"Гулы" - читать интересную книгу автора (Кириенко Сергей)

Глава двадцатая

В начале одиннадцатого Паола де Тарцини находилась в читальном зале Терренской библиотеки — стоя возле одного из столиков с мнемопроекторами, смотрела в окно на залитую солнечными лучами площадь. Кафе-мороженое, находившееся на северной стороне пьяцца дель Пополо, сегодня было заполнено посетителями сверх обычного — причиной тому был выходной день. Паола знала, что студенты местных институтов и колледжей в субботу не учатся, поэтому не удивлялась обилию ярко одетых, вычурно причесанных молодых людей, сидящих за столиками с мороженым. Погода сегодня стояла хорошая: с юга дул теплый ветер, небо было безоблачным, а солнце приятно грело и не было похоже на июльское, сжигающее своими лучами растительность и заставляющее жизнь замереть.

Паола вздохнула, с приятным томлением подумав, что, если погода не испортится, они с Андреем после обеда могут поехать к Морте-Коллине — туда, где расположены главные пляжи Террено. Мысль об Андрее подействовала на нее, как дурман: на время она даже отрешилась от окружающего, перестав видеть пьяцца дель Пополо, Перед глазами ее возникла картина прошедшей ночи и сегодняшнего утра. За последние полтора часа она возникала у нее много раз и вызывала сладостное чувство в груди.

Проснулась она оттого, что кто-то гладил ее по лицу. Открыв глаза, Паола не сразу узнала склонившегося над собой мужчину, но вскоре воспоминания о прошедшей ночи обрушились на нее со всеми своими подробностями, и Паола поняла, что только что виденный ею сон переходит в реальность. При свете лучей утреннего солнца, проникавшего в комнату, одноместный номер гостиницы выглядел по-иному, чем ночью, — ему недоставало некой загадочности, — впрочем, время загадок ушло вместе с ночной темнотой, теперь Паоле хотелось чего-то более открытого… Они занялись любовью на кровати, рядом с которой стояли две чашки с дымящимся кофе, приготовленные Андреем. Через тридцать минут они выпили уже остывший кофе, после чего Андрей отнес Паолу в душ. В восемь утра они вышли из отеля и, сев в машину, отправились к дому де Тарцини — Паоле необходимо было переодеться, чтобы идти на работу. Пока машина ехала по узким улочкам просыпающегося города, они еще раз переговорили и условились о том, что Андрей приедет в библиотеку в начале второго…

Дома Паола переоделась и села завтракать с матерью (отца дома не было — два дня назад он уехал в Аосту и вернуться должен был только в воскресенье). Несмотря на то, что вчера вечером она звонила домой и сказала, что после дня рождения подруги останется ночевать у нее, Паола поняла, что обмануть мать ей не удалось. Та весь завтрак смотрела на нее так, словно читала по лицу дочери все, что произошло этой ночью. Блеск в глазах, который невозможно было скрыть, и волчий аппетит выдавали Паолу с головой. Она все ждала, что мать начнет расспрашивать ее о «дне рождения» подруги, и готовилась отвечать, но та за весь завтрак не задала ни единого вопроса — только молча улыбалась и подкладывала ей горячую лазанью с тертым, пахнущим овечьим молоком пармезаном. Лишь когда Паола уже собиралась уходить, мать, стоя в дверях, спросила как о чем-то само собой разумеющемся: «Как хоть его зовут?» Паола вспыхнула и пробормотала, что поговорит об этом вечером, когда вернется с работы. Мать улыбнулась, но настаивать не стала. Четыре квартала, отделяющие их дом от библиотеки, Паола шла, думая об одном: мать видела ее насквозь, и никакие ухищрения не смогли бы обмануть ее и еще — она вела себя, как пятнадцатилетняя девчонка, впервые уличенная в любовном романе. Впрочем, для матери она всегда останется девочкой…

Стоя перед окном библиотеки, Паола вспоминала последние слова Андрея, сказанные им, когда он вез ее из отеля домой. Он сказал, что сразу же отправится в заброшенный монастырь, потом заглянет в несколько церквей и на кладбища Террено. Он постарается сделать все быстро, чтобы освободиться к полудню. Конечно, Паоле было бы приятней, если бы он провел это утро в библиотеке, за одним из столов, но она понимала, что Андрей не из тех людей, которые способны на такое. Еще вчера днем ей стало ясно, что он одержим работой, — это следовало из его слов о книге, которую он пишет седьмой год. Так стоит ли хмуриться на него за то, что половину этого дня он решил посвятить не ей, а своей работе? Тем более что вторая половина будет в ее распоряжении.

Вздохнув, Паола отошла от окна. Вскоре она оказалась за своим рабочим столом и равнодушно посмотрела на слепой монитор выключенного компьютера. Сегодня — впервые за последние три года — она решила ничего не делать просто потому, что ей так захотелось. Вернее, она ничего бы и не могла делать, так как мысли ее вертелись далеко от темы систематизации северо-итальянских диалектов. Сегодня она могла думать лишь об одном. Паола машинально опустила глаза вниз, пальцы ее погладили кожаный переплет рукописи, копии с которой она сняла вчера вечером. Сегодня утром Андрей еще раз попросил, чтобы она принесла ему эту рукопись или сделала с нее полную ксерокопию. Придя в библиотеку, Паола быстро отыскала рукопись (так как вчера вечером сама относила ее в хранилище), но не стала копировать. В рукописи было около пятидесяти страниц, и она могла бы сделать полную ксерокопию за двадцать минут. Но она не стала делать этого по той же причине, по которой не могла думать о своей каждодневной работе. Она решила, что отнесет Андрею оригинал. Ничего страшного в этом не будет: Андрей просмотрит его, и если захочет иметь копию, она сделает ее, если нет, она просто вернет рукопись на место. Тем более что за последние три года, что она работает в библиотеке, рукопись эту никто не запрашивал, и вряд ли кто-то захочет взять ее в этот день.

