"Покоренное сердце" - читать интересную книгу автора (Смит Барбара Доусон)

Глава 9

Интуиция говорила ему, что она что-то скрывает.

По тому, как широко распахнулись ее голубые глаза и побледнели мокрые от дождя щеки, Саймон понял, что Клара Браунли не на шутку испугана. Она явно не ожидала встретить его здесь. А он и впрямь оказался здесь совершенно случайно.

Сегодня утром он, как обычно, отправился на Боу-стрит, но предыдущей ночью полицейские задержали только мелкого фальшивомонетчика, нескольких карманных воришек и пьяниц. С тех пор как Призрака упекли за решетку, в высшем обществе наступило затишье. Сегодняшним уловом займутся другие люди. Тоскуя без настоящего дела, Саймон решил посетить клуб на Сент-Джеймс-стрит.

И неожиданно наткнулся на миссис Браунли. Он был неприятно удивлен, когда увидел, как она вышла с каким-то незнакомцем из дорогого экипажа. Но очень быстро его удивление сменилось подозрением. С самой первой встречи в саду у Стэнфилда он заметил в ее поведении массу несообразностей. Она работала прислугой, но разговаривала слишком дерзко. Она презирала высший класс и в то же время нанялась в услужение. И, наконец, обладая великолепной фигурой, одевалась в безобразные платья.

Незнакомец, с которым она приехала, поцеловал ей руку отнюдь не братским поцелуем. По правде, говоря, Саймону захотелось съездить кулаком по его усатой физиономии. В нем и сейчас еще кипела кровь.

— Ну что? Проглотили язык? — спросил он. Миссис Браунли ответила ему ледяным взглядом.

— Что за выражения? — сказала она. — Они не делают вам чести. А теперь простите, я должна немедленно вернуться в Уоррингтон-Хаус.

Она хотела идти, но он поймал ее за руку. Может, она и не была первой красавицей, но все же смотрелась весьма привлекательно. Красивые темные брови, яркие голубые глаза, белая кожа и соблазнительный рот.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Она презрительно вздернула подбородок.

— Я не обязана перед вами отчитываться.

— Это был ваш любовник?

Мысль о том, что она может делить постель с другим мужчиной, взбесила Саймона. Он прекрасно понимал, что его не касается, как проводит свое свободное время эта женщина. Она вдова и имеет право жить так, как ей нравится.

На щеках Клер вспыхнул румянец.

— Мне непонятен ваш обвиняющий тон. Особенно забавно слышать подобные обвинения от человека, который заключает пари на невинных девушек.

— Компаньонка леди Розабел не должна иметь случайных связей.

— Жених леди Розабел тоже. Как вам не стыдно притворяться, будто у вас в отношении ее серьезные намерения! А теперь позвольте мне пройти, иначе я опоздаю.

Она вырвала у него руку и поспешила вниз по улице. Саймон остался стоять на тротуаре, придерживая лошадь и ругаясь сквозь зубы. Как она умудрилась так ловко все обернуть в свою пользу и свалить вину на него? Даже его сестры не осмеливались бросать ему такие обвинения.

Ну, разве что иногда.

Возможно, он сам виноват, что ввел ее в заблуждение относительно своих намерений. Но даже если так, черт побери, кто дал ей право так с ним разговаривать? Должно быть, она прикрывает, таким образом, собственные грешки. Известно ведь, что лучшая защита — нападение.

Но он так легко не сдастся.

Ведя лошадь под уздцы, Саймон быстро зашагал вслед за Клер, ступая прямо по лужам. Некоторые прохожие удивленно оборачивались. Самому Саймону впервые в жизни было наплевать, смотрят на него или нет.

Он догнал Клару Браунли на углу, когда она собиралась перейти дорогу. Мостовая была забита длинной вереницей повозок и экипажей. Воздух наполняла какофония звуков: скрип колес, стук копыт, крики возниц и уличных разносчиков.

Должно быть, она все же услышала его шаги, потому что при его приближении оглянулась и быстро проговорила:

— Это был друг моего отца, а не возлюбленный, как вы могли подумать. Надеюсь, больше у вас нет ко мне вопросов?

Интересно, она сказала правду или лжет, опасаясь, что он пожалуется на нее леди Эстер? Скорее второе. Если это был друг отца, то почему бы ему было недовезти ее прямо до Уоррингтон-Хауса? Так нет же, она вышла из экипажа за несколько кварталов, откуда до дома еще двадцать минут пешком. Да еще в такой дождь.

