"Фрейлина императрицы" - читать интересную книгу автора (Салиас Евгений Андреевич)IXДирих собрался на станционном дворе закладывать в дышловую телегу пару пегих лошадок и не спеша мазал колесо, когда к нему прибежала из дому старшая девочка, по имени Мадде, еще издали крича ему по-латышски: – Дядя, дядя… У нас важный купец в избе… Важный… Приехал сейчас. Дирих не сразу понял. Он бросил мазанье, вздел колесо на ось и, вынув подпорку из-под телеги, спросил у девочки: – Что ты болтаешь? – Купец. У нас. На своей лошади. Хорошая лошадь. – Ты, Мадде, во сне видела? – Не во сне, дядя. Иди скорее… Мама зовет. Мадде была настолько встревожена и даже перепугана, что Дирих поневоле должен был верить, если не словам, то лицу девочки. Он попросил другого ямщика отправиться с проезжим вместо себя, а сам быстро пошел домой. – Да кто же такой этот приезжий? – спрашивал он у девочки. Но Мадде сама не знала ничего. Когда Дирих вошел в горницу низенькой и темной избенки, то увидел хорошо одетого человека, с виду купца, а его сожительница Трина вскрикнула с веселым лицом: – Ну, отгадай, Дирих! Отгадай, кто этот человек? Кто наш гость? Дирих стал как вкопанный, а купец подошел и вымолвил, смеясь добродушно: – Немудрено тебе меня не узнать. И я бы тебя теперь не узнал, если бы встретил где на дороге. Прежде всего поцелуемся… Вот так… Ну, погляди теперь мне в лицо хорошенько. Не узнаешь? – Нет. Виноват… – пробурчал Дирих, смущаясь. – Есть у тебя брат? – Есть. – Как его зовут? – Карлус… – Ну вот… Догадываешься теперь?.. Но Дирих стоял истуканом. Он был слишком простоват, чтобы догадаться. – Да я… Я Карлус. Твой брат Карлус, – воскликнул приезжий. Дирих ахнул и бросился обнимать брата. Оглядев друг друга внимательно, братья обоюдно подивились перемене, которая в них произошла. Карлус тотчас передал брату подарок от Христины – два червонца, и подробно рассказал о свидании ее с царицей. Но, видя, что брат все тот же простяк, неспособный даже понять вполне все то, что он считал необходимым ему передать, Карлус, невольно и незаметно для самого себя, перестал в беседе обращаться к брату, а предпочел все подробно объяснить умной Трине и ее старшей дочери. Главное заключалось, конечно, в том, чтобы Дирих вел себя осторожнее и не разглашал ничего о себе даже в такой трущобе, как его деревушка. Трина очень обрадовалась большим деньгам, но весть Карлуса о могущей произойти перемене в судьбе Дириха не только не обрадовала женщину, но даже испугала. Карлус заметил ее тревожный взгляд и набежавшую на лицо тень. Умная латышка поняла тотчас, что в случае какой-либо перемены ее сожительство с Дирихом будет невозможно. – Ты что пригорюнилась? – спросил Карлус. – Я ничего… Все это диковинно… И от всего этого, что ты рассказываешь, надо всяких напастей ждать, – ответила Трина. – Это почему? – Вас всех: тебя, Дириха, Христину и Анну с вашими детьми – только погубит это свидание Христины. Я тебе говорю верно. Счастия от этого не будет никакого, а беды будут… В голосе женщины звучала такая уверенность, что Карлус задумался, как бы взвешивая ее слова… Целый день проспорил с ней Карлус, но кончилось тем, что умная женщина не убедилась доводами Карлуса, а убедила его быть настороже и наготове спасаться от козней русского царя. Карлус выехал от брата менее довольный и веселый. Он решился быть как можно осторожнее и не только ничего не разглашать о себе, но даже никому не рассказывать о свидании сестры с русской царицей. По возвращении Карлуса в Вишки он вскоре, однако, заметил, что его положение изменилось. Хозяин стал ласковее, знакомые доброжелательнее. Его поездка для свидания с братом по делу, которую он, конечно, не скрыл, затем известное теперь всем посещение Христины, а равно имя Екатерины, данное новорожденной девочке, наконец россказни и нескромность местного ксендза – все привело к тому, что в деревушке Дохабен и в самих Витках стали уже чаще поминать и болтать. Вскоре в шутку стали называть Карлуса «цара бралис», то есть царским шурином, и совершенно незаметно, в каких-нибудь несколько недель, эти два слова стали уже прозвищем. «Цара бралис» говорили все, и все ждали для Карлуса события!.. Так прошло целых два года, которые, однако, не принесли ничего нового, ни хорошего, ни худого… Прозвище, данное Карлусу серьезно, а не ради насмешки, за это время понемногу перешло уже в шутливую кличку. |
||
|