"Радужная Нить" - читать интересную книгу автора (Уэно Асия)Часть 3 ОнмёдзиГлава 1 СмертьМы сидели на песке, и настроение было похоронным. Лодка, вытянутая на берег, плохо защищала от порывов холодного ветра. Мокрый подол прилипал к ногам, и без того окоченевшим. Невероятно прохладная погода для самого жаркого месяца в году! Впрочем… Я смотрел на Ю, и в его тёмных зрачках удивлялось моё отражение. — Фунао? Ты утверждаешь, что мы на самом северном из островов Империи?! — Вспомни, я ведь бывал здесь. Вместе с Тосихико. С тех пор миновали века, но разве это что-то меняет? Когда сие непостижимое существо вот так запросто говорит "помню, было это много сотен лет назад, но какая разница", моё собственное мироощущение подвергается испытанию на прочность. Конечно, после всего, что довелось пережить, пора бы уже и свыкнуться, но нет. Изумляюсь снова и снова, будто в первый раз! — И ты припомнил это место спустя десяток веков? — недоверчиво переспросил я. — Что же здесь такого памятного? Ладно ещё, когда приметная скала вроде Головы Тэнгу! А тут — берег как берег, песчаный. И лес вдалеке. Ю устало кивнул и указал в сторону тёмной стены деревьев. Даже на большом расстоянии они поражали своей величиной. Частокол высоких, стройных сосен. Разглядеть точную породу хвойных я, разумеется, не мог, но что ещё достигает таких размеров? Неужели поэтому?.. — Сосны Фунао, — подтвердил мою невысказанную догадку Ю, — ценятся по всей Империи за отменное качество древесины. Подобные им не произрастают больше нигде. Местные жители даже дома из них строят, а привычный тебе бамбук не ценят, называя сорной травой; впрочем, он тут хиленький. Да и холодновато здесь по зиме, жилища должны быть тёплые и прочные, ведь северные ветра так свирепы… — Об этом можешь не рассказывать! От очередного порыва меня заколотило крупной дрожью, я плотнее обнял локтями колени и придвинулся к другу. Хоть с одного бока не дует! Мы оба промокли при высадке, а принадлежности для разведения огня пропутешествовали с нами на Хорай, где, ожидая в лодке, умудрились слегка отсыреть. Тем не менее, кое-какой костерок я соорудил, согревшись скорее при уговаривании дров вести себя достойно, нежели благодаря крохотным язычкам пламени, пригибаемым ветром к земле. А может, сработали воззвания к Огнекрылой, сначала вежливые, затем — раздражённые, а временами, когда ветер задувал с таким трудом извлечённые искры — и откровенно хулительные. Или же просто повезло… Как только мокрая ткань слегка потеплела, положение перестало мне видеться совсем уж безотрадным. Остров Блаженных сыграл с нами дурную шутку, выбросив у берегов Фунао вместо того, чтобы вернуть в Северную Столицу, где ожидают друзья? Не беда — главное, что мы в Империи, а не на задворках Срединной Страны Хань! Да, страшно представить, сколько времени уйдёт на дорогу. Однако во всём можно найти благо. Не могу сказать, что отсрочка приговора повергает меня в неизбывную скорбь — это я о своей горькой участи, будущем правлении. Да и неплохо для начала ознакомиться с владениями. Дядя, вон, только меж двух столиц и разъезжал, а моря, наверно, и в глаза не видел. Острова отданы под опеку удельных правителей, и надо ещё выяснить, насколько сильна здесь власть императорского мандата. Зато о чём я действительно жалею, так это об отсутствии Ясу и всех остальных. За Мэй-Мэй тем более волнуюсь, клятвенно обещал ведь присмотреть, а сам? Надеюсь, Ясумасе с Химико увлечённость друг другом не помешает выполнить это обязательство вместо меня? Ох, стыдно-то как! Да и соскучился я по ним… Меч Татибаны, кстати, — отдельный повод печалиться о том, что судьба разлучила меня с другом детства. Сам я в поединке долго не выстою, а милосердный мой ки-рин и вовсе бледнеет при виде крови. На редкость