ГЛАВА ВТОРАЯ

— И в самом деле, Элдин, я не понимаю, по какому праву ты мной командуешь? В конце концов, не забывай о моем положении.

Элдин резко обернулся и посмотрел на племянницу:

— Послушай, Тия, из-за того, что ты стала любовницей Корбина, я вовсе не обязан говорить с тобой подобострастным тоном и смотреть на тебя снизу вверх. Ты была моей племянницей задолго до того, как Корбин наложил на тебя лапы. Я знаю, он настоял на твоем участии в этой экспедиции для того, чтобы ты следила затем, как используются его инвестиции в Александра, но командую здесь по-прежнему я.

Устав от почти непрерывного восьмичасового спора, Тия решила, что последнее заявление не заслуживает того, чтобы на него отвечали. Она в третий раз, после очередного прыжка через временной портал, проверила показания радара, направленного на земную поверхность. Они до сих пор обвиняли друг друга в «маленьком просчете», как это назвала Тия, в результате которого они промахнулись на целое тысячелетие и заложили основу для радикального изменения в религиозной философии местного племени. При одном воспоминании об этом происшествии гнев внутри ее закипел с новой силой.

— И вот еще что, дядюшка, — огрызнулась Тия. — Вспомни, ты сам говорил, что прошлое нельзя изменить. Таким образом, твое появление на вершине горы перед тем бородатым стариканом было заранее предопределено. И не надо меня винить за это — считай, тебе повезло, что я смогла вытащить тебя обратно.

— Не лучше ли тебе заткнуться. Мне повезло в том, что я хорошо знаю историю, и поэтому сумел не испортить все до конца.

Элдин до сих пор чувствовал себя виноватым. Он раздумывал над тем, не совершить ли ему попытку высадиться в том же месте несколькими днями позже и попытаться как-нибудь все исправить, но затем решил, что это может только ухудшить ситуацию. Он также сожалел о том, что не решился изменить ни одной строки из начертанных им на каменных скрижалях. Возможно, стоило пропустить хотя бы ту заповедь о прелюбодействе…

— Ты уверена, что на этот раз дата выбрана верно и мы находимся в нужном месте?

— Хочешь сам посмотреть на мои приборы? — спросила Тия обиженным тоном, словно ее только что обвинили во лжи или намерении спровоцировать еще одну небольшую накладку.

Элдин встал и, склонившись над креслом Тии, перепроверил все показания. Приборы однозначно говорили, что они находятся над Вавилоном утром того дня, когда, по утверждению историков, умер Александр Великий. Расчеты оказались достаточно простыми, поскольку, согласно свидетельствам современников, Александр ушел из жизни за восемь дней до летнего солнцестояния 323 года до Рождества Христова и через двенадцать лет после частичного лунного затмения в Анатолии. Используя эту информацию, навигационной системе корабля оставалось только сопоставить взаимное расположение Земли, Луны и Солнца.

Элдин от души надеялся, что Зергху тоже будет сопутствовать успех. Лхаза не имела спутников, и исторические записи времен гаварнианской Двадцатой Династии были далеко не полными. Элдин не мог связаться с Зергхом, поскольку они находились в различных временных эпохах и на расстоянии тысячи световых лет друг от друга.

Удовлетворенный показаниями навигационных приборов, Элдин оставил Тию продолжать работу, а сам пошел посмотреть на их единственного пассажира.

Открыв дверь медицинского отсека, Элдин бросил последний взгляд на Вийгера Лючиано, бывшего строительного подрядчика, поставлявшего пластоцементные конструкции семейству Габлоны. Элдин встречался с ним несколько раз и даже заключал небольшие пари, причем все проиграл. Среди домашней челяди Габлоны ходил слух, что Вийгер заложил нестандартный фундамент для дворца Корбина на покрытой льдом планете Вол. Разумеется, Корбин и строительная фирма «Лючиано Инкорпорэйтед» в своем совместном заявлении согласились, что дворец рухнул из-за невиданного по силе урагана, налетевшего совершенно внезапно — к большому несчастью для трех сотен слуг, замерзших насмерть.

Элдин внимательно посмотрел на труп. Он надеялся, что вес и телосложение мертвого подрядчика приблизительно соответствовали физическим параметрам Александра. Как только в их с Тией распоряжении окажутся точные антропометрические данные, они будут заложены в медицинский компьютер, тот начнет изменять тело и через двенадцать часов предоставит в их распоряжение точную реплику. Затем им останется только поменять одно тело на другое.

