"По ту сторону зеркала" - читать интересную книгу автора (Лакмен Рус)

Глава 4. В пути

Солнце, старательно разогревая утренний холодок и плавно превращая утро в день, весело играло в прятки то показывая, то пряча, свое сияющее лицо в густых ветвях Ягодного леса.

Плаше и его друзья по категорическому наставлению Белиэнара сидели внутри палатки и ждали его возвращения. Тот, пообещав скорее вернуться, ушел в другой шатер, сказав, что там его ожидают.

По его спешным объяснениям, они вместе с эльфами с минуты на минуту должны были тронуться в неблизкий путь, и повелел в конце, приготовится к ней. Но одно только это слово — «путь» — уже наводило на противоборствующие чувства — все сызмальства привыкшие к оседлой жизни, никогда не покидавшие даже свой родной город (если не считать недалекие поездки на близлежащие деревеньки) с тяжелым надломленным сердцем принуждали себя во все это верить. Само собой, никто не хотел, да и не мог, вот так, с бухты-барахты кинуться в неведомо куда, да причем так резко, бросив все: дом, город, родственников и друзей, привычную жизнь наконец. Просто не верилось, не хотелось верить! Но такова была суровая действительность, и никуда от нее не денешься. Скоро они уйдут — покинут дом родной, скорее всего и страну. И когда возвратятся эльфы (до чего же странно осознавать их существование), они, должны будут забыть прежнюю жизнь!

Возвратился Белиэнар. Он, приподняв край двери, позвал на выход.

— Пора уходить, друзья мои, — сказал он упавшим голосом. — Все готовы?

— Конечно, — ответил за всех Плаше, — но господин, что-то случилось? Эльфы не возвратились?

— Они возвращаются… Без принца…

Плаше хотел спросить, откуда это ему известно, но воздержался. Старик обернулся в сторону пещеры, завлекая остальных посмотреть туда же. Через мгновение, оттуда послышался глухой скрежет движущихся плит. Так открывался потайной проход. На этот шум, неожиданно для друзей, из другого шатра вышел старец в таком же балахоне как Белиэнар, но с бирюзовым оттенком. Плаше показалось, что у него в глазах двоиться.

Старец был… эльф — та же неописуемая волна незримого света, точно по волшебству пронизала что-то внутри. Он, словно и, не идя, приблизился к ним и сделал поклон приветствия. На что друзья, как-то неуклюже, но с величайшим почтением ответили тем же.

Из пещеры появились люди: семеро эльфов, это Плаше определил сразу, и около дюжины ослабевших смертных (теперь, приходилось прибегать к использованию такого слова). Принца Далайского среди них, стало быть, не было.

— Пора уходить, — сказал старец, оборачиваясь Белиэнару.

— Да, — дал ответ тот. Старец отошел к вновь пришедшим. Плаше, отчего-то не решавшийся заговорить при новом старце, улучив момент спросил своего старика:

— Господин, скажи, пожалуйста, кто это такие?

— Ты имеешь в виду, людей?

— Да.

— Не знаю. Сейчас узнаем.

— Но… — он не успел договорить. Белиэнар решительно направился за другим старцем. Что-то сходное было между двумя стариками. Не только внешне, но и… будто они… Нет, не возможно определить словами ЧТО. Не скажешь же, что они из некоего клуба старцев!..

Старец что-то говорил:

— …Таковая, видимо, воля Всемогущей Судьбы, воины Эбелана! Все вы сделали, что смогли, ежели этого стало не достаточно, то в этом вашей вины нет. А теперь, собирайтесь в путь. Мы возвращаемся.

После последних слов их старца, все остальные эльфы разбежались собираться.

— Вы, славные наши родичи, — обратился он завораживающим голосом, оглядывая людей, — уже знаете, кто вас спас и кем они являются. Они должны были все пояснить. Но я повторю все заново и объясню суть вещей, пока мои воины приготавливаются к отъезду.

Все жаждущие только объяснений, затаив дыхание, приготовились слушать.

— Мое имя Алинорс. Я, как и мои воины, эльф, — начал он и попросил назвать имена своих слушателей. Как ты, мой читатель, уже успел понять, пришедшими оказались Элисар и его товарищи. Думаю, не стоит говорить о том, что они спаслись тем же путем, что и Плаше с его друзьями. Когда все имена были названы, старец сделал почтительный поклон и продолжил:

— Теперь мы знаем друг друга.

На вашу славную страну напал очень могущественный завоеватель. Насколько он могущественен, вы даже не представляете. Скажу лишь то, что никакая армия, будь то миллионная, не в состоянии его одолеть. То, что он проделал, захватив славную Далаю, было всего лишь маленькое шевеление мизинцем. Оттого, будьте уверенны, что этим враг не остановится, и он продвинется дальше, захватывая все новые и новые страны и земли. Вплоть до захвата всей земли. А то и больше.

Под угрозой находиться не только Мир людей, но и наш Мир — Мир эльфов, с вашей точки зрения, сказочных существ. Мир, знаемого вами, лишь по сказаниям и сказкам. Да будет вам известно, что ваши сказания далеко не вымысел. Вы, конечно, удивляетесь и верите в это с трудом, но вы еще более удивитесь и не поверите, когда встретитесь с тем, что ожидает вас. Нет-нет, не пугайтесь, я не говорю, что это страшно и опасно, хотя будет, что придется поостеречься от некоторых вещей. И причины для вопросов у вас еще будет предостаточно.

Я не буду вдаваться в ненужные подробности, поскольку негожее сейчас пора. Но вы должны узнать, что два наших Мира, а может и не только наших, теперь сливаются и объединяются. Поэтому вам вскоре встретится очень много необычного и странного, при этом, будет столь же много опасного. Но пока что, нет повода бояться. Я лишь говорю на всякий случай.

Как вы поняли, мы отправляемся в путь. Остальное узнаете со временем.

И неизвестно откуда, вдруг появились лошади; все отборнейших мастей.

— Это наши кони, — пояснил старец.

Между тем эльфы свернули лагерь. Оседлав их в нужном количестве всем повелели устроиться на коней. После чего, небольшая конница тронулась в путь.

Они, вопреки ожиданию Плаше, не начали вылезать из леса, а наоборот, нашли какую-то еле заметную тропу и стали медленно в нее углубляться. Пара следопытов эльфов с двумя людьми, которые вызвались с ними пойти, отправились вперед, чтобы выяснять там обстановку. Как и было решено, они впереди оставляли неведомые простому глазу метки. Пока по ним все было тихо и спокойно. А если вдруг, там встретиться какая-то опасность, то по уговору, хотя бы один, из них должен был примчаться назад, дабы оповестить позади идущих.

Ровный лес, что, по словам Белиэнара, простирался на пятьдесят миль на запад, они должны были пройти за несколько сутки. На пути, при этом встретив, небольшие реки с открытыми местами. Запад исстари считался диким и малоизученным краем, посему никто из людей не представлял что он из себя представляет. Но лишь смутно было известно, что этот край — край зверей, и люди населяют его лишь местами, и то дикие.

День как-то быстренько прошел. Они, свернув на лево от тропы, углубились в сторону, и встали на ночлег. Это был первый на их пути. Вечер был теплый и, наверно, поэтому эльфы не соорудили свои палатки. Костер разводить не стали. Белиэнар объяснился тем, что это ради предосторожности. Плаше, а в особенности Большой Том, было огорчились, думая, что им суждено попоститься. Но ошиблись. На вопрос, почему, тот же Белиэнар как-то многозначительно, произнес, что в этом нет нужды. Сперва никто не понял, но когда увидел, как один из эльфов раздал какие-то кусочки лепешек и, съев их, поняли — чувство голода, несмотря не малые размеры порций, на которых толстяк посмотрел с превеликим призрением, исчезло напрочь. Назывались они путлибами. А через некоторое время все почувствовали прилив бодрящей силы.

Опять же двое эльфов встали на стражу. Коней отпустили. Они были так хорошо приручены, что потом, по первому же зову возвращались назад. А Белиэнар предписал всем уснуть, предупредив, что завтра тронутся рано до зари. Никто его повториться не заставил.

Тарук, сидя на камне, старательно шлифовал свой меч. Баллин тоже занялся тем же, решив, что его булат в плачевном состоянии. Эльфы сидели рядом и рассказывали о себе. Все уже успели подружиться, и по мысленному выражению Тарука, те оказались своими мужиками.

— …Ты, верно подумал, Тарук, говоря, что настают диковинные времена, — говорил Альлл. Так звали не по-человечески высокого и стройного эльфа со светлыми струящимися волосами до плеч и с бирюзовыми глазами. Правда, у него было несколько иное, много длинное имя, на простом языке трудно понимающееся и весьма долго произносящееся. Поэтому эльф велел всех по-дружески звать его по-простому. — Для солдата вроде вас, да и для нас, не скрою, это время интересное, не скучное, я бы сказал.

— Я и говорю об этом, — отозвался тот, — ведь, если бы не это война, да простит меня грешного Всевышний за мои слова, мы бы не повстречались и не узнали бы друг о друге, черт возьми! Вы отличные мужики, скажу я вам! И было бы жалко, если бы я так и помер, не узнав, что сказки бывают былью. Если честно, старая жизнь, мне казалось такой неинтересной, хоть со скалы прыгни! Об этом часто поговаривал мой друг, Фарнак! Только его убили, эти нечисти… Перебить бы всех…

— В свое время и им достанется, — прервал его второй эльф. Тому тоже выбрали имя попроще. Назвали его Эннас. От Альлл он отличался более низким ростом и темными волосами, собранными под конский хвост. — Мне, даже думается, не от нас, а от того, кто ими сейчас правит.

— Кстати, расскажите почтеннейшие, что вообще происходит. Я решительно ничего не понимаю, — вмешался в разговор Баллин. — И правда, что вы, эльфы, бессмертны?

— Для начала, отвечу на второй вопрос, ибо на нее легче ответить, — сказал смеясь Альлл, — Да, это так, мы бессмертны, с точки зрения людей. Но на самом деле мы смертны, вот проткни мое сердце, Баллин, своим клинком, который скоро протрется до нитки от твоих чрезмерных протираний, и я откину концы.

— Нет, конечно протыкать твое сердце я не буду, — пролепетал тот, не разумея, шутит ли эльф или нет. — Но это же не мыслимо, что вы живете по тысячу лет, а то и больше. Как же такое возможно?

— Да, это возможно. Все так устроено, друг, но все же мы умираем…

— А на первый вопрос какое дается объяснение? — спросил Тарук.

— А на первый вопрос, я и сам затрудняюсь отвечать. Хоть я и перворожденный, но в точности пояснить ситуацию не могу. Мы ведь с Эннас, как и вы обычные воины, так же обделены источниками известий. Наши Головы, нас — своих подчиненных — нечасто посвящают в свои мирские дела. Смогу лишь сказать, что Само Зло освободилось из своего узилища и теперь разгуливает на свободе чиня всякие неприятности, подобно этой войне.

— Звучит устрашающе, — отозвался Баллин задумчиво, — но я все равно ничего не понял.

— …Кажется, это зло мы уже успели увидеть, Баллин! — жутко протянул Тарук. — Случайно, вы не знаете, что это за всадник, в черных доспехах. Когда я его увидел, то, не стыдно даже признаться, чуть ли не пустил в штаны…

— Ты это о ком? Расскажи-ка поподробнее, — вдруг задал вопрос, встревожившийся Альлл, при этом взглянув на Эннас. Тот тоже был испуган.

— Вы разве не знаете, — начал Тарук изумленно, и все рассказал про недавний случай.

— …Стало быть, Черни, уже на Земле… — сверля глазами пустоту, выдавил Альлл.

— Что это значить? Кто это такие Черни? — почти хором спросили двое людей.

— Это значит, что нам поскорее нужно убираться из этих мест!

— Объясни!.. — взмолился, не на шутку перепуганный Баллин.

— Черни — это самые страшные существа, когда-либо созданные Злом — они его главнейшие прислужники, его глаза и руки. Если они нас найдут, то всем конец!

— Но почему? Ведь тогда ж мы остались живы! — всё не хотелось верить Баллину.

— Потому что эти Черни, обладатели темной Силы, являются первейшими врагами эльфийского народа. Они истребители его.

— Ну и дела, — вымолвил Тарук.

Вдруг оба эльфа, к изумлению Тарука и Баллина, резко повернулись назад и обнажили мечи. Люди, ничего не понимая, машинально сделали то же самое.