Положив рукопись в стол, Паола рассеянно осмотрела зал. Лучия сидела за соседним столом и просматривала какой-то журнал. Паола знала, что на выходные напарница собирается в Анкону — она сама сообщила об этом, как только пришла на работу. Наверное, она собирается туда не одна, думала Паола, а с каким-нибудь черноволосым, кудрявым красавцем — одним из своих кавалеров, коих у Лучии превеликое множество… Впрочем, сегодня она думала об этом спокойно, без обычной затаенной зависти, которая возникала у нее всякий раз, когда Лучия рассказывала ей о своем очередном ухажере.

Посмотрев в зал, Паола остановила взгляд на единственном посетителе — невысоком седовласом мужчине, сидящем в двух столах от нее. Она знала этого человека — синьор Эмеральдо Картези был другом отца и несколько раз в месяц бывал у них в доме. Каждую субботу синьор Картези приходил в библиотеку, чтобы просмотреть основные итальянские журналы, вышедшие за неделю. Паола знала, что человек этот с веселыми, цвета молодых оливков глазами любит быть в курсе последних событий — особенно, занимательных курьезов, — но так как работает он продавцом в бакалейной лавке, то не имеет возможности выписывать все эти журналы, а приходит в свой выходной день в библиотеку и пополняет запас знаний за счет государства. Вторую половину субботы и все воскресенье синьор Картези будет ходить по знакомым и многочисленной родне, рассказывая им занимательные истории, случившиеся в мире. Паола видела его каждую субботу, и у нее даже сложилась привычка с самого утра заготавливать для него «дежурную» стопку — она знала, какие журналы читает синьор Картези, и тот, приходя в библиотеку, считал само собой разумеющимся, поговорив пару минут с Паолой и выяснив у нее все новости о семействе де Тарцини, взять приготовленные ею журналы и засесть на несколько часов у окна. Синьор Картези любил, листая журналы, жевать мятные пастилки и в эти минуты был похож на ребенка, с увлечением разглядывающего комиксы. Единственной вещью, портившей это впечатление, были морщины на его лице и седые волосы, обрамляющие лысину.

Пару минут Паола смотрела на синьора Картези, который и сейчас сосал одну из своих пастилок, просматривая красочный выпуск «Кьяккьероне», потом встала из-за стола и принялась приводить в порядок и без того аккуратно уложенные газеты на выставочном стеллаже. Краем глаза она посматривала на часы. Сейчас было шесть минут одиннадцатого. «Время сегодня тянется до ужаса медленно», — думала Паола…

Спустя три минуты после того как она остановилась рядом со стеллажом, со стороны дверей зала послышались шаги, приглушенные ворсом лежащего на полу ковра. Паола повернула голову, посмотрела на вошедшего в зал посетителя и подумала, что никогда прежде его не видела. Вошедший оказался невысоким, худощавого сложения парнем лет двадцати, одетым в синюю заношенную футболку и такие же старые дотертые джинсы. Волосы у него были светлые, слегка растрепанные. Паола почему-то подумала, что они у него светлые от природы, а не крашеные или, допустим, выгоревшие на солнце («Как у вчерашнего посетителя… Бен Аз Гохара»). Затем она посмотрела на лицо светловолосого и невольно задержала свой взгляд. Лицо парня напомнило ей китайскую маску: мышцы его были неподвижны, а вот глаза — блестящие и пронзительные — скользили из стороны в сторону, словно хотели охватить весь зал сразу… Почему-то Паоле этот парень сразу же не понравился.

Осмотревшись по сторонам, светловолосый незнакомец двинулся к стойке. Лучия в этот момент отложила журнал и, отойдя за стеллаж, разговаривала с кем-то по телефону. Паола вздохнула, поняв, что посетителя с лицом-«маской» придется обслуживать ей. Она вернулась за стойку, возле которой уже стоял парень, и сказала:

— Добрый день. Хотите что-нибудь почитать?.. Газеты? Журналы?

Парень поднял на нее глаза и неожиданно… улыбнулся. Паола поежилась — улыбка этого человека не понравилась ей еще больше, чем его лицо: губы его были похожи на резиновые губы манекена — в них не было ни малейших признаков жизни. Светловолосый поднял вверх руки и, сцепив пальцы в замок, положил их на стойку. Потом он быстро высунул язык и облизнул губы. Этот жест заставил Паолу внутренне содрогнуться.

— Мне нужна помощь, — произнес светловолосый, глядя на Паолу немигающим взглядом.

— Что вы хотите? — повторила та. — Газеты? Журналы?

— Нет. — Парень покачал головой и во второй раз смочил языком свои резиновые губы. — Не газеты и не журналы. Мне нужна одна книга. Вернее, даже не книга, а рукописный дневник.

— Рукопись? — нахмурилась Паола, ощутив укол неясного пока беспокойства.

