"Восхождение самозваного принца" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

ГЛАВА 11 ВЛАДЕЮЩИЙ СИЛОЙ МЕЧА И МАГИИ

— Зато источник моей силы — в моем здоровье, в том, что я ежедневно исполняю танец меча, который укрепляет и тело, и разум, — упрямо заявил Эйдриан, сидя в темноте пещеры, находившейся под раскидистым вязом.

Сегодня он пришел к Оракулу рассерженным — госпожа Дасслеронд вновь отчитывала его за утренний тренировочный поединок. Поток ее недовольства изливался не иссякая, и все эльфы, разумеется, разделяли мнение своей предводительницы. По ее словам, Эйдриан допускал сплошные ошибки. При этом Тойена Мильвэ — его противника — она не упрекнула ни в чем.

— Потому что Тойен Мильвэ был совершенным, — презрительно и иронично усмехнулся мальчик, вспомнив, как эльф в совершенно бессознательном состоянии валялся на земле у его ног. — Вот так: я действовал ошибочно, а эльф, которого я отделал, был совершенным, — скривил губы Эйдриан, обращаясь к призрачной фигуре в зеркале.

Призрак в зеркале, естественно, ничего ему не ответил, и это успокаивающе подействовало на Эйдриана, заставив умолкнуть и углубиться в размышления о причинах своего негодования. Он вновь подумал, что его умелое владение мечом и магией самоцветов не является одним только результатом унаследованных способностей. Эльфы тол'алфар поделились с ним бесценными дарами. С какой бы запальчивостью и злостью он это ни отрицал, здесь, в пещере, перед Оракулом, оставшись наедине со своими мыслями и чувствами, он вынужден был признать очевидную истину.

— Я хотел бы испытать их дары в настоящих поединках, — произнес Эйдриан. За последние несколько недель упрямый мальчишка часто произносил эту фразу, сидя перед Оракулом. — Я хочу, как и Бринн Дариель, уйти в большой мир, где буду сам себе хозяином.

Он ожидал, что сейчас услышит мысленное возражение. Призрак в зеркале постоянно внушал ему, что он пока еще не готов покинуть долину эльфов. Он еще должен многому научиться у госпожи Дасслеронд и ее подданных, поскольку его нынешних знаний и навыков недостаточно. Так повторялось каждый раз: после своей негодующей тирады Эйдриан обычно замолкал и начинал раздумывать над наставлениями призрачной фигуры. Мальчик отчасти признавал справедливость этих доводов: упрямство не мешало ему видеть собственную выгоду. Действительно, если он проведет среди эльфов еще какое-то время, то не только станет крепче и сильнее телом, но выиграет и во многом другом. Возможно, он научится справляться с гневом, который почти постоянно кипел в его душе. Быть может, он примет неизбежную реальность своего рождения в человеческом облике и смирится с тем, что Дасслеронд и другие эльфы переживут его, хотя им уже по несколько сотен лет.

До сих пор эта нехитрая логика действовала на него успокаивающе. Вот и сейчас Эйдриан сидел и ждал, когда она начнет овладевать его сознанием.

Неожиданно он поймал себя на том, что думает по-иному. Мальчик продолжал размышлять об уходе в большой мир и чувствовал страстное желание вырваться из Эндур'Блоу Иннинес. Ему хотелось увидеть других людей. Ему хотелось вновь встретиться с Бринн — как ему сейчас недоставало общения с нею! А если не с Бринн, то с другими молодыми женщинами. Он мечтал говорить с ними, дотрагиваться до их нежной кожи…

Эти мысли овладевали им все настойчивее. Эйдриан думал о том, что превосходит большинство опытных эльфийских воинов, если не всех вообще, а ведь они обучались танцу меча десятками лет! Интересно, какое место сможет он занять среди людей, которым отпущено всего несколько десятков лет жизни?

Большой мир полон людей. Их сотни, тысячи, десятки сотен тысяч! Он смог бы очень скоро завоевать их признание. Сумеет ли кто-нибудь победить его в сражении? Найдется ли среди них равный ему во владении магией самоцветов? Эйдриану не терпелось узнать свое место в настоящем, большом мире.