Но прежде чем у них появится возможность проделать этот трюк, подумал Элдин, им предстоит самая трудная часть операции. Организовывать сражения в примитивных мирах и подсчитывать шансы воюющих сторон было его профессией, но теперь ему придется пробраться во дворец Александра и выкрасть тело могущественного царя в тот момент, когда наследники в том же здании уже схватили друг друга за горло.

Он был напуган. В течение нескольких последних недель у него не раз появлялся соблазн все бросить, но Вийгер Лючиано представлял собой весьма поучительный предметный урок для всякого, кому придет в голову дурачить коха. Он попытался поговорить об этом с Корбином, но все оказалось напрасно.

— В конце концов, — вкрадчиво произнес Корбин, — ты подписал контракт.

— Но я думал, для того чтобы выкрасть Александра, вы наймете кого-нибудь другого.

— Чтобы еще больше увеличить расходы? В твоем контракте четко указано, что ты должен самостоятельно спланировать и осуществить проект, поэтому прекращай ныть и приступай к осуществлению.

— Но я васба! — осмелился возразить Элдин. — Я просто организовываю игру и подсчитываю шансы сторон.

— Советую тебе еще раз повнимательнее изучить свой контракт, — сказал Корбин, — если мне не изменяет память, раздел пять, пункт три.

— Нельзя ли его пересмотреть?

Элдин отвернулся от трупа и прошел в главный отсек.

— Тебе пора надеть дорожную тунику

— Ты мог бы сделать ее не из шерсти, а какого-нибудь другого материала. Шерсть раздражает мне кожу.

— Сейчас я сам устрою тебе раздражение кожи — кожи на твоих ягодицах при помощи подошвы моего ботинка.

— Если бы Корбин слышал, как ты со мной обращаешься…

— Знаю, знаю, можешь дальше не говорить. Но Корбина здесь нет, и, кроме того, он просил сделать из тебя хорошего консультанта по военным играм, чем я и занимаюсь. Твой речевой имплант работает?

— Agricola puerum amat.

— Это означает: землепашец любит мальчика и ты говоришь по-латыни. Помни, достаточно только подумать, что ты хочешь говорить на греческом, и имплант автоматически включится в вегетативную систему коры головного мозга, и это позволит тебе свободно говорить И думать на выбранном тобой языке. Такая игрушка стоит сто тысяч катаров, так что, ради Бога, не позволяй бить себя по голове, поскольку, если дорогое устройство будет испорчено, его стоимость вычтут из моего гонорара. Теперь попробуй еще раз

— Я несу приветственное послание и подарок царю от философа Аристотеля. Я обучалась в Дельфах искусству оракулов, но с радостью откликнулась на просьбу знаменитого ученого отправиться с посланием к нашему повелителю Александру…

— Совсем неплохо. Я боюсь только за наше произношение, но мы не сможем его исправить до тех пор, пока мы не услышим, как говорят носители языка. Помни, если твой греческий покажется кому-то странным, объясни это тем, что мы родом из небольшого торгового поселения у Геркулесовых Столбов. Имплант очень скоро подметит все различия и самостоятельно внесет нужные изменения в твой речевой процесс.

— Надеюсь, я по-прежнему не буду замечать, что говорю на греческом, — ответила Тия и отскочила в сторону, едва успев увернуться от пинка Элдина.

— Тия, ты готова?

Как мог заметить Элдин, обычно невозмутимая Тия сильно нервничала при мысли о том, что через несколько секунд ей предстоит телепортироваться на Землю античной эпохи, и по этой причине имела подавленный вид. Несмотря на прививку, у нее вызывала ужас бубонная чума и прочие распространенные в то время заболевания.

— Не забывай, если у тебя потечет из носа, нужно просто воспользоваться рукавом.

— Лучше я на всякий случай сразу же сделаю себе дополнительную инъекцию универсальной вакцины.

— Надеюсь, твоя вакцина сможет защитить тебя и от македонского меча.

Прежде чем Тия успела ему как-то возразить, Элдин нажал на камень, украшающий пряжку его пояса, включив телепортационную установку. Сознание Элдина внезапно померкло, поскольку за какое-то мгновение его молекулярная структура была полностью дезинтегрирована.

