"Темная зона" - читать интересную книгу автора (Персонс Терри)

Глава 16

– От «Дэйв Вонг», – проквакал мужской голос.

«Еда!» – с облегчением вздохнула Бернадетт и тронула кнопку, впуская посыльного.

Доставил заказ из китайского ресторана худющий немолодой мужчина, которому не мешало бы побриться и принять душ. Он протянул через порог пакет:

– Получите, пожалуйста.

– Спасибо за доставку в такое позднее время. – Бернадетт вручила ему двадцатку. – Сдачу оставьте себе.

Посыльный сунул деньги в карман своей фиолетовой ветровки болельщика «Викингов Миннесоты» и обеими руками подтянул мешковатые штаны.

– Благодарю.

Глядя ему вслед, Бернадетт заметила, что он слегка прихрамывает, и ей стало его жалко. Она решила в следующий раз дать ему побольше чаевых – а следующий раз будет непременно. Хотя она и готовила себе, но особой радости от этого не испытывала.

Закрыв дверь, Бернадетт понесла еду на кухню, где выудила из пакета две белые картонные коробочки, а потом пригоршню предсказаний,[19] пакетики с соевым соусом, две бумажные салфетки, две пластиковые вилки и два набора палочек для еды. Торгующие едой навынос ларьки всегда присылали два комплекта приборов, а она никогда не утруждала себя предупреждением, что еда предназначена одной персоне: не хотелось впадать в жалостливый тон, да и запас ее хозяйство не обременял. Обе вилки и одну пару палочек она бросила в ящик под разделочным столом и, закрывая его, произнесла: «Мой новый ящик для хлама».

Отварной рис с курицей и мясо с брокколи были все еще горячими и исходили парком.

– Ты мой главный кормилец, «Дэйв Вонг», – сказала она картонкам. Тыкая палочками в обе коробочки, Бернадетт листала старый номер журнала «Трасса мотокросса». Взгляд ее задержался на фото с чемпионата страны, который проводился в Массачусетсе. И участники соревнований, и их машины были сплошь покрыты грязью.

– Забавный видок, – произнесла она, жуя маленький кочан брокколи. На другой странице рассказывалось о гонщике-чемпионе, который вплотную подошел к сорокалетнему возрасту. – «Возраст на нем ничуть не сказывается», – прочла она в статье и ворчливо заметила: – Сорок – еще не старость. – Заметка о новых моделях защитных очков напомнила ей, что стоило бы распаковать и свою гоночную амуницию.

Доев все, что было в обеих коробках, Бернадетт бросила палочки в ящик. Одно за другим она высвободила из хрустящих корочек предсказания и стала читать их, сопровождая замечаниями, а заодно и избавляясь от самих скорлупок.

– «Вас ждет давно заслуженное повышение по работе»… Вот уж будет событие-то… «Нежданный сюрприз будет ждать вас у вашего порога»… Спасибо собачке Авги… «Ваши счастливые числа: 3, 15, 19, 27, 35 и 38»… Придется купить билетик на тренажер и испробовать их все… «Скоро явится мужчина вашей мечты»… Скорее я в лотерею выиграю.

Убрав со стола, она стала собираться в постель. Порывшись в аптечке, нашла снотворное, отпускаемое без рецепта. На пузырьке была обозначена дозировка – по две пилюли, – но Бернадетт давно уже перешла на три. Ходить к врачу и выписывать рецепт на что-нибудь посильнее она не собиралась. В ее представлении это стало бы признанием большей беды, для избавления от которой понадобился бы психотерапевт. Признавать же, что ей необходима такого рода помощь, желания не было. Она проглотила таблетки, запив их глотком воды прямо из-под крана.

Поднимаясь по лесенке в кровать, Бернадетт подивилась, как это грузчикам удалось втащить наверх матрас и комод с зеркалом по такой узенькой, шатающейся железяке. Архитектурный шедевр напомнил ей, как в старых вестернах изображались бордели: в вертепах всегда были балкончики с чугунными перилами.

Поднявшись на верхнюю ступеньку, она огляделась: повсюду коробки да мешки. «Вот бардак!» – подумала Бернадетт. В одном конце длинного узкого пространства она заметила круглое окошко – стеклянный круг размером с крышку от мусорного бака. Раньше она его не замечала. Подойдя к нему поближе и привстав на цыпочки, она выглянула на улицу.

Огни высвечивали набережную и обозначали плавные извивы реки. Бернадетт представила, как она, одетая в ночную сорочку с рюшами и оборками, выглядывает из окна и окликает скачущих на лошадях ковбоев. Впрочем, коль скоро она на реке, пусть лучше это будет экипаж проплывающего буксира.

– Эй, матросик, удовольствие получить не желаешь? – обратилась она к круглому стеклу.

И пошлепала к себе в постель, тихонько хихикая. Она уж и не помнила, когда в последний раз секс доставлял ей хоть какое-то удовольствие.

