"Время одиночек" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артём)

ГЛАВА 8

После ухода Мокедо в становище оставалось лишь четверо небесных людей – Сергей-безродный, Лемешко Егор, Джон Хиггинс и Поль Бомон. После нападения на становище выжил лишь Егор. Спесивый сноб Хиггинс до последнего заряда отстреливался из оружия черного человека, примотав к спусковому крючку его отрезанный палец. Разъяренные враги изрубили его на куски. Калеке Бомону повезло больше – его нашли в хижине, и проломили голову топором. Отца Тимура вообще не нашли. Ни живого, ни мертвого. Разобрав дымящиеся завалы, накхи так и не смогли опознать четырнадцать тел – огонь и оружие геликоптера поработали над ними особенно сильно. Можно было попробовать поискать у союзных родов шамана магии смерти, способного узнать их личности, но Ришак не стал отягощать себя дополнительной заботой – для всех погибших устроили общее огненное погребение. Дров в степи немного, все огонь не уничтожил, и останки без излишеств упокоились под скромным курганом.

Со временем, может быть, накхи соберутся с силами, и воздвигнут здесь настоящий курган, целый холм. Но сейчас на это попросту нет сил.

Род Ликадов потерял свою силу. Треть жителей становища погибла, среди выживших было немало раненых.

Не до курганов сейчас.

Тимур осторожно, стараясь не напрягать спинную мускулатуру, присел на корточках перед Егором. Не удержался – поморщился. Как не старайся, а любое движение причиняет боль. Старому шаману становища захватчики выжгли глаза, и теперь Тейко залечивал раны вслепую, пользуясь помощью неопытного ученика. Хотя, если вспомнить, он и зрячим не особо заботился о комфорте своих пациентов.

Выжить Егор выжил, вот только жизнь ли это… Крепкий еще мужчина превратился непонятно во что. Старик с мертвыми глазами. Смотрит как в пустоту, а из расслабленно-приоткрытого рта сочится слюна. Тимур до последнего не верил, что этот жизнерадостный здоровяк превратился в бездушную куклу, но одного взгляда хватило, чтобы убедиться – очевидцы не врали.

Оставалось проверить последнее.

Тимур закатал рукав безумца, внимательно изучил синяк на сгибе локтя. Прошло уже несколько дней, но след инъекции еще не исчез. Или, Егор сопротивлялся до последнего, вырываясь из лап захватчиков, или шприц в него вонзила неопытная рука. Зная характер небесного человека, Тим не сомневался в первом варианте. Хотя, возможно, оба фактора одновременно поработали.

Тейко сидел по другую сторону от Егора – прослушивал пульс на второй руке. Почуяв присутствие постороннего, шаман не стал поднимать голову – слепому это ни к чему.

– Я ждал тебя Тимур, – одновременно устало и зловеще произнес шаман.

– И я пришел. Скажи мне шаман – этот человек выздоровеет?

– Нет, – безапелляционно произнес Тейко. – Душа его не покинула тело, но связь ее с телом потерянна безвозвратно.

– Как это произошло?

Шаман пожал плечами:

– Его поволокли к черным людям. Больше я его не знаю. Думаю это магия черных людей, да и без опасного яда не обошлось. Он был чем-то отравлен. И я не знаю чем. Это чужая магия. И чужой яд. Они такие же чужие, как и твой отец, и все люди твоего отца. Накхи совершили глупость, позволив небесным людям жить в своем становище.

Тимур и не подумал отступать:

– Скажи мне Тейко – есть ли хоть какая-то надежда на его излечение? Ты старый шаман, ты многое знаешь, не может быть, чтобы ты вообще отступился, не оставив ни капли надежды.

Тейко хрипло хохотнул:

– Словами ты меня не задобришь. Ты отродье небесных людей, а все наши несчастья из-за них. Становище разрушено, мы потеряли многих воинов, я потерял глаза. Зачем мне желать этому человеку выздоровления?