— Там кто-то идет! — прошептал Эннас. Альлл приказав, всем скрыться за валунами и сказав, что нужно узнать кто там, исчез в сумрачных чащах леса. Ни Тарук, ни Баллин не слышали ничего. Но Эннас, объяснил, что в трехстах шагах отсюда, через маленькую речушку кто-то только что прошелся и направляется на их сторону.

— Откуда ты это знаешь, черт возьми? Может быть это зверь какой?! — шепча сказал Баллин.

— Знаю! Потому что лучше вас слышу! Это не зверь, а разумное существо! Только больше не говорите ничего! Тсс!..

Все, сидя за огромным камнем и не высовываясь, ждали возвращения Альлл. Тот не заставил себя ждать и вскоре появился.

— Это человек! Один. Идет сюда, — доложил он.

— Что будем делать? — спросил Эннас, — Поймаем и допросим, или же пусть идет дальше?!

— Нет, для начала, посмотрим куда он пойдет, а потом поступим согласно случаю!

— Хорошо. — И все стали ждать появления незваного гостя.

Послышался соответствующий хруст, ломающегося под ногами валежника, после чего появился какой-то старичок. Вид у него был изрядно потрепан, но, приглядевшись, можно было понять, что на нем лакейская одежда, принятое у богатеньких господ. И она уже успела испачкаться и разорваться в некоторых местах. Очевидно, тот не представлял никакой опасности, но разыгрывалось любопытство — интересно было бы узнать, что на ночь глядя делает в лесу, чей-то слуга.

Тот, опираясь о неказистую деревянную клюку, проволочился мимо. Не было сомнений, что он изрядно устал и вот-вот, казалось, упадет.

— Может ему, помощь какая нужна? — шепнул Баллин.

— Возможно! Но нам нужно быть крайне осторожным, — предостерег Альлл.

Все хотели уже повылезать из своих укрытий, но внезапная остановка старика и поворот его головы на их сторону, заставило всех припрятать головы обратно.

— Черт меня знаешь, чего он удумал? — недовольно прошипел Тарук. Старик положив рюкзак на большой камень, стал озираться по сторонам, будто ища или исследуя что-то. Все с пытливостью смотрели на него и не могли даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы выйти из своего укрытия, поскольку сделай они это, непременно бы выдали себя. Незваный гость, вдоволь, совсем не торопясь, обследовал окрест и сел на лежавший рядом камень, при этом, заботливо положив под собой плащ, которого он до этого держал в руке. И Тарук, вновь выпустил какую-то ругань. Тот начал возиться с рюкзаком. Вскоре он вытащил из его недр, небольшие куски хлеба и сала. Вслед за тем стал неторопливо их уничтожать в своем, стало быть, голодном рте. Глядя на его решительный вид все, кто сидел за валунами, с отчаянием повздыхнули, с беспокойством подозревая, что, тот останется здесь же ночевать. Это, конечно, было мудро с его стороны, поскольку для ночлега лучшего места не придумаешь! Но, черт! Эту же прогалинку выбрали и они — как по заказу, удачно отгороженная: с одной стороны трехметровым утесом, под котором лежали давно облупившиеся из него же, большие камни (где, кстати, и скрывались наши незадачливые герои), с другой — густыми вязами, откуда не пробрался бы, не застав себя, сам черт! Да! Укромнейшего и безопаснейшего места нельзя было и сыскать! Но вот беда, этот наглец решил позаимствовать кусочек, даже не утрудив себя при этом, предварительно попросить у них на то разрешение… Но, право, как обидно!.. Черт возьми… А старик точно на зло, с преспокойным видом сидел и улепетывал за обе щеки, точно у себя дома и совсем не спешил уходить, когда как они, ещё и не поужинали! Все эти мысли недвусмысленным образом проносились в голове "не на шутку надувшегося" Тарука.

— Что делать будем? — в конце концов, нетерпеливо огрызнулся он на Альлл (разумеется, шепотом); тот был у них старшой. — Не будем же ждать его до утра, пока он снова не пустится по своим делам.

На что тот, без малейшего вида недовольства, лишь приставил ко рту палец. И остальные посмотрели на него с укоризной, и он "успокоился".

Старик встал. И собрав остатки пищи, сунул их в рюкзачок и озираясь как прежде, приготовился идти.

— Только не сюда, ты слышишь! — взмолился тот же Тарук. Но словно старик угадав его мысли и точно нарочно желая его ослушаться, решительно зашагал к ним. Неожиданно Альлл взлетел как черт и, проделав над головой пришельца несколько переворотов в воздухе, приземлился за спиной старика. Старик, даже не успев понять, что произошло, выпучив глаза, обернулся назад и в страхе замер. Улучив момент, когда их не видели, трое мигом выскочили из своего укрытия и встали в круг, оставив в центре гостя. Старик было попятился назад, но наткнулся на гигантское изваяние именуемое Баллином. Он был окружен.

— Кто вы такие? — взмолился он, видимо, почувствовав, что пришел конец.

— Нет скажи нам, кто ТЫ такой? — процедил Тарук, все еще злой. Но неодобрительные взгляды товарищей, не сулившие ничего доброго, заставили его в который раз огрызнуться.

— Не бойся нас старичок! Мы не разбойники, — начал Альлл как можно мягче. — Просто ты случайно оказался на нашем пути, и нам невольно пришлось на тебя нагнать страху. Скажи, кто ты такой и куда держишь путь, если все скажешь, мы тебя, возможно, отпустим с миром, а ежели нам с тобой по пути, позволим к нам присоединиться…

Тот, ежась и подозрительно оглянув их, немного успокоился и, надеясь, что произнесенные слова не ложь, пролепетал:

— Я… меня зовут Астин. И иду я на запад…

— Очень приятно, — отозвался Альлл за всех, — Мое имя Альлл, а это Баллин, это Тарук и Эннас. Мы тоже держим туда путь.

— А если не секрет, куда именно? — не сдержался Тарук. И опять на него посыпались неодобрительные взгляды друзей.

— …Не секрет! Что ж, я могу это вам сказать, — ответил старик, более доверяя. Вид случайных захватчиков не внушал особой угрозы — физиономии, особенно у этих двух, не очень-то смахивали на грязных лесных разбойников. — Я иду к одному другу, которого, к сожалению, не видел уже дано, попросить помощи…

— А какая тебе нужна помощь, почтеннейший? Может мы сможем быть полезными? — отозвался великодушный Баллин.

— Спасибо конечно! Но вы вряд ли поможете мне, ибо беда моя имеет такой масштаб, что для своего решения требует… я и сам не знаю, что именно, но вы все-таки меня извините! Просто мой давнишний друг, говорил когда-то, что если я окажусь в беде, то могу к нему прийти.

— Ясно! — сказал Альлл, чувствуя, что старик старается вертеться вокруг да около, пытаясь обходить суть. — Видать твоя беда, настолько серьезна и тяжела, что ты не говоришь нам что с тобой произошло! Думается мне, что ты боишься выдать кого-то еще, так как твоя одежда говорит, что ты чья-то слуга… и, стало быть, у твоего господина произошли какие-то неурядицы. Правильно я говорю?

— Ах, сударь вы правильно угадали, — удрученно сказал он. — Доподлинно будет вам известно, у моего господина воистину трагедия, чья трагедия и моя трагедия. Дело в том, что его, один, весьма влиятельный негодяй, подлым образом, нарушив чтимые законы Далая, похитил неизвестно куда, а напоследок, хотел заколоть меня. Но я хоть старый и с первого взгляда немощен, успел удрать, благо, отправив, при этом на тот свет, наемника. И вот, теперь я здесь в лесу иду туда. Вы сами знаете куда. А в Никке никого нет, кто бы помог моему господину.

— Это верно, что в Никке тебе некому помочь… — нарочито многозначительно произнес Тарук.

— Что?.. Я вас не понимаю! Что вы хотите этим сказать? Откуда вам известно, что… — вылупился старичок.

— А разве ты не знаешь?.. — спросил Альлл, заподозрив, что тот не в курсе последних событий.

— …Не знаешь, ЧТО?

— То что, сегодня ночью Никка пала от рук кифийцев?

— Что вы несете, черт вас побери? Как это Никка?.. Чтобы она?..

— То, что слышал! — был Тарук.

— Но это ж не возможно, ведь я только вчера вечером, когда покидал замок, она стояла как всегда и никого, не говоря уже о кифийцах, не было рядом и помине! Чтоб на нее напасть?! Верно, вы шутите?..

— Боюсь, что нам не до шуток, — искренно произнес Баллин.

— Сегодня ночью, ваша Славная Никка была разгромлена пришедшими из севера кифийцами, — сказал Альлл.

— И не без помощи этого дьявола Феруса! — вставил Тарук.

— Что? — вдруг ужаснулся старичок при произнесенном имени и осекся, навлекая Альлл почувствовать некую связь и вспомнить произнесенную стариком слово "замок".

— Постойте, — начал Альлл медленно. — Часом, ваш господин не принц Росоэн Далайский?.. — и попал в точку — тот, словно ошпарился в горячем кипятке, дернулся как человек, у которого только что узнали самую сокровенную тайну. Изменился в лице и очень покраснел. Прошло некоторое мгновение и, радуясь, что старик себя выдал, Альлл прервал протянувшееся молчание: — Не упирайтесь, — улыбнулся он, показывая ровные зубы, — это ж ясно как Божий день, и королю мы не навредим, мы его вообще хотели спасти… — и он, точнее все его товарищи, друг друга перебивая, рассказали о том, как была захвачена Никка и вообще Далая, как элисарцы пытались спасти принца, и трагически попали в плен, потеряв своих товарищей; как их потом выручили эльфы (от этой новости старик чуть ли сума не сошел), которые тоже хотели спасти принца. И в свой черед старик, всхлипывая, поведал и свою, ни чуть не веселую историю.

Ночь почти вошла в свои владения и все, состоящие теперь из пяти персон (будет неверно, если сказать людей) уложились на ночлег, перед этим, вдоволь поговорив и поужинав (кстати, путлибами). На дозор до двух часов встал Альлл, потом его должен был заменить Тарук, а в пять часов они должны были подняться и отправиться дальше. Было решено, что Эннас доставит Астина к позади идущим товарищам. Так как требовалось, чтобы, как они выразились о своих начальниках, Головы узнали о новом госте, имевший прямое отношение к не спасенному принцу.

— Как ты думаешь, Монте, мы далеко ушли? — спросил молодой человек, жмурясь. Монте стоял напротив солнца и, потому, не вытерпев лучи, Росоэн отвернулся. Затем взял приготовленный хворост и аккуратно положил их на костер. В данный момент он совсем не чувствовал себя принцем. И ему это нравилось.

— Думается, что да, — ответил тот, ломя здоровенный сук.

— Мы же всю ночь шли на юг?.. — снова спросил он, на этот раз, наблюдая за тем, как девушки заботливо ухаживают за отцом. Тот еще был слишком слаб, но по словам самого больного, ему становилось легче. Даже пытался было встать и идти самостоятельно. Но все, уложив его обратно, строго наказали больше такого не выкидывать.

— Надеюсь, что да! Поскольку иначе, я имею в виду, если мы всю ночь крутились в одном месте, то вполне может оказаться, что вовсе топтались на месте.

— Нет мы не топтались на месте… — попытался вмешаться в разговор больной, но тут же нарвался на приступ кашля, — Я всю ночь следил за небом… Знаю в этом толк, — сказал он, с усилием подавив боль, — Мы прошли около семи мили… — нагрянула новая волна кашля.

— Спасибо! — поторопился сказать юноша, у которого екнуло сердце, — Только вы не утруждайте себя говорить! Вы очень слабы!

Тот не ответил. Младшая дочь Нарена, отвернувшись, тихо заплакала, а старшая успокаивая, провела по ее волосам рукой. От чего у принца вновь екнуло сердце.

— Куда же мы пойдем? — спросила Эмелина, взглянув на Росоэна. В ее красивых глазах выступили капельки слез. Росоэн не знал что ответить. Но снова заговорил Орхей:

— Идите на юг! Там есть деревенька! Люди там добрые… Несколько лет назад я там бывал…

— А если уже этот чертов враг добрался туда… — возразил Монте.

— Это возможно, — сказал больной. Кашли пока его не мучили. — Но у вас нет еды, поэтому — и выбора.

— Не говоря уже об оружии, — подхватил тот же Монте.

— …Вам нужно поторапливаться и попросить у них помощи. Покамест они не ушли в лес, пытаясь избежать войны.

— А сколько до них идти? — спросил юноша.

