А. А. Данилов, А. В. Пыжиков Рождение «сверхдержавы»: СССР В первые послевоенные годы

Введение

Послевоенный СССР всегда привлекал внимание специалистов и читателей, интересующихся прошлым нашей страны. Победа советского народа в самой страшной войне в истории человечества стала звездным часом России ХХ века. Но вместе с тем, она стала и важным рубежом, обозначившим наступление новой эры — эпохи послевоенного развития.

Так получилось, что первые послевоенные годы (май 1945 — март 1953 гг.) оказались «обделенными» в советской историографии. В первые послевоенные годы появились немногочисленные работы, превозносящие мирный созидательный труд советского народа в годы четвертой пятилетки, но не раскрывавшие, естественно сути даже этой стороны социально-экономической и политической истории советского общества. После же смерти Сталина в марте 1953 г. и последовавшей волной критики «культа личности» даже этот сюжет оказался исчерпанным и вскоре забытым. Что же касается взаимоотношений власти и общества, выработки послевоенного социально-экономического и политического курса, новаций и догм во внешней политике, то эти темы так и не получили своего развития в советской историографии. В последующие годы сюжеты первых послевоенных лет получили отражение лишь в многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза», да и то фрагментарно, под углом зрения концепции «восстановления разрушенного войной народного хозяйства страны».

Лишь в конце 80-х гг. публицисты, а затем и историки обратились к этому сложному и краткому периоду истории страны для того, чтобы взглянуть на него по-новому, попытаться разобраться в его специфике. Однако отсутствие архивных источников, а также «разоблачительский» настрой привели к тому, что место одной полуправды весьма скоро заняла другая.

Что же касается изучения «холодной войны» и ее последствий для советского общества, то эти проблемы не были подняты и в тот период.

Прорывом в изучении послевоенного СССР стали 90-е годы, когда оказались доступными архивные фонды высших органов государственной власти, и, что особенно важно, многие документы высшего партийного руководства. Открытие материалов и документов по истории внешней политики СССР привело к появлению серии публикаций по истории «холодной войны».

В 1994 г. Г. М. Адибеков издал монографию, посвященную истории Информационного бюро коммунистических партий (Коминформа) и его роли в политическом развитии восточно-европейских стран в первые послевоенные годы.[1]

В сборнике статей, подготовленном учеными Института всеобщей истории РАН «Холодная война: Новые подходы. Новые документы»[2] получили развитие такие новые для исследователей темы, как советская реакция на «план Маршалла», эволюция советской политики в германском вопросе в 40-е гг., «иранский кризис» 1945–1946 гг. и др. Все они были написаны на основе новейших документальных источников, выявленных в закрытых прежде партийных архивах.

В том же году вышел в свет и сборник статей, подготовленный Институтом российской истории РАН «Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945–1985): Новое прочтение».[3] В нем наряду с раскрытием частных аспектов истории «холодной войны» были напечатаны статьи, в которых раскрывались доктринальные основы советской внешней политики в эти годы, выяснялись международные последствия корейской войны, прослеживались особенности партийного руководства внешней политикой СССР.

Тогда же появился и сборник статей «СССР и холодная война»[4] под реакцией В. С. Лельчука и Е. И. Пивовара, в котором впервые последствия «холодной войны» исследовались не только с точки зрения внешней политики СССР и Запада, но и в связи с тем влиянием, которое оказало это противостояние на внутренние процессы, проходившие в советской стране: эволюцию властных структур, развитие промышленности и сельского хозяйства, советского общества и т. п.

Представляет интерес работа коллектива автора, объединенная в книге «Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал» под редакцией Ю. Н. Афанасьева и В. С. Лельчука.[5] В ней рассматриваются различные аспекты внешней и внутренней политики СССР в послевоенный период. Можно констатировать, что осмысление многих вопросов проведено здесь на достаточно высоком исследовательском уровне. Заметно продвинулось вперед понимание развития военно-промышленного комплекса, специфики идеологического функционирования власти.

В 1996 г. вышла в свет монография В. Ф. Зимы, посвященная происхождению и последствиям голода в СССР в 1946–1947 гг.[6] В ней получили отражение и различные аспекты социально-экономической политики сталинского руководства СССР в первые послевоенные годы.

