"Идеальный вальс" - читать интересную книгу автора (Грейси Анна)

Глава 3

Хоуп улыбнулась, ей понравилась его прямота. Люди часто притворяются, что могут различить близнецов, хотя очень не многим это удается.

– Я Хоуп. Фейт сегодня вечером – в небесно-голубом.

Он кивнул.

– Хоуп, – повторил он, в его устах ее имя прозвучало как-то по-особенному.

Он говорил с неосознанным акцентом: образованного человека, но со слабыми, слегка режущими слух, оттенками северного говора. В этом заключалось нечто необычное, но ей понравилось. Исходя из своего скромного опыта, она знала, что люди не переносят тех, кто не принадлежит к их кругу, либо тех, чей акцент выдает их происхождение из областей, с которыми ведутся военные действия, либо тех, кто усвоил, вызывавшую зубную боль, сверхизысканную манеру разговора.

Он оказался совершенно не таким, каким она себе его представляла. Ее больше не пугали его грозная внешность и могучее сильное тело. Почему же она заметила это только сейчас, когда он использовал его, чтобы защитить ее? Хотя говорить о том, что он за человек, было еще рано, но этот танец очень ей помог, даже, несмотря на то, что он все время молчал.

– А можно поинтересоваться, что привело вас в Лондон, мистер Рейн?

Он уверенно кружил ее в танце.

– Разные дела.

– О, что ж, разнообразие – это хорошо. А где вы живете?

– Я живу на севере.

Его никто не сможет обвинить в болтливости, подумала Хоуп.

– Так значит вы в Лондоне ненадолго?

– Да. На несколько недель. Возможно дольше. Все зависит от обстоятельств.

Хоуп посмотрела на него и вновь задала вопрос:

– От каких?

Мистер Рейн промолчал. В действительности она и не рассчитывала на его ответ. Миссис Дженнер утверждала, что он ищет жену. Вряд ли он станет обсуждать с ней такие подробности во время танца. Тем более что он очень занят: он то и дело отходит назад, пытаясь соблюсти между ними дистанцию, установленную правилами. Хоуп ужасно хотелось его остановить. Она подозревала, что только упрямство заставляет его быть настолько сдержанным.

Но и Хоуп не уступала ему в упрямстве.

– И каковы ваши впечатления от города? – спросила она.

Он пожал плечами.

– Я был слишком занят, чтобы осматривать достопримечательности.

– Но это же ужасно! – воскликнула она. – Быть в Лондоне и ничего не увидеть. Когда вы возвратитесь домой, домочадцы на вас обидятся, если вы не развлечете их рассказами о ваших безрассудных поступках в столице.

– Большинство людей знают, что ожидать от меня историй о безрассудстве – полный абсурд.

Хоуп сочувственно вздохнула.

– Жаль. А вы никогда не думали, каким приятным сюрпризом это бы для них стало?

– Большинство людей не любят сюрпризов, – серьезно ответил мистер Рейн.

Хоуп вскинула брови.

– Вы не любите сюрпризы? Как странно. А я их обожаю. Вижу, что вы не очень-то разговорчивы, но знаете, вы держите свой свет под бушелем[27]. Хотя почему некоторые держат свой свет под бушелем, для меня загадка. Бушель ведь является мерой веса, не так ли? Я это знаю, поскольку мой дедушка обычно измерял урожай пшеницы в бушелях. Странное выражение, вы так не думаете?

Он проворчал нечто неопределенное. Хоуп про себя улыбнулась. Она понимала, что болтала без умолку, но была полна решимости спровоцировать его на какие-либо действия.

Ей казалось, что в ее руках прирученный тигр, которого она находила очень даже кротким, она перестала быть настороженной и решила вызвать в нем ответную реакцию.

– Итак, кто же ждет вас дома? Как вы думаете, я бы им понравилась? – совершенно непринужденно спросила Хоуп.

Он одарил ее угрожающим взглядом. Хоуп ответила ему улыбкой. Она обожала, когда он надевал на себя эту маску. Тигр, предупреждающий овечку: «Убегай, или я тебя съем». Хоуп нравились всякого рода вызовы. Овечка подпустила его ближе. Одна ее часть спрашивала себя, зачем ей это надо. А другая – получала истинное удовольствие.