— Дней четыре-пять… если вы меня оставите… — и на Орхея опять посыпались серьезные упреки, — Вам надо еще поесть! — продолжал он, не слушая их, — Я человек, проводивший большую жизнь в путешествии, поэтому знаю некоторые способы выживания при крайних ситуациях. В лесу можно найти много способов поесть… — и он рассказал о тех растениях, у которых бывают съедобные плоды. Конечно, он упомянул и о лесных зверях, но в виду того, чтобы их в начале требовался поймать, имея в наличии лук со стрелами, чего у них не было, и должного умения охотиться, чем не обладал никто, за исключением Орхея, но он… вот и пришлось о мясе пока позабыть. Вскоре они нашли соответствующие описаниям плоды и все подкрепились.

День уже подходил к полудню. Все успели отдохнуть. А дорога звала к себе. И все тронулись в путь. Шли они вверх, медленно, по какому-то поросшему лесом ущелью, по которому на встречу тихо катилась небольшая речушка. Время от времени делали остановки (все-таки нести больного человека было не легким трудом).

Через четыре мили они дошли до того места, где заканчивался лес. Вышли на открывшуюся прогалину и осмотрелись. Подъем тоже закончился — это было верхушкой пологой горы. Дальше дорога шла вниз. Все с облегчением было подумали, что на этом трудное волочение на гору закончилось, но, с сожалением, ошиблись, и снова впали в уныние, ибо впереди виднелся ровный хребет древних гор, теперь уже превращенных в пологие холмы, но до сих пор сохранившие свое величие. Вид был красивым, способный вызвать вдохновение у любого художника или даже поэта. Кругом лес, а там, на низине, где местами еще не развеялся утренний туман, в лучах полуденного солнца поблескивало какое-то крохотное озерцо. А Орхей еще более огорчая всех, сообщил, что предстоящий путь пролегает как раз через эти высокие холмы. Но попытался успокоить, заверяя, что потом, до той деревни, останется немного.

Идти стало намного легче. Не только из-за спуска, но и потому, что шли вниз, и потому что лес немного поредел, а еще они нашли какую-то протоптанную тропу (Орхей пояснил, что она лосиная).

К концу дня они дошли до низины, где оказалось, протекала небольшая речушка впадающая в то озеро, оставшаяся немного в стороне, и остановились на привал. Монте даже предложил здесь же заночевать, но Орхей возразил, сказав, что по ночам в подобных местах небезопасно и что следует немного подняться. Так и сделали. Преодолев около двух миль, они встали на ночлег, встретив ровное и открытое место. Отсюда даже было видно, та маленькая гостеприимная речушка, оставленная ими позади. Озера было не видно, его скрывала спина протянувшегося косогора.

Наступил вечер. Стояла необычная мертвящая тишина; вся жизнь как будто замерла, сгинула. И осенние кузнечики почему-то престали стрекотать. Даже ветер уснул; оставив деревья в немом жутковатом покое.

— Из-за чего бы это? — спросил Монте озабочено. — Вокруг все так замерло!..

— А такое бывает, папа? — спросила маленькая девочка. Тот уверил ее, не тревожиться, но Росоэн заметил в глазах Орхея беспокойство.

— Соберите еще дров! Нужно, чтобы хватило до утра! — повелел Орхей с деланным спокойствием, — Побольше!

Как было и попрошено, они собрали большое количество хвороста и сложили в большую кучу, по самую голову. Постарались все. До ночи еще было рановато.

Тишина не уходила.

Они подкрепившись теми же лесными плодами в ожидании сидели у костра и ждали наступлении ночи. Орхей спал. Солнце давно исчезло, окрасив небо над горизонтом холмов, в багровый цвет и нещадно отдав низину тьме. Низина с прожорством поглотила ее, и будто не насытившись, прокрадывалась вверх по склонам.

Замерцали первые звезды.

Тишина не уходила.

Она заставляла все чувства держаться на пределе.

— Что это? — вдруг спросила та же Нарена, заставив всех от страха дернуться.

— Ты это о чем? — спросила Эмелина, прижимая сестренку к себе. Все вопросительно смотрели на девочку.

— Я что-то слышала! — сказала она звонким голоском.

— Тебе показалось. Лучше, давай ложись ко мне и поспи! — Девочка прислонила голову к коленкам сестры.

Слова девочки звучали странно. Никто никаких звуков не услышал — это жуткая тишина так и стояла.

— Что ЭТО? — вновь повторила та, приподнимая голову. На этот раз, всерьез обеспокоив остальных.

— Девочка, с тобой все в порядке? — осведомился Монте, у которого волосы не голове зашевелились.

— Нарена, мы ничего не слышим! Почему ты так говоришь? — спросил Росоэн.

— Потому что я слышала звуки! — невинно повернув личиком, сказала она.

— Какие звуки?

— …Будто кто-то хочет пробить стену большим молотком и пробраться к нам! И скоро он это сделает!

Монте сделал знак Росоэну, говоря, что девочка того.

— Ты можешь это описать? — спросил Росоэн, не обращая на Монте внимания. Он отчего-то подумал, что девочка говорит правду. — Сейчас ты его слышишь?

— Пока нет.

— Девочка, а откуда это идет? — спросил Монте язвительно, не мочь преодолеть приступ страха. Он решил, что девочка на то повинна. — Ты говоришь, что кто-то долбит стенку. Я, например, никакой стены поблизости не вижу.

Росоэн посмотрел на него недвусмысленно, говоря, чтобы тот заткнулся.

А тишина так и не уходила.

Дальше расспрашивать ее не стали. Девочка, снова, положив голову на колени сестры, закрыла глаза и уснула. У остальных сон не шел. Они сидели, не разговаривая — скорее боясь нарушить угнетающую тишину — и в душе завидуя, как Орхей и его младшая дочь тихо посапывают себе в удовольствие. Наверно, девочка устала, думал молодой человек, поглядывая на нее.

Тишина стояла.

Прошло около двух часов, когда девочка проснулась и, посмотрев в глаза сестры, что-то тихо прошептала. На что та, только улыбнулась, искоса посмотрев на Росоэна.

Росоэн почувствовал в голове какую-то боль и хотел прилечь, но видя, что Монте клюет носом, решил не оставлять девушек одних.

— У меня болит голова! — тихо пожаловалась девочка.

— И у меня болит. Но только ты спи, и она пройдет! — заботливо успокаивала та. Странное совпадение, подумал Росоэн.

— Скоро он придет к нам, — сказала Нарена, закатывая глаза. Эмелина вновь посмотрела на Росоэна. Тот хотел что-то сказать, но внезапно тишина нарушилась, — повеяло холодным ветерком, резко оживив деревья, и этим испугав, но… тут же исчезла, вновь оставляя их в безмолвии. Но этого было достаточно, чтобы всем проснуться. Монте вопросительно, лупясь на остальных, нервно спросил:

— Что-нибудь не так?..

— Ветер… — сказали было ему. Внезапный треск, падающего в глубине леса дерева, заставил всех вскочить. Девушки вскрикнули. Дерево в глубине ночного леса, ломая ветки, с грохотом повалился назем, покатился по склону и глухим звуком стукнулся обо что-то.

Потом тишина вновь завладела своими владениями.

— Это всего лишь упало дерево! — пояснил Орхей, пытаясь всех успокоить. — Такое часто бывает в лесу. Не боитесь!

Монте выругался. Не бояться ему было трудно.

— Посмотрите вон туда! — крикнула маленькая девочка, указывая на восточное небо над лесом. И все, разинув рты, увидели, как небо перекрашивается в зеленовато-желтый цвет, и ярко освещает верхушки деревьев. Звезды по краям как-то исказились, словно оказались за кривыми стеклами. А причудливый окрас начал сконцентрироваться в огромный круг, затем начал крутиться вокруг своего центра, отбрасывая красные лучи.

— Что это, черт возьми! — выкрикнув, попятился Монте и, нарвавшись на кучу хвороста, плюхнулся на них задом. И будто это послужило новому явлению; нежданно у всех под ногами зашевелилась почва — затряслась земля — и неописуемый гул исходил из-под нее, как бы медленно приближаясь к поверхности и усиливая мощь.

— Это ж землетрясение! — крикнул он, встав на карачки.

— Сядьте и держитесь! — перекричал его Орхей.

Все без того еле державшиеся на ногах, схватились как могли. Росоэн подбежал к девушкам и обнял их.

Гул, усугубляя ужас, переменял тона — начиная, то жалобно свистеть, то снова переходя на низкий звук, вплоть до полного состояния не слышимости. Уши казались, лопнут от давления. Все, стараясь держаться как можно крепче, молились. Оно не думало прекращаться, а напротив, стало еще сильнее. Деревья тряслись, точно половые веники, и шелестели их листья. Посыпались по склону камни и земля. Поднялась удушливая пыль.

Гул остановился.

И вновь наступила тишина.

Землетрясение прекратилось. Лишь густая пыль свидетельствовало о пронесшейся стихии. Все с облегчением встали, расспрашивая друг друга, все ли живы.

А крутящееся колесо также висело на месте, но теперь причудливо переливаясь во все существующие цвета. Но любоваться ею не хотелось, что-то зловещее было в этом явлении природы. А может, природа здесь ни причем?

Все взирали в небо на завораживающий глаз, крутящийся круг, стояли, отчего-то позабыв о прошедшем трясении. Сверкнуло что-то яркое, будто от близкого взрыва и все на миг потеряли зрение и в ушах лопнули струны. Но когда глаза прояснились, все увидели, что из колеса протянулся огромный столп сконцентрировавшихся лучей, падающий на небольшой участок леса, на противоположном склоне. Через некоторое время пучок оторвался от колеса и его конец медленно достиг поверхности деревьев. Колесо исчезло. На его месте лишь осталось то зеленоватое свечение, но потом и оно прекратило свое существование. В лесу, куда упал пучок, что-то светящееся закружило, но за считанные секунды и оно куда-то задевалось. И стало тихо! Будто и не было ничего.

Повеяло теплым ветерком. Ухнула сова. Застрекотал сверчок. Тишина исчезла — все так естественно оживилось, кругом стало так привычно, что все стояли, разинув рты, и не решались заговорить, будто боясь услышать от товарищей, что это был не сон.

Но это был не сон!

— Вчера я слышал какой-то отдаленный гул к юго-востоку отсюда, — сказал Плаше своему старику, от непривычки ёжась на спине гнедого коня. Давно наступило утро; и они уже целый час находились в пути. Лес немного поредел, поэтому путники держались на пару и шли рядом по той же старой тропе. — Чтобы это могло быть?

— Не знаю Плаше! Может быть, гром? — ответил тот. Плаше, пытливо смотревший в профиль Белиэнара, от чего-то подумал, что тот знает и недоговаривает.

— На гром это смахивало мало!.. — продолжал он, пытаясь разговорить хозяина. Тот молчал. — Господин! Мне вот кажется, что там произошло, что-то недоброе! Я в последнее время начал ощущать такие вещи и скажу, что еще не ошибался!..

Старик повернул голову.

— Друг мой! — сказал он серьезно. — Ты прав! Там произошло проникновение иного мира…

— Иного что… — Плаше, конечно, слова услышал, но… — А это плохо?..

— Несомненно! Проникновение всегда плохо! Особенно из Покинутых миров! И это было Зло! — Плаше заежился еще сильнее (теперь от свербящей тревоги в сердце). Более расспрашивать старика он не стал. Уж очень жуткие слова приходилось ему от него слышать! Он задумался. Его прервал возникнувшее оживление впереди. Все остановились. Белиэнар пришпорил коня и направился вперед. Плаше решил от него не отстать.

Как выяснилось это был один из лазутчиков, что шли впереди. Эльф. Но он был не один. Его сопровождал какой-то человек.

Как, ты успел понять, мой дорогой читатель, то были Эннас и Астин. И причину их появления ты уже знаешь, поэтому распространятся об их разговоре с Алинорсм и Белиэнаром, я не буду. Начну с конца.

— Вы, значит, знали, что Ферус помогал захватить Никку? — спросил Астин ошарашено, глядя на Белиэнара, после того как рассказал свою часть истории и услышал другую.

Они снова находились в пути.

— Узнали слишком поздно! — ответил тот подавленно.

— А как же так получилось, что кифийцы смогли незаметно пробраться и в таком количестве?

— Трудно объяснить, — отозвался тот. — Есть кое-какие вещи, о которых трудно понимать непосвященному. Мы пока не знаем, но предположительно они воспользовались Просветом меж Миров.

— Просветом чего?

— Вот видишь! Ты не понял, — кисло улыбнулся Белиэнар.

