"Происхождение и ранняя история славян" - читать интересную книгу автора (Седов Валентин Васильевич)

НАЧАЛО СЛАВЯН

Нижним звеном в цепи археологических культур, долженствующих ретроспективным путем продлить славянский этногенез в глубь веков, оказывается культура подклошовых погребений, распространенная в V–II вв. до н. э. в междуречье Вислы и Одера. Формируется она в результате взаимодействия двух культур — лужицкой и поморской, вызванного миграцией племен поморской культуры в восточные районы лужицкого ареала. Однако ни лужицкую, ни поморскую культуру невозможно относить к славянам.

Лужицкая культура получила распространение в Центральной Европе (между верхней Эльбой и Вислой, включая северные области Среднего Подунавья) в последних столетиях II и в первой половине I тысячелетия до н. э. Ее приписывали германцам, кельтам, славянам, иллирийцам, фракийцам. Однако, поскольку позднейшие археологические культуры, достоверно принадлежащие этим индоевропейским группам, не обнаруживают прямой генетической преемственности с лужицкой, ее, естественно, нельзя связывать с какой-либо одной из названных этноязыковых группировок.

Лужицкие древности являются составной частью культур полей погребальных урн, характерных для Европы в конце бронзового и в самом начале железного века. На раннем этапе в ареале этих культур наблюдается еще довольно пестрая картина. Зато в начале I тысячелетия до н. э. ареальные различия нивелируются, и можно говорить о сложении и существовании в Европе единой культурной общности полей погребальных урн.[97]

Эта культурная общность (рис. 5) лежит в основе культуры пракельтов (верхний Рейн), праиталиков (Приальпийский регион), иллирийцев (на юго-востоке), прагерманцев (древнейшая германская культура — ясторфская — сложилась на основе местных древностей эпохи бронзы при участии проникшей с юга культуры полей погребений), славян (восточный регион лужицкой культуры) и, по-видимому, некоторых других европейских этносов. Это позволило В. Киммигу отождествить культуру полей погребальных урн с древнеевропейской общностью, описанной X. Крае.[98]

Рис. 5. Древнеевропейская общность

a — ареал культур полей погребальных урн на рубеже П и I тысячелетий до н. э. (по 9. Киммигу);

б — лужицкая культура;

в — центральноевропейский культурно-исторический ареал (по О. Н. Трубачеву);

г — восточная граница распространения древнеевропейской гидронимики,

д — направления расселения племен — носителей культуры полей погребальных урн.

Следовательно, лужицкую культуру нужно относить к одной из диалектных группировок древнеевропейского населения. В эту эпоху население Срединной Европы еще говорило на близких между собой индоевропейских диалектах, из которых позднее сформировались италийский, кельтский, иллирийский, германский и славянский языки. Выделяемый О. Н. Трубачевым на основе анализа ремесленной терминологии цент-ральноевропейский культурно-исторический регион, по всей вероятности, по времени и территориально соответствует культурной общности полей погребальных урн, а может быть, и более ранним древностям — культурам курганных погребений и унетицкой.[99]

Поморская культура на первом этапе (вельковейский этап, VII–VI вв. до н. э.) занимала сравнительно небольшую территорию Польского Поморья от нижней Вислы до Одера. Ее происхождение сложно и спорно. Сформировалась поморская культура, по-видимому, в основном в процессе эволюции культуры эпохи бронзы на Кашубской возвышенности.

В последние годы в польской литературе распространилось мнение о сложении поморской культуры на основе особой группы лужицкой культуры, получившей название восточнопоморской.[100] Действительно, в бассейнах рек Слупы и Лупавы, которые входят в ареал поморской культуры, известны памятники периода поздней бронзы, принадлежащие к лужицкой культуре. Однако этого явно недостаточно для утверждения об эволюции поморской культуры из лужицких древностей. Поморские и лужицкие древности, в особенности погребальный обряд и керамический материал, настолько различны между собой, что не может быть речи ни о развитии первых из вторых, ни об их происхождении от единого корня. По-видимому, лужицкие племена приняли какое-то участие в генезисе поморской культуры, а основу последней, очевидно, составили местные древности периода поздней бронзы.