– Вам должно быть стыдно вернуться домой, не имея в запасе ни одного рассказа о вашем безрассудстве. Или хотя бы об осмотре известного памятника. Вы видели коллекцию скульптур из мрамора лорда Элджина[28]? Он привез их из Греции. Представляете, им тысячи лет.

– Я не интересуюсь стариной, будь то Греция или что-либо иное.

– Ну, разумеется нет! – согласилась она, притворно возмущаясь. – Никто не интересуется стариной! Но мраморные скульптуры – это последний крик моды, вы непременно должны их увидеть. Знаете, нужно следовать la mode[29]. Моя младшая сестра очень интересуется такими вещами, и от нее я многое о них узнала. Если вам потребуется гид, то возможно... – Она многозначительно замолчала. Ни один из знакомых ей джентльменов не смог бы устоять перед таким заманчивым предложением.

Мистер Рейн быстро взглянул на Хоуп, и она почувствовала, как напряглась его рука, лежавшая на ее талии. Она поняла, что он продолжает держать ее на расстоянии.

Все, что он сказал в ответ на ее слова, было:

– Скульптуры лорда Элджина меня не интересуют. Также как и что-либо другое.

Черт бы побрал этого человека! Он вовсе не джентльмен; как она могла об этом забыть.

Как только танец закончился, Себастьян поклонился, поблагодарил Хоуп и проводил ее из танцевального зала. Миссис Дженнер заспешила к ним с такой скоростью, что мистеру Бемертону оставалось только следовать за ней по пятам. Поравнявшись с ними, компаньонка Хоуп прохладно кивнула мистеру Рейну и схватила подопечную за руку.

– Не стоит задерживаться, моя дорогая. До свидания, мистер Рейн, Джайлс, – произнесла он, не слишком вежливо давая понять, что их просят уйти.

Мистер Рейн снова поклонился, одарил Хоуп долгим обжигающим взглядом, затем решительно развернулся, приглашая своего друга, мистера Бемертона, следовать за ним.

Хоуп провожала их взглядом, наблюдая за тем, как Мистер Рейн удаляется от нее все дальше. Ее начало знобить, ей стало холодно, теперь, когда она почувствовала себя такой одинокой, когда она больше не могла его касаться. Не мужчина, а сплошные противоречия. Найдя и пригласив Хоуп на танец, он вдруг решил держать ее на расстоянии всеми возможными способами. Почему?

Что же касается лично ее реакции... Если он являл собой сгусток противоречий, то ее собственное поведение было еще менее объяснимым. Хоуп отталкивала его сила и в тоже время притягивала его мягкость. Мистер Рейн общался с ней, ни разу не улыбнувшись, чтобы очаровать ее, что как раз ее и очаровало. Он не сделал ни единой попытки заманить ее в свои сети каким-либо способом, и все же, когда он смотрел на нее голодными глазами, по ее телу пробегала дрожь.

Последний раз Хоуп дрожала, когда их дед впадал в неистовый гнев. Но нынешняя дрожь, что охватывала ее под взглядом Себастьяна, вовсе не была похожа на ту другую, давно забытую ею дрожь от страха.

И даже тогда, когда он держал ее в своих объятиях, заслоняя от столкновения своим крупным, сильным телом, Хоуп не чувствовала никакого беспокойства. На самом деле у нее просто перехватило дыхание, лишь только она почувствовала себя под надежной защитой.

***

К ним поспешила присоединиться Фейт.

– В следующий четверг мы приглашены на какой-то особенный концерт к леди Торн. По всей видимости, будет играть изумительный скрипач, прибывший в Лондон, кажется, из Венгрии. Судя по всему, он очень талантлив, и леди Торн удалось заполучить его для частного soiree[30]. Говорят, что слушательницы на континенте падали в обморок, настолько они были очарованы его божественной игрой. Миссис Дженнер, мы сможем пойти, пожалуйста? Ну, пожалуйста!

– Конечно, моя дорогая, – заверила ее компаньонка. – Мы ничего не планировали на этот вечер, и хотя я должна сказать, что все скрипачи мне кажутся одинаковыми, я знаю, насколько ты любишь музыку, так что если этот венгр окажется еще и красив, Хоуп и я тоже с удовольствием на него посмотрим.

