ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Знаешь, мне это кажется просто отвратительным, — с возмущением произнесла Нева, словно он только что предложил ей предаться утехам, обычно приписываемым дворцовым покоям египетских фараонов.

— Но это на самом деле приятно, — возразил Александр. — Уверяю тебя, ты почувствуешь себя так, словно заново родилась.

— Что? И при этом лишиться всех слоев, грязи и запахов, которые я накапливала на протяжении нескольких сотен затемнений? Или, может быть, ты хочешь мне сказать, что я тебе не нравлюсь?

В ее глазах появился угрожающий блеск, и в ответ Александр смог только улыбнуться, надеясь на то, что истинные чувства не отразились слишком явно на его лице.

— Ну а теперь, после третьей ванны, ты снова должен быть готов, — сказала она и высунула руку из-под покрывала, готовая покрыть ласками все его тело.

— Если бы у меня еще было свободное время, я конечно же остался бы с тобой, но, к сожалению, долг зовет меня. Затемнение уже почти закончилось, и я должен посвятить себя новым делам.

Прежде чем она успела выразить более категорический протест, он окликнул Пармениона и покинул лачугу, которую в шутку называл «мои царские хоромы».

Парменион вышел из соседней комнаты и в сердцах пнул ногой часового, поставленного охранять вход, но, очевидно, при первом же удобном случае он сполз на пол и предался безмятежному сну.

— Чертовы идиоты! Прошу прощения, сир.

Александр оставил без внимания его объяснения и бросил на сонного стражника гневный взгляд, заставивший того отвести глаза в пол.

Он зашагал в сторону ворот, охранники поспешили следом за ним.

— Куда мы направляемся? — поинтересовался Парменион.

— Поближе взглянуть вот на это, — ответил Александр и показал в сторону Олимпа, закрывавшего половину неба над поселением.

Парменион погрузился в молчание, и Александр понял, что тот, вероятно, уже наслушался местных суеверий о горе, которую Элдин называл теплообменной башней.

Покинув ворота, они прошли через лагерь, разбитый воинами Риса. Некоторые из солдат уже проснулись и, завидя Александра, встречали его радостными возгласами, произнося имя своего командующего с характерным шепелявым акцентом. Александр жестами попросил их сохранять тишину, но, когда он скрылся на тропе, ведущей к Олимпу, их крики все еще отдавались эхом. Сопровождающие его стражники начали бормотать себе под нос, что это место считается обителью богов, не любящих, когда их беспокоят, и взмахом руки Александр разрешил им вернуться к подножию горы и там подождать его возвращения. Их не пришлось дважды упрашивать, и, стуча копьями, они начали спускаться вниз по склону.

— Знаете, один из жителей Риса рассказывал мне, что там, наверху, — Парменион показал в сторону нависающей твердыни, — есть пятно, ослепительно сияющее на солнце, которое ничем нельзя поцарапать.

— Как я понял, ты хочешь убедить меня в том, что У нас нет никакой необходимости туда подниматься?

Парменион ничего не ответил, и Александр с улыбкой посмотрел на своего одноглазого компаньона.

— Мне сказали, что несколько сотен затемнений назад на горе поселился какой-то оракул. Местные жители относятся к нему с трепетным почтением и считают, что он служит богам. Если я сумею привлечь его к себе на службу, это повысит мой престиж среди жителей всех окрестных поселений. В любом случае, Парменион, я должен подняться наверх и посмотреть на то странное место и на живущего там человека, иначе я не буду Александром.

Парменион в ответ смог только пожать плечами и пробормотать что-то насчет того, как трудно жить рядом с живой легендой. Тяжело дыша, словно астматик, попавший в облако пыли, он старался не отставать от своего царя, решительно поднимающегося по узкой тропинке к покрытой снегом вершине огромной горы.

По мере того как они поднимались наверх, завывание ветра вокруг становилось все громче и громче. Парменион первый заметил, что земля под ногами мелко дрожит, словно перед началом землетрясения.

Александру пришлось приложить все усилия для того, чтобы подавить приступ страха. Он сам видел, к каким разрушительным последствиям приводит гнев богов, когда они начинают трясти землю, и потому относился к подобному проявлению высших сил с благоговением. Оба замерли на несколько минут, ожидая сильного толчка, но они ощущали только равномерную вибрацию под ногами и слышали громкое завывание ветра.

Александр снова бросил взгляд на возвышающуюся над ним громаду, казалось бы уходящую вертикально вверх и превосходящую по высоте высочайшие пики Азии не менее чем в десять раз.

Он не мог понять, почему жители Риса не расположили свое поселение прямо здесь, выше всех своих соседей, тем самым навсегда избавив себя от их оскорбительных выпадов. Но, очевидно, их страх перед горой был настолько велик, что они опасались даже ходить по ее склонам. Он также знал, что большинство народных суеверий имеют под собой какое-то основание, и ему оставалось только гадать, в чем здесь заключается тайна.

Вскоре воздух наполнил оглушительный рев, и, свернув за поворот тропы, они увидели перед собой стремительный водяной поток, бьющий из уходящего в гору прохода, настолько широкого, что сто человек, взявшись за руки, смогли бы зайти в эту гигантскую пещеру. Александр решил, что могучая река берет начало где-то в недрах горы, и снова испытал душевный трепет. «Откуда берется вода?» — с удивлением подумал он. Ему и раньше доводилось видеть бьющие из-под земли источники, но им всем было далеко до этой широкой стремнины, почти такой же полноводной, как великий Тигр.

Солнце уже светило в полную силу, наполняя все окружающее пространство кристально белым сиянием. Свернув в сторону от реки, они еще долго поднимались по тропе, пока не остановились отдохнуть возле обветренного утеса. Поселение киевантов теперь находилось далеко под ними, едва заметное пятнышко на темном фоне окружающего ландшафта. Дальше они могли видеть селение аваров, расположенное на жалком холмике. Внимательно посмотрев по сторонам, они смогли насчитать в пределах холмистого региона несколько десятков поселений. Плавный изгиб поверхности Кол-барда устремился от них вверх и вдаль с обеих сторон, и теперь, когда они находились над грядами невысоких холмов, им открылся ясный, ничем не закрытый вид на два рога, постепенно превращавшиеся в две зеленовато-голубые полосы, уходившие навстречу неподвижному светилу. Две другие горы теперь были совсем близко, и казалось, достаточно протянуть руку, чтобы их коснуться, а дальше к небу поднимались еще три башни, но их основания покоились на землях гафов, граница с которыми проходила примерно в ста лигах от них.

