"НФ: Альманах научной фантастики 6 (1967)" - читать интересную книгу автораРоберт Хайнлайн…И построил он себе скрюченный домишкоВо всем мире американцев считают ненормальными. Они обычно в принципе соглашаются с этим обвинением, но источником инфекции называют Калифорнию. Калифорнийцы же упрямо твердят, что своей плохой репутацией они обязаны исключительно жителям округа Лос-Анджелес. Те, в свою очередь, когда им приходится обороняться от таких нападок, начинают поспешно объяснять: "Это все Голливуд. Мы не виноваты - мы не просили, чтобы его здесь построили, он сам вырос". А обитателям Голливуда нет дела до всех этих пересудов; они живут себе на здоровье и купаются в лучах его славы. Захотите - повезут вас в машине на Лорэл Каньон ("здесь у нас живут самые необузданные"). Жители Каньона женщины с длинными загорелыми ногами и мужчины в трусах, постоянно занятые перестройкой и реконструкцией своих вечно неоконченных домов, - те не без доли презрения относятся к скучным созданиям, которые живут в респектабельных кварталах центра города. Они тешат себя тайной мыслью, что они - и только они - знают, как надо жить. Лукаут Маунтин Авеню - это название узкой боковой улочки, которая ответвляется от Лорэл Каньона. Каньонцы не любят, когда о ней упоминают; в конце концов, должны же быть какие-то границы? В одном из верхних этажей дома N_8775 по Лукаут Маунтин жил Квинтус Тил, бакалавр архитектуры. Здесь уместно напомнить, что даже архитектура Южной Калифорнии не такая, как в других штатах. Запеченные в тесте сосиски, которые, как известно, американцы называют "горячими собаками", здесь продают в ларьках, по виду напоминающих - кого бы вы думали? - да, да, щенка. Такой ларек по продаже "горячих собак" так и называется: "Щенок". Мороженым здесь торгуют в огромных гипсовых фунтиках - они точь-в-точь как настоящие, вафельные, - а неоновые надписи, призывающие есть красный перец, сверкают на крышах сооружений, в которых без труда угадываются перечные стручки. Внутри крыльев трехмоторных транспортных самолетов размещаются бензин и смазочное масло, на крыльях нарисованы дорожные карты - пользуйтесь на здоровье бесплатно! - а патентованные уборные, которые для вашего удобства проверяются каждый час, располагаются в кабине самого самолета. Все это может удивить, даже повергнуть в изумление туриста, но местные жители, которые под знаменитым калифорнийским солнцем ходят в полдень с непокрытой головой, относятся к этим вещам как к делу обычному, само собой разумеющемуся. Квинтус Тил считал архитектурную деятельность своих коллег слабыми, робкими, неумелыми и малодушными потугами. – Что есть дом? - спросил как-то Квинтус у своего друга Гомера Бейли. – Ну, в общем, в широком смысле слова, - начал тот осторожно, - я всегда считал, что дом есть устройство, предназначенное для защиты от дождя. – Чушь! И ты туда же! – Я ведь не сказал, что это исчерпывающее определение… – Исчерпывающее! Да оно просто в корне неверно. Если встать на такую точку зрения, то нам и в пещерах бы прекрасно жилось. Но я не виню тебя, продолжал Тил с воодушевлением, - твои взгляды ничем не хуже, чем у тех умников профессионалов, которые считают, что архитектура - дело их жизни. Даже модернисты - в чем их заслуги? В том, что они убрали кое-какую мишуру да наляпали хромированных планок, вот и все. А в душе-то они такие же консерваторы и традиционалисты, как служащие окружного суда. Нейтра! Шиндлер! Ну что создали эти бездельники? Что такого есть у Фрэнка Ллойда Райта, чего нет у меня? – Комиссионные, - коротко вставил его друг. – А? Что? Как ты сказал? - Тил не смог остановиться в потоке своих слов, захлебнулся, опомнился и ответил: - Комиссионные. Да, верно, комиссионные. А почему? Потому что я считаю, что дом - это не задрапированная пещера. Дом - это машина для жилья, это живая динамичная штука, это пространство, в котором происходит жизненный процесс, которое изменяется с настроением живущего в нем человека, а вовсе не мертвый статичный гроб большого размера. Почему же мы должны держаться за устаревшие догмы наших предков? Всякий дурак, обладающий зачатками знаний по элементарной геометрии, сможет спроектировать дом в его обычном понимании. Но разве статическая геометрия Эвклида - это все, чем располагает математика? Мы что же, совершенно должны игнорировать теорию Пикара - Вессиота? А модульные системы? А богатейшие возможности стереохимии? Так что же, разве в архитектуре уже нет места для трансформаций, для гомоморфологии, для действенных структур? – О господи! - отвечал Бейли. - Ведь с таким же успехом ты мог бы говорить, например, о четвертом измерении в архитектуре. – А почему бы и нет? Почему мы должны ограничивать себя… Послушай! Тил прервал себя и уставился в пространство. - Гомер, а ведь ты сейчас высказал чрезвычайно ценную мысль. Действительно, почему бы нам не использовать это? Подумать только о бесконечном богатстве выражения и взаимоотношений, таящемся в четырех измерениях. Какой дом, какой… - Он застыл на месте, его светлые выпуклые глаза задумчиво помаргивали. Бейли подошел к нему и тронул его за руку. – Брось ты все это. И что ты городишь, какие четыре измерения? Четвертое измерение - это время. В Тил сбросил руку друга. – Да, да, конечно. Четвертое измерение - это время, но я-то думаю о четвертом пространственном измерении - таком же, как длина, ширина и высота. В целях экономии материалов и удобства размещения с этим ничто не может сравниться. А уже о том, что экономится площадь под фундамент, и говорить не приходится: на месте однокомнатного дома можно будет возвести дом в восемь комнат. Как, например, тессеракт… – Какой еще тессеракт? – Ты что, в школе не учился? Тессеракт - это гиперкуб, квадратное тело в четырех измерениях - ну, знаешь, как у куба три измерения, а у квадрата два. Давай-ка я лучше тебе покажу. Тил побежал на кухню и принес оттуда коробку с зубочистками, которые он высыпал на