"Сталин: Путь волхвов" - читать интересную книгу автора (Меняйлов Алексей)

Загадка нерепрессированного сталинского писателя Михаила Пришвина

Вот что писатель Михаил Пришвин — все мы слышали его имя — пишет в дневнике, обратите внимание, ещё в 1910-м году:

«…Мы принимали крещение от Августа Бебеля за благоговейным чтением его книги «Frau und Soziaslismus» («Женщина и социализм» — Примеч. А. М.). Перед наступлением момента света мной овладели две идеи этой книги, первая, что близко время мировой катастрофы, и вторая, что женщина после этого, «женщина будущего» явится такой, как я желал в сокровенной глубине детства своего.

В самый же момент крещения, самое высокое было, что я стал со своими друзьями одно существо, идти в тюрьму, на какую угодно пытку и жертву стало вдруг нестрашно, потому что было это уже не я, а мы, друзья мои близкие и от них как лучи «пролетарии всех стран».

И мы пошли за мир и женщину будущего в тюрьму. Допросы, жандармы, окно с решёткой, и свет в нём… Женщина будущего, кто она, мать, сестра, невеста, в сердце рядового, в его смятенной, смущённой душе рождается образ Прекрасной Дамы, — нужно быть рядовым!..» («Семёрка»! Единство живого и Нерождённой — Примеч. А. М.)

«…Ночью я думал о этапах с почти десятилетним промежутком: уверование в Маркса, уверование в женщину и спасение ею, приобщение к жизни…»

«…Женщина (Маруха) такой же знак, как и бесконечность, с помощью этой мнимой величины мы решаем уравнения этой жизни со многими неизвестными.

Когда я увижу её — будет победа моей мечты. Для победы теперь уже не нужно, чтобы она была женой моей, и тогда это было необходимо, и вот, вероятно, оттого и победа, что теперь что-то чувственное отмерло… Значит, чем меньше чувственность, тем ближе цель, и смерть, может быть, настоящая победа? Но почему же мир становится так близок и понятен от любви к мечте?..» (1912 год)

Что эти слова из дневника Пришвина как не свидетельство приобщения Пришвина к культу Девы?

Вернее, для Пришвина культ Девы и двенадцать подвигов, как ступени к Деве, существует не на уровне логического осмысления причинно-следственных связей нашего бытия, а на уровне непосредственного ощущения некой дарообильной тайны женщины, как смысла общего хода всемирной истории, тайны, не осознаваемой не только самими женщинами, что, в общем, понятно при знакомстве с состоянием их ума, но и, увы, мужчинами тоже. Тайны, делающей женщину действительно прекрасной, возвышенной, великой — волшебницей. Без высвобождения в женщине её силы она остаётся в состоянии животного, коими абсолютное большинство из них и являются.

Сталин овладевал великим ведением культа Девы переодически пересекаясь с волхвами и шаманами, а Пришвин тянулся к тем же глубинам, но вне волховских традиций, только прислушиваясь к сокровенной мечте детства своего — и потому его достижения для исследователя ценны. Дневник Пришвина являет тот истинный стержень, который притягивает многих людей к Сталину, ко всему Кругу Героев, объединяет с ним, даёт уверенность в обретении Силы. Стержень этот даёт, среди прочего, силу жить — и как жить! Стержень этот не искусственное построение ума, а сокровенное нашего естества, оно стремится к тайне, к тайне общения с собеседником, который тебя поймёт до конца, к Пречистой деве с Великой Свадьбы Грядущего.

Но Путь пролегает через страдания и муки — непременно.

Слова Пришвина о тюрьме и небе в клеточку не пустые: в 1897 году Пришвина, тогда ещё студента, арестовали и закрыли в одиночной камере именно за то, что он сделал перевод книги Бебеля «Женщина и социализм».

А эти слова Пришвина: «Женщина будущего… — нужно быть рядовым!..»? Это ж «шестёрка», взаимопомощь талантов! А ведь нет в дневнике никакой логической цепочки, соединяющей первую часть предложения с последней. Это — непосредственное видение.