смехотворное положение: пара клинков на двоих, а толку ни от одного. Надеюсь, сумею принять хотя бы устрашающую стойку, если мы столкнёмся с кем-нибудь, настроенным недоброжелательно. А мы столкнёмся! Вон там, за деревьями, клубится дым. И слева ещё один столб. Издалека же, с моря, всё побережье казалось окутанным чёрной поволокой. Что это, военные лагеря? Или кто-то выжигает лес под пашню? Опасно так рано, в Месяц Света! А для стоянок или деревень слишком много гари. Уж не пожары ли? Тела павших, кстати, тоже принято сжигать — во всяком случае, я читал, что раньше так делали. Как и трупы умерших от заразы… По этой причине мы и не торопились разыскивать ближайшее селение, несмотря на желание отогреться, искупаться и утолить голод. Сначала исследуем местность. Юмеми на вопрос, война это или нет, пожал плечами и заявил, что перестал ощущать происходящее в стране с того самого дня, как я принял Нить Правления, и так быть не должно. Мол, хранитель, избравший императора, напротив, обретает немалую власть и силы, доступные ему не только на Золотой Горе, и даже не только в Юме. А он почему-то обрёл лишь дурное самочувствие и смятение мыслей. Из-за этого всю дорогу мой спутник сидел в лодке напряжённый, как струна, и нынешние обстоятельства не способствовали его расслаблению. — До сих пор ничего не ощущаешь? — спросил я. Страдалец дёрнулся и отвернулся. Злится, что я поступил по-своему, не посоветовавшись. Может быть, напрасно я поторопился, с Радужной-то Нитью? Вдруг и впрямь всё испортил, лишил Ю законных прав? Но тогда, на Хорае, выбор казался верным… нет, единственным! Точнее, не выбор, а решение его не делать, присягнуть Пяти Силам одновременно. — Думаешь, это из-за меня? — я решительно взял спутника за плечи и развернул к себе. — Да уж не сомневайся, — едко ответил он, встретившись со мной взглядом. — Будто на все стороны растягивают, одновременно. Знаешь, есть такая разновидность смертной казни? Так вот: ещё немножко, и я предпочту телесное воплощение этого непередаваемого наслаждения! — Настолько неприятно? — посочувствовал я. — Ничего, — сузив глаза, мстительно заверил Ю, — может быть, мы попадём в какую-нибудь переделку, погибнем, и всё закончится! Проклятье, Кай! Меня мутит, словно женщину в тягости! Стоило причалить, как ещё хуже сделалось! Я посмотрел на несчастного ки-рина пристально. Тот действительно выглядел болезненно, даже яркие пряди волос поблекли и словно обвисли. — Бедненький. Чем тебе помочь? — Да ты уже помог, благодарю! — Ну Ю… Я же не затем, чтобы тебе навредить. Чего ты, как маленький? Просто… понимаешь, так было нужно! Я не должен был склоняться на одну из сторон, ни в коем случае. И сами покровители, во всяком случае, некоторые из них, надеялись на подобный исход событий. Тигр. И Дракон. Последний меня и подвигнул, кстати сказать… — Но тошнит при этом, заметь, не его и не тебя! — раздражённо заметил ки-рин. Я невольно улыбнулся, поймав себя на мысли, что всё это и впрямь напоминает капризы женщины, ожидающей ребёнка. И, конечно же, моя ухмылка была истолкована превратно. Ю сверкнул глазами, вздёрнул подбородок и презрительно отвернулся. — Прости, пожалуйста! — покаялся я, но тот был непреклонен. Точно, и даже мнительным стал! Как непривычно. Я-то знаю, насколько спокоен и сдержан мой друг в большинстве случаев. Высокомерная отстранённость присуща ему в полной мере, а вот обидчивость и нападки по поводу и без повода — это что-то новенькое. Наверно, всё и впрямь плохо, а я этого не осознаю или не в состоянии прочувствовать. — Я лишь подумал, — неловко пошутил я, — что, окажись ты в положении, мне из соображений порядочности пришлось бы давать ребёнку своё имя… — Даже не смей такого произносить! — простонал юмеми. — Мне и впрямь сейчас дурно сделается! От