стол, небрежно сдвинув в сторону стаканы и почти пустую бутылку из-под джина. – У меня где-то завалялся пластилин - он нам понадобится. Один из углов комнаты загромождал письменный стол. Почти засунув голову в один из его захламленных ящиков, Тил начал нетерпеливо рыться в нем. Наконец, он разогнулся, держа в руках кусок пластилина. – Вот. – Что ты хочешь делать? – Сейчас узнаешь. Тил торопливо отщипывал небольшие кусочки пластилина и скатывал из них шарики величиной с горошину. Потом воткнул в эти шарики четыре зубочистки и сделал квадрат. – Видишь? Вот квадрат. – Ну, вижу, а дальше что? – Еще один такой же квадрат плюс еще четыре зубочистки - и у нас куб. Теперь из зубочисток образовался каркас коробки с равными гранями куб, углы которого держались с помощью катышков пластилина. – Теперь сделаем еще один куб, точно такой же, как первый. Эти кубы и будут служить двумя гранями тессеракта. Бейли машинально стал катать пластилиновые шарики для второго куба, но мягкая податливость материала под пальцами отвлекла его от этого занятия, и он начал лепить, придавая кусочкам какую-то форму. – Взгляни-ка, - сказал он, держа на ладони свое произведение миниатюрную человеческую фигурку. - Цыганка Роза Ли. – Похожа на Гаргантюа; ей надо бы в суд на тебя подать за оскорбление. А теперь смотри внимательно. Открываем один угол первого куба, вставляем одним углом второй куб и закрываем угол первого куба. Теперь берем еще восемь зубочисток и соединяем нижнюю грань первого куба с нижней гранью второго куба - наклонно, понял? - и точно так же верхнюю грань первого с верхней гранью второго, - говоря это, Тил быстро манипулировал зубочистками. – И что же получилось? - спросил Бейли с сомнением. – Это и есть тессеракт - восемь кубов, образующих стороны гиперкуба в четырех измерениях. – Откровенно говоря, мне твое сооружение напоминает кошачью колыбель. И все равно у тебя получилось только два куба. А где остальные шесть? – А где твое воображение? Берем верхнюю грань первого куба по отношению к верхней грани второго - вот тебе куб номер три. Дальше: две нижние грани обоих кубов по отношению друг к другу, потом два передние, две задние, две боковые - слева и справа - вот тебе все восемь. - И он показал их на модели. – Ну хорошо, вижу я их. Но все-таки это не кубы; как бы ты ни тщился доказать другое, это призмы, а не кубы. У них грани не квадратные, а наклонные. – Так это ведь в перспективе, с твоего угла зрения. Когда рисуешь куб на бумаге, боковые грани пойдут косо, так? Это перспектива. Когда смотришь на четырехмерную фигуру в трех измерениях, ничего удивительного, что она кажется кривой. Но это дела не меняет - все равно все это кубы. – Я не спорю, друг, может быть, для тебя они такие, как ты говоришь, но мне они все равно кажутся кривыми. Тил не обратил никакого внимания на возражения Бейли и продолжал: – Будем считать, что это каркас восьмикомнатного дома; на цокольном этаже - одно помещение; здесь разместятся службы, коммунальное хозяйство, гараж. От него идут другие комнаты: гостиная, столовая, ванная, спальни и так далее. А на самом верху, совершенно изолированно от всех, находится кабинет - в нем окна на четыре стороны. Представляешь? Ну как? – Представляю. Ванна будет свисать с потолка гостиной. Комнаты-то все переплелись, как щупальца осьминога. – Только в перспективе - не более того. Смотри, я покажу тебе по-другому. На этот раз Тил сделал один куб из целых зубочисток, а второй - из половинок, вставил второй в центр первого и прикрепил его к вершинам короткими палочками от надломанных зубочисток. – Видишь? Большой куб - это цоколь, малый куб внутри - твой кабинет на верхнем этаже, а шесть прилежащих кубов - это комнаты. Ну, понял? Бейли внимательно изучил фигуру и покачал головой: – Что хочешь со мной делай, а только не вижу я тут никаких кубов, кроме большого и малого. Остальные шесть штук на этот раз напоминают не призмы, а пирамиды, но никак не кубы. – Ну конечно, ты же видишь их в разных перспективах. Неужели не понятно? – Что ж, возможно, и так. Но вот эта комната, в середине. Ведь она со всех сторон окружена другими штуковинами. А ты говорил, у нее окна на четыре стороны. – Так ведь это только так кажется. В том-то и дело, что в доме-тессеракте каждая комната совершенно изолирована от других и все стены - наружные, но при этом каждая стена служит для двух комнат, а восьмикомнатному дому достаточно основания одной комнаты. Это же революция! – Слишком мягко сказано. Ты просто безумец. Такой дом построить нельзя. Эта самая внутренняя комната находится внутри, и там она и останется, что бы ты ни придумывал. Сдерживая негодование, Тил посмотрел на друга. – Такие вот, как ты, держат архитектуру в зачаточном состоянии. Ответь мне, сколько граней имеет куб? – Ну, шесть. – Какие из них внутренние? – Как какие? Никакие. Они все наружные. – Так. Слушай дальше. Тессеракт имеет восемь кубических граней - и все они наружные. Теперь смотри внимательно. Сейчас я разверну наш тессеракт представь, будто мы раскладываем картонную коробку. Тогда тебе станут видны все восемь кубов. Говоря это, Тил торопливо соорудил четыре куба и поставил их друг на друга - получилась довольно шаткая башенка. К боковым граням второго куба башенки он прикрепил еще четыре куба. Сооружение немного покачивалось пластилиновые шарики держали не очень крепко, но все же не развалилось. Оно представляло собой как бы опрокинутый двойной крест, с четырех сторон основания которого торчало еще четыре куба. – Ну вот, видишь? Основанием здесь служит комната цокольного этажа, остальные шесть кубов - это жилые комнаты, а на самом верху твой кабинет. Здорово? Бейли оглядел это сооружение с некоторым одобрением. По сравнению с другими оно показалось ему заслуживающим внимания. – По крайней мере, мне это хоть как-то понятно. Говоришь, и это тессеракт? – В том-то и дело: это тессеракт, развернутый в четырех измерениях. Чтобы