Теперь, когда протянувшиеся на запад равнины, лежали перед ними как на ладони, Александр мог различить зеленые лоскуты хорошо ухоженных полей, разрезанные волнистыми изгибами нескольких рек. Земля казалась богатой, плодородной и полной жизни. Кто бы ни создал этот мир, подумал Александр, он и сам захотел бы жить в тех далеких садах. Земли там хватило бы на всех жителей региона, но, как всегда бывает, самые плодородные угодья принадлежат немногим, в то время как большинство умирает от голода.

Ему снова вспомнились высокие горы и узкие долины родной Македонии и тот трепет, который он почувствовал в своем сердце, когда в первый раз увидел плодородные равнины Персии с засеянными полями, протянувшимися до самого горизонта, — владения, отобранные им у Дария. Дарий, подумал он и покачал головой, вспомнив это имя. Как он мечтал встретиться с ним один на один перед глазами полумиллионного войска, чтобы оспорить власть над всем миром; царь Персии долгое время являлся его главным врагом и единственным человеком, в борьбе с которым он мог испытать свои силы. Но все закончилось не так, как хотел Александр. Дарий был смертельно ранен своими же людьми и брошен умирать в дорожной пыли, всеми забытый и презираемый.

— Дарий, — прошептал Александр, словно, произнося это имя, он мог поднять своего врага из праха.

Парменион бросил взгляд на своего царственного спутника, а затем, запрокинув голову, посмотрел на гигантский пик, нависший над ними.

— Может быть, мы уже зашли слишком далеко и оракул живет где-то внизу? — Парменион махнул рукой в сторону подножия горы.

— Если это на самом деле так, — ответил Александр, возвращаясь к действительности, — то почему в таком случае тропа продолжает идти наверх? Мне кажется, ты просто ищешь предлог для того, чтобы повернуть назад.

— Кто, я?

Александр не потрудился ему ответить и продолжил подниматься по тропе. Ветер, закручиваясь вихрем, дергал их за плащи, угрожая сбить с ног, и обоим путешественникам вскоре пришлось в поисках опоры держаться друг за друга.

Свернув за очередной поворот вившейся спиралью тропы, они оказались в маленькой долине шириной в четверть лиги, и оба одновременно издали возгласы удивления при виде того, что открылось их взору. Поверхность горы прямо перед ними сияла, не уступая в блеске бриллианту, и отражала белые лучи солнца так, словно она была сделана из полированной бронзы. Порывы ветра подталкивали их в спины, направляя в сторону огромного отверстия, зияющего в дальней части долины.

— Не подойти ли нам поближе? — предложил Александр.

Парменион ничего не сказал, но выражение его лица само по себе являлось красноречивым ответом.

— На вашем месте, — прозвучал голос за их спинами, — я бы дважды подумал, прежде чем пойти вперед.

Парменион резко обернулся, схватившись за рукоятку мяча, но Александр даже не вздрогнул и остался стоять спиной к тому, кто произнес эти слова.

— Если бы ему хотелось причинить нам вред, Парменион, он не стал бы нас предупреждать.

— Просто я не люблю, когда ко мне подкрадываются сзади, — проворчал Парменион.

— Еще неизвестно, кто к кому подкрадывается, — резонно заметил незнакомец и, выйдя из тени, предстал перед ними.

Он был высок ростом и имел, несмотря на почтенный возраст, величественную осанку. Его волосы давно бесследно исчезли, лицо сморщилось, как старинный пергамент. Он опирался на деревянный посох с таким усердием, что казалось, без этой палки старик рухнет на землю как подкошенный. Он приблизился к Александру и, прищурившись, посмотрел на него, выдавая свою подслеповатость.

— Ты тот оракул, которого мы ищем? — напрямую спросил Парменион.

— Что? О нет, только не это! Еще один сопляк пришел узнать правду у оракула. — Старик тихо засмеялся. — Такие искатели истины для меня как заноза в заднице. Они поднимаются сюда, надеясь сразить меня каким-нибудь хитроумным вопросом, а затем опрометью бегут вниз, крича всем, что они только что получили просветление. Если вы пришли за этим, то убирайтесь к дьяволу и оставьте меня в покое.

— Да знаешь ли ты, с кем разговариваешь? — возмутился Парменион.

— Нет. Но позволь, я попробую угадать. Может быть, это новый главарь киевантов? Что ж, если это так, то запомни, молодой человек, я живу выше, чем все вы, и, когда мочусь, всегда пускаю струю вниз по склону.

Парменион начал вынимать из ножен меч, но Александр, рассмеявшись, заставил его усмирить свой гнев.

— Клянусь небесами, Парменион, приятно слышать печь человека, говорящего искренне и без страха. Со времен Пиндара из Фив никто не говорил со мной таким образом.

— Пиндар из Фив? — Старик посмотрел на Александра, а затем на его спутника. — Парменион? — произнес он озадаченным тоном и смерил взглядом одноглазого стражника.

— Что, звучит знакомо? — поинтересовался Александр.

— Ну разумеется, знакомо. Я читал Арриана и Плутарха, чего нельзя сказать про навозных жуков, копошащихся там, внизу. — Он с презрением махнул рукой в сторону земель, расстелившихся у подножия горы. — Могу я в свою очередь спросить, почему вы забрались на эту причальную башню, предназначенную также контролировать климат, и разговариваете так, словно один из вас является древним македонским царем с Земли?

Александр посмотрел на старца, открыв от удивления рот, не зная, что ему ответить.

— Ну ладно, ладно, хватит таращиться на меня, словно рыба из воды. Лучше расскажи, что все это значит.

— Я и есть Александр, сын Филиппа, известный тебе как Великий.

Старик некоторое время осматривал его оцениваю-йщм1 взглядом. Александр почувствовал, что Парменион, скорее всего, взорвется, если этот человек ответит реакцией, которую уже можно было считать типичной.

— Ну что ж, рассказывай дальше, — произнес наконец оракул, и Парменион отпрянул назад, не уверенный, что именно присутствовало в его голосе — насмешка или удивление.

— Это чистая правда, старик, — сказал Александр на греческом, приложив некоторое усилие для того, чтобы перейти на родной язык.

— Что ж, теперь ты придал некоторый вес своим аргументам, — произнес оракул на том же языке с легким акцентом жителей высокогорий.

Теперь настала очередь Пармениона испытать удивление.

