"Путь в Эдем" - читать интересную книгу автора (Гарлок Дороти)

Глава 4

Рассвело.

Лайт проснулся. В реке тихо плескалась рыба. Никаких подозрительных звуков слышно не было.

Лайт поднял голову и осмотрелся. На реке и на берегу все оставалось по-прежнему. Лошади спали, стоя у обрыва. Убедившись, что все в порядке, он посмотрел на женщину, которая лежала рядом с ним. Следопыт глядел на жену и не мог наглядеться.

Каждый день Лайт узнавал о Мэгги все больше нового и удивительного. Она была не только стойкая и сообразительная – она была отважнее всех знакомых ему женщин. Она хладнокровно сражалась с делаваром, мужчиной вдвое больше ее.

Может, она и вправду ведьма? Его-то она околдовала, это точно.

Лайт негромко засмеялся. Он чувствовал себя счастливым. Следопыт любил свою первую жену, Маленькую Птичку, юношеской любовью. Когда она погибла, его горе было безутешным. Но та любовь, которую он испытывал сейчас, любовь зрелого мужчины, наполняла все уголки его существа. Лайт прижался губами ко лбу жены. Она пошевелилась, и одеяло соскользнуло с нее, обнажив нежные груди, которые выглядывали из-под темных волос, упавших ей на плечи.

Огонь страсти зажегся у него внутри. Однако разум оказался сильнее желания крепче обнять Мэгги и отыскать «сладкую боль», как она называла их супружеские отношения. Вершины дубов начинали блекнуть – скоро должен был начаться листопад. Им необходимо как можно раньше добраться до поворота реки и устроить временное жилище на зиму.

– Просыпайся, мое сокровище, – прошептал он, прикасаясь губами к ее ушку и гладя ладонью ее грудь. – День будет ясный.

– Я не сплю. Ты на меня смотрел.

– Откуда ты знаешь? У тебя глаза были закрыты.

– Я вижу тебя и с закрытыми глазами, – прошептала она.

Мэгги обняла мужа. Дотянувшись до его губ, она крепко прижалась к ним. Он ответил на ее поцелуй медленно и крепко, наслаждаясь сладостью ее рта, погладил ее по руке и по плечу, а потом принялся целовать ее волосы.

Прошло немало времени, прежде чем Лайт поднял голову и взглянул на жену. Ее улыбка была поистине чарующей. Может быть, она – волшебное существо из другого мира? Или другого времени? Лайту казалось, что он попал в рай. Пристально посмотрев на жену, он хотел было снова ее поцеловать, но сдержался.

– Мне бы очень хотелось остаться тут, под одеялом, пока солнце снова не сядет. Но это было бы неразумно, chérie. Нам надо пройти немало миль, пока не выпал снег.

Мэгги сладко потянулась.

– А ты не хочешь остаться и любить меня? Я хочу быть с тобой… вот так, Лайт!

Ее пальцы легко скользнули по свидетельству его желания.

Чистосердечность жены всегда изумляла и забавляла Батиста. Он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из мужчин говорил, что его женщина так откровенно просила быть с ней. Лайт считал себя счастливейшим из смертных. Он неохотно отодвинулся.

– Для этого у нас будут долгие холодные зимы на нашей горе, ласточка. Мы будем целыми днями лежать в постели и любить друг друга столько, сколько тебе захочется. Но сейчас, моя лесная леди, нам надо ехать дальше.

Он встал, стягивая с нее одеяло. Мэгги вскочила и попыталась схватить его. Лайт со смехом увернулся, держа одеяло так, что она не могла до него дотянуться.

– Нет, нет, моя дорогая. Одевайся. На тебя сейчас смотрит не только твой муж.

– Кто? Кто еще?

Мэгги мгновенно отвернулась, прикрывая руками грудь.

– Белка. Вон там. – Лайт указал на ветку дерева и рассмеялся.

– Фи, мистер Белка!

Мэгги опустила руки и, нагая, поклонилась мужу и начала танцевать. Она приседала, покачивалась, кружилась по песчаной косе в такт мелодии, которую напевала.

Белка на ветке, что же делать мне?

Белка на ветке, что же делать мне?

Белка на ветке, что же делать мне?

Что же делать мне, мой милый?

Лайт завороженно наблюдал за своей юной женой. Она танцевала так восхитительно! Он был ослеплен видом ее обнаженного тела, ее грудями с розовыми бутонами сосков, кругленькой попкой и стройными ногами. Ее алые губы улыбались, темные волосы развевались. «Колдунья, – думал Лайт, – чародейка, милая моя ведьмочка! А вдруг она сейчас возьмет и исчезнет?» И тут Мэгги пританцевала в его объятия.

