Александр Маркьянов Адепты стужи Часть 3

10 августа 1996 года. Северная Индия, британские колониальные владения. Рейд порта Карачи

Североамериканские соединенные штаты, поскольку считали себя самой сильной державой мира, держали и крупнейший в мире флот — двенадцать авианосных групп. Все дело было в том, что Северная Америка, равно как и Великобритания — это, по сути, мировой остров и от морских коммуникаций он зависит жизненно. Это тебе не Российская империя, крупнейшая в мире держава, занимающая большую часть Евроазиатского континента и совершенно не зависящая от состояния мореплавания.

Флот — это показатель могущества в мире, и даже Россия содержала три океанских флота с десятью ударными авианосными соединениями для поддержания претензий на звание Великой державы. Флоты ходили друг за другом, прикрывали друг друга, затевая своего рода карусель. Взаимоотношения между разными флотами были разные. Римляне дружили с русскими, австро-венграми и итальянцами, американцы дружили с британцами, британцы дружили с японцами. Более-менее сносные отношения были у британцев с немцами и у американцев с русскими — но именно сносные. Каждая из сторон постоянно проверяла крепость нервов другой, например русские самолеты часто прорывались к авианосным американским ордерам, вынуждая поднимать истребители на защиту. Североамериканцы не прочь были лихо пройтись над русской палубой, да еще сфотографировать и фото выслать, русские в этом не отставали. Кстати, что обычные моряки, летчики с авианосцев, что адмиралы часто при встрече обменивались такими вот фотографиями, заполученными в результате удачных рейдов друг на друга с ехидными надписями, многие такие фотографии висели в кают-компаниях кораблей. Останавливали друг друга просто — если одна из сторон выпускала пушечную очередь впритирку к самолету другой стороны — то это значило, что шутки кончились и пора убираться отсюда. Шуток не понимали только японцы, их летчики иногда шли на таран, часто случались разные инциденты, которые заминали. В целом, японцев считали кончеными психами и старались не связываться. Тем более что семь авианосных групп в Тихом океане, больше чем у любой другой державы здесь — это было реально много.

После первой мировой войны прошло очень много времени, и если раньше война флотов представляла собой войну броненосцев, то теперь вторая мировая война, если не дай Бог ей случится произойти, должна была стать войной авианосцев. Авианосными кораблями все флоты насыщались очень интенсивно, шло самое настоящее соревнование и конструкции появлялись самые разные.

Русские делали весомую заявку на лидерство, продав Священной Римской империи два своих авианосца, и спустив на воду два громадных суперавианосца, способных нести почти двойную по сравнению со стандартным авианосцем эскадрилью. Таким образом, формально у русских были те же десять авианосцев, но если эти два считать за четыре — то по количеству авианосцев русские почти сравнялись с американцами. Русские первыми ввели в моду не разделывать старые авианосцы, а переоборудовать их в нечто подобное вертолетоносцам и использовать для поддержки активных десантных операций. Русские же, буквально только что сделали еще одно «открытие» — десантный корабль можно сделать быстро и просто на гражданской верфи взяв за основу арктический контейнеровоз или танкер. Кроме того — у русских был совершенно уникальный, созданный специально для авианосцев однодвигательный истребитель С-56, который мог не просто складывать крылья — он складывался в транспортном положении так, что перевооруженный только на него авианосец удваивал свою самолетовместимость.

Американцы не отставали. Американцы первые придумали боковую, посадочную полосу для самолетов — хотя британцы всегда жестоко оспаривали первенство в этом вопросе. Все дело было в том, что при наличии этой боковой полосы авианосец мог одновременно и принимать и отправлять самолеты, а если самолет не зацепил авиафинишер — он мог спокойно дать форсаж и уйти на второй круг, не рискуя врезаться в другие стоящие на палубе самолеты. Американцы были первыми в создании специализированных судов морской пехоты — тяжелые десантные корабли типа Сан Антонио покупали и итальянцы, и австро-венгры и римляне, хотя двоим из трех они особо и не были нужны. Все-таки купили по одному. Кроме того — американцы первыми и единственными в мире создали мини-авианосцы на базе эскадренных миноносцев типа Спрюэнс, более новых типа Эрли Берк и вертолетоносцы на базе эскадренных миноносцев типа Кидд. У первых была всего одна-единственная взлетная дорожка, ангар на восемь самолетов короткого взлета-посадки и, за надстройками — еще и ангар для двух противокорабельных вертолетов. Надстройка была сдвинута к корме примерно на три четверти длины корпуса. Кроме того — пара установок ПВО типа Фаланкс и одно орудие калибра сто двадцать миллиметров. У вертолетоносцев, сделанных на базе эсминцев класса Кидд — наоборот — надстройка сдвинута к самому носу судна, а за надстройкой — длинная вертолетная площадка, на которой одновременно могут базироваться четыре тяжелых десантных вертолета, еще четыре дожидаются своего часа в ангаре, из которого поднимаются на лифте.