— Откуда, во имя всех богов, ты знаешь наш язык? Меня уже тошнит от тарабарского наречия этих варваров. Как приятно встретить здесь хоть одного цивилизованного человека.

Оракул пожал плечами, но было заметно, что он чувствует себя польщенным.

— Это можно объяснить моей любовью к древним книгам. Но давайте продолжим разговор в более спокойном месте, где нам не придется перекрикивать завывания ветра.

Он жестом пригласил их следовать за собой по едва заметной тропинке, отходящей к узкой расщелине.

— А куда ведет эта пещера? — поинтересовался Александр, показав на зияющее отверстие в склоне горы, к которому он совсем недавно собирался подойти.

— Смотри.

Оракул сделал несколько шагов по тропе, ощупывая землю посохом. После недолгих поисков он поднял отколовшийся камень и приблизился к краю долины. Плавным движением снизу он бросил камень на блестящую металлическую поверхность, имеющую слабый уклон. Камень заскользил по ней словно хорошо окатанная галька по льду замерзшего озера. По мере приближения к входу в пещеру камень постепенно набирал скорость, подталкиваемый напором завывающего ветра, и вскоре он влетел в черную дыру и скрылся из виду.

— Не желаете подойти поближе?

Парменион судорожно сглотнул и покачал головой.

— Если бы мы ступили на эту отполированную поверхность, то нас ждала бы такая же участь, — произнес Александр тоном, в котором было больше утверждения, чем вопроса.

— Не стоит понапрасну болтаться возле воздухозаборных шахт, особенно в таких местах, где из-за эрозии обнажилась несущая поверхность всей конструкции. Не успеете и глазом моргнуть, как вас засосет в холодильную башню, после чего ваше существование в этом мире закончится. Впрочем, нет. В конце концов вас выбросит на поверхность в качестве жидкого удобрения, но это, на мой взгляд, слабое утешение. Ни тебе последних почестей, ни погребального костра… просто удобрение.

— Достаточно любопытная система, — продолжил оракул, показав на нависающую над ними гору. — Расположенные внизу датчики следят за климатическими условиями на поверхности, собирают информацию, передают ее сюда, а затем эти горы действуют как регуляторы температуры. Гора напичкана теплообменниками, которые охлаждают воздух, когда возникает такая необходимость, и возвращают влагу в виде дождя или вместе с речным потоком. Короче говоря, здесь мы видим замкнутый цикл мониторинга. Если бы не эта совершенная система, то вся поверхность пересохла бы много тысячелетий назад. Умные ребята эти Древние Странники. Я потратил целую жизнь на то, чтобы понять, как они все здесь устроили. Кстати говоря, надеюсь, у вас не возникнет желания посмотреть на систему выброса влаги в атмосферу, расположенную еще выше, поскольку находиться там равносильно самоубийству?

Два македонянина смотрели на оракула так, словно он говорил на совершенно непонятном языке, с которым не могли справиться их речевые импланты. Наконец заметив, что уже давно потерял аудиторию, старик, пожав плечами, оборвал свои пространные объяснения.

— Ну ладно, в общем, не надо меня благодарить за то, что я спас ваши жизни. Я уверен, на моем месте вы поступили бы точно так же. А теперь давайте уберемся подальше от этой чертовой дыры. Если вы желаете получить просветление, то получите его. Если вы не желаете получить просветление, то проваливайте отсюда к чертовой матери и практикуйтесь в греческом где-нибудь еще. Мне абсолютно наплевать, какое решение вы примете.

— Ты все еще не веришь, что я Александр?

— Позволь, я объясню тебе это по-другому. Если бы я зашел в твой царский дворец и заявил бы, что я Ярослав, самый выдающийся мудрец и пророк своего мира, прибыл к тебе, совершив путешествие через пространство и время, и что наш мир, имеющий форму гигантского кольца, построен таинственной расой, известной нам как Древние Странники, создавшей его черт знает зачем, то что бы ты подумал? А затем, вдобавок ко всему, я сказал бы, что меня привез сюда человек по имени Элдин, который дал мне задание объединить все человечество… — Он сделал паузу и, откинувшись на спинку кресла, глотнул из фляги с вином. — О чем это я? Ах да, если бы я рассказал тебе подобную историю, то что, во имя Зевса, ты бы со мной сделал?

Александр смог только покачать головой.

— Может быть, эти простодушные дурни, обитающие там, внизу, и могли купиться на подобную ерунду, но я? — Он скептически хмыкнул.

— Наверное, для нас будет лучше оставить в покое этого выжившего из ума старикашку, — ворчливо произнес Парменион. — Мы не должны ему ничего доказывать.

— А я и не собирался, — ответил Александр невозмутимым тоном. — Так что не спеши, Парменион. У Меня еще есть к нему несколько вопросов.

— Слушай его, Парменион, — сказал Ярослав, снова переходя на греческий. — В конце концов, он Александр Великий, так что относись к его словам с должным уважением.

— Ты знаешь, твой греческий совсем неплох, — произнес Александр дружеским тоном.

Ярослав отмахнулся рукой, словно бы давая понять, что он не нуждается в подобных комплиментах.

— Здесь кое-где еще сохранились культурные центры. Я провел много времени, изучая историческую эпоху, которую ты называешь своей.

— Где? — поинтересовался Александр.

— Не важно. Лучше скажи мне, знаешь ли ты, каковы истинные масштабы сооружения, на поверхности которого мы находимся?

— Мне кажется, я могу их себе представить.

— Даже мне, тому, кто посвятил изучению этого необычного мира немало времени, и то непросто окинуть мысленным взором его гигантские площади.

Ярослав поднялся на ноги и прошел в дальнюю часть комнаты, которую он называл своим личным кабинетом.

Комната была хорошо обставлена. Вряд ли у кого-нибудь, кто сюда попал, могло возникнуть впечатление, что он находится в пещере отшельника. Стены были покрыты панелями из дерева, похожего на мореный дуб, кожаные кресла были очень удобными и, на взгляд Александра, никак не подходили для жилища оракула, поселившегося на склоне горы. Если Ярослав на самом деле был отшельником, то он принадлежал к редкой их разновидности, предпочитающей комфорт. Александр не мог себе представить, каким образом старику удалось затащить на гору такое количество мебели и материалов, чтобы так основательно обставить пещеру.