Чрезвычайно довольный собой, мальчик уперся спиной в земляную стену и понимающе ухмыльнулся.

И тут до него вдруг дошло, что он знает меньше, чем ему казалось. Он не мог сказать, откуда появилась эта мысль: то ли ее передала безмолвная фигура в зеркале, а может, его просто озарило. Эйдриан понял, что блуждает во второстепенном, не разобравшись в главном. Он не знал, кто он и кем мог бы стать.

Таким, как все?

Нет, ни в коем случае. Это он ясно осознал в момент своего озарения. Он никогда не будет таким, как все. Он родился не для того, чтобы быть одним из многих. Он будет возвышаться над толпой. Владеющий силой меча и магией самоцветов не должен оценивать себя по меркам слабых людишек.

«Я занимаю особое место, — то ли он сам мысленно сказал себе, то ли повторил слова, пришедшие от призрачной фигуры в зеркале. — В моих жилах течет кровь героя. Мое предназначение…

Но в чем же оно заключается?» — продолжал размышлять мальчик. Все эти годы он считал, что готовится стать рейнджером. Рейнджером? Возможно, но это будет лишь ступенькой к чему-то другому, более серьезному. Он не проведет свою жизнь как обыкновенный рейнджер. Для его сил и способностей этого слишком мало! Неожиданно он с удивительной ясностью это понял. Пусть эльфы уже уготовили ему будущее — ему теперь глубоко наплевать на их замыслы. Эйдриан узнал правду: он родился, чтобы повелевать, а не подчиняться:

— Мое предназначение — повелевать другими, — негромко произнес мальчик.

Возможность серьезного столкновения с госпожой Дасслеронд и ухода в большой мир теперь казалась ему менее пугающей. Она будоражила и манила его куда сильнее, чем прежде.

— Он стал проводить там чересчур много времени, — озабоченно сказала госпожа Дасслеронд, обращаясь к То'эль Даллии.

Обе эльфиянки стояли на лужайке, глядя в сторону вяза, под которым опять скрылся Эйдриан.

— Вы хотели, чтобы он научился искусству общения с Оракулом, — напомнила ей То'эль. — Это его связь с прошлым, с великими и благородными традициями предков. Я уверена, что Мазер и Элбрайн беседуют с ним.

— Мне казалось, что Оракул умерит пыл юного Эйдриана, — призналась госпожа Дасслеронд. — Я считала, что Полуночник утихомирит сына и научит его большему смирению.

— Пока что Эйдриан стал более самоуверен и заносчив, — вздохнула То'эль.

Госпожа Дасслеронд недовольно взглянула на собеседницу, однако возражать не стала. Действительно, мальчишка день ото дня становился все самоувереннее и быстро утрачивал необходимое для учебы смирение, и ранее не слишком-то ему свойственное.

— Дух Полуночника непременно сломит его упрямство, — заявила предводительница эльфов, поскольку ей самой очень хотелось услышать эти слова.

Но в душе госпожа Дасслеронд была не столь в этом уверена. Чем дольше Эйдриан просиживал в пещере, тем более угрюмым и сердитым выходил оттуда. Что же до благотворного влияния на его душу бесед с отцом… пока Дасслеронд ничего подобного не замечала. Эйдриан по-прежнему оставался своевольным, упрямым и надменным юнцом. За последние недели все отрицательные и весьма опасные черты его характера стали еще очевиднее.

«Он — незрелый подросток, лишенный общества себе подобных. Он остался без своего лучшего и, по сути, единственного друга». Госпожа Дасслеронд добросовестно напоминала себе обо всех этих обстоятельствах, но они не добавляли ей симпатии к Эйдриану. Каждым своим словом мальчишка испытывал ее терпение, и хотя она по-прежнему верила, что он сможет избавить Эндур'Блоу Иннинес от страшного наследия демона-дракона, ей все равно хотелось вышвырнуть его из родной долины эльфов.

