"Николай II в секретной переписке" - читать интересную книгу автора (Платонов Олег Анатольевич)

Он и она

Царь Николай Александрович Романов родился 6 мая (ст. ст.) 1868 года, в день, когда Православная Церковь отмечает память святого Иова Многострадального. Этому совпадению Царь придавал большое значение, испытывая всю жизнь “глубокую уверенность”, что он “обречен на страшные испытания”. Его отец Александр III, по оценке многих историков, был глубоко верующим, цельным человеком, хорошим семьянином. Эти же качества он воспитывал у своих детей. Как политик и государственный деятель отец Николая II проявлял твердую волю в проведении в жизнь принятых решений (черта, которую, как мы увидим дальше, унаследовал и его сын). Суть политики Александра III (продолжением которой стала политика Николая II) может быть охарактеризована как сохранение и развитие российских основ, традиций и идеалов. Давая оценку царствованию Императора Александра III, русский историк В.О. Ключевский писал: “Наука отведет Императору Александру III подобающее место не только в истории России и всей страны, но и в русской историографии, скажет, что он одержал победу в области, где всего труднее достаются победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание”.

Александр III был неприхотлив в быту, одежду носил чуть ли не до дыр. К тому же, он обладал большой физической силой. Однажды во время крушения поезда Александр III некоторое время сумел удерживать падающую крышу вагона до тех пор, пока его жена и дети не оказались в безопасности.

Детей в семье было пятеро — Николай (самый старший), Георгий, Ксения, Михаил и Ольга. Отец приучал своих детей спать на простых солдатских койках с жесткими подушками, утром обливаться холодной водой, на завтрак есть простую кашу.

Николай был немного выше среднего роста, физически хорошо развит и вынослив — сказывался результат отцовской выучки и привычка к физическому труду, которым он хоть понемногу, но занимался всю жизнь.

Царь имел “открытое, приятное, породистое лицо”. Все знавшие Царя и в молодости, и в зрелые годы, отмечали его удивительные глаза, так замечательно переданные в известном портрете В. Серова. Они выразительны и лучисты, хотя в их глубине таятся грусть и беззащитность.

Воспитание и образование Николая II проходило под личным руководством его отца, на традиционной религиозной основе в спартанских условиях. Учебные занятия будущего Царя велись по тщательно разработанной программе в течение тринадцати лет. Первые восемь лет были посвящены предметам гимназического курса, с заменой классических языков элементарными основами минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии. Особое внимание уделялось изучению политической истории, русской литературы, французского, английского и немецкого языков (которыми Николай овладел в совершенстве). Следующие пять лет посвящались изучению военного дела, юридических и экономических наук, необходимых для государственного деятеля. Преподавание этих наук велось выдающимися русскими учеными с мировым именем: Янышев И.Л. учил каноническому праву в связи с историей церкви, главнейшим отделам богословия и истории религии; Бунге Н.Х. — статистике, политической экономии и финансовому праву; Победоносцев К.П. — законоведению, государственному, гражданскому и уголовному праву; Капустин М.Н. — международному праву; Замысловский Е.Е. — политической истории; Бекетов Н.Н. — химии; Обручев Н.Н. — военной статистике; Леер Г.А. — стратегии и военной истории; Драгомиров М.И. — боевой подготовке войск; Кюи Ц.А. — фортификации.

Чтобы будущий Царь на практике познакомился с войсковым бытом и порядком строевой службы, отец направляет его на военные сборы. Сначала два года Николай служит в рядах Преображенского полка, исполняя обязанности субалтерн-офицера, а затем ротного командира. Два летних сезона Николай проходит службу в рядах кавалерийского гусарского полка взводным офицером, а затем эскадронным командиром. И, наконец, будущий Император проводит один лагерный сбор в рядах артиллерии.

Параллельно отец вводит его в курс дела управления страной, приглашая участвовать в занятиях Государственного совета и комитета министров.

В программу образования будущего Царя входили многочисленные путешествия по различным областям России, которые Николай совершал вместе с отцом. В качестве завершения своего образования Николай II совершил кругосветное путешествие. За девять месяцев он проехал Австрию, Триест, Грецию, Египет, Индию, Китай, Японию, а далее сухим путем через всю Сибирь.