— Точно, — подтвердил светловолосый. Неожиданно он перегнулся над стойкой, и его блестящие, пронизывающие глаза заглянули в самую глубину глаз Паолы, заставив ее почувствовать, как где-то внизу живота зарождается холодный комок.

— Небольшая рукопись в коричневом переплете. Она мне очень нужна. Думаю, ты мне поможешь, сестренка?..

В десять часов Тони Ризо остановил свой служебный автомобиль возле чугунной решетки, огораживающей церковь Сант-Антонио ди Франчезе. Выбравшись из машины, бросил взгляд на часы и быстрым шагом отправился к воротам ограды.

Полтора часа назад, после того как он побывал в муниципалитете и выяснил причину вчерашнего прихода туда покойного отца Винченцо, он отправился в Сайта Марию Аквилонию и переговорил со всеми священнослужителями этого храма. Но ни один из них не смог вспомнить, чтобы когда-нибудь слышал о том, что у настоятеля были какие-то враги или просто недоброжелатели. По их мнению, отец Винченцо Бокаччи был не тем человеком, который может иметь врагов. После Сайта Марии Аквилонии Тони наведался в церкви двух соседних приходов, но и в этих церквях никто не сказал ему, чтобы у отца Винченцо были плохие отношения с кем-либо из священнослужителей или прихожан Террено… Уже после посещения второй церкви Тони понял, что обход церквей ничего не даст — следы убийцы нужно искать в совершенно ином месте, и прежде всего, попытаться найти связь загадочного убийства отца Винченцо с остальными происшествиями этой ночи. Но комиссар приказал ему обойти все церкви Террено, и Тони понимал, что ему предстоит промотаться по городу до обеда в бесплодных попытках напасть на след убийцы в одном из храмов.

Пройдя вдоль ограды, Тони вошел в церковный дворик и по асфальтированной дорожке направился к дверям Сант-Антонио ди Франчезе. Церковь эта была знакома ему с детства — до того, как семь лет назад он женился и переехал жить на юг города, Тони жил на виа Куаттроченте и каждую субботу вместе с родителями ходил в Сант-Антонио ди Франчезе на утреннее причастие. Да и после того как женился, он бывал здесь частенько. Тони решил, что надолго тут не задержится — в этой церкви всего три священника, он не затратит на них более получаса.

Однако, идя по дорожке, Тони испытал смутное беспокойство: двери главного входа церкви оказались закрыты… А ведь сегодня суббота, отметил инспектор, и сейчас вовсю должна идти утренняя месса. В голове его всплыла яркая картинка, сохранившаяся еще с детства: широко открытые двери церкви и толпы прихожан, входящие и выходящие из нее. Сейчас главный вход был закрыт, а на дорожке перед ним никого не было. К тому же на одной из половинок двери было навешано нечто, похожее на кусок серого полотна.

Подойдя к двери, Тони увидел, что она все-таки не была закрыта совсем — между двумя створками оставалась узкая щель. Он приоткрыл дверь пошире и, скользнув в образовавшийся проход, оказался в церкви. В следующий миг его глазам открылась следующая картина.

В небольшом зале с ровными рядами скамей, возвышением для алтаря и парой колонн у входа находилось пять человек. Двое из них были мальчиками тринадцати-четырнадцати лет — они стояли у алтаря, спиной к двери, и что-то делали со статуей Христа, установленной недалеко от хорала. Высокий мужчина и еще один мальчик склонились над одной из скамей слева от прохода. Пятый человек — невысокий пожилой мужчина в черной сутане, спадающей до самого пола, — замер посреди прохода недалеко от боковой двери церкви, руки он держал скрещенными на груди, пропустив их в рукава сутаны.

Увидев инспектора, священник двинулся по проходу между скамей и через несколько секунд остановился перед Ризо. Тони узнал в священнике отца Федерико — одного из священнослужителей Сант-Антонио ди Франчезе. Отец Федерико смерил инспектора настороженным взглядом и сказал густым, низким голосом:

— Сын мой, сегодня служба не состоится — тебе придется уйти из церкви. Приходи после обеда.

Выслушав священника, Тони нахмурился:

— Отец Федерико, вы не узнали меня? Я — Тони Ризо. Вы венчали нас с женой в этой церкви семь лет назад. Помните?.. Хотя, конечно, прошло много времени, но все-таки…

— Я помню, — кивнул священник. — Конечно, Тони… Но тебе все равно придется уйти.

Тони бросил взгляд за спину священника, на застывших возле алтаря мальчиков, и спросил: 

— Что произошло, отец Федерико? Почему не проводится утренняя служба?

Пару секунд священник смотрел на инспектора, ничего не отвечая, потом сказал:

— У нас кое-что случилось. Ночью неизвестные осквернили церковь: краской измазали двери, скамьи, алтарь… Мы не можем проводить службу, пока не наведем здесь порядок.

— Вот как? — Брови на лице Тони двинулись к переносице. — Как это произошло?

— Обычным образом. — Отец Федерико пожал плечами. — Ночью двери церкви были открыты. Хулиганы вошли внутрь и измазали краской алтарь и скамьи.

— Разве ночью здесь не было никого из служителей?

— Только церковный сторож. Он и прогнал хулиганов, но перед этим они успели сделать свое дело.

— Где он сейчас?

— Отдыхает. Я отправил его домой — он всю ночь провел, не смыкая глаз.

Тони взглянул на высокого мужчину и мальчика, склонившихся над скамьями. Священник, заметив взгляд инспектора, пояснил:

— Это отец Бриганте и послушники из приходской школы. Они затягивают скамьи тканью. После того как мы очистим от краски алтарь, и закрасим дверь, служба состоится. Но это будет не раньше вечера.

