"Скелет под колоколом" - читать интересную книгу автора (ван Гулик Роберт)

4. СУД ЗАСЛУШИВАЕТ КАНДИДАТА, ДОПУЩЕННОГО К ЛИТЕРАТУРНЫМ ЭКЗАМЕНАМ; СУДЬЯ ДИ ДАЕТ МА ЧЖУНУ ОПАСНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Судья вернулся в свой кабинет задолго до того, как удар гонга оповестил о послеполуденном заседании. Его ожидали секретарь Хун и трое других помощников.

Он надел официальный костюм, на голову — шапочку из черной саржи и прошел на возвышение в присутственном зале. Короткое утреннее заседание, по-видимому, не обескуражило граждан Пуяна, ибо в зале яблоку негде было упасть.

Начальник уезда сел за стол под красным покрывалом и приказал начальнику стражи ввести мясника Сяо.

Судья внимательно рассмотрел его, пока тот приближался. Это простой и честный, но не слишком умный мелкий лавочник, решил он. Когда мясник простерся перед ним, коснувшись пола лбом, судья сказа:

— Я, глава этого суда, сочувствую твоему горю. Мой выдающийся предшественник, судья Фон, уже сделал тебе выговор за беспечность, с которой ты выполнял свои обязанности отца семейства. Не буду к этому возвращаться. Но есть в этом деле много обстоятельств, которые я хотел бы проверить, поэтому должен тебя предупредить, что пройдет какое-то время, прежде чем я вынесу свое постановление. Но справедливость восторжествует, и Чистота Нефрита будет отмщена. В этом ты можешь быть уверен.

Мясник Сяо почтительно пробормотал несколько слов благодарности и по знаку судьи был возвращен на свое место.

Просмотрев какую-то бумагу, судья Ди приказал:

— Пусть выйдет вперед чиновник, устанавливающий смерть! Тот приблизился к возвышению. Это был молодой человек с умным лицом. Судья сказал:

— Пока дело еще свежо в вашей памяти, я желаю допросить вас о различных обстоятельствах и прежде всего мне хотелось бы получить ваше личное описание жертвы.

— Почтительно докладываю вашему превосходительству, что обследованная мною девушка была крупной и крепкой для своего возраста. Как мне рассказывали, она с утра до вечера трудилась в доме и еще помогала отцу. У нее не было никаких недугов. Ее тело было сильным и здоровым, и ей можно было не бояться любой тяжелой работы.

— Вы осмотрели ее руки?

— Да, господин судья. Его превосходительство судья Фон придавал особое значение этому моменту. Он надеялся найти под ногтями жертвы частицы ткани или чего-то еще, что послужило бы основанием для установления одежды убийцы. Но у жертвы были короткие ногти привычной к физическому труду женщины, и найти ничего не удалось.

Одобрительно кивнув, судья Ди задал следующий вопрос:

— В своем отчете вы описываете синяки, оставленные пальцами убийцы на шее жертвы. Вы также утверждаете, что на них можно распознать следы ногтей. Подробно опишите мне их.

Подумав, судебный лекарь ответил:

— Как обычно, следы ногтей образовывали форму полумесяца. Они не были глубокими, но кожа в разных местах была поцарапана.

— Внесите в дело эти дополнительные подробности, — потребовал судья.

Разрешив затем чиновнику удалиться, он приказал поставить перед ним Вана.

Когда стража выполнила приказ, судья проницательно взглянул на обвиняемого. Он увидел молодого человека среднего роста, одетого в длинное синее платье кандидата на литературные экзамены. Он довольно хорошо держался, но узкая грудь и сутулые плечи выдавали человека, который никогда не занимается физическим трудом и большую часть времени проводит в обществе книг. Его приятное, с развитым лбом лицо оставляло впечатление ума, но вялый рот говорил о слабости характера. На левой щеке виднелись еще не зажившие царапины.

Когда он пал на колени перед судом, судья суровым тоном сказал ему:

— Ты, Ван, тот презренный, кто запятнал честь людей образованных. Ты, обладавший бесценной привилегией изучать классиков и должный бы проникнуться их возвышенными заветами, предпочел воспользоваться своим разумом для совращения невежественной девушки! Ее невинность стала легкой жертвой твоих низменных телесных потребностей, но поскольку и это тебя не удовлетворило, нужно было, чтобы ты ее изнасиловал, да еще и убил! У тебя нет ни одного смягчающего обстоятельства. Закон будет применен во всей его суровости. У меня нет ни малейшего желания выслушивать то, что ты можешь сказать в свою защиту. Я это прочитал в деле и нахожу омерзительным. Я задам тебе лишь несколько дополнительных вопросов и советую тебе говорить мне чистую правду.