твоего благородного предложения и вообще… Знаешь, Кай, — он посмотрел на меня слезящимися от ветра глазами, — или я захворал, или это место, в дополнение ко всему, вытягивает остатки сил… и мысли путает. Или они и прежде путались? А может, от голода… я ведь ничего не ел на Острове. Там-то это не имело значения, но здесь… — Ты же ускакал тогда пастись — припомнил я. — Так почему? — Не хотелось, — он опустил голову. — Не мог себя заставить. Да, и впрямь плохо, совсем плохо! И что же делать? — Дорогу до леса осилишь? — я обеспокоенно заглянул в измученное лицо и сам нашёл ответ. — Давай оставим тебе побольше одежды, разведём хороший костёр, а сам я прогуляюсь в сторону вон того дымка? Посмотрю, что там. Может, еды добуду. Ю затряс головой. — Нет, не уходи! Не надо разделяться, ради всего на свете! — он умоляюще посмотрел на меня, мигом забыв обиду. — Хорошо, — пробормотал я, — но… Опершись о борт, я оглянулся на море. Приближалось ненастье, и какое! Набрякшие влагой тучи угрожающе сгустились над побережьем. Солнце, уставшее за холодный долгий день обогревать землю, с трудом пробивало облачную плоть клинками своих лучей. Всполошённые птицы носились над нами, голося с высоты: "Прочь, прочь!" Оборотившись к юмеми, я нашёл его скорчившимся у жалкого костерка, с головой, вжатой в плечи. Он будто не замечал происходящего. Нет, надо увести его отсюда, и как можно быстрее! Кто знает, вдруг под кронами деревьев ему полегчает? И уж точно будет лучше, если высушенная с такими усилиями одежда не намокнет снова! Так и сделаем. Доберёмся до леса, а там поглядим, куда дальше. — Поднимайся, — скомандовал я, но тот и не пошевелился. — Ю, мы уходим, — проявил я настойчивость. — Соберись с духом, тут недалеко. — Последнее было не совсем правдой, но ложью во благо. — Быть может, успею соорудить какое-нибудь убежище до начала дождя. Ну же, давай! Я извлёк из лодки все наши немногочисленные пожитки, в числе которых были разлохмаченные шёлковые ленты, некогда являвшиеся моей окатабирой. Ими мы приматывали «парус». Что ж, как говорится, на суше пригодилось — и в море послужит. В нашем случае, конечно, всё в обратном порядке… Обмотал эти подобия верёвок вокруг пояса и внимательно осмотрелся вокруг. Что мы забыли? Мечи на месте, оба. Дары ещё трёх покровителей, огниво и прочие безделицы — за пазухой. А что касается последнего дара, живого… Я запустил пальцы в волосы и нащупал светляка на его законном месте, у правого виска. Прижился, хитрюга! И тепло ему там, лучше всех! Лодку жалко, но придётся бросить. По-хорошему, следовало припрятать её где-нибудь в лесу. Да только один я не справлюсь, а Ю мне сейчас не подмога… как бы его самого не пришлось на руках тащить! — Ну что, готов? — спросил я юмеми, всё ещё отдыхающего на песочке. Наклонился к нему, приобнял за плечи. — Пойдём скорее, мы же не хотим намокнуть, верно? Потихонечку, будем отдыхать, когда скажешь. Ю сделал попытку подняться, но без сил опустился на колени, и то потому, что я удержал его от падения. В последнее время беды так и вьются над ним, словно коршуны! Должно быть, ослабел, побывав на той стороне вечности, а духам смерти только поддайся… Или причина другая — новоявленный недуг? И как всегда, виноват некий излишне самостоятельный болван, не удосужившийся узнать мнение советника! Вздохнув, я перебросил руку вяло сопротивляющегося товарища через шею, и мы медленно побрели к опушке далёкого, слишком далёкого леса… — Это безумие… Едва расслышав слабое бормотание Ю, я остановился и переспросил. — Что именно? — Попытка уйти от неизбежности. Оглянись. Я последовал его совету и ахнул. Вдали от берега, обнажившего дно, с моря поднимался мутно-серый вал. Ветер стих, и даже чайки умчались прочь. Не стоило уточнять, что это: цунами не