Коньком британцев был Харриер. Единственный в мире самолет, способный на вертикальный взлет — посадку, доведенный до ума и производимый в массовых количествах, его закупали все кроме Русской империи, даже североамериканцы бросили свои разработки и закупили Харриеры. Русские тоже производили раньше аналог Харриера даже похожий на него внешне, но технические характеристики его были настолько удручающими что производство свернули и теперь в русском авианосном флоте были только морские версии обычных, полноценных истребителей. Британцы же со своими Харриерами могли переделывать в авианосец почти любое судно. Кроме того, они отработали систему «Воздушный крюк» — это когда Харриер зацепляется на крюк, поднимается, запускает двигатель, из такого положения отцепляется и летит. Странная, на первый взгляд уродливая система — но она работала, и даже процент аварий при таком вот «взлете» был небольшим.

Германские конструкторы сделали первый в мире авианосец, переделанный из линкора, первоначально они так и делали свои авианосцы — переоборудовали их из ненужных линкоров. Потом германо-римские авианосцы стали походить на авианосцы других флотов, но все равно отличительной чертой старых германских авианосцев осталось обязательное наличие мощной артиллерийский части. Новые же, построенные в Священной Римской империи выделялись тем, что на них была высокая и длинная палуба, был трамплин, и не было… острова! Остров, или правильнее в этом случае ее называть рубка управления, как раз была на носу, под трамплином, что делало германские авианосцы абсолютно узнаваемыми.

Японцы ничего особого в историю надводного авианосцестроения не внесли, они делали свои авианосцы по образу и подобию британских, но кроме того имели еще два подводных авианосца, сделанных на базе громадных, специально построенных для этих целей подводных лодок.

Что же касается итальянцев и австро-венгров, то они особой роли не играли, Италия все четыре своих авианосца построила на американских верфях, Австро-венгрия тоже такие крупные корабли закупала.

Сейчас на траверзе Карачи болталась ударная авианосная группировка, приписанная к Седьмому флоту САСШ, состоящая из атомного ударного авианосца «Хьюго Лонг», ракетно-артиллерийского крейсера класса Делавэр с пушечными установками калибра 203 миллиметра и пусковыми установками ракет Томагавк, новейшего эсминца-вертолетоносца типа «Эрли Берк», в версии «Поддержка боевых действий в зоне литорали» с четырьмя вертолетами на борту [Литораль — изначально так называлась зона прилива-отлива, но в военно-морском флоте этим термином обозначают прилегающие к суше участки водной поверхности, глубина которых не превышает пятьдесят метров. Соответственно, корабли, действующие в этой зоне должны в основном обеспечивать поддержку наземных операций, а не воевать между собой], еще одного крейсера УРО класса «Тикондерога», более устаревшего если сравнивать с Эрли Берк, но еще способного задать жару, трех фрегатов типа Оливер Х Перри и судна обеспечения. Под водой группировку охраняла атакующая субмарина класса Лос Анджелес.

Основной целью данной группировки было проведение совместного маневрирования с флотом ее Величества и отработка некоторых учебных задач у побережья африканского континента. Была также мысль пролезть в Средиземное море — но от нее отказались, не желая рисковать, в конце концов у побережья Африки — места для маневрирования сколько хочешь, а Средиземное море узкое, с обоих сторон запечатанное да еще простреливаемое насквозь противокорабельными ракетами с берегов. Лишний раз лучше не рисковать.

Когда планировалась операция по доставке совершенно секретного заряда в северный Афганистан — была мысль перебросить на Хьюго Лонга специальную группу, так называемую «Объединенную группу атомной безопасности», но по здравому размышлению от этого решили отказаться. Переброска группы с такими специфическими навыками в какой-то район может привлечь внимание русской разведки, и тогда все кончится плохо. Впрочем, оно и без этого уже кончилось очень плохо…

Как и на любой американской авианосной группировке, на этой дислоцировалась особая группа морской пехоты, отвечающая за безопасность кораблей группировки, так называемая marine expedition unit, особая экспедиционная группа морской пехоты САСШ. Ведь если вдуматься, вся мощь орудий корабля, все базирующиеся на нем грозные истребители-бомбардировщики, способные обрушить стальной дождь на головы противника мало чего стоят. Для того, чтобы это все уничтожить нужно малое — подводная лодка противника, рота диверсантов-подводников на ней, тихий подход к кораблям на надувных лодках или вообще под водой. Миг — и точными выстрелами из-под воды обезврежены часовые. Второй миг — и кошки цепляются за палубу, за леера ограждения, а по ним одна за другой карабкаются черные тени. Третий — и вот на палубе, в тесных коридорах, в каютах вспыхивает абордажный бой, в котором подготовленные именно для такого вида боя и вооруженные специальным оружием диверсанты запросто расправляются с моряками. Вот от такой беды группировку и охраняли морские пехотинцы, кроме того это вообще был особо подготовленный отряд, способный высадиться на берег и действовать в самых экстремальных условиях. Командовал специальным отрядом подполковник морской пехоты САСШ Тимоти Ругид.

Утром, подполковник Ругид проводил занятия с личным составом — за неимением тира бросали в воду пластиковые бутылки и стреляли по ним. Одно время была мода устанавливать на палубе авианосца метательные установки для глиняных тарелочек и стрелять по ним, но сейчас это было запрещено приказом по ВМФ. Восемь человек стреляли под присмотром инструктора, еще восемь — чуть в стороне отрабатывали устранение задержек в штатном оружии. В отличие от армии, относительно быстро перевооружающейся на новейшую Ar-20, морская пехота как всегда поступала по своему и сохраняла пока верность старому доброму М4А2. Занятия уже почти закончились, когда к подполковнику Ругиду подбежал вестовой.