Итак, Михаил Пришвин, по песням о природе которого ни у кого и мысли не приходит о его связи с марксизмом — явно не от массового марксизма, знакомого нам по постсталинскому хрущёвскому и так далее не героичному, не возвышенному и не мудрому времени. Пришвина от привычных жидомарксистов, вызывающих омерзение, отличает то, что Маркс существует для него постольку, поскольку для него важен золотой свет от СЛТ (в терминологии эвенкийских шаманов — «центр событий»), перспектива воссоединения с женщиной будущего (Пречистой девой), автор же книги «Женщина и социализм» всего лишь возглавлял немецких марксистов того времени (возглавлять не значит верить, примеров чуждости вождя провозглашаемым им лозунгам множество). Пришвин готов за некую Прекрасную Даму, даже не современницу, а «гостью из будущего», хоть на каторгу, хоть на смерть — так же как и Сталин.

Пришвин в своём дневнике утверждает, что таких «принявших крещение» от Девы людей в революционном движении, состоявшем из разнородных течений, было немало. Во всяком случае, во времена, когда партия была оппозиционная, до того времени как карьеристы, начиная с 1917-го года, не хлынули в правящую партию волной и не заполонили жидовской психологией всё и вся. Эта волна дерьма — хрущевня. Это те, кто, будучи чужды священному миру нашей жизни, впоследствии Сталина — утопили во лжи, нашу жизнь — превратили в помойку, власть — в вакханалию бездарности, да и сами они захлебнулись в дерьме, то есть в себе самих и себе подобных.

В чудесных произведениях Михаила Пришвина о природе, которые при Сталине были достаточно широко известны, и даже вошли в школьные учебники, о Прекрасной Даме будущего нет ни слова. Пришвин известен только как автор, пишущий о природе («В краю непуганых птиц» и тому подобное). Из его произведений невозможно даже понять его отношения к марксизму, а тем более к Сталину.

Но дневник Пришвина недвусмысленен: ему было по росту если не осмысливать священный мир русских как исконный культ Девы, то хотя бы его чувствовать — и им жить.

Но вновь предоставим слово сокровенному Пришвину, благо дневник его опубликован в последнем томе его собрания сочинений, томе, судя по всему, никем не читанному, похоже, и литературоведами тоже. А уж проституирующими перед властью историками тем более.

1909: «…Маленькая тёмная юрта под звёздами…

И ещё вот что: от земли к звёздам хорошо, но от звезды к земле — нет путей. И поэтому самые большие и низкие звёзды живут по пустыням…

И потому нужно дорожить жизнью: звезда придёт…»

21 марта 1945 «…Соединение всего разрозненного человека в единое существо стало настоятельной необходимостью, как будто человечество теперь подошло к потоку, через который для дальнейшего движения необходимо перекинуть мост…»

«…Небывалое случилось на памяти нас, отцов наших, дедов и, может быть, даже и прадедов. Я слышал, будто бы в метеорологических записях за 250 лет тому назад не было случая, чтобы в июле месяце под Москвой цвели ландыши! И случись такое за несколько веков до нашего времени, сколько бы суеверий возникло вокруг этого удивительного совпадения редкой катастрофы в мире природы и величайшей войны человечества.

И вдруг после таких страшных холодов, вдруг жара и такой рост трав, что цвет ландышей сошёлся по времени с цветом шиповника…»

1909: «…Лист и камень… И как они все хватаются, тянутся ко мне, боже мой, ищут меня…»

5 сентября 1941 «…Наша индивидуальная смерть чрезвычайно редко совпадает с концом дела всей нашей личности или торжеством нашего бессмертного начала…»

«…Мои переживания, вероятно, обыкновенны…»

В нынешних СМИ служащие пользуются понятиями «тема проходная» и «тема непроходная». Если называть вещи своими именами, то тема «проходная» — антирусская (жидовская); «непроходная» — прорусская (из священного мира). Проходные темы разрабатывают проходные составители текстов. Они и высказывают недоумение: что это за загадка такая, что Михаил Пришвин при Сталине оказался не репрессирован? Ведь «лучшие люди» (с точки зрения жидовской), типа Мандельштама, были репрессированы, а вот слившийся с природой и нежный душою Пришвин, мистик Михаил Булгаков, певец женщины как жрицы, посвящающей в герои, Иван Ефремов (начал публиковаться в 1942-м), патриот граф Алексей Толстой, столь высоко ценивший Святослава, освободителя славян от Первого еврейского ига, и об этом говоривший со страниц своих громадных тиражей книг — не репрессированы?