перепутаешь ни с чем. Лес! До него идти и идти… мы не успеем. — Ю, — встряхнув юмеми, истратившего последние силы на слова, я почти что поволок его по песку. — Живей, мы же погибнем! — В лесу — тоже. А ведь он прав. Какая разница, где встретить смерть? Хотя нет, разница имеется: здесь мы хотя бы повернёмся к ней лицом! Я бережно усадил спутника и обернулся к морю. Волна катилась медленно, как будто выделяя время на прощание. Наступая на сушу, она делалась всё выше. Я уже различал, как с её заострённой вершины, подобно последним мгновениям жизни, слетают брызги. Гулкий рокот напоминал пение водопада, но навстречу этой песне устремляться не хотелось. Какая нелепость! Стоило метаться? Избранный богами правитель и его ки-рин так же бессильны перед судьбой, как другие… но зачем, ради чего было всё, что мы пережили? Досадно… Но досада быстро исчезла, растворилась в нарастающем грохоте. Осознание неизбежности происходящего и… бесстрастное облегчение. Теперь-то чего бояться? Волна захлестнёт нас, и утонем, как миленькие. — Ну и зараза же твой Угорь! — горько провозгласил я. Не об этом следовало говорить на прощание, однако, уязвлённый предательством со стороны Изначальной Силы Воды, остановиться я не мог. — Или он ведёт свою игру? Тогда зачем было всучивать мне?.. А ведь мысль! Рванул шёлковый ворот хитоэ. К ногам посыпались дары вперемешку с орехами и «самоцветами». Ну где же, где она?! Синий проблеск возле правой ступни, в самой тени… и это не моя тень, она слишком велика! Коршуном выхватываю жемчужинку из песка, зажимаю в кулак. Нет! Неправильно, надо иначе. Беру спутника за плечи, встряхиваю. Волна уже близко, огромная створка бурлящего перламутра, не успеваю! Дурак я… — Ю, очнись хоть на миг! Руку, разжать руку! Падаю на колено, расталкиваю безвольные пальцы своими, переплетаю их так, чтобы никакая сила не разделила, даже после смерти. Жемчужина меж нашими ладонями, я чувствую её крохотное тельце, словно раскалённый уголёк. Всё? Успели? Может, надо что-то сказать, воззвать к Силе Воды? Но какие могут быть слова в таком оглушительном рёве? И тут раковина захлопнулась, вода сбила с ног, подхватила, закружила в смертоносном танце. Не смотреть, не слушать… Пространство вокруг смешивается, сминается: тысяча струй разрывает тело на тысячу частей, но боли нет. Или она слишком сильна, чтобы ощущать? Или уже всё кончено? Слава богам за их милосердие… Власть над ощущениями действительно уходит, сознание погружается в туманную дымку… наверно, она и есть — смерть. Но кое-что я продолжал чувствовать. Пальцы Ю в своих. Нас разметало в разные стороны, я судорожно сдавил их, и мне ответило слабое, но усиливающееся пожатие. Приходит в себя? Или, как говорится, "и умерли в один день"? — Надо же, полегчало! — раздался знакомый голос. Я привык слышать его во сне и поначалу принял за обычный обмен мыслями. Однако, открыв глаза, неожиданно встретился с взглядом, исполненным благодарности. Человеческим взглядом! Значит, не Юме? Как же тогда?.. — Оглянись, пропустишь самое интересное. Никогда не видел пузырёк воздуха с изнанки? Пузырёк? Ничего себе пузырёк! Огромный шар, играющий радужными молниями по всей внутренней поверхности. Или это отблески волос моего спутника, оживлённо озирающегося по сторонам? Да, никоим образом не Юме. Хотя где ещё можно парить, не касаясь иной опоры, кроме руки друга? — Мы живы? — я неуверенно разлепил губы, ожидая, что от слов моих тонкая оболочка лопнет и солёная вода хлынет в горло. — Как можно говорить под водой? — Как можно задавать два вопроса подряд — вот, чего я не понимаю и, наверно, не пойму никогда, — улыбнулся Ю. Надо же, очухался мой ки-рин! Вот уж радость так радость! — Тебе лучше? Не смотри на меня так, где два — там и три! — Ну что с ним