снова сложить его, помещаем верхний куб в нижний, складываем боковые кубы, пока они не сойдутся с верхним, - и готово. Эта операция, естественно, осуществляется посредством четвертого измерения, и при этом форма ни одного куба не нарушается, и ни один из них не вкладывается в другой. Бейли снова внимательно осмотрел шаткую конструкцию. – Послушай-ка, - сказал он наконец. - А что, если оставить в покое операцию складывания этой штуковины посредством четвертого измерения - все равно ничего не выйдет - и просто выстроить такой вот дом? – Как это ничего не выйдет? Да это элементарная математическая задача, которую… – Ладно, ладно, не психуй. Может, в математике это и просто, но такой проект в строительстве никто не утвердит. Четвертого измерения не существует, забудь о нем, ясно? А вот что касается такого дома - возможно, он будет иметь кое-какие преимущества. Тил, бурно разыгравшаяся фантазия которого вдруг натолкнулась на здравые суждения Бейли, стал критически изучать модель. – Гм… Может быть, в этом есть какой-то смысл. Получаем то же количество комнат, сэкономив на площади фундамента. Так, средний крестообразный этаж можно будет расположить на северо-восток, юго-запад и так далее - и в каждой комнате весь день будет солнце. В центральную ось прекрасно вписывается центральное отопление. Столовая будет выходить на северо-восток, а кухня - на юго-восток. В каждой комнате окна от пола до потолка. О'кэй, Гомер, я это сделаю! Где ты хочешь его построить? – Минуточку, минуточку. Я вроде не говорил, что ты будешь строить такой дом для меня… – А для кого же? Ведь твоей жене нужен новый дом? Так вот он, пожалуйста. – Но миссис Бейли хочет дом в стиле Георга III. – Это ей просто кажется. Женщины сами не знают, чего хотят. – Это не относится к миссис Бейли. – Какой-то выживший из ума отсталый архитектор убедил ее в этом. Ведь она водит автомобиль самой новейшей марки, а? Одевается по последней моде - так? Почему же, спрашивается, она должна жить в доме, выстроенном по образцу восемнадцатого века? Мой дом - это даже не завтрашний день архитектуры. Он принадлежит будущему. А о твоей жене будет говорить весь город. – Все это… Я должен с ней поговорить. – Это еще зачем? Мы ей преподнесем сюрприз. Давай еще выпьем. – В общем, пока что это дело все равно придется отложить. Завтра мы с женой едем в Бакерсфильд. Там вводятся в строй две скважины. – Вот и прекрасно. Именно то, что нам нужно. К вашему возвращению она получит сюрприз. Ты мне только чек сейчас выпиши, об остальном не беспокойся. – Я не могу совершить такой шаг, не посоветовавшись с ней. Она будет недовольна. – В конце концов, кто в вашей семье мужчина? Чек был выписан, когда они приканчивали вторую бутылку. В южной Калифорнии дела вершатся быстро. Ординарные дома обычно возводят за месяц. Под нетерпеливым руководством Тила дом-тессеракт подымался кверху не по дням, а по часам. Тил петушился, подгонял строителей, давал им указания, осыпал их градом критических замечаний - и вот уже на четыре стороны света от взметнувшейся вверх центральной части повисли четыре куба крестообразного второго этажа. Эти висящие в воздухе четыре комнаты не внушали доверия инспекторам, осуществлявшим надзор за строительством, но в конце концов прочные балки решили дело, а деньги довершили его. Инспектора перестали сомневаться в прочности сооружения, возводимого по проекту Квинтуса Тила. И вот в одно прекрасное утро - Бейли вернулись в город лишь накануне вечером - Тил, договорившись с другом, подкатил к его дому. Он продудел на своем гудке в два тона сигнал собственного сочинения. В двери показалась голова Бейли. – Ты почему не звонишь? – Слишком долго, - ответил Тил бодрым голосом. - Я человек действия. Миссис Бейли готова? А, вот и вы, здравствуйте, миссис Бейли. Добро пожаловать в новый дом! Давайте сюда! Мы вам припасли сюрприз! – Дорогая, ты ведь знаешь Тила, - сказал Бейли извиняющимся тоном. Миссис Бейли фыркнула. – Да уж знаю. Только мы, Гомер, поедем в своей машине. – Конечно, конечно, дорогая. – Прекрасно, - с готовностью согласился Тил. - У вашей мотор более мощный, скорее доберемся. Поведу я - дорогу хорошо знаю. Он взял у Бейли ключи, сел на водительское место, и не успела миссис Бейли усесться, как машина рванула с места. – Уж когда я за рулем, будьте спокойны, - заверил он миссис Бейли, повернувшись к ней, и одновременно на огромной скорости поворачивая на бульвар Сансет. - Все дело в мощности и управлении. Динамичный процесс, моя стихия. Никогда не попадал ни в одну серьезную аварию. – Она будет единственной и последней, - язвительно заметила миссис Бейли. - Будьте так добры, смотрите на дорогу. Он попытался объяснить ей, что дело совсем в другом, что дорожная ситуация оценивается водителем не с помощью зрения; она интуитивно ощущается совокупностью направлений, скоростей и вероятностей, но Бейли прервал его: – Где дом. Квинту с? – Дом? - спросила миссис Бейли подозрительно. - Какой дом, Гомер? Разве ты мне говорил что-то о доме? Тил пустил в ход все свое дипломатическое искусство. – Ну да, миссис Бейли, дом. И какой! Это вам сюрприз от любящего мужа. Вот погодите, вы его увидите… – Увижу, - сказала миссис Бейли мрачно. - В каком же он стиле? – Этот дом станет родоначальником нового стиля. Самого нового, какой себе только можно представить. Чтобы оценить этот дом, его нужно увидеть. Между прочим, - Тил быстро перескочил на другую тему, отводя всякую возможность возражений, - сегодня ночью вы почувствовали землетрясение? – Землетрясение? Какое землетрясение? Гомер, разве было землетрясение? – Так себе, небольшое, - продолжал Тил, - часа в два ночи. Я как раз не спал в это время, а то и не почувствовал бы ничего. Миссис Бейли передернуло. – Ну и местность! Слышишь, Гомер? Нас могло спокойно убить, пока мы спали в своих постелях, и мы даже не узнали бы об этом. И зачем только я поддалась на твои уговоры и уехала из Айовы? – Но, дорогая, - запротестовал муж (безнадежная попытка), - ведь ты хотела переехать в Калифорнию; тебе не нравился Де-Мойн. – Этого мы обсуждать не станем, - отрезала жена. - Ты мужчина - ты должен был все предвидеть. Подумать только: землетрясение! – В вашем новом доме этого опасаться не придется, - сказал Тил. - Дом абсолютно антисейсмичен. Все его части находятся в совершенном динамическом равновесии по отношению друг к другу. – Что же, спасибо и на этом. Так где дом? – Осталось совсем немного. Вон за тем поворотом - видите знак? На огромном рекламном щите (из тех, что нравятся агентам по продаже недвижимости) буквами, которые казались слишком крупными и яркими даже в ко всему привыкшей южной Калифорнии, красовалась надпись: ДОМ БУДУЩЕГО!!! Колоссально! Поразительно! Революционно! Не проходите мимо - так будут жить ваши внуки! Кв.