К 23 годам своей жизни Николай — высокообразованный человек с широким кругозором, прекрасно знающий русскую историю и литературу, в совершенстве владеющий основными европейскими языками (хотя читать он предпочитал произведения русских авторов). Блестящее образование соединялось у него с глубокой религиозностью и знанием духовной литературы, что было не часто для государственных деятелей того времени. Отец сумел внушить ему беззаветную любовь к России, чувство ответственности за ее судьбу. С детства ему стала близка мысль, что его главное предназначение — следовать русским основам, традициям и идеалам.

Хотя Николай II получил блестящее образование и всестороннюю подготовку к государственной деятельности — морально к ней он не был готов. Это можно легко понять. Внезапная смерть отца в возрасте 49 лет, которого все считали здоровяком и которому предрекали еще долгое царствование, вначале ввергла Николая II в растерянность. Ему только двадцать шесть лет, а он отвечает за судьбу огромной страны. И, к чести его надо сказать, он сумел найти в себе силы принять эту ответственность, не перекладывая ее ни на кого.

В своем первом обращении к народу Николай Александрович возвестил, что “отныне Он, проникшись заветами усопшего родителя своего, приемлет священный обет пред лицом Всевышнего всегда иметь единой целью мирное преуспеяние, могущество и славу дорогой России и устроения счастья всех Его верноподданных”. В обращении к иностранным государствам Николай II заявлял, что “посвятит все свои заботы развитию внутреннего благосостояния России и ни в чем не уклонится от вполне миролюбивой, твердой и прямодушной политики, столь мощно содействовавшей всеобщему успокоению, причем Россия будет по-прежнему усматривать в уважении права и законного порядка наилучший залог безопасности государства”.

Образцом правителя для Николая II был Царь Алексей Михайлович, бережно хранивший традиции старины.

Однако время, в которое выпало царствовать Николаю II, сильно отличалось от эпохи первых Романовых. Если при первых Романовых народные основы и традиции служат объединяющим знаменем общества, которое почитают и простой народ, и правящий слой, то к началу двадцатого века российские основы и традиции становятся объектом отрицания со стороны образованного общества. Значительная часть правящего слоя и интеллигенции отвергает путь следования российским основам, традициям и идеалам, многие из которых она считает отжившими и невежественными. Не признается право России на собственный путь. Делается попытка навязать ей чуждую модель развития — либо западноевропейского либерализма, либо западноевропейского марксизма. И для тех, и для других главное поломать самобытность России; и соответственно их отношение к Царю, хранителю идей традиционной России, — как к врагу и мракобесу.

Трагедия жизни Николая II состояла в неразрешимом противоречии между его глубочайшим убеждением хранить основы и традиции России и нигилистическими попытками значительной части образованных слоев страны разрушить их. И речь шла не только (и не прежде всего) о сохранении традиционных форм управления страной, а о спасении русской национальной культуры, которая, как он чувствовал, была в смертельной опасности. События последних 70 лет показали, насколько был прав российский Император. Всю свою жизнь Николай II чувствовал на себе психологическое давление этих объединившихся враждебных российской культуре сил. Как видно из его дневников и переписки, все это причиняло ему страшные моральные страдания. Твердая убежденность хранить основы и традиции России в сочетании с чувством глубокой ответственности за ее судьбу делали Императора Николая II подвижником идеи, за которую он отдал свою жизнь.

“Вера в Бога и в свой долг царского служения, — пишет историк С.С. Ольденбург, — были основой всех взглядов Императора Николая II. Он считал, что ответственность за судьбы России лежит на Нем, что Он отвечает заних перед престолом Всевышнего. Другие могут советовать, другие могут Ему мешать, но ответ за Россию перед Богом лежит на Нем. Из этого вытекало и отношение к ограничению власти — которое Он считал переложением ответственности на других, не призванных, и к отдельным министрам, претендовавшим, по Его мнению, на слишком большое влияние в государстве. “Они напортят — а отвечать мне”.

Воспитатель Наследника престола Жильяр отмечал сдержанность и самообладание Николая Александровича, его умение управлять своими чувствами. Даже по отношению к неприятным для него людям Император старался держать себя как можно корректней. Однажды С.Д. Сазонов (министр иностранных дел) высказал свое удивление по поводу спокойной реакции Императора в отношении малопривлекательного в нравственном отношении человека, отсутствия всякого личного раздражения к нему. И вот что сказал ему Император: “Эту струну личного раздражения мне удалось уже давно заставить в себе совершенно замолкнуть. Раздражительностью ничему не поможешь, да к тому же от меня резкое слово звучало бы обиднее, чем от кого-нибудь другого”.