поделаешь, — закатил глаза тот. — Гораздо лучше. Как заново родился. Не зря говорят: вода — источник жизни. — Неужели цунами — твоих рук дело?! — в голову пришла несусветная мысль. — Не моих. Но суть обстоятельств ты уловил. То есть как? За этой ужасной волной скрывается чей-то враждебный умысел? Неужели?.. — Кагура? — Ну что ты, Кай! Почтенная мико здесь не при чём. Всех лет, отведённых ей с рождения, не хватит, чтобы вызвать цунами; для этого нужно обладать могуществом, неподвластным смертному. Противодействие силам природы сродни устойчивости к ветру. Лёгкий ветерок лишь растреплет древесную крону, но ярость урагана выдержит не каждый ствол. Тут нужны корни, очень крепкие корни… — На что ты намекаешь? — Ох, и любят же некоторые всё запутывать! Вначале понятно: неподвластно человеку — значит, по силам кому-нибудь другому. И этих других я уже насмотрелся… — Давай начистоту: у тебя есть старые счёты с кем-то из нелюдей? Лично у меня — нет! И при чём здесь корни? Вместо ответа Ю протянул свободную руку и неожиданно схватил меня за нос. Дёрнул и тотчас же отпустил. — Ты что?! — опешил я. — Да так, в порядке воспитания… Слишком высокого ты мнения о нашей значимости. Тут, на Фунао, мы никому не нужны, и даже Кагура едва ли дотянется сюда через Млечное море. Сомневаюсь, что она предприняла столь далёкое путешествие в погоне за нами. А если и предприняла — едва ли успела добраться. Хорай таким, как она, не откроется, и дорогу не облегчит. Так что можешь спать спокойно. Ага, вот прямо сейчас и засну! Обстановка убаюкивает несказанно: волшебный пузырёк воздуха в теле гигантской волны. Того и гляди, лопнет. Так почему бы и впрямь не вздремнуть? Напоследок. — Дашь ты мне спать спокойно, как же… — проворчал я. — Стоит веки сомкнуть, как он — тут как тут, с беседами чрезвычайной важности… нет, чтобы красотку-другую подкинуть, по старой дружбе! Меня несло. На остро изогнувшемся гребне, в самом прямом смысле — а потому остроты так и просились на язык. В отместку за всё хорошее. — Кай, я ведь могу такую красотку подкинуть, что поседеешь раньше срока. Животное… даром, что в человеческий облик закутался, словно в сокутай! Всё же приятно, что хоть иногда можно поразмышлять всласть. В Юме пришлось бы поостеречься, вдруг обидится? Тогда уж точно какие-нибудь страсти во сне покажет… как он там выразился, в порядке воспитания? В императоры подался — и всё равно нет покоя от блюстителей нравственности! — Что пригорюнился? — юмеми снова потянулся было к моему лицу, однако я сохранял бдительность и успел отпрянуть. — А ты чего разыгрался, как котёнок? — Весело мне, вот и потешаюсь, как могу. Чем ещё заниматься? Сколько мы тут провисим, слепые и глухие к тому, что происходит снаружи? В распоряжении Силы Воды целая вечность. Может, нас отсюда и не выпустят, кто знает… Слишком ты безмятежен, дружок — сам-то веришь своим небылицам? — А мне кажется, кое-кто, по обыкновению, замалчивает нечто важное. А? И отвлекает меня всеми доступными способами. Раз глазки опустил — значит, правду говорю? Так на чём мы остановились?.. Корни! Какие корни, Ю? — Надо же было так хорошо меня изучить!.. Ладно. Не хотел беспокоить раньше срока, ну да сам напросился. Чтобы воздействовать на природу, естество которой порождено Средоточием Сил, человеческого духа недостаточно. И любого другого — тоже. Постой, не перебивай — я отлично помню начало разговора! Чего нельзя совершить в одиночку, добиваются совместными усилиями. Не люди, нет! Вы слишком далеки друг от друга. Вам не дано сблизиться в такой степени, чтобы объединить души в общее целое. Но иные племена на это ещё способны. — Кто? — жадно спросил я. Объединить души… даже представить сложно! И жаль, что мне не суждено это испытать. Или всё-таки?.. — Волшебные