Ярослав открыл дверь большого шкафа и, шепча себе под нос какие-то неразборчивые проклятия, на несколько минут скрылся в одном из его отделений. Вскоре он появился вновь, прижимая к себе двумя руками массивный рулон толщиной с человеческую талию. Придерживая один конец, он бросил рулон на пол, и тот откатился к дальней стене, развернувшись лишь на малую часть.

— И где же здесь находимся мы? — задумчиво пробормотал он. — Чертов рулон слишком велик, и к тому же так неудобно работать с пергаментом. Какой примитивизм!

— Это карта? — спросил Парменион, поднявшись на ноги и заглядывая через плечо Ярослава.

— Конечно же это карта, идиот. Неужели ты сам не видишь?

Парменион сделал ему в спину выразительный нестареющий жест и опустился рядом на колени, чтобы повнимательнее рассмотреть детали.

— Нет, не здесь.

Ярослав потянул пергамент через всю комнату на себя, и лежавший в противоположном углу рулон начал разворачиваться дальше.

— Может быть, мы находимся здесь, где помечено красным? — предположил Александр, показав на участок, только что появившийся из рулона.

— Ну да, конечно, я сам пометил район, представляющий для меня интерес. Ну а теперь попытаюсь обрисовать вам в общих чертах, с чем мы здесь имеем дело, — начал Ярослав лекторским тоном. — Прежде всего следует запомнить, что этот мир построила раса, которую мы называем Древние Странники.

— Кто они такие? — спросил Александр. — Это боги?

— Можешь называть их так, поскольку они близки к твоим классическим олимпийским богам с их человеческими слабостями и желаниями. Видишь ли, мне кажется, они построили это кольцо просто ради развлечения или в качестве упражнения. Подобно тому, как ребенок может построить огромный замок из песка только для того, чтобы доказать себе, что такое ему по силам.

— Значит ли это, что они до сих пор живут где-то здесь?

Ярослав на мгновение призадумался, словно бы взвешивая свой ответ.

— Я так не думаю, — медленно произнес он. — Хотя среди местных жителей существует легенда, согласно которой «боги» и сейчас живут где-то внизу, в подземных лабиринтах.

— Где, где? — переспросил Александр.

— Не забывай, Колбард является искусственным сооружением, в силу чего он во многом похож на обычное большое здание. Его пронизывают миллионы тоннелей, переходов, вентиляционных шахт, выходящих в открытый космос, и ремонтных люков.

— А где-нибудь поблизости есть проход под землю?

— Если тебя вдруг охватит любопытство, то просто войди в противоположную дверь. Правда, уже через пару лиг я сам начинаю путаться, в какую сторону поворачивать, — поспешил предостеречь его Ярослав. — Так что ты вполне можешь не вернуться.

Александр посмотрел на него с любопытством.

— А она заперта? — с опаской спросил Парменион, словно дверь в дальнем конце комнаты была дверью в Темное Царство, что в какой-то степени соответствовало действительности.

Ярослав в ответ только улыбнулся.

— Где мы сейчас на этой карте? — поинтересовался Александр, показывая на район, обведенный красным.

— Сейчас посмотрим.

Ярослав склонился и после недолгих поисков показал на цепь высоких холмов, протянувшихся вдоль северного побережья континента.

— Здесь нанесена масштабная сетка, — он показал на серию пересекающихся линий. — Расстояние измерено в верстах. Три версты приблизительно соответствуют одной вашей лиге. Поверхность Колбарда разбита на несколько сотен континентов. Некоторые из них меньше Европы, в то время как другие в десять раз превосходят по размерам Азию.

— Чем они отделены друг от друга?

— Разумеется, океанами. Прямо отсюда ты без труда сможешь увидеть на западе Ирасское море. Оно имеет площадь, равную примерно миллиону квадратных верст, и омывает несколько островных архипелагов. Так что, как и на Земле, континенты могут отделяться друг от друга водой, но здесь они разделены также еще и барьерными стенами, поднимающимися до верхних слоев атмосферы.

— Зачем нужны такие стены? — поинтересовался Парменион.

— Чтобы гасить скорость воздушных течений. В противном случае, если бы не было никаких преград, из-за эффекта Кориолиса, ветры набирали бы здесь ураганную силу. Даже несмотря на барьеры, в некоторых местах ветру все-таки удалось постепенно удалить верхний слой почвы. Местные жители назвали один из таких участков Наковальня.

Александр не понимал некоторые термины, но улавливал общий смысл того, о чем говорил старик.

— И что собой представляет эта Наковальня?

— Ты видел блестящее на солнце голое пятно возле побережья Ирасского моря? Там обнажилась гладкая металлическая поверхность основания Колбарда. Чертовски прочный материал этот металл. Его почти невозможно чем-либо поцарапать, не говоря уже о том, чтобы разрезать и как-то использовать. Наковальня имеет достаточно скромные размеры — примерно сто верст в длину и сто в ширину. А теперь представь себе подобный участок, протянувшийся на гораздо большее расстояние. В некоторых местах такие участки отделяют один район от другого. На голой поверхности ничего не растет, и она настолько гладкая, что по ней даже трудно передвигаться. Никто не рискнет пуститься в путь через такую металлическую пустыню, кроме какого-нибудь отчаянного странствующего торговца. Они разделяют континенты не хуже океанов.

— Странствующий торговец? — переспросил Александр. — Ты хочешь сказать, что вся поверхность кольца обитаема?

Ярослав улыбнулся:

— Думаю, да, но она настолько обширна, что здесь трудно о чем-либо судить точно. Примерно три тысячи лет назад, чуть больше половины того срока, который отделяет нас сейчас от твоей эпохи, человечество впервые высадилось здесь. Колонии были основаны сразу в нескольких местах. Сброд, живущий внизу, прибыл из места, расположенного к северу от твоей империи. Великая Война отрезала друг от друга тысячи миров и оставила миллиарды людей в полной изоляции, из-за чего они достаточно быстро вернулись к полудикому состоянию. Усугубляло ситуацию то, что Древние Странники еще миллион лет назад очистили большинство планет от минерального сырья, без которого невозможно существование высокотехнологичного производства.

Здесь так же, как и в бесчисленном количестве других мест по всему Магелланову Облаку, люди сражались с гафами за контроль над пригодным для жизни миром. Я отвечаю только за этот район, но есть сведения, что на различных континентах Колбарда с незапамятных времен, еще до того, как мы впервые появились на сцене, проживает около дюжины различных рас, поскольку Древним Странникам, очевидно, доставляло удовольствие заселять свой маленький мирок редкими видами разумных существ.