Тил, архитектор. – Как только вы въедете, это мы, конечно, уберем, - торопливо добавил Квинтус, заметив выражение лица миссис Бейли. Он круто свернул за угол и, заскрежетав тормозами, остановил машину перед Домом Будущего. – Votla! - Он выжидательно уставился на супругов: ему не терпелось узнать, какое впечатление произведет на них его детище. На лице мистера Бейли выразилось недоумение, на лице миссис Бейли Тил прочел нескрываемое раздражение. Перед ними громоздилось примитивное геометрическое тело, в котором имелись окна и двери, но ничего от архитектуры. Единственным украшением служил затейливый математический орнамент. – Тил, - медленно спросил Бейли, - что это значит? Тил перевел взгляд на дом. Его гордость, нелепая башенка с торчащими комнатами второго этажа, исчезла. От семи комнат, расположенных над первым кубом, не осталось и следа. Не осталось ничего, кроме одной-единственной комнаты, покоящейся на фундаменте. – Шакалы! - завопил Тил. - Ограбили среди бела дня. Он сорвался с места и кинулся к дому. Но беги не беги - все осталось как было: остальные семь комнат пропали, исчезли, сгинули без следа. Бейли догнал Тила, схватив его за руку. – Объясни, что все это значит. Кто тебя ограбил? Как получилось, что ты построил совсем не то, о чем мы договорились? – Да не строил я ничего подобного. Сделано было все по проекту: восьмикомнатный дом в виде развернутого тессеракта. Это саботаж, открытый саботаж! Зависть! Она всему причина! Да разве у архитекторов этого города могло хватить духу дать мне завершить работу! Как же! Ведь тогда бы всем стало ясно, что они за бездари! – Когда ты в последний раз был здесь? – Вчера во второй половине дня. – И все было в порядке? – Да. Садовники заканчивали работы вокруг дома. Бейли осмотрелся: участок у дома был в безукоризненном состоянии. – Не знаю, как это можно было ухитриться в одну ночь разобрать и увезти отсюда семь комнат и совершенно не повредить сада. Тил тоже огляделся вокруг. – Действительно странно. Ничего не понимаю. Тут к ним присоединилась миссис Бейли. – Так как? Мне что, самой себя развлекать? Мы могли бы сразу же начать осмотр дома, но я тебя заранее предупреждаю, Гомер: он мне не нравится. – Конечно, - тотчас согласился Тил и вытащил из кармана ключи, которыми открыл входную дверь, пропуская вперед супругов. – Может быть, здесь нам удастся найти ключи к разгадке тайны. Холл был в полном порядке, раздвижные перегородки, отделявшие гараж от холла, были открыты, так что помещение просматривалось целиком. – Здесь как будто все нормально, - заметил Бейли. - Давайте поднимемся на крышу и попытаемся выяснить, что же все-таки произошло. Где тут лестница? Или, может быть, ее тоже украли? – Нет, - возразил Тил, - смотрите… Он нажал кнопку под выключателем - и панель, вмонтированная в потолок, откинулась, а вниз бесшумно спустился легкий, изящный лестничный пролет. Его несущие элементы были выполнены из отливающего холодным серебристым блеском дюраля, а ступеньки - из прозрачного пластика. Тил пританцовывал на месте, как мальчишка, которому удался карточный фокус, - по лицу миссис Бейли он понял, что лестница произвела на нее впечатление. Это и в самом деле было очень красиво. – Ловко придумано, - согласился и сам Бейли. - Впечатление такое, будто она не ведет никуда. – А, ты об этом, - Тил проследил за взглядом Бейли. - Когда мы поднимемся по ней, площадка сама откинется. Лестничные клетки открытого типа - это анахронизм. Ну, пошли. И действительно, когда они поднялись наверх, крышка лестничной клетки исчезла, убралась с дороги; они рассчитывали, что она выведет их на крышу комнаты верхнего этажа, но не тут-то было. Они обнаружили, что очутились в средней из пяти исчезнувших комнат, которые первоначально составляли второй этаж здания. Впервые Тил не нашелся, что сказать. Бейли тоже молчал, пожевывая свою сигару. Все было в идеальном порядке. Перед ними через раскрытую дверь и прозрачную перегородку виднелась кухня - мечта любого шеф-повара, оснащенная по последнему слову техники: вращающаяся никелированная стойка, скрытое освещение, функциональное размещение оборудования. Слева от них располагалась строго, но изящно убранная столовая, как будто приветливо поджидавшая гостей: мебель выстроилась как на параде. Тил уже понял, что, повернув голову направо, он увидит гостиную и салон для отдыха. Исчезнувшие, как и другие комнаты, снаружи, они непостижимым образом остались в целости и сохранности изнутри. – Ну что ж, я должна признаться, все это и правда просто прелесть, сказала миссис Бейли одобрительно, - а кухня такая, что слов нет. Вот уж никогда бы не подумала, что такой непрезентабельный с виду дом может оказаться таким просторным. Конечно, в нем придется кое-что переделать. Секретер нужно будет передвинуть вон туда, а скамью поставить сюда… – Помолчи-ка, Матильда, - бесцеремонно прервал ее Бейли. - Что все-таки произошло, Тил? – Ты что, Гомер Бейли? Ты отдаешь ее… – Замолчи, сказано тебе! Так как же, Тил? Тело архитектора выразило нечто неопределенное. – Боюсь говорить. Давайте лучше