"Навеки твой" - читать интересную книгу автора (Хокинс Карен)

Глава 6

Венеция просыпалась медленно и неохотно. Она ворочалась, натягивала на себя одеяло, закутываясь в теплый кокон. Но тут ей с почти болезненной ясностью вспомнился поцелуй Грегора, и сон как рукой сняло.

Губы стало покалывать, словно они жаждали еще одного поцелуя.

Венеция потерла их тыльной стороной руки… Так это и вправду было. Грегор ее поцеловал. Это значило…

Ничего это не значило, мысленно сказала она себе. Потом повторила вслух:

– Ничего это не значит. Грегор то и дело целует женщин. Это всего лишь результат ужасного дня.

Когда они встретятся сегодня, оба сделают вид, будто никакого поцелуя не было. Вначале они, возможно, почувствуют себя неловко, но это скоро пройдет, и все станет на свои места.

Венеция выбралась из постели и, ступив босыми ногами на холодный деревянный пол, вздрогнула. Ох, а куда подевалось ее платье? Венеция растерянно огляделась вокруг и наконец увидела, что краешек подола торчит из-под кровати. Она схватила платье и поспешила натянуть на себя, от души желая, чтобы в нем было поменьше кружев и побольше материи. Затем подошла к окну и отодвинула занавеску.

Солнечный свет заливал двор гостиницы, снег под яркими лучами ослепительно сверкал. Впервые за последние два дня на небе не было ни единого облачка. Мало того, с толстых сосулек на конюшенной крыше лилась обильная капель.

Венеция с облегчением улыбнулась и снова задернула занавеску. Бог даст, они не задержатся здесь надолго, а это хорошо не только само по себе, а еще и потому, что их отношения с Грегором резко изменились.

Венеции не хотелось еще до завтрака перебирать в памяти события прошедшего вечера. Она подошла к умывальнику, взяла свой серебряный гребень и принялась расчесывать волосы. Венеция распутывала одну за другой сбившиеся за ночь пряди, жалея о том, что не взяла с собой ручное зеркало. То, что висело над рукомойником, было настолько тусклым и запятнанным, что и лица толком не разглядишь, не говоря уже о волосах.

Удрученно вздохнув, она принялась укладывать в прическу и закалывать шпильками локон за локоном. Наконец она воткнула последнюю шпильку, и тут услышала, как отворилась дверь комнаты напротив. Затем до Венеции донесся голос мисс Платт, которая произнесла:

– Да, мэм, я сию минуту спущусь вниз и узнаю, почему до сих пор не принесли горячую воду.

За этим последовали громкие, пронзительные жалобы миссис Блум.

Наконец хозяйка сделала паузу, и компаньонка воспользовалась этим, чтобы заверить ее:

– Да-да, разумеется, дорогая миссис Блум, это позор и стыд. Я иду немедленно и не вернусь до тех пор, пока не раздобуду воду.

Венеция подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. Мисс Платт поспешила затворить дверь в комнату миссис Блум.

– Мисс Платт! – окликнула ее Венеция шепотом. Мисс Платт, и на сей раз облаченная в нечто серое, подчеркивающее подчиненность ее положения, первым долгом бросила опасливый взгляд через плечо и лишь после этого решилась заговорить:

– Мисс Уэст…

– Ш-ш-ш, – перебила ее Венеция и зашептала: – У вас есть время поговорить? Всего несколько минут?

Мисс Платт еще раз посмотрела на дверь комнаты миссис Блум и проговорила:

– Я, право, не знаю…

– Ну пожалуйста, очень вас прошу.

На физиономии тощей компаньонки появилась нервическая улыбка, но она все-таки вошла в комнату Венеции, и та, взяв руки мисс Платт в свои, подвела ее к единственному стулу.

– Присядьте, пожалуйста. Простите, что не могу предложить вам ничего более удобного, но приходится мириться с тем, что имеется.

Мисс Платт помотала головой:

– Как это возможно, чтобы я заняла единственный стул?

Венеция настояла на своем. Венеции не хотелось смотреть на нее снизу вверх. Яркий свет из окна был немилосерден по отношению к наружности мисс Платт и подчеркивал внешние недостатки немолодой женщины: угловатые черты лица, его землистый цвет, слишком тонкие губы и почти полное отсутствие ресниц. На привлекательность могли претендовать лишь необычайно яркие голубые глаза.

Из бесчисленных наставлений своего папеньки Венеция усвоила, что лицо далеко не всегда является истинным зеркалом души, как это принято считать. В реальной действительности найдется немало подтверждений тому, что за приятной наружностью порой скрывается не слишком приятная душа.

Но, глядя на непрезентабельные черты лица мисс Платт, легко было представить, что на них лежит отсвет истинно доброй души.