— Сэр, вас ищет контр-адмирал Блур, сэр…

Вызов к контр-адмиралу ничем кроме неприятностей не грозил. Если бы стояли в порту, было бы понятно — кто-то что-то натворил из подчиненных. Но тут то что могло произойти?!

— Маркони, заканчивайте без меня. После окончания занятий подберите все гильзы, как следует по палубе пройдитесь!

— Да, сэр! — козырнул заместитель, черный как ночь майор, у которого каким то чудом была чисто итальянская фамилия.

В комнате, где обычно проводились предполетные инструктажи было накурено, шумно, людно. Помимо офицеров, которые там находились по должности там были все старшие офицеры корабля: командир группировки контр-адмирал Стенли Манкузо, командир авианосца, капитан Тимоти Айсман, шеф по летным операциям [прим автора — есть такая должность на авианосце, этот человек командует самолетным парком авианосца, заместитель командира корабля], капитан Дик Вер Стиг. Все были на нервах, это было видно сразу — Вер Стиг нервно стучал костяшками пальцев по столу, Манкузо курил как паровоз, хотя в последнее время пытался бросить. Лишь Айсман сохранял ледяное спокойствие — немец, что с него возьмешь…

Увидев подполковника, контр-адмирал Манкузо оживился…

— Начинаем господа, начинаем… Прошу садиться. Свет, и давайте сразу изображения!

Погас свет. Подполковник, сильно не заморчиваясь устроился сидеть прямо на столе — с его габаритами устроиться на стуле удобно, тем более в тесноте комнаты для инструктажа было совсем непросто.

— Итак, господа… — начал почему то Айсман, может быть потому что сохранил должное спокойствие — примерно два часа назад в горном районе упал самолет, принадлежащий ВМФ США, палубной авиации. Это тактический транспортник С2 Грейхаунд.

Темноту инструкционной комнаты прорезал яркий луч проекционного аппарата, на одной из стен, покрытой специальным материалом загорелось четкое изображение спутниковой карты…

— Подполковник Ругид, вы знаете где это? — Айсман отошел в сторону, чтобы не заслонять обзор…

Подполковник вгляделся. Если дело касается их — значит неподалеку. Северная индия или западная часть континентальной Японии, больше негде.

— Северная Индия?

— Не угадали. Это северный Афганистан, подполковник, сто сорок километров до границы с Русской империей. Пилотировал самолет подполковник Ричард Раск. Сейчас готовят снимки места падения, обрабатывают их.

Подполковника Раска Ругид не знал лично, но слышал про него, верней читал в «Новостях ВМФ», еженедельной газеты флота. Судя по тому, что про него там публиковали материалы и не раз, подполковник был на хорошем счету у командования. А вот в Афганистан он бы не хотел попадать больше никогда, он бы хотел забыть про эту страну и никогда больше про нее не слышать. Два года в составе миссии наблюдателей — это после того как закончилась пятая, британо-афганская кампания… Он тогда был еще капитаном и того раза ему хватила навсегда — насколько бы жалование в таких вот «миссиях» не была выше обычного денежного довольствия подполковника КМП, на посулы вербовщиков он больше не покупался…

— Что произошло? Какого черта его туда занесло?

— Мы точно не знаем, к нам обратились британцы. Судя по их данным, его сбили.

Сбили?!

— Кто сбил?!

— Кто? А как вы сами думаете, подполковник Ругид?

Британцы случайно? Зачем тогда за помощью обращаться? Но не…

— Русские?

— Они самые. Иваны сбили его зенитной ракетой.

Подполковник напряженно думал. На первый взгляд он мало чем отличался от вышибалы-дуболома в портовом кабаке — но голова у него была светлой.

— Какое отношение ко всему этому имеем мы, сэр?

— Наша задача… — не вставая, сказал контр-адмирал Манкузо — вывезти обломки принадлежащего нам транспортника на авианосец. И как можно быстрее, это ясно, Ругид?

— Как в тумане, сэр… — отрезал подполковник, он всегда резал правду-матку, поэтому и не стал до сих пор полковником, по службе продвигался со скрипом — почему эту задачу не могут выполнить наши британские друзья, у них там есть базы, в том числе авиационные, должна быть и служба ПСС. Разве не так?

Подполковнику очень не понравилось повисшее молчание

— Сэр, в чем заключается наша задача?

— Обеспечить вывоз обломков на авианосец — снова ответил Манкузо

— Каким именно образом, сэр? По земле?

— Нет, конечно. Вертолетами.

— Вертолетами? Что значит вертолетами, там же…

— С дополнительными баками они нормально долетят — впервые вставил свою реплику капитан Вер Стиг

— Противодействие?

— Не исключено.

— Противник, степень возможного противодействия?

И снова настораживающая тишина.

— Сэр, я не могу отправлять людей на операцию вслепую. Они должны знать, что их там ждет — твердо сказал подполковник Ругид.