Фейт рассмеялась.

– Спасибо. Я уверена – это будет замечательно. Мне сказали, что он может заставить свой инструмент петь, а вибрато[31] он добивается...

Миссис Дженнер похлопала ее по руке.

– Да, да, моя дорогая. Посмотрите, там сэр Освальд и леди Августа. Бедняга, он определенно выглядит багровым после столь длительного вальса. В его возрасте это совсем нехорошо, как он мог такое допустить? Почему бы вам, девочки, не попросить его сопроводить вас в сад, чтобы немного охладиться. А пока вы прогуливаетесь, я... перекинусь парой слов с некоторыми из своих знакомых.

Говоря это, она смотрела на Хоуп. Было ясно, что миссис Дженнер решила собрать как можно больше сплетен о мистере Рейне.

Хоуп разрывалась на части. Одна ее половина желала знать о нем любую, даже самую незначительную информацию. Другая – требовала игнорировать все эти сплетни и самой заняться распутыванием его тайн, и пускай это займет несколько больше времени. Сплетни никогда и ни о ком не отзывались положительно. Но Хоуп было понятно, что остановить компаньонку не удастся, тем более что это входило в ее прямые обязанности – проверять такие вещи.

Фейт прервала мысли сестры.

– Бедный дядя Освальд, он выглядит таким разгоряченным, зато леди Гасси словно и не танцевала вовсе. Пойдем Хоуп, спасем бедолаге его мужскую гордость.

Фейт взяла сестру под руку, и они направились туда, где стоял их покрасневший опекун, изо всех сил старавшийся не пыхтеть.

Леди Августа Монтигуа дель Фуэго изящно обмахивалась эбеновым[32] веером. Как только девушки приблизились, она заговорила:

– Хоуп, дорогая, какого великолепного огромного зверя ты заполучила для вальса. Ах, как же мне нравятся такие высокие, смуглые, таящие в себе опасность мужчины. А его плечи... – она вздохнула со знанием дела. – Если бы было возможно сбросить хотя бы половину моих лет, я бы перехвалила его у тебя, ты же знаешь. Он оправдал твои ожидания?

Дядя Освальд почувствовал себя оскорбленным. Леди Гасси подмигнула Хоуп. Та улыбнулась в ответ.

– Он... более чем интригующий.

Фейт удивленно на нее посмотрела.

Леди Гасси вызывающе вскинула брови:

– Интригующий – мне нравится, как это звучит. Он напомнил мне моего второго мужа, аргентинца. Он тоже был огромным, смуглым, задумчивым мужчиной... – она мечтательно вздохнула. – И дьяволом в пос... – она поймала взгляд своего чичисбея[33] и своевременно исправилась: –... когда вспыхивала страсть.

– Гасси! – воскликнул дядя Освальд.

Леди Августа невинно ответила, что это чистая правда.

– О, ну да, у него действительно был очень вспыльчивый характер. – Прикрывшись веером, она бросила взгляд на двоюродного дедушку девушек и добавила самым нежнейшим тоном: – Освальд, вы такой же... страстный, как и он. – И она быстро-быстро захлопала ресницами.

Фейт и Хоуп захихикали. Дядя Освальд сделал попытку нахмуриться, но был настолько рад неуместному комплименту, что лишь нерешительно дернул бровями. Он покраснел так сильно, что Хоуп испугалась, не взорвется ли он сию же минуту.

– Что-то здесь очень жарко, – торопливо проговорил он. – Давайте выйдем на улицу и немного подышим свежим воздухом.

На этот раз хихикнула леди Гасси. Хоуп подхватила под руку дядю Освальда, а Фейт – леди Гасси. Эта женщина, перешагнувшая через свой пятидесятилетний рубеж, не обладала и крупицей благопристойности. Ни для кого не являлось секретом, что дядюшка Освальд последние два года пытался заставить ее выйти за него замуж, но леди Гасси пока еще не была готова связать свою судьбу с кем бы то ни было. Она уже дважды теряла мужей, напоминала леди Гасси своему поклоннику, и если ему это ничего не говорит, то ей говорит о многом. Впервые в жизни она наслаждалась положением вдовы и находила его очень приятным.