Судья Ди наклонился, чтобы бросить взгляд на документ, и начал:

— В своем показании ты утверждаешь, что проснулся утром семнадцатого дня в развалинах старого дома. Точно опиши мне, что ты увидел вокруг себя.

— Благородный судья, — дрожащим голосом ответил Ван, — ничтожному студенту, каким я являюсь, невозможно подчиниться вашему приказанию. Солнце еще не взошло. В предрассветных сумерках я смог заметить лишь несколько куч кирпича, напоминавших обвалившуюся стену и исчезавших под густыми зарослями колючего кустарника. Только эти два обстоятельства и припоминаю твердо. Пытаясь встать, а голова моя еще была тяжелой и видел я плохо, я споткнулся о кирпичи. Мое платье порвалось о колючки, которые исцарапали мне лицо и тело. В тот момент моим единственным желанием было побыстрее покинуть то грустное место. Я неясно припоминаю, что пересек множество улочек. Я шагал, опустив голову, пытаясь собраться с мыслями и встревоженный тем, что Чистота Нефрита напрасно ожидала меня накануне вечером.

Судья дал знак начальнику стражи. Тот ударил кандидата Вана по губам.

— Прекрати лгать! — рявкнул судья. — И ограничься ответом на мои вопросы.

Обратившись к стражникам, он приказал:

— Покажите мне царапины на теле этого человека! Начальник стражи схватил Вана за воротник платья и поставил на ноги, в то время как двое его людей грубо сорвали с обвиняемого одежду. Ван громко закричал от боли, ибо на его спине еще не зажили следы от полученных три дня назад ударов кнутом. На груди, плечах и руках виднелись довольно глубокие царапины и многочисленные синяки. По знаку судьи Ди стражники снова бросили Вана на колени перед судьей, не потрудившись вернуть ему одежду. Судья возобновил допрос:

— Ты заявил, что, кроме жертвы, тебя самого и портного Луна, никто не был осведомлен о твоих тайных посещениях. Очевидно, это пустое предположение. Как можешь ты быть уверен, что какой-нибудь случайный прохожий не наблюдал твоих действий?

— Прежде чем выйти из дома, благородный судья, я всегда проверял, пустынная ли улица. Иногда я слышал приближение ночного дозора и тогда выжидал, пока он минует меня, прежде чем пересечь улицу и проскользнуть в темный тупик. Оставив за спиной лавку Сяо, я уже мог ничего не опасаться. Даже если кто-то и зашел бы на улицу Полумесяца, я всегда мог укрыться в темноте, оставаясь незамеченным. Опасными были только несколько мгновений, необходимых, чтобы подняться по веревке, но в это время Чистота Нефрита смотрела из окна, и она предупредила бы меня, если бы кто-то приблизился.

— Кандидат на литературные экзамены тайно пробирается ночью, словно обыкновенный вор! — воскликнул судья Ди презрительно, — Какое милое зрелище! Но напряги все-таки свою память и попытайся припомнить, не случилось ли что-нибудь такое, что могло поколебать твою уверенность в себе.

Ван задумался, но в конце концов сказал:

— Припоминаю, благородный судья, что около двух недель назад я был сильно напуган странным происшествием. Выжидая подходящий момент, чтобы перебежать улицу, я увидел ночной дозор, начальник которого стучал своей деревянной колотушкой. Я подождал, пока они пройдут всю улицу Полумесяца, и после того, как дозор скрылся в дальнем ее конце, за углом, где горящий фонарь обозначает кабинет врача Фана, собирался проскочить в тупик. И в это мгновение я вновь услышал колотушку, причем совсем рядом со мной. Страшно напуганный, я замер в тени стены. Внезапно стук прекратился, и я ждал сигнала тревоги, который ночные дозорные, приняв меня, естественно, за грабителя, должны были дать. Но ничто не нарушило ночной тишины. Поэтому, решив, что стал жертвой собственного воображения или же донесшегося эха, я дернул за конец скрученной ткани, чтобы предупредить Чистоту Нефрита о своем присутствии.

Судья шепнул стоявшему рядом секретарю Хуну:

— Это новый факт. Отметить его в деле.

А потом, нахмурив брови, сердито сказал Вану:

— Ты заставляешь суд напрасно терять время. Как мог дозор так быстро обернуться?

Повернувшись к первому писцу, он приказал:

— Зачитайте вслух показания кандидата Вана, чтобы обвиняемый мог нам сказать, точно ли записаны его слова, перед тем как оставить отпечаток пальца на документе.