– Мисс Платт, надеюсь, вы не сочтете меня бесцеремонной, но все же я позволю себе сказать, что миссис Блум кажется… то есть она не всегда… короче, каким образом, почему вы поступили к ней в услужение?

Мисс Платт густо покраснела.

– Это очень сложная история.

Венеция так и думала.

– Вчера за обедом, в присутствии нескольких человек, я не могла себе позволить хоть как-то выразить свое удивление, но, признаться, оно было достаточно велико.

Мисс Платт стиснула руки и снова бросила нервический взгляд на дверь.

– Миссис Блум отнеслась бы к моему рассказу неодобрительно, если бы узнала о нем.

– Потому что он рисует ее в неприглядном свете?

– О нет, это не такая уж страшная история, но миссис Блум сочла бы, что люди могут истолковать ее роль превратно.

Жаркое возмущение обожгло сердце Венеции. Ее догадки оказались верными: мисс Платт отчаянно нуждалась в защите!

– Умоляю вас, расскажите мне, что случилось!

– История эта не такая уж значительная. Она касается… моего брата Бертрана. – Это имя мисс Платт произнесла с застенчивой улыбкой, и выражение ее лица смягчилось. – Мой брат – чудесный человек, красивый и обходительный, хотя немного…

Мисс Платт запнулась, явно не желая сказать о своем брате что-нибудь плохое.

– Наивный? – подсказала Венеция.

– Да, именно так! – подхватила мисс Платт. – Он на несколько лет моложе меня. По странному стечению обстоятельств он оказался в Лондоне. – Мисс Платт подалась вперед и произнесла трепетным шепотом: – С более чем тысячей фунтов в кармане!

– Солидная сумма, ничего не скажешь.

– Он унаследовал эти деньги от нашего дяди. Мы выросли в глуши, в графстве Кент, недалеко от Дувра. Ничего особенного не произошло бы, если бы Бертрану не взбрело в голову уехать в Лондон с деньгами. На него нашло какое-то помрачение. Он вообще чрезвычайно импульсивен. – Голос у мисс Платт дрогнул, она стиснула руки, на щеках у нее проступили красные пятна. – Это у него наследственная черта. Отец тоже был таким.

Венеция положила руку на плечо мисс Платт и проговорила сочувственно:

– Кажется, я понимаю, что произошло. Кто-то обманул вашего брата, воспользовавшись его беспомощностью.

– Ода! – Мисс Платт сжала в ладонях руку Венеции, в глазах у нее была невыразимая тоска. – Мисс Уэст, вы не можете представить, какое это мучение – оказаться оторванной от единственного родного человека!

– Ваш брат – последний из ваших живых родственников?

– Да, если не считать миссис Блум.

– Вы с ней родственницы?

– Свойственницы, она вышла замуж за брата моей матери и считается моей теткой. Мой дядя мистер Блум был очень богатым человеком. Он и миссис Блум заботились обо мне и о Бертране до тех пор, пока дядя не умер несколько лет назад. Он завещал нам обоим некоторую сумму денег.

– Так вот откуда у Бертрана тысяча фунтов!

– Да. – Лицо у мисс Платт омрачилось. – Уверена, миссис Блум была категорически против этого.

Венеция похлопала мисс Платт по руке.

– А где сейчас Бертран?

– В Лондоне. – Губы у мисс Платт задрожали. – В долговой тюрьме.

– Не может быть!

– Но именно так оно и есть. Мы с миссис Блум едем его выручать.

Ошеломленная, Венеция на мгновение лишилась дара речи.

– Миссис Блум намерена уплатить его долги? – спросила она.

– Да, но… – Мисс Платт густо покраснела, крепко сжав губы, потом продолжила: – Я больше не стану говорить об этом. Миссис Блум считает нежелательными подобные разговоры.

Внезапно Венеция все поняла. Мисс Платт вынуждена прислуживать этой бой-бабе, этой старой летучей мыши за то, что она вытащит несчастного Бертрана из тюрьмы. Ничего себе милосердие! Миссис Блум полностью подчинила себе злосчастную мисс Платт.

Отец Венеции всегда говорил, что милосердие не имеет ничего общего с деньгами, но Венеция была уверена, что миссис Блум думает иначе. Вероятно, она считает, будто оказывает мисс Платт и ее брату великое одолжение, гордится своим великодушием и тысячу раз в день напоминает «компаньонке», сколь много та должна своей благодетельнице.

Венеция сжала руку мисс Платт.

– Не хочу сказать ничего предосудительного, однако считаю, что есть другие способы раздобыть необходимые деньги, не продавая себя в рабство.

– Я таких способов не знаю, – растерянно заморгала мисс Платт.