Несмотря на то, что все трое присутствующих были старше по званию подполковника Ругида — проблема иерархии и подчинения все же была и очень серьезная. Дело в том, что все трое старших по званию офицеров относились к военно-морскому флота, а подполковник Ругид был старшим офицером Корпуса морской пехоты США. Отношения между этими двумя структурами были далеко не безоблачными, как это могло бы показаться обывателю. Дело было в том, что Североамериканские соединенные штаты были единственной в мире страной, где корпус морской пехоты был не частью ВМФ, а четвертым, самостоятельным родом войск, со своей авиацией и своими десантными кораблями. Соответственно, были напряженные отношения и с ВВС и с ВМФ, частично потому что ВВС считало что все что летает принадлежит им, а ВМФ — все что плавает принадлежит им. Частично потому что пытались проводить совместные тендеры на закупки вооружения, требования оказывались слишком разными, попытки выработать единые ни к чему не приводили, в итоге например палубный самолет Харриер морская пехота закупила вообще у британцев. Да, подполковник Ругид со своей группой охранял корабли авианосного ордера от возможного нападения — но и только. Приказ, отданный ему штабом КМП САСШ никак не предусматривал посылку личного состава части которой он командовал в чужую страну для выполнения специальной операции. И приказать ему такое никто не имел право, это был слишком серьезный приказ. Если на Ругида надавить — он запросто может отказаться выполнять приказ, и потребовать приказа, подписанного командующим корпусом морской пехоты САСШ, которого у Манкузо не было и на получение которого ушло бы время. Штаб КМП в любом случае вступился бы за него при таком раскладе. А времени не было.

И в списке лиц, допущенных к ознакомлению с информацией, составляющей государственную тайну, подполковника Ругида не было — верней он, наверное, был, но не в списке командиров ВМФ, а в списке командиров КМП, которого на авианосце не было…

И выхода не было тоже.

— Возможны… различные типы противников, подполковник… — решившись, начал Манкузо — первый тип, это иррегулярные комбатанты, боевики местных племенных ополчений. Неорганизованные, но хорошо вооруженные и знающие местность. У них могут быть даже ПЗРК, случаи катастроф британских летательных аппаратов были, британцы это никак не объясняют — но такое количество катастроф случайностью быть не может. С этими комбатантами нужно быть осторожнее, подполковник…

— А остальные типы противников?

— Второй тип противников — сами британцы. Вы не должны допустить, чтобы они наложили лапу на эти обломки и вывезли их к себе.

— Каким образом, сэр? — недоверчиво поинтересовался подполковник — я что, должен стрелять в них?

— Ну… они вообще то наши союзники… операция совместная — но не заблуждайтесь, интересы у каждого свои. В критической ситуации, если все остальные методы будут исчерпаны — да, Ругид, вам придется стрелять в них.

Подполковник не мог поверить своим ушам. Какого черта, что там находится такого, из-за чего возможно придется вступать в бой с британцами?

— И может быть еще и третий противник, третий тип. Возможно самый опасный из всех. В районе может находиться отряд русских специальных сил, который тоже будет охотиться за обломками.

Вот с этого и надо было начинать.

— Сэр, что было в самолете? — напористо спросил подполковник — что там было такого, за чем может охотиться русский спецназ? Что флотский самолет делал в афганских горах, почему русские его сбили?

Контр-адмирал тяжело вздохнул.

— Все что я сейчас скажу, Тимоти, относится к категории «Сжечь до прочтения и спустить пепел в сортир». Это ясно?

— Да сэр.

— В самолете было ядерное взрывное устройство. Его везли на британский полигон, находящийся в северном Афганистане, чтобы провести испытания. У самого аэродрома самолет сбили русские.

Вот с этого и надо было начинать…

— Сэр, ни у меня, ни у одного из моих людей нет допуска на работы, связанные с ядерным оружием. Я не смогу квалифицированно выполнить задачу. Снаряжения у меня тоже никакого нет для такой ситуации за исключением стандартных дозиметров.

— Этого и не нужно. Нужно обезопасить место падения и вывезти обломки.

— Сэр, там зараженная зона, вы это понимаете? У меня нет специального снаряжения, чтобы работать в зараженной зоне.

— Там нет зараженной зоны. Устройство было в специальном контейнере, а этот контейнер — в еще одном контейнере. Заражения не может быть. В любом случае, первыми пойдут британцы из отряда ПСС, они замерят уровни радиации. И вы тоже проведете замеры, как приземлитесь.

— Сэр, если утечка радиации все-таки есть — каковы мои действия?

— Перекрыть подходы к месту катастрофы с севера, занять позиции, сообщить об утечке и заражении местности. Не допустить подхода русских специальных сил, и ждать прибытия особой группы министерства энергетики со специальным снаряжением для работы в зараженной зоне. После прибытия — обеспечить безопасность ее работы и эвакуироваться вместе с ними. Удаление от места катастрофы при этом варианте — не меньше километра, ближе не подходить.

И это спасет от радиации, как же… Как я перестал беспокоиться и полюбил атомную бомбу… [В нашем мире в шестидесятые был снят фильм «Доктор Стрейнджлав или как я перестал беспокоиться и полюбил атомную бомбу». Это оттуда. ]

— Как выглядит этот… контейнер?