Кроме того, в сложении поморской культуры какой-то долей участвовали и пришлые элементы. Если предметы из Скандинавии (бронзовые сосуды, браслеты с концами в виде трубочек и др.), появляющиеся в кашубских памятниках поздней бронзы, можно считать продуктами обмена, то распространение домковых и лицевых урн в памятниках начала железного века уже отражает миграцию в области Польского Поморья иноплеменного населения.

Этническая принадлежность поморской культуры не установлена. Первоначально было высказано предположение о ее германской принадлежности. Оно основано на преувеличении роли пришлого компонента в сложении поморских древностей. Исходные положения этой концепции были сформулированы Г. Коссинной, который считал, что лицевые урны сначала получили распространение среди германского населения Скандинавии, а потом в результате переселения германцев — в поморских памятниках нижней Вислы.

Мысль о славянском этносе племен поморской культуры основана исключительно на предположении, что она эволюционирует из лужицкой, которую часть исследователей считает славянской. Но поскольку славянство лужицкой культуры доказать нельзя, а развитие поморской культуры из лужицкой представляется необоснованным, то предположение о славянской принадлежности поморской культуры остается ничем не аргументированным.

Ещё в 20–30-х годах XX в. польские археологи, сравнивая поморские древности с синхронной культурой восточнопрусских курганов, склонны были относить поморскую культуру к культурам балтов.[101] Действительно, сходство этих культур очевидно. Для поморской культуры и восточно-прусски i курганов общи каменные ящики, устраиваемые для захоронений, многие типы глиняной посуды (круглодонные горшки и миски, грушевидные сосуды, усеченноконические миски и др.), некоторые типы украшений и орудия труда. Существенно и то, что поморская культура и культура восточнопрусских курганов имеют общую основу — единую культуру бронзового века.[102]

В последнее время мысль о балтской принадлежности поморской культуры получила некоторое лингвистическое обоснование — по всему ареалу поморской культуры VII–VI вв. выявлены следы балтской гидронимики.[103] Поэтому представляется очень вероятным, что носители поморской культуры говорили на одном из окраинных диалектов балтско-го языка. По-видимому, балты одними из первых отделились от древне-европейской общности. Об этом свидетельствует и то, что их ремесленная лексика вырабатывалась изолированно от центральноевропейского культурно-исторического региона,[104] и то, что, как показывает современная диалектология, балтской языковой общности в I тысячелетии до н. э. уже не существовало — балты разделились на западную, восточную и днепровскую группы.[105]

Поскольку в сложении поморской культуры, несомненно, участвовали и лужицкие племена, вполне допустимо предположение, что носители поморской культуры на вельковейском этапе в языковом отношении принадлежали к промежуточному древнеевропейско-балтскому диалекту.

Начиная с 550 г. до н. э. носители поморской культуры постепенно расселялись в южном направлении. В течение двух столетий они заселили почти все Повисленье и восточные районы бассейна Одера, до этого занятые восточными группами лужицких племен. Миграции поморского населения на территорию племен лужицкой культуры предшествовали набеги скифов. Многие лужицкие городища при этом были разрушены или сожжены скифами. Набеги скифов в некоторой степени ослабили мощь лужицких племен, что облегчило продвижение с севера на лужицкие земли поморского населения. Незанятыми остались отдельные области лужицкой культуры в Силезии, верховьях Варты, Малой Польше и Любусской земле. Здесь лужицкая культура просуществовала до последних веков I тысячелетия до н. э.

Вторжение поморских племен в области лужицкого населения не привело к его уничтожению или вытеснению. На первых порах поморские и лужицкие поселения и сопутствующие им могильники существовали на одной территории раздельно. Но скоро пришельцы смешиваются с местным населением, образуются совместные поселения и общие могильники. В таких могильниках число погребений в каменных ящиках или обставленных камнями, характерных для поморской культуры, постепенно уменьшается. Зато увеличивается количество захоронений в виде ям ссыпанными в них остатками погребального костра. Это — характерный позднелужицкий похоронный ритуал (население лужицкой культуры, как и поморской, сжигало умерших). Уменьшается количество коллективных захоронений, уступая место обычным для лужицкой культуры одиночным погребениям. В бассейне Вислы получает широкое распространение обычай накрывать остатки трупосожжений большим колоколовидным сосудом-клошом, перевернутым вверх дном.