Или даже…

Только шрам, оставленный когтями Бестесбулзибара, постоянно напоминал госпоже Дасслеронд, ради чего она извлекла младенца из чрева бездыханной Джилсепони, сохранив ему жизнь. Только это заставляло ее терпеть Эйдриана. Но терпение ее находилось почти на пределе.

— Мы должны верить в этого мальчика и в его кровь, — сказала То'эль Даллия.

Громкий крик разом оборвал их разговор. Дасслеронд и То'эль обернулись и увидели, что к ним спешат двое эльфов.

— Самоцветы! — кричал один из них. — Они исчезли, все до единого!

То'эль вскрикнула, но госпожу Дасслеронд это известие не особо удивило, и она лишь нахмурилась.

— Исчезли? — переспросила она подбежавших эльфов.

— Да, госпожа, — ответил Тойен Мильвэ, которого Эйдриан утром победил в поединке. — Мешочек с самоцветами пропал. Я подумал: может, вы его взяли…

— Нет, это не я, — ответила госпожа Дасслеронд, прищурив золотистые глаза.

Она была предводительницей эльфов и хозяйкой Кер'алфара. Ее магический изумруд был настолько крепко связан с этой землей, что она непременно узнала бы о любом вторжении чужаков. Дасслеронд знала также, что никто из ее подданных ни за что не взял бы самоцветы, не испросив предварительно ее разрешения. Ответ напрашивался сам собой.

— Эйдриан? — упавшим голосом произнесла То'эль.

Взгляд Дасслеронд стал жестким. Она пыталась ответить себе на другой вопрос: не зашел ли на этот раз их будущий рейнджер и спаситель долины слишком уж далеко?

— Ты не мой отец, — услышал Эйдриан свой голос.

Поток мыслей продолжал захлестывать его сознание.

Мальчик так и не разобрался до конца, каким образом происходит общение с Оракулом. Мысли звали его покинуть пределы долины эльфов, уйти в большой мир и словно игнорировали последствия, которые вызовет подобный шаг со стороны разгневанной госпожи Дасслеронд.

— Полуночник ни за что не стал бы убеждать меня расстаться с тол'алфар, — возражал зеркалу Эйдриан. — Разве совсем недавно ты не говорил мне совсем обратное? Может, ты склонен менять свои мнения? Кто ты, призрак? Или вас тут двое?

Тень в зеркале передвинулась, и картины, открывшиеся за ее спиной, заставили Эйдриана восхищенно вздохнуть. Он увидел здания, которые не шли ни в какое сравнение с хижинами Кер'алфара. То были настоящие дома, построенные людьми. Мальчика особенно потрясло одно здание с высокими остроконечными башнями и громадными разноцветными окнами.

Разноцветными! Это потрясло его, ибо до сих пор он видел лишь туманные, расплывчатые серые картины. Эйдриан подался вперед и прищурил глаза. Ему в голову пришла мысль осветить пещеру. Мальчик полез в карман и вытащил несколько самоцветов. В сумраке он едва различал их очертания и не мог найти нужный ему камень.

Эйдриан чуть не взвыл от досады, но тут его пронзила другая мысль: надо не увидеть, а почувствовать камни и присущие им свойства.

На лице мальчишки заиграла торжествующая улыбка, которая погасла, когда он снова посмотрел в зеркало. Он знал достаточно о жизни Полуночника. Его отец никогда не был особо искусен в магии самоцветов. Тот же, кто внушил ему эту мысль и подробно рассказал, как надо действовать, обладал незаурядным знанием камней и их магических свойств.

— Кто ты, призрак? — снова спросил он в тревоге.

Ответа не последовало, и Эйдриан больше не стал его допытываться. Он оторвал взгляд от зеркала, перевел его на камни, потом закрыл глаза и попытался почувствовать каждый из них. Он говорил с ними и терпеливо выслушивал их ответы.

Вскоре у него в руках осталось только два самоцвета. Мальчик обратился к одному из них и, окружая себя защитой от огня, ощутил кожей прохладное покалывание. Затем он взял второй камень, безошибочно зная, что это рубин, и извлек маленький язычок пламени, которым зажег свечу.