Черт возьми! Я сам слышал рассказы о мыслящих растениях, распространенных чуть ли не на соседнем материке, и о насекомовидных существах, разводящих людей для употребления в пищу или для того, чтобы использовать их в качестве рабов. Да здесь можно встретить практически кого угодно!

— В данный момент. — прервал его Александр, — меня интересуют только гаварниане.

— Ах да, мы называем их гафами. И чем вызван твой интерес?

Александр поднялся с кресла и с улыбкой посмотрел на Ярослава:

— Я — Александр, разве это недостаточный ответ? Ярослав понимающе улыбнулся:

— Так, значит, грядет еще одна «война отмщенья»? И тот сброд, что живет внизу, составит твою новую армию? Я не ошибаюсь?

Александр в ответ кивнул.

— Им далеко до твоих македонян. И у врагов нет Дария, который бы им мешал.

— Да, Дарий, — задумчиво произнес Александр. — Может быть, тебе что-нибудь известно об их лидере, Кубаре Таге?

— Нет, ничего о нем не слышал, — поспешно заявил Ярослав и погрузился в молчание.

Александр заметил, что Парменион внимательно рассматривает хозяина пещеры, но не высказывает вслух своего мнения.

— Так, значит, ты планируешь объединить все племена и подготовить одно большое войско для выполнения твоей задачи?

— В этом заключается основная идея.

— Что ж, хорошо, тогда мне пора собираться.

Не проронив больше ни слова, Ярослав прошел в соседнее помещение, и два македонянина услышали, как в сопровождении стонов и проклятий там начали открываться и закрываться двери и ящики. Через несколько минут Ярослав вновь появился перед ними с дорожной сумкой через плечо. На голову он водрузил достаточно точную копию античного шлема, а в руке держал круглый щит.

— Я готов. С моей стороны было бы большой глупостью пропустить такое веселье. Так что, пожалуй, я составлю вам компанию.

— Старик, — пробормотал Парменион, — в твоем возрасте один дальний переход способен тебя убить. Оставайся здесь и спокойно живи на подаяния от тех дураков, которые приходят тебя послушать.

— Старик, говоришь? — Ярослав приблизился к Пармениону. — Ты посмотри на свое брюхо! — Ярослав ткнул грузного стражника в живот. — Скоро оно отвиснет до земли и будет тебе мешать уносить ноги от врагов! Да я еще дам тебе фору и на марше, и в бою, и в распутстве, и в пьянстве. Суровая жизнь отшельника набила мне оскомину. Я давно ждал подобного приключения, так что — вперед, не будем терять время!

Александр сохранял молчание, с удивлением рассматривая новоиспеченного рекрута.

— Послушай, Александр, сын Филиппа, — да, я верю в твою историю, хоть она и кажется невероятной — как святой Августин однажды сказал о своей религии: «Она настолько невероятна, что я вынужден в нее поверить». Я умею читать, я хорошо знаю этот мир, и еще я неплохой лекарь. Кроме того, тебе нужен летописец для твоих героических деяний, а внизу ты не найдешь ни одного человека, способного правильно держать в руке перо, не говоря уже о том, чтобы знать, как им пользоваться. И верь мне, я напишу гораздо лучшую историю, чем те дураки, которые наплели про тебя различные небылицы. Так что бери карту, она нам понадобится. И — вперед.

— Мы не сможем унести ее всю целиком, — сказал Александр, бросив взгляд на невероятно длинный рулон пергамента. Быстрым взмахом меча он отрубил от нее часть, помеченную красным.

— Прямо как с гордиевым узлом, — прокомментировал Ярослав, с сожалением глядя на искалеченный раритет. — Я еще вернусь сюда с носильщиками, чтобы забрать остальные вещи вместе с моей библиотекой и мягкими креслами.

С этими словами он повернулся и без колебаний вышел за дверь.

— Так это и есть армия великого Александра? — спросил Ярослав с притворным стоном.

— Когда мой отец начинал, его войско выглядело немногим лучше, — возразил Александр, но Парменион различил в голосе своего повелителя нотку отчаяния.

После дюжины затемнений интенсивного обучения было решено, что киеванты готовы составить второй отряд фаланги, и теперь они стояли в боевом построении рядом со своими недавними врагами. Численность кавалерии тоже удвоилась. Герой из Риса — так его назвал Александр — примчался в лагерь и доложил о том, что заметил верхового разведчика-гафа в том районе, где Александр в первый раз с ними столкнулся. Появление гафов в этом месте означало, что противник уже начал его искать. Парменион захватил с собой отряд и через три затемнения вернулся, неуверенно восседая на спине гигантского животного. Его авторитет теперь уступал лишь авторитету Александра, поскольку отныне все только и рассказывали о том, как он превзошел в бою конного гафа, точным ударом пики выбив его из седла.

Несколько человек вернулись из дозора со свежими кровоподтеками, но они заработали их не от врага, а от Пармениона, который задал им хорошую трепку за то, что эти люди при виде бросившегося в атаку гафа дрогнули и побежали. И как случается порой с такими людьми, они испытывали теперь к нему высочайшее уважение, как к воину, обладающему почти мистической силой. И они были готовы осадить всякого, кто посмеет плохо отозваться о толстом спутнике «золотого вождя», как местные жители теперь называли Александра.

Александр кивнул Пармениону, и его первый помощник пришпорил свое животное. Парменион осадил лошадь перед строем жителей Риса, когда отряд встретил его приветственными возгласами.

«Хорошо, — подумал Александр, — нас уже приняли, и некоторые из них, наверное, уже смогли почувствовать значимость событий, которым они стали свидетелями». Они по-прежнему были грязными и оборванными; у них отсутствовала единая форма, если не считать коричневую головную повязку у жителей Риса и грязно-белой у киевантов. Их доспехи, если таковые вообще имелись, представляли собой длинные безрукавки из грубой кожи на войлочной подкладке. Только один из трех имел копье с металлическим наконечником.

Но Александр помнил истории, которые в детстве ему рассказывали старые солдаты. И в том, что происходило здесь, он видел воскрешение старых легенд о тех временах, когда македонское войско состояло из пастухов и разбойников. Да, в конце концов, и с этими людьми можно начать осуществление самых грандиозных замыслов.

Он привстал в стременах.

— Солдаты! Я впервые назвал вас солдаты, поскольку теперь вы наконец достойны носить это почетное звание.

Ярослав саркастически хмыкнул, но Александр не обращал внимания на оракула.