поднимемся выше. – Каким образом? – Очень просто. Он нажал еще одну кнопку. К светлому мостику, по которому они попали в эту часть дома снизу, подсоединилась точно такая же лестница, но более глубокого тона. Доступ на следующий этаж был открыт. Они поднялись по лестнице - миссис Бейли шла последней, осыпая мужа упреками, - и оказались в спальне. Как и в комнатах, расположенных ниже, окна были зашторены, но мягкий свет появлялся автоматически. Тил не мешкая включил регулятор, контролирующий функционирование еще одного лестничного пролета, и они поспешили наверх, в кабинет, который, по идее, располагался на самом последнем этаже. – Слушай, Тил, - предложил Бейли, переведя дух, - а можно выбраться на крышу? Оттуда осмотрим, что делается вокруг. – Ну, конечно, крыша представляет собой площадку для обозрения. Они поднялись по четвертому лестничному пролету, но когда крышка верхнего этажа откинулась, пропуская их на следующий уровень, они очутились - не на крыше, нет! - ОНИ СТОЯЛИ на первом этаже, в комнате, откуда начали осмотр дома. Лицо мистера Бейли посерело. "Страсти господни! - закричал он. - В доме призраки! Скорее прочь отсюда!" Схватив жену, он распахнул входную дверь и ринулся на улицу. Тил не заметил бегства супругов: он был слишком занят своими мыслями. Так вот где крылась отгадка всему происходящему, - отгадка, в которую трудно было поверить! Однако ему пришлось прервать свои размышления: откуда-то сверху до него донеслись хриплые крики. Тил спустил лестницу и бросился наверх. В центральной комнате второго этажа над лежащей без чувств миссис Бейли склонился мистер Бейли. Тил моментально оценил обстановку, кинулся к бару, встроенному в стене гостиной, налил тройную порцию виски, мигом вернулся к Бейли и протянул ему бокал: – Вот, пусть выпьет. Это приведет ее в чувство. Бейли залпом выпил. – Это я для миссис Бейли принес, - запротестовал Тил. – Не валяй дурака, - огрызнулся тот. - Неси ей еще. На этот раз Тил не забыл позаботиться и о себе: прежде чем возвратиться с порцией виски, отмеренной для жены своего заказчика, он опрокинул такую же порцию в себя. Когда Тил подошел к миссис Бейли, она приоткрыла глаза. – Ну вот, миссис Бейли, - сказал он успокаивающе, - выпейте-ка это, вам сразу станет лучше. – Не пью спиртного, - запротестовала она и залпом осушила бокал. – А теперь расскажите, что случилось. Я думал, вы ушли из дому. – Так и было - мы вышли через входную дверь и очутились здесь, в салоне. – Черт возьми, не может этого быть! Гм… минуточку. Тил вышел в салон. Здесь он обнаружил, что большое, от пола до потолка окно было открыто. Он осторожно выглянул в него. Перед ним лежал не сельский пейзаж Калифорнии, а помещение нижнего этажа или его точная копия. Ничего не сказав, он подошел к оставленному открытым лестничному пролету и заглянул вниз. Комната нижнего этажа была на своем месте. Получалось, что она каким-то образом одновременно существовала в двух различных местах на разных уровнях. Он вернулся в центральную комнату и уселся напротив Бейли в низкое глубокое кресло. Из-за острых, худых коленок виднелось его лицо, с напряженным вниманием смотревшее на Бейли. – Гомер, - многозначительно начал он, - ты знаешь, что произошло? – Нет, пока не знаю. Но если не выясню, в чем тут дело, и чем скорей, тем лучше, случится еще кое-что! Кое-что похуже, да, да! – Гомер, ведь это подтверждение моих теорий. Этот дом действительно является тессерактом. – О чем это он толкует, Гомер? – Погоди ты, Матильда. Тил, да ведь это просто нелепо. Ты чего-то тут понакрутил, всякие штучки-дрючки - не надо мне этого. Миссис Бейли до смерти перепугал, да и мои нервы не выдерживают. Я хочу лишь поскорее выбраться отсюда, и все твои двери-ловушки и дурацкие шуточки мне ни к чему. – Говори только за себя, Гомер, - перебила его миссис Бейли. - Я нисколько не испугалась. У меня просто немного закружилась голова. Это у нас в роду - мы все очень чувствительные и нервные. Что вы там такое интересное объясняли про какую-то тесси-штуку, мистер Тил? Прошу вас, продолжайте. Тил рассказал ей самым доступным образом, хотя его тысячу раз перебивали, теорию, благодаря которой родился проект дома. – Видите ли, миссис Бейли, - закончил свое объяснение Тил, - я теперь понял, что этот дом, будучи совершенно устойчивым в трех измерениях, оказался неустойчивым в четырех измерениях. Я построил дом в виде развернутого тессеракта; что-то с ним произошло - какое-то сотрясение или боковой толчок, - и он свернулся, сложившись в свою обычную форму. - Его вдруг осенило, он даже пальцами щелкнул: - Понял! Вчерашнее землетрясение! – Землетрясение?! – Ну да, тот небольшой толчок, который я ощутил сегодня ночью. С точки зрения четырех измерений наш дом можно сравнить с плоскостью, балансирующей на ребре, - небольшой толчок, и он упал, рухнул по своим естественным, так сказать, сочленениям, превратившись в устойчивое четырехмерное тело. – Мне показалось, что ты хвастался насчет прочности дома. – Конечно, это так и есть. Он вполне прочен - в трех измерениях. – Я бы не рискнул называть прочным дом, который рушится от малейшего легкого толчка. – Я не согласен! - запротестовал Тил. - Взгляни вокруг себя. Хоть что-нибудь сдвинулось с места? Разбилось? Да ты и трещинки нигде не сыщешь! Вращение посредством четвертого измерения не может оказать никакого воздействия на трехмерное тело. Это все равно что пытаться стряхнуть буквы с отпечатанной страницы. Да если бы вы находились здесь сегодня ночью, вы бы даже не проснулись. – Как раз этого-то я и боюсь больше всего. Кстати, подумала ли твоя гениальная голова о том, как мы выберемся из этой ловушки? – А? Да, да, конечно, понимаю. Ты и миссис Бейли хотели выйти и снова очутились здесь, так? Но я уверен, это пустяки - раз мы вошли, то сможем и выйти. Я сейчас же попробую. Договаривая на ходу, он поспешил по лестнице вниз, распахнул входную дверь, переступил порог и снова очутился