"Тогайский дракон" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

ГЛАВА 13 ЭТО МОЙ КОНЬ!

Он был не бехренец, а из тогайру: Бринн не сомневалась в этом с того самого момента, как вошла в украшенное гобеленами помещение и остановилась перед ятолом Тао Джин Эаном. У этого человека были прямые волосы цвета воронова крыла и кожа столь характерного для тогайру красноватого с легким прикосновением желтизны оттенка. И хотя фигурой он скорее напоминал бехренца, живущего в роскоши города, Бринн заметила сильную мускулатуру его обнаженных рук.

Тао Джин Эан сурово смотрел на Бринн, спокойно стоящую перед ним вместе с Дии'дак, которая была на полфута выше тогайранки. Ятол, не моргая, с прищуром уставился на девушку.

Бринн хотелось ответить ему таким же взглядом, но она сдержалась. То, что этот человек был тогайранцем, вызывало в ней еще большую ненависть. Он предал своих людей, отказался от древних заветов, перешел на сторону захватчиков. И представлял собой прямую противоположность Бринн, цепко держась за все то, что она презирала. Им нечего было сказать друг другу. Однако тогайранка знала, что ятол Тао придерживается на этот счет другого мнения. Ну что же, пусть пока наслаждается, играя в свои игры.

— Кейлин Кек. Насколько мне известно, никого из Кейлин Кек пока нигде не обнаружили, — произнес он на чистом тогайском, с оттенком насмешки в резко звучащем голосе. — Им нечем гордиться; стоит ли заявлять о своем присутствии? — Бринн не стала обращать внимания на эту издевку; она понимала, что ее проверяют. — Вижу, ты предпочитаешь не расставаться с мечом.

— Я бы оскорбила тебя, если бы пришла без него, — ответила девушка. — Мы встретились, чтобы познакомиться друг с другом. Я — воин, и всякий другой мой облик лишь бы вводил в заблуждение, ты согласен?

Она имела в виду давнюю традицию тогайру: наличие необнаженного оружия было признаком честных побуждений владельца, а не угрозы с его стороны.

Дии'дак тут же ощетинилась; судя по выражению ее лица, она понимала тогайский язык лучше, чем дала понять об этом при первой встрече с Бринн.

— Воин! Это лишь твое воображение.

— Я воин. И это вовсе не пустые амбиции, можешь мне поверить.

— Прекрасный воин, надо полагать?

— Каковым меня считают, не так уж важно, — сказала Бринн. — Благодаря своим навыкам я жива, и этого более чем достаточно.

Произнося эти слова, она испытала легкие угрызения совести; приобретенные навыки не помогли ей уберечь от гибели Белли'мара Джуравиля и Каззиру. И снова ее ответ прозвучал в традициях тогайру: боевые умения оценивались ими, исходя не из тщеславия, а исключительно из соображений разумности и необходимости их использования в нелегкой кочевой жизни.

— Истинный воин стоит рядом с тобой, — заметил ятол Тао.

— Мне известна репутация чежу-леев, — отозвалась Бринн.

Искоса взглянув на Дии'дак, тогайранка заметила, как та горделиво выпятила грудь.

— Может, стоит устроить поединок между вами, — произнес Тао Джин Эан, как бы разговаривая сам с собой, — По-моему, это неплохая идея.

— С каким исходом?

Прямой вопрос Бринн вызвал со стороны отступника сердитый взгляд.

— Думаешь, на твоем месте имеет смысл задавать вопросы? — спросил он. Девушка лишь пожата плечами. — Может, этот поединок просто меня позабавит. Мне всегда нравилось, когда женщины дерутся для того, чтобы тебя развлечь…

Тогайранка снова проигнорировала его слова; возможно, этот человек просто глуп? Она позволила себе немного пофантазировать: Тао Джин Эан устраивает этот поединок, она убивает Дии'дак, а потом на глазах у всей деревни — самого ятола.

