"Дневник стюардессы" - читать интересную книгу автора (Макл Мариса)

Глава 3

Правило третье. Безопасность всегда на первом месте.

И вот на следующей неделе после этого инцидента я проснулась утром от того, что солнечный свет потоком вливался в мое окно. Это было так чудесно! А потом я услышала сообщение, оставленное на автоответчике моей непосредственной начальницей, Сильвией Сэвидж. И настроение у меня мгновенно испортилось. Сердце наполнилось страхом и предчувствием неприятностей. Сильвия — настоящая ведьма. У нее кошмарный характер, а кроме того, она словно задалась целью превратить мою жизнь в ад. Когда-то она сама работала Стюардессой. По моим подсчетам, это было сто лет назад, когда наша работа считалась самой шикарной и практически гарантировала возможность найти богатого мужа. Говорят, в то время она была сказочно хороша, и многие мужчины — и пилоты в том числе — с ума по ней сходили. Но с той поры утекло много воды, и теперь моя начальница имеет то личико, которое заслужила: тонкогубый, холодный рот, морщинистая кожа и злобные глазки, дряблые веки которых намазаны пошлыми зелеными тенями.

Все подруги Сильвии сумели воспользоваться ореолом таинственности, который окружал тогда стюардесс, и обзавелись сначала солидными камушками в кольцах, подаренных на помолвку, а затем и богатыми мужьями. Только Сильвия вышла замуж поздно, да еще и развелась впоследствии, и теперь с ее лица не сходило кислое и недовольное выражение. А смыслом ее жизни стало мучить молоденьких и красивых девочек, которым хотелось не только работать, но и весело проводить время. Таких как я! Потому что я стала стюардессой, желая жить в роскошных отелях, купаться в бассейнах с голубой водой, загорать, путешествовать и получать удовольствие от жизни. И, подписывая контракт, я и понятия не имела, какая каторжная работа скрывается за этим праздничным фасадом. Например, ночной перелет, который приходится проводить на ногах, жонглируя чашками, плошками и прочим добром.

Итак, Сильвия оставила мне краткое сообщение, из которого явствовало, что она желает меня видеть ровно в двенадцать часов у нее в кабинете. Я торопливо взглянула на будильник — о, еще целых два часа! Пожалуй, я успею привести себя в порядок и вернуть замученной лошади человеческие черты, чтобы потом добраться до душной комнатки в административном здании подле аэропорта Дублина, где и обитает наша мегера.

После некоторых усилий я осталась почти довольна своим видом. Стильно, но не гламурно, что в данном случае и требуется.

В кои-то веки я прибыла на встречу раньше назначенного времени. Подходя к высокому серому и несимпатичному зданию администрации, я увидела знакомых. Несколько человек курили у входа, дожидаясь отправки к самолету на Париж. Все жались у стены, прячась от ветра, трогательно-одинаковые в своей униформе. Черные сумки на колесиках стояли тут же. В соответствии с политикой компании прически стюардесс выдержаны в консервативном стиле. Можно подумать, что дело происходит в шестидесятые. Все девочки уложили волосы узлом на шее, низко подколов его, — именно так носили в то время.

— Привет, Энни! — замахала мне одна из стюардесс, роясь в карманах в поисках зажигалки. — А мы как раз о тебе говорили. Ты теперь ходячая легенда!

— А? — Я недоуменно вздернула брови.

— Ты просто молодец, что не побоялась выругаться в микрофон и помянула за нас всех мужиков. Так держать, подруга!

— Но это вышло случайно! — Япочувствовала, как щеки мои краснеют, и смутилась еще больше. Вот уж не хочу, чтобы досадный промах стал притчей во языцех, потому что кое-кто может подумать, что мне нужна слава. Меня удивило, как этот незначительный случай кого-то вообще заинтересовал. Сама я о нем почти забыла, но теперь расстроилась по-настоящему. Как унизительно! Вся авиакомпания знает, что мой парень разорвал наши отношения, не снизойдя до личной встречи! Этот позор будет очень трудно пережить!

— Какие планы на завтрашний Париж? — спросила я, пытаясь сменить тему разговора.

— Лично, я хочу просто отдохнуть, — заявила Софи, одна из старших стюардесс. Ей уже за тридцать, и она очень стильная и худая, только вот кожа землистого оттенка. — Когда дома остаются двое малышей, мысль о вечеринке в номере отеля как-то не возбуждает. Я мечтаю о том, как заберусь в горячую ванну, поставлю на бортик бокал вина и буду смотреть какой-нибудь сериал. И никто не будет мне мешать и колотить кулачками в дверь, призывая маму так, словно настал конец света.