в салоне второго этажа, лицом к лицу со своими спутниками. – Да, кажется, действительно возникла небольшая проблема, - признался он вежливо. - Техническая сторона дела, не более. И вообще можно выбраться через окно. Он дернул в стороны длинные шторы, закрывавшие большие, во всю стену, окна салона и застыл на месте. – Да-а-а… Любопытно. Весьма любопытно. – Что там? - спросил, присоединяясь к нему, Бейли. – Да вот. Окно выходило не на улицу, а прямо в гостиную. Это было так невероятно, что Бейли направился в тот угол, где под прямым углом салон и гостиная соединялись с центральной комнатой. – Как же так, - сказал он, - смотри, это окно находится на расстоянии пятнадцати-двадцати футов от гостиной. – Только не в тессеракте, - уточнил Тим. - Гляди. Он открыл окно и ступил через него, продолжая говорить. С точки зрения обоих Бейли он просто исчез. С точки зрения Тила произошло нечто иное. Прошло несколько секунд, и он перевел дух. Потом стал осторожно отдирать себя от куста розы, в котором он намертво запутался, тут же отметив про себя, что никогда больше не станет сажать вокруг своих объектов растений с колючками. Выбравшись наконец на свободу, он огляделся. Он стоял на участке у дома. Перед ним, упершись в землю, лежал массивный корпус нижнего этажа. Как видно, он упал с крыши. Он обежал дом, распахнул настежь входную дверь и помчался наверх. – Гомер, миссис Бейли! - крикнул он. - Я нашел выход. На лице Бейли отразилось скорее раздражение, чем радость. – Что же с тобой произошло? – Я вывалился. Был снаружи. Это очень просто - нужно переступить через окно. Но будьте осторожны - там кусты роз, не угодите в них. Наверное, придется пристраивать лестницу. – А как ты попал обратно? – Через входную дверь. – Ну а мы через нее выйдем. Пошли, дорогая. Бейли решительно насадил на голову шляпу и, подхватив жену под руку, стал спускаться по лестнице. Тил преградил им дорогу. – Мне следовало сразу же предупредить вас, что ничего так не получится. Думаю, придется поступить по-другому. Насколько я понимаю, в четырехмерном теле трехмерный человек всякий раз, когда он пересекает линию соединения скажем, стену или порог, - имеет перед собой две вероятности, два выбора. Обычно ему в четвертом измерении нужно сделать поворот на 90 градусов, но, будучи существом трехмерным, он этого не ощущает. Вот смотрите. Он вышел через то самое окно, из которого упал минуту назад. Вышел и, спокойно продолжая разговаривать, оказался в гостиной. – Я следил за собой во время движения и прибыл куда хотел, - говорил он, возвращаясь в салон. - В тот раз я не следил за своими действиями, двигаясь в естественном пространстве, вот и упал. Все дело здесь в подсознательной ориентации. – А я не хочу зависеть от подсознательной ориентации, когда иду утром за газетой. – И не надо. Когда привыкнешь - это станет автоматическим действием. Ну а теперь давайте еще раз попробуем выбраться из дому. Миссис Бейли, станьте, пожалуйста, спиной к окну и спрыгните в этом положении вниз. Я уверен - почти уверен, - что вы приземлитесь в саду. Выражение лица миссис Бейли красноречиво свидетельствовало о том, что она думает о Тиле и его предложении. – Гомер Бейли, - голос ее перешел на визг, - вы так и будете молча стоять здесь и позволять этому ти… – Но позвольте, миссис Бейли, - Тил решил внести в свое предложение кое-какие коррективы, - мы привяжем к вам веревку, и вы опуститесь вниз совершенно без… – Ну хватит, Тил, - резко прервал его Бейли. - Давайте подумаем о более приемлемом способе. Ни я, ни миссис Бейли как-то не приспособлены к выпрыгиванию из окон. Тил на минуту растерялся; воцарилось непродолжительное молчание, которое прервал Бейли: – Слышишь, Тил? – Что слышу? – Где-то разговаривают. В доме, кроме нас, никого нет? Может, нас разыгрывают? – Нет, это исключено. Единственный ключ от дома у меня. – Я абсолютно уверена, что слышала их, - подтвердила и миссис Бейли. Как только мы вошли в дом, так и началось. Они, то есть голоса, Гомер, я больше не могу выносить все это, слышишь! Предприми что-нибудь. – Не надо так волноваться, миссис Бейли, - попытался успокоить ее Тил. - В доме не может никого быть, но я, чтобы не сомневаться, все осмотрю и разведаю. Ты, Гомер, оставайся здесь с миссис Бейли и следи за комнатами на этом этаже. Он прошел из салона в помещение нижнего этажа, а оттуда в кухню и в спальню. Этот маршрут по прямой линии привел его обратно в салон, иными словами, проделывая свое путешествие по дому, он шел все время прямо, нигде не сворачивая и не опускаясь, и вернулся к исходной точке - в салон, откуда начал осмотр. – Никого, - объявил он. - По пути я открывал все двери и окна, кроме вот этого. Он подошел к окну, расположенному напротив того, из которого недавно вывалился, и раздвинул шторы. Через четыре комнаты спиной к нему стоял человек. Тил рывком открыл окно и нырнул туда с криком: – Держите вора! Вон он! Человек, несомненно, услышал его - он бросился бежать. Тил - вдогонку за ним; его нескладная фигура вся пришла в движение, долговязые конечности проскочили - комнату за комнатой - гостиную, кухню, столовую, салон, но, несмотря на все его старания, ему никак не удавалось сократить расстояние между собой и вторжителем - их по-прежнему разделяли четыре комнаты. Он увидел, что преследуемый неуклюже, но энергично перепрыгнул через низкий подоконник, и с головы у него слетела шляпа. Тил подбежал к тому месту, где валялся потерянный головной убор, нагнулся и поднял его. Он был рад, что нашел повод немного передохнуть. Возвратившись в салон, он сказал: – Кажется, ему удалось уйти. Ну ничего, у нас осталась его шляпа. Может быть, она поможет определить, кто ее владелец. Бейли взял шляпу, осмотрел ее, фыркнул и надел ее Тилу на голову. Шляпа сразу пришлась впору. Тил растерялся, снял шляпу и стал ее рассматривать. На внутренней ленте стояли инициалы "К.