«Терпение, — напомнила себе Бринн. — Сейчас прежде всего необходимо терпение».

— Я хочу взглянуть на твой меч, — неожиданно сказал ятол. Девушка вытащила из ножен свой удивительный меч и, держа его перед собой на таком расстоянии, чтобы отступник не смог дотянуться, подняла клинком вверх. — Дай мне его.

Бринн медленно поворачивала меч, давая Тао Джин Эану возможность рассмотреть работу оружейника, но не выполняя распоряжения ятола. Ее лицо было спокойным, без малейшей тени вызова.

— Кодекс воина тогайру не позволяет мне отдавать меч никому, кроме того, кто нанес мне поражение в ириш кад'ду, — спокойно сказала она, имея в виду одно из главных состязаний тогайру, проверку искусства верховой езды и мужества.

— Ириш кад'ду запрещен, — раздраженно заметил ятол Тао. — Ты, разумеется, знаешь об этом.

Девушка, разумеется, об этом не знала; в ее глазах промелькнуло изумление. Неужели все зашло так далеко? Неужели тогайру настолько подчинились завоевателям, что отказались от одного из самых священных ритуалов, ириш кад'ду? И почему ее гордые соплеменники пошли на это, не оказав сопротивления бехренцам?

Бринн изо всех сил старалась сейчас не углубляться в эти проблемы, напоминая себе, что время открытого противостояния еще не пришло. Она здесь и ведет беседу с отступником-тогайранцем, потому что ей нужно как можно больше узнать о врагах.

Ятол Тао протянул к мечу руку, и, несмотря на желание ничем не вызывать раздражение собеседника, девушка молниеносным движением убрала драгоценный меч в ножны.

В темных глазах ятола вспыхнули зловещие огоньки.

— Может, это состязание и запрещено, но никто не коснется моего меча, пока я жива, — заявила Бринн и опять почувствовала, как стоящая рядом с ней Дии'дак напряглась.

На какое-то мгновение у тогайранки мелькнула мысль, что она, возможно, перешагнула границы дозволенного и сейчас этот человек просто прикажет Дии'дак убить ее. Тем не менее поступить иначе она не могла. Вручить свой прекрасный меч врагу? Нет; ни за что!

Ятол Тао, однако, взял себя в руки; похоже, непосредственная угроза миновала.

— Можешь остаться в нашем поселке, — внезапно сказал он, махнул рукой и отвернулся. Девушка не сразу поняла, что ее отпускают, но потом, пожав плечами, направилась к двери. — У тебя, конечно, нет официального разрешения на отъезд? — Бринн остановилась и недоуменно воззрилась на ятола. Надо полагать, она нарушила какое-то установление. — Прощаю тебе и это, — высокомерно продолжал Тао Джин Эан. — Но если ты собираешься остаться здесь — а точнее говоря, Бринн Дариель, если ты собираешься выжить, — тебе придется должным образом усвоить, как следует себя вести.

Тогайранку так и подмывало снова вытащить меч и броситься на предателя. Тем не менее ни жестом, ни выражением лица она не дала ему понять, насколько оскорбило ее последнее замечание.

Выходя из здания, она знала: сейчас Тао Джин Эан беседует с Дии'дак о ней и, возможно, обсуждает план, как опозорить ее в глазах остальных тогайру или просто уничтожить. Пока она во владениях ятола Тао, за каждым ее шагом будут следить, и любой отказ подчиниться его приказам наверняка приведет к столкновению и с ним, и с Дии'дак.

Но другого пути выяснить истинное положение дел в Тогае она не видела.

Значит, быть по сему.

Одетый в куртку из тяжелой шкуры буйвола, отороченную серебристым мехом волка, высокий, сильный, с перекатывающимися под кожей мускулами, Ашвараву и внешне соответствовал той репутации неистового воина, которая летела впереди него по степи. У него была твердая квадратная челюсть, лохматые брови, густые черные волосы и темные, таинственно мерцающие глаза. Его посадка в седле не давала возможности усомниться в том, что этот человек с легкостью может заставить своего скакуна совершить любой маневр.

