"Там, где наши сердца" - читать интересную книгу автора (Закладной Александр)

ГЛАВА ШЕСТАЯ 24 июня 1999 года, четверг РАССКАЗЫВАЕТ ДЕНИС АКСЕНОВ (ШОЛЬЦ)

Сегодня у меня праздник – второй день рождения. У людей так не бывает, а у меня – да. Хоть чем-то могу гордиться. А вообще, этот день мог бы стать последним в моей жизни. Я, конечно, этого не помню – был совсем маленьким и, наверное, если бы умер, то этого бы не понял. Мне не было еще и двух лет, когда я получил воспаление легких с такими осложнениями, что врачи советовали моей маме попрощаться со мной – до утра, мол, он не доживет. Но случилось чудо, и к вечеру мне стало лучше, Постепенно я выздоровел. Мама потом рассказывала, что молилась всем богам на свете – и Иисусу, и Аллаху, и Кришне с Буддой. Наверное, кто-то из них все-таки ее услышал.

С тех пор мама начала ежегодно отмечать этот день, обязательно ходила вечером в церковь, а потом готовила праздничный ужин. И постепенно немного забылось, с чего все это началось, и этот день превратился просто во второй день рождения. Впервые, кстати, буду встречать его не в Москве.

Недавно я случайно рассказал об этом Андрею, и он загорелся идеей отметить этот праздник. Остальные тоже согласилась, но я не знал, как договориться об этом с тетей.

К счастью, мне повезло. Вчера она пришла с работы и сказала, что ей придется два дня подряд работать в ночную смену. Я тут же рассказал ребятам о том, что квартира будет свободна, и мы договорилась, что начнем в восемь вечера.

Но почему-то мне грустно. И я даже знаю, почему. Почти каждое утро, выходя из дома, я встречаю девушку, мою соседку, которая выгуливает свою овчарку. Имя этой девушки я, правда, не знаю, но мысленно называю ее Галей. Мне очень нравится это имя, и ей оно бы очень подошло. Не знаю, если бы был на моем месте Максим или Андрей, то он познакомился с ней сразу же, а через час, наверное, они бы уже спали вместе. Когда я думаю об этом, у меня в груди появляется такое тянущее неприятное чувство, что хоть волком вой.

До восьми оставалась всего пара минут, когда в дверь постучали. На пороге стояли Максим с Лешей и какая-то незнакомая девушка.

– Шольц, это Лариса, – сказал Максим. – Лариса – это Шольц. Проходи в комнату.

Девушка прошла в гостиную, а они остались на пороге.

– Кто это? – растерянно спросил я. – Где остальные?

Они рассмеялись.

– Остальные придут через час, – подмигнул мне Максим. – А это – наш подарок.

– Где?

– Эта девочка, – улыбнулся Максим.

Я ничего не понял.

– Денис, не тормози. Мы мешать не будем, жди нас в девять.

Тут до меня все дошло, и я пролепетал:

– Я не хочу. Не надо…

– Все, – бросил Леша.

И ничего больше не слушая, они ушли.

Я, наверное, минут пять стоял в прихожей, закрывая дверь на замок. Руки у меня дрожали, и мне пришло в голову, что лучше всего спуститься и переждать этот час внизу. Но я так сделать не мог, потому что был в ответе за квартиру, да к дому же помнил про случай с клофелином.

– Ты идешь? – спросила Лариса.

Я зачем-то пошел в ванную, умылся и минут пять чистил зубы, тяня время.

Ларисе надоело ждать, и она подошла ко мне.

– Что ты делаешь? Осталось сорок минут.

– Мгм, – пробормотал я. – Посиди пока в комнате.

– Да я и так сижу, – недовольно произнесла девушка.

Я закрыл кран и нерешительно зашел в комнату. Лариса, скучая, рассматривала какой-то журнал.

Увидев меня, она подошла ко мне и, посмотрев в глаза, сказала:

– Глаза у тебя красивые, синие… На кровати?

– Не знаю, – пробубнил я.

Отчего-то мне вспомнилась книга, которую я недавно читал. Называлась она «Над пропастью во ржи». Когда я прочел ее, то понял, что у меня есть что-то общее с главным героем, парнем по имени Холден Колфилд. И даже проститутка там участвовала, как у меня сейчас.

– Ну, – сказала Лариса. – Расслабься.

