"Вася Кочкин, человек лет двенадцати" - читать интересную книгу автора (Христолюбова Ирина Петровна)…Один не в ногуВася Кочкин оказался не пионером. Все ребята 5 «Б» класса собрались вокруг Васи и рассматривали его. — Разве можно быть не пионером? — спросила потрясенная Аля Соломина. Вася Кочкин вздохнул, утер кулаком нос. По всему было видно, как трудно живется не пионеру. В самый напряженный момент в класс вошла старшая пионервожатая школы Тамара Васильевна Трошина — боевая девушка лет восемнадцати. У нее были каштановые волосы, круглое лицо и широко открытые карие глаза. «Какая миловидная девушка», — говорили даже прохожие, глядя на Тамару. Тамару Васильевну все или почти все звали просто Томой, потому что она сама недавно училась в этой школе. Ее портрет висел на доске Почета среди лучших выпускников. Директор школы Глеб Григорьевич во всех отчетах писал, что бывшая активистка работает в родной школе вожатой. Это было достижением педколлектива. — Все готовы к сбору? — спросила Тамара звонким бодрым голосом (ни у кого нет таких звонких бодрых голосов, как у пионерских вожатых). Ей никто не ответил. Это изумило Тамару: 5 «Б» всегда отличался активностью, инициативой и крепкой дружбой. — Соломина, что произошло? — уже строго спросила вожатая. — Наш новенький, Вася Кочкин, — не пионер, — с болью произнесла командир отряда Аля Соломина. — Как не пионер? — вожатая подошла к Васе и тоже стала его рассматривать. «Типичный двоечник, — сделала она заключение. — Лохматый, унылый, смотрит в пол и при этом что-то бурчит. Вроде нашего Капустина». «Наш Капустин» всегда был у Томы на устах. Если она кому-то говорила: «Ты, как Капустин», или, того хуже: «Ты будешь, как Капустин», — это был ее последний и самый веский аргумент. Образ Капустина витал над пионерами. Никто не хотел на него походить. Он являлся живым отрицательным примером. Сам Капустин об этом не знал, потому что в школу не заглядывал с тех пор, как был выпущен после 8-го класса и направлен в строительное ПТУ № 5, с которым образцовая школа № 1 поддерживала тесную связь. За восемь лет школьной жизни одноклассник Тамары Трошиной Капустин получил известность выдающегося двоечника и лодыря. Но в свое время даже он был пионером. «Значит, этот Кочкин, новенький, уж совсем…» — подумала Тамара. — В нашей образцовой школе двоечники не в почете, — с улыбкой сказала вожатая, стараясь не обидеть мальчика. — Я не двоечник, — ответил Вася. — У меня даже троек мало. Тамара не поверила, но сделала вид, что поверила. — Значит, дисциплина хромает на обе ноги? — спросила она. — Не… — сказал Вася. — Не хромает, — и посмотрел на свои ноги. — Тогда почему ты не пионер? — Не достоин, — сказал Вася и низко опустил голову. — Все достойны, а ты не достоин? Может, я ослышалась? Тамара всегда так говорила: «Может, я ослышалась?» — когда ее что-то сильно поражало. Вася помотал головой. Все понимали: от волнения он не мог говорить. — Я очень серьезный, — наконец произнес Кочкин. — Очень строго с себя спрашиваю. Рано мне еще пионером быть. — Ты что, в десятом классе собираешься вступать? — съехидничала Аля Соломина. Она наконец пришла в себя и сейчас во всем хотела походить на старшую вожатую, показывая пример всем остальным. Ей и мама всегда говорит: «Ты, Аля, показывай пример!» Но вожатая Тамара Трошина почему-то укоризненно сказала: — Нельзя рубить с плеча! Мы должны бороться за каждого человека, если даже он похож на Капустина! Вася не знал, кто такой Капустин, но понял, что сходство с ним его не украшает. — А почему все столпились вокруг Кочкина? — раздался вдруг голос пионерки Наташи Малаховой. Она сидела на подоконнике в больших очках и шмыгала носом. — Ты что — проснулась? — спросила Аля. — У тебя всегда выдающиеся вопросы! У Татки Малаховой действительно имелась такая привычка — задавать вопросы в самое неподходящее время. Например, в конце урока, в последнюю минуту. Уже все держат в руках портфели, уже подпрыгивают на месте, готовые сорваться и с гиком выскочить из класса, тут поднимает руку Малахова и задает какой-нибудь простенький вопрос: — А почему Дантес убил Пушкина? Она думала, что на все вопросы есть ответы. Вася Кочкин произвел на Татку большое впечатление своей честностью. «Мог бы сказать, что пионер, и никто бы не узнал, — думала Татка, сидя на подоконнике. — А он правду сказал…» Вожатая Тома хлопнула