"Радужная Нить" - читать интересную книгу автора (Уэно Асия)Глава 6 Истина— Признавайся! Это ты усыпил меня? На моё сонное бормотание животное и глазом не моргнуло. А впрочем, если и моргнуло, не разглядеть. Четвероногий товарищ свернулся в клубочек на краешке ложа, накрыв морду хвостом на манер Химико. Дрыхнет. В Юме — и дрыхнет? Лежебока… Я разлепил веки и осмотрелся. Нет, привиделось. В опочивальне я один. Покрывала на ощупь знакомо шелковистые. Да и татами, могу поспорить, сплетены из всё тех же водорослей — как и занавеси у входа, как и сами «стены», мерно покачивающиеся под пальчиками глубинных течений. Зеленовато-синяя полумгла, свет будто растворён в самой воде. Спокойствие… Хочется снова закрыть глаза и лежать, нежится в сладкой истоме, ни о чём значимом не помышляя. И чтобы конца этому не было. Должно быть, именно так я и поступил, поскольку пришёл в себя от похлопывания по щекам и смятённого шёпота: — Хитэёми-сама! Ради Пламени, заклинаю вас! Проснитесь, Хитэёми-сама, пока не поздно! Коюки. Встревоженная не на шутку. Да что же стряслось? Очертания девушки, пугливой рыбкой отпрянувшей от моего лица, расплываются, кажутся зыбкими, будто я изрядно перебрал накануне. Ах да, мы же под водой. А где Ю? Только что был здесь… или во сне? — В чём дело? — Нет времени объяснять! Надо бежать. Верьте мне, Хитэёми-сама! А точно ли это Коюки? Где Фуурин, где Ю? "Ю, куда ты запропастился?" Нет ответа. А вот это уже и впрямь подозрительно! — Хитэёми-сама! — девица в отчаянии заломила руки, и тут до меня дошло. Хитэёми! А представлялся я при знакомстве отцовским именем, Кото. Вот и разгадка, недолго искал! — Ты не она! — я схватил существо за плечи, притянул к себе. Глаза, такие же серые, расширены от ужаса. Или?.. Нет, быть того не может! Извернувшись, мерзавка избавилась от не слишком крепкой после сна хватки — лишь для того, чтобы вцепиться в мои ладони. — Хитэёми-сама, это я, я! Неужели вы меня не узнаете? О, что с вами сделали?!! — Замечательное представление, — прошипел я сквозь зубы, в свою очередь высвобождаясь и отталкивая нападающую к стене. — Только откуда настоящей Коюки знать это имя? Хватит морочить голову! Где мои спутники?!! Девушка отступила на шаг, мгновение смотрела на меня с сомнением в глазах, а затем склонив голову, пролепетала: — И впрямь проговорилась, господин Хитэёми. Но лишь потому, что переживала! Я знаю ваше имя, поскольку бывала в Зимней Резиденции столь же часто, как и вы сами. Клянусь, что не обманываю вас в этом! Интересный поворот. Верить или нет? Мало ли, кто скажет «клянусь»? Хотя… Ю совсем недавно обмолвился, что обещаниям и клятвам в подводном мире верить можно. Случайно ли? Случайно от него дождёшься, как же! — Хорошо, — решился я. — Поговорим потом, но поговорим обязательно, слышишь? У меня эти недомолвки вот где сидят! Почему ты… вы решили, что нам грозит опасность? — Потому что вы почти прозрачный, — всплеснув руками, она снова схватила мою ладонь и сунула её мне под нос. Хм… и впрямь. Что?! — А ну прекратите эти шуточки! — заорал я, обращаясь неизвестно к кому. — Кто бы вы ни были — с гостями так не обращаются! Химэ, надо увидеть Химэ! Где Фуурин? Хватаем подмышку — и к ней! — Я заснула, успокаивая его, а пробудил меня ваш светлячок. Он кружился так назойливо, что я открыла глаза, а затем побежала следом, как тогда, в лесу! И… и совсем забыла о Фуурине! А я — о светлячке. Даже не знал, что ты последовал за мной под воду, приятель! Должно быть, снова в волосах притаился — впрочем, не до тебя сейчас. И не до Фуурина, если хорошо подумать. С Коюки всё в порядке, совёнок и вовсе — волшебное животное. Почему же опасность угрожает одному мне? Схватив девушку за руку, я метнулся к выходу, чуть не сорвав завесу из водорослей. Тропа, где тропа? Ю строго-настрого запрещал сходить с неё! Неужели меня, спящего, унесли туда, где силы Мира