Писец зачитал свои записи, и Ван подтвердил, что именно так он говорил.

— Дайте ему приложить свой большой палец! — приказал судья Ди.

Грубо подхватив обвиняемого, стражники опустили его большой палец в чернила и велели приложить к листку, пододвинутому судьей.

Дрожа, Ван подчинился. Судья заметил при этом, что его руки хорошо ухожены, а ногти на тонких пальцах очень длинные, по моде, принятой среди книжных людей.

— Отведите обвиняемого в камеру! — крикнул он и, раздраженно встряхнув руками, прошел в свой кабинет. Над разочарованной толпой пронесся возмущенный шумок.

— Вон! — рявкнул начальник стражи. — Вы не на представлении, где можно задерживаться! Уж не ждете ли вы, что вам подадут чай и сладости?

Когда последний зритель был вытолкнут из зала, начальник стражи мрачно оглядел своих людей.

— Куда мы идем, дети мои? Куда мы идем! Глупый и ленивый судья — вот тип начальника, о котором мы должны молить небо. Но пусть небесные силы избавят меня от необходимости служить глупому и усердному судье! А этот еще и непокладист. Какое несчастье!

— Почему его превосходительство не прибег к пытке? — спросил молодой стражник, — Эта плюгавая библиотечная крыса призналась бы в своем преступлении при первом щелчке кнута. В крайнем случае тисками надавить ему на суставы, и дело бы завершилось в мгновение ока!

Другой добавил:

— К чему разводить волокиту? У этого Вана за душой ни гроша, и никогда он не сможет никого подмазать.

— Простая умственная личность! — с отвращением объяснил их начальник, — Вина Вана бросается в глаза, и все же его превосходительство хотел бы «проверить некоторые обстоятельства». Пойдемте-ка на кухню и наполним наши миски рисом, пока эти обжоры охранники всего не слопали!

Тем временем судья Ди сменил свои официальные одежды на простое коричневое платье. Сидя в просторном кресле своего кабинета, он с удовлетворенным видом пил чай, который Цяо Тай только что ему налил.

— Секретарь, почему у вас столь мрачное выражение лица? — лукаво осведомился судья. Секретарь покачал головой.

— Я смешался с толпой, которая покидала суд, чтобы прислушаться к ее толкам. Сегодняшний допрос оставил очень скверное впечатление, благородный судья. Люди считают излишними ваши вопросы к Вану. Они думают, что ваше превосходительство совершил ошибку, не вынудив обвиняемого под пыткой признаться в преступлении.

— Если бы я не знал, что ты это говоришь, заботясь о моих интересах, секретарь, я заметил бы тебе, что ты важничаешь, — ответил судья. — Наш августейший государь назначил меня на этот пост, чтобы судить преступников, а не для того, чтобы нравиться толпе!

И повернувшись к Цяо Таю, добавил:

— Скажи, пусть сюда зайдет смотритель Гао. Когда Цяо Тай вышел, секретарь заметил:

— Ваше превосходительство, вы, кажется, придаете большое значение рассказу Вана о ночных стражниках. Не думаете ли вы, ваше превосходительство, что эти люди замешаны в преступлении?

Судья отрицательно тряхнул головой.

— Нет, — ответил он. — Не подозревая о происшествии, о котором Ван нам сегодня рассказал, судья Фон их тщательно допросил, как, впрочем, всех, кто в ту ночь был неподалеку от места преступления. Их начальник смог доказать, что ни он, ни двое его людей ни в чем не были замешаны. Слова Вана заинтересовали меня по другой причине.

Вошел Цяо Тай, которого сопровождал Гао, почтительно склонившийся перед судьей. Строго посмотрев на него, судья Ди сказал:

— Эта злосчастная история произошла в вашем квартале. Разве вы не знаете, что отвечаете за все беспорядки, которые у вас происходят? Старайтесь лучше выполнять ваши обязанности в будущем! Организуйте и ночные и дневные обходы и не тратьте времени, принадлежащего правительству, на трактиры и игорные дома!

Смотритель южного квартала бросился на колени и трижды простерся ниц перед судьей. Судья продолжал:

— Сейчас вы проводите меня на улицу Полумесяца, чтобы я смог осмотреть место преступления. Вы будете сопровождать меня с Цяо Таем и четырьмя стражниками. Секретарь Хун возьмет команду на себя, я же хочу остаться в тени.

Надев простую черную ермолку, судья вслед за Цяо Таем и Гао вышел из ямьшя через боковую дверь. Замыкали группу четыре стражника.

