"Храм ночи" - читать интересную книгу автора (Фрост Донован)

Глава девятнадцатая

Диго не мог понять, на что надеется хозяин замка. Почтовые голуби давно принесли вести о том, что аквилонцам во главе со своим престарелым королем и его сыном, удачно дополнявшим безрассудную отвагу отца расчетливостью, удалось без особых трудностей подавить начинавшийся мятеж.

На месте Торкиля аргосец сейчас думал бы не о том, как продолжить начатое, а о том, как избежать сокрушительного поражения, которое было лишь вопросом времени. Конану с небольшим отрядом удалось прорваться через все засады, и хотя у него недоставало сил для штурма, их вполне хватало для длительной осады пеллийского замка.

Когда Диго обсуждал с главой провалившегося мятежа положение дел, он тщательно объяснил ему сложившуюся ситуацию, и был уверен, что последует приказ начать переговоры. Однако Мастер не обратил на слова наемника ни малейшего внимания. Его вела непоколебимая уверенность в успехе, которому не в силах помешать никакие препятствия.

Диго испытывал двойственные чувства: с одной стороны, он испытывал удовольствие от настоящего дела, — столкновения с сильным и достойным противником, но с другой — отсутствие реальных шансов, победу тревожило Одноглазого.

Сидя в своей комнате, он пытался понять, что же движет Торкилем. Поведение хозяина замка чересчур напоминало действия безумца, не замечающего ничего, кроме своих собственных домыслов. Достаточно вспомнить о том, как он вел себя на плацу во время стычки с заморийцем — не испытывая ни малейшего страха, не пытаясь уклониться от ножа, словно ему заранее было известно чем кончиться дело.

Вспомнив об этом случае, Диго недовольно скривился. Он отчетливо видел, как нож вонзился в руку Торкиля, но из раны не текла кровь. Единственный глаз ни разу не подводил аргосца. Диго вскочил и принялся расхаживать по комнате. Если герцог не безумец, то, значит, здесь замешана магия. Об этом говорил и проклятый стигиец, при воспоминании о котором аргосца до сих пор передергивало, как от вида смертельно опасной змеи. Магию — во всех ее видах — он считал отвратительным занятием, противным Митре и всем светлым богам. Сама мысль о том, что приходится служить поборнику темных сил, вызывала в нем сильное желание первый раз в жизни нарушить закон наемного братства и увести своих ребят подальше от этого Митрой оставленного места.

Вечером в его комнату зашел хозяин замка. Торкиль расспрашивал об организации обороны и о настроении солдат.

— Больше всего меня беспокоят пикты, — говорил Диго. — Они, пожалуй, больше всех в драку лезут — аквилонцев они терпеть не могут, а срубить пару голов для них — все равно, что моряку в бордель после плавания сходить. А по ночам их лучше и вовсе не видеть. Вчера проснулся ночью, пошел караулы проверять, вдруг слышу: воет кто-то посреди двора. Подошел поближе — и тут передо мной вскакивает с земли птица, размером человеку по пояс будет. Сначала я решил, что пора мне пить бросать: накануне перебрал вина здешнего со своими аргосцами, а когда повнимательнее пригляделся, вижу: это вождь пиктов, весь в перьях и разрисованный всеми красками. Я его чуть сразу же за стену не выкинул: пусть там аквилонцев пугает.

Торкиль коротко рассмеялся, а Диго с каменным лицом продолжал:

— Вот этот вождь мне и начал рассказывать, что он чувствует, будто в стенах замка что-то бродит, шуршит и спать не дает. Причем это не крысы и вообще неживое что-то, а какие-то упыри, ожившие мертвецы. И поэтому они, пикты, решили к своим богам обратиться, за помощью и защитой. Дарфарцы тем же самым занимались по ночам, пока я их вместе со зверями не отправил в засаду ожидать Конана. Не армия, а сборище дикарских богов…

— Да, пожалуй, пиктов тоже стоит отправить за пределы замка, — небрежно бросил Торкиль, — такие следопыты больше пригодятся в засаде, чем на стенах.

— Бойцы в засады уже назначены, — коротко ответил Диго, который терпеть не мог, когда наниматели начинали ему указывать, как правильно воевать.

— Поступай, как знаешь, — ответил Торкиль, направляясь к двери. — Если что понадобится, обращайся в любое время. Если я буду не в Зале Советов, ты найдешь меня в подвале замка, в святилище Ордена. Младшие братья получили приказ пропускать тебя в любое время.