Грёз истощились и перестали подпитывать моё тело? Разумное объяснение, но как это мог допустить юмеми? И где он, ради Пяти Великих Сил — где он?! — Когда вы вошли, в комнате никого не было? — на бегу я обернулся к кивнувшей девушке, взглянул на ладони и прибавил прыти. Повсюду мерно колеблющиеся стены. Зачем столько поворотов? И развилки… Если хотя бы раз свернули не туда, нам конец. Но, по всей видимости, дорога попалась верная. На очередном разветвлении что-то выпорхнуло у меня из-за уха, замельтешило перед лицом. Надо же, под водой ещё и летать можно! Похожим образом передвигаются морские жучки — рывками. В Тоси мне так нравилось наблюдать за жителями полосы прибоя… — Туда? — понятливая девушка указала направо. — Мы неправильно поворачиваем? Точно, надо в другую сторону. Спасибо, миленький! Впереди стремительно светлело. А где свет — там и надежда! А также Химэ. Но Ю мы увидели раньше, чем Владычицу Подводных Чертогов. Он выпрыгнул из-за поворота, заступая дорогу, как некогда на болотах. Человек?! Почему в таком виде? Ах да, чего ещё ожидать за пределами Юме? — Остановись, — спокойно сказал он, будто прозрачность — естественная моя черта. — К чему такая спешка? С тобой ничего дурного не происходит. Иди к себе. Он отмахнулся от светлячка, спикировавшего было ему на щёку. Затем на другую. Как пчела, норовящая ужалить. — Ю, что происходит? — я незаметно отступил на полшага. Питомец никогда раньше не проявлял враждебности по отношению к юмеми. Значит ли это?.. — Слушай. Я поступлю, как ты советуешь, но при одном условии. Дай слово, что ты и есть ки-рин. Многоцветный. Мой друг. Поклянись! — Нет нужды, — знакомый голос раздался из-за спины, мы с Коюки слаженно обернулись, встретив грозный взгляд юмеми, теперь уж точно настоящего. — Я могу поклясться Пятью Великими Силами во всём, перечисленном тобой. И ещё много, что могу… и хочу… сделать. Потеснив меня плечом, он шагнул навстречу двойнику, тот плавным движением утёк в сторону. Не тут-то было! Прыгнув вперёд, Ю залепил моему обидчику такую пощёчину, что я сам непроизвольно дёрнулся и потёр челюсть. Рука у него, помнится, тяжёлая… Ого, но чтоб настолько?!! Очертания тела лже-юмеми поплыли волнами, словно бахрома медузы. Существо сделалось прозрачным, тотчас же напомнив о моём бедственном положении. Я поднёс ладонь к лицу и застонал — просвечивалось сквозь неё куда больше, чем прежде. — Ю, что со мной творится? — лишь на миг я упустил из вида противника, и теперь с отвращением взирал на шевелящееся нечто, и впрямь напоминавшее медузу или что-то в этом роде, слизистое и противное. — Боги, что это за пакость?! — Сейчас и впрямь не важно, — юмеми поманил нас за собой, более не обращая внимания на корчащееся существо. — Идём, Морская Дева ждёт. Фуурин уже там и готов к путешествию. — А я к чему готов? — упрямо повторил я занимающий меня вопрос и удостоился лишь хмурого виноватого взгляда. Так-так… — Мы заговорились с Химэ и слегка потеряли счёт времени. Точнее, для нас прошло совсем немного, а вот для тебя… Ты уверен, что не помышлял о бесконечном отдыхе? Ладно, не отвечай, это такой же мой промах, как и твой. И кто-то решил им воспользоваться. Боги, теперь понятно, что подразумевала наша хозяйка, говоря о времени, зависящем от личных желаний каждого! Так вот, в чём кроется опасность Подводных Чертогов, покинуть которые удавалось лишь мудрым и удачливым героям сказок. Останешься на одну ночь — заснёшь навсегда. Растворишься в солёной воде вечности. Стоит лишь забыть, зачем явился сюда, какова твоя цель. А ведь это совсем, как в жизни, только там — медленнее и незаметнее… И сколько охотников до чужого времени скрываются за хорошо знакомыми масками… иногда до тех пор, пока не будут выпиты последние капли. Гораздо позже, затронув в разговоре с ки-рином эту тему, я удостоился поощрительного кивка и совета извлекать урок из