До восхода солнца оставался один час, и небо на востоке уже окрасилось в пурпурно-голубые краски приближающейся зари. Возле стен Вавилона сознание вернулось к Элдину, и первыми его ощущениями были головокружение и боль, являющиеся типичными последствиями прыжка по телепортационному лучу.

Он инстинктивно ощупал свое тело, убедившись в том, что все на месте. Хотя телепортацией пользовались уже тысячу лет, как и многие другие, Элдин испытывал к ней недоверие и опасался, что однажды, после очередкого прыжка, он утратит какую-нибудь часть тела или она вдруг окажется в неположенном месте.

— Приподняв голову, он окинул взглядом окрестности. Насколько он мог судить, корабельный компьютер бросил их точно в заранее выбранное место — небольшой овражек неподалеку от городских ворот, где согласно показанию инфракрасного радара никого не было.

— Тия? — Я здесь.

В предрассветных сумерках Элдин мог лишь с большим трудом разглядеть свою племянницу. Ему следовало бы перед прыжком выключить свет в телепортационной камере, чтобы глаза заранее привыкли к темноте, но теперь уже было поздно про это думать.

Легкий холодный бриз пробежал по зарослям тростника на берегу канала, и сухие стебли издали слабый гипнотический вздох. «Хорошо, — подумал Элдин. — Утро того дня, когда легендарный полководец собирался покинуть этот мир, просто обязано вызывать какие-то особенные чувства. В каждом мгновении должна заключаться магия, некое едва заметное колебание нитей, связывающих настоящее с судьбами будущих поколений». Элдин полной грудью вдохнул воздух и почувствовал в утреннем бризе, пронесшемся над открытыми полями, первую дрожь готового проснуться города. Зачарованный, он подполз к краю оврага и, уже привыкнув к скудному освещению, смог разглядеть в отдалении городские стены, опоясывающие Вавилон сплошным кольцом протяженностью в несколько десятков миль.

— Ксарнам бы здесь понравилось, — прошептала Тия. — Ты чувствуешь, какой запах принес с собой этот ветерок?

— Послушай, заткнись! Я уверен, ты сама знаешь, чем себя занять.

— Я хочу сказать, понюхай, чем здесь пахнет! Черт возьми, я даже не могла себе и представить, что это место будет так отвратительно вонять!

Очарование момента исчезло без следа.

— Ну ладно, — сказал Элдин. — Давай подойдем к воротам. Они скоро откроются.

Как только они вышли на дорогу, окружающий их мир внезапно ожил. Величайший царь в истории должен был сегодня умереть, но для многих это был обычный день, который надо как-то прожить. По обеим сторонам дороги на тростнике и коровьих лепешках готовилась пища для сотен путешественников, прибывших к городским стенам после закрытия ворот, и теперь они готовились войти в самый крупный город некогда могущественной Персидской империи.

Воздух был наполнен пронзительными криками торговцев, собиравшихся с первыми лучами солнца установить за пределами города свои прилавки для дневной торговли.

— Какая какофония! Эти люди могли хотя бы подождать до рассвета, прежде чем поднимать шум, — пожаловалась Тия.

— Представь, что ты говоришь на греческом, — прошептал Элдин. — Речевой имплант будет правильно работать только тогда, когда ты начнешь думать на выбранном тобой языке. Начни это делать прямо сейчас, и через несколько минут все будет происходить бессознательно. Греки и македоняне со снобизмом относятся к своему языку. Заговори с «ими как-нибудь по-другому — и сразу же лишишься в их глазах всякого уважения. Не забывай об этом.

— Я попытаюсь, — ответила Тия.

Ее греческий был неуверенным, но достаточно сносным.

В первый момент Элдин подумал, что, взяв ее с собой, он совершил ошибку, но затем решил, что, если оправдаются его самые худшие опасения, будет хорошо иметь рядом хоть какого-то напарника, способного прикрыть тыл. На бумаге могло показаться, что одурачить наследников Александра будет достаточно легко, но гораздо сложнее осуществить это в реальности. Практикуясь шепотом в греческом, они приблизились к городским воротам. Охраняющий их стражник — македонянин, очевидно находившийся не в лучшем расположении духа, осыпал отборными проклятиями окружающих его людей.

Элдин окинул быстрым взглядом представшую перед ним сцену. В это мгновение вдали прозвучал сигнальный рожок. К нему сразу же присоединился еще один, а затем еще. Отступив от высоких городских стен, Элдин смог разглядеть столбы дыма над верхушками зиггуратов (Зиггурат (зиккурат) — культовое сооружение в Древнем Двуречье, представлявшее собой ступенчатую пирамиду). Поднимавшиеся к небу клубящиеся дымовые облачка отливали огненно-красным светом, отражая первые лучи зари, уже занявшейся над равнинами и болотами на востоке от города.