II это соответствовало действительности.

Поговаривали, что многие враги Ашвараву, встретившись с ним на поле битвы, сдавались, не вступая в поединок и умоляя о быстрой милосердной смерти. И все, кто хоть раз видел сурового тогайранского воина, верили этим слухам.

Он с мрачным видом смотрел на одинокий могильный камень, выступающий из травы чуть выше пересохшего русла реки: на этом месте был распят и убит совсем молодой тогайранец по имени Джейсан Ло.

Ашвараву привел сюда отряд, чтобы его люди сами увидели этот камень — еще один пример жестокости ятола Гриаша и его убийц чежу-леев. Многие воины Ашвараву принадлежали к подвергшемуся нападению племени. Многие знали и любили Джейсана Ло.

Еще одно оскорбление, нанесенное тогайру, еще одно напоминание о том, что у них с бехренцами нет ничего общего и любой ценой надо изгнать завоевателей со своей земли.

Ашвараву направил коня к могильному камню и трижды ткнул в него кончиком копья — так по традиции живые тогайру обещают погибшему товарищу отомстить за него. Вслед за Ашвараву его воины один за другим приближались к могильному камню и давали такую же клятву.

Он посмотрел на воинов, своих друзей — и понял, что они готовы на все.

— Наши люди поняли, что от них требуется? — спросил Ашвараву разведчика.

— Они считают, что смогут тайком провести и спрятать человек двадцать, — ответил тот.

Лицо предводителя отряда исказила презрительная улыбка. До чего же глупы завоеватели! Используют покоренных в таких жизненно важных делах, как строительство фортификационных сооружений! Людям Ашвараву не потребовалось особых усилий, чтобы войти в контакт с занятыми на строительстве защитных стен тогайранскими рабами, и еще меньше, чтобы убедить их помочь отряду Ашвараву во время планируемого нападения.

Он приказал помощникам выделить два десятка лазутчиков. Горящие жаждой мщения воины двинулись по степи к бехренской деревне. До сумерек они будут прятаться в траве на подступах к Дуан Кел, а потом, когда рабы отвлекут внимание охранников, один за другим проберутся в поселение и спрячутся в заранее оговоренных местах.

Высоко подняв над головой копье, с песней бога войны Джаука на устах Ашвараву с оставшимися воинами пошел в атаку на Дуан Кел незадолго до рассвета.

Послышались крики дозорных, призывающих бехренских поселенцев защищать свои дома от нападения. Впопыхах выбравшиеся из постелей поселенцы принялись осыпать нападающих стрелами, но стремительно скачущий отряд не замедлил движения и не свернул в сторону.

В отличие от перепуганных бехренцев нападавшие не стреляли с далекого расстояния, дабы не тратить стрелы впустую. Дождавшись, пока цель не окажется в пределах досягаемости, они вскинули мощные луки и уже в который раз доказали, что никто в мире не сможет сравниться с тогайру в искусстве стрельбы на скаку.

Окружающая деревню стена не превышала человеческого роста, и Ашвараву с его воинами не составляло труда пускать стрелы поверх нее, поражая бехренцев.

К делу приступила другая часть отряда. Они закинули на стену крюки, привязанные к веревкам, другие концы которых крепились к седлам лошадей, и, развернув пони, натянули веревки, разваливая укрепления.

Бехренцы попытались организовать хоть какую-то слаженность в обороне, но этим планам не суждено было осуществиться из-за действий затесавшихся среди поселенцев лазутчиков. Наконец нападавшим удалось разрушить часть стены, и люди Ашвараву ворвались в поселок.