“Что бы ни происходило в душе Государя, — вспоминает С.Д. Сазонов, — он никогда не менялся в своих отношениях к окружающим его лицам. Мне пришлось видеть его близко в минуту страшной тревоги за жизнь единственного сына, на котором сосредотачивалась вся его нежность, и кроме некоторой молчаливости и еще большей сдержанности, в нем ничем не сказывались пережитыеим страдания”.

“В внешности Николая II, — писала жена английского посла Бьюкенена, — было истинное благородство и обаяние, которое, по всей вероятности, скорей таилось в его серьезных, голубых глазах, чем в живости и веселости характера”.

Характеризуя личность Николая II, немецкий дипломат граф Рекс считал Царя человеком духовно одаренным, благородного образа мыслей, осмотрительным и тактичным. “Его манеры, — писал этот дипломат, — настолько скромны, и он так мало проявляет внешней решимости, что легко прийти к выводу об отсутствии у него сильной воли; но люди, его окружающие, заверяют, что у него весьма определенная воля, которую он умеет проводить в жизнь самым спокойным образом”. Упорную и неутомимую волю в осуществлении своих планов отмечает большинство знавших Царя людей. До тех пор, пока план не был осуществлен, Царь постоянно возвращался к нему, добиваясь своего. Уже упомянутый нами историк Ольденбург замечает, что у “Государя, поверх железной руки, была бархатная перчатка. Воля его была подобна не громовому удару. Она проявлялась не взрывами инебурными столкновениями; она скорее напоминала неуклонный бег ручья с горной высоты к равнине океана. Он огибает препятствия, отклоняется в сторону, но в конце концов, с неизменным постоянством, близится к своей цели”.

Долгое время было принято считать, что Царь подчинял свою волю воле Царицы, мол, она обладала более твердым характером, духовно руководила им. Это неправильный и очень поверхностный взгляд на их взаимоотношения. Можно привести множество примеров, в их письмах они встречаются часто, как Государь неуклонно проводил свою волю, если чувствовал ее правильность. Но его можно было убедить отменить свое решение, если он обнаруживал свою ошибку и справедливость утверждений Царицы. Государыня не давила на супруга, а действовала убеждением. И если она чем-то и влияла на него, то добротой и любовью. Царь был очень отзывчив на эти чувства, так как среди многих родственников и придворных он чаще всего ощущал фальшь и обман. Читая царские письма, мы еще раз убедимся, с какой настойчивостью Николай проводил свои планы и отвергал предложения любимой им жены, если считал их ошибочными.

Кроме твердой воли и блестящего образования Николай обладал всеми природными качествами, необходимыми для государственной деятельности. Прежде всего огромной трудоспособностью. В случае необходимости он мог работать с утра до поздней ночи, изучая многочисленные документы и материалы, поступавшие на его имя. (Кстати говоря, охотно он занимался и физическим трудом — пилил дрова, убирал снег и т.п.). Обладая живым умом и широким кругозором, Царь быстро схватывал существо рассматриваемых вопросов. Царь имел исключительную память на лица и события. Он помнил в лицо большую часть людей, с которыми ему приходилось сталкиваться, а таких людей были тысячи.

Император Николай II, — отмечал историк Ольденбург да и многие другие историки и государственные деятели России, — обладал совершенно исключительным личным обаянием. Он не любил торжеств, громких речей, этикет ему был в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное, всякая широковещательная реклама. В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он зато умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской. Его большие серые лучистые глаза дополняли речь, глядели прямо в душу. Эти природные данные еще более подчеркивались тщательным воспитанием. “Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующий Император Николай II”, — писал граф Витте уже в ту пору, когда он по существу являлся личным врагом Императора.