Шумная толпа, собравшаяся перед воротами, на мгновение погрузилась в молчание, одни упали на колени и начали кланяться на восток, в то время как другие протянули руки к небесам, приветствуя восходящее солнце. И тут же двенадцатиметровые ворота распахнулись внутрь, словно бы их открыли руки невидимого гиганта.

— Пошли, — прошептал Элдин и, влившись в толпу, двинулся вперед, непрерывно работая локтями.

— Ты знаешь, куда мы идем? — поинтересовалась Тия.

— Нет.

Не добавив больше ни одного слова, Элдин пробрался к стражнику — македонянину. Лучшие годы этого солдата остались в прошлом, и служба стражника, скорее всего, была костью, которую командование бросило ветерану, малопригодному из-за возраста для других целей. Приблизившись к старому воину, Элдин заметил, что у того не хватает части носа и пустует правая глазница. Искалеченные органы обоняния и зрения соединял глубокий неровный шрам. С чем бы ни столкнулся этот человек, в результате он лишился изрядной доли своей внешней привлекательности.

Сердце Элдина учащенно забилось. В течение всей своей жизни античная армия была для него темой научных исследований и источником материала, на основании которого он строил сценарии военных игр. Теперь же он собирался заговорить с воином, много лет верой и правдой служившим Александру, с тем, кто, возможно, стоял в первых рядах знаменитой фаланги при Гавгамелах (Гавгамелы — решающее сражение войск Александра Македонского с армией Дария, состоявшееся в 331 году до Рождества Христова на Гавга-Гавгамельскои равнине) или шел в атаку вместе со своим царем при Граниксе (Граникс — первое сражение войск Александра Македонского с персами в 333 году до Рождества Христова возле реки Граникс). Он смотрел в лицо человека, который на самом деле был там.

— Прошу прощения. Я несу… приветственное послание от…

— Отойди в сторону, ты загораживаешь проход, — прорычал стражник на малопонятном диалекте.

Тия поспешила Элдину на помощь. — Позволь попробовать мне, — прошептала она, Тия подобралась к стражнику вплотную, и благодаря массивности его фигуры со стороны это выглядело словно Вирсавия (Вирсавия (Башеба) — библейская красавица, прельстив царя Давида.) приблизилась к Голиафу.

— Кто твой гегемон? — рявкнула она. — Стражник холодно посмотрел на Тию. — Да, да, я к тебе обращаюсь. Кто твой гегемон?

— Аристофан. А что?

— Мне кажется, солдат, тебе следует немедленно обратиться к нему. Я и мой спутник Клетиус прибыли к царю с посланием и подарком от знаменитого Аристотеля.

Стражник внимательно посмотрел на Тию, и лицо старого воина немного смягчилось. — Но мой повелитель Александр умирает. Вместе с другими солдатами вчера я был допущен к его ложу и видел это сам. Он при смерти.

— Ты знаешь, кто такой Аристотель?

— Его имя всем известно. Он был наставником моего повелителя.

— Тогда ты, наверное, слышал и о том, что он обладает многими удивительными способностями. Если не будешь нас долго задерживать, то, возможно, у нас еще останется шанс спасти нашего царя. Но если ты промедлишь, то не хотела бы я оказаться на твоем месте, когда это станет известно твоим командирам. Стражник переглянулся со своим напарником, который тоже слушал их разговор, и тот в ответ коротко.

— Следуйте за мной, — отрывисто бросил стражник. Укрывшись за его широкой спиной, они начали проталкиваться сквозь шумные, покрытые дорожной пылью толпы людей, вливающиеся в городские ворота.

С самодовольным видом Тия подмигнула Элдину, но, заметив на лице дяди выражение безутешной печали, поспешно скопировала его.

Как только они прошли через массивные бронзовые ворота, стражник свернул к приземистому зданию казармы из грязно-серого кирпича. Следуя за ним, Элдин вошел в казарму, где его тут же атаковал запах немытых тел, дымящих жаровен, кожи, готовящейся еды. От этого густого, насыщенного запаха у него закружилась голова.

Стражник остановился возле походной койки, на которой растянулся приземистый человек с похожим на бочку торсом.