— Нет, я понял. Просто эти слова раньше слышал только из уст одного человека. Один мой друг часто рассказывал мне об этом, к которому…

— Что ты сказал? — вдруг прервал его Белиэнар, оживившись, и пытливо посмотрел на собеседника. — Кто тебе еще об этом говорил?

— Ну… — пролепетал старик Астин, не понимая интерес Белиэнара. — Я же говорил, что иду к своему другу за помощью?

— Ну!

— Вот он и говорил!

— Как он выглядит? Ты можешь его описать?

— Конечно! Правда, я его давно не видел. Невысокий такой. С пузом. Рыжая борода на конопатом лице, волосы такие кудрявые.

— …и зовут его так же — Рыжая Борода! Правильно? — улыбнулся Белиэнар.

— Да! Но откуда вы знаете? — спросил тот, широко открыв глаза.

— Знавал! Тоже, очень давно…

— Если не секрет, при каких обстоятельствах?

— Секрет! — снова улыбнулся он. — Всему свое время!

— Понятно!

Астин учтиво замолчал. Белиэнар спросил:

— А ты знаешь, где он живет? Я говорю о Рыжей Бороде.

— Что? А-а!..Ориентировочно. Он говорил, что живет на западном подножье Зеленых гор.

— Любопытно! — промолвил старик задумчиво.

Астин снова хотел спросить, откуда же тот знает Рыжую Бороду, но в силу своей чрезмерной склонности к учтивости, отказался от этой затеи.

— А ты уверен, что найдешь его, имея в наличии такой растянутый адрес? — снова спросил Белиэнар.

— Уверенности мало! — сказал тот серьезно. — Но он как-то говорил, что если потребуется его найти, то достаточно всего лишь разыскать эти самые лесистые горы, а там уже видно будет! Он как-то даже пошутил, что о нем можно спросить у любого повстречавшегося зверька. Конечно, это не так, хотя… видя вас, я уже поверю даже в это, — улыбнулся он. — Но эта шутка, все-таки, что ни будь-де значит, — Думаю, что его я найду!

— А что же теперь будет? — спросил Астин печально, отдавшись нахлынувшим воспоминаниям. — Что же делать народу Далая? Как освободится от гнета этих дикарей? Нельзя же так оставить!..

— Бороться! — сказал ему Белиэнар сверля пустоту. — Бороться не жалея сил и себя!

— Но как?

— Не знаю.

— Ведь должен же быть способ?! В мире нет ничего не возможного!

— Твои слова верны! — сказав, повернул голову Белиэнар. И Астину показалось, что его глаза изнутри светятся. На этом разговор у них закончился.

Вторые сутки шли. Оставалась еще одна. Наступил вечер, и они встали на очередной, предположительно конечный, ночлег. Завтра к концу дня они должны были выйти из леса и прийти к назначенному пункту. Белиэнар, (не говоря уже об эльфах), не говорил о том, что это за место и зачем оно за завесой тайны. Люди расспрашиваться не стали, порешив, что все равно узнают.

Эльфы и люди попривыкли друг другу и успели сдружиться. Элисар и его товарищи, как истинные солдаты прониклись неподдельным интересом к боевому искусству эльфов, с некоторой обидой видя, что те продвинулись в этом направлении далеко вперед и, чуть ли не молясь, попросили посвятить их в секреты. Те радушно согласились и пообещали при прибытии, скоро научить всех ко всему.

Большой Том со своей семьей тоже чувствовали себя хорошо, хоть и скучали по своей лавке, а маленький Фол, вообще не мог сидеть на месте из-за своего счастья. Все это путешествие так его завлекло и радовало, что даже немного докучал остальным. Его мать, не смотря на все попытки, не могла умерить его озорство. Но ему все добродушно улыбались и пытались порадовать, чем могли. Одно только его огорчало: он не мог все это рассказать своим друзьям хлопчикам, увидеть в их глазах зависть… — детская особенность. Про войну он позабыл.

Плаше большее время проводил с ними. К ним еще присоединился Астин. Этот человек пришелся ему по душе, поскольку обнаружил, что у них есть о чем поговорить.

Наступала ночь и многие укутавшись в свои плащи спали под корнями деревьев. Воздух был теплый, даже немного душный.

Плаше не спал, он решил вызваться в число часовых и вместе с его членами стоял на страже покоя спящих товарищей. Их было пятеро, трое эльфов, а вторым человеком был недавний узник по имени Ошир тридцать семь лет от роду, неплохой малый, но чересчур болтливый. Вот и теперь, находясь в обществе Плаше (эльфы разбросались по деревьям) он нес какую-то чепуху про то, как он хорошенько ошпарил, своего слугу, за то, что тот тайно уничтожал запасы его винного погреба, даже не утруждаясь себя спросить, слушает ли его товарищ. До Плаше доносились лишь отдельные фразы его рассказа. Он думал о своем.

Казалось, ничего не предвещало беды, когда неожиданно над головой собрались холодные тучи и закапали первые капельки осеннего дождя. Плаше с сожалением подумал, что зря они не развели костер, видя, как спящие товарищи начали ежиться и просыпаться. Он даже хотел сказать своему господину об этом, когда тот проснулся и подсел к нему на бревно.

— Ночка-то портится! — сказал он.

— Да Плаше, — ответил тот подсаживаясь. Ошир в это время ходил за плащом. А когда он вернулся, проговорил слова Плаше:

— Господин лекарь, а что если разведем костер?! Глядите-ка, как потемнела ночка. Все из-за туч! Скоро польет. А мы тем временем быстро управимся…

— Придется потерпеть, Ошир!

— Ну почему? — заартачился тот. — Разве будет плохо, если мы немного дадим своим задницам немного тепла? Все уже проснулись от этой холодрыги. Давайте я разведу костер!

— Нельзя! — настоял на своем Белиэнар.

— Вот черт! — выругался тот и ушел, вставив из далека еще ругательство.

— Он огорчился, — с сожалением сказал Плаше, будто извиняясь за солдата. Старик лишь улыбнулся ему. — Завтра будем на месте, — то ли спросил, то ли утвердил он, но это было не важно; он попытался снять затянувшееся напруженное молчание.

— Да, — ответил тот задумчиво. Плаше мысленно поругал себя, за неправильно выбранную тему. Ведь, им не говорили куда они прибудут, а значит было не к месту об этом заговорить сейчас. Некоторое время они все же сидели молча. Плаше не смог выбрать подходящую тему, а старик не хотел говорить.

— Господин Белиэнар! — кто-то тихо шепнул у них за спиной. Они обернулись. Стоял эльф — один из часовых. Он посмотрел на Плаше, будто не решаясь заговорить. И Плаше хотел уйти, подумав, что тот намекнул на это. Но эльф заговорил, и он остался.

— Я только что видел нечто, — начал он серьезно, — которое как мне показалось, движется сюда. Он еще далек. Но скоро дойдет.

— Что? Люди? — спросил, встревожившись Плаше.

— Нет. Это… это нечисть!

— Нужно всех разбудить. И приготовится к встрече, — сказал старик разглядывая свой посох, будто это его меч и он осматривает его клинок. Вскоре все проснулись, точнее будет сказать встали на ноги. Подошел Алинорс, в руке он тоже держал какой-то посох. Всем были готовы, мечи высунуты. Ждали. Стояла мгла, хоть глаза выколи. Сделали факелы.

Вскоре в лесу послышались шуршание, будто тысячи змей ползли пробираясь через листву и валежник, сперва тихо и из одного источника, но оно потом усилилось, видимо приближаясь. Начал отовсюду издавать неприятное бульканье. Все стояли и слушали этот непривычный слуху звук и с тревогой ожидали появления его самого. И он появился. Над головой пролетела какая-то крылатая тварь, похожая на летучую мышь, но побольше. Ее тут же подбил выстрелив из лука один из эльфов. Та, опрокидываясь, на лету врезалась в крону деревьев и… не понятно, то ли она застряла там, то ли исчезла, поскольку не упала на землю. Потом появилось еще трое, и их также успешно подстрелили; и они… исчезли. Тут из леса прозвучал объемный, как бы разозленный, рык; и все оглянулись. Оттуда, ковыляя на своих четырех искривленных лапах, появилось самое настоящее чудовище. Голова на макушке была неестественным образом раздвоена, а огромная запененная пасть, то ли была прикреплена под этой головой, то ли находилась прямо в туловище. Хвоста на тупом заде не было. И он, стоя и оглядывая их… нет не глазами, их у него не было, а своей пастью, рычал, пытаясь напугать. Все смотрели на это, напрочь обделенное красотой, существо. И тут стало ясно, откуда появлялись те летучие создания. Чудовище, открыв свою, бес того огромную пасть, до неимоверных размеров, выпустил из ее недр трех сородичей тех летучих тварей. Они, прянув над головой чудовища-хозяина, ни мгновение зависли, махая перепончатыми крыльями, словно определяя цель, и кинулись на них. Но двое из них не успели пролететь и фут, как оказались подстреленными. А третий летун, уклонившись, успел избежать смерти. Он вспарил высоко и затерялся во тьме. Чудовище выпустил еще троих, (очевидно, на более количество он способен не был) и грозно потряс свое тело, издав басистый звук. Новая троица даже не успела взметнуться в воздух, как попадала на землю перед носом чудища и растворилась. Тут появилась та уцелевшая тварь из первой тройки, и кинулась на голову Ошира. Тот, не удержавшись от сильной инерции, упал. А тварь, обхватив его шею своими, невесть откуда появившимися щупальцами, начал его душить. Тот начал колесить по земле, пытаясь оторвать ее от горла. Все кинулись к бедняге, пытаясь его спасти. Но Алинорс крикнул, чтобы к тому не прикасались, а Белиэнар отталкивая всех подбежал к потерпевшему и, направив верхним концом посоха, произнес какое-то слово, от чего тварь, разжав свои щупальца, которые тут же втянулись в ее тело, взметнула в воздух. Ошир остался лежать на земле. А тварь вновь зависла, готовясь к новой атаке, но стрела, выпущенная рукой Элисара, проткнула ее насквозь и та, погибая, как и остальные, растворилась в воздухе.

Чудище, видимо, сообразив, что его усилия всегда оборачиваются плохо, издал пронзительный визг и встал на дыбы. И каждый, кто держал в руке лук, выпустил по зверю по стрелу. Тот будто и, не почувствовав, как его скользкое тело нашпиговалось не менее двадцатью стрелами, твердо направился в сторону защищающихся.

Все, было попятились назад, но слова двух старцев повелевавшие не шевелиться, заставило их остаться на месте. И старики, выйдя на встречу монстру, направили верхушки посохов на зверя, после чего их концы вдруг волшебным образом заискрились. У Белиэнара синим цветом, а у Алинорс красным. На концах посохов начал концентрироваться какая-то сила. Это даже ощущалось кончиками волос. Когда в остриях набралось достаточного энергии, старики, взглянув друг на друга и обменявшись еле заметными кивками, враз подняли посохи в высь и с молниеносной быстротой опустили концы до груди, снова в направлении зверя. Послышался неимоверный треск, и два пучка светящейся энергии, объединяясь и делая завихрения, врезались в тело чудовища. Монстр жалобно взвизгнул. Он начал гореть. Попятился назад и попытался снова выпустить летунов, но те были обречены — и они уже на выходе поджарились в полымени.

Зверь попытался еще. Но сила, целиком окутавшая его тело, опрокинула его назад, и он, корчась и сопротивляясь, постепенно стих. А потом вовсе исчез, — провалился, словно упал в открывшуюся бездну.

Все стояли как вкопанные и не в силах шевельнуться. Алинорс и Белиэнар, точно постаревшие на десять лет, оглянулись к своим товарищам и сказали эти два снимающих натугу слова:

— Все кончилось.

Дождь побарабанил по земле. Про сон приходилось забывать. Ошир умер. Его похоронили; могилу обложили лапником. Эльфы воспели заупокойную.

После первой, далеко не спокойной ночи, маленький отряд, встав намного раньше, чем само солнце, немного оправившись от ночного происшествия, дальше брели по склону. Они по немому соглашению порешили, что тогда имело место обыкновенному землетрясению, которое было вполне естественным проявлением всемогущей природы, и более заговаривать о нем не стали.

За спиной стояло солнце. А на деревьях щебетали лесные птички. Шли они сейчас намного быстрее и уставали меньше. Орхей разубедив всех, что чувствует себя намного лучше, шел сам. Носилки они оставили, а если тот вновь почувствует себя плохо, можно было соорудить новые.

К полудню они вышли на очередное ровное место лишенного леса. И предположительно, по словам Орхея, они находились на полпути от вершины холма, которая отсюда не проглядывалось из-за высоких деревьев. А к вечеру они должны были быть там.