в ладоши. — Действительно, что мы собрались вокруг Кочкина? — весело спросила она, делая вид, что ей уже все ясно. — Вы забыли, что у нас сегодня сбор отряда? Конечно, никто не забыл. О сборе забывать нельзя. — Ребята, у меня прекрасная идея! — воскликнула Тамара, и глаза ее заблестели. — У нас сегодня необычный сбор, и Кочкин может принять в нем участие. Воспитывать нужно не только словами, но и делами! Кто «за»? Все с энтузиазмом подняли руки. Только Кочкин стал совсем унылым. — Не достоин, — опять пробурчал он. — Достоин! — закричала Татка. — А ты почем знаешь? — спросил Кочкин, не выражая к ней симпатии. Но Кочкина никто не слушал. Все решили, что он вполне заслужил право участвовать в сборе, потому что за девять дней учебы в новой школе проявил себя с положительной стороны. — Каждый берет метлу! — снова бодрым голосом объявила вожатая. — Метлы — во дворе. А затем дружным строем идем в городской сад имени Алексея Максимовича Горького! Ребята побежали вооружаться метлами. Кочкину метлы не досталось. И грабли разобрали. А что делать человеку без метлы и граблей? Идти домой. Именно так подумал Кочкин. И уже направился по дорожке, но его нагнала Аля Соломина: — Ты куда? Вот тебе моя метла, Вася! — и она положила ему метлу на плечо, как винтовку. — Строимся, весело строимся! — кричала Тамара. Татка встала рядом с Кочкиным. Ей очень хотелось с ним подружиться, но Вася на нее даже не смотрел. Она повертелась, попрыгала. Ноль внимания. — Ты почему не подстригся к первому сентября? — спросила Татка. Кочкин будто ее не слышал. Он бурил каблуком землю, а потом из ямки выбрасывал ее носком. — Это зачем? — опять спросила Татка. Тут Вася посмотрел на нее из-под челки, но опять ничего не сказал. Отряд парами двинулся в сад имени Горького. Вася шел сгорбившись. — Не отставать, не отставать! — слышалась команда вожатой. — Метлу и грабли — на плечо! Отряд твердым шагом вошел в городской сад имени Горького. — А я сюда каждый день хожу, — сказала Татка. — Мы рядом живем. А ты где живешь? — Где, где! В лесу! От удивления у Татки даже очки на, нос съехали. — Почему в лесу? Вася Кочкин наконец посмотрел на нее, хмыкнул, непонятно что выражая этим. — Ближе к природе, — сказал он. — Прямо посередине природы. Утром в одних трусиках по просеке бегаем. Побегаем и сразу — бух — в родник. Нырнули, выскочили, прибежали домой, попили чаю. У нас дружная семья. Татка рассмеялась. Уж не такая она глупая, чтоб верить этой чепухе. — Сми-ирно! — скомандовала Аля Соломина. Все пионеры стали смирно, и Вася тоже замер. Но тут у него зачесалась спина. Он почесал, толкнув при этом локтем стоящего рядом Костю Гвоздикова. Костя чуть не упал. Аля Соломина свела брови, и дисциплина восстановилась. — Этот сбор мы решили провести по-новому, в саду имени Алексея Максимовича Горького! — звонко сказала Аля и оглянулась на старшую вожатую. Тамара стояла в стороне, как бы давая полную инициативу пионерам. Она кивнула Але, и Аля продолжала: — Наш сбор посвящен историческим памятникам… В городском саду был только один исторический памятник — ротонда, построенная в 1824 году. Этой ротондой гордился весь город. Вожатая долго рассказывала об исторической роли ротонды, а потом все дружно взялись за метлы и грабли, чтобы сделать сад еще краше. Васе было жаль сгребать листья. Ему нравилось, когда они лежали под деревьями и их никто не беспокоил. — Что-то я устал, — сказал Костя Гвоздиков. — Давай отдохнем. — Ты, Гвоздиков, читаешь мои мысли, — сказал Вася. Они уселись под деревом. Костя вообще больше всего на свете любил отдыхать. Ему страшно повезло, что в этом году у них в классе появился Вася Кочкин и сел с ним за одну парту. В прошлом году Костя сидел с отличником Димой Беляковым, и тот всегда щелкал его по носу, если он смотрел в потолок или засыпал. Вася Кочкин сразу же согласился смотреть в потолок. Татка Малахова, увидев, что мальчики сидят, тоже было собралась присесть, но тут подбежала Соломина: — Гвоздиков, ты известный лентяй! А Кочкина мы пригласили на сбор не для того, чтоб под деревом валяться! — Это позор, — сказал Вася, вставая и отряхивая брюки. — Кому позор? — не поняла Аля. — Мне позор, — сказал Вася. — И Гвоздикову позор. Вставай, Гвоздиков! Аля не знала, что и ответить. Она неуверенно пошла по выметенной тропинке, не понимая, то ли воспитала она Кочкина, то ли нет. |
||||
|