"Там, где наши сердца" - читать интересную книгу автора (Закладной Александр)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ 26 мая 1999 года, среда РАССКАЗЫВАЕТ АНДРЕЙ ШОРОХОВ (ЩОРС)

Глайзер искал Кирилла. Мы с Денисом составляли ему компанию.

Этим утром у меня было очень тоскливое настроение, и оно не изменилось ни на йоту даже после прихода Макса и Дениса.

– Одевайся, – сказал мне Глайзер. – Надо к Кириллу в институт подъехать.

– Зачем? – спросил я, поднимая с пола свои брюки, брошенные там еще вчера вечером.

– Долго объяснять, – зевнув, бросил Макс. – Одевайся побыстрей.

Выйдя на улицу, я пожалел, что не надел свитер. Погода была солнечная, но слишком ветреная. Шольц ежился.

– Где ты его нашел? – спросил я у Макса.

– В мусорнике копался, пришлось взять с собой, чтобы Москву не позорил, – отмахнулся Глайзер. Он надел черные очки «а ля Терминатор», и это в сочетании с его бритым затылком и бандитским лицом представляло собой довольно злодейское зрелище. Я бы лично с таким типом в одном лифте не поехал.

Люди в автобусе, в который мы сели, похоже, думали так же, потому что держались от него на расстоянии. Какая-то сердитая тетка с авоськой поджала губы и тихо сказала, словно про себя:

– До чего дожились! Теперь от бандитов даже в автобусе не спрячешься.

Сказав это, она испугалась собственной смелости и с тревогой взглянула на Макса. К ее счастью, он этого не услышал.

У меня в голове сразу возникла забавная идейка, и я посвятил в нее Глайзера. Случай подвернулся почти сразу же. Девушка, сидевшая с теткой на одном сиденье, вышла на одной из остановок, и ее место осталось свободным. Я переглянулся с Максом, и он плюхнулся рядом с сердитой женщиной, скорчив такую злобную рожу, что даже мне стало не по себе.

Тетка, огромным усилием воли подавив желание выскочить через окно, уставилась в пол.

– Что будет дальше? – спросил я у него, подмигнув.

– Дальше? – пробубнил Глайзер. – Я дал этому дураку один день. Если завтра утром бабки не будут лежать у меня, то послезавтра его труп менты найдут в Черном море…

Этого бедная женщина не выдержала. Лихорадочно схватив свои авоськи, она подскочила и перешла в другой конец салона. С Глайзером сел пожилой моряк, и мне стало неинтересно.

На следующей остановке в автобус зашел грязный и дурно пахнущий бомж, который сел возле молодого парня в очках, склонившего голову над какими-то расчетами. По всей видимости, у парня что-то не получалось, потому что он нервничал и без конца пересматривал какие-то формулы.

Бомж, рассеянно блуждая взглядом по салону, внезапно заинтересовался своим соседом и, наклонившись над плечом парня, начал громко цокать языком. Парень злился, но молчал.

Минуты через три, издав булькающий звук, бродяга ткнул желтым ногтем в верхний угол листа с формулами и просипел:

– У тебя здесь ошибка.

– Не мешай, – злобно сказал парень. – Сидишь – сиди.

– Тут ошибка, – повторил бомж. – Ты зря применил формулу Брауса. Здесь она не подходит.

Я изумился. Шольц перестал отвлеченно смотреть в окно, только Глайзер продолжал равнодушно жевать спичку.

– Попробуй рассчитать по такой формуле, – произнес бомж и, взяв ручку, начал что-то быстро писать на чистом листке. – Видишь, получается совсем другой результат. Понял? Ты не из Политеха, случайно? Я там когда-то преподавал.

– Преподавал?!

– Ну, – кивнул бомж. – Не всегда же такой был… Так ты из Политеха или как? Имя есть? Как зовут?

– Петя, – деревянно сказал парень. – Да, из Политеха. Аспирант. А тебя… вас как зовут?

– Виктор Николаевич. Я был завкафедрой машиностроения.

Петя осоловелыми глазами взглянул на его сиреневую физиономию. Мы с Денисом наклонились, чтобы ничего не пропустить.

– Работает еще Одинцов? – спросил бомж. – Он когда-то был моим заместителем. Сейчас, говорят, проректором стал.

Про себя я назвал его Витьком – уж очень не вязалось официальное «Виктор Николаевич» с его обликом.

Аспирант Петя все-таки поперхнулся.