— Какого черта тебе здесь нужно, Парменион? Ты самый ленивый ублюдок колченогой собаки из всех, кто когда-либо оскорблял меня своим присутствием. Кроме того, от тебя воняет, как из египетской канализации.

Мужчина со стоном открыл глаза и посмотрел на стражника.

Взволнованным голосом Парменион начал объяснять, что его сюда привело. Элдин пытался уловить смысл его объяснений, но стражник говорил быстрыми отрывистыми фразами, и за ним было трудно угнаться. Он надеялся, что имплант проанализирует новые данные и научится работать на нужном диалекте с достаточной скоростью.

Когда Парменион начал говорить, шум в казарме сразу же затих, и Элдин заметил, что взгляды всех присутствующих направлены на него.

Вскоре все трое вернулись на улицу и зашагали по равному проспекту, пересекающему район города, посвященный многочисленным религиям и культам, распространенным в ту пору на обширной территории Персидской империи.

Разлитое в воздухе чувство всеобщей тревоги казалось почти осязаемым, и все храмы и часовни были переполнены. Персы приобрели большой опыт поведения в подобных ситуациях. Смерть царя и гражданская война для них являлись почти синонимами, и многие знали, что, как только бронзоволикий воин с запада испустит последний вздох, улицы города зальют потоки крови.

Элдин так же заметил, как многие прохожие бросают на него откровенно враждебные взгляды, и в первый момент испугался, что каким-то образом для всех стало заметно его инопланетное происхождение. Парменион почувствовал его тревогу.

— В этом нет ничего личного. Просто они боятся, что если сбудутся наши наихудшие опасения и великий царь уйдет к предкам, то мы сразу же вцепимся друг другу в глотки. А глотки некоторых из них могут оказаться на нашем пути.

Элдин почувствовал в голосе Пармениона неподдельную боль. «Так что легенда это или нет, — подумал он, — но люди на самом деле любили Александра». На лицах всех повстречавшихся им греческих и македонских солдат застыло выражение печали и отрешенности.

Они пересекли большую, на удивление безлюдную площадь, и Элдин догадался, что уже приблизились к царскому дворцу. В невысокой стене прямо перед ними оказались единственные ворота, с другой стороны которых до них донеслись вопли отчаяния.

Перед воротами стояла вооруженная до зубов стража, но один из солдат, узнав Пармениона, беспрепятственно пропустил их внутрь.

Во внутреннем дворе, безутешно стеная, взад и вперед бегали люди. Некоторые медленно брели, глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами. Другие, рыдая от бессильного гнева, вздымали к небесам руки, потрясая плотно сжатыми кулаками. Третьи сбились в маленькие группы и окидывали подозрительным взглядом всякого, кто к ним приближался.

— Боюсь, мы пришли слишком поздно, — прошептал Парменион. — Слишком поздно.

Когда мимо пробежал тяжеловооруженный солдат, он обратился к нему с приветствием:

— Эй, Антонилиус, как дела там внутри?

— Он не разговаривает. Он уходит от нас, — выкрикнул воин и побежал дальше.

— Быстрее! — воскликнул Элдин. — Возможно, мы еще способны ему помочь. Он приблизил к себе Тию:

— Как только наследники решат, что он мертв, начнутся споры и поднимется большая суматоха. Нам не удастся попасть внутрь, если они будут думать, что во врачах больше нет никакой нужды. Я буду отвлекать их внимание, а ты положи сканер на ладонь, словно это целительный медальон, и держи его направленным на Александра. Компьютер соберет информацию, а дальше сам позаботится обо всем остальном.

— О чем вы там шепчетесь? — спросил Парменион подозрительным тоном.

— Ни о чем таком, что могло бы заинтересовать такого тупого солдафона, как ты, — огрызнулась Тия.

— Ну, ну, — вмешался Элдин, разыгрывая противоположную по характеру роль. — Не ругай напрасно стражника, ведь бдительность — главное в его работе. Я просто напоминаю своей спутнице о том, чтобы она прочитала молитву, держа в руке священный медальон, подаренный ей оракулом из Сивы. Оракул любил нашего царя, И возможно, медальон окажет целительное воздействие.

Разговор оборвался, когда они подошли к главному «соду во дворец. Не заметив на посту стражников, Парменион на мгновение остановился в замешательстве:,- Это просто недопустимо. Значит, дела и в самом деле плохи.