Хоуп даже слышала, как однажды леди Гасси говорила дяде Освальду, что он может оставаться и веселиться рядом с нею, сколько его душе угодно, но замуж она за него не пойдет. Раньше, Хоуп и Фейт часто обсуждали, означает ли это, что леди Гасси и дядюшка Освальд – любовники.

Теперь Хоуп в этом не сомневалась и, взглянув на сестру, поняла, что та, скорее всего, думает также. Это было довольно шокирующе – в их-то возрасте! Хотя с другой стороны, если они нравятся друг другу, то ей все равно.

«Как же прекрасно все еще любить, когда ты уже немолод», – с тоской подумала Хоуп. Она так давно ждала своей любви. Бывали дни, когда пустота, боль и отчаяние охватывали ее настолько сильно, что от этого ей становилось невыносимо.

Нельзя сказать, что она не делала попыток влюбиться. По крайней мере, Хоуп старалась. Прошлые два сезона она танцевала с сотнями мужчин, поощряя их улыбками и с воодушевлением выслушивая их россказни о мнимом героизме или душераздирающих напастях. Они осыпали ее комплиментами, дарили цветы и небольшие подарки. Некоторые из них сделали ей предложение. Они целовали ей руки, а кое-кто осмеливался поцеловать в губы, но ни один из них не покорил ее сердце.

Она посмотрела через всю комнату, где мистер Рейн наклонился к протянутой руке леди Элинор, и нахмурилась. Леди Элинор, снова?

***

Себастьян чувствовал, что она за ним наблюдает, но пытался не обращать на это внимание. Он здесь, чтобы ухаживать за леди Элинор. Из всех женщин в списке Мортона Блэка леди Элинор выделялась, словно как по заказу. Она была тихой и серьезной и обладала всеми качествами, что вызывали в нем восхищение. Он решил, что вести с ней беседу довольно легко: она ничего не имела против молчания, не ожидала от него комплиментов и эксцентричных выходок, призванных ее очаровать. Он совсем не умел этого делать.

Леди Элинор – довольно умная женщина. Все его разговоры с нею носили вполне разумный характер, что было для него большим облегчением. Он совершенно не понимал женщин. Ни одну особь женского пола. Вообще. Поэтому женщина, трезво смотрящая на жизнь, значительно облегчила его задачу.

И самое главное, ей ни в коем разе не удастся залезть ему в душу. Она явно была не из тех женщин, которые могут заставить мужчину страдать от любви. Себастьян решил, что данное обстоятельство только укрепляет его решимость на ней жениться. Леди Элинор полностью устраивает его в качестве будущей жены, со своей стороны, он будет хорошо о ней заботиться.

Он рассмотрел все кандидатуры и пришел к выводу, что она – наиболее подходящий вариант. Себастьян был не из тех мужчин, кто отступал от намеченных планов. Он все всегда доделывал до конца. И если возникали непредвиденные проблемы, он решал их и шел дальше.

Он посмотрел на другой конец комнаты. Его непредвиденная проблема хмурилась: бровки восхитительно насуплены, прекрасный подбородок вздернут, а алые губки, которые она задумчиво надула, словно созданы для поцелуев, хотя бы для одного поцелуя. После чего можно будет двигаться дальше.

Она стояла среди своей семьи и друзей в противоположном конце зала, теперь уже смеясь вместе с ними над какой-то шуткой. Между ними зияла пропасть, даже если это был полированный паркет.

Он слегка толкнул Джайлса, давая понять, что намерен уехать. За считанные минуты они попрощались с хозяйкой и покинули зал.

– Что случилось? – Спросил Джайлс, пока они ждали, когда им принесут пальто и шляпы. – Я думал, вечер тебе понравился.

– Вальс был ошибкой, – пожав плечами, сказал Себастьян и взял свое пальто. – Необходимо, чтобы мое ухаживание не слишком затянулось, насколько это возможно.

И если будет возможно, он должен как можно меньше встречаться с Хоуп Мерридью. Он забрал свою шляпу у слуги и надел ее на голову.

– Почему ты считаешь, что вальс был ошибкой, – Джайлс в щеголеватой манере надел свою, отделанную шелком, шляпу и повесил на руку трость. – Знаешь, тебе выпала большая честь быть выбранным на последний тур вальса. Да половина мужчин в зале отдали бы свои жизни за шанс оказаться на твоем месте.