– По двум причинам: я могу сказать Ришаку, что ты отказался его лечить. Он не очень-то тебя уважает, и решит, что шаман, отказывающийся лечить раненых, обуза для становища. Вторая причина: нам нужно победить этого нового врага накхов. Думаю, мы убили не всех, и, возможно, к нам уже спешат новые драконы. Кто знает – может Егор сможет нам принести пользу в этой новой войне. Ведь мы даже не знаем с кем сражаемся. Ни один из черных людей не был взят в плен, а наемники не рассказали ничего важного. А его допрашивали, допрашивали серьезно – душу вырвали из тела. Может во время допроса он узнал что-то полезное? Слушая их вопросы? Ведь допрашивающий волей-неволей сообщает пленнику немало своими вопросами.

Шаман выслушал Тимура внимательно, и ответил не сразу, показывая, что говорит не сгоряча:

– Ты такой же хитрый лис, как и твой отец. Тот в свое время сумел сохранить жизни своих людей. Может и тебе удастся спасти этого небесного воина.

– Как это можно сделать?

– Не перебивай меня. Я сказал «может быть». И сказал я это, потому что не знаю способ вернуть ему разум. Увы, мои знания тут бессильны. Знания всех шаманов бессильны. В степи нет этого знания. Если бы было – я бы об этом знал. Тимур, эта земля мала, и она не наша. Мы здесь не по своей воле. Там, на большой земле, на благословенном севере, есть большие знания. Если и есть в мире знание, способное его излечить, то оно там. Больше я тебе ничего не скажу.

Тимур, услышав все, что должен был услышать, не стал задерживаться – так же осторожно встал, направился к юрте. Неплохо бы сменить на ране компресс, но помощник шамана занят, так что придется потерпеть до вечера – просить шамана о помощи не хотелось.

Добраться до войлочной лежанки помешал Ришак. Дед вырос перед самым порогом, бросил на внука грозный взгляд, и не слишком участливо поинтересовался:

– Ты выздоровел?

Тимур чуть не простонал, представив себя сейчас верхом. Вопрос «Выздоровел?» для мужчин накхов имел одно-единственное значение: «Способен ли ты держаться в седле?» Мелочи вроде незатянувшихся ран никого в таких случаях не волновали.

– Да, я смогу удержаться на Кунаре, – губы Тимура произнесли эти слова почти против воли.

– Тогда готовься – в ночь мы уедем в степь.

Спрашивается – зачем было говорить, что здоров? Дед просто так вопрос бы не задал.

Бедная спина…

Для ребятни в окрестной степи было два загадочно-притягательных места: первое – урочище Небесной Птицы; второе – Грохочущие Скалы.

С первым все ясно – упала птица, потеряла крылья. Из нее выбрались небесные люди, устроили короткий бой с накхами, затем замирились, стали жить в становище. Ребятишки отламывали от птицы сувениры, вот, собственно, и все – однажды увидев птицу, мальчишки больше к ней не стремились. А попасть к ней мог любой желающий без труда – хороший конь за час тебя доставит до урочища.

Со вторым местом сложнее. Начать с того, что никто из мальчишек не знал, где оно, собственно, располагается. Взрослые на вопрос «Где?» отвечали подзатыльником. Если спросить женщин, те и вовсе шипели, прижимая пальцы к губам. Эх, а как хотелось посмотреть!.. Ведь там столько всего должно быть интересного. Раз его так скрывают, там явно спрятано нечто большее, чем мертвая железная птица.

До Грохочущих Скал оказалось гораздо дальше, чем до урочища Небесной Птицы. Спине это путешествие очень не понравилось, но ее никто не спрашивал. Ришак сказал «Едем к Грохочущим Скалам», значит едем. Пара всадников покинула становище еще засветло. Дело подходило к полуночи, а они все еще не добрались. Тимур натер себе зад – стараясь уберечь спину от рывков и тряски, он изъерзался в седле. Тело теперь страдало от боли сразу в двух местах, а голову переполняли однообразно-волнительные мысли: Тим знал, что к Грохочущим Скалам допускаются лишь воины, прошедшие посвящение. То, что его везут туда, было беспрецедентным. Это все равно, что выгнать Тейко с места шамана становища, и вместо него посадить семилетнего пацана.

А может его там будут посвящать в воины? Невесело – при посвящении требовалось показать все, на что ты способен, а Тим далеко не в лучшей форме.

Из-за горизонта, царапая нимб Шрама, показался краешек серпа Меры –главной луны. Ришак остановил коня, не поворачиваясь, бросил:

– Как твоя спина?