— А я сперва хочу увидеть, кто у нас сегодня будет за штурвалом, — сказала Елена. Она очень хороша и недаром носит титул королевы красоты. Все знают, что она снизойдет до времяпрепровождения с экипажем, только если хоть один из пилотов будет, холост. Мы называем это «пилотизм», то есть нездоровое пристрастие к пилотам (как алкоголизм — это пристрастие к выпивке). И уж Елена точно не захочет тратить свое время на болтовню с подружками в баре. Она очень следит за собой и старается много спать. — А ты что без формы? — спросила меня Елена. — Не работаешь сегодня?

— Выходной. Но, — я поморщилась с досадой, — пришлось вот зайти поболтать с Сильвией Сэвидж.

— О чем, интересно? — подала голос третья девушка. — О жизни, я полагаю! — Я усмехнулась, глядя на их удивленные лица. — Шучу, само собой. Не думаете же вы, что меня пригласили в администрацию, чтобы вручить бонус за хорошее поведение! Полагаю, мне собираются устроить выволочку за какие-нибудь прегрешения. Ну ладно, девочки, мне пора. Удачного рейса! Я спешу на встречу с дьяволицей по имени Сильвия.

Поднимаясь в лифте на третий этаж, я разглядывала свое отражение в зеркале. Надо сказать, самообладания это занятие мне не добавило. Либо тут освещение какое-то особенно яркое и злое, либо я просто кошмарно выгляжу. И что это за прыщи? Вроде с утра в моем зеркале ничего подобного не отражалось?

Я пришла минут на пять раньше и в результате просидела в приемной чуть ли не пятнадцать минут. Думаю, Сильвия специально выдерживала меня, заставляя помучиться от неизвестности. Когда я вошла и увидела, насколько мрачно она на меня смотрит, сердце мое сжалось от страха. Господи, что ж я такое натворила?

В комнате есть стул, и он находится как раз напротив стола, но эта ведьма даже не приглашает меня сесть. Ее маленькие злобные глазки буквально буравят меня, и я начинаю беспокойно переминаться с ноги на ногу. В конце концов она показывает мне бланк для жалоб, заполненный чьим-то аккуратным почерком, и спрашивает:

— Что это значит?

Я таращусь на бланк, но зрение у меня не настолько орлиное, чтобы я смогла хоть что-то прочитать.

— Не могли бы вы объяснить, в чем дело? — Я изо всех сил стараюсь, чтобы голос мой звучал спокойно. Сегодня у меня выходной, и я не хочу провести этот долгожданный день в душной комнатке, играя в шарады с женщиной, которая ненавидит меня, хоть я и не знаю за что. Набравшись наглости, я усаживаюсь на стул, и этот смелый жест окончательно выводит Сильвию из себя. Она шумно вздыхает и прищуривает глаза так, что морщины на ее лице двигаются и выступают отчетливее, и я начинаю опасаться, что с ее оштукатуренного фасада качнут отваливаться куски макияжа. Тем не менее продолжение беседы требует хоть какой-то ясности, и Сильвия, снисходит до объяснений:

— Я получила, жалобу от солидного человека, отца семейства. Он является постоянным клиентом, нашей, компании. Он заявил, что около двух недель назад во время рейса вы позволили себе нецензурно выражаться в присутствии пассажиров. Это был рейс на Лансароте. До конца отпуска его сын, совеем еще мальчик, постоянно спрашивал, что такое «ублюдок».

Она морщится, выговаривая последнее слово. Ах ты, притворщица старая! Подумайте, какая ханжа! Это просто смешно! Может, рептилии пора на пенсию? В какое вообще время она живет? Да слово «ублюдок» уж и ругательством не является! По телевизору его употребляют, и в словаре оно есть!

— Это было недоразумение, — говорю я смиренно, полностью осознавая, что мне не выиграть эту схватку. — Я говорила о личном и не знала, что микрофон включен. И все пассажиры отнеслись к этому с пониманием и юмором. Люди посмеялись, и все.

— Что ж, господину, написавшему на вас жалобу, ситуация смешной не показалась. Более того, он счел себя оскорбленным и теперь требует от авиакомпании письменных извинений и возврата стоимости билетов.

— Господи, да он просто ненормальный!..