Себастьян что-то уклончиво пробормотал. Он знал об этом. Но делал вид, что ничего не замечает. Воспоминания заставляли его сердце колотиться с бешеной скоростью. Вот почему последний вальс был ошибкой – из-за чертового сердцебиения!

Тем временем Джайлс продолжил:

– Мне показалось, что вы с мисс Мерридью вместе прекрасно смотрелись. Уверен, чуть больше практики – и ты расслабишься.

Они спустились по лестнице и вышли на холодный влажный воздух.

Себастьян продолжал хмуриться, но решил не объяснять Джайлсу, что дело вовсе не в его знании шагов вальса, а в том влиянии, что эта леди оказывала на его разум. И на его тело.

– То, что мы прекрасно смотрелись, не играет никакой роли.

– Почему нет, приятель? – уставившись на него, спросил Джайлс. – Ты не должен общаться только с леди Элинор. Если мисс Мерридью похожа на ангела, это еще не означает, что в ней нет тех качеств, которые ты ищешь в женщине.

– Буду тебе очень признателен, если ты перестанешь касаться этой темы, – проворчал Себастьян. – Мисс Мерридью – не тот тип женщины, который мне подходит.

Эхо их шагов бежало вслед за ними. Джайлс искренне произнес:

– А я тебе говорю, видя, как вы танцуете, я понял, что она – именно то, что тебе нужно.

Себастьян нахмурился, но решил не раскрывать перед Джайлсом свои аргументы относительно данной темы.

– Я ищу жену не для себя, а для моих сестер, – с достоинством произнес Себастьян.

Джайлс рассмеялся.

– Не думаю, что в Англии – это законно.

– Не прикидывайся. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. Моим сестрам нужна мать. Разве станут они прислушиваться к женщине чуть старше их самих?

Он ускорил шаг. В воздухе повисли клубы тумана.

– Строго говоря, твоя жена будет им невесткой, а не матерью. И кто сказал, что старшая сестра, близкая им по возрасту, не окажется для них лучшим вариантом?

Себастьян решительно покачал головой.

– Мне нужна жена, которая испытала трудности в этой жизни, и теперь понимает, что сказки – это сладкая ложь для детей, и которая не будет потрясена, увидев моих...

Джайлс прервал его:

– Мисс Мерридью очень бы тебя удивила. Она намного сильнее, чем кажется, и у нее имеется личный опыт по части тяжелых испытаний...

Резко взмахнув рукой, Себастьян не дал ему закончить.

– С какой стати ты затянул одно и то же насчет мисс Мерридью! – Взорвался Себастьян. – Мы всего лишь станцевали с ней один танец!

Джайлс усмехнулся.

– Да, один, но очень впечатляющий танец. И добавь к нему тысячу взглядов.

Себастьян презрительно фыркнул и зашагал дальше по тротуару.

Его друг тихо посмеивался.

– Можешь фыркать сколько душе угодно, но я видел выражение твоего лица, когда ты на нее смотрел. Каждый раз, когда ты на нее смотрел. Похоже, ты от нее без ума... Если уж тебе не терпится просунуть голову в супружескую петлю, то почему бы не связать жизнь с такой красивой и приятной в общении девушкой, как мисс Мерридью. В конце концов, у тебя тоже есть определенные потребности и желания, да ты и сам все прекрасно знаешь.

Себастьян ускорил шаг.

– Мои потребности и желания роли не играют. Возможно, в мисс Мерридью ты увидел все те качества, которые сам ищешь в женщине, но она совершенно не подходит для моих девочек. Мне нужен кто-то, кто бы имел дело с грубой действительностью, а не девочка, всю свою жизнь проведшая обернутой в ватный кокон.

– Да, но я хочу сказать, что сестры Мерридью испытали...

– Довольно! Эта тема закрыта для обсуждения! – резко прервал его Себастьян и еще больше ускорил свой шаг.

Джайлс и другие члены высшего общества понятия не имели о том, что такое настоящие трудности. Несмотря на сочувствие Джайлса, несмотря на то, что он многое знал о жизни Себастьяна, его друг совершенно не представлял, как живет остальная часть мира.