Опыт подсказывал ему, что интуиции следует доверять. Но если он продолжит допрашивать ее, словно преступницу, Клара Браунли окончательно замкнется. Нужно изменить тактику.

На дороге появился просвет, и Саймон, подхватив Клер под руку, перевел ее через улицу.

— Нам по дороге, так что я провожу вас, — сказал он. Она недовольно поморщилась, но промолчала, осознав бесполезность сопротивления. Саймон отпустил ее руку и пошел рядом, приноравливаясь к ее шагу. Клер стремительно шагала вперед, не выражая ни малейшего желания поддерживать с ним разговор.

Но Саймону не требовалось ее одобрения.

— Вчера вы попросили у лорда Уоррингтона одну книгу, — сказал он.

Она резко замедлила шаг, бросила на него быстрый внимательный взгляд, затем снова устремила его на дорогу.

— У вас есть на этот счет возражения? Вы полагаете, что прислуга не должна пользоваться библиотекой его светлости?

Подавив раздражение, Саймон покачал головой:

— Мне просто интересно, знаете ли вы, почему его так рассердила ваша просьба.

— Вероятно, он счел это дерзостью с моей стороны. Судя по всему, вы тоже.

— Нет, вы ошибаетесь. Дело в том, что «Путеводитель по Шекспиру» написал его зять Гилберт Холлибрук, ныне заключенный.

Ее разлетающиеся брови сдвинулись в сплошную линию.

— Вы хотите сказать… Призрак? Вы уверены?

— Да, поэтому советую вам больше не заговаривать с ним об этой книге.

— Можете оставить свои советы при себе. Я не повторяю своих ошибок.

Она разговаривала с ним колючим, враждебным тоном, но Саймон решил, во что бы то ни стало сломать ее оборону.

— Предлагаю заключить перемирие, — сказал он, излучая добродушие. — Мои сестры частенько упрекают меня в деспотизме; неудивительно, что мой тон мог показаться вам обидным.

Она искоса глянула на него и снова отвела взгляд. Он уже приготовился выслушать очередную обличительную речь, но она вдруг сказала:

— А ваши сестры моложе или старше вас? Наверное, моложе.

— Почему вы так думаете?

— Если бы они были старше, вы относились бы к женщинам с большим уважением. Но раз вы привыкли к приказному тону, вероятно, ваши сестры значительно младше вас.

Он усмехнулся:

— Это правда, все три мои сестры моложе меня. И я действительно привык им указывать. Но кто-то должен был руководить ими после того, как умер наш отец.

Воспоминание об убийстве снова вспыхнуло в глубинах его сознания, но он тут же погасил его. За одну ночь он стал другим человеком. Ему пришлось забыть о диких мальчишеских выходках и взвалить на свои плечи ответственность за графский титул. Он пригласил к матери лучших докторов и занялся воспитанием и образованием сестер. И, кроме того, поставил себе цель посадить за решетку как можно больше преступников.

Искорка интереса смягчила суровое лицо миссис Браунли.

— А сколько вам тогда было лет?

— Пятнадцать. Это был самый страшный день в моей жизни.

Произнеся эти слова, он прикусил язык. Зачем он сказал ей об этом? Это были его личные переживания, которыми он ни с кем не делился. Даже его мать не знала о том, что все эти годы он живет с тяжким грузом вины.

Миссис Браунли открыла рот, но он больше не хотел обсуждать эту тему и опередил ее:

— А куда подевались ваши очки?

— Очки? Ох! — Она испуганно заморгала, порылась в ридикюле и водрузила очки на нос. — Они запотели от дождя.

В очках ее пронзительно-голубые глаза казались еще больше.

— Вчера вы тоже были без очков. Они вам не нужны? Клер надвинула капюшон, пытаясь спрятать лицо.

— У меня не такое уж плохое зрение. Иногда я могу обойтись и без очков. А вчера леди Розабел взяла себе в голову улучшить мою внешность.

— Так вот почему на вас было новое платье.

— Что еще? — строго сказала она. — Имейте в виду, я не потерплю никаких вольностей.

Они завернули за угол, лошадь послушно шла рядом с Саймоном. Они оказались в богатом районе Мейфэр и шли по улице, где были расположены дорогие магазины. Сейчас, под дождем, великолепные городские дома казались серыми и унылыми. Здесь уже не было такого плотного движения, по улице проезжали лишь редкие экипажи.