— Не могли бы вы не упоминать имя Господа всуе? Где ваш профессионализм? Чем больше я наблюдаю за вами, Энни, тем больше убеждаюсь, что вы не на своем месте. И вы не можете этого не понимать. Вы подвели компанию, скомпрометировали себя, и на вашей репутации можно ставить крест. Администрация не может закрыть глаза на подобное поведение, и потому вы отстраняетесь от полетов на неделю без сохранения денежного содержания.

Я молчала, чувствуя, что рот мой приоткрылся, а глаза, моргают самым глупейшим образом. Она же не может говорить серьезно? Может, она так шутит? Но очень быстро я понимаю, что Сильвия абсолютно серьезна. Черт, это же надо! Что ж, устрою себе каникулы…

— В нашей авиакомпании есть незыблемое правило, Энни. Если сотрудник получает три взыскания, его увольняют, — жизнерадостно сообщила мне Сильвия.

И тогда я расстроилась по-настоящему. Где еще, черт возьми, я найду работу, которая буквально требует, чтобы я заботилась о себе, хорошо выглядела и смотрелась в зеркало как можно чаще? Кто еще оплатит возможность плескаться в шикарном бассейне Сайта-Моники? Или даст реальный шанс тусоваться в лучших лондонских заведениях во время чемпионатов по регби? И как насчет выплат банку по ипотеке? Дело в том, что я купила квартирку — о, ничего серьезного, всего две спальни, но зато близко к центру. Конечно, в другой стране за эти деньги можно было бы целый дом приобрести, но в Дублине жутко высокие цены на недвижимость. Так вот, я уже живу в своей квартирке, но она пока не совсем моя, потому что с банком мне расплачиваться еще очень и очень долго. Я поднялась со стула и почувствовала, как у меня дрожат колени.

— Это больше не повторится, Сильвия, я обещаю. — Я ненавидела себя за умоляющий тон, но ничего не могла с собой поделать. — Спасибо.

Господи, за что я благодарю эту ведьму? За то, что она заставила меня почувствовать себя куском дерьма, прилипшим к высокой шпильке ее туфель? Я покинула кабинет Сильвии, чувствуя себя совершенно несчастной, даже хуже чем после получения злополучного текстового сообщения от Нилла. Пытаясь хоть как-то взбодриться, я решила, что эта история с включенным микрофоном пригодится мне в качестве застольного анекдота и, несомненно, будет иметь огромный успех у публики. Ну, то есть если меня еще будут куда-нибудь приглашать!

И на этой волне разочарования вернулись мысли о Нилле. Как он мог бросить меня вот так, безо всякого объяснения? Мы же взрослые люди, и я вполне в состоянии пережить разрыв… Но я хотела бы узнать обо всем от него, а не из эсэмэски. Именно это тревожит меня в первую очередь. Почему он бросил меня так трусливо? Какой реакции Нилл ожидал от девушки по имени Энни? Думал, что я устрою сцену? Упаду на колени и буду умолять его остаться и обещать, что стану вести себя по-другому? Да с чего? Не настолько уж я была в него влюблена, между прочим! И вообще — это он ухаживал за мной и добивался меня как сумасшедший. Мы встретились в клубе, где я тусовалась после работы с другими девочками. Нилл подошел ко мне на танцполе, и мне понравилась его улыбка — ироничная и в то же время искренняя. Он попросил мой телефон, но я видела его впервые в жизни и колебалась. Однако Нилл был настойчив и просто не желал принимать отказ. И он получил мой телефон. Он звонил и писал раз по двадцать на дню, а потом настал момент, когда он признался, что любит меня. И я поверила и сказала, что тоже люблю его. И вот тут Нилл начал остывать и отдаляться, и звонки стали приходить все реже, пока не сократились до двух раз в неделю. Да и то он писал или звонил, чтобы сообщить, что не сможет встретиться со мной, так как у него внеочередная тренировка по регби. И чем больше я за ним бегала, тем быстрее он ускользал. И в конце концов я получила ту последнюю эсэмэску с сообщением, что он меня бросает. Так Нилл выдал мне прописку в город одиноких женщин.

С того момента как мы с Ниллом расстались, я не получила ни одного приглашения на вечеринку. Одинокая женщина не вызывает у людей желания залучить ее в компанию. Почему-то им неловко, словно у меня какая-нибудь мерзкая болезнь, а они об этом знают и не хотят иметь со мной ничего общего, но слишком хорошо воспитаны, чтобы просто прогнать меня и показывать пальцами.

Мне не звонят даже подружки приятелей Нилла, хотя мне казалось, что у нас сложились вполне дружеские отношения. Эти сучки просто отвернулись от меня! Наверняка ждут, пока Нилл приведет в компанию новую девицу. Я столкнулась с Роуз и Сарой на улице пару дней назад.