Вопрос правильней сформулировать так: а почему при Сталине были репрессированы носители жидовской, паразитирующей психологии, лишённые чувства Великой Цели, а носители созидательной в духе психологии репрессированы не были?

Да потому не были, что Сталин был водим золотым светом, он был человеком исконным, в частности, от священного мира древних русов. Отсюда и странные поступки и контакты Сталина, о которых я написал уже не один том. А начинал, помнится, совсем простого: Сталин участвовал в соборе волхвов в деревне Пожарища в то время, когда в речной русской культуре Архангельской области был «ренессанс» культа Девы.

Напомню: исследователь Надежда Долгодворова из Сольвычегодска (бывший главный хранитель музея, уволена из музея за несогласие с директором, которого с Сольвычегодске называют «хохложид», нынешним мэром) обнаружила в архиве Великого Устюга единицу хранения, которая состояла из документов финансовой отчётности христианской церкви при сатанистах Романовых по расходованию денег, отпущенных сатанистами на борьбу с культом Девы, который обрёл особенно много сторонников среди русских именно в период пребывания в тех местах Сталина в ссылке в 1909–1911 годах. Описание культа Девы в финансовых документах отсутствует, а вот упоминание собственно термина «культ Девы» в финансовых документах есть.

Сталин не вёл дневника, во всяком случае, о существовании такового ничего не известно — однако остались его дела. И дела Сталина свидетельствуют о том же, о чём и дневник сокровенного Пришвина: Сталин жил в священном мире русов, он не предал ни веры предков, ни Великой Цели, ни сокровенной мечты детства своего, для него не было ничего дороже золотого света — отсюда глубоко закономерны и его гениальность, и аскетизм, и жреческие поступки, и непобедимость.

Пришвин молчал в публикуемых текстах, но говорил своим образом жизни лешего и дневником. Сталин тоже молчал словами — но он говорил делами.

«…Если мир есть тайна… Если принять эту тайну, то нужно о ней молчать… Нужно решиться и никому, никогда не сказать о ней. Принять в себя и жить по ней, но молчать…»

Михаил Пришвин, сталинский писатель, «Дневник»

Слово «свадьба» в языке несёт в себе, по меньшей мере, четыре смысла:

обыденный, известный всем, тили-тили-тесто, жених и невеста;

«соединение» волхва с духом с эстафеты к Великой Цели;

соединение духов от разных родов;

Великая Свадьба (СЛТ), центр событий.

Точно так же и слово «дева» имеет не менее трёх значений:

Бытовое: дева в смысле девственница, но и вдова или просто одинокая женщина тоже.

Волховское: Дева — как вселенский Творец; В — «совокупность», Д — совершенство, ВД — «совокупность совершенств».

Волховское: дева — реальная женщина, участница эстафеты духа к вызволяющему подвигу.

Круг Дев существенно отличается от мужского Круга (Креста) Героев, но имеет и сходные черты. Невозможно женщине по-настоящему любить мужчину, если она не способна уважать и почитать в нём, прежде всего, потенциального Героя-мудреца. Поскольку Герой вне Круга невозможен («семёрка»!), то по-настоящему любящая женщина почитает и весь Круг. Такая женщина (дева-веда) не только непременно поможет своему мужчине (если она его по-настоящему любит) стать частью Круга, возвысит его до «рядового», до аскета без порочных амбиций, но и проведёт через «восьмёрку» дальше.

30 марта 1953 (за десять месяцев до смерти) «…Ляля часто думает, что будто я без её материнских услуг вовсе и жить не могу. На деле же мне от неё не нужно, а что действительно нужно, для того нет слов, и никакой человек на свете это дать не может мне. Это нечто есть именно самая желанная всем нам любовь, и всякие дела рядом с этим совершенные пустяки, с любовью женщина может проникнуть во все дела, и чем глубже она в них проникает, в дела, тем сильнее любовь и выше сама женщина. Мужчина же, ценя любовь, тем самым и остаётся мужем, что предоставляет всего себя ей, уверенный в том, что в его мужское творческое начало женщина не может никогда проникнуть. Но чем она глубже проникает, тем она выше как женщина. И пусть дойдёт до того, что она меня, как младенца своего, будет качать на руках, всё равно в отношении первоначала моего творчества она будет не-вестой…»

Аналогично и мужчина не способен достигнуть высот в уважении и почитании своей женщины-девы, если он не Герой («пятёрка») и даже «семёрка». Мужчина как бы убедительно ни клялся в любви, на самом деле, не любит свою женщину, если он сосредоточен на ней одной, если он не видит её внутри Круга Дев, не видит свою женщину как Невесту на Великой Свадьбе (берём случай, когда его женщина, действительно невеста, эстафетный «кирпичик» Пречистой девы Грядущего), не сообразует свою жизнь с Центром Событий.