– Слышишь, Петя, может быть, дернем по соточке? – предложил Витек. – А я помогу тебе эту хреновину рассчитать. Вроде бы пока еще не все забыл. Да… Раньше студенты вокруг меня на цыпочках ходили. А теперь вот сам видишь. Квартиру отобрали, жилья нет, родственников тоже, так и живу на улице… Ну так что, угостишь меня?

К сожалению, окончания столь необычного разговора мы не услышали. Глайзер нетерпеливо дергал нас за рукава.

– Уснули оба, что ли? Выходим.

Честно говоря, я был в шоке. Но как только мы вышли, пошел ливень; я мгновенно промок, и мне стало не до размышлений о Пете и ученом бомже. В институт Кирилла мы зашли мокрые и злые.

– Надо его расписание посмотреть, – буркнул Макс. – Я тут был пару раз.

Навстречу нам по коридору шла высокая девушка. Увидев Глайзера, оставляющего за собой мокрые следы, она подошла к нему и недовольно бросила:

– Опять к Марцеву?! Он уже неделю не появлялся. А тебе, кстати, не стыдно здесь снова появляться? После вашего с Марцевым пьяного дебоша на той неделе нашей группе сделали выговор!

Я с любопытством взглянул на Глайзера. Эту историю он мне не рассказывал.

– Передайте Марцеву, что завтра он должен быть обязательно! – добавила девушка.

Глайзер поморщился и вдруг грустно сказал:

– Он не придет. Умер он.

Лицо девушки изменилось. Шольц толкнул Макса, но тот продолжил:

– Да, умер. Извини, не помню, как тебя зовут…

– Алена, – прошептала она.

– Мы, Алена, специально пришли, чтобы это сказать, – произнес Глайзер, делая мне знаки за спиной. – Завтра похороны.

– В два часа, – подтвердил я, включившись в игру. – Мы решили, что его группа должна там быть. Обязательно.

Денис был в шоке.

– Отчего он умер? – тихо спросила Алена.

– Понимаешь, «КамАЗ»… – начал я, на ходу придумывая историю о том, как Кирилла сбил пьяный водитель на фуре. Но Максим думал иначе.

– Наркоманы какие-то подрезали, – сказал он. – В подъезде. Он в реанимации три дня лежал, но его не спасли.

Девушка не заметила несоответствия в наших словах. Лицо ее сморщилось, и видно было, что она вот-вот заплачет.

– Собери всех, – сказал Глайзер. – Встретимся в половине второго у входа на Таировское кладбище.

Тут даже я подумал, что мы далеко зашли, но Макс все продолжал:

– Он был хорошим парнем. Такой молодой… Душа разрывается, правда, Денис?

Шольц заторможенно повторил:

– Да, правда.

Алена начала плакать и, всхлипывая, спросила:

– Вы не врете?

– Какие тут шутки? – хмуро сказал Глайзер.

Денис мрачно уставился в пол.

Увидев, что девушка плачет, к ней подошли ее подруги. Я почувствовал, что пора уходить, пока возле нас не собралась толпа. О том же подумал и Глайзер.

– Ладно, Алена – произнес он. – Нам пора. Завтра у входа.

Девушка кивнула, не переставая плакать.

Едва мы вышли из института, как Шольц набросился на нас:

– Вы что, идиоты?! – закричал он тонким голосом. – Что же теперь делать?

– Сказать Омару, что он недавно умер! – беспечно ответил Макс. – Расслабься. Что-нибудь придумаем…

– Ну не вернемся же мы, в самом деле, обратно просить прощения за глупую шутку, – сказал я Денису. – Тут главное – сделать так, чтобы они действительно не поперлись на кладбище! Омару обязательно нужно быть завтра в институте.

– Я все устрою, – произнес Глайзер. – Я знаю, что надо сказать. Нет, ну ты представляешь, какая картина будет завтра?! Воскрешение из мертвых. Второе пришествие Христа!

– Очень странно, – недовольно сказал Шольц, – что вам такие вещи с рук сходят.

– Не всем же такими правильными быть, – усмехнулся Макс, положив руку ему на плечо. – А ему, наоборот, только авторитета добавится! Представляешь, как они будут рады, что Кирилл жив? Сразу забудут про все его грехи…

Денис отвернулся, поняв, что говорит в пустоту.

Его слова напомнили мне про один из прошлогодних розыгрышей, который придумали мы с Баром. Он единственный из всех закончился не совсем так, как было задумано.

