"Мир приключений 1971" - читать интересную книгу автора

УБИЙЦА

Николай открыл глаза и устремил в потолок мутный взгляд. Потолок слегка кружился, будто огромный сплошной вентилятор, кровать тихо покачивалась, по груди, то больше нажимая, то меньше, прохаживался паровой каток. О господи! Николай попытался приподнять голову и посмотреть на часы, но голову кто-то чугунным обручем привинтил к подушке да еще расколол ее па несколько частей топором.

Прошло добрых полчаса, пока, чертыхаясь, проклиная себя, дружков, водку, закуску — словом, всех и вся, Николай наконец поднялся и сел на кровати. Он спал не раздеваясь — брюки, рубашка были измяты, влажное белье прилипло к телу.

Николай неверной походкой подошел к старому буфету и достал захватанный, давно потерявший прозрачность, графин, заткнутый бумагой. Дрожащей рукой налил водку в чайную чашку, выпил — при этом лицо его сморщилось в гримасу невыразимого страдания — и минут пять стоял неподвижно, устремив бессмысленный взгляд в пространство.

Постепенно лицо его приобрело осмысленное выражение, глаза оживились.

Николай вышел на кухню, поставил на плиту чайник и под осуждающими взглядами соседок по квартире ушел в ванную.

Через полчаса, умытый, причесанный, в чистой рубашке (приготовила мать, уходившая на работу много раньше), Николай шел в автобазу. Она помещалась недалеко. Выезд в десять часов, время еще есть. Проходя мимо зеркальной витрины, Николай посмотрел на себя и горестно покачал головой — ну и вид! Опухшие щеки, веки как мешки, да и нос мог бы быть побледней. “И когда только кончится это пьянство!” — сам себе выговаривал Николай.

Он не знал, что не пройдет и года, и пьянство кончится. Кончится вместе с его жизнью…

А как оно началось?

Как обычно. Когда Кольке было семнадцать—восемнадцать, Петр, главарь всей окрестной хулиганской мелюзги (самому-то Петру давно перевалило за двадцать пять), преподнес ему стакан и мятый огурец. Колька проявил мужество и отказался, за что схлопотал по шее. Это был последний раз, когда он проявил мужество.

Как известно, пьянство трудно совместимо с любой профессией, даже дегустатора. Но с профессией шофера оно уж не идет совсем. Потому что шофер, выпивающий лишь в нерабочие часы, — фикция. Может быть, какое-то время так может продолжаться, но рано или поздно грани между нерабочими и рабочими часами стираются, и человек садится за руль, сначала едва опохмелившись от вчерашней попойки, потом не успев опохмелиться и, наконец, просто “выпивши”.

Что касается разницы между “выпивши” и “пьяный”, то ее установить не под силу никаким экспертам.

В жизни бывают странные парадоксы. Например, шофер, зарабатывающий, как Николай, вначале 150 рублей, а потом и 180, и 200, и даже 220, может великолепно питаться. Самому прожорливому вполне хватает на еду. Но вот беда, даже наискромнейшему пьянице, если он уже прочно носит это звание, никакой зарплаты не хватает. Причины этого явления таинственны — возможно, водки ему требуется в десять раз больше, чем молока пли шоколадных конфет; возможно, одному пить неинтересно н приходится угощать дружков. К тому же чем больше человек пьет, тем меньше он, как правило, зарабатывает. Неизбежны н иные материальные потерн — там легкая авария, тут крыло помнет или, проснувшись утром, вообще не может вспомнить, куда делись еще вечером лежавшие в кармане десять рублей. Люди, не склонные к пьянству, обычно находят возможности немного увеличивать свой заработок, не входя при этом в противоречие с законом.

Люди, к пьянству склонные, как правило, кроме воровства мелкого или крупного, ничего придумать не могут.

Николай не составил исключения. Он придумал, а вернее, позаимствовал довольно простой способ обогащения. На территории автобазы помещались ремонтные мастерские другого ведомства, что создавало удобную неразбериху.

В мастерские на ремонт доставлялись машины. Николай снимал с них некоторые мелкие дефицитные части и продавал их.

Когда отремонтированная машина должна была покинуть гараж, Николай возвращал снятые части на место, забирая их из вновь доставленных машин.

Сей круговорот теоретически мог продолжаться до тех пор, пока мастерские не отремонтировали бы последнюю доставленную в них машину — случай маловероятный.