неприятностей почаще. Прощание с Химэ вышло каким-то скомканным, будто Морской Деве было неловко за случившееся. Чем они так увлеклись с Ю?.. Ладно, их личное дело. Надеюсь, бедняга хотя бы чуток вздремнул. Совёнок, которого мы обнаружили при хозяйке, перебрался на руки к своей защитнице и «скис» окончательно. Несмотря на яркое освещение, он оставался покрыт перьями, в воде почти незаметными, и в человека не превращался. Почему — это меня сейчас занимало меньше всего. Даже красоты подводного царства перестали восхищать после всего пережитого. Лишь в море постигаешь, как дорога земля. Единственное, что интересовало — каким образом Химэ намерена выполнить обещанное? Надеюсь, обойдётся без цунами, которая выплеснет нас, будто зазевавшихся крабов, на скалы у Северной Столицы? Но всё оказалось куда проще. Знакомая тропинка легла под ноги, едва я сделал несколько шагов вслед за Ю, и на протяжении всего разговора с Химэ мой взгляд то и дело обращался вниз. Я хотел увериться, что снова в безопасности. Тело уплотнялось медленно, но верно. Может быть, прощание потому и вышло поспешным, что состоялось прямо на тропе? Которая, как нас уверяли, совпадает с дорогой наших стремлений. Все единогласно решили, что Тоси — именно то место, куда следует направиться. Ясу! Мэй с Химико. Друзья! — Не держи зла, Многоцветный, — просто сказала девочка, обряженная теперь по всем правилам, и даже шлейф мо не забывшая повязать. Синий у основания, он постепенно светлел, так что края его казались белее снега. — Я сделаю всё, что в моих силах, и Ступени выведут к желанным берегам, но многое зависит от вас самих. И ещё. За первым словом следует второе, а за каждое обещание платят сходную цену. Я выполняю своё, но в ответ хочу слышать ваши клятвы. Разумеется, их не обязательно произносить вслух. Что скажете? — Мы должны тебе что-то пообещать? — уточнил я. — Не обязательно мне, — вздохнула она. — Но себе — непременно. Нечто важное. "Ну что за маленькая торгашка?" — посетовал Ю, с обретением истинного облика вновь вернувший способность к негласным переговорам. — "Один сэн меняет на дюжину, каково?" "Думаю, слово Морской Девы и впрямь стоит дюжины клятв таких, как мы с Коюки", — возразил я. "А я, значит, не в счёт?" "Разве это и тебя касается?" — удивился я. — "Ой, а сейчас она точно нас не слышит?" "Если и так — кто ж признается?" — излишне легкомысленно отмахнулся от меня тот. — "Обдумай клятву. Я свою принёс, и все остальные, кажется, тоже. Ты последний". Что бы такое пообещать? Что стану добрым правителем — так разве это от меня одного зависит? Ясное дело: без помощи Ю, а также изрядной доли везения тут не обойтись. Да и клятву эту я, сказать по правде, уже давал. Что-то другое, надо придумать что-то ещё. Радужная Нить… Не идёт из головы! Если долг, свалившийся нежданно-негаданно, уже сейчас так давит на плечи, что же ожидать в будущем? Странный обычай: слово за слово, клятва за клятву. Но я в долгу перед Химэ, а посему выбирать не приходится. Выбор… Что же выбрать? Я растерянно посмотрел на девушку с совёнком, будто надеясь на подсказку, которой нерадивый ученик ожидает от товарища. Если бы не Коюки, кто знает?.. Вся эта история со светлячком такая загадочная! Как и сама девушка. Бывала при дворце, говоришь? Теперь, когда лицо омыто чистыми морскими водами, оно и впрямь кажется смутно знакомым, но видят боги — ни в Кёо, ни в Оваре такой барышни я не видел! Будет время — расспрошу, кто же приходится ей роднёй. Наверняка, эти люди мне известны. А ведь парочка не утонула лишь чудом! Молодчина Риэ, сдержала слово. Жаль, поблагодарить не довелось. Точно! Вот потому-то прощание с морским царством и кажется пресным, словно чего-то недостаёт. Маленького, но очень важного, как последние росчерки кисти над картиной. Лиэрилли… Нет ей пути в Подводные Чертоги — должно быть, доставила спасённых ко входу