Как-то – до сих пор не могу понять, как могла появиться такая безумная идея! – сидя у меня дома, мы написали около двадцати писем примерно одинакового содержания и разослали их знакомым и малознакомым девушкам. Объединяло их то, что все они жили в нашем районе и мы знали их домашний адрес. Текст писался по одному шаблону с незначительными вариациями. Восемь написал я, столько же – Илья.

Смысл был таков. Письмо якобы писал молодой человек довольно романтического склада. Он ехал в автобусе и, увидев девушку, которой сейчас пишет, влюбился без памяти. Так как парень этот слишком скромен, то познакомиться с ней он не решился, поэтому пошел другим путем. Правдами и неправдами влюбленный молодой человек узнал ее домашний адрес и решился написать письмо, чтобы хоть так признаться в своих чувствах. Далее шло лирическое стихотворение нашего собственного сочинения. Обратного адреса не было.

Выждав пару дней, мы написали следующую партию писем, через неделю – еще одну. В последних письмах мы наконец оставили адрес – абонентский ящик Ильи – и стали ждать.

Через некоторое время стали приходить ответы. Примерно четверть девушек нам вообще не ответила – я, честно говоря, думал, что таких будет гораздо больше, – а еще четверть просто послала нас в известном направлении. Эти письма мы сразу выбросили.

Но были и очень интересные письма. Две девушки написали, что могут быть автору таких чудесных посланий, то есть нам, только друзьями, причем одна из них уверяла, что мы – Вова из ее группы.

От другого письма я просто катался по полу – так мне было смешно. В нем бабушка одной из девушек умоляла оставить в покое ее внучку, грозила милицией и предлагала найти другую сексуальную жертву.

Еще одно любопытное письмо написала девушка, которая, судя по огромному количеству ошибок и бессмысленности текста, никогда нигде не училась. Но в целом она была на все согласна и приглашала автора в пятницу к себе домой, сообщив, что родителей дома не будет. Я чуть не пошел, да Илья отговорил.

Остальные письма были мутные, ни бе, ни ме. Теперь предстояло осуществить вторую часть плана. В следующих письмах мы предложили встретиться с ними. Назначили каждой одно и то же место и надеялись на то, что большая часть из них все-таки придет, хотя бы из женского любопытства.

И вот наконец наступил великий день. Вся наша компания была уже в курсе и предвкушала удовольствие. Усевшись на скамейку в парке, мы прекрасно видели автобусную остановку, которая и была местом встречи.

– О! – вскоре воскликнул Глеб. – Одна вроде пришла.

Я взглянул на остановку. Ярко одетая девушка была соседкой Бара по двору.

– Начинается, – сказал я упавшим голосом.

Меня вдруг начали грызть муки совести. Такое случалось довольно редко, но, как говорится, метко. Мне стало ужасно жаль всех девушек, которых мы разыграли, и я стал ерзать по скамейке. Кирилл с любопытством посмотрел на меня.

– Что ты дергаешься? – сказал он. – Смотри, вот еще две пришли. Скоро целая толпа наберется.

Я неохотно посмотрел в сторону остановки, пытаясь заглушить угрызения совести мыслями о том, что они не восприняли письма всерьез и относятся к ним как к шутке. Совесть затихла.

Тем временем народ продолжал собираться. Глайзер хохотал и вытирал слезы, глядя, как уже семь девушек, собравшиеся на указанном месте, подозрительно оглядывают друг друга и нервничают.

Чуть погодя девушки начали знакомиться и угощать друг друга сигаретами. Напряжение росло. Внезапно одна из них махнула рукой и впрыгнула в подъехавший автобус. Мы поняли, что если прождать еще немного, то все разойдутся.

– Пора звать Колю, – весело сказал Бар.

Коля был гордостью и главной достопримечательностью района. Его показывали приезжающим в наш район наравне со знаменитой площадью Конституции СССР, ныне площадью Бориса Деревянко, где по вечерам собирались малолетние проститутки и просто очень легкомысленные девушки.

Во-первых, Коля был бомжем, то есть лицом без определенного места жительства. Во-вторых, Коля раньше был известным в Одессе футболистом. А в-третьих, Коля был немного сумасшедшим, что и делало его чрезвычайно приятным в общении человеком.

Недавно мы выручили его из одной неприятной ситуации, и поэтому в принципе могли воспользоваться его услугами совершенно бесплатно. Но Глайзер все-таки купил бутылку дешевой водки, получив которую Коля серьезно поведал нам:

– Для вас, ребята, и Родину продал бы!

Поддержав его в этом утверждении, мы посадили Колю на соседнюю скамейку, строго приказав никуда не отлучаться. На наше счастье – и на беду девушек – он выполнил указание.