Совершенно не представляя, что делать, я схватил со стола тарелку с остатками еды. Повертев ее в руках, я пробормотал:

– Тарелка грязная, надо пойти помыть.

Лариса удивленно посмотрела на меня.

– Ты что, дурак?

Мне сразу стало легче. Я понял, что ничего не хочу.

– Слушай, красавец, мне сказали, что это у тебя в первый раз. Я же говорю: расслабься!

Но я продолжал теребить в руках тарелку. Тогда она обняла меня и начала целовать. Это было очень приятно, и я уже не хотел, чтобы она уходила. Но когда она начала стаскивать с меня рубашку, я стал стыдиться того, что Лариса сейчас уводит мое хилое тело и рассмеется. Я отпрянул.

– Не надо…

– Ты точно дикий, – раздраженно сказала девушка. – Почему ты тормозишь?

Я все-таки улыбнулся. Действительно, этот Холден Колфилд чем-то похож на меня. А она – на ту проститутку из книги, которую Лариса, наверное, никогда не читала. Или, может, просто все проститутки похожи друг на друга?

– Ты читала книгу Сэлинджера «Над пропастью во ржи»? – спросил я.

Лариса замотала головой.

Я так и думал. Сейчас я уже понял, что ничего у нас не будет. И дело не только в моей робости, а в чем-то другом. Я не мог заставить себя сделать это.

– Лариса, нет, – твердо сказал я. – Не хочу.

Она фыркнула:

– Не хочешь или не можешь?

Я пропустил это мимо ушей.

– Хочешь есть? Смотри, сколько еды – давай просто сядем и поговорим, а?

– О чем? – настороженно спросила девушка.

– О чем-нибудь. Ты любишь музыку?

Лариса издала неопределенный звук и с любопытством спросила:

– Слушай, а ты не голубой?

– Нет. Садись, поешь.

Девушка звонко рассмеялась.

– Вот же прикол! Никогда таких не встречала!

Я посмотрел на ее молоденькое лицо и подумал, что ей, наверное, и восемнадцати еще нет.

Она перехватала мой взгляд и с вызовом сказала:

– Ну, чего смотришь?

– Ты ведь еще такая молодая, – начал я, но осекся. Какая, в общем, мне разница?

К счастью, она не расслышала, что я сказал.

– Знаешь, – произнес я. – Как ты думаешь, душа бессмертна? Ты веришь в реинкарнацию?

– Не знаю, – резко ответила она. – Слушай, я тебя уламывать не буду, не хочешь, так не хочешь. Только давай договоримся – Глайзеру скажешь, что ты меня трахнул, о’кей?

Я почувствовал, что краснею.

– Ладно. Это из-зa денег?

– Какая тебе разница? Скажешь, и все.

– Хорошо, – кивнул я. – Скажу. А ты вообще давно этим занимаешься?

Улыбка исчезла с ее лица, и оно снова превратилось в равнодушную маску.

– Уф, – вздохнула она. – Ну Глайзер и скотина… Ладно, я пошла.

Уговаривать ее я не стал. Проводил до двери и попрощался. На прощание она поцеловала меня в щеку и сказала:

– Счастливо, красавец. Не забудь.

Я вернулся в комнату и начал лихорадочно искать Сэлинджера. Настроение было ужасным, ничего не хотелось, и я никак не мог найти нужную страницу.

А найдя – чуть не расплакался – до того похожие чувства испытывал Холден в подобной ситуации. Все-таки слеза появилась, но я быстро стряхнул ее, потому что в дверь забарабанили. Это, конечно, Максим. Ненавижу я эту его привычку – стучать ногами по двери. В целом-то он парень нечего, но его грубые манеры иногда меня раздражают. И почему они пришли так рано? Сказали ведь – к девяти…

Слышен был громкий хохот. Их веселье перло наружу, а я в данный момент не хотел никого видеть, хотя, конечно, открыл.

В комнату влетел Андрей с гитарой наперевес, и совсем немузыкально пропел мне куплет из песни про Борьку-бабника, заменив имя Борис на мое.

– Чего так быстро? – загоготал Макс. – Мы стоим во дворе, базарим, думаем, что ждать еще не меньше часа, а тут она уже выходит! Шольц, ты просто гигант!

Остальные загалдели все сразу, перебивая друг друга. Пришли все, включая Катю.