и уплыла восвояси. А всё-таки странно: узоры на стенах изображают резвящихся русалок, танцующих среди прочих обитателей глубин в мире и согласии. Что же произошло, в чём их провинность, за которую приходится платить вечным изгнанием? Священная жемчужина. Надо вернуть священную жемчужину, и народ Риэ сможет ступить на родину. Что ж, это было бы хорошей благодарностью. Это было бы… правильно? — Вот и последнее обещание дано, помни о нём, — пропел детский голосок прямо под ухом, и я удивлённо моргнул. Хотел было возмутиться, но лишь выдохнул с облегчением. Зачем противиться тому, что подсказывает само сердце? А Химэ, потешно приоткрыв ротик, хлопала в ладоши, играя в маленького ребёнка. — Слово за слово, а затем ещё одно и ещё, снова и снова! Ты спрашивал, что за народ выстроил Ступени, человек? Вот и ответ на твой вопрос. Светлые времена были, правда, ки-рин-сама? — Разве я не принёс клятвы, Владычица Глубин? — одними глазами улыбнулся Ю. — Что ж, это внушает надежду, — маленькая ручка погладила радужную гриву, пробежала по чешуйчатой шкурке, и четвероногое божество зажмурилось от удовольствия. "Остался пустяк — завершить не начатое", — мысленно хмыкнул я, заведомо зная, что обещания этого хитреца наверняка давались с расчётом на моё участие. — Идите же, — повелительно указав нам за спину, молвила Химэ. — Помните: Ступени выведут туда, куда устремлены ваши помыслы. Отдайтесь их потоку, неситесь вместе с ним, ничего не страшась. Прощайте! Пускай ваш путь проходит в свете! Вознеся ладони высоко над головой и прогнувшись, она звонко ударила в них, и плеск заполнил всё пространство вокруг, перекатываясь подобно волне. Шлейф хлестнул по воде, словно русалочий хвост. Незримая сила толкнула меня в грудь, я покачнулся, пытаясь устоять, но в воде и без того было сложно сохранять равновесие. Едва ноги оторвались от жемчужного дна, как мощный поток подхватил меня, повлёк за собой. Так вот, о чём говорила Химэ! Пальцы, лихорадочно шарящие в поисках того, за что бы ухватиться, сомкнулись вокруг шелковистой гривы. Или… нет, волос. Бедная Коюки… Сначала хотел отпустить её, но подводный полёт оказалось настолько стремительным, что я передумал. Напротив, подтянул ближе и обнял за плечи. В иных обстоятельствах это было бы недопустимо, но какие могут быть правила приличия, когда вас самих обнимает и тянет сила многократно большая? Правда, Фуурин, стиснутый между нами, был весьма нелицеприятного мнения о нашем поведении. Самый западный мыс острова зовётся Хидари-те, Левой Рукой. Связано это с тем, что, подобно моему отцу, некогда занимавшему одноимённую должность, сей отросток суши дарует обитателям множество благ. От морской живности вроде той, что собирали мы с Коюки, до благородного белого дерева родом с южной оконечности Гингати. Здесь, на каменистых склонах огнедышащей Хикко, бамбук не растёт, и за долины сколь-либо полноводных рек не раз проливалась кровь. Вулкан, преимущественно дремлющий, отхватил себе большую часть площади, сделав её непригодной для обитания человека. Долины да побережье — вот всё, что остаётся роду людскому, обживающему каждую впадинку меж скальных отрогов и разбивающему лоскутки тощих полей везде, где мотыга зарывается в землю хотя бы наполовину. Здесь не живут — выживают. Да и побережье обитаемо лишь в тех немногих местах, где высокомерные громады скал расступаются, благословляя союз воды и земли. Левая Рука — один из таких участков. Узкая галечная коса протягивает ладонь через Млечное море к Южным Гингати. Две рыбачьи деревеньки по обе стороны от мыса искоса поглядывают друг на друга, торопясь первыми поспеть к очередному отливу. Огромные сладкие орехи, обломки ветвей и целые стволы, съедобные водоросли, замешкавшиеся крабы — чего тут только нет! А ещё сюда выбрасывает путешественников вроде нас. Ни о чём не подозревающих. В себя я пришёл от пронзительного