— Размеры — примерно полтора метрам на полтора вес — примерно восемьдесят килограммов. Сделан из титанового сплава… в общем довольно сложная и прочная вещь.

— Там есть… ручки для переноски или что-то в этом роде? Он находился в грузовом отсеке?

— Да, он находился в грузовом отсеке, что же касается ручек… мы не знаем, подполковник, с этим вам придется разобраться на месте.

— А как же тела летчиков? Их тоже эвакуировать?

— Нет. Только контейнер. Все остальное потом.

— А как же русские? Если они сбили самолет — скорее всего они уже знали что в контейнере, и они туже выслали группу. Им лететь всего сто сорок километров.

— Нет. Вся территория под нашим контролем. Там сейчас пасет АВАКС, да и спутники работают. Ни один вертолет с русской стороны границу не нарушал.

— Они могли заранее закинуть группу.

— В этом случае им придется искать место падения самолета и выдвигаться к нему пешком. По горам. Так что форма, если вы поторопитесь — у вас будет. Хоть и небольшая.

С совещания подполковник вышел с гудящей головой, такого он ну никак не мог предположить. Очередное дерьмо… как вообще могло хватить ума отправить туда самолет с устройством? Сто сорок километров от русской границы, дестабилизированная страна, тяжелейший рельеф местности. Как вообще кому то в голову пришло тащить туда ядерное устройство?

Подполковник, погруженный в мысли дошел до того места, где тренировались его люди, проверил, не оставили ли гильзы на палубе. Затем направился к своему вертолету…

Поднятая рука, сжатая в кулак — стоп. Кулак разжимается — рассыпаться, занять позиции. Все команды подаются рукой, одно оброненное слово может означать провал. Четверо — как один, ошибется один — погибнут все. Вот такая суровая арифметика…

Даже погибая, пилот этого самолета сделал все, что возможно, чтобы спасти машину. Последним осознанным движением он направил машину вдоль ущелья, и максимально, насколько мог, вывел ее в горизонтальный полет, чтобы она не врезалась в землю под прямым углом, а легла на брюхо.

И ему это почти удалось — самолет рухнул брюхом на каменистый склон, пропахал по нему почти сотню метров, потерял все плоскости и скорежил фюзеляж — но тем не менее, десантный отсек остался относительно целым. При такой посадке — это героизм.

Араб мельком взглянул на часы. То, что он делал, было безумием, британцы могли вернуться в любой момент, при падении самолета на выручку экипажу положено посылать ПСО, поисково-спасательный отряд, подготовка этих ребят мало чем уступает подготовке разведчиков-диверсантов, только задача у них противоположная. У диверсантов — взорвать, уничтожить, убить, разрушить, у поисково — спасательного отряда — вытащить, вывезти, вырвать из лап смерти попавших в беду пилотов…

Он сам не знал, почему его заинтересовал упавший самолет, и когда рев реактивных двигателей над головой сменился тишиной — он поднял группу и пошел к месту падения. Он спешил — надо было уходить из квадрата, уходить пока их следы не нашли и не началось прочесывание — но вместо того, чтобы уходить от самолета, он наоборот шел к нему и вел группу. И сам не понимал почему.

А самолет то североамериканский. Точно североамериканский, вон звезда на фюзеляже. Причем не обычный транспортный самолет — а способный взлетать и садиться на авианосец. И какого черта американский самолет делал в горах Афганистана?

Прижавшись к искореженному фюзеляжу самолета, Араб прислушался, пытаясь уловить, что происходит внутри. Могло быть всякое. Кто-то, возможно, остался жив и сейчас, умирая, держит в руке гранату с выдернутой чекой, чтобы забрать на тот свет хоть кого-то с собой. А может — и пистолет, наведенный на люк. Он помнил, ему его учил Немой — бывают спецы лихие, а бывают старые. Старых и лихих не бывает, причем в его случае его лихость — это смерть не только для него, но, скорее всего и для всей группы.

Так ничего и не услышав, Араб примерился, достал из кармана моток лески, привязал один конец к люку, который показался ему не слишком поврежденным, отошел метра на три и со всех сил потянул. Леска больно впилась в ладонь, даже защищенную перчаткой, стиснув зубы Араб тянул и тянул — и, наконец, люк поддался, со скрипом выпал из проема, повис на одной из петель.

Держа наготове пистолет, Араб подошел к люку, осторожно заглянул внутрь фюзеляжа — и отпрянул. Прямо на него щерился окровавленным ртом мертвец! Подернутые мутной пленкой небытия глаза, ощерившийся осколками зубов рот — он был похож на героев фильмов ужасов, какие часто крутили на синематографе. Чуть дальше лежал еще один мертвец, а за ними было…

Араб отшатнулся, привалился к боку самолета. Вдохнул, задержал дыхание, выдохнул. Вдохнул, задержал дыхание, выдохнул….