– Болит, – честно признался Тим. – Но я могу продолжать путь – спине сейчас нужно движение. Боль я вытерплю.

– А куда ты денешься, – прошипел дед. – Следуй точно за мной, и не уклоняйся ни на шаг – тропа опасная.

Степь в этом месте ровная, какие здесь тропы? Тим удивился, но виду не показал. Дед направился дальше, и исчез. Провалился сквозь землю. Сияние поднимающейся Меры сыграло со зрением Тима злую шутку – он не заметил, что дед остановился на краю огромного провала.

Кунар не подвел – пошел следом без приказа. Как удачно, что конь у Тима такой умный и не по-лошадиному бесстрашный – иначе бы надолго замешкался.

Провал оказался странным – чем ниже Тим спускался, тем меньше на небе становилось звезд. Будто гора над головой нависает, заслоняя небосвод. Тимур далеко не сразу понял, что это не провал, а вход в огромную пещеру. Тьма здесь царила полнейшая, лишь по эху, отражавшему от стен цоканье копыт, можно было догадаться о размерах подземелья.

Ришак впереди что-то прошипел, блеснул голубой сполох, в руке деда начал разгораться факел.

– Тимур, по сторонам не гляди – смотри вперед. Потолок тут местами низкий, если не пригнешься, головой о свод приложишься.

Ну и как, прикажете, не смотреть по сторонам? Ведь интересно же.

В свете дедовского факела Тим жадно разглядывал стены пещеры – на них не было свободного места, все исписано цветными рисунками и загадочными символами степных шаманов. Остановиться бы, и хорошенечко их осветив, рассмотреть.

Ришак, как бы прочитав мысли внука, остановился, повел факелом влево, указал на целое батальное полотно – две конные лавины, ощетинившись пиками и мечами, мчались друг на дружку.

– Смотри Тимур. Вон у того всадника треугольное знамя – узнаешь его?

– Да дед Ришак, это знамя накхов. Но рядом я вижу знамена оламеков и куитов. Они и накхи в одном военном отряде. Они дружно сражаются против этого отряда – у него знамен вообще нет. Почему так нарисовано? Ведь куиты нам не союзники, а оламеки и вовсе враги.

– Да Тимур, это так. Все эти картины оставил народ, живший здесь до нашего прихода. Наши предки, потеряв свою землю, пришли на эту бедную землю, и покорили ее. У нас тогда был враг – хозяин этой земли. Мы победили его все вместе, и поделили его землю. Потом… потом нам не с кем стало воевать. А если не воевать, мы перестанем быть воинами. Мы выродимся. Мы не сможем тогда надеяться вернуть землю наших предков – для этого потребуются лучшие воины. И мы стали воевать друг с другом. В наших войнах не убивают женщин и детей, не разоряют попусту земли – воюют воины. Лишь сильнейший имеет право выжить и оставить после себя сыновей. А сыновья его должны превзойти отца. Так, из поколения в поколение, мы становимся сильнее, шаг за шагом приближаясь к возврату земель предков. Смотри Тимур – это последние картины исчезнувшего народа. Этот народ был многочислен, сражался на земле, где знал каждую тропку, и сражался за свою землю, и за право жить на ней. А нас было мало, мы были нищими и израненными, дух наш был сломлен. Мы проиграли – мы потеряли свою землю. Жалкая горстка беглецов, высадившаяся на утлых кораблях. Но хозяева этой новой земли жили в мире. У них не было врагов. Они разучились воевать. И мы их победили. И здесь, в их главной святыне, потомки победителей рассматривают последние картины проигравших. И все мы: накхи, оламеки, куиты – все мы один народ. Мы не просто народ. Мы народ, у которого есть цель, и вся наша жизнь, это движение к этой цели. Думай над этим, Тимур, и помни эту картину.

Ришак опять двинулся вперед. Тим, обернувшись, не отрывал от батальной картины взгляда, пока она не растаяла во тьме. Из-за этого он едва не набил шишку на макушке – свод и вправду местами опускался опасно низко.

Кунар вдруг оживился, коротко всхрапнул. Навстречу, из темноты, проржала лошадь. Еще несколько шагов, и впереди показалось сияние факелов. Пещера расширилась, у левой стены показалась основательная коновязь.