визга. Не лучшее начало дня. Определённо. А ведь как приятно, когда в сладкие сны вплетается нежный голос, тихо шепчущий на ушко: — Помоги-и-ите! Подскочив, я зажмурился от яркого солнца, шлифующего волны со всей торопливостью раннего утра. Сначала показалось, будто вода повсюду — тем более что с морского шёлка хлынули потоки, стоило только встать — но затем я увидел влажно блестящие голыши под ногами и в одной из сторон, где чернела каменистая гряда. Оттуда, размахивая руками, неслась чья-то фигурка, маленькая и тёмная против света. Мальчишка. Фуурин. А где остальные? И вообще, где мы? — Что стряслось? — я вовремя ухватил разогнавшегося паренька за медные вихры. Так бы и ухнул в воду. Плохо, что нет одежды. Но хорошо, что не у меня… — Сестрёнка… сестрёнку хотят убить! Но разве?.. Да ведь речь о Коюки! Парень потому и доверяет девушке, что видит в ней старшую сестру, которая защищала его до тех пор, пока сама не погибла. Я припустил следом за мальчишкой, сжимая в руке удлинённый голыш — единственное, что могло сойти за оружие. Гомон толпы — что морской прибой: смолкнет, чтобы вскипеть истошными воплями. Не успел я поравняться со скалами, как несколько простолюдинов, одетых весьма скудно, выскочили навстречу. Разбойники? Ловушка? Наверное, нас бы скрутили в считанные мгновения, кабы я, уворачиваясь, не поскользнулся, отчаянно взмахнув руками. Булыжник рассёк лоб одному из нападавших, он упал на бок, прочие отпрянули. Фуурин, едва завидев людей, пропустил меня вперёд, и теперь бросился на ближайшего. Он повис у него на плечах, болтаясь и рыча, как разъярённая шавка. Или крыса. — Как это понимать? — крикнул я, надвигаясь на обидчиков с показной властностью. — А? — Хватай его, — заорал кто-то в ответ, — он в синем! Прямиком с Гингати, паскуда! А что плохого в том, чтобы приплыть с Гингати? — Нет! Из столицы! — взмахом руки — точнее, видом окровавленного камня — я остановил жаждущих драки грабителей. — Именем императора требую повиновения! С обитателями деревеньки-призрака это прошло. Здесь — нет. Хотя и в том, и в другом случае соответствовало истине. — Лазутчик! — взревели сразу несколько и бросились на меня. Фуурин отлетел в сторону, дальше было не до него. Я успел приложить голышом самого прыткого (куда достал), после чего оказался сбит с ног, тела навалились сверху, и в голове помутилось. Наверно, к лучшему, что прекратил сопротивляться — пинков меньше досталось. — Каков мерзавец! — раздалось у меня над ухом почти восхищённое. — Столичные во сне нас видеть забыли, так что кончай брехать, правду говори! А то девку твою поспрошаем — она, глядишь, посговорчивей будет. Меня заставили сесть, несколько раз грубо встряхнув. Лица сгрудившихся вокруг людей расплывались, словно я опять очутился под водой. Чертоги Химэ — кто в них поверит? Истину всегда принимают за ложь — чьи слова? Не важно. Надо придумать что-то правдоподобное, и быстро! Не зная, куда точно нас выбросило, что творится в мире… Или?.. — Где я? Кто я? — тупо поморгав глазами, что получилось весьма убедительно, спросил я и обхватил руками голову. — Болит… — последнее тоже было чистейшей правдой. — Гы, — засмеялись в толпе, — навешали от души! Они-кун, у тебя кулачок что таран, Скала-крепость не устоит! Скала-крепость? Название знакомое… Вспомнить бы, откуда! Эх, не надо было бить по голове! Здоровенный, но придурковатого вида детина со сломанным носом и растрёпанными кустистыми бровями воинственно потряс хвалёной частью тела. Но допрашивающий меня высокий нескладный мужчина не поддержал шутки. Шикнул, и все умолкли. Предводитель? — Ломаться-то кончай, — ласково посоветовал он. — А то мы сами горазды представления давать, щас дадим — и в море. Наглотаешься водички — всё, как на духу, выложишь. Ведите сюда девку! Потеснив обступивших меня людей, какой-то дюжий молодец привёл Коюки. Та сглатывала слёзы — руку заломили за спину. Гады… Я повёл глазами. Где же Фуурин? И где?.. — Ну что, мы готовы слушать, — дознатчик проникновенно посмотрел в глаза сначала мне, затем девушке. — Кто первый? Или разыгрывать будем? Если бы в голове прояснилось хоть чуточку… хоть немножко! — Ай, не погуби, добрый человек! — запричитала Коюки. Она сделала попытку припасть к земле в поклоне, но заломленная рука и цепкая хватка помешали этому. — Господин, скажите, что защищали своих преданных слуг, что вовсе не хотели… — Я о чём тебя спросил, женщина? — презрительно отозвался главарь, но дал знак её отпустить. — На ваши крики посторонний бы не прибежал, это и дураку ясно. Откуда прибыли, с какой целью? Говори! "Только не с Гингати!" — мысленно взмолился я. Почему эти люди не жалуют выходцев с Островов Млечного Пути? В Тоси подобных настроений не было замечено. — Коюки, молчать! — одёрнул я девушку, не желая проверять, совпадёт её враньё с моим или нет. Голос прозвучал на удивление твёрдо, так что вышло в должной степени непререкаемо. — После подобного обхождения я буду разговаривать лишь с равным, и не потерплю болтовни слуг в своём присутствии. И дерзости — тоже. Не тебе указывать, как вести себя с этой распоясавшейся чернью! Ну вот. Сейчас они либо прикончат меня, прямо здесь, либо побоятся сами тронуть вельможу и доставят к местному правителю. В любом случае, велик ли спрос со служанки? Фуурина девчонка тоже выгородила, умница. А что касается обмана… Если уж начали гнуть одну линию, лучше не менять её направления. Столица — значит, столица! — Слышь, Старшой? — неуверенно пробормотали из толпы. — А ежели он взаправду?.. Одёжа как у знатного, хоть и синяя, что морда у Генро! — Да, на тех, пришлых, шелков-то не было! Всё сплошь рванина… Это меня приободрило, даже боль отступила. — Кто ваш господин? — напустился я на высокого. — Или вы шайка головорезов, презирающая закон? — Ты, парень, это — не зарывайся! — предупреждающе рыкнул тот. — Закон, говоришь? — поразмыслив, он сказал уже гораздо любезнее. — Печать покажи, мил человек — и разговор сразу другой пойдёт, душевнее. — Именную печать показывают равным, а не такому сброду, как вы, — высокомерно процедил я. — Но кое-кому она не только предъявлена, но и поставлена. На лоб. Долго сходить будет! Толпа разделилась — несколько человек заворчали, сжав кулаки, но раздались и смешки. Что ж, достижение. Надо бы его закрепить. — Господин желает, чтобы вы сопроводили его к управителю, — подоспела Коюки. — По какому праву самовольничаете? Али ответ перед управителем держать не придётся? Правильно, девочка! Даже простонародная речь удалась… особенно в конце! — Да, и вместе с прислугой, — грозно добавил я. Бедный Фуурин, что ни день — побои. Как бы умом не тронулся… Надо раздобыть мальчику одежду… Спросить про Ю или нет? Опасно. Должно быть, скрывается где-то в скалах и не хочет выдавать своего присутствия. Хорошо, что на свободе остался хотя бы один из нас! Деревенька притаилась прямо за скалой, у которой мы налаживали взаимопонимание с местным населением. Похоже, все мужчины сбежались на звуки потасовки, и встретили нас лишь тихие, забитые женщины да пара стариков, высунувшихся из дверей ближайшего дома. Детей не было или им приказали спрятаться. По сравнению с другими, виденными на севере родного острова, это селение казалось опустившимся калекой, влачащим жалкое существование и озлобленным на весь белый свет. Пока шли сборы — нас планировали перевозить лодками — мы ожидали в каком-то сарае на груде рыболовных снастей, требующих починки и жутко смердящих. Довольно неосмотрительно со стороны хозяев! Настоящий лазутчик может использовать как оружие что угодно, а когда в пределах досягаемости столько верёвок… Жаль, никто из нас не владел искусством убивать. С другой стороны — а нужно ли? Если и впрямь доставят ко двору какого-нибудь местного