— Еще недавно вы называли себя жителями Риса и Киеванта. Еще недавно вы нападали на соседей и копошились в грязи, как неразумные дети. Но это время безвозвратно прошло. Посмотрите теперь друг на друга. Разделенные междоусобицей, вы оставались немощными. Но теперь, объединившись, вы стали могучей силой. Ощущаете ли вы мощь, которая присутствует в вас, пока вы вместе?

Он сделал паузу, и по рядам пронесся оживленный гомон. Солдаты повернулись и внимательно разглядывали друг друга.

— Смотрите!

Повернувшись к Ярославу, он взял у оракула тонкую палку. Александр держал палку за оба конца, выставив руки перед собой. Его мускулы напряглись, и палка сломалась пополам. Он еще раз протянул руку, и теперь Ярослав передал ему две палки. Сложив их вместе, он снова попытался сломать палки пополам, и вены на его руках вздулись от приложенного усилия, которое в большей степени было показным, поскольку Александр не хотел, чтобы в его небольшой демонстрации произошла осечка. Две палки устояли.

— Эти палки — наглядный урок для вас. По отдельности вы были тонкими прутиками, которые легко переломить, но вот вы объединились под моим командованием, и вас невозможно согнуть. И ваши ряды станут крепнуть по мере того, как прутик за прутиком будет расти наша связка.

Солдаты ответили ему громкими возгласами.

— Вы, киеванты, рассказывали мне, что жители Новгора мочатся вниз по склону прямо на ваши головы. Сегодня мы выступаем на Новгор.

Его слова были встречены радостными возгласами, поскольку жители обоих поселений испытывали вражду к общему соседу.

— Но мы не станем их уничтожать, а привлечем на свою сторону, и через дюжину затемнений в нашем войске появится третий отряд, который добавит нам силу.

Раздалось несколько недовольных голосов, но Парменион заставил лошадь сделать два шага вперед, и жалобы сразу же затихли.

— Слушайте меня, солдаты. Я, Александр, сейчас расскажу вам обо всем, что вас ждет. После того как Новгор окажется на нашей стороне, мы разделим нашу армию. Одна ее половина выступит на Авар, а другая — на Бород. Затем, через дюжину затемнений, у нас появится еще два отряда, а они, в свою очередь, смогут завербовать и обучить еще два, и вскоре наша армия будет состоять из сотни отрядов. И когда мы соберемся все в одном месте, наш крик сможет заглушить даже рев водного потока, ниспадающего с горы Олимп.

Люди затихли, пораженные грандиозностью замысла, который им предстояло осуществить. Самые сообразительные начали выкрикивать вопросы, интересуясь тем, с кем они будут сражаться после того, как все людские поселения окажутся завоеваны.

— Некоторые из вас уже догадались, к чему я клоню, — крикнул Александр в ответ. — Когда наша армия станет достаточно сильной, мы спустимся к морю. Оракул Ярослав рассказал мне, что в том месте, где Наковальня граничит с морем, лежит целая гора железа, упавшая с неба тысячелетия назад. Из нее гафы добывают металл, и нам предстоит там встретиться с ними. Мы встретимся с гафами лицом к лицу и отнимем у них гору железа, берег моря и плодородные земли, чтобы назвать их своими. Я, Александр, сын Филиппа, обещаю вам это.

Солдаты ударили в землю древками копий и громкими криками выразили свой энтузиазм.

— Слушайте меня, жители Риса и Киеванта. С завтрашнего дня вы больше не будете представителями разных племен. С того момента, как вы присоединились ко мне, ваши прежние разногласия остались в прошлом. В моем родном государстве жил народ, превзошедший все остальные народы, и отныне те, кто присоединится ко мне, будут носить это гордое имя.

Отныне вы македоняне!

Люди посмотрели друг на друга, поначалу осторожно пытаясь произнести новое слово, но уже скоро выкрикивали его нараспев, словно это было какое-то заклинание или талисман.

Обнажив меч, Александр показал им в сторону дороги, ведущей к Новгору, и колонны солдат двинулись шагом следом за ним. Когда он проезжал мимо стены, поднимавшейся чуть выше уровня его глаз, Нева наклонилась вперед, продемонстрировав ему свои обильные прелести. Он убедил ее остаться здесь его наместником. Таким образом он хотя бы на несколько дней избавил себя от ее вида и запаха. Он на мгновение остановил на ней взгляд, наполненный хорошо разыгранным выражением печали от предстоящей разлуки, и проехал мимо.

Ярослав семенил рядом, и, нагнувшись, Александр помог старому философу вскарабкаться в седло и занять место за своей спиной. В течение нескольких секунд оракул рассматривал Неву с напряженным любопытством, словно бы видел женщину в первый раз.

— По-моему, этот сброд, марширующий следом за нами, не слишком напоминает македонян, — сказал Ярослав, отвернувшись от Невы. — Соскреби с них тонкий слой бравады, и они снова превратятся в толпу мелких воришек. Тоже мне, македоняне.

— Они будут ими, — ответил Александр отстраненным тоном. — Они будут ими.

И никто в этот момент не заметил в глазах Александра характерный блеск, о котором его старые товарищи из другого мира говорили, что в такие мгновения он видит перед собой картины грядущих побед, открытые лишь ему.

— Что ты можешь сказать по поводу выслушанного нами доклада, Кубар Таг?

Как долго он ждал этого вопроса. На протяжении сорока затемнений он, словно в Бинде, ожидал, когда поинтересуются его мнением о текущей ситуации. Наконец-то сейчас, когда собрался весь клан, его присутствие было замечено. Игра в долготерпение, в которую его вынудили включиться, вступила в новую фазу.

С тех пор как Кубар прибыл ко двору брата Хины, Калина, он сохранял молчание и ждал. Он понимал, что даже если ему суждено возглавить этот народ, ничего не добьется тот, кто появится здесь, крича об опасности и требуя передать себе бразды правления. Они должны в конце концов прийти к нему и сами попросить об этом. И теперь они в первый раз его о чем-то попросили. Ему задали всего лишь простой вопрос, причем насмешливым тоном, но тем не менее это уже было начало.

— Сначала, Калин… — медленно произнес он, словно бы очнувшись от глубокого сна, — сначала, Калин, расскажи мне, что ты думаешь сам, а затем буду говорить я.