— Ясно… Вы заявили о происшедшем в полицию, отец Федерико?

— Нет.

— Думаю, лучше вам это сделать.

— Пусть это останется на совести тех, кто совершил это черное дело, — тихо ответил священник. С сомнением качнув головой, Тони сказал:

— Ну, хорошо — это ваше личное дело, отец Федерико. Я пришел к вам по другому поводу… Вы помните, где я работаю?

Священник вопросительно поднял брови, а Тони подумал, что тот стареет: раньше отец Федерико неплохо знал семейство Ризо и уж никак не мог бы забыть того, что младший сын синьоры Фагунды, Тонино, служит в комиссариате.

— Я работаю в полиции, отец Федерико, — пояснил инспектор и спросил: — Вы слышали, что случилось сегодня ночью в Сайта Марии Аквилонии

— Нет.

— Несчастье. Большое несчастье с одним из священников… Где мы можем поговорить? — Увидев вопросительно нахмурившийся лоб отца Федерико, Тони добавил: — Мне бы не хотелось говорить об этом здесь. — Он обвел рукой зал церкви. — Может быть, мы выйдем на улицу?

— Нет, — неожиданно резко ответил священник.

— Тогда где?

Немного помедлив, отец Федерико кивнул в сторону алтаря:

— Пойдемте туда.

Они прошли между рядами скамей мимо алтаря, на котором два послушника оттирали ацетоном черную краску со статуи распятого Христа, мимо полукруглой апсиды за алтарем и оказались в небольшом коридорчике, ведущем в заднюю часть церкви. Вскоре они вошли в небольшую комнату с парой шкафов, столом и двумя стульями. Отец Федерико остановился возле шкафа с книгами и объявил:

— Мы можем говорить здесь.

Инспектор огляделся. В этой комнате он не бывал никогда прежде. Очевидно, она была чем-то вроде служебного помещения для священников, где они переодевались, отдыхали между службами и проводили время в ночных бдениях. Под потолком комнаты горела лампочка, но ее света едва хватало на то, чтобы разглядеть детали внутреннего интерьера, Еще Тони отметил, что отец Федерико до сих пор держит руки в рукавах сутаны. «Странно, — подумал инспектор, — что у него с руками?» Потом он сказал:

— Отец Федерико, я не отниму у вас много времени. Я задам вам несколько вопросов и уйду. Хорошо? — Священник слегка кивнул, и Тони продолжил: — Прежде всего, я хочу узнать, знакомы ли вы с настоятелем Сайта Марии Аквилонии отцом Винченцо Бокаччи?

— Конечно. Я его знаю.

— Насколько хорошо?

— Настолько же, насколько и других священнослужителей.

— Вот как… Когда вы его видели в последний раз?

— В начале этой недели.

— Как вам показалось его поведение? Он не был удручен или озабочен чем-либо?

— Нет. — Может быть, наоборот, — чем-то обрадован?

— Он был в обычном настроении, — ответил священник, терпеливо поглядывая на инспектора.

Тот еще раз огляделся по сторонам, бросил взгляд на шкаф с книгами, стол, тахту… перевел его на кажущееся слегка серым в рассеянных лучах света лицо священника и сказал:

— Отец Федерико, сегодня ночью отец Винченцо был убит в церкви Сайта Мария Аквилония…

Глядя на человека в сутане, Тони Ризо ждал его реакции. Он был уверен в том, что сейчас тот перекрестится и наскоро прошепчет молитву — все священники, с которыми он успел поговорить до этого, реагировали на известие о смерти настоятеля подобным образом — а потом спросит, как это случилось. Однако реакция отца Федерико оказалась совершенно иной. Несколько секунд он молчал, глядя на инспектора глубоко запавшими глазами, затем, нахмурившись, проговорил:

— Это печально…

Это была вся реакция.

Какое-то время Тони ждал продолжения, но его не последовало. Тогда он кивнул на скрещенные руки священника, спрятанные в рукавах сутаны, и спросил:

— Что у вас с руками?

И снова, прежде чем ответить, священник помедлил… Потом, облизнув губы, сказал:

— Я замарал их в краске.

Тони Ризо почувствовал смутное беспокойство. Он не понимал еще, что именно его беспокоит, но знал, что здесь что-то не так. Что-то в поведении отца Федерико было необычным: его реакция на известие о смерти отца Винченцо, его реакция на простейшие вопросы Тони. Стоящий перед инспектором человек чем-то отличался от того священника, которого он знал раньше. С внешностью у него все было в порядке. Но вот в его поведении…

— Отец Бриганте служит в вашей церкви? — спросил Тони, кивнув в сторону зала.

— Да.

— Вы не будете против, если я поговорю с ним? Это не отнимет у него много времени — всего лишь пара минут.

— Конечно.

— Видите ли, — пояснил Тони, — это моя работа, святой отец. Комиссар дал мне задание переговорить со служителями всех церквей нашего города, поэтому мне приходится делать эту работу. Мне и самому она не по душе, но ничего не поделаешь.

Священник понимающе кивнул.

— Думаю, нам с вами больше не о чем разговаривать. Я сейчас ухожу, но перед этим не могли бы вы расписаться, отец Федерико? Вот здесь — о том, что мы с вами переговорили… Понимаете, ваша подпись мне нужна для отчета.