Рассмотрев стоящих здесь лошадей, Тим инстинктивно ухватился за рукоять меча. Еще бы не ухватиться: не узнать оламекских лошадей было невозможно – сбрую с них никто не снял. Хотя зря заволновался – вон, Ришак спокоен как скала. Да и лошади тут не только оламекские – хватает и своих. А вон лошади куитов. И шедских парочка. И жеребец энконов. И… Да что тут вообще творится?!

Ришак и не подумал комментировать эту странную коллекцию лошадей – молча спешился. Повел своего коня к коновязи. Тимуру не оставалось ничего другого – тоже оставил здесь Кунара.

Дед поманил внука за собой, нырнул в едва заметную щель в стене, бросил через плечо:

– Ничему не удивляйся, и не хватайся за свой меч – нам здесь ничего не грозит. – Чуть помедлив, дед добавил: – Разве что булыжником со свода придавит. Не стой под сосульками. Когда я сяду, сядь по правую руку от меня.

Тим не стал спрашивать, что означают последние слова деда. Наверняка и без лишних слов узнает.

Так и оказалось. Под сосульками дед подразумевал сталактиты – в открывшемся за проходом зале их было полно. Будто клыки в несколько рядов нависали со свода, навстречу им с пола тянулись сталагмиты, местами дотягивались, свиваясь в столбы. Лишь середина круглой пещеры была свободна от этих каменных украшений.

По центру пещеры горел большой костер. Вокруг него прямо на каменном полу расселось двенадцать воинов. Из накхов Тим увидел лишь Гонира. Старый воин мирно расселся меж двух оламеков и вся тройка отрешенно разглядывала пламя. Расскажи кому про такую картину – не поверят.

Ришак, не сбавляя шага, подошел к костру, уселся на свободное место. Тим спокойно присел справа от него. Хотя спокойствие далось ему нелегко.

Дед протянул руки к огню, цокнул, прошипел, пламя взвилось под самый свод пещеры, жадно потянулось к узкому лазу, в который уходил дым. В лица дохнуло жаром, но никто не отшатнулся – степняки были неподвижны, будто статуи.

Ришак заговорил, странным, одновременно устало-безразличным и хитрым голосом на одной ноте:

– Огонь был здесь до нас. Огонь есть с нами. Огонь будет после нас. Но этот огонь не наш. Наш огонь на севере. Настало время вернуться к родному очагу.

С минуту вокруг костра царило молчание. Затем один из куитов перекинул за спину выбившуюся на плечо косу, протянул руки. Вновь взвилось пламя:

– Ришак, все мы уважаем твою хитрость. Но северяне не стали сильнее. Все что мы знаем: они лишь усилились. Напади мы на них сейчас, наш народ исчезнет. Нам не дадут больше прятаться, они придут в эту степь. Они приведут своих магов и драконов. Нас не трогают лишь потому, что считают беспомощными и неопасными. Дай повод усомниться в этом, и нас не станет.

Опять тишина. Но тишина напряженная. Тим мало что понимал о происходящем, но ясно было одно: эти люди умели понимать друг друга без длинных слов. Хватало намека, жеста, взгляда. А может и без этого обходилось.

Следующим заговорил седой оламек с лицом синим от многочисленных татуировок. Перед тем как он произнес свои слова второй оламек, помоложе, отошел к зубьям сталагмитов, вернулся оттуда уже с охапкой дров, подбросил в костер. Вовремя – от пирокинетических надругательств тот уже рассыпался в груду углей.

– Северяне живут за морем. У них есть флот. Нам будет нелегко высадиться на нашу родную землю. Но если нас отбросят назад, мы можем здесь продержаться долго, и умереть достойно. Главное, сразу выжечь язвы городов на этом побережье. Тогда северянам негде будет высаживаться, и мы сможем атаковать их отряды на незащищенных берегах. Им придется нелегко. В крови захлебнутся. Мы долго продержимся, но все равно погибнем. Но погибнем как воины. Я так хочу. Жить изгоем позор. Уж лучше так.