Характерной черточкой к портрету Царя является его отношение к одежде, бережливость и скромность в быту. Слуга, бывший при нем еще с молодых лет, рассказывает: “Его платья были часто чинены. Не любил он мотовства и роскоши. Его штатские костюмы велись у него с жениховских времен, и он пользовался ими”. Уже после убийства в Екатеринбурге были найдены военные шаровары Царя — на них были заплаты, а внутри левого кармана надпись-пометка: 'Изготовлены 4 августа 1900 года, возобновлены 8 октября 1916 года”.

Более семидесяти лет правилом для казенных историков и литераторов была обязательно отрицательная оценка личности Николая II. Это не удивительно многое в эти годы было перевернуто с ног на голову. И чем ближе российский государственный деятель стоял к нашему времени, чем крупнее он был как историческая личность, тем нетерпимей и оскорбительней была оценка его деятельности. Например, по мнению Троцкого, дореволюционная Россия была неспособна рождать крупных политических деятелей, а обречена создавать лишь жалкие копии западных. В русле этой “традиции” казенные историки приписывали Николаю II все унизительные характеристики: от коварства, политического ничтожества и патологической жестокости до алкоголизма, разврата и морального разложения. История расставила все на свои места. Под лучами ее прожекторов вся жизнь Николая II и его политических оппонентов просвечена до малейших подробностей. При этом свете стало ясно, кто есть кто.

Иллюстрируя “коварство” Царя, казенные советские историки обычно приводили пример, как Николай II снимал некоторых своих министров безо всякого предупреждения. Сегодня он мог милостиво разговаривать с министром, а завтра прислать ему отставку. Серьезный исторический анализ показывает, что Царь ставил дело российского государства выше отдельных личностей (и даже своих родственников). И если, по его мнению, министр или сановник не справлялся с делом, он убирал его вне зависимости от его прежних заслуг. В последние годы царствования Царь испытывал кризис окружения (недостаток надежных, способных людей, разделявших его идеи). Значительная часть самых способных государственных деятелей стояла на западнических позициях, а люди, на которых Царь мог положиться, не всегда обладали нужными деловыми качествами. Отсюда постоянная смена министров.

В 1872 году в семье герцога Людвига IV Гессен-Дармштадтского и дочери английской королевы Виктории принцессы Алисы родилась дочь, которую, как и мать, назвали Алисой.

Мать девочки Алиса Гессенская за свою короткую жизнь (она прожила всего 35 лет, умерла в 1878 году) оставила глубокую память своей душевностью, добротой и милосердием. Она создала несколько благотворительных обществ и активно участвовала в их работе. После ее смерти на добровольные пожертвования горожан ей был воздвигнут памятник “Алисе — незабвенной великой герцогине”. Свою душевность и доброту мать передала и дочери. Те, кто знал ее совсем маленькой, вспоминают веселого и доверчивого ребенка, хотя иногда вспыльчивого и даже упрямого. За постоянную улыбчивость и радостные чувства, которые она вызывала, ее звали “солнышко”.

Когда девочке было 6 лет, в семье произошла трагедия — заболели дифтеритом и умерли мать и сестра. Девочка на всю жизнь запомнила, как во дворце воцарилась гнетущая тишина, которую нарушал плач няньки за стеной комнаты маленькой Алисы. У девочки забрали игрушки и сожгли — боялись, как бы она не заразилась. Конечно, на следующий день принесли новые игрушки. Но это было уже не то — пропало что-то любимое и привычное. Событие, связанное со смертью матери и сестры, наложило роковую печать на характер ребенка. Вместо открытости в ее поведении стали преобладать замкнутость и сдержанность, вместо общительности — застенчивость, вместо улыбчивости — внешняя серьезность и даже холодность. Только в кругу самых близких людей, а таких были единицы, она становилась прежней — радостной и открытой. Эти черты характера сохранились у нее навсегда и доминировали даже тогда, когда она стала Императрицей. Близко знавший ее учитель царских детей П. Жильяр писал: “Весьма сдержанная и в то же время очень непосредственная, прежде всего — жена и мать, Императрица чувствовала себя счастливой только среди своих. Образованная и обладавшая художественным чутьем, она любила чтение и искусство. Она любила также созерцание и погружалась в напряженную внутреннюю жизнь, из области которой выходила лишь при появлении опасности. Тогда она со страстной горячностью вступала в борьбу. Она была одарена самыми прекрасными нравственными качествами и всегда руководствовалась самыми благородными побуждениями”.