Тони вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол. Затем выудил из того же кармана ручку и пристроил ее рядом с листом.

— Фамилия и подпись, отец Федерико. Больше мне ничего не нужно.

Он разогнулся над столом, давая возможность священнику расписаться. Тот несколько секунд изучающе смотрел на инспектора, но, в конце концов, кивнул:

— Хорошо… Только отойдите со света.

Тони сделал шаг от стола, а священник повернулся к нему спиной и, взяв в руки ручку, склонился над листом.

В тот момент, когда он начал писать, Тони шагнул к столу и бросил взгляд на руки отца Федерико. В следующую секунду из груди его вырвался, вздох изумления:

— Господи, что с вашими руками, святой отец?!

Отец Федерико резко обернулся к инспектору. В свете лампы Тони отчетливо разглядел, что на пальцах священника не было ногтей! Пальцы эти были похожи на толстые сардельки с заостренными концами, и у них не было никакого сходства с человеческими!

Пару секунд отец Федерико пристально смотрел на инспектора, потом отшвырнул ненужную больше ручку в сторону и, облизнув губы, выдохнул:

— Дурная черта — совать нос не в свои дела, фрателло!

Прежде чем Тони Ризо успел обдумать увиденное, рука отца Федерико, сжавшись в кулак, вылетела вперед и врезалась ему в грудь. Тони ощутил мощнейший удар в солнечное сплетение и рухнул назад. Шкаф с посудой, принявший на себя человека, загремел всем своим содержимым.

Странный священник шагнул к скорчившемуся от боли инспектору и отчетливо проговорил:

— Меньше знаешь, больше живешь. Верно, сын мой?

Потом он оскалился.

Внезапно Тони увидел, что руки отца Федерико начали изменяться: пальцы на них сжались вместе и начали переплетаться, вытягиваясь из рукавов сутаны. Он судорожно выдохнул и автоматически сунул руку в карман с пистолетом. Тем временем пальцы священника переплелись окончательно и смазались, словно были сделаны из теплого пластилина, превратившись в подобие змеиных хвостов. Эти хвосты все удлинялись, высовываясь из рукавов сутаны, и через короткое время стали похожи на длинные кожаные хлысты. Тони судорожно сглотнул и перевел взгляд на лицо священника. Оно поразило его — застывшее, словно маска древнего фараона, с глазами, светившимися ядовитым тускло-желтым светом. Ни один мускул на лице отца Федерико не шевелился…

Несколько секунд Паола с напряжением всматривалась в лицо стоящего перед ней человека. Почему-то сейчас ей еще больше казалось, что лицо светловолосого напоминает маску резинового манекена, а не лицо человека. И еще ее беспокоили его глаза — они, словно катоды рентгеновского аппарата, просвечивали ее насквозь, и ей казалось, что он, не задавая никаких вопросов, уже знает о том, что рукопись в коричневом переплете лежит в ее рабочем столе. Чувство это не проходило, а, наоборот, с каждой секундой разрасталось и превращало смутное беспокойство, владевшее Паолой, в непонятный ей страх,

— Так ты мне поможешь, сестренка? — повторил парень и еще ближе склонился над стойкой к девушке.

Та бросила быстрый взгляд на синьора Картези, листающего «Кьяккьероне» в паре столов от нее, постаралась взять себя в руки, убеждая себя, что ничего необычного в этом зале не происходит и, вздохнув, протянула:

— Какая именно книга вам нужна?

— Думаю, ты знаешь, — осклабился парень. Тонкая рукопись в коричневом переплете.

— В нашей библиотеке сто тысяч томов. Вы думаете, я могу найти нужную вам книгу по подобному описанию?

— Но это необычная книга. — Парень продолжал ухмыляться. — Уверяю тебя, весьма необычная…

Паола постаралась оторвать взгляд от гипнотизирующих глаз светловолосого и указала на один из столов с компьютером, стоящих возле окна.

— Если вы не знаете названия книги, сядьте за картотеку и найдите его.

— Да я не умею обращаться с этими штуковинами, — беспечно махнул рукой парень и, подмигнув Паоле, добавил: — Послушай, сестренка, неужели у вас так много рукописей в коричневых переплетах?.. Поройся у себя в столе — может, там завалялось что-то похожее?

Он придвинулся еще ближе к Паоле, и на мгновение та ощутила испуг. Рой сумасшедших мыслей пронесся у нее в голове: откуда он мог узнать о рукописи в коричневом переплете, лежащей в ее столе? Может быть, он умеет видеть сквозь дерево? Или прочитал об этом в ее сознании?.. Паола отпрянула от стойки, и у нее вырвалось испуганное восклицание:

— Синьор Картези!

Седовласый Эмеральдо Картези оторвался от своего журнала и вопросительно взглянул на Паолу. Потом он посмотрел на замершего возле стойки парня и снова — на Паолу.

— Что, дочка?

Паола чувствовала, что все слова, которые она могла бы сказать, застряли у нее в горле. Парень со светлыми волосами медленно повернул голову в зал, и Паолу поразило то, как он это проделал: тело его осталось неподвижным, повернулась одна голова — словно у курицы… Мгновение светловолосый смотрел на синьора Картези — словно изучая потенциального противника, — затем весело ухмыльнулся и протянул:

— Ничего не случилось, отец! Все в норме!