существа, разумеется, — пожал плечами он. — Не все, но многие. Остальные утратили не то, что возможность сливаться с себе подобными — собственных душ лишились. Печальный удел… А иных попросту мало, не хватит на достойное деяние. Ничего себе, достойное деяние — цунами вызвать! Есть, чем похвастаться! Об этом я сердито сообщил юмеми. — Не суди опрометчиво, — вздохнул он. — Обстоятельства бывают разные, и иногда заставляют прибегнуть к последнему средству. — А можно поточнее? — умоляюще воскликнул я. — Кто способен на такое? — Именно это нам и предстоит выяснить, — лучезарно улыбнулся мой друг. Тут-то и лопнуло наше спасительное убежище. Никогда я не видел столько грязи. Отвратительная жижа хлюпала под ногами — сама земля не желала впитывать эту мерзость. Там, где ржавого цвета пена оседала на дощатую мостовую городской площади, открывалась такое, что лучше бы эти места навеки остались под водой. Изломанные тела вперемешку с обломками дерева, и грязь, грязь, неисчерпаемая грязь. Всё замарано: одежды, руки, лица… не смотреть! Лоскутный мячик-темари пропитался так, что и не различить узора юкат, из которых он сшит. Где та, что им играла? Не хочу знать. Доконал меня сущий пустяк: птичья клетка, сплюснутая и плавающая на поверхности глубокой лужи. Не ивовая, а дорогая, с тонкими прутьями из пахучего высокогорного кедра. Должно быть, хозяин души не чаял в своей крохотной любимице… Я прислонился к одной из устоявших стен и закрыл глаза, но стало только хуже. Картина врезалась в память во всех подробностях, и теперь каждая по отдельности проедала дорожку к сердцу. Так вот, почему у нас не принято рисовать цунами. Потому что суть цунами передать нельзя. Гудящий вал, створка огромной раковины — лишь оболочки, внешнее. Истина — передо мной. Вокруг и под ногами. И в ней ничего нет красивого или величественного, как в любом из ликов смерти. Ю положил мне руку на плечо. Поглощённый иными образами, я не сразу узнал его бледное лицо. — Пойдём? — Может, остался хоть кто-то живой? — Нет, Кай. Здесь — точно никого. Пойдём. Я позволил взять себя за запястье. Улицы, бурые потоки бегут по ним, как после сильного ливня. Жижа местами до колена, доски скользкие. Не важно. Гэта то и дело не натыкаются на что-то мягкое… Движение, совсем рядом! Что-то пошевелилось на вершине горы из нагромождённых брёвен, некогда бывшей чьим-то домом. Кидаюсь в ту сторону, едва не оступившись, но это лишь одна из досок медленно сползает вниз. — Не останавливайся. За первой волной часто следует вторая. И пускай. Будто здесь осталось, что разрушать. Будто здесь есть кто-то живой, кроме нас с юмеми! Как же погано бывает на душе от сознания собственной исключительности. Когда пузырь, оберегавший нас, лопнул, мы оба потеряли сознание и не видели происходящего. К счастью. Куда унесла нас волна? Далеко-далеко, за лес? Очнулись посреди городской площади, на груде обломков, промокшие до нитки, но целые и невредимые. По крайней мере, я. — Ты сам-то как? — спросил я у него, дабы хоть что-то произнести в ответ. — Даже не знаю. Сейчас тяжело судить. И вообще… — он прерывисто вздохнул, — и вообще тяжело. Я сочувственно посмотрел на заострившиеся черты ки-рина, сам перехватил его за руку и, насколько мог, ускорил шаг. Только сейчас ощутив, что снова продрог. Ветер ледяной, будто не середина лета, а начало зимы. Одежда насквозь промокла, а костёр не развести. Ю прав, надо выбираться отсюда. — Где мы? Тебе знаком этот город? — Шутишь? Кай, после таких событий я не признал бы и Хамару. — Хамара? Не слышал о ней, — озадаченный, поймал его грустную улыбку. — Я рассказывал, только названия не упоминал. Это первая столица — та самая, которую Тосихико стёр с лица земли. Не без моей помощи. Не без его помощи… Но он говорит так, будто считает её