Дуан Кел не задумывалось как поселение, способное выдержать серьезное нападение, и у его защитников не было ни малейшего шанса отразить его. Спустя несколько минут почти все они лежали на земле мертвые или тяжелораненые. Уцелевшие вскоре побросали оружие, умоляя о пощаде.

Ответом им было одно слово, от которого мурашки побежали у них по телу: Ашвараву.

Плененных мужчин связали и отвели к пересохшему руслу реки. Там некоторых из них развязали и приказали рыть в песке ямы такой глубины, чтобы человека можно было закопать в них по пояс.

В песок по пояс закопали около четырех десятков беспомощных, скрученных веревками, с завязанными глазами бехренцев. Ашвараву велел воинам набрать побольше камней…

Избиение продолжалось несколько часов, до тех пор, пока последний бехренский поселенец не погиб.

Большинство мужчин Ашвараву вернулись в Дуан Кел, чтобы развлечься с бехренскими женщинами, а потом прикончить и их.

Детей убивали милосердно — одним ударом; после чего их тела вместе с телами женщин сожгли на огромном костре, разложенном в центре поселка.

Джейсан Ло был отомщен.

Со временем Бринн поняла, какой ее проступок больше всего оскорбил ятола Тао. Он ввел правило, чтобы по окончании встречи с ним тогайру опускались на одно колено и склоняли голову.

На протяжении последующих нескольких недель девушка прикладывала все усилия, чтобы избегать ятола.

И с не меньшим рвением вникала в распорядок жизни поселка. Старалась по возможности ничем не выделяться, что не слишком ей удавалось хотя бы потому, что она постоянно не расставалась со своим мечом и магическим браслетом поври.

Каждый день она навещала Крепыша. Пони, привыкшему к вольной жизни, явно не нравилось находиться в конюшне.

— Еще немного, — каждый раз обещала ему Бринн. — Скоро мы снова вернемся в привольные степи.

Пони, казалось, понимал ее и всегда становился спокойнее, когда тогайранка обращалась к нему. В последние несколько дней, однако, он грыз деревянное стойло и тыкался в него мордой даже в ее присутствии — верный признак серьезного недовольства.

Внешне Бринн сохраняла спокойствие, не желая еще больше огорчать пони. Внутренне же она просто дрожала от возмущения, добавив ограничения в передвижениях четвероногих скакунов к списку преступлений бехренцев, отчего ее ненависть к ним еще более усилилась.

Но она по-прежнему не позволяла клокочущему внутри гневу выплеснуться наружу. Девушка уже начала разбираться в нынешнем положении тогайру. Кое-кто из них ассимилировался; к огорчению Бринн, она не раз слышала от многих жителей деревни, что насаждаемый бехренцами новый уклад кажется им предпочтительнее старого.

Однако так думали далеко не все. И уж конечно, не Барачак и Тсолана, которые каждый вечер засыпали ее расспросами о Кейлин Кек. И хотя девушка не так уж много могла рассказать о временах десятилетней давности, она делала все, что в ее силах, — а заодно и сама задавала массу вопросов. Так уж получилось, что эта пожилая чета стала для нее источником знаний о той самой прошлой жизни, которую тогайранка собиралась возродить.

На протяжении нескольких недель все оставалось относительно спокойно. Деревня готовилась к приходу зимы. К северу от Пояса-и-Пряжки зимы были довольно мягкие, но в тогайских степях, открытых всем ветрам и расположенных довольно высоко в нагорьях, дело обстояло иначе.

Однажды, когда тучи над головой уже готовы были разродиться первым снегом, Бринн выполняла обычные обязанности — носила воду с ближайшей реки. И вдруг заметила неподалеку от конюшен скопление людей. Опасаясь за Крепыша, девушка бросила ведра и побежала в сторону конюшен. Там собралось множество бехренцев, в том числе солдаты, ятол Тао и чежу-лей Дии'дак. Из конюшен вывели нескольких пони.