Эмеральдо Картези перевел взгляд на Паолу. Та виновато улыбнулась — самыми кончиками губ, — словно извиняясь за то, что отвлекла его от изучения «Кьяккьероне». Однако в глазах ее по-прежнему светился испуг, и, похоже, синьор Картези не мог этого не заметить. Он отложил журнал в сторону и спросил:

— Паола, у тебя точно все в порядке?

Та молча кивнула, язык ей по-прежнему не повиновался.

Тем временем парень вернул свою голову в исходное положение, наклонил ее на бок и несколько секунд смотрел на Паолу. Впрочем, у последней сложилось странное впечатление, что хотя глаза его и были устремлены на нее, он словно не видел того, что находится перед ним, прислушиваясь к неслышному ей самой голосу. Глаза светловолосого остекленели, будто каким-то неведомым образом он перенесся из этого тела и оказался за миллионы километров от стойки… Наконец, когда Паоле уже показалось, что этот пугающий посетитель застыл навсегда, он пошевелился. Медленно переведя взгляд на круглые часы, висящие на стене зала (стрелки на них показывали десять минут одиннадцатого), он посмотрел на Паолу, еще раз улыбнулся ей своей жутковатой улыбкой, и отчетливо проговорил:

— Не будем спешить, сестренка, еще рано… Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… — Парень провел рукой по лицу, но Паоле показалось, что он сымитировал это движение, каким человек стирает со лба испарину, — тем более что на лице светловолосого она не заметила ни капельки пота, а тот продолжал: — Жарко тут у вас. Подожду-ка я на улице… — Он опять перегнулся над стойкой и добавил шепотом: — Но ты будь хорошей девочкой, сестренка, никуда не уходи. Я скоро вернусь.

Парень осклабился, подмигнув ошеломленной Паоле, развернулся и направился к выходу из зала.

Когда шаги его стихли у лестницы, Паола вышла из-за стойки и быстро подошла к окну, выходящему на площадь перед Палаццо ди Алья. Через несколько секунд она увидела светловолосого, остановившегося на крыльце библиотеки. Немного постояв на мраморном крыльце здания, он спустился вниз и не спеша отправился через площадь к кафе-мороженому…

Двенадцать машин, двигавшихся по шоссе от Террено к Морте-Коллине, остановились невдалеке от поворота, ведущего к монастырю. Три машины отделились от общей колонны и двинулись по грунтовке. Через минуту они притормозили в десяти метрах от монастырских ворот. Из передней машины вылез высокий, крепкого сложения мужчина и направился к воротам, не обращая внимания на замершие возле стены автомобили и полтора десятка вооруженных людей за ними. Вскоре он прошел под воротной аркой и остановился на территории монастыря. Два человека, охранявшие ворота, обыскали его и, не найдя оружия, доложили шефу. Армандо Эрба вышел из-за громоздкого здания церкви и приблизился к парламентеру…

Спустя две минуты он вернулся в зал и доложил капо:

— Франческо, Пандора предлагает на время переговоров обменяться заложниками. Нам он предлагает своего племянника.

Борзо поднял глаза на помощника, и на мгновение тому показалось, что в серых глазах капо проскользнуло легкое удивление.

— Похоже, он действительно хочет разговаривать, а не драться, — добавил Эрба, словно ответив на невысказанный вопрос капо.

— Кого он хочет взамен?

— Одного из помощников.

Несколько секунд Франческо всматривался в лицо Эрбы, на котором читалось явное напряжение, потом сказал:

— Позови Луиджи…

Через три минуты Луиджи ле Гранде посадили в одну из подъехавших машин Амелико Пандоры. Автомобиль с тонированными стеклами развернулся и отправился к шоссе, где Пандора ждал результатов обмена, в то же время его племянника, приехавшего на одной из машин, Лука Таллья увел на территорию монастыря и оставил в одном из зданий под охраной двух вооруженных людей.

Когда все формальности предварительного обмена заложниками были соблюдены, Амелико Пандора двинулся к монастырю — восемь машин с его людьми проехали по грунтовке и остановились перед воротами, образовав стальной круг. Затем сам Пандора в сопровождении пятнадцати человек отправился к воротам. На территории монастыря его встретил Армандо Эрба. Они быстро переговорили, после чего Эрба провел Пандору с одним из телохранителей к главному зданию монастыря. Люди Пандоры и Эрбы остались стоять перед входом в церковь, настороженно поглядывая друг на друга.

Когда Пандора и его телохранитель вошли в церковь, Франческо Борзо стоял в центре зала лицом ко входу. Замерший невдалеке от него Бучи Баррио своей мощью и неподвижностью напоминал монолит, впрочем, глаза его внимательно следили за происходящим вокруг. Эрба из-за спины Пандоры кивнул капо, показывая, что снаружи церкви все держится под контролем, развернулся и вышел из зала.

Увидев Пандору, Борзо сделал пару шагов в сторону входа, Амелико Пандора и его телохранитель пошли от входа к среднему нефу, где расположился Франческо… Когда между Пандорой и Борзо оставалось не больше трех метров, они остановились и какое-то время смотрели друг на друга не двигаясь, словно изучая старого, но слегка подзабытого противника. Глядя на Амелико Пандору, Франческо думал о том, что за прошедшие пятнадцать лет Пандора практически не изменился: пятидесятипятилетний человек, которого он впервые увидел сорокалетним самоуверенным крепышом, и сейчас выглядел на все сорок — лишь прибавилось морщин возле глаз, а в самих глазах появилась ничем не скрываемая настороженность. Наконец он сказал:

— Ну, здравствуй, Амелико.