– Дай же я обниму настоящего мачо! – закричал Илья. Андрей почесал подбородок и сказал:

– Как говорил один древний философ: «Я вижу не мальчика, но мужа!» – ну, в смысле, мужчину. Что-то в этом роде.

– Рассказывай, как все прошло, – потребовал Илья. – Только не спеша.

– И в самых, типа, пикантных подробностях, – добавил Макс.

Я смотрел на них и кусал губы. Их непонятное веселье раздражала меня. Они толпились вокруг, заглядывали в глаза, смеялись.

– Давайте сначала выпьем, – выдавил я, и все торжествующе заревели.

– Пал последний бастион! – закричал Андрей. – Шольц лишился не только невинности, но и всех высоких моральных принципов, включая и обет трезвости! Так выпьем же за это!

– Наливайте, – сказал я.

Через час я уже напился как скотина. Правда, пришлось соврать, что все было прекрасно, и меня оставили в покое. Но все равно, на душе было паршиво, поэтому я пил и пил. Зато когда опьянел, мне стало хорошо и весело и хотелось вскочить на стол, познакомиться с девушкой с первого этажа, которую я называл Галей, стать таким же раскомплексованным, как мои друзья, и вернуть Ларису. Сейчас бы у меня все получилось! Глеб обнимал меня и клялся, что я очень хороший парень. Я кивал и даже пытался рассказывать какие-то анекдоты, но меня, как обычно, никто не слушал. Все были заняты своими делами, все веселились и пили. На меня никто не обращал внимания, и я разозлился. Кирилл и Катя все время целовались – это раздражало. Я заорал очень громко, и все сразу затихли.

– Хватит тискать друг друга! Ты специально, Кирилл, это делаешь? Что ты хочешь этим показать?

Кирилл нахмурился, а Андрей сказал:

– Ему больше не наливайте. Видишь, как его понесло… Впервые вижу пьяного Шольца!

– Ты вообще заткнись! – гневно воскликнул я. – Какого черта ты решаешь за меня, что мне делать?! Тебе можно пить, а мне нельзя? Нельзя?! Тебе можно спать с девушками, а мне нельзя? Вам можно менять их как перчатки, а мне снова нельзя?!

– Да успокойте его, – раздраженно сказал Кирилл. Он почти не пил из-за Кати, поэтому был трезв и зол.

– Пусть гонит дальше! – сказал Максим. – Не трогайте его.

– Шольц, тебе нужна девушка? – с любопытством спросила Катя.

– Да! Да! Нужна! Мне не хватает женской ласки, и я очень хочу иметь любимую девушку! – прокричал я, чуть не плача.

Леша сильно хлопнул меня по плечу.

– Хватит биться в истерике, как баба, – сказал он. – Телка тебе нужна – так это я устрою. Найду самую клевую, специально для тебя – всю жизнь благодарить будешь! А Лариса эта – неужели не понравилась?

– Да пошел ты! – истерично заорал я, чувствуя себя очень пьяным. – Не хочу я твоих телок! Мне нужна не телка, а любимая девушка! Любимая, понимаешь? Я любви хочу, а не секса! Любви! – Из моих глаз против воли потекли слезы. – Я хочу дарить ей цветы, посвящать ей стихи!

– Денис, ты странный какой-то, – сказал Андрей. – Мы разве мало с девушками общаемся? Только ты же с ними даже не разговариваешь, у тебя непонятные комплексы какие-то! Да мы всерьез уже решили, что они тебя не интересуют, а тут, оказывается…

Он запнулся, подхватил Глеб:

– Короче, мы тебе обещаем, что найдем тебе хорошую подругу.

– 90-60-90! – закричал Макс. – И конечно, будет на джипе ездить! Только про нас потом не забудь – прокатишь как-нибудь своих друзей?

Я улыбнулся.

– Да это же пьяный бред, – поморщился Леша. – Он завтра проснется и про это забудет!

Андрей подошел ко мне и произнес:

– Идем, Шольц, на балконе постоим. Покурим, поговорим.

Я пошел за ним, уже понимая, что совершил ужасную глупость, рассказав всем о своих переживаниях. Завтра утром, наверное, я не буду знать, куда деваться от стыда. У меня и сейчас уже уши горят.

