"Фрагмент" - читать интересную книгу автора (Тома Луи)ГЛАВА 3Многоэтажный дом с белым фасадом был похож на продолговатый кусок сахара. Он был почти в три раза выше своего соседа. Морис Латель взглянул на четырнадцатый этаж. Там человек расстался с жизнью. Больше ему не придется сесть за руль своей голубой спортивной машины, которая стоит у соседней бензозаправочной станции в ожидании своего владельца. Быстрым шагом Морис пересек холл и минутой позже поднялся на лифте на четырнадцатый этаж, где стояли на посту двое полицейских. Морис назвал свое имя. — Меня пригласил комиссар Фушероль. Один из полицейских вошел в квартиру, из которой доносились шаги и приглушенные голоса. Его коллега зевал и чесал затылок. Морис был не в состоянии мыслить ясно. Его сердце сильно колотилось. Дверь открылась, и вышел человек с большим фотоаппаратом в руке. Другой следовал за ним с врачебным чемоданчиком. Затем вновь появился полицейский. — Пожалуйста, входите, — сказал он. Морис взял шляпу в руку и медленными шагами вошел в квартиру. Там двое санитаров держали носилки. Они были покрыты покрывалом, под которым обрисовывались контуры тела, высокий, толстый человеке красным лицом вопросительно смотрел на Мориса. — Латель, — сказал тот приглушенным голосом. — Комиссар Фушероль. Полицейские санитары поставили носилки, и комиссар откинул покрывало. Лицо Даниэля, казалось, было вылеплено из серой глины, а брови и ресницы словно приклеены для сходства с живым. Толстым указательным пальцем Фушероль указал на кровавую рану на шее. — Убит выстрелом в затылок, как при расстреле. Морис был вынужден опереться о спинку кресла. Он смотрел на застывший облик своего друга и тщетно искал признаки жизни в этой неподвижной маске. Он был уже подготовлен к подобному зрелищу, но тем не менее, взглянув на покойника, чуть не упал в обморок. — Это действительно он? — спросил комиссар. Морис не мог выговорить ни слова. Он только кивнул и собрал все силы, чтобы не потерять сознания. Комиссар накрыл тело покрывалом и приказал санитарам вынести его. Он заметил, что Латель побелел, как мел. — Вы все же не упали в обморок? — сказал он. — Этого только не хватало. В ваших книжках можно найти горы трупов. Это замечание и тон, каким оно было сделано, убедили Мориса в том, что Фушероль не только глуп, но и бесчувственен. Он таким и выглядел. Выражение его расплывшегося лица было надутым, а маленькие глазки над жирными щеками были холодными. — Убитый был моим другом, — сказал Морис. — Потому я и вызвал вас. — Когда это произошло? — Вчера днем. По мнению полицейского врача, более двенадцати часов тому назад. Сегодня, около восьми утра, сюда пришла уборщица и обнаружила его. У нее был ключ от квартиры, и, как только она вошла, так и увидела сюрприз. Налево, возле письменного стола, на ковре были начертаны мелом контуры тела. «Покойника здесь уже нет», — успокаивал себя Морис. — Давайте сядем, — предложил Фушероль. Хотя предложение прозвучало как приказ, Морис ему охотно последовал. Его наряженные мышцы расслабились, железное кольцо, стискивающее грудь, немного ослабло. Толстый комиссар опустился в кресло. — Я надеюсь, мсье Латель, вы сможете дать нам важную информацию о Даниэле Морэ. Мне известно, что он был автором криминальных романов, но больше я о нем ничего не знаю. — Мне хотелось бы узнать, как все это произошло? — Позже. У Морэ есть родственники? — Старая мать. Мне кажется, она живет в Шатеру. — Точно не знаете? — Он редко говорил о ней. — Даже об их отношениях? — Кажется, они не очень хорошо понимали друг друга. Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление. — А как дело обстоит с женщинами? — Он не был женат. — Это еще ничего не значит. — Он не был аскетом. Конечно, у него было несколько связей. — Не серьезных? Без постоянных связей? — Насколько мне известно, именно так. — Вы можете назвать мне имена? — К сожалению, не могу. — И, конечно, вы не знаете, кто его мог убить? Латель покачал головой. По мере того как комиссар получал эти отрицательные ответы, его красное лицо все больше темнело. — Вы не знаете никого из его родных, даже не знаете ни одной его подруги. Ну, послушайте, Латель, мужчины обычно рассказывают о своих любовницах. — Это зависит от человека. Даниэль был очень корректный, очень серьезный и скрытный. — В самом деле? — Он был моим другом. — Так, значит, он был вашим другом! — вспылил Фушероль. — Я все же не дурак. Вы утверждаете, что он был вашим другом и, несмотря на это, ничего не рассказывал вам о том, что входило в сферу его любовных дел? Вы что, за идиота меня принимаете? Морис предвидел эту вспышку и равнодушно пропустил ее мимо ушей. Он чувствовал, что гнев Фушероля был позой. — Если вы не выложите всего, что вам известно, — продолжал Фушероль, — то это вам может дорого обойтись. — Я бы очень хотел знать… — начал Латель. — Здесь вопросы задаю я. «Он говорит прямо как в книгах», — подумал