Пожав плечами, он вошел внутрь.

Обратившись к первому же человеку, который, судя по внешнему виду, обладал некоторой властью, Парменион показал на двух путешественников и коротко обрисовал ситуацию.

— Какое мне до них дело! — воскликнул офицер. — Его не стало, он уже ушел от нас, так что теперь все это не важно.

Элдин выступил вперед и схватил за руку офицера, находившегося на грани истерики.

— Вы знаете моего учителя. — Чтобы добавить веса своим словам, Элдин достал из дорожной сумки свиток и развернул перед собой «рекомендательное письмо». — Мы опытные врачеватели, и даже если другие в отчаянии опустили руки, еще есть шанс на то, что нам удастся победить смерть. Проводите нас в его апартаменты — и, возможно, тем самым вы спасете вашего царя.

Офицер задумался, и, пока он размышлял над тем, какое ему принять решение, из соседней комнаты донеслись громкие выкрики спорящих о чем-то людей, после чего последовал звон мечей.

— Следуйте за мной, — сказал он наконец, и начал прокладывать себе путь сквозь группу возбужденных, ругающихся мужчин. — Сюда.

Он показал на открытый дверной проем, очевидно ведущий в зал для аудиенций. Помещение было забито людьми.

В царящем здесь хаосе, подумал Элдин, они конечно же ничего не смогут сделать. Но отступать уже было поздно, и он начал протискиваться через толпу.

Парменион поспешил Элдину на помощь и, уверенно действуя массивным плечом, стал прокладывать ему путь. Всякий порядок и дисциплина бесследно исчезли. Умер самый могущественный человек во всем античном мире, и в ближайшие несколько минут созданная им империя и поддерживающий ее железный порядок тоже уйдут в небытие.

Внезапно им преградили путь, и Парменион в очередной раз начал рассказывать их историю.

— По мне, так они совсем не похожи на лекарей, — кто-то выкрикнул из толпы, по-видимому близкой к той точке, когда она становится неуправляемой, и привлек всеобщее внимание к столкновению между толстым стражником и маленьким офицером, напоминающим боевого петуха.

— И в самом деле, они больше похожи на зачинщиков беспорядков, чем на посланников. Не могу поверить, что кто-то был настолько глуп, что позволил им войти сюда, — крикнул офицер.

Окружившая их толла отступила на пару шагов. Рука офицера уже лежала на рукоятке меча.

— По крайней мере, их следовало тщательно обыскать, прежде чем позволить приблизиться к царским апартаментам.

«Черт возьми, — подумал Элдин, — на это уйдет уйма времени, а мы уже так близки к цели!» Через голову офицера он мог разглядеть тонкий занавес, очевидно отделяющий спальню от приемной.

— Кто вы? — Голос был низким и хриплым.

Повернувшись, Элдин увидел еще одного воина, на лице которого, словно бы высеченном из гранита, оставили отпечаток годы, проведенные в беспрерывных военных походах.

— Посланники доброй воли от Аристотеля, — поспешно ответил Элдин.

— Мой повелитель не поддерживал отношений с Аристотелем после того, как его предал племянник философа (Речь идет об историке Каллисфене, участвовавшем в заговоре против Александра). Почему же теперь старый лис решил направить сюда своих посланцев?

— Мы должны были передать вот этот подарок в знак его искреннего желания возобновить дружбу.

Элдин сунул руку в свою дорожную сумку и извлек на свет усыпанный драгоценными камнями кулон. Во времена Элдина он представлял собой всего лишь дешевую побрякушку, но золото и самоцветы еще производили на людей впечатление в античном мире. По крайней мере, Элдин на это рассчитывал.

Мужчина молча взял кулон и, безразлично держа его в руке, продолжал сверлить проницательным взглядом Элдина и Тию. Теория себя не оправдала.

— Мы поспешили сюда, — продолжил Элдин, — забыв об отдыхе, когда услышали о том, что великий царь тяжело болен. Доблестный солдат проводил нас от городских ворот до дворца. Он показал на Пармениона, который неподвижно застыл рядом с ним.

— Эта толстая развалина солдат? — На лице воина появился намек на презрительную улыбку.

— Я был при Граниксе и Гавгамелах, мой повелитель Птолемей. — В голосе Пармениона чувствовалась глубокая обида.

Птолемей кивнул в ответ и отвернулся.

— Он ушел от нас, — печально произнес Птолемей, и словно бы в ответ на его слова горестные стенания в комнате стали заметно громче.