Андрей плотно закрыл дверь и закурил. На улице уже было совсем темно, горели только фонари и окна квартир. Прямо под балконом на скамейке сидели парень с девушкой и все время смеялись. Около пивного ларька, как всегда, стояла парочка алкоголиков, обнимающих друг друга.

Интересно, у меня сейчас такой же вид, как у них?

– Красиво, – присвистнул Андрей.

– Что же тут красивого? – фыркнул я. – Эти алкаши?

– Не туда смотришь, – откликнулся Андрей. – На небо посмотри. Видишь, сколько звезд? Самое лучшее на свете – это сидеть летом где-нибудь на пустынном пляже, смотреть на красивые мерцающие звезды, греться у костра и петь песни под гитару…

Я удивленно взглянул на него:

– Ты действительно так думаешь?

– Конечно. Тебя это удивляет?

– Ну, мне казалось, что ты совсем не романтик, как и остальные… – замялся я.

– Ты странный человек, Шольц, – произнес Андрей. – Неужели ты меня так плохо знаешь? Хотя… И тебя, вроде, я знаю хорошо, а стоило тебе напиться, как ты такое отмочил… Да, кстати, мне кажется, что у вас сегодня с Ларисой ничего не было. Да?

Я промолчал. Андрей подождал и начал смотреть вниз. Девушка со скамейки перебралась к парню на колени, и тот довольно загоготал. Мне стало так обидно, что пришлось закусить губу. Перехватив мой взгляд, Андрей сказал:

– Денис, тебе надо выговориться.

Не знаю, отчего, скорее всего из-за того, что я был пьян, мне действительно захотелось откровенно поговорить. И решившись, я рассказал все, о чем думал и о чем мечтал. Андрей не перебивал меня, курил, хотя я рассказывал долго, минут двадцать.

Когда я закончил, он достал очередную сигарету, где-то пятую по счету, и задумчиво сказал:

– А ведь еще пару лет назад был таким же, как ты. Даже думал почти так же.

– Ты? – недоверчиво сказал я. – Не может быть. Как это?

С любопытством посмотрев на меня, Андрей сказал:

– Неужели не веришь?

В застекленную дверь балкона постучался Макс.

– Хватит целоваться, голубки! – воскликнул он. – У нас выпивка кончается. Вы идете?

– Глайзер, не мешай. Дай поговорить спокойно!

– Как хочешь. Смотри только, беднягу Шольца не слишком грузи. Все-таки это его праздник!

– Иди уже, – добродушно сказал Андрей, – иди.

Когда Макс ушел, он вздохнул и устало произнес:

– Вижу, ты всерьез думаешь, что я всегда такой же, как в компании. Балагур и приколист, совершенно несерьезный и легкомысленный парень. Да?

Я кивнул.

– Честно говоря, Шольц, мне обидно. Ты меня, оказывается, совсем не знаешь. Ты поверишь, если я скажу, что пишу стихи?

– Нет, – честно ответил я.

– Зря, – невесело улыбнулся Андрей. – Пишу иногда. Для души, как говорится. Сейчас уже редко, не то что раньше… А еще я любил писать стихотворения своей девушке. На каждое свидание с ней я дарил ей свой новый вирш, посвященный, конечно, ей – единственной и неповторимой…. Боже, какой я был дурак!

Он тоже был пьян, дышал мне в лицо перегаром.

– Сейчас, я, конечно, уже не вспомню ни одного, ну что-то в таком роде:

– Что-то в этом роде…

Я смотрел на Андрея раскрыв рот, поняв, насколько мало знал его. Мне всегда казалось, что он действительно слишком легкомысленен и несерьезен – чего стоит только та история с «похоронами» Кирилла! – а оказалось, что это всего лишь маска.

Словно прочитав мои мысли, Андрей доверительно сказал мне:

– Теперь я налепил на себя маску «рубахи-парня», Человека Без Проблем. Ведь ты никогда не видел меня печальным или озабоченным, да? Ну разве что раздраженным и резким. Создается впечатление, что проблем у меня и в самом деле нет. Но это, конечно, не так…

Хмель потихоньку уходил, но все равно мне было приятно стоять вот так на балконе и разговаривать о том, что меня интересовало.

– Никогда тебя таким не видел, – произнес я. – Когда же ты так изменился?

– Глупая история, – махнул Андрей. – Если хочешь, спроси у Шведа. Он расскажет. Я ведь его лет двенадцать знаю.