Таким образом, в районах лужицкой культуры, занятых поморскими племенами, наблюдается постепенное слияние культуры пришельцев с культурой местного населения. В результате в V–IV вв. до н. э. здесь формируется одна общая культура — культура подклошовых погребений (рис. 6), получившая название по одному из распространенных в ее могильниках виду захоронений.[106]

Рис. 6. Глиняные сосуды культуры подклошовых погребений

Поселения этой культуры неукрепленные. Раскопки, проведенные на некоторых из них, показали, что жилищами служили полуземлянки и наземные дома столбовой конструкции. Обряд погребения — трупосожжение. Остатки кремации умерших помещали в глиняные сосуды-урны, а иногда ссыпали непосредственно на дно могильной ямы. Часто захоронения прикрывали сверху опрокинутым вверх дном клошом. В некоторых погребениях урны обсыпали остатками погребального костра. Остатки костра бывают и в безурновых захоронениях. Могильники, как правило, бескурганные. В погребениях, кроме урн, иногда находятся булавки, фибулы, кольца, глиняные сосуды и т. д.

Керамика культуры подклошовых погребений частично продолжает поморские традиции (урны и клоши со специально ошершавленным, так называемым хроповатым туловом и гладким верхом, миски с ребристыми краями и ушками и слегка отогнутыми наружу венчиками, амфоровидные сосуды с «хроповатым» туловом, различные кувшины и кубки), частично развивается из лужицкой (клоши яйцевидных форм, округлобокие горшки с ушками, миски с загнутыми наружу краями, выпукло-бокие амфоры, кубки, плоские круглые покрышки). Такое же смешение наблюдается и в украшениях этой культуры. Так, среди булавок обычны и поморские с дисковидной головкой, и лужицкие со спиральной или свернутой в ушко головкой. Встречаемые на памятниках культуры подклошовых погребений чертозские и раннелатенские фибулы характерны как для поморских, так и для лужицких древностей.

Культура подклошовых погребений относится к 400–100 гг. до н. э. Территориально памятники ее охватывают бассейны средней и частично верхней Вислы и почти целиком бассейн Варты. В среднелатенское время могильники культуры подклошовых погребений достигают среднего течения Одера на западе и Припятского Полесья и Волыни на востоке (рис. 7).

Рис. 7. Средняя Европа около 400 г до н. э.

а — памятники культуры подклошевых погребений,

б — ареал поморской культуры,

в — ястрофская и синхронные ей культуры германских племён,

г — территория, занятая кельтами,

д — ареал культур, оставленных балтскими племенами,

е — область франкийских древностей,

ж — ареал скафской культуры,

з — лужицская культура.

Можно полагать, что носители культуры подклошовых погребении были самыми ранними славянами. Начиная с этого времени удается выявить элементы преемственности в развитии культуры вплоть до славянских древностей раннего средневековья. Анализ этих древностей ретроспективным методом через посредство целого ряда археологических культур приводит именно к культуре подклошовых погребении (рис. 4). Предшествующие ей культуры, как показано выше, не могут быть причислены к собственно славянским.

Следовательно, судя по данным археологии, славяне как самостоятельная этноязыковая единица начали формироваться в середине I тысячелетия до н э в результате взаимодействия и метисации носителей восточ-тия части лужицкой культуры (в языковом отношении древнеевропей-кяе племена) с расселившимися на их территории племенами поморской культуры (говорившие на окраиннобалтском или на промежуточном древнеевропейско-балтском диалекте). По-видимому, племена поморской культуры и внесли в славянский язык какую-то часть особенностей, которые объединяют его с балтским. Наоборот, ремесленная и земледельчесгая лексика славян, находящая параллели в италийских, кельтских и германских языках, является наследием древнеевропейского диалекта.