Важный вклад в изучение становления и функционирования советского военно-промышленного комплекса, его места и роли в системе взаимоотношений между властью и обществом внес Н. С. Симонов, подготовивший наиболее полную на сегодняшний день монографию по данной проблематике.[7] Он показывает в ней возрастающую роль «командиров военного производства» в системе власти в СССР в послевоенный период, выделяет приоритетные направления роста военного производства в этот период.

Ведущим специалистом в области комплексного анализа экономического развития СССР в послевоенные годы и разработки государственной политики в этой области показал себя в эти годы В. П. Попов, опубликовавший серию интересных статей, а также сборник документальных материалов, получивших высокую оценку научной общественности. Обобщающим результатом его многолетней работы стала докторская диссертация и монография по этим вопросам.[8]

В 1998 г. вышла в свет монография Р. Г. Пихои «Советский Союз: история власти. 1945–1991».[9] В ней автор на уникальных документах показывает особенности эволюции властных институтов в первые послевоенные годы, утверждает, что сложившаяся в эти годы система власти может рассматриваться как классическая советская (или сталинская).

Известным специалистом по истории реформирования советского общества в первые послевоенные десятилетия зарекомендовала себя Е. Ю. Зубкова. Плодом ее многолетней работы по изучению настроений и повседневного быта людей стала докторская диссертация и монография «Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945–1953».[10]

Несмотря на выход в свет за последнее десятилетие перечисленных трудов, следует признать, что разработка истории первых послевоенных лет советского общества только начинается. Более того, пока отсутствует единое концептуально однородное историческое произведение, в котором был бы предпринят комплексный анализ накопившихся исторических источников по всему спектру социально-экономической, общественно-политической, внешнеполитической истории советского общества в первые послевоенные годы.

Какие же источники стали доступны историкам в последние годы?

Некоторые исследователи (в том числе авторы данной монографии) получили возможность работать в Архиве Президента РФ (бывший архив Политбюро ЦК КПСС). Здесь сосредоточен богатейший материал по всем аспектам внутренней и внешней политики советского государства и его высшего руководства, личные фонды лидеров КПСС. Записки членов Политбюро по конкретным вопросам экономического развития, внешней политики и т. п. позволяют проследить вокруг каких проблем послевоенного развития разгорались споры в руководстве, какие пути решения тех или иных проблем предлагались ими.

Особую ценность имеют документы личного фонда И. В. Сталина, вобравшие в себя не только его переписку, но и все основные решения Политбюро и Совета Министров СССР — ключевых институтов государственной власти. Авторами была изучена история болезни вождя, раскрывающая свет на недоступные для исследователя страницы истории власти, политической борьбы в высших сферах партийного и государственного руководства в первые послевоенные годы.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) авторы изучали документы высших органов государственной власти — Совета Народных Комиссаров (Совета Министров) СССР, ряда министерств. Большую помощь в работе над монографией оказали документы «особых папок» И. В. Сталина, Л. П. Берия, В. М. Молотова, Н. С. Хрущева, где содержатся особо важные материалы по вопросам внутренней и внешней политики.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) авторами изучены многочисленные дела с протоколами Политбюро и Секретариата ЦК ВКП (б), Оргбюро ЦК, ряда отделов (ф. 17). Особое место заняли документы из фондов И. В. Сталина (ф. 558), А. А. Жданова (ф. 77), В. М. Молотова (ф. 82), Г. М. Маленкова (ф. 83), содержащие уникальные документы и материалы по ключевым вопросам внутренней и внешней политики.

Особое место заняли документы переписки Сталина с высшим партийным руководством в период его отпусков 1945–1951 гг. Именно эти документы и рабочие материалы к ним позволяют проследить то, что до сих пор оказывалось недоступным для исследователей — механизмы принятия ключевых политических решений в вопросах внутренней и внешней политики.

Отдельные материалы были отобраны авторами в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). В их числе большое значение имеют стенограммы (особенно неправленые) съездов ВКП (б) и пленумов ее ЦК, особенно мартовского 1946 г.

Большую пищу для размышлений и авторского анализа имели воспоминания участников событий тех лет — В. М. Молотова, А. И. Микояна, Н. С. Хрущева, С. И. Аллилуевой, И. С. Конева, А. Г. Маленкова, С. Л. Берия, П. К. Пономаренко, Н. С. Патоличева и др.