В лагере их учили. Был там так называемый Ваня. Ваней звали манекен, сделанный из обычного манекена для демонстрации мод в магазине, старой и рваной армейской формы, и кровавых ошметков с бойни. Инструктор прятал в глубине этого самого месива какую-нибудь железяку и — ищи. Копаешься руками в мерзко пахнущей, горячей жиже, желудок поднимается к горлу, тучи мух, смеющиеся товарищи — это смешно, когда сам не шмонаешь такого вот Ваню, когда сам — очень даже не смешно. По первому разу рвало всех ходили зелеными, стирали форму. Потом привыкли, и кровавое месиво кишок уже не казалось таким отвратным. Второй этап этого упражнения на преодоление брезгливости — курсанты ездили по местным аулами, кишлакам, за бесплатно резали скот. Получалось не всегда — дело в том, что мусульманин мог употреблять в пищу только халяльное мясо — то есть зарезанное правильно, правоверным мусульманином и с чтением соответствующей молитвы перед забоем. Если же барана забил русский воин, да еще не как полагается, а сначала живому барану ноги отрезал, брюхо вспорол, с живого кожу снял и тому подобное — такое мясо, конечно же, не для мусульманина. Приходилось после забоя такое мясо покупать для столовой, мясом животных, забитых на таких вот учениях, питался почти весь Туркестанский округ. Потом приходил черед и третьего упражнения — надо было поймать собаку, забить ее, а потом этим мясом питались на полевом выходе. Впрочем, на полевых выходах кормить вообще забывали, не кормили по несколько дней, ели не то что собак — змей ели, птиц из рогаток стреляли и жарили, в общем…

Продышавшись и сплюнув — тоже Немой научил, если тошнит, сплюнь — Араб снова заглянул внутрь фюзеляжа. Оттолкнул с дороги мешавшему ему залезть внутрь мертвеца и…

Первым делом он обратил внимание на оружие. Мертвец был вооружен не как обычный солдат — он даже поднял необычное оружие. Пистолет-пулемет Кольт-45, сделанный на базе короткого армейского автомата, причем в версии с глушителем. Таким оружием обычно вооружались элитные части и спецподразделения военной полиции, задействованные на охране особо важных объектов. А ведь тут таких не один… шестеро, все в одинаковой униформе, не военной, скорее она похожа на полицейскую. Черт, что же это такое… что, черт возьми, они тут делали?

Араб зацепил того мертвеца, что был к нему ближе всего, хрипя и матерясь выволок наружу. Никто из его группы даже не подумал подойти — без команды командира ни один не двинется с места! Первым делом Араб сунулся рукой за ворот мертвеца, пальцы попали вот что-то липкое — и тут его будто током дернуло.

Ничего не было…

Не было — а должно было быть! Любой североамериканский военнослужащий, тем более находящийся на боевом задании должен был носить с собой два медальона. Группа крови, имя и звание. Это обязательно без этого никак. Но тут медальонов не было. Он еще раз обшарил всю шею, даже разрезал ножом верх куртки мертвеца, чтобы убедиться — ничего нет!

Потерял? Оборвалась цепочка?

Араб вернулся к самолету, наскоро обыскал еще одного — и то же самое, ничего нет. Один случай это случай — два это уже тенденция. Смысл? Хотели скрыть, что они североамериканские военнослужащие — а зачем тогда лететь на самолете с опознавательными знаками САСШ?

Значит, это не военные. И даже невоенные полицейские. Тогда кто это такие, что они делали на американском военном самолете, что везли?

Араб выбросил два пальца, очертил пальцем в воздухе круг — и одна из каменных груд вскочила на ноги и подбежала к нему…

— Бес. Помоги. Надо вытащить…

Хорошо, что от удара хвост почти оторвало, а заднюю аппарель совсем снесло. Бес залез в фюзеляж самолета, прополз по мертвецам — он вообще с Ваней не блевал ни разу, единственный из всего курса — и через минутку послышался его голос.

— Здесь какой то ящик. Принайтовленный. Сейчас попробуем…

Араб тоже залез внутрь, видно было плохо. Что-то хрустнуло.

— Крепко принайтовили… гады…

Что-то снова Хрустнуло, Бес, прилагая титанические усилия кусачками штык-ножа один за другим перекусывал тросы.

— Тяни! Там ручка, тяни, а я толкать буду!

— Тяну!

— Да тяни ты! Осторожнее!!!

Измазавшись в крови, они все-таки вытащили подозрительный, маленький по размерам, но неожиданно очень тяжелый ящик….

— Араб, смотри! — глазастый Бес заметил первым.

В спецназе учили на славу. Помимо практики и физподготовки была теория — до одури, несколько часов в день. Они зазубривали основные характеристики боевой техники любых стран мира, ее сильные и слабые стороны. Они знали все виды формы, наград, знаков любой армии мира, они могли отдать честь как это принято в САСШ, в Великобритании, в Римской империи, в Италии, они знали основные уставные команды обычаи всех армий. До одури они заучивали разные звуки, могли на звук понять — из какого оружия ведется стрельба, как далеко находится едущий бронетранспортер, какой он модели и в какую сторону едет. Наконец, они знали все кодовые обозначения и аббревиатуры всех армий мира — если доведется попасть на чужой армейский склад — знать, к какому ящику прикрепить заряд взрывчатки, чтобы вызвать детонацию того что находится в ящике и усилить эффект — должен знать каждый спецназовец.

На ящике были знаки — их значение понимали и Бес и Араб. Четный трехлистник на желтом фоне — знак «радиоактивные материалы». Рядом — группа букв и цифр, указывающих на предельный уровень опасности.

— Что это за чертовщина… — проговорил потерянно Бес.