— Скоро дойдем, — сказал Орхей, прислонившись о дерево. — Не много осталось!

— Надеюсь что так, — как-то усмехнулся Монте, давя какой-то гриб. В последнее время он чувствовал себя отвратительно, и все время нервничал, пугая этим девушек. Росоэна это тоже раздражало, но он пытался не показывать виду. — Торговец, а что если мы не найдем их — твоих "добрых людей"? Как поступим? А? — Монте смотрел на Орхея и скалил свой рот. Желтые зубы отвратительно поблескивали на солнце.

— Не говори чепуху! — ответил за Орхея Росоэн. — Нельзя же не найти поселение.

— А что, если и там эти кифийцы хозяйничают? — резко повернул тот голову в сторону принца и так же мерзко улыбнулся. — Мы что попадем прямо к ним в лапы?

— Не беспокойся! Не попадем! — молодому человеку так и хотелось заехать по нему по роже.

— Откуда ты знаешь?.. — Монте хотел еще что-то добавить, но удержал свой язык и, отвернувшись, бормоча какие-то ругательства, зашагал вперед в лес.

— Он не в себе. Не обращайте на него внимания, — сказал Орхей, погладив по волосам младшей дочери.

— Мне он не нравится, — сказала та, состроив соответствующую гримасу. — Он такой противный!

— Не говори так дочка. Это не хорошо! Он может услышать.

— Ну и пусть слышит! — ответила та невинными глазками. Орхей снова провел по ее русым волосам рукой.

— Надо идти! — сказал он, посмотрев в сторону леса вслед Монте. И все, водрузив свои пожитки, зашагали в лес. Орхей и его дочка пошли первыми, а Росоэн и Эмелина зашагали за ними. Монте видно не было. Но разломленные сучья и ветки указывали на то, что тот идет впереди. Он отыскался. Он сидел на упавшем дереве, поджидая их. Когда четверо его достигли, он угрюмо встал и, не говоря ни слова снова, побрел вперед.

Лес был огромным, дубовым, поросшим изнутри густым орешником. Изредка встречались береза и липа. Шли они по какой-то тропе, явно проложенной человеком, но давно заброшенной и поросшей густой, лесной травой и папоротником.

К концу дня, как и ожидалось, они, наконец, добрались до верхушки холма, и вышли на большую прогалину. По левую руку они увидели солнце, не успевшее коснутся горизонта, казавшееся из-за наступившего в лесу сумрака, что уже давно покинуло широту. А впереди, там внизу, где кончался лес, просматривалась извивающаяся река, по размеру, наверно лишь не намного уступавшая реке Далая. Дальше нее, далеко на юг простиралась огромная, незаметно исчезавшая в синеве, равнина, усеянная в некоторых местах лесами, а по большей части предоставленная воле разрастаться траве-мураве. А еще дальше, в сотнях милях к югу, вздымаясь над той же синевой и даже облаками, едва заметно глазу, с запад на восток, будто спина громадного дракона, протянулись конические хребты высоких гор, на подножье которых, даже отсюда проглядывался зеленый покров густых лесов. По правую руку на западе, где мрак по-хозяйски накрывал окоем одеялом ночи, виднелись выровненные и порозовевшие в вечерних лучах солнца, холмы, подобные тому, где они сейчас стояли.

— Поистине красиво! — произнесла Эмелина, восхищаясь видом и подставляя лицо теплому южному ветру.

— Да! — ответил ей Росоэн, взглянув на нее. Он хотел взять ее за руку, но не стал.

Орхей с младшей дочкой стояли рядом, и тоже с удовольствием отдавались приятному ощущению красоты, так кстати заставившее забыть все невзгоды реальности. Лишь только Монте стоял отстраненно и совсем не замечал красоту, так и не сумев снять со своего лица угрюмую маску озлобленности.

— Где ж деревня? — прохрипел он исподлобья. — Что, так и будем таращить глаза на эту ерунду?

Все оглянулись на него и вмиг потеряли ощущение крохотного счастья. Тот погубил его.

— Она на берегу вон той реки! — ответил Орхей как можно мягко, пытаясь вывести человека из удрученного состояния. Но тот, производя мечом в ножнах лихорадочные, возвратно-поступательные движения, даже не удосужился взглянуть в указанном направлении.

— Что-то я там ничего такого не видел, — проворчал Монте, так же исподлобья недобро озираясь на остальных.

— Разумеется, отсюда ее не видно, поскольку она хорошо маскируется под кронами деревьев. Тамошние люди весьма осторожны, — говорил Орхей и подумал про себя, что нужно бы придумать повод, отобрать у него оружие. Тот ухмыльнулся. Больше с ним не заговаривали.

Они пошли на спуск по той же заросшей тропе, продвигаясь намного быстрее, поскольку Орхей выздоровев (правда, по его словам) шагал самостоятельно, и напрочь отказываясь от помощи. Хотя, при ходьбе он опирался на шест и немного отставал. Монте все держался отстраненно; он то волочился позади, замыкая шествие, то быстро уходил вперед, исчезая из глаз.

Наступал вечер, и снова приходилось отыскивать подходящее место для ночлега. Подобрали небольшую прогалину поросшую мягкой травой. И положив вещи под огромным дубом, все стали собирать папоротник для подстилки. Потом Орхей и маленькая Нарена начали сдирать кожуру с корнеплодов, отысканных ими по пути. Росоэн и Эмелина пошли собирать хворост, Монте тоже, но он погрузился в противоположную сторону леса.

До ночи оставалось мало.

— Меня беспокоит Монте, — сказала Эмелина, пытаясь отломать сучок из валявшегося дуба. — Он как-то обозлился после подземной бури…

— Меня тоже!.. — сказал тот серьезно и помог девушке с суком. Деревяшка глухо скрипнула и сломалась. И девушка полетела бы назад, если б молодой человек вовремя не подхватил ее за талию.

— Спасибо! — улыбнулась девушка и, опустив глаза, тихонечко выскользнула из его объятий, отчего у молодого человека внутри что-то сладко защемило.

Росоэн водрузив на плечи собранный сушняк, зашагал в сторону их маленького стана, а Эмелина поддерживая его, пошла за ним. Вскоре они отыскали свою прогалину. Орхей уже развел костер и приятной запах жарившихся плодов защекотал их ноздри.

Монте еще не было. Солнце давно исчезло, и ночь входила в свои законные владения.

— Он еще не пришел? — спросил Росоэн Орхея.

— Еще нет, — просто ответил тот, вертя над огнем длинными палочками; на конце уже румянились клубни пиира. — Присаживайтесь сейчас поужинаем, — говорил он, улыбаясь им. — Конечно, это не лакомство, но утоляет голод и придает силы.

Эмелина подсела по правую руку отца, а Нарена сидела по левую. Их отец подобрал один из палочек и, пощупав плод рукой, сказал, что еще чуть-чуть и можно будет есть. Росоэн устроился напротив. Вечер был теплый, а слабый ветер, шуршавший в кронах деревьев, не опускался на землю. Стояла тишина, но естественная не как в ту страшную ночь. Одинокая трель козодоя и мелодичный треск костра, как бы ее дополняла.

— Его нет, — сказала маленькая Нарена отцу. Тот что-то шепнул ей на ушко и она звонко хихикнула.

Росоэна задержка Монте обеспокоило. Он хотел сказать об этом Орхею, но подумав, что это испугает девушек, не стал. К тому же он не хотел, чтобы это услышал сам Монте, если тот вдруг появиться во время разговоров. Он побоялся, что воспаленное воображение надзирателя могло нарисовать в мозгу неверный толк любому слову.

Пиир был готов и Орхей, как заботливый отец (а он и был таким) вытащив их из углей, раздал его всем. Глядя на него, Росоэн вспомнил своего отца и почувствовал нахлынувшее чувство тоски, но упрекнув себя за слабость, постарался его прогнать. Время для воспоминаний было неподходящее.

Послышалось шелест листвы. Все обернулись. Это был Монте. Но когда тот подошел, все увидели, что тот дрожит, края губ нервно дергаются, глаза выпучены, и взгляд в них лихорадочно перемещается то на Орхея, то на Росоэна, то на девушек. Его руки находилась на рукояти меча. Собирать хворост, похоже, он и не думал.

— Что случилось? — осторожно спросил Орхей, медленно вставая. Росоэн поднялся тоже. Вид бывшего надзирателя был недружелюбным. Зависло напряженное молчание, готовое вот-вот взорваться.

— Сидмя сидите, да? — прошипел тот, наконец. Глаза его так же блуждали по ним.

— Тебя ожидали! — сказал Орхей мягко. — Ужин готов. Садись, покушай.

— Покушай? Ты называешь это ужином? — он пнул нагой, лежавший на бревне вареный пиир.

— А что же прикажешь делать? — вскричал, не удержавшись, молодой человек. Орхей взглядом сделал знак ему успокоиться. Девушки испуганно отошли в сторону. Сгорбившийся Монте, кажется, этого не заметил. Теперь он смотрел на Росоэна и Орхея, которые стояли перед ним.

— Из-за вашей чертовой затеи, я оказался в этом дремучем лесу, где кишмя кишат голодные звери, — говорил он, запинаясь от злости. — И я голоден тоже!

— Ты прав Монте. — сказал Орхей, искоса погладывая на его руку, стискивающую рукоять меча. — Мы все в тяжелом положении. Но ты не зря беспокоишься, это последняя ночь, которую мы проведем в лесу. Обещаю тебе!

— Зря беспокоюсь? — крикнул тот. — Ты говоришь, зря беспокоюсь? Ты что, не понимаешь, что мы на волоске от смерти? Как ты можешь обещать, что сегодня ночью мы не окажемся заживо растерзанными теми светящимися существами, что мы видели во время бури земли? Вы что хотите обмануть меня, да и себя, что не видели это? Это же те существа, о коих ты, Орхей, говорил. Это же они! Ты ж от них бежал, что же теперь не бежишь, скажи!

Орхей не нашел что ответить. Слова Монте отчасти были верны — они и вправду отказывались верить в увиденное. Монте ликующе выпрямился.

— Но пока, ничего не произошло! — неуверенно промолвил Орхей. — Поэтому не следует пускать на себя излишний страх.

— Да ты дурак, дьявол тебя возьми! — усмехнулся он, снова горбясь. Росоэн напрягся до придела. — Скоро вы окажетесь в зубах этих созданий и не успеете даже понять, как почувствуете, что вашу кожу начинает разъедать утробная желчь.

— Замолкни трус! — крикнул на него Росоэн и хотел было кинуться на него, но его за локоть удержал Орхей. Монте метнул яростный взгляд на него и медленно вытащил свой меч из ножен.

— Не делай так больше, королишко! — сказал тот, отойдя немного назад. Острием меча он неуклюже рассек воздух. — Не ровен час и я… — но договаривать слова он не стал, а вместо этого криво улыбнулся, скаля зубы. Его злые глаза были воспалены, и свет пламени отражался в них, делая его взгляд еще зловещим.

Зависло натуженное молчание. Монте стоял и смотрел своими обезумившими глазами то ли на них, то ли через них, и будто о чем-то размышлял. Его голова нервно дергалась на шее, словно он отгонял назойливых комаров. Росоэн пользуясь моментом, медленно подошел к костру, где лежал запалившийся одним концом сук, чтоб при необходимости можно было быстро его подобрать и врезать им по башке помешанного. Орхей поняв намерения парня, тоже глазами отыскал подходящую дубину.

— Ха-ха-ха! — вдруг Монте взорвался истерическим смехом и, посмотрев на них, заплакал. — Там-там… я видел руку. Она висела на дереве, — говорил он всхлипывая. — Она хотела меня задушить… — он замолчал. Взглянул на Орхея. — Я убежал… но она сказала, что догонит меня и все равно задушит. — Взгляд переместился на Росоэна. Из глаз Монте выступали слезы, а во взгляде, кроме пустоты и страха ничего не осталось; злость исчезла. Из его рук упал меч. Он, кажется, и не заметил этого. Потом он встал на колени и, прошептав слово «простите», рухнул без чувств.

Орхей осторожно подошел к Монте и первым делом, подобрал меч. Тот лежал с приоткрытыми веками, а глаза за ними, вращались в безумном хаосе. Изо рта выступила пена.

— Его надо связать, — сказал он, снимая с портупеи Монте ножны меча. — Он небезопасен!