Призрачная фигура тотчас же исчезла. Только пламя магической свечи эльфов и собственное ошеломленное лицо — других отражений в пустом зеркале не было.

— Нет! — воскликнул Эйдриан, поспешно вскакивая. Чересчур поспешно, потому что ударился головой о свисавший с потолка пещеры корень. Почесав затылок, мальчик схватился за драгоценное зеркало, потянул его на себя и, забыв о корне, ударился о него снова.

Его обдало волной негодования, и вместе с ней в мозг поступил четкий приказ. Сам не понимая, что делает, он поднес руку к сплетению корней у себя над головой. Яростный гнев пронизывал Эйдриана насквозь, перетекал в рубин и поднимался все выше, выше, выше.

Госпожа Дасслеронд в сопровождении трех подданных легко и проворно пробиралась по лесу, направляясь к вязу. Иногда эльфы грациозно подпрыгивали, взмахивая прозрачными крыльями, что помогало им взбираться на нижние ветви деревьев или перелетать через них; потом пускались бежать, хотя их бег более напоминал танец. Их голоса гармонично вплетались в звуки вечернего леса. Эльфы тол'алфар воспринимали жизнь во всей ее полноте и умели ценить красоту, будучи одним целым с их зачарованной долиной. Воспитанные эльфами рейнджеры понимали эту особенность мировосприятия своих наставников, но никак не могли понять другого. Маленький крылатый народ считал себя избранной расой, стоящей гораздо выше всех остальных. Даже лучших, ими же воспитанных рейнджеров, эльфы признавали близкими к себе, но не равными.

Если же кто-то из будущих рейнджеров не соответствовал правилам, установленным госпожой Дасслеронд, его ожидали тяжелые последствия.

Об этих последствиях и думала сейчас предводительница эльфов, совершая свой полет-танец по лесу. Последняя выходка Эйдриана, взявшего без ее позволения мешочек с самоцветами, затмевала дерзостью все предыдущие. Наверное, все же придется прекратить обучение этого мальчишки, признать крах своих надежд и искать другие способы исцеления Эндур'Блоу Иннинес от страшной отметины Бестесбулзибара.

Наконец все четверо достигли места, где рос могучий вяз. Эйдриан все еще находился в пещере. У дерева собрались и другие эльфы; песня Дасслеронд предупредила их о возможной опасности и велела неусыпно наблюдать за выходом из пещеры.

Эйдриан превратился в настоящую катастрофу для долины эльфов, его непредсказуемость стала опасной. Предостережения помогают, когда знаешь, чего ожидать. А когда не знаешь?

Первой огонь заметила госпожа Дасслеронд, не сводившая глаз с вяза. Там, где кора ствола была более тонкой, пробивалось оранжевое свечение.

Предводительница эльфов замерла на нижней ветке соседнего дерева. Все они ощутили, как по стволу вяза поднимается поток непрерывно возрастающей силы, и почувствовали покалывание в теле. Эльфы почитали силы Вселенной, но эта сила была совсем иной, непохожей на ту, что Дасслеронд вызывала своим могущественным изумрудом, хотя и здесь источником силы служил самоцвет. Эта сила была пронизана гневом. Дасслеронд моментально вспомнила упражнения Эйдриана с графитом. Ведь и тогда пробудить магическую силу камня ему помогла вспышка ярости.

Оранжевое свечение поднималось все выше и теперь уже бежало по ветвям. Только сейчас госпожа Дасслеронд заметила Бризендель, забравшуюся на самую вершину вяза.

Дасслеронд громко крикнула, чтобы Бризендель немедленно прыгала вниз, но ее крик потонул в шипении и треске громадного огненного шара, охватившего дерево. Огонь яростно прорезал вечернюю тьму. Лица эльфов, стоявших вблизи, покраснели от нестерпимого жара.