Суровое выражение лица Клары Браунли не располагало к дальнейшему общению. У Саймона мелькнула мысль, что очки, также как и мешковатое платье, всего лишь часть ее маскарада. По непонятной ему причине она предпочитала скрывать свои божественные формы. Может быть, она сделала это для того, чтобы ее взяли в компаньонки? Это вполне разумно, но Саймону показалось, что это слишком простое объяснение для такой сложной женщины, как Клара Браунли.

Он посмотрел на нее: она шла, глядя себе под ноги, словно никогда не видела ничего интереснее булыжника. Из-под мокрого подола платья время от времени выглядывала забрызганная грязью нижняя юбка.

— Скажите, а вам назначили пенсию после гибели мужа? — спросил Саймон.

Она резко вскинула голову. Ее яркие глаза сузились, но он успел заметить в них огонек тревоги.

— А вы всегда интересуетесь тем, что вас не касается?

— Прошу меня простить, — с чувством сказал он, — но вы говорили, что стеснены в средствах, а у меня есть связи в правительстве. Если вам по какой-то причине не назначили пенсию, я буду, счастлив, уладить этот вопрос. В каких войсках служил ваш супруг?

Она наградила его таким ледяным взглядом, что он не чаял услышать ответ.

— Я получаю пенсию, — нехотя ответила она. — Но мой муж служил простым рядовым, поэтому пенсия небольшая. По этой причине я пошла в компаньонки.

А другие услуги она тоже продает по этой причине? Может быть, тот подонок потому высадил ее так далеко от дома, что она боится, как бы кто-нибудь не узнал о ее безнравственном поведении? Его продолжал беспокоить один факт. Эта женщина упорно прятала свою красоту, вместо того чтобы выставить ее напоказ. — Став любовницей богатого человека, она могла бы заработать куда больше, чем компаньонка. Если бы она придержала свой язычок и использовала его для других целей, он и сам не отказался бы…

Лошадь у него за спиной возмущенно фыркнула. Саймон понял, что слишком увлекся своими мыслями и невольно сжал поводья сильнее. С его стороны будет непростительной глупостью завязать интрижку с компаньонкой своей будущей невесты. Потакание природным инстинктам может привести к печальным последствиям.

Он глубоко вдохнул холодный воздух, чтобы слегка охладить голову.

— А разве вам никто не помогает? — спросил он. — У вас же есть отец, а у него, как выясняется, есть друзья.

— Кроме папы, у меня никого нет, — сказала Клер, и он увидел в ее глазах затаенную грусть. Потом она снова опустила голову и надвинула капюшон. — Но он сейчас не может работать. Он… заболел.

Картина начала проясняться.

— Вам нужны деньги на лечение? Я буду счастлив…

— Нет! — Она бросила на него полный ужаса взгляд. — От вас я не приму ни пенни, милорд. И даже не говорите мне об этом.

Саймон тоже знал, что такое гордость, и не стал настаивать.

— Что ж, как хотите. А где живет ваш отец?

— В Йорке, это мой родной город.

У нее речь великосветской дамы, подумал Саймон. В северной Англии говорят по-другому. Хотя она могла улучшить произношение, занимаясь с преподавателем.

— Расскажите мне о своем городе. Он вам нравится?

— Да, у меня было очень счастливое детство. Люди там приветливые и дружелюбные. Но после замужества я переехала.

Ее скупой ответ еще больше разжег его любопытство.

— А где вы жили в Йорке?

— Сразу за городской стеной. Из наших окон виден шпиль кафедрального собора.

— Я был там недавно и, возможно, даже проходил мимо вашего дома. На какой улице вы живете?

— Это так важно? — резко спросила Клер. — Вы так подробно расспрашиваете, словно собираетесь на мне жениться.

Она сказала это, намереваясь его уколоть, но предположение, что он мог бы на ней жениться, даже сказанное не всерьез, вызвало у него странное чувство. Во-первых, эта фраза говорила о том, что она не просто джентри.[12] Клара Браунли чувствовала себя равной ему.

Да кто же она такая, черт ее побери? И с чего вдруг ему представилось, как они лежат обнаженные в брачной постели?