Однако жизнь порою вносит в теоретические построения свои поправки. Так произошло и теперь. Какой-то удивительно дотошный водитель машины (и что, ему больше всех, что ли, надо?) заметил подмену. Не потому, что замененные части были хуже, нет, просто вот такой оказался вредный человек, что заинтересовался, почему это произошло. Сообщил куда следует. Проверили. И убедились, что хотя машины, выпускаемые из ремонта, оказывались комплектными, но с момента их поступления и до выпуска многих частей не досчитывались. Разгадать причину труда не составляло: Николай не изобрел пороха, аналогичные комбинации пытался делать и кое-кто другой. Оставалось выяснить, кто комбинатор. На автобазе и в мастерских работали сотни людей… Многие механики и шоферы автобазы прирабатывали одновременно и в мастерских. Капитан милиции Юнков и помогавшие ему представители народного контроля занимались этим делом добросовестно и кропотливо. Они сами были шоферы и механики. И их не так-то легко было провести. Но Николай тоже приобрел в том нечистом деле высокую квалификацию.

В борьбе с законом он постоянно совершенствовал свои приемы.

Во-первых, предполагалось, что вор работает по ночам или в обеденный перерыв, когда мастерские пусты, но наблюдение ничего не дало. Николай заменял части в самый разгар работы, можно сказать, на глазах у всех. Кроме того, он частенько не просто изымал часть, оставляя место “оголенным”, а ставил взамен аналогичную деталь, внешне годную, а в действительности бракованную, давно списанную. С такой деталью автомобиль не прошел бы и ста метров, но пока длился ремонт других частей и деталь не функционировала, определить ее непригодность было невозможно.

Поиски злоумышленника шли и другими путями — выясняли, кому он сбывает краденое. Обнаружили несколько частников, признавшихся, что покупали “налево”, но никто из них не сумел (или не захотел) вспомнить приметы “продавца”.

И все же дело потихоньку продвигалось.

Поскольку работа в мастерских шла посменно, а детали, как удалось установить, пропадали не “посменно”, можно было сделать вывод, что ворует кто-то из посторонних, то есть из рабочих автобазы, не связанных со сменами. Это сразу ограничило круг поисков.

Далее были отсеяны те — их было большинство, — кто стоял вне подозрений: старые заслуженные механики, коммунисты, общественники, комсомольцы и другие.

Капитан Юнков, разумеется, обязан был проверить все варианты, а вот народноконтрольцы больше полагались на психологические и моральные факторы. Они составили список людей, могущих, по их мнению, оказаться на подозрении — пьяницы и выпивающие, прогульщики, лодыри, “кулаки” (как называли тех, кого интересовал только личный заработок) и им подобные.

Вскоре список подозреваемых стал совсем мал. Хотя кое-какие тревожные признаки имелись, но особой опасности Николай не видел: все же основная работа по обнаружению вора велась в строгой тайне.

Кроме того, когда Николай порой решал бросить свое доходное, но опасное ремесло, это благое намерение длилось недолго- до первых затруднений, связанных с выпивкой. И вообще “красивая жизнь” затягивает…

Почти четыре месяца потребовалось капитану и его помощникам, чтобы окончательно выяснить, кто вор.

Быть может, иной скажет — долго. Быть может, удалось бы, скажем, всеобщим неожиданным обыском установить это раньше. Но Юнков не хотел обижать большой коллектив недоверием. Он не хотел, чтобы люди подумали, что подозревают всех и случайно обнаружили виновного. Вор здесь был печальным исключением, следовало искать его и только его, даже если немного затянуть работу.

Итак, вор обнаружен, теперь его необходимо изобличить — лучше всего взять на месте преступления.

Уже не раз капитан, переодевшись механиком, целый день трудился рядом с Николаем, по пока ничего не происходило.

Неожиданно Юнкову повезло. Сразу возникло несколько обстоятельств, заставивших Николая действовать. Во-первых, накануне в мастерские была доставлена целая партия, да еще иногородних, машин на длительный ремонт. С них можно было снять много дефицитных деталей, которые когда еще потребуется вернуть… Да и заменить можно будет деталями похуже: машины из других городов — пока там обнаружат да напишут… Во-вторых, накануне Николай имел встречу с “оптовиком”.

“Оптовик”, лысый, маленький, болтливый, все время суетившийся, все время в движении, был деляга в самом блистательном значении этого слова. Он не воровал — упаси боже, он не скупал и не хранил краденого — как можно! Но всей своей деятельностью всемерно способствовал и тому, и другому, и третьему.