Ришак не стал терзать костер, просто протянул к нему ладони:

– Все вы знаете, что я хитер. Почему решили, что я хочу смерти нашему народу? Мы должны жить. И жить на нашей земле. У родного огня, а не возле этой жалкой его искры.

Костер при последних словах Ришака затрещал, поднял сноп искр.

– Да, северяне сильны как никогда. Сильнее уже быть невозможно. Жизнь это движение. Раз их сила расти уже не может, она будет уменьшаться. Жизнь это равновесие. Если кто-то набрал слишком много силы, соседи будут стремиться выровнять его с ними или вообще сделать беспомощным. У северян нет друзей – есть завистливые союзники, только и ждущие момента, чтобы ударить в спину. У северян нет врагов – есть покоренные народы, которые ждут удобного случая, чтобы восстать. У северян нет армии – их воины это наемники и отряды из покоренных народов. Прославленные имперские солдаты теперь простые рекруты из нищих крестьян, им не за что воевать – их лачуги захватчики будут грабить не сильнее, чем сборщики налогов. Их вожди изнеженные аристократы не похожие на мужчин, им неведомо чувство родины, самое ценное для них, это грязный зад друга и кувшин с крепким вином. Они продают своих жен и дочерей. Они ищут лишь удовольствия. Удовольствия они покупают. Сила развращает.

Они прогнили. Ими правит даже не император, ими правит это:

Ришак взмахнул рукой, по камню зазвенели монеты, с презрением процедил:

– Вот их правитель. Вот тот, кто их победил. Так неужто мы слабее этих металлических бляшек? Северяне сильны лишь до тех пор, пока никто не сомневается в их силе. Дай повод в этом усомниться, и это будет конец. Шакалы рвут старого льва, выказавшего свою слабость. Так порвут и северян. Надо только показать шакалам, что лев уже не тот что раньше. Время для этого пришло – нам был дан знак.

При этих словах все воины на миг встрепенулись, растеряв невозмутимость. Шег, вообще вскочил, развернул к Ришаку лицо, изуродованное чудовищным шрамом. Исковерканные губы чуть ли не выплюнули:

– Знак?! О чем ты?!

Ришак не спешил с ответом. Нежась под нетерпеливо вопросительными взглядами собравшихся, он огладил клинышек бороденки, медленно протянул ладони к огню, степенно поинтересовался:

– О чем говорит четырнадцатая строка Второй Книги Исхода?

Ответил все тот же изуродованный шег:

– «И ребенок испепелит дракона северян».

– Вот! – Ришак назидательно воздел ладонь с вытянутым пальцем. – А что означает «ребенок»? Ребенок это юноша, не ставший еще воином. Вы думаете зачем я привел сюда этого мальчика, не ставшего воином? Зачем посадил в наш круг по правую руку от себя? Вы знаете Ришака, и знаете: Ришак уважает обычаи. И сейчас он от них не отступил. Тимур не посвящен в воины. И он не посвящен в наше братство. Он даже не знал о нем. Но Тимур убил дракона. Дракона северян. Он тот ребенок, о котором сказано в четырнадцатой строке.

– Дракон был какой-то не такой, – неуверенно отозвался Гонир. – Да и Тимур великоват для ребенка.

– Дракон это дракон, – безапелляционно заявил Ришак. – А раз Тимур не воин то ребенок. Мальчик. Или кто-то думает что это девочка?

– Этот твой ребенок убил моего племянника, – мрачно заявил оламек. – Хотел бы я побольше таких детей нашему народу.

– Да, Тимур необычный мальчик, – согласился Ришак. – Он сын моей дочери и человека с неба. Он не прошел посвящения, но уже убивал воинов. И он убил дракона. Не просто убил – он его сжег. Какая разница какой это был дракон? Это дракон с севера – вся пакость приходит оттуда. Эти вонючие сыны мужеложцев погрязли в гнусности. Они даже наших драконов, наших старых понятных драконов смогли извратить. Драконы у них теперь разные. Есть ездовые, доставляющие солдат и магов. Есть разведчики, способные очень долго лететь над враждебной землей, высматривать все, и их глазами смотрит маг. Есть драконы таскающие грузы. Есть драконы бросающие на врага каменные ядра и зажигательные снаряды. Есть драконы в доспехах, они нападают на отряды врагов, дышат огнем. Есть драконы размещающиеся на кораблях. Что странного в том, что теперь есть драконы из железа?