Только ощутив тепло ее тела, ее ласковые руки, прильнув к подставленным губам, он смог увериться в том, что она была реальной женщиной из плоти и крови. Лайт оторвал жену от земли, закружил, а затем усадил на песок. Он жадно поцеловал ее, потом легонько шлепнул по попке.

– Одевайся, моя милая нимфа! – Он погладил ее по голове, нежно провел рукой по груди. – Ты должна быть хорошей девочкой и слушаться старших.

– Я буду слушаться тебя, Лайт… пока. Ее мелодичный смех защекотал ему шею.

Лайту не хотелось отпускать жену, но ведь он сам приказал ей одеваться. Он отвел взгляд, пока Мэгги натягивала брюки и рубашку.

В прекрасном настроении они поели оленины и выпили горячего чаю. После завтрака Лайт тщательно запаковал остатки мяса и рыбы. Этих припасов им должно было хватить на несколько дней. Голодными они не останутся. Лес мог накормить любого. Нужно было только дружить с ним и уметь пользоваться его подсказками. Лайт знал, где можно отыскать хурму, вишню, виноград, дикий горох, лук и корневища, из которых получалась густая похлебка. Природа приготовила настоящий пир для тех, кто знал, где искать.

Вьюки были готовы, и Лайт принялся надевать сбрую на лошадей. Вдруг с реки поднялись стаи диких гусей и уток, которые начали шумно метаться над водой.

– Что-то приближается.

Лайт посмотрел вниз по течению – и тут же поспешно начал забрасывать песком остатки их костра.

Взвалив вьюки на плечи и жестом приказав Мэгги вести лошадей, он поспешно пошел с нею по крутому берегу под прикрытие леса.

– Что приближается, Лайт?

– Жди здесь, – только и сказал он.

Он бросил вьюки, достал подзорную трубу и вернулся к опушке.

Мэгги привязала лошадей и, бесшумно проскользнув между деревьями, опустилась на колени рядом с Лайтом. Если ее мужчине угрожает опасность, она будет сражаться вместе с ним. У нее за спиной колчан, на плече висит лук, на другом – свернутый в кольцо кнут, нож – в ножнах на поясе. Когда Лайт оглянулся, она смело посмотрела на него:

– Я остаюсь с тобой, Лайт. Следопыт нахмурился:

– Если я тебя где-то оставляю, Мэгги, то я должен быть уверен, что, когда вернусь, найду тебя там. – Он снова стал смотреть в подзорную трубу.

– В следующий раз я тебя послушаюсь.

– Ах ты, бесенок!

– Так кто сюда едет?

– Плоскодонка. В ней трое мужчин. Двое работают шестами, один сидит на рулевом весле.

Плоскодонка была сработана рукой мастера. Лайт понял это с первого взгляда. Она была длинная, узкая и, судя по ходу, очень легкая. С невысокими бортами, с низким укрытием, с мачтой, это суденышко могло идти на шестах, на веслах или под парусом.

Мужчина на рулевом весле стоял широко расставив ноги. Широкоплечий, подтянутый, с рыжеватыми волосами до плеч, с аккуратно подстриженной каштановой бородкой, он сильно отличался от двух других.

– Пригнись! – быстро скомандовал Лайт. Один из мужчин достал морской бинокль и начал осматривать берег.

– Это делавары, Лайт?

– Нет.

– Почему мы их боимся?

– Лучше сначала выяснить, кто они такие и что здесь делают, ласточка. А уже потом показываться им.

Не успел Лайт произнести последнее слово, как у них за спиной раздался холодящий душу вопль.

Следопыт обернулся и увидел, как из-за зарослей шиповника выскакивают два воина-делавара с занесенными томагавками. Уверенные в своей победе, индейцы издали вопль торжества еще до начала боя.

У Лайта не было времени выстрелить. Тогда, отступив на шаг, он взмахнул прикладом и ударил одного из воинов в лицо. Послышался хруст костей, и из разбитого носа индейца хлынула кровь. Крича от боли, тот упал на спину.

Мэгги с быстротой кошки вскочила на ноги и успела нагнуться и увернуться от удара томагавком, который попытался нанести ей второй делавар. Индеец был слишком близко, и молодая женщина пырнула его ножом. Тут же она бросилась на землю и откатилась в сторону. Делавар промедлил всего лишь секунду, но этого времени хватило на то, чтобы Лайт перевернул свое ружье и выстрелил. На груди воина расцвело кровавое пятно. Он покачнулся и рухнул навзничь.