Его “бизнес” заключался в том, чтобы выяснить, как он любил выражаться, “конъюнктуру”, спрос и предложение. Действовал он в самом широком диапазоне: его интересовали меховые шубы, доллары, автомобильные запчасти, драгоценности, дефицитные лекарства, магнитофоны и фотоаппараты, модные заграничные вещи и даже редкие вина и продукты.

Все эти столь различные вещи объединяло одно — они все были краденые или добытые иным нечестным путем, продавали их воры, спекулянты, валютчики. С ними “оптовик” не церемонился, они были его поля ягода.

С покупателями дело обстояло сложней. Разумеется, и среди них встречалось немало таких, кто отлично понимал, с кем имеет дело и каким путем добыто то, что он покупает. Но имелись и честные, просто наивные, неискушенные, верившие в басни о “лишних” деталях, “не пришедшихся” по размеру шубах, ликвидируемых по нужде “фамильных драгоценностях”. Были и подозрительные, въедливые, любопытные. С такими приходилось возиться — уговаривать, придумывать всякие истории, убеждать.

Дело в том, что роль “оптовика” ограничивалась исключительно сводничеством. Он выяснял, кому что нужно, у кого что есть, и сводил “покупателя” с “продавцом”, получая с того и другого комиссионные. Редчайшая по нынешним временам и на редкость хлопотная профессия.

В специальных тетрадях “оптовика” хранились сотни имен, адресов, телефонов, записанных столь сложными тайными способами, что их не сразу разгадал бы и опытный шифровальщик. Сами же книжки покоились в подкладках старых пиджаков или под стельками ветхих башмаков, запертых в вокзальных сейфах или сданных вместе с фанерными чемоданами в камеры хранения.

“Оптовику” перевалило за семьдесят, и занимался он своей уникальной профессией чуть ли не с дореволюционных времен.

Преимущество ее заключалось в том, что подобная деятельность была сравнительно безопасной с точки зрения взаимоотношений с законом. В конце концов, отвечает перед законом вор, спекулянт, сбытчик краденого, в определенной степени покупатель этого краденого. А он что? Он просто познакомил двух людей, оказал им услугу. Откуда ему знать, что происходит нечестная сделка?

Так что сидел в тюрьме он в своей жизни мало и недолго, а зарабатывал прилично.

Последнее время, правда, работать становилось трудней. Дефицитных товаров становилось все меньше, меньше встречалось и дураков и воров, зато больше честных людей, готовых отвести тебя в милицию. Да и милиционеры перестали понимать шутки и норовили отправить тебя за решетку, усматривая почему-то в невинном хобби “оптовика” нарушение закона. А уж когда дело касалось валюты и золота, тут пощады не жди!

Но все же кое-что было — автомобильные запчасти, например. Ходкий товар. Приходится, конечно, возиться, но что делать, такая уж профессия…

Вот хоть с этим шляпой-инженером Румянцевым. Просто помешанный какой-то — выиграл свою “Волгу” и теперь ухаживает за ней, как за молодой женой. Себе в чем-нибудь откажет, только не ей.

Что-то у него там вышло из строя, реле, что ли, так он сон и покой потерял, готов чуть не месячную зарплату отдать, лишь бы найти эту деталь. Ведь если ехать на станцию техобслуживания, придется неделю ждать, а он без своей “Волги” дня не может прожить.

И то, что этот пьянчуга и мелкий воришка Колька существует, — тоже удача. “Оптовик” уже не раз имел с ним дело — никогда не подводил.

К тому же он нашел для Кольки еще четырех “нуждающихся”. Словом, сегодня они договорились о свидании у станций метро, расположенных по Ленинградскому проспекту. Первое было с инженером Румянцевым у “Сокола” в семь вечера. Там он их, как обычно, познакомит и сразу же уйдет. Купля-продажа пусть происходит без него. За своими комиссионными он зайдет на следующий день.

…Вот с этим “оптовиком” Николай два дня назад встретился и договорился о большом заказе. Тот за несколько часов нашел ему покупателей почти на все детали, которые можно было снять с поступившей партии машин.

Первый заказ надлежало реализовать сегодня. Встречи с “оптовиком” и его клиентами были назначены, начиная с семи вечера, у станций метро: “Сокол”, “Войковская”, “Водный стадион”, “Речной вокзал”.

Операция сулила большую выгоду.

Николай уже успел накануне снять детали с машин, завернуть их в пакет и спрятать в укромном месте. План был прост. На своей трехтонке он должен ехать сегодня в Шереметьево. Перед выездом он заедет, под предлогом исправления какой-нибудь мелкой поломки, в помещение мастерской, незаметно переложит пакет под сиденье и спокойно выедет с территории автобазы. Он уже не раз пользовался этим способом.