Они прошли под раскидистым платаном, и водопад холодных капель окатил его разгоряченное лицо. Миссис Браунли еще ниже опустила голову и смотрела сквозь запотевшие очки себе под ноги. Он смотрел на ее забрызганное грязью пальто, сурово поджатые губы и находил ее… очаровательной. Эта женщина была сплошной загадкой. С каким наслаждением он посмотрел бы, как эта сварливая мегера превратится в страстную любовницу.

Саймон опомнился и решил провести четкую границу.

— Я бы не стал задавать потенциальной невесте подобных вопросов, — сказал он. — Я бы узнал ее родословную задолго до того, как начал ухаживать за ней.

— Ну конечно. Именно так и заключаются союзы в высших кругах.

— Судя по вашему тону, сами вы вышли замуж по любви.

— Судя по вашему тону, вы стоите выше этого плебейского принципа.

Он засмеялся:

— Не стоит думать, что я чудовище, миссис Браунли. Просто я считаю, что нельзя выбирать невесту, руководствуясь только чувством. Это слишком опасно. Страсть быстро угасает, этот горький урок мне преподали мои друзья.

— И поэтому вы решили предаться распутству? И считаете возможным погубить доброе имя юной леди? Интересно, что сказали бы на это ваши сестры?

— Они считают меня занудой. — Она хотела возразить ему, но он поднял руку, останавливая ее. Пора объяснить Кларе Браунли ее ошибку, иначе она может восстановить против него Розабел. — Боюсь, у вас сложилось обо мне неверное представление. Я действительно заключил пари с Гарри Мастерсоном, но я не собирался никого соблазнять.

Она остановилась и смотрела на него, стиснув кулаки.

— Я вам не верю.

Саймон тоже остановился. Они стояли на притихшей улице одни. С неба продолжали низвергаться струи дождя. Еще один поворот, и они окажутся у ворот Уоррингтон-Хауса. Он с удивлением обнаружил, что ему не хочется с ней расставаться.

— Мы поспорили, что я буду весь вечер ухаживать за первой девушкой, которую встречу на балу у Стэнфилда. Вот и все. Ни о каком соблазнении не было и речи.

Он погрешил против правды, но что подумала бы о нем Клара Браунли, если бы он признался, что собирался жениться на первой встречной? Что он доверил свою судьбу слепому случаю?

Она издала недоверчивый возглас.

— Вы пытаетесь меня обмануть.

— Можете спросить у кого угодно. У меня безупречная репутация. Согласитесь, что в тридцать три года поздновато начинать совращать юных дев. Если бы я имел к этому склонность, то занялся бы этим гораздо раньше.

— Ну, если это правда…

— Это правда, уверяю вас. Мои намерения в отношении леди Розабел абсолютно честны.

«Чего нельзя сказать о моих намерениях в отношении вас, Клара Браунли».

На ее щеках блестели капельки дождя. Она дрожала от холода — он видел это по тому, как она прикусила нижнюю губу. Он не мог отвести от этой женщины глаз. Их разделял только шаг. Он может обнять ее и поцеловать прямо здесь, посреди улицы. Нет, лучше перебросить ее через седло и увезти в домик в Белгрейвии, купленный специально для любовных утех. И там он зацелует ее так, что она будет издавать только вздохи и стоны…

— Так, значит, вы заключили пари, что женитесь на первой встречной. — Ее саркастический тон рассеял волшебное видение. — Интересный способ выбирать себе жену.

Он с досадой почувствовал, что краснеет. Ему следовало предвидеть, что Клара Браунли обо всем догадается.

— Мы поспорили, что я начну ухаживать за этой девушкой, — отрывисто бросил он. — Но для того чтобы жениться на ней, я должен сначала убедиться, что мы подходим друг другу.

— Я могу избавить вас от лишнего беспокойства. Вы не подходите друг другу. Во-первых, вы для нее слишком старый. Вы сделаете ее несчастной.

И так, словно вопрос о разрыве лорда Рокфорда с Розабел был решен окончательно, Клара продолжила путь.

И снова Саймон поплелся за ней, словно паж за шлейфом королевы. Он не хотел признаться даже самому себе, что ее выпад насчет разницы в возрасте сильно задел его, поэтому направил свой гнев в другое русло. Кто она такая, чтобы судить о нем? И с какой стати он стал перед ней оправдываться?

Клер свернула к конюшням, которые тянулись вдоль тыльной стороны зданий. Здесь прилегающие к домам лужайки скрывали от нескромных глаз высокие каменные ограды. Остро пахло сыростью и свежим навозом. Саймон шагал рядом с Клер по гравийной дорожке, ведущей к стойлам.