Сначала небольшой отряд прошел главной улицей в южном направлении. Оказавшись за храмом Бога — покровителя города, он свернул налево, миновал храм Конфуция и перебрался за реку, которая с севера на юг пересекает западную часть города. За мостом дорога стала ужасной: начинались бедняцкие районы. Гао свернул налево, в маленький, застроенный лавками и запущенными домами проезд, который вывел их на узкую, идущую полукругом улицу. Это и была улица Полумесяца, и главный смотритель указал на мясную лавку Сяо.

Все остановились. Их сразу же окружило несколько зевак.

— Эй, проходите! — крикнул Гао. — Эти господа из суда. По приказу его превосходительства они прибыли осмотреть место преступления. Проходите, не задерживайтесь! Не мешайте чиновникам императора выполнять их обязанности!

Судья Ди отметил, что лавка стояла на углу очень узкой улицы и в боковой стене не было прорезано окно. Кладовая находилась примерно в трех метрах сзади. Над стеной, соединявшей ее с лавкой, можно было заметить окно каморки, где погибла Чистота Нефрита. Высокая глухая стена дома гильдии мясников занимала другую сторону улицы, протянувшись до противоположного угла. Судья повернулся к улице. Прямо напротив въезда в улочку он увидел мастерскую портного Луна. С его чердака было хорошо видно окно Чистоты Нефрита.

Пока секретарь Хун для видимости расспрашивал Гао, судья сказал Цяо Таю:

— Попробуй залезть в то окно.

Улыбнувшись, Цяо Тай засунул полы своего платья за пояс и, высоко подпрыгнув, сумел ухватиться за край стены. Упало несколько кирпичей, образовав дыру, в которую он вставил правую ногу. Опираясь на нее, он медленно поднимался, прижавшись всем телом к стене и смог ухватиться рукой за край окна. Еще одно усилие, и он, перебросив ногу через подоконник, оказался в комнате.

Судья дал ему знак спускаться. Цяо Тай повис на подоконнике. Всего полтора-два метра отделяли его от земли. Разжав пальцы, он бесшумно упал на ноги благодаря приему, который наши знатоки кулачного боя называют «бабочка опустилась на цветок».

Гао пригласил их осмотреть комнату жертвы, но судья кивнул секретарю Хуну, и тот сказал:

— Мы увидели все, что хотели. Отправляемся! Не спеша маленькая группа пошла к ямыню, и, когда смотритель квартала почтительно попрощался с судьей, тот сказал секретарю:

— Это посещение подтвердило мои подозрения. Позови Ма Чжуна.

Вскоре бывший «Рыцарь зеленого леса» глубоко склонился перед судьей.

— Ма Чжун, — сказал начальник уезда, — хочу дать тебе сложное и, вероятно, опасное поручение.

Лицо Ма Чжуна озарилось, и он радостно ответил:

— Благородный судья, жду ваших приказаний.

— Тебе надо переодеться бродягой и побывать в местах, посещаемых отбросами этого города, чтобы попытаться найти нищенствующего монаха. Не знаю, буддийского или даоса. Может быть, самозванца, выдающего себя за одного из них. Нужный тебе человек высок, мускулист — но он не из тех рыцарственных разбойников, с которыми ты имел дело в «Зеленых лесах». Это свирепый выродок, опустившийся до животного состояния благодаря своей развратной и преисполненной насилием жизни. У него очень сильные пальцы с короткими и обломанными ногтями. Не знаю, как он одет, вероятней всего, носит рваный капюшон. В любом случае я уверен, что, как у всех нищенствующих монахов, у него есть рыбий барабанчик в форме черепа, погремушка из бамбука, которыми пользуются монахи — сборщики подаяний, чтобы привлечь внимание прохожих. Окончательным доказательством того, что это твой человек, станет тот факт, что он владеет или недавно владел парой массивных золотых заколок особой работы. Они изображены на этом рисунке, который ты должен крепко запомнить.

— Право, великолепный портрет! — воскликнул Ма Чжун. — Но кто же этот человек и что за преступление он совершил?

— Никогда с ним не встречавшись, не могу сказать тебе его имени, — с улыбкой ответил судья, — Что касается его преступления, то этот негодяй изнасиловал и убил дочь мясника Сяо.

— С радостью выполню это поручение! — воскликнул бывший «Рыцарь зеленых лесов», прощаясь с судьей.

С растущим изумлением прислушивался секретарь Хун к указаниям, которые давались Ма Чжуну.

— Благородный судья, я буквально ошарашен! — сказал он после ухода своего товарища.

Начальник уезда улыбнулся и лишь коротко заметил:

— Ты видел все то, что видел я, слышал то, что и я слышал. Сам сделай соответствующие выводы!