У госпожи Дасслеронд перехватило дыхание, но причиной тому был не внезапно вспыхнувший пожар и не волна горячего воздуха. Она беспомощно смотрела, как Бризендель с пылающими крыльями рухнула вниз. Эльфийка пыталась хоть как-то замедлить падение, отчаянно взмахивая крыльями, но это лишь раздувало пламя. Наконец Бризендель со стоном ударилась о землю и начала кататься по траве, чтобы сбить огонь.

Дасслеронд вместе с другими эльфами бросилась было ей на помощь, но быстро спохватилась. Она поняла, что надо делать. Дасслеронд достала свой изумруд и всем сердцем устремилась в его магические глубины, умоляя магию помочь и несчастной Бризендель, и Эндур'Блоу Иннинес.

Небо над ее головой заволокли темные тучи. Их нижние кромки засияли множеством оттенков оранжевого цвета.

Госпожа Дасслеронд еще глубже погрузилась в изумруд, призывая его магическую силу и прося о помощи.

В тот момент, когда из пещеры выбрался Эйдриан, окутанный голубоватым свечением, хлынул ливень.

Оглянувшись на дело рук своих, мальчишка невольно пошатнулся, и у госпожи Дасслеронд вспыхнула надежда: может, трагический урок наконец-то произведет в этом упрямце столь долгожданную перемену.

Увы, надежда оказалась ложной. Был ли он потрясен? Несомненно. Но гордость собой была несравненно сильнее. И ни малейшего сожаления о содеянном.

Дасслеронд сурово поджала губы. Словно читая ее мысли, кто-то пустил стрелу, которая просвистела над полянкой и угодила Эйдриану в ногу.

Мальчишка закричал и резко обернулся, увидев лежащую на земле Бризендель, возле которой хлопотали двое эльфов.

Глаза Эйдриана наполнились страхом. Но Дасслеронд сразу поняла: его ужаснуло не собственное злодеяние, не то, что он сделал с несчастной Бризендель. Его испугало то, что теперь могут сделать с ним.

В воздух взлетела еще одна стрела, однако на сей раз Эйдриан успел отскочить в сторону, а потом бросился бежать, припадая на раненую ногу.

— Довольно! — вскричала Дасслеронд, воздев руку. — Я сама накажу этого негодяя.

По ее тону всем стало понятно, что Эйдриан вряд ли останется в живых.

«Ты больше не нуждаешься в них, — звенело в голове Эйдриана. — Они собирались изгнать тебя за то, что ты взял самоцветы. Ты стал сильнее их — вот почему они так перепугались!»

Мальчик не знал, что ответить этому голосу, да сейчас ему было и не до подобных размышлений. Эльфы обязательно погонятся за ним; наверное, уже погнались. Стрела в ноге ясно доказывала: назидательным разговорам о необходимости изменить поведение пришел конец.

Шатаясь, Эйдриан поднялся на ноги и побежал дальше, но вскоре зацепился за корень и упал ничком. Падение еще глубже вогнало стрелу в рану, и по всему его телу прокатились волны сильной боли. Зажав одной рукой ногу, мальчик потянулся за самоцветами, пытаясь ощупью найти гематит. Ему хотелось остановить кровь, но превыше всего ему сейчас хотелось выбраться из этой долины.

Голос внутри продолжал звучать, успокаивая его, а затем подсказывая, какие камни надо достать из мешочка. Следуя ему, Эйдриан зажал в ладони малахит и магнетит.

Вскоре он ощутил, как его тело становится легче, поднимается над землей и плывет над ней, несомое силой малахита. Потом он сосредоточил внимание на магнетите, ощущая излучения, исходящие от всех находящихся поблизости металлов. Мальчик поглядел вдаль — туда, где за лесом высились зубчатые вершины гор, окаймлявших долину эльфов. Оттуда тоже шли волны излучения металлов. Он не понял, откуда именно. Главное, что это место находилось далеко за пределами Эндур'Блоу Иннинес.

Эйдриан пробирался между ветвями деревьев, затем поднялся над их кронами. Неведомый металл, притягивая самоцвет, притягивал и его невесомое тело.