Ничего не отвечая, Араб снова показал знак — круговое движение пальцем, — общий сбор.

— Брат… Утащишь?

— Это? — презрительно усмехнулся Брат — не проблема, командир, о-о-о-о… что там, свинец что-ли…

— А ты глянь. На той стороне.

— Брат глянул.

— Лучше бы не глядел… — констатировал он.

Араб уже принял решение, закинул винтовку на ремне за спину. Бросать нельзя — и тащить невозможно. Но надо…

— Брат. Давай пулемет. Бери короб, потащишь ты! Иван! Забери у него патроны. Две коробки мне, две коробки тебе, остальное понесет Бес. Все прикрываем Брата! Двигаемся!

Группа подполковника Ругида, верней ее штаб базировалась не на авианосце, как можно было подумать, а на эсминце «Гавайи» класса Эрли Берк, специально предназначенном для литторальных десантных операций. Люди подполковника были и на Делавэре, и на Хьюго Лонге — но штаб подполковник организовал именно на Гавайях. Сейчас полковнику предстояло самое сложное — спланировать и организовать операцию, да так чтобы сохранить секретность. Сделать это было не так просто, офицеры морской пехоты умные люди и до много способны догадаться даже по обрывкам информации.

Перелетев на свой корабль подполковник прежде всего выпил. Нет, не виски — три больше кружки крепкого черного кофе, без сахара, без всего, одну за другой. Просто чтобы встряхнуться и прийти в себя. Глотая черный как деготь, обжигающий, бодрящий напиток, подполковник думал о том, что он будет врать своим подчиненным. Конечно же, придумал….

— Общий сбор! Пять минут.

Адъютант бросился исполнять поручение. Подполковник же выцедил из кофейника последние капли напитка, залпом проглотил, откашлялся и, положив локти на стол, уставился невидящим взглядом на крашеную серой краской корабельную переборку…

Собрались быстро. У каждого старшего офицера на кораблях было свое любимое место для таких вот совещаний — так вот, подполковник Ругид любил собирать людей на открытом воздухе, на вертолетной площадке. Ему нравились вертолеты, они были его слабостью — шумные, проворные божьи колесницы, почти всегда они были последней надеждой дл морского пехотинца выбраться живым из того ада, в который он умудрился угодить.

Они собрались там все. Сутулый здоровяк Джонсон, не уступающий ему габаритами Вермеер, верткий, маленький, смертельно опасный китаец Ки, шутник и балагур Полянски. Его руки, его глаза — экспедиционная группа была разделена на четыре подгруппы, каждая из которых могла действовать совершенно самостоятельно. Джонсон и Вермеер командовали группами огня — у них были даже легкие минометы на вооружении, Ки и Полянски — группами маневра. Сейчас, на этом задании они нужны были ему все. И просто отдать приказ он не мог, просто отдают приказы тупые пехотные командиры, кладущие людей сотнями.

Ругид занял излюбленное место — сел на заправочную штангу тяжелого Боинга, остальные сгрудились возле него. Ки присел — он вообще мог сидеть на корточках, сгорбившись, совершенно неподвижно целые сутки. Вермеер так же, по привычке привалился к кабине вертолета, у него была любимая поговорка: «никогда не стой, когда можно сидеть». Остальные просто стояли и ждали, что скажет командир.

Ругид глубоко вдохнул пропитанный солью морской воздух, задержал дыхание и выдохнул. Он решил не врать. Просто скажет, что некая информация засекречена и знать ее не должны. А кто до чего догадается — так это и вовсе не его дело. И не дело командования тем более.

— Значит так — начал он — прежде чем говорить обо всем остальном, скажу о главном. Задание строго засекречено, часть информации я не могу раскрыть даже вам. Это понятно?

Полковник посмотрел каждому в глаза. Джонсон насторожен, Вермеер ждет команды как истинный немец, по глазам Ки ничего не скажешь, Полянски чем-то недоволен. Все как всегда.

— Да, сэр — ответил за всех Вермеер.

— Хорошо. Что могу, скажу, дальше сами…

Подполковник поднял стоящий у его ног ударопрочный армейский кофр, раскрыл его — там был ноутбук, из специальной серии, не слишком мощный, но хорошо защищенный от всяческих неурядиц типа воды или ударов, такие выдавали в армии. Поработав, вызвал на экран нужную карту местности.

— Итак, вводные. Несколько часов назад в северном Афганистане потерян транспортный самолет. В самолете находился груз чрезвычайной важности. На сей момент, точка падения самолета установлена, наша задача — выйти в место падения, обезопасить его и забрать груз. Вопросы.

— Какого хрена мы должны идти за британским самолетом, сэр? — конечно же Полянски, кто же еще — что, кузены не способны даже вытереть самостоятельно свой зад?

— Интересно, почему это ты интересуешься задом кузенов, Полянски — едко проговорил Ругид, и все рассмеялись, а громче всех — сам Полянски. Про массовый гомосексуализм в Великобритании, в том числе и в армии все хорошо знали.

— Извините, сэр… — вымолвил наконец Полянски

— Вот так. А насчет самолета… а я что, сказал, что это был британский самолет?

Повисла тишина

— Это был наш самолет, сэр? — полувопросом, полуутверждением прервал тишину Джонсон

— Вот именно. В том то и дело что наш.