Возразить Ришаку никто не смог – слова его были убедительны.

– Значит одно из пророчеств уже исполнилось, – констатировал изуродованный шег.

– Значит пора, – кивнул оламек. – К стыду своему я запамятовал строки в начале книги. Что там еще говорится? Может еще что-то уже сбылось?

– Не слышал я, чтобы сбылось, но пятнадцатую строку мы сделаем сбывшейся, – загадочно заявил Ришак.

– Это как? – дружно произнесли сразу несколько воинов.

Ришак обернулся к шегу:

– Напомни всем, о чем в ней говорится.

Тот степенно, без запинки произнес:

– «И море расступится перед ним, и воссоединится он с другом своим, и даже солнце врагов не помешает этому».

– И что, по-вашему, означают все эти слова?

Шег пожал плечами:

– Обе книги писали несколько человек. Писали их со слов пророков, уцелевших после потери Гнезда. Уцелело их немало, но почти все они были не в себе. Их трудно было понять. Еще труднее записать их слова для потомков. Толкований много. Очень много. И все разные.

Ришак опять воздел руку:

– А что если пятнадцатую строку оторвали от четырнадцатой ошибочно. Прочти их вместе.

– И ребенок испепелит дракона северян. И море расступится перед ним, и воссоединится он с другом своим, и даже солнце врагов не помешает этому.

– Вот видите! Если читать все вместе, получается связно. Получается, что ребенок убивает дракона, а потом перед ним расступится море и там, за морем, он воссоединится с другом своим. С драконом уже все ясно. Море – пошлем Тимура за море, пусть вернется на нашу землю. Это можно считать воссоединением с другом.

– А при чем тут солнце? – не сдавался шег.

– А какая разница? Мало ли что несли тогда пророки, а записывали за ними и вовсе неучи. Что может Тимуру помешать? Да ничего. Надо добраться до города на побережье, сесть на корабль, и скоро он будет на нашей родной земле. Так что никакое солнце и впрямь не помешает.

– А зачем вообще ему куда-то ехать? – уточнил оламек. – Как мы скажем, так и будет. Скажем, что пророчество начало выполняться, значит начало.

Ришак покачал головой:

– Мы кость этого народа. Все лучшие воины состоят в нашем братстве. Так было не всегда. Это началось тогда, когда первый изгой ступил на эту землю. Потеряв свою землю мы знали – когда-нибудь мы вернемся. Братство наше создано было для возвращения. До него нашим народом правили жрецы. Мы потеряли Гнездо, и наши жрецы лишились своей силы. Они стали жалкими шаманами. Но память о старом живет. Они все еще мнят себя силой, на что-то годной. Они не братья наши. Они будут шептать дурное. Но они не пойдут против Книг Исхода – книги эти написаны жрецами. Мы закроем их рты их же текстами. И им придется это сожрать.

– Не проще ли их прирезать? – предложил оламек.

– Нет. Нам они понадобятся, когда мы захватим Гнездо. Они хранят знания. И хранят силу. Если мы возьмем Гнездо – драконы перестанут быть для нас проблемой.

– Нашей проблемой тогда станут шаманы, – мрачно заметил шег.

– Значит надо до того момента прижать их: оставим лишь выгодных нам, остальных прирежем, – оламек был воплощением кровожадной прагматичности. – Сколько у нас осталось времени?

– Два-три года, – подняв голос, заявил Ришак. – Дальше ждать опасно: можем упустить выгодное время. Нам надо ударить сейчас, на пике нашего могущества.

Громкий голос деда отразился от стен пещеры, эхо, причудливо ломая слова, загремело меж каменных клыков – Тим понял теперь, почему это место так странно называется

– Хорошо, – согласился оламек. – Начнем?

– Да, начнем. Прямо сейчас. Все войны прекращаем. Блокируем побережье – оставляем там лишь тех, кто нам сейчас будет выгоден. Остальных убиваем. И главное очищаем там все от сброда. Все эти бандиты, наемники, сектанты и пираты, весь этот сброд просто рассадник имперских ушей и глаз. Глаза выколем, уши отрежем.