каким-то особенным местом! — Ты родом оттуда? — спросил я напрямик. — То есть, твоё первое воплощение в человеческом теле. — Нет. Но это город, построенный с моей подсказки и уничтоженный по моему же совету. Такое не забывается, Кай. Там… там было ещё страшнее. — Прости. — Пустое. Смотри, вот и городские ворота. Скорее, то, что от них осталось. Беснующиеся потоки выворотили столбы резных арок, и те валялись на земле скрещённые, заграждая нам путь. Ни цветных лент, ни иных указаний на сторону света. Куда уж уцелеть такой малости, когда всё вокруг словно перемолото огромным жёрновом? А на небе всё та же хмарь, и солнца не видно. — А вон и лес! — я потянул юмеми в направлении тёмных деревьев. Хотя бы огонь разведём! И выругался. Все богатства я как вывалил на песок, суматошно разыскивая синюю жемчужину, так и бросил, не успел подобрать. И огнива у нас теперь нет. Впрочем, где подарок Силы Воды, тоже вопрос. Может, исчерпал себя. Или валяется в грязи там, на площади. Кто-то из Повелителей утверждал, что потерять их дары едва ли возможно… что ж, меня они, определённо, недооценили. А, впрочем, не всё ли равно, куда идти? Коли идти некуда? — В лесу может оказаться хижина дровосека, — с надеждой, которую не испытывал, предположил я. — Да и ветра меньше. Согласен? Мой спутник молча кивнул, и неожиданно пошатнулся, оседая. Как, опять?! — Ю, да что с тобой?! То же, что и раньше? — я поддержал его, не давая распластаться плашмя на грязной земле. — Похоже… да, — с трудом выговорил он. Вот напасть! И что делать? Разобраться бы, какова причина его слабости. Но как определить её в подобных условиях?! — Это… всё тот же лес. — Пришлось нагнуться, чтобы различить слова. — Он… не принимает гостей. Тот самый лес, на подходе к которому мы были застигнуты цунами? Значит, возвращаемся к морю, а нам туда не надо. Я повертел головой. В городе тем более делать нечего. Куда нас забросило, ведомо лишь Угрю, будь он неладен. Конечно, спасителя следует благодарить, но что-то душа не лежит, вот окажемся в безопасности — тогда и вознесу хвалы. Только где её искать, эту безопасность? Дорога, превратившаяся сейчас в поток жидкой грязи, ведёт в сторону леса. Бр-р-р, да отчего ж так холодно? Север севером, но как-то чересчур. — Я встану, помоги мне. Конечно! И сколько шагов ты сделаешь прежде, чем свалишься снова? — Постой. То есть, посиди чуть-чуть. Я подскочил к воротам и выудил длинную жердину, конец которой торчал из глубокой лужи. Вроде, крепкая. И не слишком тяжёлая. В качестве дополнительной опоры сойдёт. — Вот теперь в путь. Только куда? Вместо ответа мой друг показал в сторону деревьев, растущих плотными рядами. Что-то настораживало в их спокойном величии. Сейчас мы были гораздо ближе к опушке, чем прежде. Сосны, простые сосны, только непривычно высокие и с более тёмной хвоей. Постойте-ка! Если перед нами тот самый лес — значит, волна должна была пройти его насквозь, как нож пронзает плоть. И где же выкорчеванные деревья, поломанные стволы? В городе постройки целой не найдёшь, а здесь покой и умиротворение! Или эту его часть бедствие обошло стороной? Но дорога размыта, значит?.. К тому же, лес "не принимает гостей", говорите? Ю не любит делиться сведениями, если на то нет веских причин… — Хочешь сказать, что мы намерены биться лбом о замковые укрепления? — переспросил я, желая увериться в своей догадке. Ю упрямо кивнул. Что ж, ему лучше знать. Только хватит ли моих собственных сил, чтобы преодолеть грядущие препятствия, да ещё с беспомощным спутником на руках? Вот заодно и проверим, смогу ли я тащить человека на полголовы выше себя! И, к слову о собственных силах… Я почесал за ухом и извлёк слабо мерцающую искорку. — На нас двоих — одна надежда, — строго сказал я светлячку. — Не подведи. |
||
|