— Ой, нам обязательно нужно как-нибудь собраться, посидеть в каком-нибудь милом местечке и поболтать, — заявили они. Как-нибудь, где-нибудь — они даже не назвали место и время! Думаю, они избегают меня из опасения, что я начну задавать вопросы и им придется рассказать мне правду.

А в чем, интересно, состоит правда? Есть ли уже у Нилла другая девушка? Может, они сейчас где-нибудь на шикарном пляже попивают коктейли, а я тут в замшелом Дублине пытаюсь сохранить остатки собственного достоинства? Наверное, она ходит с ним на барбекю, держит его за руку и смеется его глупым шуткам. Интересно! Его мама в таком же восторге от их отношений, как была моя от перспективы нашей долгосрочной связи. Возможно, его новая подружка из Австралии и похожа на Эль Макферсон: роскошная, с длинными загорелыми ногами… И он покупает ей цветы… На мои деньги, между прочим! Мне просто дурно становится от этой мысли!

У меня кружится голова, и я бреду, едва поднимая нога, хотя мне бы надо шествовать гордо — ведь на мне новенькие розовые босоножки от Джимми Чу. И еще розовенький кардиган и бледно-голубые джинсы. Это-очень тщательно продуманный костюм, потому что я прочла в какой-то книге по психологии, что розовый цвет заставляет людей испытывать к вам симпатию. Но с Сильвией Сэвидж это не сработало. Может, она дальтоник?

И вот я бреду по дороге, глубоко погрузившись в свои безрадостные думы, и потому совершенно не замечаю большой черный «мерседес», который выруливает из-за угла. Скрип тормозов бьет по ушам, я поднимаю голову и вижу его. Пытаюсь убежать и спотыкаюсь. И я падаю, падаю лицом на асфальт. Удар — и тьма окутывает мой мозг.

Я пришла в себя, и сразу же поняла, что голова моя раскалывается от боли, а лицо горит и саднит, словно его располосовали ножом. Я понимаю, что меня везут в больницу, и это хорошо, но потом я смотрю на себя, лежащую на носилках, и вижу, что мои замечательные босоножки безнадежно испорчены! От одной отвалился каблук! Бог мой, они же совсем новые, и мне год придется брать сверхурочные, чтобы купить себе новую пару от Джимми Чу.

Меня кладут на кровать, и это чертовски удобная кровать. Комфорт и усталость оказываются крепким коктейлем, и меня неудержимо тянет в сон.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает пожилая медсестра, прижимая что-то к моей пораненной щеке.

— Нормально все, — бормочу я, пытаясь справиться с головокружением. И я замечаю мужчину. Он стоит недалеко от кровати, и на нем шикарный темно-синий костюм. У него темные волосы, немного седеющие на висках, и голубые глаза — удивительно яркие. И глаза эти с тревогой смотрят на меня.

— Кто такой Джимми? — спрашивает он. Ух ты, какой шикарный английский акцент, С таким выговором он может работать диктором на канале Би-би-си. Или оказаться родственником королевской семьи.

— Джимми? — с недоумением переспрашиваю я. Откуда тут этот красивый мужик? И почему он задает мне странные вопросы? Может, это новый врач, работающий на авиакомпанию?

— Вы говорили о Джимми… Я не расслышал фамилию. Я могу ему позвонить, если хотите. Меня зовут Оливер Кейн, и мне жаль, но это я сбил вас машиной.

— Правда? Значит, вы тот парень из «мерседеса»?

— Это ваш молодой человек? — вмешалась сестра. — Если хотите, мы можем позвонить ему, чтобы он приехал.

— Нет, моего бывшего зовут Нилл. И я уж точно не хочу, чтобы вы ему звонили, И вообще он в Австралии, — Я села. О, как болит голова! — Спасибо, мне уже лучше, и думаю, я вполне могу пойти домой. А где мои туфли? — преодолев дурноту, спросила я.

И тут я увидела свои испорченные босоножки.

— Мои бедненькие Джимми Чу!

Сестра и хорошо одетый господин по имени Оливер Кейн переглянулись и засмеялись.

— Так это ваши босоножки! — дружно воскликнули они.

— Ну да, и они, между прочим, настоящие! Это не подделка, а подлинные Джимми Чу! Ах да, я поняла… вы думали, что я говорю о человеке, а я печалилась о босоножках.

— Давайте я вас куда-нибудь подвезу? — предложил голубоглазый господин. — Вы же не сможете пойти в такой обуви.