Кубар замолчал и обвел взглядом собравшихся гаварниан. На собрании клана присутствовало около шестидесяти воинов, каждый из которых представлял одну из знатных фамилий, живущих в этом районе Колбарда, называемом Киа Валинстан, «земля цветущих садов».

Все они были облачены в традиционный костюм воина, состоявший из лакированного кожаного панциря, из-под которого свисала длинная кожаная юбка, доходящая почти до самой земли. У каждого на правой стороне груди был изображен семейный герб: у одних цветы, у других — геометрический узор, у третьих — схематические фигуры героических предков, первыми поселившихся здесь в далеком, туманном прошлом.

Съехавшиеся из разных концов Колбарда, они собрались в большом зале замка Калина, главного бастиона Сирта — единственного крупного города на их землях. Города были проклятием для тех, кто управлял своими землями из личных феодальных поместий; Сирт стал крупным городом только потому, что он являлся резиденцией тагов, всеми признанной семьи, правящей этим миром.

Многие воины, прибывшие из отдаленных владений, первый раз в жизни посетили Сирт. Похожая на пагоду центральная цитадель, поднимающаяся высоко в небо, окружающие ее зубчатые стены и сторожевые башни, занимающие не менее одной квадратной версты, внушали им трепет, так же как и тот факт, что они видят перед собой тага Калина. Некоторые также, хотя они это тщательно скрывали, испытывали душевный трепет перед загадочным незнакомцем, заявившим, что он есть не кто иной, как живая легенда их народа.

Кубар ответил на их взгляды вежливым кивком, а затем повернулся лицом к Калину.

Калин посмотрел на свою свиту, составленную из членов его многочисленной семьи и их слуг. Он знал, какого они мнения о сегодняшнем собрании, поскольку мало кто из них, как и он сам, верил в то, что сидящий перед ними незнакомец является Тагом из легенды, вернувшимся к ним из далекого прошлого. Но слух о появлении таинственного незнакомца распространился по всему городу, и в конце концов, поддавшись давлению со стороны, Калин позволил посетить ему собрание клана.

Кубар обратил внимание на то, что на совете присутствуют женщины. Одна из них, Кавета, была женою Калина, который, как самый старший, являлся единственным из четырех братьев, кто мог завести себе супругу. Но, как заметил Кубар, ее взгляд чаще останавливался на Хине, чем на собственном муже, и он хорошо понимал почему. Но Кубар в то же время знал, что, поскольку оба принадлежали к высшей знати, все остановится на взглядах, так как зайти дальше было бы большим бесчестьем для нее и самым страшным из всех возможных предательств для брата.

Он также заметил взгляды другой дамы. Ее звали Лиала, и она была сестрой Хины и Калина. Ее большие миндалевидные глаза были полны жизни, и она казалась Кубару необычайно привлекательной. Он помнил каждое слово из тех немногочисленных фраз, которыми они обменялись, встречаясь в коридорах замка. Ему порой казалось, что когда она смотрит на него, в ее взгляде присутствует симпатия. Но он считал себя седым и старым, а потому не смел даже мечтать о том, что симпатия во взглядах Лиалы может быть вызвана чем-то еще, кроме уважения.

Калин медленно поднялся, скрипя лакированным панцирем, и посмотрел прямо на Кубара, словно бы ожидая с его стороны вызова.

— Все достаточно просто, — произнес он ворчливым тоном. — Безволосые — отребье, недостойное даже нашего презрения, — нашли себе нового лидера. Он уже объединил несколько десятков их жалких кланов и, очевидно, собирается взять под контроль весь горный район. Если мы выступим против него прямо сегодня, то нам будет противостоять организованное войско численностью около десяти тысяч человек. Сообщают, что он удваивает численность своей армии через каждые тридцать затемнений. Они называют его Искандер, именем, которое ты упоминал, когда прибыл сюда. Очевидно, ты узнал о новом лидере безволосых раньше нас, и это обстоятельство само по себе вызывает тревогу.

Калин замолчал, очевидно решив, что и так уже сказал лишнее, признав правоту Кубара в предсказании новой угрозы со стороны безволосых. Кубар решил не вступать с ним в спор и сменил тему.

— Сколько человек он сможет собрать в итоге? — спокойно спросил Кубар, отведя глаза в сторону от Калина, чтобы избежать ненужного вызова.

— Мы не ведем счет безволосым. Мы их просто убиваем для развлечения или чтобы наказать за воровство. В конце концов, они всего лишь безволосые, не стоящие даже того формального внимания, которое мы уделяем им сейчас.

— В недавнем прошлом, возможно, так и было, — вмешался Хина. — Но теперь у нас уже нет права не обращать на них внимания. Мои пограничные патрули докладывают, что общая численность их армии может составить от сорока до шестидесяти тысяч человек. Это больше общего количества представителей знатных родов всей нашей страны.

— Невозможно собрать в одном месте такое количество человек среди холмов, — произнес чей-то голос на заднем плане.

Кубар улыбнулся и посмотрел на тень за спиной Калина, где стоял тот, кому принадлежал голос. Это был Виргт, придворный советник клана тагов. По старой гаварнианской традиции такая должность считалась весьма почетной. Советник, или кааду, обычно был ближайшим другом отца тага, который в данный момент находился у власти. После смерти старого тага кааду становился надежным советником его сыну, перенявшему бразды правления. Поэтому правитель осторожно выбирал ближайшего друга, поскольку он должен быть предан, умен и обладать твердым характером, чтобы, независимо от обстоятельств, всегда говорить правду.

Кубар распознал все эти качества в Виргте при первой же встрече. Поседевший гаф с аскетической внешностью провел вместе с ним не одно долгое затемнение, осторожно выспрашивая Кубара, проверяя его историю. Кубар знал, что своим присутствием на собрании он обязан Виргту. Кааду признал его как истинного тага.

— Объясни нам свои слова, почтенный кааду, — надменно произнес Калин.

— Все очень просто, — сказал кааду, выходя в центр зала. — Каждому безволосому для поддержания сил требуется по меньшей мере один фунт еды в день. Таким образом, если их армия соберется в одном месте, ей потребуется шестьдесят тысяч фунтов еды в день. За один день они полностью опустошат самое крупное поселение. Когда мы лишили их лошадей, то принимали в расчет это обстоятельство. Без лошадей и повозок для них физически невозможно снабжать продовольствием большое количество людей, собравшихся в одном месте. Следовательно, остается одно из двух. Либо они должны рассредоточиться, либо спуститься с холмов на наши плодородные земли, где смогут найти достаточное количество продовольствия для поддержания жизненных сил своей многотысячной армии.

