой проверки полномочного представителя на приеме оказалась лишь молодежь, ни одной старухи. Девки были ядреные и загорелые, выросшие на море.

Они хихикали и подтрунивали друг над другом, искоса хитро посматривая на Филинова в белом халате. Словно говоря, смотри, что есть у меня. Откровенно говоря, о женщинах он думал лучше. У него жена и взрослая дочь, и его всего перекоробило, когда он представил, что они также расставив ножки, лукаво посматривают на чужих мужиков.

– И много среди гинекологов мужчин? – поинтересовался Филинов.

– Больше, чем принято считать. Больше половины, – серьезно заметил Рахитов. – Патология конечно, но у нас врачей это принято не замечать. Обычно мужчины хорошие специалисты, а то, что им нравится созерцать голых пациенток их личное дело. Кончено, с сексуальными домогательствами мы боремся.

– Таких много?

– Тоже больше, нежели принято считать. Но это также закрытая область, скандалы в которой не приняты. Делается специальная отметка в дипломе, работать терапевтом он может, а вот гинекологом уже нет. Вам я вижу, понравилось? – Рахитов указал ему на брюки. – У вас эрекция. В вашем возрасте это замечательно. Как мужчина мужчине. У меня в клинике чудесные сестрички. Если вам не хочется повредить брюки, то я мог бы позвать одну из них ненадолго.

– Считайте, что я этого не слышал, – сухо отказался Филинов.

Ну что за люди эти врачи? Хамы, для которых нет ничего святого. Неужели он думал, что он, представитель президента, будет бегать со спущенными штанами за медсестрами в подведомственной больнице. Хотя, слухи донесли, его предшественник не брезговал.

Донесут президенту и про то, что он был на "приеме". Ну и что? Он и в шахту спускался, и на авианосце был, и в столовой базы атомных подлодок пельмени трескал и что теперь?

– Принесите мне список официальных лиц, необходимых для оповещения в случае посещения, – попросил он Катю, и через несколько секунд список был у него, видно ей уже сообщили, и она держала документы наготове. – Почему отсутствует начальник УВД?

– Должность начальника УВД сокращена.

– И давно?

Своим вопросом он поставил ее в тупик.

– Я могу уточнить.

– Не надо. Я сам узнаю все на месте.

Долгое время бессменным мэром Алги служил господин Мануйлов, побеждавший на всех выборах подряд. Настоящий хозяйственник, изучивший Алгу досконально и знавший каждую бродячую кошку в лицо, он, ловкий подлец, делал деньги, смотря сквозь пальцы на то, что порт прибирают к рукам нечистоплотные дельцы. Стоило Алгу скупить олигарху Темнохуду, как Мануйлов, хитрая бестия, выборы неожиданно проиграл и укатил за границу, где у него имелся небольшой замок на лазурном берегу и судоходная компания из трех танкеров, в свое время списанных с баланса Алги как непригодные к эксплуатации. Скотина такая, укатил, а ты расхлебывай. А ведь у президента надежды были связаны с именем Мануйлова. Как он признался, что хотел использовать опыт мэра. Хотя кто знает, может оно и к лучшему, что не использовал.