Мальчик так и не понял, откуда исходило притяжение; силы начали покидать его задолго до того, как он достиг этого места. Но теперь он находился за пределами долины и пролетал над каменистым склоном горы. Впервые Эйдриан покинул Эндур'Блоу Иннинес. Его обдувало холодным ветром, внизу кое-где был виден снег. Мальчик пригасил силу магнетита, потом постепенно ослабил силу малахита и мягко опустился на землю.

Холод уменьшил боль в ноге, однако Эйдриан не мешкая полез за гематитом, намереваясь воспользоваться его целительными свойствами. Приложив самоцвет к ране, он погрузился в серый вихрь, вбирая в себя магические силы. Впав в полузабытье, мальчик сам не заметил, как вытащил стрелу из ноги.

Вскоре сознание вернулось к нему, и Эйдриан рассеял магические силы, высвобождаясь из-под их чар. Рассвет еще не наступил. Вокруг все было мокрым от пронесшегося ливня. Внизу темнела долина эльфов. Дождь наверняка погасил устроенный им пожар.

Эйдриан улегся на спину. Он весь промок; нога по-прежнему сильно болела. Только сейчас он по-настоящему испугался. Такого страха он еще никогда не испытывал, и такой растерянности — тоже.

Но самое страшное было еще впереди. Вскоре окружающее пространство вдруг неестественным образом растянулось, потом резко сжалось, словно уничтожая расстояние.

Сжатое пространство вытолкнуло госпожу Дасслеронд. Она встала, грозно возвышаясь над лежащим Эйдрианом.

— Я не хотел…

Слова замерли у мальчика в горле: Дасслеронд не слушала его. Она стояла молча, устрашающая и неправдоподобно высокая. В ее вытянутой руке сиял изумруд, разгонявший зеленым светом ночную тьму. Сияние нарастало. Эйдриан понял: предводительница эльфов призывает магическую силу своего любимого камня. Рука юного бунтаря инстинктивно скользнула в мешочек с самоцветами, и в это мгновение Дасслеронд обрушила на него силу изумруда.

Змеясь, из земли поползли стебли виноградной лозы. Они переплетались, опутывая Эйдриана своей сетью. Когда он оказался полностью внутри этого кокона, стебли начали уходить обратно в землю, увлекая с собой и его.

Мальчику стало тяжело дышать, но он все же сумел пробудить силу серпентина и окружил себя защитой от огня. Потом настал черед рубина. Лоза вспыхнула; большинство стеблей мгновенно сгорело, остальные ослабили свою смертельную хватку.

Действия Эйдриана опережали его мысли. Выхватив графит, он обрушил на госпожу Дасслеронд удар молнии.

Он услышал, как предводительница эльфов застонала, хотя и не видел результатов своего удара.

Стебли лозы исчезли. Эйдриан вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с хозяйкой Кер'алфара.

— Ты опозорил память своего отца! — пронзительно закричала Дасслеронд.

Вид у нее был свирепый, как никогда. Растрепанные золотистые волосы трепетали на ветру.

— Ты обесчестил свое имя и принес горе тем, кто растил тебя и заботился о тебе.

— Это произошло случайно, — выкрикнул Эйдриан, упорно сражаясь с подступающими слезами.

— Нет, не случайно. Твое дерзкое и бездумное поведение и не могло окончиться ничем иным, — не понижая голоса, ответила госпожа Дасслеронд. — Случившееся сегодня неопровержимо показывает твою суть, Эйдриан Виндон, и доказывает, что ты никогда не сможешь стать рейнджером!

Мальчик попытался ответить ей, но понял, что у него нет слов.

— Я ухожу, — только и смог выдавить он.

— Сначала ты отдашь мне самоцветы, — потребовала Дасслеронд.

Эйдриан невольно отпрянул. Заглянув в глаза предводительницы эльфов, он понял, почему у него внутри все дрожит. Она не позволит ему уйти, даже без самоцветов. Это ловушка. Дасслеронд заберет у него самоцветы, а потом убьет его на месте.