Бринн вздрогнула, увидев среди них Крепыша, которого с трудом пытался удержать отчаянно ругающийся бехренец.

Она протолкалась сквозь толпу и спросила стоящую в первом ряду молодую женщину по имени Чинирак:

— Что здесь происходит?

— Ятол Тао сокращает количество голов в табуне, — объяснила та. — Отобранных пони отправят в Бехрен на продажу.

Не успела Чинирак договорить, как тогайранка метнулась к ятолу Тао. Тот, надо полагать, заметил ее приближение, но не подал виду, продолжая отдавать команды подчиненным.

— Ты не должен трогать моего коня, — без всяких предисловий заявила девушка, указывая рукой на Крепыша.

— Эти пони будут отосланы для продажи в Дариан, — ответил ятол Тао.

— Мой конь…

— Нет тут никакого твоего коня! — внезапно рявкнул ятол так громко, что Дии'дак судорожно стиснула рукоятку меча, а стоящие поблизости солдаты замерли. — По условиям капитуляции все кони принадлежат Чезру Эакиму Дуану. Знай правила — и свое место, приблудная ру.

Бринн бросила взгляд на Крепыша и тут же снова перевела его на ятола, зловеще прищурив карие глаза.

— Это мой конь, — с нажимом произнесла она.

— В самом деле? — холодно осведомился ятол Тао.

— В самом деле. — В тоне тогайранки не было ни намека на покорность.

— Тогда повторяю: знай свое место, приблудная ру.

— Тогда я заберу коня и уйду, — ответила Бринн.

Ятол Тао фыркнул.

— Даже последний глупец давным-давно бы уже понял: коня у тебя нет.

— Ты тогайранец, — сказала девушка. — Ты понимаешь, что стоит за моими словами.

— Пусть тебя не сбивает с толку то, что мои родители были тогайру, жалкая дурочка. Сколько можно повторять: у тебя нет коня. А теперь ступай отсюда, да советую впредь держать рот на замке. Предупреждаю: мое терпение на исходе.

Бринн повернулась к Крепышу и резко свистнула. Тот встал на дыбы и, вскинув голову, с легкостью отшвырнул удерживающего его бехренца, упавшего на землю.

— Прекрати, или я прикажу убить этого пони, — закричал ятол Тао.

Тогайранка выхватила меч.

— Отпусти моего коня, ятол, — произнесла она.

Ятол пришел в полное исступление.

— Убить девчонку! И коня — тоже! — пронзительно завопил он.

Дии'дак, выхватив кривой меч, принялась описывать им круги над головой. Она делала это без видимых усилий, прекрасно сохраняя равновесие, и Бринн поняла, что бой ей предстоит трудный — перед ней достойный противник.

Хотя вообще-то схватку между ними вряд ли стоило считать честной, ведь Дии'дак понятия не имела о боевом мастерстве Бринн. С ее точки зрения девушка была всего-навсего еще одна ру, к тому же пешая. Чежу-лей быстро приближалась, вращая меч с такой быстротой, что его движения было не уловить взглядом.

Не выпуская соперницу из поля зрения, тогайранка сделала вид, что ее внимание занимает только ятол Тао, и продолжала двигаться в его сторону, выжидая до последней секунды, пока чежу-лей не оказалась совсем рядом. В этот момент великолепно отточенным движением — даром, что ли, эльфы годами обучали ее би'нелле дасада? — она молниеносно развернулась и нанесла сильнейший удар в грудь Дии'дак, пробив ее доспехи.

чежу-лей остановилась. Все вокруг удивленно пораскрывали рты, потрясенные скоростью, с какой действовала Бринн. Вполне понятно — никому из тогайру никогда не приходилось видеть точной и прямой атаки в стиле би'нелле дасада. Глаза Дии'дак расширились — скорее от удивления, чем от боли; до нее еще не дошло, что она смертельно ранена.