Посвящение любовью (соединение в единый организм, «десятка»), сравнительно с посвящением в кузнице важней настолько, насколько и редко. Об удивительных отношениях Сталина и шаманки Анны Алексеевны Шадриной, как некоем ориентире, расскажем ниже. Без примера взаимоотношений Сталина и Анны Алексеевны и взгляду-то в людском море остановиться не на чем.

В людском море есть четыре центра взаимоотношений пар: три «касты» непосвящённых («внешники», «внутренники», «головники») и каста посвящённых (жрецы) — к последним относился Сталин с Шадриной.

«Внешники» (воины, мышцастые вообще) — от партнёра торчат, чем более партнёр случаен тем лучше, в паре устраивают под разными соусами садо-мазохистские игрища, вплоть до совместного умерщвления. В этой субстае ориентиром является Ромео и Джульетта, единоборцы от враждующих кланов.

В субстае «внутреннической» (торгаши, болеющие внутренними органами вообще) все озабочены обустройством уюта как жилища, так и чувств, проистекающие от общих болезней внутренних органов — тема эта знакома по бесчисленным мелодрамам.

В субстае «головников» (белые воротнички) элемент озабочен казаться, а не быть, и расплачивается положением «дойной коровы» для одной из многих ленивых паразиток.

Но всё это лишь элементы теории стаи.

Трудность темы высших уровней любви та, что среди гор книг, сплетения песен и засилья фильмов о якобы любви мы с трудом обнаруживаем хоть что-то, в чём обнаруживается проникновение в священный мир суженых, в мир взаимоотношений внутри Круга Дев и Креста Героев.

Существенно более концентрированным источником являются священные обряды и ритуалы, завещанные народам волхвами древности. Что и говорить, смысл ритуалов — пища твёрдая. Даже Пришвин и тот так и не смог обратиться к живительному источнику древней народной мудрости, хотя Сталин во всеуслышанье призывал испить из этого источника девятой воды.

Сам Сталин черпал именно из этого источника. В предыдущем томе, «Сталин: тайны Валькирии», жизнь Сталина была рассмотрена как череда этнографических экспедиций.

Но одного только соприкосновения с источником недостаточно, необходимо страдание и душевная мука, чтобы с великим ведением совместиться. Нужны поступки двенадцати подвигов.

Вообще, когда кто-либо берётся писать о Сталине, за центр Личности принимают его гениальные решения в деле феноменально быстрого строительства могучего государства, его ум, превосходящий совокупный интеллект генеральных штабов всех государств (отзыв Черчилля, в присутствии которого Сталин за пару минут сообразил все преимущества плана, на разработку которого английский генштаб потратил около года) и т. п. Но не это стальной стержень величайшей Личности русской истории. Истинным объектом созерцания в Сталине, является его Путь к Цели. Продвижение по Пути даётся только страданием, мукой («кам» и «мука» слова однокоренные) и преодолением отчаяния. Великое ведение даётся только великим страданием. Судя по результату, Сталин — величайший мученик XX века. Он мог бы с этого Пути сойти, но не сошёл. Как Пришвин: хоть на каторгу, хоть куда — ради Девы Грядущего.

О степени страданий человека, не оставившего даже дневника, можно только догадываться — по общности опыта.

26 июня 1944: «Русские пережили такое отчаяние, о каком и не снилось союзникам, и этим — странно! — именно этим они и сильны».

(Михаил Пришвин, сталинский писатель, «Дневник»)

В чём же загадка нерепрессированного писателя Михаила Пришвина? Загадка не в том, что его не репрессировали, тут всё просто, а в том, почему он, как и Михаил Булгаков, как и Сталин, несмотря на приступы отчаяния, смог остаться на Пути к Великой Свадьбе, не предал дар любви от Творца, в отличие от тысяч других авторов золотой свет от Центра Событий предавших. Низкий тебе поклон, дух рода, прошедший через Пришвина!