— Леди Розабел исправится под моим бдительным присмотром, — заметил он. — Она получила безупречное воспитание, у нее хороший характер, и она умеет держать себя в высшем обществе.

— Этого достаточно, чтобы вы сочли женщину подходящей женой?

— Да, мое положение в обществе вынуждает меня предъявлять высокие требования к будущей жене.

Клара Браунли вдруг замедлила шаг, запрокинула голову и звонко расхохоталась.

— Неудивительно… Раньше я не могла понять, но теперь понимаю.

Потом, словно ребенок, сказавший что-то непозволительное, она испуганно закрыла рот ладонью.

Ее смеющееся лицо совершенно преобразилось. Очки съехали на нос, глаза искрились весельем. Став предметом насмешки, Саймон потерял над собой власть. В его жилах закипела кровь, и он сказал сквозь стиснутые зубы:

— Позвольте вас спросить: чем я обязан подобному веселью?

Она замотала головой и опустила руки.

— Вы обидитесь.

— Это что-то новенькое. Говорите.

Она снова прикусила нижнюю губку, немного подумала и сказала:

— Я только сейчас поняла, почему тогда в саду у герцога вы задавали мне столько вопросов. И почему у вас было такое разочарованное лицо, когда вы увидели меня при свете. Ведь это я оказалась первой встреченной вами женщиной. И вы пытались выяснить, какая из меня получится графиня.

Она снова безудержно рассмеялась, вызвав у него новый прилив злости и такого же безудержного желания. Ему было безумно стыдно, что она так легко раскусила его, но желание было еще сильнее.

Впервые в жизни Саймон забылся настолько, что перестал размышлять. Он отпустил поводья и прижал Клару Браунли к каменной ограде. Потом запустил руки ей под плащ, сжал ее тонкую талию и склонился к ее испуганному лицу.

— Скажите, — пробормотал он, — а вы были разочарованы, когда увидели меня при свете?

Она мгновенно перестала смеяться. Ее взгляд скользнул по его губам и тут же метнулся в сторону.

— Пустите, или я закричу.

Дрожащий вздох слишком ясно выдавал ее чувства. И то, как она украдкой снова бросила взгляд на его губы. Он пробуждал в ней желание, которое она изо всех сил пыталась побороть.

— Я хочу вас с той самой минуты, как вы налетели на меня в саду герцога. Я хотел вас тогда и хочу сейчас.

У нее округлились глаза…

— Но… вы же ухаживаете за леди Розабел.

Эти слова должны были остудить его пыл, но, обнимая Клару Браунли, он был не в силах слушать голос рассудка.

— Я пока еще свободный человек. — Он провел пальцем по ее губам. — И могу получать удовольствие, когда захочу и с кем захочу. И дарить его взамен.

Во избежание дальнейших возражений Саймон закрыл ей рот поцелуем. Клара напряженно застыла в его объятиях, вцепившись в отвороты его сюртука. Саймон расценил как поощрение то, что она не сделала попытки его оттолкнуть. Он раздвинул ее губы и проник внутрь, дразня и распаляя в ней желание.

По телу Клары пробежала дрожь, она коротко вздохнула, обвила шею Саймона руками и крепко прижалась к нему. Он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй, но как-то неумело, словно у нее никогда не было опытного любовника. Должно быть, ее муж не заботился о ее удовольствии. «Тем лучше, я сам открою ей путь к наслаждению», — подумал Саймон.

Его руки жадно исследовали ее мягкие женственные формы, но тело уже жаждало прикосновения к ее обнаженной коже. Саймону хотелось оказаться сию же минуту в постели и слиться с Кларой в жарком объятии. Интересно, какой любовницей окажется эта необъезженная кобылка?

Внезапно он вспомнил, где они находятся. Грязная улица неподходящее место для любовных утех. Они должны уединиться в его городском доме, где их ждет огромная роскошная кровать. И нужно сделать это прямо сейчас. Немедленно.

Оторвавшись от ее губ, Саймон пробормотал:

— Едем, Клара. У меня есть местечко получше.

Она посмотрела на него затуманенным взглядом, который сказал ему больше, чем могли сказать любые слова. Главное, чтобы через четверть часа, когда они доберутся до его любовного гнездышка, она смотрела на него таким же взглядом. Придерживая ее за талию, он покрыл поцелуями ее лицо и начал подталкивать к лошади, которая мирно паслась на лужайке в нескольких шагах от дороги.