За годы после смерти Майкла Бернадетт о сексе не думала, а мысли найти себе мужчину у нее даже не появилось. Она допрашивала родственников жертв, которых горе настолько потрясало, что они переставали различать цвета или чувствовать вкус пищи. Вот и она, похоже, утратила способность видеть других семейных людей. Пар в ее темном одиноком мире не существовало.

Но вот как-то летним днем она обратила внимание на двух подростков, шедших впереди нее по тротуару. Юноша просто взял руку девушки в свою. Естественное, нежное движение высекло в ее душе какую-то искру.

В груди вновь вспыхнуло желание любовных утех.

Поначалу она попыталась обойтись сексом, использовав для этого мужиков с работы, но быстро поняла: это не то. И дело было не столько в тревоге из-за нарушения предписанных и неписаных правил – что бы, черт побери, в этих правилах ни говорилось, – сколько в страхе, что за ней потянется хвостом слава особого сорта. Впрочем, у нее не было желания, чтобы знакомые находили ей ухажеров и устраивали самые настоящие свидания. Она по-прежнему не искала нежных отношений – ей нужен был секс.

В конце концов она прибегла к практике, которую сама же считала опасной: спать с незнакомцами. Подбирала их в гостиничных барах, учреждениях по высшему разряду, где всяким напиткам из мартини отводилось целое меню, а цена порции виски обозначалась двузначной цифрой. Если в местах встреч она была разборчива, то в мужчинах и подавно: они должны были быть хорошо одеты и безукоризненно ухожены. Она выискивала специалистов, приезжавших на конференции или путешествующих по делам, прилетавших в город на торговые выставки, и шла к ним в номер. Она никогда не называла себя настоящим именем и не рассказывала, чем зарабатывает на хлеб насущный. Всегда носила с собой свои презервативы и свой «глок». Что еще нужно девушке, чтобы чувствовать себя в безопасности?

Стянув с себя трусики. Бернадетт присела на край матраса, возясь с радиобудильником на ночной тумбочке. На какую станцию ни настройся, отовсюду слышится рок – негромкий, но долбежный. Выключив на минутку радио, она перевела взгляд на потолок: над головой гремела, да так, что стены дрожали, песенка «Крысы в подвале». Неужто Авги со своим песиком устроили вечеринку прямо над ней? Ну, попадись он ей только еще раз! Уж она разъяснит ему, что означает закон сохранения общественного спокойствия! Снова включив радио, Бернадетт опять стала крутить ручку настройки, пока не наткнулась на станцию с Синатрой. «Когда любимая ушла». Блеск. Синатра всегда был блеск, какой бы ни была обстановка, каким бы ни было настроение.

Бернадетт рухнула спиной на голый матрас и натянула одеяло до подбородка. Глаза ее широко раскрылись: вот, едва не забыла. Приглушила радио, соскользнула с постели и встала на колени; уперлась локтями в край матраса и сложила ладони вместе. На память пришли слова, которыми она обменялась с францисканцем:

– Вы верите в Бога?

– Да.

– Вы верите, что он заслуживает вашего времени и преданности?

– Я уделяю ему время в личной молитве.

Уверив себя, что ее личная молитва вполне годится, Бернадетт приступила к своему ежевечернему ритуалу молитвы Господу, за которой следовала «Аве Мария»:

– «Отец наш небесный, да святится имя Твое…»

К окончанию «Аве Мария» таблетки подействовали, и усталость взяла свое. Бернадетт перекрестилась, встала с колен и залезла обратно под одеяло.

Она чувствовала, как легкий ветерок теребит ей волосы и пот капельками собирается на коже. Ощущала, как качается на волне яхта под ее кроссовками, и слышала особый хлопок порыва ветра, надувшего паруса. Запах озера – смесь из сосны, мха и гниющей растительности – проник в ноздри. На этот раз она была на яхте одна, вздымаясь и качаясь в пространстве без линий раздела: небо и вода растворились друг в друге.

Петля упала и заплясала у нее перед лицом. Она схватила ее и набросила себе на шею.

– Мой черед, – сказала она, затягивая петлю и ожидая, когда та вздернет ее, унесет туда, к нему. Увидев, что конец веревки обрезан, она побежала на корму, чтобы броситься за борт. Сзади, со спины, две мускулистые руки обвились вокруг ее талии, удерживая от прыжка. Она царапалась, впивалась ногтями, пока спаситель не ослабил хватку настолько, что она повернулась и оказалась с ним лицом к лицу.

– Вы? – выдохнула она.

– Мужчина вашей мечты, – сказал он.

– Что вам надо от меня?

– Вы верите в Бога? – спросил он.

– Да.

– Вы верите, что он заслуживает вашего времени и преданности?

– Я уделяю ему время в личной молитве, – ответила она.

– Тогда оставайтесь дома. Не ходите опять в церковь. Его там нет.

Она выгнула спину.

– Кого? Кого там нет? Бога?

– Доброго пастыря. – Руки крепче сжались, обнимая ее. Вместо того чтобы оттолкнуть, она притянула его к себе и зарылась лицом ему в грудь. Имя его она шептала так, будто творила молитву:

– Август…