А затем, пока будет ехать по Ленинградскому проспекту, сделает несколько остановок у станций метро — он потому и назначил там места встреч.

Единственно, что мучило его, — это головная боль после вчерашней попойки.

Но не мог же он не обмыть столь крупный заказ “оптовика”! Вот и пошли с дружками. Ох уж эти дружки! Что-то Николай не помнил, чтобы они хоть раз пригласили его в ресторан, — получалось почему-то наоборот. И еще было у дружков удивительное свойство — они неизменно исчезали в период безденежья и столь же безошибочно появлялись в “жирные” дни.

— Коля, друг! — приветствовал его очередной приятель. — Выручай, пересох. Веришь, неделю во рту градуса не было. Веди, друг, веди, за мной не пропадет.

И хотя за всеми ими пропадало, Николай “вел”, поскольку были деньги, хотелось выпить и вообще “горела душа”.

Иногда в компанию приглашали девушек, и тогда прибавлялся новый стимул: приятно было изображать этакого купца-миллионера — “разберите стенку, я здесь пройду!” — сорящего деньгами, окруженного льстивыми прихлебателями и который все может, ни на что не скупится.

Так что выпили в счет будущих доходов изрядно.

На время головная боль отпустила его, ее вытеснило напряжение и страх.

Забрав путевой лист, небрежно осмотрев свою трехтонку, Николай лихо развернулся во дворе, выехал из ворот и через другие ворота заехал в мастерские.

— Чего приехал, — спросил его знакомый мастер, когда, громко хлопнув дверцей, Николай вылез из машины, — на капиталку ставить?

— Да нет, вон подтянуть надо. У нас, сам знаешь, инструмент какой… — Николай небрежно кивнул с сторону грузовика. — Пойду сейчас у ребят возьму.

— Неужто и такой мелочи у вас нет? — удивился мастер. — Бедно живете. Лысо. Не база — шар бильярдный. — И он пошел по своим делам.

Тем временем Николай, взяв у товарищей инструменты, повозился немного под машиной, отнес их обратно и, делая вид, что вытирает ветошью пальцы, торопливо оглянувшись, залез за старые куски железа и, достав пакет, отнес его в машину.

Завел мотор и выехал за ворота.

Капитан Юнков аккуратно уложил в футляр фотоаппарат, с помощью которого запечатлел на нескольких снимках действия преступника (каковым Николай теперь числился уже с полным правом в заведенном на него деле), и, выйдя через другой выход, сел за руль не нового, ничем внешне не примечательного, серого “Москвича”.

Во всяком случае, никто бы не предположил, что “Москвич” этот без труда мог догнать любую “Волгу”, что из него капитан милиции Юнков может поддерживать связь с дежурным и с другими машинами, что под капотом спрятаны громкоговорители и сирена и что по им одним известным приметам инспекторы ГАИ сразу определят, что это за машина, и откроют ей “зеленую улицу”.

Николай вел свою трехтонку аккуратно — сейчас не время попадаться из-за пустяков. Погруженный в свои мысли, он не замечал следовавшего за ним на некотором расстоянии серого “Москвича”.

Головная боль усиливалась. Кроме того, Николай начал ощущать какую-то непонятную нервозность, какое-то странное напряжение.

Николай никогда не верил в предчувствия. Поэтому бороться с недугами он мог только доступными ему средствами, вернее, средством. Остановив свой грузовик в хорошо известном ему месте, он прошел проходным двором и, протолкавшись без очереди к пивному киоску, не отрываясь, осушил две кружки пива.

Убедившись, что “лекарство” не подействовало, Николай, проехав еще две улицы, забежал в магазин и, “скинувшись” с двумя какими-то пьянчужками, “принял” полагавшиеся на его долю 150 граммов. Как сообщил он позже следователю, ему “стало лучше, но не совсем”. Потом он сделал третью остановку и “принял” еще бутылку пива, из горлышка, прямо в магазине. Только тогда наконец он почувствовал себя “в полном порядке”. Из магазинов он, кроме того, захватывал бутылку про запас.

Капитан Юнков, терпеливо дожидавшийся в своем “Москвиче”, каждый раз фиксировал торчавшую из кармана бутылку. К сожалению, мысль о том, что Николай успевал “заправиться” прямо в магазине, ему не пришла в голову.