Возможно, мисс Мерридью и испытала что-то такое, что она называла трудностями, но он сомневался, что ей когда-либо приходилось голодать или подвергаться унижению. Девушки Мерридью, возможно, и были сиротами, но они были богатыми сиротами, у них имелась любящая семья, способная их защитить. Он видел, что сэр Освальд любит их до безумия. Хоуп и Фейт выросли счастливыми, не знающими печали девушками.

Его же Дори наблюдала за окружающим миром с подозрением и за все четыре месяца, прошедшие с тех пор, как он вернул сестер домой, не произнесла ни слова. А Касси постоянно носила привязанный к бедру нож. И это ребенок четырнадцати лет. Одни эти факты говорили красноречивее всяких слов.

Его сестры испытали такие ужасы, о которых смешной эльф по имени мисс Мерридью даже и не подозревает. Себастьян чувствовал, что виноват перед сестрами и желал искупить свою вину. Если леди Элинор обладает необходимыми ему качествами, он женится на ней с превеликим удовольствием.

***

– Я была права, Хоуп. Ты должна избегать его. Он не подходящая партия для тебя или любой другой знакомой нам юной леди.

Хоуп вопросительно подняла бровь. Ей совершенно не нравилось, когда кто-то управлял ее поведением. Фейт, видя, как расстроена ее сестра, сочувственно приобняла Хоуп за талию, от чего та немного расслабилась. Ни ее сестра, ни их компаньонка не должны были видеть, как она увлечена мистером Себастьяном Рейном. И она пришла в негодование по поводу того, что ей приказали держаться от него подальше.

Тем временем миссис Дженнер продолжила:

– Он был неимущим бедняком – нет, еще хуже – нищим рабочим на одном из тех заводов, которыми теперь владеет...

– Нет ничего позорного в бедности или тяжелой работе, – прервала ее Хоуп. – Я знаю, что наш дедушка по материнской линии был мясником.

Миссис Дженнер шлепнула Хоуп по руке своим веером.

– О Боже, ну хорошо, только не говори об этом на каждом углу, поскольку это не добавит тебе популярности. Тем не менее, суть не в этом. Свое состояние он заработал не тяжелым трудом, а хитростью!

– Что вы имеете в виду?

– Он соблазнил дочь владельца завода и обманом на ней женился!

Женат! Хоуп почувствовала, как весь воздух разом покинул ее легкие. Женат!

Миссис Дженнер продолжила:

– Боже мой, куда смотрел ее отец, что позволил случиться такому. Она многие годы не могла выйти замуж. Несомненно, он – сладкоречивый соблазнитель.

Хоуп нахмурилась. Она может поручиться, он вовсе не такой.

Компаньонка прищелкнула языком.

– Глупое создание! Она была единственной наследницей огромного состояния своего отца. Неужели ей пришло в голову, что он ее любит? И он был намного моложе ее!

– Если он женат, то какая опасность может грозить мне или Фейт? – спросила Хоуп, надеясь, что ее голос прозвучал незаинтересованно.

– Он вдовец.

Желудок Хоуп вернулся в нормальное состояние.

– Но ищет новую жену! И мне ужасно жаль, что он сможет найти ее без особых затруднений. За деньги можно купить все что угодно, в том числе и жену, даже несмотря на риск.

Хоуп резко мотнула головой, раздраженная мелодраматическими манерами своей компаньонки и ужасным затягиванием ее рассказа, чем та пыталась добиться максимального эффекта.

– Что вы имеете в виду, говоря, что это рискованно? Ведь брак всегда – до некоторой степени риск.

– Но только не этот! – понизив голос, ответила компаньонка. – Я поговорила со многими людьми, и ни один из них не сказал о нем ничего положительного. – Она посчитала своих собеседников на пальцах, прежде чем продолжить. – Сэр Джордж Артуртон, который несколько раз приезжал по делам в Манчестер, где живет этот человек, сказал мне совершенно откровенно, что мистер Рейн абсолютно безжалостен. Другие – только подтвердили это. Лорд Этеридж утверждает, что Себастьян Рейн – чрезвычайно опасный человек (это его собственные слова); а он знает о чем говорит, ведь у лорда Этериджа имеется свой интерес в хлопковой промышленности. И миссис Бимшафт рассказала мне о нем много интересного. Он появился из ниоткуда. У него нет никаких связей. Его жена и тесть мертвы! – миссис Дженнер откинулась на спинку дивана, позволив слушателям переваривать сказанное.