Куит с нотками обиды произнес:

– Если мы прекращаем войны, то мы не сможем отбить у оламеков свои восточные пастбища. Наш скот голодает. Где мы будем его кормить?

Оламек ухмыльнулся, а Ришак решил проблему парой фраз:

– Пару родов перекинешь к накхам, у нас найдется место. И прибирай ликадов и все их земли. Ликады сильно ослабели, им не везло: будете вместе с ними.

Шег протянул руки к огню:

– Братья, я думаю, с пастбищами мы как-нибудь разберемся. Это мелкие вопросы, но их будет очень много. Сейчас нам надо поспешить донести до братьев новости. Надо остановить войны как можно быстрее. И заткнуть рты шаманам.

– Своих мне останавливать не надо, – Ришак проскрежетал зубами. – У нас после нападения наемников с железным драконом о войнах позабыли. Но я тоже поспешу назад: надо побыстрее отправить Тимура за море.

– Тебе помочь? – предложил оламек. – Если вы потеряли много воинов, я пришлю хороший отряд для сопровождения. Нам нельзя рисковать Тимуром: он должен попасть за море. Будет досадно, если он погибнет по дороге к побережью – это будет на руку шаманам.

– Не погибнет, – уверенно заявил Ришак. – Мы потеряли одно становище, но для накхов это невеликая потеря. Воинов нам хватит. Прощаемся братья: у нас теперь много дел, и делать их надо быстро.

– Целое – мне неприятно сообщать эту информацию. Но это важно: мы узнали, что человек, убивший часть, не погиб от рук временных союзников. Мы были дезинформированы ими.

– Это достоверно?

– Мы получили информацию из двух источников: первый источник шпион. Этот шпион ни разу еще нас не дезинформировал. Второй источник: член имперского тайного общества. Он работает на нас за деньги, и ему очень хорошо заплатили. Я считаю, что эта информация имеет высокую степень достоверности. Это подтверждается анализом: наши временные союзники были заинтересованы в признании объекта уничтоженным.

– Да, мнимая смерть им на руку. Но они продолжают искать убийцу?

– Да, продолжают. Кроме того его разыскивают сотрудники столичного сыска. Нам известно, что у них есть версия происхождения убийцы, и они ее собираются проверять.

– Версия достоверна?

– Нет. Но заслуживает внимания.

– Целое поняло. Следите и за временными союзниками, и за сотрудниками столичного сыска. Если они что-то обнаружат, мы должны об этом оперативно узнать.

– Часть будет стараться. Но нам не хватает ресурсов. Вы же знаете о наших проблемах.

– Да. Известно. Все ресурсы продолжайте кидать на выполнение главной цели. Но резервы направляйте на слежку за ними.

– Нас очень мало.

– Привлекайте местные резервы. У вас есть деньги – за деньги покупайте их преданность.

– Мы так и делаем. Но их непрофессионализм способен провалить простейший замысел.

– Смиритесь с этим. Мы еще слишком слабы, и нам еще долго придется с этим мириться. Целое интересуется событиями на южном материке. Части удалось покарать кочевников?

– Не совсем. Нам приходится пользоваться местными ресурсами. Качественные показатели наемников неудовлетворительны. Мы не можем причинить кочевникам существенный ущерб. Убийцы не наказаны.

– У целого есть новость, и эта новость странная.

– Часть готова выслушать странную новость.

– При нападении на стационарное поселение кочевников было допрошено несколько пленников. Один из них представлял наибольший интерес, и был допрошен с максимальной тщательностью.

– Часть это знает.

– Мы узнали много странного. И анализ его показаний дал нам открытие. Нам известно, что у одного из членов экипажа корабля «ARKO-11» в этом мире появилось жизнеспособное потомство. Мужского пола. Предположительный возраст – девятнадцать стандартных лет.

– Это странная новость.

– Информацию необходимо проверить. В случае ее достоверности необходимо захватить потомство члена экипажа. Для этой цели нужно будет высвободить все ресурсы, кроме тех, что задействованы на главном направлении. И даже задействованные там снизить до минимально возможных. Для нас важно захватить этого человека. Нам необходимо его исследовать. Возможно, это позволит нам выполнить цель с минимальными затратами ресурсов и времени.

– Часть будет стараться найти потомство.