Пандора на приветствие не ответил. Он все так же пристально глядел в глаза Борзо.

— Сегодня хороший день, — продолжил Франческо, — погода, солнце, все в таком роде… Не хотелось бы его портить. Я надеюсь, мы сумеем договориться мирным путем по всем интересующим нас вопросам?

— Я приехал сюда не для того, чтобы говорить с тобой о погоде, — ответил наконец Пандора, голос его прозвучал в пустом зале церкви зловеще. — И у меня только один вопрос: где мой брат?

— Меня тоже интересует этот вопрос, — кивнул Борзо. — Но ответа на него я не знаю… На моей территории Франко нет. Можешь мне верить — мои люди искали его всю ночь.

— Где мой брат? — повторил Пандора, вглядываясь в лицо замершего напротив него человека.

После небольшой паузы, напоминавшей затишье перед бурей, Франческо терпеливо произнес:

— По-моему, ты не слышишь меня, Амелико. Тогда повторю еще раз: на моей территории твоего брата нет.

— Мне не до шуток, — процедил Пандора. — Я приехал сюда, чтобы забрать своего брата. Отдай мне Франко, и мы разойдемся. Я забуду этот случай и не буду предъявлять тебе никаких претензий.

— Претензий?! — Неожиданно Франческо вздернул вверх указательный палец, и от этого движения телохранитель Пандоры двинул рукой. — По-моему, мы не понимаем друг друга… Я повторяю в третий раз, что не знаю, где Франко. А если уж ты заговорил о претензиях, что ж… — глаза капо сузились, превращаясь в две узкие щелки, — у меня найдется к тебе пара штук. Во-первых, это касается Доминика Пальоли…

— При чем здесь Пальоли? — выдавил Пандора.

— При чем здесь Доминик? — вслед за Пандорой, словно эхо, повторил Франческо. — А при том, что сегодня ночью его подстрелили. Кроме того, убили пятерых его человек. Мне интересно знать, кто это сделал… Насколько мне известно, в Террено, кроме нас с тобой, никто не работает. На полицию это тоже не похоже. Какой отсюда следует вывод, Амелико?

На мгновение жесткое лицо Пандоры потеряло свою решительность, но ответил он без заминки:

— Не понимаю, о чем ты говоришь, я впервые слышу об этом деле… Но если твои слова — правда, если твоего помощника действительно подстрелили, то подумай сам: неужели бы я приехал на назначенную тобой встречу?

— Назначенную мной? — выдохнул Франческо. Внезапно уголки его рта изогнулись вниз, а в глазах появилась откровенная злость. — Сегодня утром ко мне приехал Тито Дамаччо и заявил, что ты хочешь встретиться со мной в заброшенном монастыре в половине одиннадцатого. Так что не переводи стрелки, Амелико!

На этот раз лицо Пандоры напряглось, и прежде чем ответить, он немного помедлил.

— Я не видел Тито Дамаччо со вчерашнего вечера и сегодня утром не смог найти его… Я не понимаю, о чем ты говоришь, но…

— Не ври мне! — жестко оборвал Пандору Франческо и шагнул к нему. — Ты послал Дамаччо заманить меня в монастырь! Ты хотел устроить мне встречу, поэтому приехал сюда на полчаса раньше назначенного времени! — Капо взглянул на часы, стрелки которых показывали начало одиннадцатого. — Только ничего у тебя не вышло, так, Амелико?

— Сегодня утром мне позвонили домой от твоего имени, — сухо ответил Пандора, буравя Борзо взглядом немигающих глаз, — и дали поговорить с Франко. Брат сказал мне, что он у тебя в руках и что ты будешь ждать меня в монастыре ровно в десять и передашь его… Я не знаю, что за чушь ты несешь насчет Пальоли и Дамаччо. Я хочу видеть своего брата. Это все!

Пандора замолчал так резко, что тишина, повисшая в пустом зале церкви после его слов, показалась пугающей. Франческо Борзо уставился на Пандору, даже не пытаясь скрыть своего отвращения, вызванного у него словами последнего. Он понимал, что один из них врет. И он знал, кто врет… Не понимал он другого: зачем Пандоре переворачивать все с ног на голову и заявлять, что встречу назначил не он, а Франческо, и говорить, что Франко звонил ему этим утром? Он чувствовал, что замерший за его спиной Баррио напрягся, готовый в любую секунду превратиться в машину, несущую смерть, — переговоры зашли в тупик самым необычным образом, и это понимали не только боссы, но и их телохранители.

— Ты говоришь, что разговаривал сегодня утром со своим братом и он сказал тебе, что я жду тебя в монастыре ровно в десять, — медленно протянул Борзо. — Я же утверждаю, что встречу назначил ты через своего помощника. По-моему, здесь существует маленькая неувязка. Не так ли?

Пандора открыл рот, намереваясь ответить, но заговорить не успел — в этот момент сверху раздался свист рассекаемого воздуха.