Второй воин, продолжая вопить от боли, бросился бежать. Лайт отшвырнул ружье и кинулся следом. Догнать раненого не составило труда. Следопыт вонзил нож ему в спину. Удар был точен. Наклонившись над мертвым, Лайт вытащил нож и побежал обратно к Мэгги.

На поляне не было никого, кроме мертвого индейца. У Лайта от ужаса перехватило дыхание.

Его бесценное сокровище пропало!

– Мэгги! – Отчаянный крик вырвался из глубины его сердца. – Мэг-ги!

Схватив ружье, полуослепленный страхом и недобрыми предчувствиями, он помчался через кустарник в ту сторону, где они оставили своих лошадей.

Там, уперев руки в бока, стояла Мэгги и смотрела вслед двум индейцам, удалявшимся на их лошадях.

– Они забрали наших лошадей, Лайт! Ну, как тебе это нравится?

– К черту этих проклятущих лошадей! – Следующие его слова были смесью французского и языка осейджей. Он произнес их очень сердито, схватив Мэгги за плечи и встряхивая ее. А потом он притянул ее за плечи и яростно обнял. – Mon Dieu, chérie! Ты меня напугала. Прошу тебя, девочка моя, всегда оставайся там, где я тебе велю!

Мэгги прижалась к мужу. Потом подняла голову, посмотрела ему в глаза и тяжко вздохнула:

– Если бы я осталась, то меня бы уже не было – как лошадей!

– Mon Dieu, это правда, мое сокровище. Лайт снова привлек к себе жену.

– Что мы будем делать без лошадей? – печально произнесла Мэгги.

– Не знаю. Я надеялся встретить народ моей матери и обменять их. – Лайт был раздосадован. – Чтобы ехать через прерию, нам понадобятся лошади покрепче.

– Мы справимся, Лайт. Не тревожься, – успокоила его жена.

– Хорошо, что мы не успели навьючить лошадей, – хмыкнул он. – Хоть какая-то радость.

– И что теперь, Лайт?

– Мы посмотрим, что за люди в той плоскодонке. В конце концов их всего трое, а одному Богу известно, сколько делаваров мы можем встретить между этим местом и поворотом реки.

Еще вчера вечером Эли Нильсен знал, что выше по течению перед ним идет человек и что он путешествует налегке. Только одинокий путник мог обработать тушу лани именно так: взять столько, сколько можно съесть, прежде чем мясо испортится, а остальное бросить в реку. Заметив убитое животное, Нильсен, Дешанель и немец по фамилии Крюгер гнали плоскодонку вверх по реке, пока не стемнело.

На рассвете Нильсен взялся за рулевое весло, а Отто Крюгер (возможно, лучший плотник на территории Миссисипи, но и самый неприятный по характеру) и Поль Дешанель, друг Эли, работали шестами.

– Ты думаешь, это он? – спросил Поль, с усилием вытаскивая свой шест из илистого дна.

– Возможно. Пикет сказал, что он уехал из Сент-Чарльза неделю назад.

– Если это он, mon ami, то ты увидишь его еще до ночи. Конечно, если делаварам не вздумается напасть на нас… или на него.

– Я был уверен, что он двинется вдоль берега. Пикет ничего не сказал, но путь к Обрывам вдоль реки самый удобный.

– Черт, Пикет не говорил, что твой Лайтбоди идет к Обрывам.

– Осторожный парень. Поль только хмыкнул.

– Охотники, который ехаль по реке тфа тня назат, не фидель никакой пелый лютей, – произнес немец.

– Они могли принять его за индейца.

– Ну да… – Поль снял с головы меховую шапку. – А разве он не индеец?

– Он тикарь?

Крюгер повернул свою лысую голову. У немца была такая толстая шея, что Поля всегда удивляло, как он умудрялся двигать ею.

Эли смотрел в бинокль.

– Если у него есть хоть капля ума, то он постарается обойти делаваров подальше, – проворчал Поль, налегая на шест. – Но если он безмозглый и пошел напролом – ходить ему без шевелюры. Хуже делаваров только наш Крюгер.

– Если он хочет достигнуть Обрывов до наступления зимы, то он идет вдоль реки.

Эли снова поднес бинокль к глазам.

– Кто знает, mon ami, почему француз поступает так, а не иначе. – Поль ухмыльнулся. – А француз с кровью осейджей… – он покрутил пальцем у виска, – сумасшедший мартовский заяц. Да-да-да, Эли, и не спорь. Этот Лайтбоди не дает тебе покоя уже пять лет!