– Ну… например… вы могли бы… – Венеция помолчала, прикусив губу. – Прямо сейчас не могу сказать, но непременно что-нибудь придумаю. – Заметив унылое выражение на лице старой девы, Венеция добавила: – Не теряйте надежды. Вам не придется служить компаньонкой у миссис Блум всю жизнь, я в этом ее сомневаюсь.

– Да, я надеюсь. Признаться, я не задумывалась над этим. Разве что иногда в моих мечтах… Но это уже совсем иная материя.

– В ваших мечтах? – Венеция слегка улыбнулась. – О чем же вы мечтаете?

Мисс Платт взмахнула рукой в полной ажитации:

– Да нет, ничего особенного. Так, сны наяву. Миссис Блум утверждает, что в таких случаях от меня нет никакого проку. Но я все-таки позволяю себе… Ладно, не обращайте внимания.

– Нет-нет! Скажите, о чем это вы?

– Я не должна быть такой глупой. Миссис Блум говорит, что надо смотреть действительности в лицо, но иногда так приятно помечтать.

– Мне наплевать на то, что говорит миссис Блум! Расскажите о ваших мечтах! Ну пожалуйста!

– Я думаю, в этом нет ничего плохого, – тихо произнесла мисс Платт. – Я хотела бы когда-нибудь выйти замуж.

Венеция одобрительно кивнула:

– Ну и?

Мисс Платт снова растерянно заморгала:

– И….это все. Я просто хотела бы выйти замуж.

– Вот как?

Мисс Платт смутилась:

– Глупая мечта, не правда ли? И неосуществимая.

– Я бы так не сказала, – бодрым тоном возразила Венеция.

– Нет. Для меня это всего лишь мечта. Я не такая, как вы, мисс Уэст. У меня нет таких ухажеров, как лорд Маклейн.

– Маклейн? Он вовсе не мой ухажер!

Куда там! Он острый шип у нее в боку, боль в ее сердце.

– Но вы так дружны.

– Это верно. Я подружилась, с Маклейном, когда мне было всего пять лет.

– Вы прямо-таки как брат с сестрой!

– Мы просто друзья. Не более того.

– Но ведь он, кажется, сказал миссис Блум, что он ваш опекун.

– Он мой опекун и друг, вот и все. – Мисс Платт сдвинула брови, словно что-то обдумывая. – Мисс Платт, что с вами?

– Я просто подумала, мисс Уэст, не считаете ли вы… – Она поморщилась и покачала головой. – Простите. Я, видимо, глупею…

– Глупеете? Что это значит? Почему вы так решили?

– Мой отец часто говорил, что каждый должен знать свое место в жизни и не забываться, иначе попадет в беду и будет страдать душой.

– Ну и ну, хуже не придумаешь!

– Вы так считаете?

– Разумеется! Совершенно незачем преуменьшать свои возможности, нужно использовать любой шанс. И не допускать, чтобы жизнь или окружающие вас люди диктовали вам, навязывали вам представление о себе самой.

– Шанс? – изумилась мисс Платт. – Вы считаете, что это хорошо – использовать любой шанс?

– Конечно! Я всегда это делаю и получаю желаемое. – Венеция с минутку подумала и добавила: – В большинстве случаев.

Мисс Платт округлила глаза, медленно опустила веки, так же медленно подняла их, и когда заговорила, голос, ее дрожал:

– Мне нравится использовать шансы. И я позволяла себе это, но миссис Блум говорит…

– Забудьте о миссис Блум! И подумайте о себе! Какими шансами хотели бы вы воспользоваться?

– О, мисс Уэст, их так много! Я хотела бы научиться флиртовать, хотела бы выглядеть привлекательной в глазах джентльмена. Настоящего джентльмена, такого, как лорд Маклейн!

Улыбка Венеции увяла, а ею самой овладело чувство смутной тревоги.

– Вы хотели бы научиться, флиртовать? С Грегором?

– Или с кем-нибудь еще. Я хотела бы научиться кокетничать, как это делают многие женщины, и выйти замуж. – Мисс Платт прижала к щекам ладони, на ее тощем личике появилось восторженное выражение. – Я хотела бы выйти замуж за джентльмена с титулом и деньгами, непременно красивого. И меть хороший дом, лошадей, слуг. И по меньшей мере одну карету… или две. – Мисс Плат хихикнула, лицо ее просияло. – Я хотела бы выйти замуж за такого мужчину, как лорд Маклейн.

– Но… – произнесла Венеция.

Мисс Платт стиснула руки под подбородком и закрыла глаза.

– Он самый красивый мужчина из всех, кого мне довелось видеть.

И самый заносчивый. А также самоуверенный. Мисс Платт уронила сложенные руки на колени.

– Мисс Уэст, считаете ли вы, что такой джентльмен, как лорд Маклейн, мог бы заинтересоваться такой женщиной, как я?