Теперь, когда пришло время, Коля вновь был призван в наш круг и после тщательной инструкции нетвердой походкой направился к девушкам.

– Надо поближе подойти, – обеспокоенно сказал Илья. – Мы ведь не услышим ничего!

– Не глупи, – зло бросил я. – Не забывай, что многие из них нас знают!

– Но они же не знают, что авторы писем – мы, – беззаботно произнес Бар. – Я подойду ближе. Не паникуй.

Пришлось подняться и мне. Мы подошли к дороге и стали делать вид, что ловим такси. Коля важно обошел всю площадь, зачем-то заглянул в урну и наконец произнес то, чему мы его научили:

– Как я рад, что вы все пришли, мои милые, – сипло проревел он. – Вам понравились мои письма?

Словами не передать выражения лиц несчастных девушек – нужно было быть там! Как мы ни старались, но смех сдержать не смогли. Это нас и погубило – знал ведь я, что не стоило подходить ближе!

Кое-кто посмотрел в нашу сторону. Коля тоже.

– Все в ажуре, ребята! – радостно крикнул он. – Все сделал, как вы сказали. Может быть, возьмете еще одну бутылочку?

Конечно же, все уставились на нашу компанию, а точнее, на меня с Баром – девушки знали только нас. Правда, под горячую руку попал и Глеб, несчастье которого состояло в том, что он жил в соседнем со мной подъезде и визуально был знаком с некоторыми из девушек.

Закончилось все печально. Мы потом с месяц выходили на улицу с опаской, боясь наткнуться на кого-нибудь из них. Но в целом все мои розыгрыши кончались положительно.

Глайзер, будто читая мои мысли, толкнул Шольца в бок.

– Мы и не такое делали, – произнес он. – Все будет нормально.

Я ужасно жалел, что не смогу увидеть завтрашнюю встречу Кирилла с его группой.

– Ну, реакцию Омара мы узнаем завтра, – вздохнул я, – когда он ворвется к нам и начнет швыряться вещами. В кого первого они полетят, как ты думаешь?

– Разумеется, в Шольца! – с чувством воскликнул Макс. – Это ведь все он придумал. Мы всего лишь слепые орудия в его руках…

Денис задохнулся от возмущения, но затем понял, что Глайзер шутит.

– Ладно, как хотите, – буркнул он. – Я иду домой. Зря я с вами поехал.

– Я тоже ухожу, – зевнул Максим. – Мне еще в центр города нужно съездить, в библиотеку Горького. Ты, кстати, не знаешь, где она находится?

Я подивился странной тяге Глайзера к знаниям, но дорогу объяснил.

– Что ты там забыл?

– Знакомая одна работает, – с усмешкой сказал он. – Телка – супер! Словно с обложки «Плейбоя»! Милой зовут.

Друзья уехали, а я достал сигарету и закурил, размышляя, куда мне пойти. Дождь закончился, из-за туч выглянуло солнце, и мне захотелось навестить своего бывшего одноклассника, Стаса Рыжова, живущего неподалеку. Я даже сделал пару шагов, но внезапно остановился как вкопанный.

В направлении института бодрым шагом шел Кирилл. Пока я лихорадочно соображал, что делать, он заметил меня и остановился.

– Привет, – удивленно сказал он.

– Мы с Глайзером кое-кого искали, – быстро произнес я, предвосхищая его вопрос. – А ты в институт?

– Ну да, – добродушно сказал он. – Хочу на третью пару попасть.

– Ты, конечно, уникум – воскликнул я. – Кто же идет на третью пару? Если уже идти, то на первую, а на третью не надо!

– Не, – упрямо замотал он головой. – Я пойду.

– Да вас отпустили, – выдохнул я. – Твоя староста только-только домой ушла, сказала, что преподаватель заболел.

– Серьезно? – недоверчиво спросил Омар.

– Ну да, – через силу улыбнулся я. – А ты приковылял! Сидел бы себе дома, телевизор смотрел.

– Да.

– Пойдем пива выпьем, – весело сказал я, мысленно проклиная Глайзера и самого Омара, вздумавшего вдруг в кои веки зайти в институт. Мы стояли на травянистом пятачке неподалеку от входа, и в любой момент кто-то из его сокурсников мог выйти.

– Идем, – наконец сказал Кирилл.

Я облегченно вздохнул.

В баре мы просидели около часа, а затем разошлись по домам.

– Давайте завтра встретимся, – на прощание сказал он. – После обеда, все вместе?

– Не знаю, – сказал я. – Может быть.