Морис. Подобные фразы столь часто приводились в плохих криминальных романах, что Морис ни за что не написал бы подобного. — Вы женаты? Комиссар сопровождал свой вопрос недоверчивым взглядом. С печальным выражением лица Морис ответил: — Моя жена умерла. — Давно? — Семь лет назад. Изабель было двенадцать лет, когда после продолжительного заболевания скончалась ее мать. Только мысли о дочери поддерживали у Мориса интерес к жизни. — Вы давно знакомы с Морэ? — Примерно двенадцать лет, с тех пор, как наши книги стали издаваться в одном издательстве. — Это издательство Фонтевро, на улице Мирамениль? — Да, до этого… Морис обернулся. Худощавый блондин держал блокнот и записывал ответы Мориса. Сейчас, прекратив свое занятие, он смотрел на комиссара, как собака, ожидая команды своего хозяина. — Продолжайте, — сказал Фушероль. — До того, как Морэ начал издаваться у Фонтевро… — …Тогда он еще не был известным писателем. Несколько его криминальных романов было издано в провинции маленьким издательством. Имя издателя я могу вам назвать. — Можете потом продиктовать Совину. Молодой человек подхалимски улыбнулся. — Сообщите ему также имена всех ваших общих знакомых, — продолжал комиссар. — Здесь речь пойдет, главным образом, о коллегах. Нас прежде всего объединяла работа. В частной жизни у меня с Морэ не было ничего общего. Фушероль оперся руками о подлокотники и встал. — Когда вы виделись с Морэ в последний раз? — Примерно две недели назад в издательстве. Мы немного побеседовали о разных делах. — А с тех пор вы больше ничего о нем не слыхали? — Нет, как же, он звонил мне вчера утром. Чуть помедлив, Морис добавил: — Он хотел получить справку о ЦНИИ и криминалистике. Почему он не упомянул имени Дюпона? Комиссар был вообще ему так несимпатичен, что у него не возникло никакого желания говорить больше необходимого. — Криминалистика! — презрительно повторил комиссар. — Это для теоретиков, которые ничего другого не умеют делать. Мы, практики, не имеем времени на это. Мы должны думать, как справиться с делом без чьей-либо помощи. — Широким жестом он указал на комнату. — Убийца не обыскивал помещения, либо он ухитрился сделать это незаметно. Вы не знаете, имел ли Морэ привычку хранить дома крупные суммы денег? — Я этого не думаю. За все, что он покупал, даже мелочи, он расплачивался чеками. — Кого же вы считаете способным на это преступление? У кого мог быть мотив? И Фушероль, как ему показалось, с едкой иронией проговорил: — У вас, как специалиста, должна быть какая-то идея. — Я писатель, а не криминалист. Кроме того, я лишь тогда могу составить мнение, когда ближе познакомлюсь с обстоятельствами дела. — Дорогой мсье Латель, — неожиданно дружеским тоном проговорил комиссар, — к сожалению, наверняка мы ничего не знаем. Единственное, что нам известно, это тот факт, что ваш друг убит тремя пулями. — Тремя? — Две попали в грудь, а третья за ухо. Значит, дело было сделано не в состоянии аффекта. Убийца хладнокровно застрелил свою жертву. Все говорит о преднамеренном убийстве. Движением подбородка Фушероль указал на завернутый в папиросную бумагу предмет, лежащий на столе. — Единственная улика, которой мы располагаем, — это орудие убийства, — сказал он. Совин поспешно развернул пакет. — Не так быстро, — сказал ему комиссар. Глядя на своего подчиненного, он продолжал: — Убийца, видимо, умышленно оставил его около своей жертвы. Вероятно, он не хотел обременять себя им. Как видите, оно очень большое. Совин осторожно развернул бумагу. Появился пистолет калибра 7,65 мм. К стволу была прикреплена стальная цилиндрическая насадка. — Глушитель! — воскликнул Морис. — Да, глушитель. Поэтому выстрел был не громче хлопка пробки из бутылки шампанского. Морис вспомнил о рукописи своего друга, которую только что прочел. Он почти дословно помнил ее содержание. «Даниэль поднес горящую спичку к только что набитой трубке и, глубоко затянувшись, спросил: — Как вы будете убивать меня? — При помощи пистолета, — ответил Дюпон, хлопнув рукой по портфелю. — Пистолетом, который лежит у меня в портфеле. — А грохот выстрела? — Пистолет, конечно, снабжен глушителем». Даниэль написал эти строки, словно предчувствуя этот случай. — Подобную вещь не так-то легко купить, — сказал комиссар, — и вряд ли убийца мог бы найти его здесь. — Конечно. У Морэ не было огнестрельного оружия. Теперь Морис вспомнил другое место в тексте: «Даниэль еще раз перечитал написанное. Он оказался в удивительной роли героя своего собственного романа, героя, поступки которого от него, автора, не зависели». Морис теперь чувствовал себя почти так же, но не совсем. Раздвоение его личности заключалось в том, что он был одновременно и действующим лицом, и читателем. Получилось так, будто по прихоти Даниэля он очутился в вымышленном мире и стал там персонажем трагической драмы, участвующим в событиях, которые вообще существовали только в воображении его друга. |
||||||
|