Как только Торкиль вышел из комнаты, Диго вспомнил, что хотел спросить, будет ли Армледер участвовать в обороне замка, и бросился вслед за Великим Мастером. Он выскочил в коридор как раз в тот момент, когда герцог подошел к стене и нажал на панель, которая отошла в сторону, открывая потайной ход.

Инстинктивно он притаился. Торкиль скрылся в яме, и панель бесшумно скользнула на место. Выждав несколько мгновений, Диго последовал за хозяином замка.

Панель отошла в сторону, и перед ним открылся черный проем. Осторожно, словно крадущийся леопард, Диго скользнул в потайной ход. Он не знал, зачем это делает, но что-то гнало его вперед. Этот замок нашпигован странностями, как кусок боссонской колбасы — салом. И надо было выяснить, с какими неожиданностями здесь может еще столкнуться честный наемник.

Через несколько шагов он остановился. Впереди коридор резко сворачивал, и из-за поворота слышались голоса. Не производя ни малейшего шума, Диго присел и осторожно заглянул за угол. Он увидел узкую винтовую лестницу, по которой спускались двое.

Первым был Торкиль, облаченный в длинный расшитый непонятными фигурами балахон. За ним почтительно следовал слуга, державший перед собой факел.

Повернувшись на очередном изгибе лестницы, он заслонил своим телом огонь. И тут Диго похолодел, охваченный ужасом, которого не испытывал даже тогда, когда клин тяжелой конницы врезался в строй наемников, и одно из копий лишило его глаза. Фигура слуги, державшего факел, не отбрасывала тени!

— Что же это такое? — пробормотал он, уже зная ответ.

Богам было угодно засунуть его именно туда, где он меньше всего хотел бы оказаться, в замок некроманта, в подчинении которого находятся ожившие мертвецы. Ни разу за свою бурную жизнь аргосец не сталкивался ни с чем подобным.

Осторожно, производя шума не больше, чем падающий с дерева лист, он вернулся в свою комнату. Увиденное оказалось хуже самых мрачных его предположений. Но что бы ни творилось в этом богами проклятом замке, не стоило показывать своей осведомленности, пока он не решит, что же делать дальше. Не решил он этого и вечером, когда отправился проверять расставленных на стенах часовых. В свете заходящего солнца ему даже начало казаться, что единственный глаз вновь сыграл с ним злую шутку.

Схватка на площадке началась внезапно, и, если бы Диго не подоспел вовремя, унесла бы добрый десяток человек. Свирепый нордейхмский пес — ужас снежных пустынь, — спокойно лежавший у стены казармы, внезапно набросился на одного из замковых слуг, носивших еду в казарму, где размещались пикты, ваниры и асиры, — дикари прекрасно уживались друг с другом. Собака вцепилась в горло слуге и рвала его, издавая одновременно яростное рычание и жалобный вой. Казалось, что пес бросился в схватку от невыносимого страха. Человек делал бесплодные попытки выбраться из-под навалившегося на него зверя, но вскоре затих. Пес, задрав морду кверху, завыл — жутко и жалобно. Этот вой часто можно услышать в заснеженных пустынях Ванахейма перед битвой. Ваниры говорят, что собаки, предчувствующие свою смерть, поют свою прощальную песнь.

Для этого пса песнь действительно оказалась прощальной. Сухо щелкнул арбалет, и короткая толстая стрела погрузилась в шею пса. Спешившие на выручку товарищу слуги отомстили за его смерть.

Почти одновременно мелькнул в воздухе нордхеймский топор, и арбалетчик упал с размозженной головой. Одетые в волчьи шкуры, ваниры бросились на обидчиков. Вслед за ними выскочили асиры и пикты. Дикари не были вооружены, но одного их вида хватило бы, чтобы обратить слуг в бегство. Однако челядинцы не побежали. Еще раз щелкнул арбалет, и тяжелая стрела вошла в грудь пиктскому вождю.

Пикты завыли и бросились вперед. Приземистые воины с перьями в волосах горели жаждой мести. Слуга, державший арбалет, был убит мгновенно. Один из пиктов высоко поднял его отрезанную голову, с которой капала кровь. Второго слугу исполосовали кремневыми ножами. Лишь решительный окрик Диго предотвратил дальнейшее избиение.

Вместе с подошедшим Торкилем им удалось успокоить дикарей, горевших жаждой мести. Хозяин замка пообещал пиктам щедрую виру за убитого вождя, но Диго мог поклясться, что во взгляде Торкиля, когда он смотрел на погибшего, мелькнуло удовольствие.

Вечером на замковом дворе запылал погребальный костер. По своему обычаю, пикты провожали на Серые Равнины погибшего вождя — далекого потомка прославленного Брула-копейщика.