Зарычав от ярости, Эйдриан снова пробудил силу гематита — камня души. Помимо целительных свойств этот самоцвет обладал и другой силой. Гематит усилил железную волю Эйдриана и, как тараном, ударил ею по намерениям госпожи Дасслеронд. Их битва происходила не на каменистом склоне, а в глубинах гематита. Именно там дух каждого из них вступил в смертельную схватку с волей противника.

На склоне одной из гор, окружавших Эндур'Блоу Иннинес, Эйдриан Виндон, сын Элбрайна и Джилсепони, поверг в битве госпожу Дасслеронд, величественную и властную предводительницу народа эльфов… Даже она, не говоря уж о самом Эйдриане, не догадывалась, кто помог ему одержать победу, кто стал его вторым, духовным отцом. Им был демон-дракон, действовавший через дух покойного отца-настоятеля Далеберта Маркворта.

Эйдриан мог бы легко уничтожить ее. Сломив ее волю, он мог бы заставить душу госпожи Дасслеронд навсегда покинуть тело. Мальчик почти это сделал, и не только потому, что им двигал страх и необходимость защищаться. Он ненавидел эльфов, завидуя их необыкновенному долголетию. Его бесила сама мысль о том, что на протяжении жизни какого-то эльфа может смениться двадцать поколений людей.

Он мог бы убить госпожу Дасслеронд, но не сделал этого. Он выпустил ее из тисков своей воли и увидел, как предводительница эльфов едва не упала, словно держалась на ногах только за счет воли Эйдриана.

— Уходи, — сказал он ей.

— Самоцветы… — произнесла она слабым, совсем не похожим на свой голосом.

— Убирайся, — повторил Эйдриан, и по его голосу Дасслеронд поняла, что убеждать его бесполезно. — Самоцветы принадлежат мне. Они перешли ко мне по наследству. С твоего, кстати, повеления.

— Ты не рейнджер! — воскликнула Дасслеронд.

Кажется, она собиралась вновь призвать силу своего изумруда, однако вовремя передумала. Во второй битве Эйдриан ее уже не пощадит.

— Я не игрушка, которой могла бы забавляться предводительница эльфов, — сказал Эйдриан. — Я ухожу не с пустыми руками, — добавил он, доставая из кармана горсть самоцветов. — Я ухожу к людям, которые ждут меня там.

И он махнул рукой в направлении гор, за которыми лежал большой мир. Но куда идти — этого Эйдриан не знал. И храбрость его была во многом напускной, ибо в действительности Эйдриан Виндон чувствовал себя сейчас маленьким испуганным мальчишкой.

— Зеркало я тоже забираю с собой! — запальчиво прибавил он, чтобы скрыть свою растерянность.

— Тебе еще придется столкнуться с нами, — пообещала ему госпожа Дасслеронд.

С помощью изумруда она вновь сжала пространство и, войдя туда, как в коридор, стала быстро удаляться от одержавшего над ней верх бунтаря.

Эйдриан остался на каменистом склоне, дрожа от злости и страха. Несколько совладав с собой, он огляделся по сторонам. Большой мир оказался намного больше и шире, чем он думал.

— Куда же мне идти? — вслух произнес он.

Голос внутри него молчал.

Мальчику было холодно и одиноко. Привычная жизнь резко и бесповоротно оборвалась. А большой мир, о котором он так мечтал, был совершенно ему незнаком.

Госпожа Дасслеронд остановилась невдалеке от эльфов, которые все еще врачевали ожоги Бризендель. Им удалось сохранить ей жизнь, но эльфийка больше никогда не услышит легкого шелеста своих крыльев.

Однако предводительница эльфов думала сейчас не о трагической участи Бризендель. Она была не на шутку встревожена уходом Эйдриана Виндона. Только что она вновь испытала на себе его силу. И эта сила была пугающе огромной, направленной в опасную сторону. Дасслеронд, бившейся с демоном-драконом, было с чем сравнивать.

Ее обдало холодом при мысли о том, какую роль сыграла она сама в сотворении чудовища, именуемого Эйдрианом Виндоном.