— Так как же он… — Полянски вовремя умолк. И так было понятно — решили кого то перехитрить, и, как всегда бывает в таких случаях, перехитрили исключительно себя самих.

— Мы морская пехота — проговорил Ругид — и если кто-то где-то облажался, мы это исправляем. Да, это грязная и не слишком приятная работа, но если мы ее не будем делать — мы просто не будем морской пехотой. Все ясно?

Молчание было красноречивее любых слов.

— Далее. Нам может противостоять в этой операции два типа противников. Поэтому, я довожу до вас, вы доводите до всех своих бойцов. Мы работаем вместе, по крайней мере, до какого то времени с кузенами. Кодовым сигналом будет слово «вспышка». Как только оно произнесено мной — каждый из вас открывает огонь по ближайшему к вам британцу. Всем ясно?

— Ясно, сэр — снова ответил за всех Вермеер

— Далее. Нам могут встретиться на пути русские. Ближайшее логово русского спецназа менее чем в двухстах километрах от места падения. Он могут нас опередить, а никому из вас не стоит объяснять, что такое русский спецназ. При встрече и русскими — огонь из всех стволов, валим, пока они не завалили нас. Задача здесь проста — русским этот груз не должен достаться. Любой ценой его нужно отстоять.

— Сэр, самолет потерпел катастрофу, потому что его сбили? — тихо спросил Полянский

— Без комментариев.

И в самом деле — без комментариев. Зенитная ракета дальнего радиуса действия, пущенная с земли или с тяжелого истребителя — у русских есть ракеты, способные поразить цель за четыреста километров. Тем более — это не верткий истребитель, это обычный транспортник. Несколько вертолетов, висящих у самой границы с группой русского спецназа. Русские единственные знают, что должно произойти. Поэтому, у обломков они окажутся первыми. Не исключено, что обломки самолета давно выпотрошены, а то из-за чего все это случилось — уже пересекло русскую границу. И что теперь делать — сунуться за этим на территорию русских?

— Хорошо, сэр. Какие ограничения по применению силы?

— Никаких. Кроме британцев — они наши союзники, но только до тех пор, пока вы не услышите про «вспышку». Давайте посмотрим карту.

Времена сейчас были другие, и карта была не обычная, на бумаге — а трехмерная, на экране компьютера с возможностью наложения на рельеф местности данных спутниковой разведки. Хорошая, в общем, карта…

— Итак, нам надо нужно расположиться четырьмя группами. Две группы с тяжелым вооружением должны занять господствующие высоты — здесь, здесь и здесь. Насколько возможно, окопаться. Две группы спускаются к месту падения вместе с британцами.

— Стоп. Если мы получим приказ уничтожить британцев — мы покрошим сами себя в этом случае, получается так?

— Получается… В этом случае группам поддержки при получении сигнала «вспышка» действовать предельно аккуратно пусть только снайперы работают. Пулеметы — в самом крайнем случае, если будет понятно, что группы маневра с поставленной задачей не справляются.

— Сэр, как мы уйдем оттуда после «вспышки»? Там же британская территория, нас просто собьют.

— Не собьют. Сначала они попытаются выяснить, что происходит. Потеряют время. В любом случае нас прикроют истребители с Хьюго Лонга.

Хотелось бы, чтобы это было так. Британцы далеко не дураки. Что находится в самолете, они знают — и наверняка, тоже придумывают, как избавиться от экспедиционной роты морской пехоты САСШ. А истребителям к месту боя прорваться еще надо, если начнется такое… Не может быть, чтобы не придумывали — всегда и везде своя рубашка ближе к телу…

— В любом случае — нас оттуда вытащат, слишком важен тот груз, что находится на сбитом самолете. Слишком важен. Поэтому, готовьте людей. Берете все по максимуму, рассчитывайте на длительный и тяжелый бой. Сухпай на три дня. Все, по коням, вылет через тридцать минут!

Переложив бремя подготовки к вылету на подчиненных, подполковник поспешил на капитанский мостик — ему сказали, что там находится командир базирующегося на корабле авиакрыла — майор О,Нил. Именно ему предстояло везти их прямиком в ад, а потом вытаскивать обратно. Все детали предстоящего полета, равно как и детали операции по эвакуации предстояло обстоятельно обсудить и спланировать.

Майор О.Нил, высокий лысый здоровяк и в самом деле находился на капитанском мостике, о чем-то беседовал с капитаном Тичем. Вместе с бородатым, с длинными волосами Тичем они представляли собой комичную пару.

— Прямо в ад и обратно? — с порога пошутил Ругид

— О чем вы? — наклонил голову майор

— Да о маленьком путешествии, в которое ты нас повезешь….

— Остынь, Медведь… — беззаботным тоном сказал капитан Тич — путешествие отменяется, придется вам пока сидеть дома.

— Вот как?

— Именно так. Только что передали с Хьюго Лонга — операция переносится на неопределенный срок. Приказано поддерживать получасовую готовность.

— Получасовую… Но все равно, лучше обсудить, как мы полетим в это маленькую мерзкую страну, если нам все таки придется лететь…

— Давайте, обсудим… — согласно кивнул головой О.Нил…