— Если он на самом деле умер, мы никак не сможем ему повредить. Не раз бывали случаи, когда человека уже считали мертвым, а он через некоторое время снова был жив и здоров. Позвольте нам хотя бы осмотреть его. Этим мы совершенно точно не причиним вреда.

После недолгих колебаний Птолемей повернулся к своему молодому помощнику, стоящему поблизости. Наклонившись, он что-то прошептал ему на ухо, после чего вышел из комнаты.

«Птолемей», — подумал Элдин, и зачарованно проводил взглядом воина, быстро скрывшегося в толпе. Он испытывал большое желание крикнуть вслед этому человеку, что ему предстоит основать в Египте правящую династию, которая просуществует триста лет, но Тия уже подталкивала его вперед. Толпа расступилась перед ними, и тонкий занавес был отодвинут в сторону.

— А как же его единокровный брат? — раздался чей-то голос на заднем плане. — Он должен быть признан законным наследником.

— Так он же слабоумный, — последовал эмоциональный ответ.

— Сам ты слабоумный, клянусь Зевсом. Лично я поддерживаю кандидатуру брата.

— А как насчет его неродившегося ребенка? Что ты скажешь на это? — выкрикнул другой.

До Элдина донеслись звуки вынимаемых из ножен мечей.

Сидевший в нем военный историк был зачарован, обыватель испуган, но впереди его ждала главная задача, и поэтому в тот момент, когда люди начали покидать зал для аудиенций, Элдин отвернулся. Соседний коридор заполнили звуки сражения.

Он приблизился к шелковому пологу и в нерешительности замер. Во времена Элдина лежащий за подогом человек уже пять тысячелетий как превратился в прах. Но если все пройдет удачно, очень скоро он снова будет дееспособной личностью в мире, по своим масштабам намного превосходящем предел его воображения.

Элдин отдернул полог.

Он был еще более прекрасным, чем мог себе представить Элдин, но его красота была строгой и мужественной. Это было так, как если бы античной эллинской статуе придали текстуру и краски живого человеческого тела. Формы Александра в течение целого столетия вдохновляли скульпторов. Многие считали, что эти статуи идеализировали внешность великого завоевателя, но как Элдин теперь мог убедиться, на самом деле им было далеко до оригинала.

Внимание Элдина отвлекли сдавленные рыдания. Обернувшись, он увидел, что лицо Пармениона залито слезами.

«Что же это был за человек, — удивился Элдин, — если его смерть заставляет закаленного в боях ветерана так открыто проявлять свои эмоции?»

Элдин наклонился поближе. Он представлял себе Александра значительно крупнее; только гигант мог прожить в памяти людей пятьдесят веков. Это был мужчина невысокого, даже для своего времени, роста, но его тело имело великолепные пропорции. Золотистые волосы были мокрыми от пота и спадали вниз спутанными прядями.

Его лицо сильно осунулось, глаза глубоко впали.

Элдин окинул взглядом спальню. В самом углу на полу сидел стройный юноша.

— Багой? — спросил Элдин.

Юноша в ответ кивнул.

Этот молодой евнух был любовником Александра, и, глядя на него, Элдин с удивлением подумал, почему история о такой странной любви попала в легенду о человеке, не проигравшем ни одного сражения и которого смогла остановить только смерть.

— Он отправился к своему отцу, — прошептал Багой.

— Но все же я должен это проверить, — ответил Элдин.

Он приблизился к изголовью ложа и коротко кивнул Тии.

Она достала из футляра медальон и направила его на Александра.

— «Я знаю девчонку, чье имя Джавель», — произнесла Тия на общегалактическом языке.

Элдин поднял глаза к потолку. Для Пармениона и Багоя эта фраза была полной белибердой и, следовательно, походила на нормальное заклинание. Но все же его племянница должна испытывать хоть какое-то почтение к великому полководцу.

— «Под нами частенько скрипела постель!»

— Тия!

Но она уже разошлась вовсю и нараспев декламировала непристойные стишки.

Стараясь не обращать на нее внимания, Элдин достал из дорожной сумки систему биосканирования. Тело было мертвенно-бледным, но без синеватого оттенка, и все внешние признаки дыхания отсутствовали. Элдин взял маленькое зеркальце и поднес его к губам Александра. В то же мгновение одним быстрым движением

Он просунул другую руку под шею Александра и прикрепил ему между лопаток тонированный в цвет кожи датчик-аптечку.