Теперь головная боль прошла окончательно — никакой тяжести Николай не ощущал. Наоборот, появилось чувство приятной легкости. Было ясно, что никаких опасностей для такого ловкого, смелого, хитрого и осторожного человека, как Николай, не существует и что осторожность, в общем-то, излишня, поскольку вряд ли кто посмеет его тронуть, а посмеет, так пожалеет, такое получит…

И тем приятнее виделись перспективы сегодняшнего дня. Куш он отхватит солидный — не то что на один, на десять “культпоходов” хватит…

Кроме того, Николай намеревался купить за двадцать пять рублей автоматический нож у Кривого и какие-то журналы с девицами, а еще галстук, который ночью, говорят, светится. Николай был франтом и, когда гулял, старался выглядеть столь же элегантным, сколь грязным и неопрятным он выглядел во время работы.

Приятные мысли легко проносились в голове. Николай, сам не замечая, слегка увеличил скорость; ухмыляясь, он прижимал своей могучей машиной какую-то автомобильную мелюзгу, толкавшуюся по бокам. В одном месте он проскочил автоматический светофор на желтый свет и беззвучно обругал погрозившего ему кулаком водителя встречной машины.

В своем сером “Москвиче” капитан Юнков хмурил брови. Оборот событий его не устраивал. В чем дело? Если так будет продолжаться, Николай, чего доброго, не доедет до места назначения, не встретится с тем или с теми, кому должен передать ворованные детали.

Машина Николая, проехав по Пресне, миновав мост, свернула на Беговую и, нырнув в вечно ремонтировавшийся туннель, выскочила с противоположной стороны.

Лихо повернув направо, чтобы выехать на Ленинградский проспект, Николай даже запел от удовольствия. Еще бы: голова не болит, впереди приличные деньги, в запасе еще детали, бизнес его функционирует прекрасно… И вообще все здорово! Надо только на минутку еще разок остановиться. До нормы как раз кружечки не хватает…

И вот тогда Николай услышал свисток и, оглянувшись, увидел инспектора ГАИ. Помахивая жезлом, он приказывал остановиться.

Николай мгновенно вспотел. Он сразу понял, что находится на грани краха всех своих надежд. Инспектор без труда определит, что Николай пьян. Заберет. Машину осмотрят. Обнаружат ворованные детали. Свяжутся с автобазой. Начнется следствие. Вскроются старые дела. И все. И хороший срок обеспечен. Прощай дружки, рестораны, вечерники, девушки и галстуки!

И все из-за дурацкого случая. Из-за мелкого нарушения. Да и нарушения-то нет! Что он нарушил? Что? Скорость не превысил, и не мог — поворот, рядность тоже соблюдал, машина из гаража, чистая, все в порядке, не сигналил. Ну в чем нарушение? Чего он придрался, этот инспектор! Чего ему надо? Лекцию прочесть или план по штрафам недовыполнил? А у него, у Николая, вся жизнь насмарку, все к черту полетит. Столько работал, старался, эти детали снимая! Столько страху натерпелся, нервов потратил! Столько времени все шито-крыто, все с рук сходило! Сторож однажды чуть не накрыл — удрал; клиент попался, донести хотел — уговорил; мастер застал на месте — вывернулся. А тут на тебе! Когда такое дело, такие возможности, когда все трудности, казалось, позади… Из-за какого-то придиры, бездельника все погибнет! Вот подлец! Ну что ему надо? Стоял бы себе со своей палкой, ворон ловил. Так нет, именно к нему, к Николаю, пристал! И главное, ни за что.

Мысли с невероятной быстротой неслись в голове Николая, лютая, жаркая ненависть охватывала его.

Механически он остановил машину. Не в силах шевельнуться, ненавидящим взглядом смотрел на медленно приближавшегося к нему инспектора.

Проехав мимо и выехав на Ленинградский проспект, капитан Юнков остановил своего “Москвича” и озабоченно наблюдал за Николаем и инспектором. Вот черт, еще заберет его! И пропала нить. Начнется дело, ищи потом свищи Николаевых клиентов. А инспектор тем временем вплотную приблизился к трехтонке Николая. Это был высокий, широкоплечий парень, лейтенант. Его решительное, волевое лицо не обещало нарушителю ничего хорошего.

Нарушитель? “А в чем, кстати, заключалось нарушение?” — подумал Юнков. Поразмыслив, он пришел к выводу, что никакого нарушения правил Николай не совершил. Тогда почему его остановил инспектор? Может быть, случайно? Ошибся, а теперь неудобно идти на попятную? Но уж очень он уверенно направляется к машине.

Юнков помрачнел, он начинал догадываться…