– А ты не расскажешь?

– Я не люблю рассказывать об этом… Хотя, пока пьяный, могу рассказать. Все равно ты завтра про это забудешь.

– Не забуду.

На балкон вышел Кирилл.

– Я тоже покурю. Вас, я вижу, на разговоры пробило? Слушай, Шольц, здесь спальня изнутри закрывается?

– Да.

Мы помолчали.

– Хорошо. Тогда попытаюсь Катюшу уломать… Она, мне кажется, уже созрела. А то эти пьяные рожи вламываться будут, как всегда. Хорошо, что закрывается.

– Вы все пьете? – спросил Андрей.

– Бельмуд уже спит, а Бар с Глайзером за пивом пошли. Не хватило пива. Да, сейчас Оля придет – Швед ей только что позвонил. По-моему, он уже вышел ее встречать. Ладно, пойду я.

– Желаю успеха, – усмехнулся Андрей.

Кирилл ушел.

– Молодец, Омар, – произнес Андрей. – Он действительно Катю любит.

Я пожал плечами; он вздохнул.

– Так вот. Два года назад я познакомился с девушкой – хорошенькой и очень обаятельной. Имя называть не буду, оно тебе ничего не скажет. Это была моя первая любовь, первая девушка, первый поцелуй. Она была очень яркой, независимой, эффектной, а я, наоборот, считал себя уродом и занудой. И даже когда она согласилась со мной встречаться, решил, что она просто шутит. Зато потом я стал самым-самым, как мне казалось, счастливым человеком на свете. Я безумно любил ее и думал, что она так же любит меня. Тогда я и начал писать стихи.

Андрей помолчал. Внизу прошел парень с включенным магнитофоном. Пел Цой. «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра-а-а…»

– Видя, что со мной творится, Швед пытался повлиять на меня, но я никого не слушал. Я уже жил в придуманном мной мирке, где существовало только двое – я и она. Все остальные были так невообразимо далеко, что казались бесплотными призраками.

А потом, внезапно, наши отношения прервались. Грубо так прервались – я узнал про ее многочисленные измены. Но дело даже не в этом. Моя беда заключалась в том, что я был робким и тихим, а ей нравились парни агрессивные и наглые; я боялся лишний раз дотронуться до нее, а она хотела секса. Я считал, что с милой рай и в шалаше, а она поднимала меня на смех… Я попал в жуткую депрессию и во всем винил себя. Но в конце концов все это пошло мне на пользу. Когда я немного успокоился – где-то через полгода, то совсем изменился.

– И ты больше никого не любил?

– Шольц, дорогой, – почти вплотную наклонился ко мне Андрей. – Я девушек просто презираю и сплю с ними с презрением, только ради того, чтобы доказать себе что-то. Я девушек ненавижу, понимаешь? Когда я дарил им цветы, они смеялись надо мной, твари. А я продолжал боготворить их. Теперь, слава богу, ко мне пришло прозрение – я наконец понял одну простую истину – нет ни одной девушки, которая была бы достойна меня! Они уже сами вешаются мне на шею, а я этим пользуюсь – отчего же не пользоваться, Шольц? И ты знаешь, некоторые даже влюбляются в меня, но видно, не судьба. Кстати, совсем недавно, дня три назад, одна девушка сказала мне: «Ты очень жестокий. Знаешь песню про гранитный камушек в груди? Это про тебя». Такие дела, Шольц.

– С такими взглядами ты никогда не встретишь нормальную девушку, – убежденно произнес я.

– Не бери в голову. Да, забыл сказать – та девушка, моя первая любовь, месяц назад приходила ко мне и соловьем разливалась, ты бы слышал! Любовь, мол, еще не прошла, и она очень жалеет о нашем расставании…

Андрей внезапно замолчал и отвернулся.

– И что же ты ей сказал? – не выдержал я.

Сплюнув, он повернулся ко мне и усмехнулся:

– Что сказал? Я ее послал.

В квартиру вернулись остальные ребята. Швед громко закричал:

– Шольц, ты до сих пор на балконе? Давай сюда, тебя Олька хочет поздравить!

Я посмотрел на Андрея. Он кивнул.

– Идем. Действительно, хватит уже разговоров. Если хочешь еще пить – пей, только больше не срывайся, лады?

– Лады.

Я посмотрел на часы. Через пару минут наступала полночь.