Четыре человека машинально подняли головы вверх и увидели, как из-под свода зала стремительно вылетела громоздкая человеческая фигура. Пандора и Борзо инстинктивно отпрянули в стороны, их телохранители схватились за пистолеты… Вылетевший из-под крыши человек за секунду пролетел десять метров, а потом как-то неожиданно вздрогнул, словно наткнулся на невидимую преграду, подпрыгнул на высоте пары метров от пола, несколько раз дернулся и принялся раскачиваться из стороны в сторону, поворачиваясь вокруг оси, словно рождественская игрушка…

Внезапное падение незнакомца не заняло и пары секунд. За это время Франческо не успел почувствовать ничего, кроме легкого удивления… Когда незнакомец подпрыгнул в воздухе и начал раскачиваться из стороны в сторону подобно огромному маятнику, он машинально перевел глаза вверх — с ног неизвестного на его голову — и заметил то, чего не разглядел вначале, — веревку, за которую тот был подвешен. Толстая веревка, уходящая в темноту — под самый свод зала, — плотно обхватывала его шею, руки свисали вдоль тела, голова с посиневшим лицом и вывалившимся языком покоилась на груди, отчего в первое мгновение он не разглядел лица человека. Однако то, что он понял сразу, — неизвестный был мертв.

Медленно покачиваясь, покойник обернулся на сто восемьдесят градусов вокруг оси и на какой-то миг замер лицом к Франческо. В следующую секунду тот четко разглядел лицо мертвеца и тут же почувствовал, как из его легких вылетает воздух, — словно в солнечное сплетение ему заехали кулаком! — он вдруг узнал этого человека: на веревке висел Франко Пандора!

Медленно переведя взгляд на стоящего перед ним Амелико, Франческо увидел вспыхнувшую в его глазах ненависть — тот тоже узнал покойного, и во взгляде Пандоры Франческо прочитал все, что тот о нем думал.

— Сука! — медленно, но отчетливо процедил Пандора. — Ты мне заплатишь за эту шутку!

Прежде чем Франческо успел открыть рот, Пандора выкрикнул что-то своему телохранителю и отпрыгнул в сторону, стоящий за Пандорой человек выхватил из-за пояса пистолет и направил его в голову капо. Однако еще раньше сзади Франческо раздался хлопок, и во лбу у телохранителя Пандоры образовалось отверстие…

Парень со светлыми волосами пересек пьяцца дель Пополо и уселся под тент за одним из столов кафе лицом к библиотеке… Паола де Тарцини чувствовала, как колотится ее сердце, и хотя до кафе было больше пятидесяти метров, ее не покидало странное ощущение, что светловолосый смотрит прямо в окно — на нее. Она немного отодвинулась от окна, не сводя при этом глаз с лица парня. Тот, так и не сделав заказ, сидел неподвижно, словно гипсовое изваяние, и смотрел через площадь.

Паола не знала, что это был за человек, почему он вызвал у нее такой панический испуг, но была уверена в одном: она не хотела бы встретиться с ним опять. Перед глазами ее стояло неживое лицо парня и его безумные, гипнотизирующие глаза. Речь его, состоявшая из обычных вроде бы слов, несла в себе скрытую угрозу. Паола поняла это в самом начала, но еще страшнее ей стало в конце. Не будем спешить, сестренка… Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… Паола не знала, что он имел в виду, но понимала, что ничего хорошего. Однако больше всего ее беспокоило то, зачем светловолосый приходил в библиотеку. Ею владела странная уверенность, что приходил он за той самой рукописью, что лежала в ее столе, той рукописью, которую она обещала Андрею. Это казалось невероятным — на протяжении последних трех лет книгу эту никто не брал, теперь же она понадобилась сразу двоим. Паола не могла найти этому объяснения, но чувствовала, что ей это не нравится. Особенно потому, что во время разговора со светловолосым ее не покидало ощущение того, что тот прекрасно осведомлен о том, что нужная ему рукопись находится в метре от него — в столе Паолы. Но откуда он мог узнать об этом? Не из ее же собственных мыслей?

Отойдя от окна, Паола вернулась за стол и вытащила из него рукопись в коричневом переплете. Пару секунд смотрела на нее в полной растерянности не зная, что делать. Затем подошла к дежурному стеллажу, собрала с него несколько сданных ранее книг, спрятала между ними рукопись и направилась к напарнице, до сих пор разговаривавшей по телефону.

— Лучия, отнеси книги в хранилище, — попросила она, останавливаясь рядом с напарницей.

— Ты же видишь, что я разговариваю, — ответила та.

— Лучия, — с нажимом повторила Паола и взяла напарницу за плечо.

Черноволосая девушка бросила на Паолу удивленный взгляд и, оторвавшись от трубки, спросила:

— Да что с тобой?

— Отнеси книги, — повторила Паола. — Положи их рядом с «историческим» стеллажом, но не разбирай. Я сама разложу их перед уходом.

Секунду Лучия с удивлением смотрела на напарницу, но потом кивнула: — Ладно… Я договорю и отнесу их. Идет?

Она еще раз смерила Паолу удивленным взглядом и возобновила прерванный разговор.

Тем временем Паола вернулась к окну и посмотрела в сторону кафе. Светловолосый парень все так же сидел за столиком, глаза его были прикованы к окнам Палаццо ди Алья.

Паола покосилась на листающего журналы синьора Картези и на мгновение подумала, что лучше бы на его месте сидел Андрей, — тогда бы она чувствовала себя в тысячу раз спокойней. Не будем спешить, сестренка… Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… Что бы это могло значить?.:

Через минуту Лучия закончила разговаривать по телефону, взяла оставленные Паолой книги и пошла в сторону хранилища. Паола проследила за тем, как напарница скрылась среди стеллажей, и подумала: «Так что же все это значит?» Потом она посмотрела на часы — было уже тринадцать минут одиннадцатого. До приезда Андрея оставалось еще целых три часа…