Т.". Шляпа принадлежала ему самому. Лицо Тила отразило смутную догадку: до него как будто стал медленно доходить смысл происходящего. Он подошел к окну, посмотрел на анфиладу комнат, по которым гнался за таинственным незнакомцем, и начал размахивать руками, будто регулируя уличное движение. – Что ты делаешь? - спросил Бейли. – Посмотри-ка сюда. Оба Бейли подошли и стали смотреть в ту сторону, куда напряженно вглядывался Тил. Через четыре комнаты они увидели стоявших к ним спиной три человеческие фигуры - две мужские и одну женскую. Тот, что был повыше и похудее, нелепо размахивал руками. Миссис Бейли вскрикнула и снова упала в обморок. Через несколько минут, когда она очнулась и немного успокоилась, Бейли и Тил стали оценивать ситуацию. – Тил, - сказал Бейли, - я не стану терять времени на то, чтобы упрекать тебя в случившемся. Обвинения бесполезны. Я уверен - ты сделал это не по злому умыслу, но ты ведь понимаешь, в каком положении мы оказались? Как отсюда выбраться? Похоже, что нам придется сидеть тут, пока с голоду не умрем: все комнаты ведут друг в друга, выхода наружу нет. – Не преувеличивай, пожалуйста. Дела не так уж плохи. Ведь мне все же удалось выбраться из дому. – Да, но ты не смог повторить это, несмотря на свои старания. – Это правда, но были использованы не все комнаты - остался еще кабинет. Разве что оттуда попробовать? – И верно. В начале осмотра мы его просто прошли, не стали там останавливаться. Думаешь, удастся выбраться через окно этого кабинета? – Кто его знает. Особенно не стоит надеяться. С математических позиций, его окна должны были бы выходить в четыре эти комнаты, но это надо еще проверить - ведь шторы мы не открывали. – Можно попробовать, хуже не будет. Дорогая, мне кажется, тебе лучше будет посидеть отдохнуть здесь… – Оставаться одной в этом жутком месте? Ну нет! - Говоря это, миссис Бейли немедленно поднялась с кушетки, на которой она приходила в себя. Они все вместе отправились наверх. – Ведь кабинет - это внутренняя комната, да, Тил? - спросил мистер Бейли по дороге. (Они прошли спальню и начали взбираться наверх, в кабинет). - Помнится, на твоей модели это был маленький куб, помещенный внутри большого куба, - он был окружен со всех сторон пространством большого куба, верно? – Точно, - подтвердил архитектор. - А теперь посмотрим, так ли это. По моим расчетам, это окно должно выходить в кухню. - Он поймал шнур от жалюзи и потянул вниз. Окно выходило не в кухню. Охвативший их приступ головокружения был так силен, что они бессознательно упали на пол, беспомощно цепляясь за ковер, чтобы удержаться на месте. – Закрой, скорее закрой! - простонал Бейли. Преодолевая животный атавистический страх, Тил подполз к окну и сумел опустить штору. Окно выходило не наружу, а вниз - с головокружительной высоты. Миссис Бейли снова потеряла сознание. Тил снова сбегал за коньяком, а Бейли в это время растирал ей запястья. Когда она очнулась, Тил осторожно подошел к окну и поднял жалюзи, так что образовалась маленькая щелка. Опустившись на колени, он стал изучать открывшийся перед ним пейзаж. Затем, повернувшись к Бейли, предложил: – Поди сюда, Гомер, взгляни на это. Интересно, узнаешь ли ты, что перед нами. – Гомер Бейли, вы туда не пойдете! – Не волнуйся, Матильда, я осторожно. - Бейли стал рядом с Тилом и тоже начал смотреть в щель. – Вон, видишь? Небоскреб Крайслер билдинг, абсолютно точно. А вон Ист-Ривер и Бруклин. Они смотрели вниз на отвесный фасад огромного небоскреба. Где-то в тысяче футов от них, внизу, простирался игрушечный город - совсем как настоящий. – Насколько я могу судить отсюда, мы смотрим на боковой фасад Эмпайр стейт билдинг с точки, находящейся над его башней. – Что это может быть? Мираж? – Не думаю - уж слишком он точен. По-моему, пространство сложилось через четвертое измерение, и мы смотрим по другую сторону складки. – Ты хочешь сказать, что в действительности мы этого не видим? – Да нет, мы все видим как надо. Не знаю, что было бы, если бы мы вздумали вылезти через это окно, но а, например, не хочу пробовать. Зато вид! Сила! Давай и другие окна откроем! К следующему окну они подбирались более осторожно - и правильно сделали, ибо то, что открылось перед ними, было еще более невероятным для восприятия, еще более тяжко действовало на рассудок, чем та захватывающая дух высота, от которой они едва не потеряли самообладания. Теперь перед ними был обычный морской пейзаж - безбрежное море, голубое небо, - только море находилось на месте неба, а небо - на месте моря. И хотя на этот раз они были немного подготовлены к неожиданностям, оба очень скоро почувствовали, что вид катящихся над головой волн вот-вот вызовет приступ морской болезни; они поспешили опустить жалюзи, не дав миссис Бейли возможности быть потревоженной этим зрелищем. Тил посмотрел на третье окно. – Ну что, Гомер, сюда заглянуть хочешь? – М-мм… Жалеть ведь будем, если не сделаем этого. Давай. Тил поднял жалюзи на несколько дюймов. Не увидел ничего и подтянул шнурок - снова ничего. Он медленно стал поднимать штору, полностью оголив окно. Оно глядело в пустоту. Пустота, абсолютная пустота. Какого цвета пустота? Глупый вопрос! Какую она имеет форму? Форму? Но форма является принадлежностью чего-то. А эта пустота не имела ни глубины, ни формы. Она не имела даже черноты. Она была ничто. Бейли пожевал сигару. – Ну, Тил, что ты на это скажешь? Непрошибаемое спокойствие Тила на этот раз поколебалось. – Не знаю, Гомер, просто не знаю. Но окно лучше зашторить. Какое-то время он молча глядел на спущенные жалюзи. – Я думаю, может быть, мы смотрели на место, где пространства не существует. Мы заглянули за четырехмерный угол, а там ничего не было. - Он потер глаза. - Голова болит. Они немного помедлили, прежде чем приступить к четвертому окну. Ведь в нераспечатанном письме не обязательно дурные новости. Так и здесь. Сомнение давало надежду. Томительная неопределенность становилась слишком тягостной, и Бейли не выдержал, сам потянул