Смертельно ранена, но все еще опасна, понимала Бринн.

И нацелила следующий удар прямо в сердце соперницы.

На мгновение Дии'дак словно замерла на лезвии меча тогайранки, а затем рухнула на землю.

Сердце Бринн сжалось — ведь она только что совершила убийство, но переживать по этому поводу у нее не было времени. Она решительно шагнула к ятолу Тао.

Видевший, что только что произошло, ятол вскинул руки, моля о пощаде.

— Забирай своего коня, странница! — прерывающимся от страха голосом произнес он и крикнул солдатам, пытавшимся удержать Крепыша, чтобы те его отпустили. — Забирай его и уходи отсюда — нам с тобой не о чем спорить!

Бринн посмотрела на него с выражением любопытства — и презрения. Этот человек, назначенный главой поселка, был, конечно, обыкновенным трусом. Не опуская меч и не сводя с ятола взгляда, тогайранка позвала пони, и Крепыш тут же подбежал к ней.

— Вот видишь, твой конь тебе возвращен, — продолжал Тао. — Нам не о чем спорить. Я не враг тебе, странница. Я тогайранец.

— Нет! — даже не дав ему договорить, воскликнула Бринн.

— Если ты убьешь меня, тебе не уцелеть, — дрожащим голосом произнес ятол. — Прошу тебя, забирай коня и уходи.

— Нет, глупец, — уже более спокойно произнесла девушка и слегка опустила меч. — Ты не тогайранец.

— Религия ятолов…

— Дело не в том, что ты носишь эту одежду! — закричала Бринн. — Нет, это гораздо глубже. — Крепыш подбежал к ней, девушка притянула к себе его голову и потерлась щекой о мягкую гриву. — Нет. Ни один тогайранец никогда не украдет коня.

— Кони принадлежат… — запротестовал было Тао, но Бринн его не слушала.

— И ни один тогайранец никогда не прикажет убить коня. — Произнося эти слова, она обнимала Крепыша и, как казалось со стороны, расслабилась.

Тем неожиданнее был взрывной удар би'нелле дасада, настолько молниеносный, что ятол Тао даже не успел уловить взглядом движение. С бесконечным изумлением он посмотрел вниз и увидел меч тогайранки, глубоко вонзившийся ему в живот.

— Будь ты проклят, вместе с твоими новыми порядками! — воскликнула девушка и воззвала к мечу, который тут же охватило пламя.

Ятол взвыл от боли. Бринн резко повернула лезвие в ране раз, другой; пламя пожирало тело Тао.

Наконец она выдернула меч, повернулась и увидела, что большинство бехренцев и тогайру в совершенном ошеломлении уставились на нее, не веря своим глазам.

Но это продолжалось недолго. Бехренские солдаты взревели и бросились в атаку.

Девушка вскочила на Крепыша. Сжав левый кулак, она окружила себя переливающимся всеми оттенками защитным экраном, образовавшимся за счет скрытой в браслете поври магической энергии.

Однако бежать Бринн не собиралась. Вместо этого она развернула пони и поскакала прямо навстречу бехренцам. Те бросились врассыпную. Тогайранка свалила одного, прикончив его рубящим ударом, и, перед тем как направить Крепыша к дому Барачака и Тсоланы, позволила ему затоптать второго.

К ее облегчению, старики стояли на пороге, и Барачак бросил ей лук и колчан со стрелами.

Недобрая улыбка искривила губы Бринн. Что ни говори, она выдержала первое испытание, уготованное ей госпожой Дасслеронд. Девушка видела врагов так же ясно, как мишени темной ночью на освещенном факелами поле в Эндур'Блоу Иннинес, и стреляла столь же метко, как тогда.

К тому времени, когда Бринн Дариель покинула поселок, в ее колчане недоставало двенадцати стрел, каждая из которых поразила цель.

Тогайранка обернулась: ее никто не преследовал.