Кожа оказалась на ощупь пугающе холодной. Если Александр после появления внешних признаков смерти не погрузился в состояние комы, то вся их экспедиция была напрасной. Предстать с такой новостью перед лицом Корбина — не слишком приятная перспектива.

В его ухе щелкнул миниатюрный приемник, и заработавший медицинский датчик начал передавать информацию о состоянии Александра Элдину, а также компьютеру на корабле.

— Пульс тридцать ударов в минуту, — прошептал тихий голос. — Давление шестьдесят на тридцать пять.

Элдин с трудом сдержал вздох облегчения. Он был прав!

Тия бросила взгляд на Элдина, и он ответил ей едва заметным кивком, а затем заставил себя изобразить на лице выражение страдания и боли.

— Мозг по всем параметрам функционирует нормально, приблизительное время начала необратимых разрушений — семнадцать часов. Начальный диагноз — плеврит, пневмония и существенные нарушения в работе поджелудочной железы. Летальный исход в течение семидесяти двух часов.

К ним приблизился Парменион, все еще пытающийся совладать со своим горем. Но когда он бросил взгляд на Элдина, а затем на Тию, в его глазах появилась затаенная надежда.

— Кажется, вы что-то сказали? — спросил он.

— Ах… нет, — промолвил Элдин в некотором замешательстве.

Парменион выжидательно посмотрел на него. Элдин выдержал взгляд старого солдата и изобразил на лице отчаяние.

— Как я и опасался, он нас покинул.

— Если не поступит новая команда, — прошептал синтезированный голос, — то, как запрограммировано, будут вводиться препараты, стабилизирующие общее состояние.

Элдин провел пальцем по медальону, передав свое согласие корабельному компьютеру. Состояние комы будет поддерживаться, а медикаменты воспрепятствуют дальнейшему ухудшению здоровья Александра. Послав сигнал компьютеру, он провел другой рукой по шершавой кирпичной стене и оставил на ней передающую камеру размером с булавочную головку, которая будет вести наблюдение за комнатой, что позволит им в подходящий для того момент телепортироваться назад вместе с телом, приготовленным для подмены.

Посмотрев в его сторону, Тия покачала головой. Сканирование было закончено. Теперь оставалось только уединиться в какой-нибудь дальней комнате, вернуться на корабль, а затем появиться здесь снова и забрать вместе с собой Александра, оставив взамен тело, являющееся его точной копией.

— Больше мы ничего не сможем сделать, — печально прошептал Элдин, пытаясь выдавить из глаз слезы. — Мне и моей спутнице теперь остается только удалиться.

— Один момент. — Ординарец Птолемея стоял в углу спальни. — Вы сказали, что прибыли от Аристотеля?

— Да.

— Странно, с тех пор как покойный Александр приговорил к смерти его племянника, мы не слышали от Аристотеля ни единого слова. И вот в тот день, когда он умирает, вы появляетесь на пороге его дворца. Некоторые из собравшихся в соседнем зале считают, что здесь имел место тайный заговор с целью отравить Александра. Насколько мне известно, премудрый Аристотель хорошо разбирается в ядах. Элдин пожал плечами:

— Я не обладаю познаниями в данной области. Я всего лишь посланник, направленный им к нашему царю. В моей дорожной сумке есть его письмо, которое вы, если захотите, можете прочитать.

— Да, разумеется. Мой господин Птолемей непременно изучит это письмо. Ну а пока он настаивает на том, чтобы вы остались здесь, во дворце. Он желает поговорить с вами, когда у него появится свободное время.

Пока ординарец говорил, в спальню ворвались звуки боя.

Он одарил их холодной зловещей улыбкой.

— Эй, стражник. — Ординарец указал на Пармениона. — Ты знаешь, куда отвести наших гостей, и теперь отвечаешь за них головой. — Ординарец повернулся и покинул спальню.

Внезапно Элдин почувствовал, как на его плечо опустилась тяжелая рука, и, обернувшись, увидел перед собой изуродованное лицо македонского стражника.

— Вам совершенно не о чем беспокоиться, — сказал он.

— Конечно же не о чем, — произнес Элдин с наигранной легкостью.

Ему хорошо было известно о знаменитом македонском гостеприимстве. Пытки, предшествующие допросу, являлись здесь стандартной процедурой, и это вызывало у него некоторую тревогу.