Самодовольное удовольствие, сквозившее в ее оскорбительном рассказе, раздражало Хоуп.

– Что вы такое говорите, мэм? Не может же это означать, что мистер Рейн убил своего тестя и жену?

Миссис Дженнер поднесла к носу палец, весь сверкавший драгоценными камнями.

– Ответьте же что-нибудь! – сердито воскликнула Хоуп. Ее грозный вид отметили обе ее собеседницы: как сестра Хоуп, так и их компаньонка. Да как они смеют вот так запросто сидеть и обсуждать эти мерзкие сплетни о мистере Себастьяне Рейне. Для них это всего лишь захватывающая дух история. Для Хоуп – жизненно важный вопрос. Почему же она не ушла, услышав все это? Потому что хотела знать правду.

– Он способен на что угодно, – настаивала миссис Дженнер. – И судя по внешности, его жизнь была полна бурных событий.

Хоуп фыркнула.

– Я не верю ни единому вашему слову. Если он убил свою жену и ее отца, то почему его не повесили или не выслали из страны.

Миссис Дженнер сцепила свои пальцы.

– Несколько гиней в качестве взятки одному, другому, запугивание свидетелей – а возможно, и того хуже. Нет ничего невозможного, если у вас есть деньги и вы не являетесь истинным джентльменом. А он им не является.

Хоуп театрально закатила глаза. Подобно очень многим сплетникам из высшего света миссис Дженнер, получив клочок материи, начинала вышивать на нем свой узор, полностью искажавший первоначальный замысел.

Но любопытство Хоуп было настолько велико, что она не смогла удержаться и спросила:

– Неужели он так много получил в наследство? Что же именно?

Миссис Дженнер неопределенно махнула рукой.

– Всего и не перечислить, моя дорогая. Фабрики и заводы на севере, кроме того шахты, каналы и суда. Он очень богат, в этом никто не сомневается, но как он добился всего этого – вот в чем вопрос. Стоит только взглянуть на него, – она содрогнулась, – и видишь безжалостный, холодный взгляд серых глаз.

Хоуп не считала его взгляд ни безжалостным, ни холодным. Одиноким, возможно. Жаждущим, в этом она была совершенно уверена. Но чего?

***

Вместо того, чтобы хорошенько выспаться после бала, Хоуп лежала в своей кровати, думая о загадочном мистере Рейне. В другой кровати, не обремененная никакими мыслями или несбыточными мечтами, мирно спала Фейт.

Хоуп жаждала быть любимой еще кем-то, кто не был бы ее сестрой-близняшкой. Быть любимой мужчиной, но не двоюродным дедушкой. Быть любимой мужчиной ее мечты.

Себастьян Рейн оказался тем, кто был очень на него похож: смуглый, таинственный, погруженный в свои думы. Он расхаживал по залу с видом уверенного в себе человека, которому не требуется одобрение общества, и смотрел на нее с жадностью – именно так, как делал мужчина из ее сна.

Хоуп разочарованно вздохнула. Он был так близко и в то же время так далеко. Танец с ним не имел ничего общего с танцем из ее сна. Но она знала, что ее мечта была слишком идеальной, чтобы можно было ожидать ее осуществления.

Бедняга, танцевал он ужасно. В тот самый миг, как только он до нее дотронулся, его тело стало несгибаемым и жестким, движения резкими и неуклюжими, было похоже, что он пытается удержать дикого зверя, а не девушку, вести в танце нежную, хрупкую... телегу.

Но по какой-то странной причине именно это заставило ее хотеть заключить его в объятия.

Большую часть танца он следил за своим дыханием и считал шаги. Но когда на них налетел лорд Стретфилд, мистер Рейн не позволил ему коснуться ее. Не долго думая, он обвил руками ее талию и, развернув, закрыл своим телом, защищая от удара. Одной рукой он удержал пьяного графа от падения, поставив того на ноги, сделал ему выговор за танцы в пьяном виде, не заботясь о мнении самого графа, и все оставшееся время танца оберегал Хоуп своими руками, словно она была живой драгоценностью.