По времени культура подклошовых погребений соответствует первому этапу развития праславянского языка (по Ф. П. Филину). Это период когда славянский язык только что начал самостоятельное развитие, постепенно вырабатывая собственную структуру и свою лексику.

Среди лингвистических материалов нет таких, которые бы противоречили предлагаемым историко-археологическим построениям. Ареал культуры подклошовых погребений полностью покрывает область великопольских говоров, в которых, как говорилось выше, праславянские фонетические особенности проявляются наиболее последовательно. Древнейший славянский регион, или славянская прародина, судя по лексическим материалам, находился в стороне от моря, в лесной равнинной зоне с болотами и озерами, но, как следует из общеславянских названии рыб — лосося и угря, в пределах рек, впадающих в Балтийское море. Области культуры подклошовых погребений полностью соответствуют этим географическим признакам.

На северо-востоке носители культуры подклошовых погребений вплотную соприкасались с западнобалтскими племенами. В результате соседских отношений в балтской культуре восточнопрусских курганов распространяются некоторые типы глиняной посуды, характерные для Повисленья, и наоборот, в области культуры подклошовых погребении появляются керамика и отдельные вещи из ареала восточнопрусских курганов. Некоторые металлические предметы (массивные шейные гривны, браслеты, топоры и др.) общи как для культуры подклошовых погребений, так и для культуры восточнопрусских курганов. Следовательно, нужно полагать, что в IV–VI вв. до н. э. славяне находились в тесных контактах с западными балтами.

Северо-западными соседями славян в это время были германские племена — носители ясторфской культуры — наиболее ранней достоверно германской культуры на Европейском континенте.[107] Славяно-германские лексические взаимопроникновения древнейшей поры, датируемые В. В. Мартыновым I тысячелетием до н. э., относятся ко времени соседства культуры подклошовых погребений с ясторфской. Культурное взаимодействие было не таким тесным, как между культурой подклошовых погребений и западнобалтскими древностями. Зато отчетливо выступают следы тесного контакта между ясторфской и западнобалтскими культурами. Все это как будто соответствует выводам сравнительно-исторического языкознания о древнейших славяно-балтских, славяно-германских и балто-германских отношениях.

Около 400 г. до н. э. начинается движение кельтов в Центральную Европу. Постепенно кельтские племена занимают Верхнее и Среднее По-дунавье, проникают в Адриатику и, двигаясь вдоль Карпат, достигают Чёрного моря.[108] В III–II вв. до н. э. кельты расселяются в Силезии и Малой Польше[109] и, очевидно, приходят в соприкосновение со славянами — носителями культуры подклошовых погребений. Таким образом, юго-западными соседями ранних славян некоторое время были кельты. Как отмечалось выше, следы славяно-кельтских языковых контактов выявляются, но полностью оценить их из-за исчезновения восточнокельтских языков не представляется возможным.

Имеются некоторые косвенные свидетельства археологии, говорящие о непосредственных и тесных контактах славян с кельтами в древности. Так, языческий храм славян VII–VIII вв., остатки которого были выявлены и изучены раскопками в Грос Радене в Шверинском округе ГДР, по внешнему облику и деталям оказался очень похожим на культовые постройки кельтов. В этой связи И. Херрманн полагает, что распространенные в раннем средневековье среди северо-западных славянских племен языческие храмовые постройки (они известны по описаниям современников) своим происхождением уходят в глубокую древность и обусловлены культурными контактами части славян с кельтским миром, очевидно, где-то в нынешних южнопольских землях.[110]

На юге ближайшими соседями славян были фракийские племена. Однако их, по-видимому, разделяли Карпатские горы, и поэтому о тесных славяно-фракийских взаимоотношениях говорить не приходится.

В латенское время отдельные могильники культуры подклошовых погребений появляются восточнее верхнего течения Буга. Славяне, видимо, пришли в соприкосновение с ираноязычным населением Северного Причерноморья. Предположение о более ранних славяно-иранских культурных контактах не имеет каких-либо оснований.