По иронии судьбы веревка находилась в рюкзаке Монте и была до этого предусмотрительно положена туда им же, перед тем как они отправились в дорогу. Приходилось игнорировать некоторые принципы «совести» (хотя, возможно, совесть здесь и ни причем), дабы отгородить от худшего их всех, включая самого Монте, так трагически помутившегося теперь головой. Замысел незамедлительно был приведен в исполнение. Но связали его только за руки, свободно оставив их спереди; не тугим, но заковыристым узлом. Постарался, конечно же, Орхей, а Росоэн ему способствовал. Закончив с этим делом, они заботливо уложили его на толстую подстилку из трав в теплое место подле костра и оставили в покое, предоставив его самому себе. Тот лежал и спал так крепко, будто целую неделю блудил и пьянствовал. Но это, конечно шутка, поскольку события развивались крайне неприятно и совсем не отдавали юмором, ибо после опамятования Монте, оставалось неясной, как поведет себя дальше он: начнет ли рваться и метаться или же успокоиться, простит. Хотелось верить им, что его разум лишь временно лишился правдивой плоскости, а после забытья он забудет все свои страхи и ужасы; и встанет на прежнее, верное место.

Девушки уснули. Орхей решил не спать, сказав, что постережет больного — встретит его пробуждение. Росоэн попытался было поспать немного, но сон и в эту ночь решил его покинуть. Он сел около Орхея и подождав, пока девушки уснут, решил немного поговорить с ним.

— Орхей, скажи мне правду! — шепнул он тихо, взглянув на спящих девушек. Те в обнимку мирно спали. — Есть надежда на благоприятный исход нашего путешествия?

— Я, так же как и вы, этого не знаю! — признался тот уныло. — Но надежда ведь живет! А голова наша помогает за нее хвататься! Так что не стоит переживать особо. Нужно всегда верить в себя и не опуская головы встречать все злоключения судьбы с решительным сердцем и холодной головой. Это не мои слова, это слова Великой Истины.

— Орхей! Не говори больше так!

— Что не говорить? — спросил тот удивленно.

— Говори мне "ты"!

— Хорошо, — и у Орхея появилась одобрительная улыбка. Росоэн, снова сравнил его со своим отцом. Они были похожи.

— Как ты думаешь, Далая погибла.

— Скорее всего… да!

— Значит я не принц теперь! Вернее, я им не был никогда.

— Росоэн, так нельзя! Я же только что говорил… — но он замолк, увидев, как у парня потекли слезы. И он по-отцовски прижал его к себе, давая тому освободиться от переполненных чувств.

Успокоившись, Росоэн оторвался от него и вытер ладонью глаза.

— Черт, я точно баба… — пролепетал он, смущаясь.

— Все нормально, — отозвался тот. Веселая отцовская улыбка по-прежнему не сходила с его лица. — Я и сам часто плачу. И не вижу в этом ничего постыдного. Плакать полезно, от нее крепчает душа и добреет сердце. Хотя… делаю это, скрывая от посторонних глаз, — и он лукаво посмотрел на него. Тот все, поняв, залился тихим смехом. Будить девушек не стоило.

Росоэн все-таки уснул. Орхей встречал утро.

В это время, далеко, на северо-западе, в лесу происходила встреча наших прежних героев с иномирным[3] чудовищем, о чем мы уже знаем.

— Дьяволы, я связан?! — это были первые слова, которых услышал проснувшийся Росоэн. Утренний туман заволакивал верхушки деревьев. Если б не костер, то роса и холод приморозил бы его до смерти. Девушки зашевелились. Орхей сидя около них, ворошил угольки, где пеклись те же самые пииры. Вкусный запах уже исходил от них.

Орхей встал и подошел к Монте.

— Ты знаешь, зачем мы это сделали! — сказал он сурово.

— Знаю? — удивился тот, пытаясь высвободить руки. Но узлы не поддавались. — Если я знаю, то я, черт возьми, рехнулся! — он попытался встать и обнаружил, что привязан к дубу. — Что за шутки? — выкрикнул он ошарашено. — Почему я привязан?

Все стояли и смотрели на него, пытаясь угадать, врет ли тот или же ничего не помнит. Девушки тоже проснулись и подбежали к отцу.

— Вчера ты чуть нас не убил! — показывая язык, протянула маленькая Нарена и спряталась за отцом.

— Я? — сказал тот, вылупив глаза. — Ничего не помню. Черт, голова-то как болит! — он, схватив виски руками, начал мотать ее из стороны в сторону.

— Ты действительно ничего не помнишь? — спросил Орхей так же сурово.

— Нет! Клянусь, нет!

— А если ты обманываешь нас! — вновь выкрикнула маленькая девочка. Эмелина пригрозила ей рукой. Та, теперь, показала язык ей.

— Хорошо, мы тебя освободим. Но прежде знай, что если выкинешь что-то еще, то тебе не вздобровать!

Лицо Монте полностью превратилось в знак покорности и согласия.

— А оружие, я отбираю! — сказал Орхей и развязал узел. Монте протирая затекшие руки сказал «спасибо» и осторожно осведомился, есть ли кушать. Ему подали незамысловатый пиир и тот невинным образом начал улепетывать за обе щеки.

— Извините меня! — сказал он искренне. Вид его не казался хитрым. А глаза полностью превратились в раскаяние. А если он врал, то делал это с величайшим мастерством.

Его простили, по крайней мере сказали, что на него не злятся и не боятся его. Но все понимали, что далее при общении с ним нужно быть на стороже и не особо ему доверять — чутье самосохранения бессознательно склонял их быть с ним всегда начеку.

Они снова пустились в путь. Дорога так же катилась вниз, а старая, забытая тропа добросовестно вела их к вожделенному пункту.

Монте сам вызвался идти впереди, сказав, что доказывает этим свое доброе предрасположение к своим товарищам. А те отказывать ему не стали.

К середине дня склон превратился в ровность. А там показался свет среди деревьев. Лес был преодолен. Они вышли на открытое пространство. Показались кусты черемухи, за ней терялась та река.

Они остановились.

— Куда теперь! — поторопился спросить Росоэн, боясь, что этот вопрос задаст Монте. Но тот словно ребенок полностью положился на остальных, и по его виду нельзя было определить — по-прежнему обеспокоен ли он или нет. Складывалось впечатление, что он впал в детство.

— Пойдем туда, — сказал Орхей, указывая на запад. — Навстречу реке.

Они пошли. Но следов поселения людей не обнаруживалось. Даже трава была не скошена, чего уж точно не должно было быть в это время года, если утверждалось, что поблизости обитают люди.

Они преодолели около четырех миль, несколько раз встречаясь с рекой. А людей они не повстречали. Похоже, что край был необитаем.

Вечерело. Солнце клонилось к закату. Приходилось найти очередную стоянку. Долго ее искать не стали — выбрали небольшую полянку, окруженную с трех сторон черемуховыми кустарниками, а с четвертой — широкой рекой, и расположились на ней.

Душу охватывало предательское уныние.

И вдруг они услышали брёхню собак.

Долго ждать собак не пришлось — две рыжие охотничьи лайки на пару выбежали из кустарников. На шеях у них висели кожаные ремни, а значит, у собак водился хозяин. Оставалась надежда, что он из той деревни, которую искали и что он — человек добрый. Сами собаки зла, очевидно, не желали, поскольку они, увидев людей даже перестали лаять, сели на выжидательную позу и молча стали ожидать, периодически огладываясь назад в кусты, невольно демонстрируя этим свой ум.

Послышался близкий призывный свист. Собаки ответили коротким лаем. Снова свист — короткий лай в ответ. Послышался хозяев голос. И одна из собак виляя хвостом побежала его встречать.

"— Что вы там нашли, озорники? — донесся веселый упрек в дебрях кустов. — Я тут все штаны себе порвал о колючки!"

И тут, ломая валежник, появился человек — не молодой, но еще не старый. Рост невысокий, лицом приятен, на плече висел колчан, а в левой руке он держал лук — внешне характерный охотник. Он первое мгновение стоял и смотрел на них, машинально снимая с себя тернии репейника, но засим, совладев собой, и видя, что незнакомцы не очень-то похожи на лиходеев, вежливо заговорил:

— Здравствуйте путники! Куда путь держите? — говорил он, любовно поглаживая по голове той лайки, что встречать его ходила. — И уж извините, моих собак, они маленько лишили у вас покоя!

— Здравствуйте и вы, добрый охотник! — выходя вперед, сказал Орхей. — Не извиняйтесь! Ваши псины нас даже не потревожили. Наоборот, вы нас простите! Здесь мы покоя-нарушители!.. А держим мы путь на поселение авдеров — славных порубежников Далая. Да вот не нашли его и заплутались!

— О, да вы заплутали, — сказал охотник, качая головой. — Вы уклонились на день пути. Ближайшая их деревня находится там, вниз по реке.

— Спасибо, конечно, что внесли ясность, на наше местоположение! Мы б не знали! А вы кто будете, извините, за назойливый вопрос?

— Ну что вы, не извиняйтесь! Простите меня! Это моя проруха — я не представился! Все из-за моей отвычки. Давно не видел новых лиц. А зовут меня охотник Лес — авдерец по крови, отшельник по духу.

— Рады знакомству! — все ответили ему.

— Меня зовут Орхей, это Ролан, мой сын, — сказал Орхей, показывая на Росоэна, без какого либо внешнего проявления лукавства. — Это мои дочери, младшая Нарена, старшая Эмелина, а это Монте — мой двоюродный братка.

— Приятно тоже! — ответил охотник, поклоняясь.

— Так значит, вы говорите, что поселение в днях ходьбы вниз по реке? — спросил Орхей.

— Именно так, — ответил тот.

— Понятно! А, вы дозволите нам провести ночевку на вашей полянке?

— Поляночка не моя, но все равно, нет, не дозволю! — протестовал тот, становясь серьезным, сильно обеспокоив этим путников.

— Ну почему? — удивился Орхей. — Явите божественную милость! Мы же никому не чиним помехи!

— Как не чините?! — охотник удивленно пожал плечами. — Что же скажет моя женушка, когда узнает, что я позволил усталым путникам провести ночь на берегу реки, не пригласив их к себе в гости. Она же, черт меня возьми, проткнет меня моей же стрелой! — и он улыбнулся. Все стало ясно.

— О, благодарствуем вас! — вздохнули все более свободно. — Но право, совсем не стоит! Нам неудобно!

— Не говорите чушь! — тот наморщил лоб. — Смотрите на дочерей своих. Они же озябли и дрожат. Вот-вот заболеют, полягут!

Орхей посмотрел на своих чад. Те хоть и никакого виду не давали, но было ясно, что отказывать приглашение было истинным грехом.

— Хорошо, — сказал он. — Спасибо вам!

Охотник Лес великодушно обрадовался и повел их к своему дому. Они покинули полянку и потопали дальше вверх по кривым просекам между черемухами. Собаки дружно побежали вперед.

Вскоре, они вышли на небольшую лужайку и увидели маленькую тропу, уводящую на небольшой, покрытый густыми вязами, холм.

— Там моя избушка, — сказал охотник, указывая на него. И он пошел вперед. Остальные последовали за ним. А псины давно исчезли передом среди листвы кустарников. Преодолев густые вязы, они очутились на верхушке холма, и перед ними открылся высокая изгородь из прочно подогнутых друг другу, стволов бревна, покрытого густым хмелем. Напротив них стояли большие, арочные ворота из того же дуба. Охотник подошел и потянул на себя малую дверь. На удивление, та, тут же отворилась, не издав при этом ни малейшего скрипа. Видать хозяин, держал петли всегда смазанными.

Они оказались внутри большого двора, насажанного яблонями и грушами всевозможных сортов, на ветвях румянились сочные плоды. По середине двора вздымался аккуратный двухэтажный сосновый дом, с дивными узорами на ставнях и крытой лестницей, уводящей на верхний ярус. За домом виднелись маленькая баня, из трубы шел беленький дымок, и небольшой сарай. Все строения были так же украшены всевозможными резьбами и украсами.

Дверь дома раскрылась и на лестнице появилась красивая, по-девичьи статная женщина в длинном золотистом платье, поверх которого она надела темный жилет. На голове сидела аккуратно завязанная косынка, а из-под нее струились длинные, русые волосы. Ее уста сияла от приветливой улыбки, и путники посвободнее вдохнули воздух, видя, что не доставляют неудобств этим хорошим людям.

— Здравствуй муженек мой милый, — сказала она, спускаясь вниз. — Ты не один? Познакомь меня со своими спутниками! — На ее устах показались ровные опаловые зубки. Охотник Лес, счастливый, как маленький ребенок, все рассказал и познакомил. Звали ее Исенна. И она пригласила их зайти в дом, мужу повелела присмотреть за баней.