Мысли сменялись в его голове с лихорадочной быстротой. Клара больше не будет работать. Он сам позаботится о ней, устроит ее в своем доме, купит для нее экипаж и новые платья, оплатит лечение отца. Но за все это он будет единственным мужчиной, который будет иметь доступ к тому сокровищу, которое она прячет между ног. Никогда, даже в пору своей бурной юности, он не горел таким страстным желанием иметь любовницу.

— Но я не могу никуда ехать. — Она застыла, все еще опираясь на его руку, словно была не в силах стоять самостоятельно. — Я и так уже опоздала.

— Тебе больше некуда торопиться, милая. — Он нежно потерся губами о ее губы. — Едем со мной, и я обещаю, что больше ты ни в чем не будешь нуждаться.

Он запрыгнул в седло и протянул ей руку. Она смотрела на него, будто не замечая его протянутой руки.

— Милорд, что… что вы говорите?

— Саймон. Называй меня Саймон. — Он уже пожалел, что выпустил ее из своих рук. Ему отчаянно хотелось снова прижать к себе ее теплое податливое тело. — Обопрись на мою руку, я помогу тебе сесть. Доверься мне, Клара, — сказал он повелительным тоном.

Не говоря ни слова, она покачала головой и шагнула назад. Он сделал попытку приблизиться к ней, но она яростно прошептала:

— Нет!

Круто повернувшись на каблуках, она забежала в калитку каменной ограды. Не успел он опомниться, как она уже скрылась в доме, а ему осталось только чертыхаться и проклинать свою нерасторопность.

Кто-то влетел в дверь черного хода и помчался к лестнице, едва не сбив Фредди с ног. Чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за деревянные перила. Присмотревшись, он узнал невзрачную компаньонку своей сестры. Миссис Никто насквозь промокла.

— Эй вы, смотрите, куда идете, — пробурчал он. Она быстро обернулась и торопливо проговорила:

— Прошу прощения, милорд.

И, стуча каблуками, помчалась вверх по лестнице. Потом он услышал, как открылась и захлопнулась дверь наверху.

Фредди состроил гримасу и придирчиво осмотрел свои до блеска надраенные сапоги. Не хватало ещё, чтобы эта особа испачкала их. К счастью для Клер, на сапогах не было ни пятнышка. Вдруг новая мысль, сверкнувшая у него в голове, вытеснила заботу о безупречности его наряда.

Что, если эта девица следила за ним?

Он метнулся к двери, открыл ее и украдкой посмотрел в обе стороны коридора. Никого. Только бы кто-нибудь не поднял тревогу. Он должен улизнуть из дома незаметно, чтобы избежать очередного неприятного разговора с матерью. С того момента как старая карга поймала его на краже, от нее просто житья нет.

Фредди подавил чувство вины. В конце концов, он взял то, что ему принадлежит. Как он может появляться в клубе, не расплатившись с долгами? И что делать, если его долги — бездонная яма, из которой он никак не может выбраться? Мама должна верить ему. Несколько удачных партий в кости, и он все вернет — все до пенни.

А леди Эстер грозится рассказать обо всем адмиралу. Фредди старался не думать об этом. Дед всегда представлялся ему тираном и скрягой. Он разговаривал с людьми так, словно отдавал команды на корабле. Ну почему этот старый пердун вечно к нему придирается? Почему он обращается с ним как с дворняжкой на поводке, а не как с взрослым совершеннолетним человеком?

Проходя мимо библиотеки, он состроил гримасу закрытой двери. Адмирал никогда не поймет, зачем Фредди играет в кости, потому что он вообще не знает и не признает никаких удовольствий.

При звуке открывающейся двери у Фредди душа ушла в пятки. Он нырнул в ближайшую комнату, которая оказалась бальным залом, и спрятался за колонной. Сердце его билось все сильнее, по мере того как шаги в коридоре приближались. Выглянув в щелку, он узнал адмиральского камердинера Эддисона.

У Фредди вспотели ладони. Выждав несколько минут, он побежал к черному ходу. Нужно скорее смыться, пока злая фортуна не свела его лицом к лицу с матерью. Или того хуже — с дедом.

Адмирал не потерпит в семье вора, понимал Фредди. Если он узнает всю правду, он перестанет давать ему деньги и вышвырнет из дома вон.