— Нет, спасибо, я доеду на такси, — заверила я его. — Со мной все нормально. А где тут ванная? Я хотела бы привести себя в порядок.

Вид собственной физиономии в зеркале ввергает меняв состояние шока. Я выгляжу как человек, сцепившийся с дикой кошкой. И судя по глубоким и саднящим царапинам, эту битву я тоже проиграла.

Я вернулась в комнату и жалобно протянула:

— Мое лицо… — и вдруг разревелась. День выдался чертовски неудачным! Вот нервы и не выдержали.

— Я дам вам больничный на неделю, — торопливо предложила сестра. — Понятно, что с таким лицом вы не можете выйти на работу.

— Это не поможет… меня и так отстранили на неделю… а можно мне больничный на две недели?

Я затаила дыхание. Такая просьба — большая наглость, но какого черта? Почему бы не попробовать извлечь из собственных несчастий хоть какую-то пользу? Я могла бы поехать куда-нибудь отдохнуть.

— Да ради Бога, — немедленно согласилась сестра. — Никаких проблем.

— А пока вы пишете, можно мне прилечь на полчасика? Я чувствую себя совершенно обессиленной. И спасибо вам огромное. — Я повернулась к мистеру Кейну и добавила:

— И вам тоже.

Мы пожали друг другу руки, и я ощутила прохладное прикосновение обручального кольца. Жалость какая! Хотя такой красавец и неженатый — для Ирландии это просто невозможно.

Когда я проснулась, шикарный мистер Кейн уже ушел. Сон освежил меня, и я чувствовала себя намного лучше, однако лицо все еще саднило.

После того как я умылась, сестра протянула мне мой больничный (ура!) и плотный белый конверт.

— Это что? — поинтересовалась я с некоторой опаской.

Вдруг мне придется заполнять кучу всяких бумажек, прежде чем они разрешат мне покинуть больницу? Мой выходной почти закончился, а я так толком ничего и не сделала. Даже в прачечную не сходила. И в магазин тоже, и пончиков не купила. Видите, какая у меня восхитительная и интересная жизнь? А ведь именно так я обычно провожу свои выходные. Ну, еще я иногда сажусь на 41-й автобус и отправляюсь в Свордс навестить родителей и помочь отцу ухаживать за садом.

— Мистеру Кейну пришлось уехать, — сказала сестра. — Срочная встреча, но он оставил вам деньги на такси.

— Это хорошо, — пробормотала я, открывая конверт. Из него посыпался каскад двадцатидолларовых купюр. Я ошалело уставилась на банкноты, усеявшие пол. — Должно быть, здесь какая-то ошибка. Он что, думает, что я в Лондоне живу? Столько денег! Да такси до центра будет стоить мне от силы двадцатку! Нелепость какая! Нужно вернуть ему деньги. Он оставил визитку или еще что-нибудь?

— Нет. — Сестра пожала плечами. — На вашем месте я взяла бы деньги с чистой совестью. Ведь он чуть не убил вас!

— Но ведь не убил же! — возразила я. — И вообще, он был очень добр.

— И симпатичный! — подмигнула вдруг сестра.

— И женатый, — пожаловалась я.

— Если не хотите брать его деньги, так отдайте их на благотворительность, — ворчливо сказала сестра.

Еще чего! Я быстренько засунула деньги в карман и выудила из сумки мобильный, чтобы вызвать такси. Не могу же я идти по городу босиком! А мистер Кейн действительно ужасно мил. И щедр! Жаль, что мы не успели попрощаться.

— Пожалуй, теперь мне действительно пора идти, — сказала я и долго благодарила сестру. Она ведь не обязана была давать мне такой долгий больничный.

— Хотите знать, где он остановился? — спросила она вдруг.

— Он женат, — сказала я.

— Ну и ладно, — фыркнула сестра. — Всего хорошего.

— До свидания.

Я добрела до выхода, но такси еще не подъехало, а на улице поливал дождь. И я пошла обратно, намереваясь попросить у сестры зонтик.

— Ага! Вернулась! — ухмыльнулась та. — Я так и думала!

— Я хотела спросить, не найдется ли у вас зонта. Там дождь, а я босиком.

— Так сказать название его отеля?

— Ну, раз вам этого так хочется, то давайте. Хотя для меня это совершенно не важно.

— Он живет в отеле «Конрад», что на Эрлсфорд-террас.

— Что ж, спасибо вам. Только не думайте, что я собираюсь заскочить к нему на пару коктейлей.

— А кто так думает? — пожала плечами сестра. — Идите уж, и хороших вам выходных.