правителя, неужели я не найду с ним общий язык? Не всё так плохо. Нам сунули крохотную вяленую рыбёшку, одну на всех, и поставили кувшин с тёплой, но свежей водой. Фуурин спал, подёргиваясь во сне, будто плыл куда-то. Или летел. — Знаешь, что произойдёт, когда стемнеет? — шепнул я на ухо склонившейся Коюки, которая столь старательно изображала прислугу, что неловко делалось. — Об этом я не подумал. — Я тоже, — понурилась она в ответ, стараясь незаметно для меня устроить вывихнутую руку поудобнее. — Болит? — спросил я и осёкся. Глупость — задавать столь очевидный вопрос. — Терпимо. Вам тоже пришлось несладко. — Плохой из меня защитник. Не поднимайте кувшин, я сам. — А вдруг за нами следят? — Коюки, смочив какую-то неопределённого вида и происхождения тряпицу, вытерла лоб спящему. Нагота мальчишки, по всей видимости, не смущала мою спутницу. Что не свойственно девушкам, воспитанным в строгости. Хотя, оно и к лучшему — стеснительность в нашем положении была бы излишней роскошью. Бедный парень! Шишка на виске впечатляла даже в редкой тени бамбуковых прутьев, которые можно было назвать брёвнами весьма условно. Мы что, опять на Фунао? Из такого сора у нас даже последняя голытьба строить не будет! — Как вы думаете, где мы? Не похоже на окрестности Северной Столицы. — Не знаю. Я ведь… не была в Тоси, Хитэёми-сама. Вот он, подходящий случай получить объяснение всем нестыковкам! И девушка шла мне навстречу… Почему же вопрос мой был о другом, словно я стыдился воспользоваться положением? — Скажите, Коюки-химэ… Когда вы очнулись здесь, на отмели… что произошло? — Мы с мальчиком проснулись одновременно. Хотели разбудить вас, но господин почивал так безмятежно, что рука не поднялась. — Она улыбнулась, по-видимому, вспомнив что-то забавное, но тотчас же опустила уголки губ. — А затем надумали разведать окрестности. — И разведали, — непроизвольно усмехнулся и я. — Ну да ладно, всё равно бы попались. А ведь эти люди не завзятые душегубы! Странное отношение к путешественникам. Неужели нищета и лишения порождают такую враждебность? — Напрасно я подняла шум, когда столкнулась с ними нос к носу, — шепнула Коюки, отведя взгляд. — И Фуурину лучше было сбежать и укрыться вместе с вами. Кто-то да остался бы на свободе. Что, если они не намерены везти нас к правителю? — Как это никто? А Ю? — понизил я голос до предела. — Мы с ним через многое прошли, так что доверимся его чутью. Если очнулся первым и не объявился до сих пор — значит, так надо. "Главное, чтобы выдалась возможность поспать и обсудить сложившееся положение", — добавил я про себя. — "По меньшей мере, подскажет, куда нас занесло и каковы местные нравы. И вообще, вечно у меня душа не на месте, когда он теряется". — Господин Ю — кто он? — поколебавшись, спросила Коюки. — Признаться, сначала он вызывал у меня мало доверия, не говоря о приязни. — Почему? — удивился я. До сих пор Ю нравился всем, кого ни возьми: от Ясумасы, прежде весьма ревниво охранявшего право называться моим единственным другом, до хозяев постоялого двора в Тоси с их потомством, которое липло к юмеми, стоило тому высунуть нос на улицу. Должно быть, особое волшебство ки-рина! Боюсь, при дворе кое-кто не будет знать отбоя от девушек, и счастливчик этот — не я! Собеседница явственно смутилась. — Почему не нравился? Долго рассказывать. Например, из-за своей мягкости, которая лишь видимость. Я знавала людей, что напевают приятные слова, а сами — ядовитые змеи! Но вчера, под водой… то немыслимое и прекрасное существо с голосом, будто шёлк — это был господин Ю, правда? Может, я сошла с ума? Сначала так и показалось — когда он только появился у входа в беседку. Но затем вошли вы, и это меня успокоило, убедило, что мир не превратился в сказку окончательно, и осталось кое-что надёжное и прочное, словно якорь. Но так ли это на самом деле? — Разве вы не видели собственными