Нильсен спорить не стал. Не мог он рассказать своему другу и то, зачем ему нужен метис. Когда-нибудь он это сделает, но не сейчас.

Неужели прошло всего пять лет, с тех пор как Слоун Кэррол прислал ему весточку о том, что хочет обсудить с ним одно дело? То, что Кэррол рассказал Эли, потрясло молодого человека до глубины души. Спустя несколько месяцев после визита к Кэрролам его гордость получила еще один удар. Дочь Слоуна, Ора, сказала ему, что уезжает в фамильный дом отца, чтобы учиться музыке. Молодая леди не подозревала, что ночами он не спал, мечтая о ней, и что приезжал к Кэрролам, только чтобы увидеть ее. Пять лет назад он был таким юным и неопытным, что не замечал, что Ора обращается с ним с той же вежливостью, какую проявляла ко всем знакомым отца.

Эли Нильсен слышал, как много прибыли можно получить, перевозя грузы вверх по Миссисипи. Это была одна из причин, по которой он оставил долину Огайо, спустился по реке Огайо до Миссисипи и по ней поднялся до Сент-Луиса. Там Эли купил ружья, порох, инструменты, одеяла и табак, намереваясь доставить их вверх по реке – возможно, до поселения Прери-дю-Шьен. Но потом… Потом он свернул на Миссури.

Оказывается, Батист Лайтбоди был хорошо известным проводником. Его очень расхваливал Зеб Пайк. Однако метис мало с кем общался. Слоун назвал только двух близких ему людей: Джефферсона Пикета и Уилла Мердока. Эти сведения привели Нильсена к Джефферсону Пикету, а теперь – сюда, в эту глушь.

В здешних местах Эли чувствовал себя заново родившимся. Он никогда не пожалеет об этой поездке, каким бы ни был ее результат. Он намеревался провести оставшуюся жизнь в этих краях, за великой рекой.

Стаи спугнутых птиц взлетели из тростников, когда к ним приблизилась плоскодонка. На песчаном берегу енот выпустил свой обед – рака – и бросился в кусты. Да, в этих лесах невозможно ни к чему подкрасться незамеченным. Животные сразу поднимут тревогу.

Эли внимательно осматривал берег, а его спутники молча работали шестами. После того как Поль и Эли купили в Сент-Луисе плоскодонку у Крюгера, тот присоединился к ним. У немца были крупные картежные долги в салуне, и владелец требовал уплаты. Полученными от Эли деньгами Отто заплатил долг, после чего избил владельца салуна до полубессознательного состояния. И теперь, прекрасно понимая, что в городе с ним тут же расквитаются, Крюгер поплыл вверх по Миссури вместе с Эли и Полем. «Может, кому-то и хочется стать отбивной котлетой, после того как сделал отбивную из другого, но только не мне», – думал немец.

Утреннюю тишину вдруг разорвал пронзительный боевой клич делаваров. Тут же раздался звук выстрела. Эли всматривался в заросли, но ничего не видел. Он бросил бинокль и повернул рулевое весло, направив судно к песчаной косе.

– Пристаем! Пристаем!

– Verdammt![6] – выругался Крюгер.

Поль ругнулся по-французски и изо всех сил налег на шест.

Как только лодка коснулась песчаного дна, все трое схватились за ружья и спрятались за надстройку. Плоскодонка плавно покачивалась среди тростников.

– Мэг-ги! – Крик разнесся далеко над рекой. – Мэг-ги!

– Мэгги? – удивился Поль. – Может, это его скво? Или его лошадь? Но по крайней мере это не его сейчас подстрелили. – Поль ехидно улыбнулся. – Иначе ты стал бы невыносим, mon ami: приехать так далеко и вдруг выяснить, что твоего Лайтбоди шлепнули прямо у тебя под носом! Ха!

Эли не ответил. Его взгляд был прикован к невысокому уступу, поднимавшемуся над песчаным берегом. Ему вдруг пришло в голову, что если там, наверху, действительно был Лайтбоди, то он мог бы присоединиться к ним. Эли встал, сложил ладони рупором и крикнул:

– Лайтбоди!

Громкий крик разнесся над рекой. После короткой паузы Эли заорал снова:

– Лайтбоди!

Сидевший на корточках Поль покачал головой:

– Черт тебя возьми, швед ты проклятый! Когда-нибудь тебе разнесут твою глупую башку!