Английская королева очень любила свою внучку и всячески заботилась о ее воспитании. Замок герцога Дармштадтского был пропитан “атмосферой старой доброй Англии”. На стенах висели английские пейзажи и портреты родственников из туманного Альбиона. Воспитание велось английскими наставниками и преимущественно на английском языке. Английская королева постоянно посылала внучке свои наставления и советы. Пуританская мораль воспитывалась в девочке с самых первых лет. Даже кухня была английской — почти каждый день рисовый пудинг с яблоками, а на Рождество гусь и, конечно, плюм-пудинг и традиционный сладкий пирог.

Алиса получила самое лучшее по тем временам образование. Знала литературу, искусство, говорила на нескольких языках, прослушала курс философии в Оксфорде.

И в молодости, и в зрелом возрасте Царица была очень хороша собой. Это отмечали все (даже враги). Как описывала ее одна из придворных: “Из густой зелени парка показалась стройная, высокая фигура... Царица была вся в белом, на волосах легкая, белая вуаль. Лицо было светлым и нежным... волосы красноватого золота, глаза... темно-голубые, а фигура гибкая, как пастуший хлыст. Насколько я помню, на ней был великолепный жемчуг, а бриллиантовые серьги переливались разноцветным огнем, как только она двигала головой...”. Или другая зарисовка. “Императрица была очень хороша... высокого роста, стройная, с великолепно поставленной головой. Но все это было ничто в сравнении со взглядом ее серо-голубых глаз, поразительно живых, отражавших все волнение ее...”. А вот описание Царицы, сделанное ее ближайшей подругой Вырубовой: “Высокая, с золотистыми густыми волосами, доходившими до колен, она, как девочка, постоянно краснела от застенчивости; глаза ее, огромные и глубокие, оживлялись при разговоре и смеялись. Дома ей дали прозвище “солнышко”. Больше всех драгоценностей Царица любила жемчуг. Им она украшала и волосы, и руки, и платья. Днем Царица ходила в свободной мягкой одежде, отделанной кружевами. В солнце носила длиннополую шляпу и солнечный зонтик. Вечером надевала светлые платья, расшитые серебряной или голубой нитью. Предпочитала носить остроносые туфли на низком каблуке из замши или кожи, окрашенной в золотистый цвет”.

Глубокая в своих переживаниях и сердечная по натуре, Царица была очень эмоциональна, хотя чаще всего сдерживала чувства, не давала им внешнего проявления. Все наболевшее она доверяла очень узкому кругу близких ей людей, и прежде всего мужу, лучшей подруге Анне Вырубовой и другу царской семьи Григорию Распутину. Для многих она казалась неприступной и величественной. Знавшие ее рассказывали: “В ней самым характерным отличием была ее величественность. Такое впечатление она производила на всех. Идет, бывало, Государь, нисколько не меняешься. Идет она, обязательно одернешься и подтянешься. Однако она вовсе не была гордой. Она не была и женщиной со злым характером, недобрым. Она была добра и в душе смиренна”. (Битнер).

“Она не была гордая в грубом значении этого слова, но она постоянно сознавала и никогда не забывала своего положения. Поэтому она всегда казалась Императрицей. С ней я никогда не мог себя чувствовать просто, без стеснения. Но я очень любил быть с ней и говорить. Она была добрая и любила добрые дела” (Гиббс).

Доброта была главной чертой характера Царицы, а ее стремление помочь всем, кто ее окружал, было постоянным.

Ее доброта к мужу и детям источается из каждой строчки ее письма. Она готова пожертвовать всем, чтобы мужу и детям было хорошо.

Если у кого-нибудь из знакомых, не говоря уже о близких Царицы, случались трудности, несчастья, она немедленно откликалась. Помогала и теплым сочувственным словом, и материально. Чуткая к любому страданию, она близко к сердцу воспринимала чужую беду и боль. Если кто-то из лазарета, в котором она работала сестрой милосердия, умирал или становился инвалидом, Царица старалась помочь его семье, порой продолжая делать это даже из Тобольска. Царица постоянно помнила раненых, которые проходили через ее лазарет, не забывая регулярно поминать всех умерших.

Когда с Анной Вырубовой случилось несчастье (она попала в железнодорожную катастрофу), Царица целыми днями сидела у ее постели и фактически выходила свою подругу.