Авторы полагают, что методологически неоправданным является вывод, традиционный для литературы прежних лет, о том, что главным содержанием первого послевоенного периода стало «восстановление и развитие народного хозяйства СССР в годы четвертой пятилетки». Главным было другое — стабилизация политического режима, сумевшего в годы войны не только сохраниться, но и заметно окрепнуть. В тоже время, отсутствие легитимных механизмов передачи высшей власти неизбежно вело к усилению борьбы за власть между различными группировками и конкретными лицами. Это особенно отчетливо видно в изучаемый период, когда стареющий вождь все чаще отправлял в опалу прежних любимцев и выдвигал новых. Поэтому при изучении механизмов власти в 1945–1953 гг. мы исходили из того, что наряду с конституционными и уставными органами, необходимо тщательное изучение тех, которые нигде не были официально оговорены, но играли ключевую роль при принятии наиболее важных решений. Таковыми были «пятерки», «семерки», «девятки» в рамках Политбюро в 1945–1952 гг. и Бюро Президиума ЦК КПСС в 1952–1953 гг. На конкретных примерах и документах в монографии показано как и почему произошли перемены в руководстве страны в 1946–1949 гг., чем можно объяснить стремительный взлет и не менее стремительное падение «ленинградской группы», в чем причины непотопляемости тандема Маленков-Берия. На основе изученных документов авторы утверждают, что лишь смерть Сталина остановила новую волну смены высшего руководства весной 1953 г. Тем больше вопросов вызывают обстоятельства последней болезни и смерти Сталина, о чем также в книге дается принципиально новая оценка на основе абсолютно закрытых прежде документов.

В монографии дается развернутая характеристика изменившегося после войны положения СССР в мире. Авторы отходят от традиционной для прежних публикаций оценки, согласно которой виновником развязывания «холодной войны» выступал Запад. Вместе с тем, они не разделяют и позиций тех историков, которые возлагают ответственность за многолетнюю конфронтацию исключительно на сталинское руководство страны. Документы показывают, что истоки «холодной войны» лежат в принципиально различных национальных интересах СССР и стран Запада, оформившихся еще на заключительном этапе второй мировой войны. Расхождение позиций союзников было неизбежным. Оно лишь могло иметь иные формы.

В монографии отмечается, что рубежом в отношениях Восток-Запад стал 1947 г., после которого ставка на военную силу в отношениях между бывшими союзниками стала главным инструментом политики. Не исключал новой войны с Западом (на этот раз с США) и Сталин, развернувший в конце 40-х гг. широкомасштабную военную подготовку к грядущему столкновению.

Этому главному вектору было подчинено и развитие экономики страны. Сверхмилитаризация практически всех отраслей хозяйства не могла не привести к усилению диспропорций в его развитии, а в перспективе — к краху советской экономической системы, основанной на внеэкономическом принуждении.

Вместе с тем, вся вторая половина 40-х гг. прошла под знаком экономических дискуссий и споров в научных кругах и в руководстве страны по вопросу о путях и направлении развития экономики. Не исключалось и ограниченное использование материальных стимулов к труду. Правда, следует отметить, что использование рыночных рычагов на всем протяжении советской истории никогда не носило стратегического характера. Они начинали применяться в условиях, когда традиционная советская экономическая модель не давала должной отдачи, а по мере насыщения товарного рынка они так же стремительно свертывались. Не было исключением и первое послевоенное время. Планировавшееся Н. А. Вознесенским акцент на легкую и пищевую, а не тяжелую промышленность так и не состоялся (хотя, как следует из документов, с таким подходом были согласны и противники Вознесенского — Маленков и др., взявшие позже на вооружение этот стратегически верный лозунг).

В монографии показано, что стабилизация власти в ходе войны по-иному поставила вопрос о роли и назначении официальной идеологии, в которой наметилось определенное смещение акцентов. Значительно изменились и общественные настроения, связанные с ожиданием перемен к лучшему.

Данная работа, конечно, не претендует на то, чтобы отразить все многообразие имеющихся на сегодняшний день материалов и точек зрения на послевоенный СССР. Каждый из поднятых в ней сюжетов и направлений может стать темой конкретного специального исторического исследования.

Мы выражаем благодарность за помощь работникам архивов — С. В. Мироненко, Т. Г. Томилиной, К. М. Андерсону, Г. В. Горской, В. А. Лебедеву, А. П. Сидоренко, Сидорову Н. А. и др. Мы очень признательны за полезные и квалифицированные советы, оказавшие влияние на нашу работу над книгой, известным ученым — А. О. Чубарьяну, В. С. Лельчуку, Н. Б. Биккенину.