шнуры, несмотря на отчаянные протесты миссис Бейли. Ничего страшного, по крайней мере на первый взгляд. Простирающийся перед ними пейзаж находился на уровне нижнего этажа, где, казалось, теперь был и кабинет. Но от него явственно веяло враждебностью. С лимонно-желтого неба нещадно било горячее, жаркое солнце. Плоская местность выгорела до стерильно-блеклого безжизненного коричневого цвета, на котором невозможно представить существование чего-то живого. И, однако, жизнь здесь была - странные чахлые деревья поднимали к небу свои узловатые, искореженные руки. На наружных оконечностях этих бесформенных растений торчали пучки утыканных колючками листьев. – Боже праведный, - выдохнул Бейли, - где мы очутились? Тил покачал головой, глаза его выдавали беспокойство. – Я и сам ничего не понимаю. – На земной пейзаж непохоже. Может быть, мы на другой планете возможно, на Марсе. – Трудно сказать. Но знаешь, Гомер, это может быть даже хуже, чем ты предполагаешь, я хочу сказать - хуже, чем на другой планете. – То есть? Говори же. – Может быть, это совершенно вне нашей вселенной. Я не уверен, что это наше солнце. Чересчур яркое. Миссис Бейли довольно робко подошла к ним и тоже смотрела на странный пейзаж за окном. – Гомер, - произнесла она сдавленным голосом, - эти уродливые деревья… мне страшно. Бейли погладил ее по руке. Тил возился с оконной задвижкой. – Что ты там мудришь? - спросил Бейли. – Я подумал, не высунуть ли мне голову из окна да посмотреть вокруг. Узнаю хоть что-нибудь. – Ну ладно, - неохотно согласился Бейли. - Только смотри осторожно. – Постараюсь. Он немного приоткрыл окно и повел носом, принюхиваясь. – Воздух нормальный - уже хорошо. - И он распахнул окно настежь. Но он не успел привести свой план в исполнение. Его внимание было отвлечено непонятным явлением: все здание вдруг потряс толчок, неприятный, как первые признаки приближающейся тошноты. Прошла долгая секунда, и дом перестал сотрясаться. – Землетрясение! - Их реакция была одновременной. Миссис Бейли уцепилась мужу за шею. Подавив волнение, Тил взял себя в руки и попытался успокоить миссис Бейли: – Не бойтесь, миссис Бейли. Дом выдержит любое землетрясение. Едва он успел придать своему лицу выражение спокойствия и уверенности, как дом потряс новый толчок. На этот раз это было не легкое угловое отклонение, а настоящий подземный удар. Каждый житель Калифорнии, будь он уроженец этого штата или прижился там позже, обладает глубоко укоренившимся первобытным рефлексом. Землетрясение вызывает в нем парализующую волю боязнь замкнутого пространства. Эта клаустрофобия побуждает его слепо бросаться прочь из помещения. Повинуясь этому импульсу, самые примерные бойскауты расталкивают старушек, пробиваясь к выходу. Абсолютно точно известно, что Тил и Бейли упали на миссис Бейли. Из этого следует, что она выпрыгнула из окна первой. Порядок следования на землю никак нельзя приписать рыцарству мужчин; следует предположить, что миссис Бейли находилась в более благоприятной для выпрыгивания позиции. Они взяли себя в руки, немного привели в порядок свои мозги и протерли полные песку глаза. Их первым ощущением было чувство облегчения от того, что у них под ногами твердая почва - песок пустыни. Затем Бейли заметил то, что помешало миссис Бейли разразиться речью, готовой сорваться у нее с языка, и отчего они сразу вскочили на ноги. – Где дом?! Дом исчез. От него даже следа не осталось. Они стояли в центре безлюдной пустыни, которую видели из окна. Кроме истерзанных, изломанных деревьев виднелись лишь желтое небо да неизвестное светило над головой. Его обжигающий блеск нестерпимо слепил глаза. Бейли медленно огляделся кругом, потом повернулся к архитектору. – Что скажешь, Тил? - голос его не предвещал ничего хорошего. Тил беспомощно пожал плечами. – Откуда я знаю? Я даже не уверен в том, что мы на Земле. – В любом случае мы не можем стоять здесь. Это верная смерть. Куда идти? – Все равно куда. Давайте держать на солнце. Так они с трудом преодолели какое-то расстояние, когда миссис Бейли потребовала отдыха. Они остановились. Тил отозвал Бейли в сторону: – Придумал что-нибудь? – Нет, ничего. Никаких идей. Послушай, ты что-нибудь слышишь? Тил прислушался. – Может быть, если это не в моем воображении. – По звуку похоже на автомобиль. Точно, автомобиль! Через какие-то сто метров они вышли на шоссе. Автомобиль, когда он к ним подъехал, оказался подержанным пыхтящим грузовичком, за рулем которого сидел фермер. Услышав их крики, он остановился, заскрежетав тормозами. – Мы заблудились. Вы не поможете нам выбраться отсюда? – О чем речь, садитесь. – Куда вы едете? – В Лос-Анджелес. – В Лос-Анджелес?! А где же мы находимся? – Да прямо посреди Национального парка Джошуа-Три. Их возвращение было таким же удручающим, как бегство французов из Москвы. Мистер и миссис Бейли сидели в кабине рядом с водителем, а Тил трясся в кузове грузовика, стараясь как-то защитить голову от солнца. Бейли субсидировал приветливого фермера, чтобы тот подвез их к дому-тессеракту, не потому, что они жаждали снова его увидеть, а потому, что там стояла их машина. Наконец фермер завернул за угол и подвез их к тому месту, откуда началось их путешествие. Но дома на этом месте больше не существовало. Не осталось даже помещения нижнего этажа. Все исчезло. Оба Бейли, заинтересовавшись этим помимо своей воли, вместе с Тилом искали следы фундамента. – Есть какие-то соображения по поводу всего этого? - спросил Бейли. – Должно быть, после второго толчка он просто упал в другое сечение космического пространства. Теперь я понимаю, что мне следовало бы закрепить его на фундаменте. – Тебе многое следовало бы сделать. – А вообще-то я считаю, что расстраиваться нет никаких оснований. Дом застрахован. Мы узнали много удивительного. Вероятности, друг мой, вероятности. Да, а сейчас мне пришла в голову новая великая революционная идея относительно дома… Тил вовремя увернулся от удара. |
||
|