— Они совершат большую глупость, если посмеют спуститься на наши земли, — проревел Калин. — Мне нет никакого дела до того, чем они там занимаются на своих холмах. Пусть гниют там хоть целую вечность. Но они не смогут выдержать атаку даже одного нашего кавалерийского отряда.

— Я думаю, что теперь смогут, — вмешался Виргт. — Поскольку этот новый лидер, кто бы он ни был, объединяет их для какой-то цели. Если он позволит своим людям рассредоточиться, то очень быстро потеряет над ними контроль. Таким образом, с его стороны самым логичным шагом будет спуститься с холмов и напасть на нас.

— Безволосые нападут на нас! — воскликнул один из феодалов, поднимаясь на ноги. — Это просто немыслимо. Чтение книг помутило твой разум, Виргт. Кто-нибудь слышал о том, чтобы безволосые нападали на гаварниан? Они здесь для того, чтобы мы на них охотились, а не вызывали на честный поединок.

— Возможно, раньше, Арн, они и служили для тебя дичью для охоты, — возразил Виргт, — но сезон охоты на безволосых навсегда закончился.

Виргт замолчал. И прежде чем Арн, правитель северных земель, успел ответить, подыскав подходящий аргумент, его прервал Хина:

— Кубар, мне интересно, что ты скажешь теперь, выслушав замечания Виргта.

— Искандер, как вы его называете, — осторожно начал Кубар, — пришел в этот мир с одной-единственной целью — сплотить безволосых, а затем напасть на нас и завладеть нашими землями. В том, что я оказался здесь в то же самое время, нет никакого совпадения. Это простой логический факт. Искандер непременно нападет. Он должен напасть, причем очень скоро. И когда он выступит против нас, за его спиной будет шестидесятитысячная армия. Не надо его недооценивать, поскольку он — лучший полководец за всю историю человечества, перенесенный из прошлого, чтобы уничтожить нас.

Со стороны большинства феодалов раздалось низкое недовольное рычание. Почувствовав гнев Паги, сидевшего за его спиной, Кубар поспешил жестом успокоить своего оруженосца.

— Если они только сюда сунутся, — проревел Калин, — мы усеем землю их трупами!

Собравшиеся в зале вассалы дружно вскочили на ноги, громкими криками выражая дружное одобрение словам своего правителя.

— Это будет грандиозная охота, — кричал Калин. — Мы будем уничтожать наших врагов, пока по холмам не побегут реки крови. Пусть только попробуют спуститься вниз, и тогда они узнают, что такое гнев гаварниан! Я уже говорил, что эта раса даже недостойна нашего презрения. Так уничтожим их всех до одного и навсегда положим конец их существованию!

Сознавая всю тщетность своей попытки, Кубар все же решил, что обязан их предупредить. Поднявшись со своего места, он повернулся к представителям знатных семейств. Их дикие выкрики не утихали еще несколько минут, но затем, один за другим, они заметили его величественную фигуру и, словно бы почувствовав исходящую от нее силу, почтительно замолкли.

— Сначала они нанесут отвлекающий удар на правом фланге, — начал он тихим голосом, — в месте, наиболее отдаленном от центра концентрации наших сил. Начав отражение удара войск, мы откроем центр своих позиций на холмах. Воспользовавшись этим, их главные силы отрежут наши войска с тыла и вынудят вступить в сражение. Должен еще раз вас предупредить, не надо их недооценивать!

Его голос стал громче, и все собравшиеся почувствовали в нем холодный расчет и уверенность. Он говорил так, словно заранее знал обо всем, что должно было произойти.

— Им незнакомы ваши понятия о чести, они ничего не знают о том, как вы сражаетесь, и о том, как по вашему представлению должен сражаться противник. Они будут смеяться над вашими конвенциями, объявлениями имени и титула перед поединком и поисками достойного врага. Не надо их недооценивать.

— Разве ты таг моего народа? — спросил Калин хриплым голосом.

Кубар обернулся и снова посмотрел на Калина.

— Нет, — спокойно ответил он, стараясь не выдавать отчаяние, которым наполнилось его сердце, поскольку ему уже стало ясно, к чему приведет самонадеянность и высокомерие Калина. Точно такое же высокомерие проявляли представители знати и в его мире, когда он только поднялся на борьбу с отжившими социальными устоями.

— Тогда, может быть, ты военачальник, который будет командовать нашей армией?

— Нет, я не таг вашего народа и не командующий армией, поскольку меня еще об этом никто не просил.

Эта хорошо взвешенная фраза открыла всем присутствующим, чего он от них ожидает. Они должны прийти к нему и попросить стать их тагом.

— Да ты просто самозванец, — воскликнул Арн, принимая сторону Калина. — Самозванец и шарлатан. Я скорее сгнию заживо, чем стану служить тебе, а не законному тагу.

— Пага, стой, — скомандовал Кубар.

Арн бросил прямой вызов, и их конфронтация могла через несколько мгновений превратиться в массовую бойню. Момент был очень опасным, но Виргту удалось разрядить ситуацию.

— Благодарю тебя, Кубар, за мудрый совет, предложенный нашему тагу, — спокойно произнес Виргт и, выступив вперед, занял место между Кубаром и Арном. — Требуется мужество кааду для того, чтобы говорить так, как ты говорил сейчас, предложив честный, искренний совет. Такой же совет дам тебе и я, таг Калин. Не надо недооценивать этого Искандера.

Слово кааду считалось священным, и напряжение в зале стало спадать. Хина, стоявший рядом с братом, бросил выразительный взгляд на Кубара, словно бы попросив его больше ничего не говорить. Кубар заметил тревогу в глазах младшего брата тага и кивнул в ответ.

— Я знаю, ты веришь ему, — проворчал Калин, проследив за обменом взглядами между его братом и Кубаром.

— Я могу верить ему и его словам, в то же время сохраняя преданность тому, кто одной плоти и крови со мной, — ответил Хина. — Я пойду в бой вместе с тобой и буду преданно служить тебе. Уверен, Кубар и Пага сделают то же самое.

— Ну, разумеется, — дипломатично отозвался Кубар. — Я желаю высокочтимому Калину удачи и благословения моих ушедших братьев в походе против безволосых. И конечно же я хочу присутствовать при том, как Калин встретится с Искандером.

— Уничтожит Искандера! — рявкнул Калин.

— Ну, разумеется, — произнес Кубар без тени эмоций.