Защищая Хоуп, мистер Рейн перестал испытывать чувство неловкости, и его сила и мощь словно обволакивали ее, создавая непробиваемый щит.

У Хоуп перехватило дыхание, и на несколько минут она совершенно забыла, где находится.

Она никогда не встречала такого человека как он, состоящего из сплошных противоречий. Внешняя выдержка и внутренняя застенчивость. Физическая сила и мягкость. Она никак не могла понять, почему же чувствовала к нему такое сильное влечение; возможно, из-за того, как он держал ее, нежно и в то же время неуклюже.

Конечно, это не было его сильной стороной. К тому же он не имел никаких навыков поддерживать светскую беседу. Им не было произнесено ни одного любезного, приятного комплимента. И он выглядел сердитым, спрашивая у нее, кем из близнецов она является. Мистер Рейн был задумчив и напряжен, словно все его внимание было сосредоточено не на ней.

И все же она не чувствовала, что ее игнорируют или пренебрегают ею. Вместо этого она чувствовала... едва ли не удивительные нежность и заботу. Конечно, это глупость – на самом деле, это был всего лишь танец. И не очень хороший к тому же.

Ах, как было досадно, что он не является мужчиной ее мечты. Поскольку он ей все же нравился. Но вальс, который они станцевали, никак нельзя было назвать идеальным.

Хоуп снова вздохнула и натянула на себя одеяло. Ей необходимо хоть немного поспать.

Она захихикала, вдруг вспомнив, как миссис Дженнер назвала его сладкоречивым соблазнителем. Себастьян Рейн был настолько колючим и сдержанным, что мог бы преподать урок чертополоху! Ей приходилось буквально силой вытягивать из него слова.

Внизу в холле часы пробили три.

На балу Мистер Рейн проявил интерес только к Хоуп и леди Элинор. Контраст между ними был столь разителен, что это создавало загадку. Почему леди Элинор?

Неприятная мысль поразила ее. Леди Элинор была кем-то вроде предводителя обезьян: богатой, неуклюжей старой девой, лишенной семьи, которая смогла бы защитить ее от охотника за приданным.

Хоуп повернулась в кровати и обняла свое одеяло, еще плотнее укутавшись в него. Нет, он не был таким, как его описала миссис Дженнер. Не был и все тут.

Он хотел Хоуп; она знала это, она чувствовала. За два прошедших сезона блистающие в свете сестры Мерридью научились отличать юношеское увлечение от желания зрелого мужчины. Они с Фейт знали, как наиболее деликатно отклонить предложение прежде, чем все зайдет слишком далеко. Но в данном случае ее опыта явно не хватало. Его неодолимый, неукротимый голод, его еле сдерживаемая страсть – то, с чем раньше ей никогда не приходилось сталкиваться. То, что эхом отзывалось где-то невероятно глубоко в ней самой.

От этих мыслей чувственная дрожь пробежала по всему ее телу.

Ни один юноша или мужчина, которых она знала, не вызывали в ней такую бурю чувств. Лишь один долгий пристальный взгляд Себастьяна Рейна...

Ей бы хотелось, чтобы он не был таким большим и сильным. Он был еще выше и еще сильнее, чем дедушка. А это означало, что он мог причинить ей боль куда большую...

Он был именно таким, каким, как ей казалось, не может быть мужчина ее мечты, но она никогда столь быстро и остро не реагировала на мужчину.

Может ли мистер Рейн причинить ей боль? Вот вопрос. Хоуп вспомнила неодолимую силу его мускулов и затрепетала. И тут же вспомнила ту легкость, с которой он оградил ее от падения пьяного лорда Стретфилда. Он защитил ее так нежно. Сдерживая свою неимоверную силу.

«И судя по внешности, его жизнь была полна бурных событий, – утверждала миссис Дженнер».

Жизнь Хоуп тоже была полна бурных событий. Она повернулась и взбила подушки, чтобы лечь поудобнее. Хватит уже думать об этом.

Неужели это он? В самом деле он? Вертелось у нее в голове. О таких вещах не стоит думать среди ночи, сердясь, приказала она себе. Утро вечера мудренее.