глазами и не слышали собственными ушами? — подмигнул я. Что тут скажешь? С якорем меня ещё никто не сравнивал! Зато одним вопросом меньше. Совсем уж было решил, что девушка не так проста, раз может смотреть на божество и бровью не вести. Хотя Коюки и впрямь не так проста… Сейчас вот покусала губы в раздумьях — совсем, как я — и чистосердечно призналась: — Да, только не знаю, верить им или нет, моим глазам и ушам… Тоже совсем, как я. И косится исподтишка — мол, дальше-то что? Любопытная птаха. — Это уж вам решать, Коюки-химэ. В своё время мне, кстати, предложили тот же выбор. И знаете, кто? Ю собственной персоной! — А вы?.. — она склонила голову набок, на миг позабыв о роли служанки, зачарованно расширила и без того огромные зрачки. — А я подумал: если всё происходящее лишь видимость, сон разума — лучше не просыпаться. И знаете, что самое занимательное? — Что? — Между обыденностью и чудом пролегает столь же тонкая и неразличимая нашим человеческим оком грань, как между явью и сном. Поэтому… я подумал и решил верить всему, чему верит сердце. Оно — лучший советчик. "Не считая ки-рина, разумеется". — Ах, господин Хитэёми, — прерывисто вздохнула девушка, и неизвестно откуда взявшаяся тоска прогнала из её взгляда живое любопытство, лишив миловидное личико всех красок, — ах, если бы наш разговор состоялся раньше! Скольких ошибок я могла бы избежать! Я стала бы не величайшим разочарованием и позором человека, которого чтила превыше других, но радостью и опорой. А вместо этого обманывала, год за годом. Лгала, полагаясь на рассудок вместо сердца, которое кричало "Скажи ему, признайся — и будешь прощена!" А потом сделалось слишком поздно… и его не вернуть… совсем поздно… Она сидела без движения, сложив руки на коленях и позволяя ручейкам слёз открыто струиться по бледным щекам. Разительная перемена… Словно серая туча укрыла ясное солнышко. И какого ёкая мне приспичило затрагивать эту тему?! Я подбирал утешительные слова, но те, что говорятся в подобных случаях, казались пустыми и неискренними. "Всё будет хорошо?" Хуже не придумать. Если речь об умершем, то ничего не поправить, пока сам не примкнёшь к духам предков. А если виновен перед многими — сотнями людей, утонувших, задохнувшихся в жидкой грязи, вмешанных в неё, будто сладкие бобы в тесто? "Всё будет хорошо"… да уж, конечно! Вот только с кем оно — Когда-то моя сестра, — раздалось снизу, — поведала, что доверять себе, своему сердцу, может лишь тот, кто поступал ему наперекор. Хотя бы раз. У меня тогда ещё пух на голове не вылез, поэтому я ответил, что стану первым, кого это правило не затронет. Знаете, что было потом? — Кажется, да, — вздохнул я. — Почём тебе знать? — подросток сел на корточки, потёр шишку и, насупившись, посмотрел на меня. — Речь… о другом. Меня учили летать. До этого я тренировался, вцепившись в кору дерева, и казалось таким простым взять — и полететь! Надо лишь разжать когти и прыгнуть подальше. Однако при первой же попытке засомневался, достаточно ли сил, не сломаются ли маховые перья, успею ли смягчить падение. А самым страшным было — со всего маху врезаться в соседний ствол! Я отбил обе лапы и едва не вывихнул крылья, когда упал, избегая столкновения. А Фуурити рассмеялась и сказала, что с этой ночи я стану летать по-взрослому, не задумываясь о том, что и как делаю, полагаясь на чутьё и самого себя. И… оказалось, что так оно и есть! "На ошибках учатся", — напомнила она, — "а недоверие своему сердцу рано или поздно заканчивается полным с ним согласием. Разве можно достигнуть согласия, не вступив в спор, для начала?" Только не знаю, действует ли это правило на людей… — Надеюсь, да, — я взлохматил пареньку слипшиеся после воды волосы, удостоившись негодующего взгляда. — Только не все люди успевают достичь этой мудрости. — И слишком часто наши падения ломают чужие крылья, — тихо добавила Коюки. |
||
|