Попав вовнутрь дома, они еще сильнее подивились красоте убранства. На полу были устланы теплые ковры, на них стояли: резные столы и стулья; слева камин, где весело трещал очаг, напротив него низенькая столешница, за ней две кресла качалки, а по бокам находились два меховые диванчики-канапе; на стенах висели интересные картины и гобелены с изображениями пейзажей и детей, а на многоярусных полках книжного шкафа виднелись многочисленные книги. Вправо уходила небольшая оконная терраса-коридор, за окнами ее виднелся небольшой балкон. По правой стене коридора имелись три двери в спальни и лестница для спуска вниз.

Хозяйка дома вежливо попросила их расположиться и, сказав, что скоро позовет на ужин, упорхнула вниз. Путники, боясь испачкать мебель, остались стоять на месте.

Вошел хозяин и, видя, что те ведут себя стесненно, вежливо их усадил на стулья. Те попытались было противиться, изъясняясь и извиняясь.

— Скоро будет баня, — улыбнулся он в ответ. — Но сперва вы должны поесть. Знаете, лучше моей Исенны, никто не готовит! — похвастался он.

Вскоре появилась сама хозяйка и пригласила всех в столовую вниз. Все спустились и хозяйка усадила всех за длинный стол, куда были разложены всевозможные яства. На противоположный конец стола (от двери кухни), сел сам хозяин, а жена его, разложив каждому по тарелку супа, села на другой.

— Приятного аппетита! — сказала она. Все принялись "за дело". Потом она спросила, приглашая гостей к беседе: — Откуда же вы так идете, такие неподготовленные для дороги?

— Ох, добрая хозяйка, — ответил ей Орхей, который «был» главой семейства. — Вы же еще не слышали, да и вашему мужу мы еще не говорили!..Бежали мы от войны!

— …войны?.. — почти хором спросили хозяева.

— Что вы говорите? — спросила встревоженная хозяйка.

— Да! Видит Бог, я говорю правду! — ответил он и в вкратце рассказал всю истории от начала до конца, правда, недоговорив, некоторые вещи касающиеся, например, что перед ними сидит сам принц Далайский, и что он и его дочери — бывшие узники, а Монте их недавний стражник.

— Боже мой! — покачала Исенна головой. Муж ее тоже впал в неподдельную озабоченность. — Так значит мы в опасности? — спросила она, взглянув на мужа. Тот лишь качал головой. Похоже, в доме истинным хозяином и главой была Исенна. — Если б не вы, мы бы и не знали о войне!

— Это уж вряд ли! — ответил за охотника Орхей, сам, будучи неуверен в этом. — В эти лесные и малолюдные места, кифийцы, наверняка, не сунут нос. Они ведь привыкли жить в северных равнинах и степях, а гористый лес им не по духу.

— Хочется в это верить, — сказала та, сомневаясь. — Ну ладно! Давайте не будем о худшем, сменим предмет обсуждения! Скажите, а куда вы собираетесь идти?

— Если честно, мы не совсем это знаем! Единственной нашей целью тогда было, (да и сейчас), это как можно дальше уйти из опасного места!

— Понимаю… — сказала то сочувственно. — А, останьтесь-ка у нас! — вдруг подпрыгнула она на стуле и захлопала в ладоши. — У нас места предостаточно, всем есть, где спать, да и заняться будет с чем! Вы мужчины будете ходить в лес, на охоту, рыбу ловить… мы девочки — приглядывать за хозяйством и готовить вам еду. А? — и она вновь посмотрела на своего мужа. Тот заметно оживился. Похоже, идея жены ему весьма понравилась.

— Вы конечно очень добры, — отозвался Орхей смущенно. — Но мы не можем так злоупотреблять вашей гостеприимностью. Мы пойдем дальше. Найдем авдеров, (их атаман мой старый знакомый) и попросим у них жилище, потом выкупим его у них и станем там жить. Извините!

— Понимаю! — снова сказала та сочувственно. — Жить в своем доме всегда приятно, хоть он малюсенький и небогатый. Но вы б и не чувствовали себя как в гостях, жили бы как дома у себя! — и она взглянула на Орхея. Ее красивые глаза светились искренней надеждой.

— Извините! — покачал тот головой.

Ужин к этому времени подходил к концу.

— Ну что ж, баня уже наверно готова, — вставая, прервал затянувшееся молчание охотник Лес. — Пойду, погляжу.

Он удалился. Все уже насытились и хозяйка, хоть немного и расстроилась, но услышав вежливые благодарности, снова повеселела и объявила всем, что от приготовленной бани они пусть даже не посмеют отказаться. Те согласились.

За окном наступила ночка, и по крышам побарабанил дождь.

После хорошей бани они снова попили чаю. И хозяйка увела девушек спать в отдельную спальню, потом ушла сама, оставив мужчин в гостиной, побеседовать перед сном. Но, при этом, категорически наказала не засиживаться.

Трое мужчин сидели перед камином и тихо беседовали о разном, но по большей части о нагрянувшей войне. Монте спал рядом на кушетке, хотя ему предлагали уложиться в спальне; он отказался.

— …Вот ведь беда-то какая, а! — возмущенно восклицал охотник. — Кифийцев в жизни не видывал, но то, что они творят, меня к ним по-доброму не располагает! Далая — славная страна — из-за лютого их лиха, в злоключение попала!

— Не только она, заверяю вас! — сказал Орхей. — Они, мне думается, этим не остановятся. Пойдут дальше грабить и убивать!

— А принц? Что с отпрыском Добряка Росоэна-то стало? Ужели он погиб в войне? — задал тот искренний вопрос.

— Не погиб! Это мы точно знаем! — сказал Орхей, тайком поглядывая на Росоэна. Тот невозмутимым образом сидел на кресле-качалке и преспокойно глядел на камин, и даже не реагировал на слова, будто разговор был не о нем. Но еле заметную улыбку, все-таки Орхей уловил.

— Он в плену?

— Не думаю! Его, кажется, спасли!..

— Может, вы останетесь! Вам же некуда идти! — переменил охотник тему разговора. — Моя жена была б так рада! А то ей грустно иногда бывает — общения не хватает! — говоря это он казался ребенком.

Орхей и Росоэн задышали посвободнее: щекотливую ситуацию они обошли.

— А почему вы с женой живете одиноко? — осторожно спросил Росоэн, входя в беседу. — Или… я задал неделикатный вопрос?

— Жена б, конечно, расстроилась немного! — ответил тот уныло. — Но я могу вам рассказать, вы люди добрые. И мне нечего стыдиться! Дело в том, что моя жена не совсем обычная женщина. Она, как бы вам это пояснить,…больше чем женщина… — или же, если говорить человеческим языком, кудесница и целительница, — хотя для меня — она настоящая волшебница. Но женушка моя, не хочет показываться людям — из-за одной беды. Стоит ли мне говорить, не знаю, но…

— Если не хотите, не рассказывайте! — сказал Росоэн. — Я и в правду, задал неделикатный вопрос.

— Нет, я уж скажу. Несчастье у нас из-за того, что мы не можем завести детишек. А люди, по ее мнению смотрят на нее нехорошо! К тому же она не авдерка, а, как она говорит, — эбеланка, не знаю, что это за племя, но она пришла с запада. По ее словам, там живет ее народ…Но это долгая история. Так что, рассказывать ее сейчас не буду. Но, скажу лишь то, что когда я ее встретил, то потерял голову целиком и незамедлительно попросил ее руки. Поначалу она, конечно, не хотела, однако потом согласилась. И я знаю, что она, теперь, любит меня не меньше, чем я ее. Только вот детей… Эх-эх-эх!

…Потому-то ваши дочери, Орхей, ей и приглянулись, особенно младшая! — и он грустно улыбнулся.

— Это, конечно, и вправду беда! — вздохнул Орхей. — Моя младшая дочь мамку свою совсем не знает. Бедная моя Зелла умерла при ее рождении. И старшей пришлось, полностью заменить ей её.

— Судьба порой, бывает, жестока! — сочувственно сказал охотник, вскидывая взор на потолок. — Что-то мы все время о грустном да о грустном! — вдруг оживился он развеселев. — Может спать пора?!

— Пора, наверно! — улыбнулся Орхей, заметив дремавшего Росоэна. Его пришлось будить, поскольку хозяйка строго дала понять, чтобы он спал в спальне, приготовленной специально для него. Трое мужиков, улеглись в гостиной.

За окном начался страшный ливень. Предоставленный судьбой, приют, оказался воистину во благовремении.

Ночью, когда весь дом давно погрузился в сонную тишь (а звуки ливня и завывание ветра только дополняли ее) и Росоэном все глубже и глубже завладевал сладкий сон, неожиданно в его дверь постучались. Проснувшись, он поначалу, глядя на шум дождя, решил, что ему показалось, ведь дождь за окном, хлыща окно, тоже время от времени издавал звуки похожие на стук. Однако потом он понял, что стучались именно в дверь. Это были тихие осторожные стуки, такие, как будто тот, кто стучался, не хотел, чтобы его услышали остальные, и как будто визит к нему должен был остаться тайной.

Потерянный в догадках Росоэн, негромко велел, чтоб вошли. Он подумал, быть может, это Эмелина? Тот, кто находился за дверью, явно был не мужчина. Так могли стучаться только женщины.

Возможно, ей что-нибудь понадобилось.

Дверь бесшумно толкнули, и сквозь образовавшуюся щель в комнату пробился мягкий голубовато-зеленый свет. Его взору предстала Исенна, но в руках у нее не было ничего, никаких свеч. Она светилась сама. Ткань, из которой была сшита ее ночная сорочка, обладала какой-то волшебной особенностью испускать свет. Посему ей не требовались осветительные приборы.

— Не бойся, это я! — торопливо сказала она, прикрывая за собой дверь.

Росоэн не ответил. Он удивленно смотрел на нее сквозь балдахин, в то же время нечаянно восхищаясь ее совершенной красотой. Скинутые за уши волнистые волосы, спускались на непокрытые плечи, на грудь и искрились под волшебным отсветом странной одежды, словно на них она напорошила серебряные блестки. Усеянная кружевами, почти прозрачная рубашка с глубоким декольте плотно облегала неровности ее просвечивающегося стана и достигала ее босые лодыжки. Глубокий окаймленный теми же кружевами вырез уходил по середине далеко верх за линию колен, почти полностью открывая взгляду стройные ноги.

— Я тебя, наверно, удивила! — шепнула она, приблизившись к его койке, при этом будто плывя, а, не идя шагами. В голосе ее не было ни малейшего намека на кокетство.

— Прости, но я должна была к тебе прийти.

Росоэн хотел встать, но она велела ему оставаться на месте.

— Не вставай, — попросила она. И, отодвинув балдахин, она приподняла подол платья и подсела к нему на койку, поджав обнажившиеся коленки.

— Почему? — спросил он, сев.

Секунду она, пытливо смотрела на него, не произнеся ни слова.

Росоэн подождал.

Разглядывая ее и чистое лицо, к своему удивлению он заметил, что ушные раковины у нее имели не овальную форму как у всех людей, а неестественную с остроконечной спинкой как… трудно сказать как. Нет, они совсем не уродовали ее, даже наоборот, дополняли и прибавляли существующую красоту особой неземной красотой. Но это было странно, невообразимо.

— Я все знаю о тебе, — мягко сказала она потом, поднажав на каждое слово.

От такого заявления у Росоэна внутри что-то перевернулось, но он постарался не показать виду.

— О чем вы, Исенна? — сказал он как можно естественно.

— Я о вашей истории…

— Пожалуйста, объясните! — голос его предательски задрожал.

— Ту, что вы нам рассказали ведь не правда, да?

— Все, правда. Я не понимаю, почему вы так решили?

— Не обманывай меня, Росоэн… Я все знаю!

— Знаете что?

— Ты совсем не тот за кого себя выдаешь… Это разумно, простительно!

Слушая ее слова, Росоэн испытал противоестественное чувство проникновения. Проникновения в сознание, в душу. Ее чарующие глаза заглядывали в него.

Вдруг он усомнился в происходящем. Не сон ли это?

Она отвела взгляд в окно; там по-прежнему хозяйствовал ливень.

— Вам повезло, ваше величество, что попали к нам! — вдруг сказала она, не отрывая взгляд от стёкол.

— Что? — вскрикнул он громко.

— Тише! Вы всех разбудите! — сказала она, повернувшись к нему.

— Вы сказали… Но как вы узнали? — снова спросил Росоэн с трудом сдерживая шепот.

— Я многое знаю! Но это не важно! Послушай меня… Ничего, что я снова на "ты"?