Венеция посмотрела на мисс Платт, плоскогрудую, с большими нотами и сгорбленными плечами, на ее жидкие прямые волосы мышиного цвета, с желтоватым оттенком, на крючковатый нос над слишком тонкими, почти бесцветными губами. Затем представила себе Грегора с его диковатой мужественной красотой, которую, казалось, только подчеркивала тонкая линия шрама на щеке. Этот его физический недостаток ничуть не уменьшал восхищения его лондонских поклонниц, скорее, воспламенял чувства, добавляя некий элемент экзотической опасности к увлечению красивым похитителем женских сердец.

Венеция вдосталь насмотрелась на то, как женщины одна за другой падали к ногам Грегора, и потому ощутила неприятную жалость к мисс Платт, задавшей свой вопрос с нескрываемой надеждой.

Она уже открыла рот, чтобы ответить, но тут раздался негодующий окрик миссис Блум:

– Мисс Платт!

Компаньонка всполошилась:

– О Боже! Мне надо бежать! – Она сделала неуклюжий книксен и бросилась к двери. – Не знаю, почему нам не принесли утром горячую воду, но миссис Блум не успокоится, пока не получит ее. – Задержавшись у двери, старая дева робко улыбнулась и сказала: – Спасибо зато, что поговорили со мной, мисс Уэст, только не знаю, смогу ли я воспользоваться вашим советом.

– Разумеется, сможете! – заверила ее Венеция, гоня от себя невеселые мысли. – И вы убедитесь, что есть на свете мужчины гораздо лучшие, чем Грегор Маклейн.

Мисс Платт замотала головой.

– Не могу себе этого представить! – воскликнула она.

Венеция улыбнулась ей:

– Вы убедитесь в этом, когда приедете в Лондон и поживете там некоторое время.

Мисс Платт хихикнула:

– О-ля-ля, мисс Уэст, что вы такое говорите! Но вы так добры ко мне, и я ценю…

В этот момент дверь в комнате напротив, распахнулась, и до них донесся громоподобный голос миссис Блум:

– Мисс Платт, немедленно вернитесь!

Дверь с громким стуком захлопнулась.

Мисс Платт поморщилась.

– Мне лучше уйти. Спасибо за ваш совет.

Махнув на прощание рукой, она скрылась за дверью.

Венеция вышла следом за ней на лестничную площадку и смотрела, как та бежит вниз по ступенькам, а потом исчезает за углом. Кто бы мог подумать, что бедная мисс Платт мечтает о флирте? Совершенно очевидно, что пришлось бы приложить немало усилий, дабы мисс Платт повысила самооценку. Если она не сумеет найти свое место в жизни, ей суждено постоянно находиться в подчинении у других людей. Таких, как миссис Блум. Деспотичные старые ведьмы, воображающие, будто они лучше всех на свете, заслуживают того, чтобы им дали хороший урок. Но прежде чем заняться борьбой со злом, следует добиться, чтобы мисс Платт изменила нелестное мнение о себе самой. А как это сделать?

Самое скверное заключается в том, что она не может рассчитывать на помощь Грегора. Удели он хоть чуточку внимания этой злополучной леди, это придало бы ей сил достойно отражать нападки миссис Блум.

Воспоминание о поцелуе Грегора обожгло Венецию, и она поспешила подавить бурю эмоций. Быть может, Грегор – чересчур сильно действующее средство для мисс Платт.

Так, Грегор это слишком сильно, ну а Рейвенскрофт? Венеция задумалась. Если удастся склонить Рейвенскрофта к тому, чтобы он оказал некоторые знаки внимания мисс Платт, это могло бы направить ее мысли в нужное русло.

Для нее самая главная проблема сейчас заключается в Грегоре. Он утратил обычную для него сдержанность. Проявляет какую-то необъяснимую властность, словно то, что он пришел ей на помощь, дает ему право влиять на ее поведение.

Разумеется, так оно и было вчера, когда эмоции дошли до высшей точки. Нынче все должно прийти в норму. Впрочем, она не уверена в том, что Грегор полностью успокоится к тому времени, как она попросит его помочь мисс Платт. Он никогда не считал радостью для себя оказывать помощь друзьям. Она почти с изумлением воспринимала то, что он примчался ей на помощь, хотя в глубине души подозревала, что для него это лишь повод гордиться собой. Глядя на него, никак не скажешь, что он жадно впитывает млеко человеческой доброты. Он только и знает, что высмеивать каждый ее шаг. Поэтому она не должна позволять ему вмешиваться в ее планы. Заблуждения Грегора заслуживают скорее сочувствия, нежели раздражения.

К счастью для себя, Венеция на собственном опыте убедилась, что прежде всего надо проявить терпение – и ответ придет сам собой. Так было всегда.

И держись тогда, Грегор!