Росоэн утвердительно кивнул. Ему было удобнее на «ты», да и приятнее тоже. Исенна и вправду была кудесницей. Это невероятно. В это не верилось. Но так и есть. Охотник Лес не преувеличивал.

— …Я не зря к тебе пришла! Есть кое-что, о чем ты должен непременно узнать!

— Я полностью во внимании!

— Это не просто! Нельзя об этом рассказать, ты должен увидеть все сам. Должен это почувствовать всем телом и душой.

— Что увидеть и почувствовать?

— Не шуми! А теперь можешь встать, — сказала она и поднялась сама. — Пойдем со мной, покажу тебе Его!

Росоэн потянулся к пуфу за одеждой.

— Нет, одеваться не надо! — вдруг повелела Исенна. — Одежда не нужна.

Росоэн удивился, но ничего не сказал. В пижаме так в пижаме. Он откинул одеяло и быстро, но бесшумно встал. Было что-то интригующее в происходящем.

— Идем?

— Идем.

Взяв его за руку, она повела его к выходу.

Миновав каминный зал, где недавно они разговаривали с охотником Лесом, Исенна и Росоэн спустились в нижний холл.

Вступив на ковёр, остановились.

— Мы идем на улицу! Тебя это удивляет? — сказала она, обернувшись к нему. Руку его она не отпускала. Держала сильно, как будто боясь, что он вырвется из нее. Но Росоэн и не думал такое выкинуть.

— Немного! — ответил он, взглянув на сводчатые окна и на то, как они одеты. У обоих даже не было обуви. Стояли босиком, почти нагишом. Исенну, похоже, и не волновало это. — Погода не очень подходит для прогулок. Но я вам доверяю.

— Значит ты готов?!

— Готов!

К чему готов?

— Будет… странно!

Он ответил ей улыбкой. "Странно! Не то слово! "Его"?! Что она имела в виду?"

Они медленно двинулись к двери. Дойдя до нее, неожиданно Исенна взмахнула свободной рукой в повелительном жесте, и дверь… послушно открылась, как будто она была живой, только и ждала этого властного мановения хозяйки.

На улице шел дождь, причем очень сильный и злой.

Они низошли по деревянным ступенькам и остановились. Перед ними плотным занавесом с крыши лилась вода, слегка серебрящаяся под отсветом Исенны. Дальше владычествовала недружелюбная стихия.

Она вопросительно взглянула на него.

— Ты когда-нибудь разговаривал с дождем? — сказала она.

— Нет, — признался Росоэн честно. — А разве такое возможно?

— В этом мире многое возможно!

Противоестественное тепло окутывало как летом. Ветер, уклоняясь и не касаясь, огибал их стороной. А ведь на улице стояла осень. Должно было быть страшно, но он не боялся. Происходящее все больше и больше удивляло его и завораживало. В иной момент суеверный ужас наверняка завладевал бы им.

— Пошли! — сказала она.

И оба разом вступили на мокрую бурлящую под мириадами капель землю.

Но что же это произошло? Вопреки ожиданию ноги не коснулись воды, тела их не промокли насквозь, что обязательно должно было случиться. Почему так? Ведь по иному не бывает. Если, конечно, это… не мир сказок. Нет, это не мир сказок, он далеко не смахивал на нее.

Однако все произошло по сказочному: они остались совершенно сухими, будто и не вставали под дождь.

"Как же такое возможно?" — спрашивал Росоэн. Он не хотел говорить, нарушить чудо, боясь, что оно, испугавшись голоса, исчезнет. Исенна тоже молчала, и он сильнее уверился, что сейчас разговоры несвоевременны. Он лишь наблюдал, как они оба тихо сливались с дождем, или же?.. Нет! Просто… это дождь пощадил их, дружественно, как бы не заметив и проигнорировав их присутствие. Будто бы снисходительно сказав:

"— Вам можно. Гуляйте, раз пришли. Я не буду доставлять неудобства".

Да, скорее так и произошло.

Росоэн вопрошающе смотрел на Исенну.

Смотри, сказала она глазами, заметив его. Она указала на небо.

Он поднял взор, и увидел, как оно прояснилось: тучи над ними расступились, освободив от уз полную луну и несметные звезды. Дождь идти не перестал, но из ливня превратился в редкий крапающий дождичек. Славно до этого он сердился, а теперь, подобрев, улыбнулся. И это было подлинное чудо.

— Говори с ним! — вдруг сказала Исенна.

Он непонимающе уставился на нее. С кем?

— Говори с дождем, — повторила она.

— О чем? — вымолвил он, наконец.

— Задай ему вопросы волнующие тебя!

— Я не знаю о чем спросить!

Поколебавшись, все же он сказал:

— О, великий дождь, скажи мне, кто я такой? — спросил он шутки ради, косясь на Исенну, и посмялся над собой и абсурдностью творящегося.

Однако его спутница все восприняла всерьез и посмотрела на него даже несколько осуждающе. Но ничего не сказала.

Он и не успел почувствовать легкую вину, как мгновенная волна со всех сторон врезалась в него и проникла вглубь сознания. Он качнулся и упал бы, если б Исенна не удержала за руку (она по-прежнему ни отпускала его). Он что-то почувствовал в себе, что-то иное, порожденное ни его сознанием, а чужим. Ответ! Да, в его голову подобно волну проник ответ. Ответ дождя. И дождь говорил, что он тот, кто есть на самом деле. Это были не слова, а сообщение в виде абстрактных чувств, лишенные лексического содержания.

"— Теперь поверил?" — спросили глаза Исенны.

"— Да!" — сказал он ей.

— Можешь не говорить в слух! — сказала она. — Просто подумай! И он скажет.

Росоэн познал многое, совершенно не обнадеживающее.

Плаше после страшной встречи с иномирным существом (что оно пришло из иного мира, попозднее, днем пояснил Белиэнар) разумеется, уснул с трудом, а теплый эльфийский плащ и огромный дуб, под которым он свернулся калачиком, лишь кое-как защищали его от развернувшегося часового ливня. Во сне ему снились одни кошмары. Там ему по большей части приходилось сражаться, или, если быть правдивее, сматываться, от всевозможных монстров и чудовищ, будто злонамеренно придумываемых его, возбужденным до предела, сознанием. Поэтому он, лежа между двумя огромными корнями выше упомянутого дерева, все время дергался и не один раз вскакивал с «постели», вскрикивая нечленораздельные слова, коих он не разбирал сам. Ему всегда казалось, что он, таким вот поведением во время сна, перепугивал всех своих товарищей, но когда он оглядывался на них, то никакой ответной реакции или даже вопросительного взгляда не замечал. Он видел лишь то, что многие из них, так же как и он, беспокойно спали под деревьями и никакого дела до него ни у кого и не было. А лица троих людей из числа часовых, сидевшие подле единственного костра (после происшествия старики все-таки разрешили его развести, сказав, мол, что уже все равно обратили на себя внимание), были устремлены не в его сторону. И каждый раз он снова тихонечко укутывался в свой плащ, свободно предполагая, что его никто не видел.

Был уже день. В безоблачном небе среди деревьев уже давно проглядывался доброхотный лик теплого солнышка. А если бы не запах перепрелого мха и прошлогодней листвы, и нависшего влажного воздуха, то можно было подумать, что ночного ливня не было и в помине.

Лес, по которому они шли, теперь, изрядно поредел, и из дубово-липового, превратился в березово-осиновый. Часто встречались открытые полянки и прогалины. Но густые кустарники лещины, что держали в своей власти нижний ярус леса, по-прежнему простирались по бокам маленькой тропы, верно и с бесстыдной назойливостью хлеща по щекам, протянутыми, словно руки, ветками, будто не желая их пропускать дальше. Рельеф тоже постепенно менялся. Раньше они шли по ровной земле и в основном прямой дорогой, но сейчас им часто приходилось подниматься-опускаться и извиваться, поскольку часто на пути встречались крутые бугры и странные образования природы — прямо из-под земли клинком вздымались высокие обомшелые каменные шпили, достигающие щетинящимися вершинами верхушки деревьев, словно там, под землей, были зарыты гигантские грабли. Некоторые из них были обломлены по основанию и их осколки валялись рядом, глубоко погрузившись в грунт.

Отряд вереницей держал путь на запад и неподдельно любовался этим фееричным зрелищем.

— Чудные места! Да, Звездочка?! — дивился Плаше вслух, похлопывая по выи своей лошадки. Он успел немного привыкнуть к езде верхом. Старик Астин ехал с ним на пару справа. Большой Том и его жена следовали за ними, тоже на лошадях, а их маленький сынок был далеко впереди "во главе отряда" — сидел на коне с одним воином-эльфом и о чем-то с ним весело разговаривал, точнее сказать, по-детски любопытствовал, а тот — терпеливо ему отвечал. Старики шли позади — ехали почти молча. Их замыкал Элисар со своими солдатами.

— А у меня от этих глыб, почему-то мороз по коже! — сказал ему Астин.

— Это почему? — удивился Плаше. — Камни как камни. Что же они могут с нами сделать?!

— Не знаю! Но не по себе мне как-то! И все тут! — говоря, поежился тот. — А может, они хранят в себе какое-нибудь зло. Во как нависают угрожающе. И чувствие у меня такое, будто мы по пасти чудовища ходим!

— Ну, это ты хватил через край, — хмыкнул Плаше, но почувствовал, как в горло примкнул тяжелый ком, когда вид очередного камня ему показался фигурой сказочного тролля. А сказки становились явью, так что Астин мог быть прав, и поэтому, если камень оказался бы живым троллем, то он бы не удивился… может быть не удивился, но испугаться он все равно уже успел. — А мы это сейчас спросим у господина Белиэнара, — сказал он, встряхивая дурные мысли и в душе ругая Астина за то, что тот навел эти мысли на его голову. — Он сведущий, должен знать, откуда они. Господин Белиэнар?

— Да Плаше!

Плаше приостановил свою Звездочку, уклоняя ее, чтобы старик догнал. Астин тоже последовал его примеру. Большой Том со своей женой обогнули, лупя на них глаза заинтересованно.

— Мы вот, об этих изваяниях говорим, — начал он, когда тот сравнялся с ним.

— Ты это о длонах? — спросил старик вяло.

— Значит, они так называются? Ну, да, о них! Вот, Астин говорит, что у него из-за них мороз по коже. Зря ведь, да?! — спросил он, в душе почему-то начиная осознавать, что не зря. Белиэнар испытующе посмотрел на Астина. Тот сделал какое-то движение, то ли виноватое, то ли утвердительное.

— А есть из-за чего боятся! — сказал он серьезно. У Плаше от неожиданности края губ искривились к низу. — Длоны, скажу я вам, не спроста здесь появились! — Все смотрели на него с большим любопытством, ожидая интересный рассказ. Даже подтянулись некоторые позади идущие элисарцы, а Большой Том и его жена уже давно не смотрели на дорогу, рискуя нарваться на низкую ветвь. Белиэнар оглядел товарищей, потом старца Алинорс (Алинорс сделал головой еле заметный кивок вниз) и, поняв, что те приготовились слушать, начал:

— В стародавние времена — в глубокой древности, когда еще не было ни эльфов, ни людей, ни других нынешних созданий, а были лишь наши Праотцы, и когда на молодой Земле вершились Великие преобразования, здесь произошло Великое столкновение двух сил — Зло и Добро столкнулись лоб в лоб, дабы занять здешнюю землю. Вы спрашиваете зачем они схватились за эти клочки земли? Отвечаю. Эти места весьма уникальны по своему значению, ибо здесь проходит одна из трех осей Земли, на коих держится наша планета. Не только держится, но и обменивается информацией с Вселенной.

Зло покусилось на это особое место — хотело забрать к себе. И если бы это ему удалось, то здесь бы нас и не было, а в место нас обитали бы различные создания — нечистотные порождения. Была грандиозная и долгая битва. К счастью, Добро смогло одолеть врага и убить его. А эти камни — теперь называемые длонами — стали немыми свидетельствами прошедшей схватки. Камни, по своей сути, являются застывшими, предсмертными криками побежденных сил Зла. Они до сих пор хранят в себе эти отчаянные звуки.

Белиэнар замолчал. Остальные, от его слов, беспокойно стали озираться по сторонам, будто на самом деле начали слышать звуки. Появилось жгучее желание уйти.

— Не бойтесь! — улыбнулся им Алинорс. — Боятся их уже не стоит. Они побеждены добром, посему никакой опасности из себя представлять не могут. Успокойтесь и займите свои места в строю, иначе мы опоздаем и не придем вовремя в назначенное место.

Все нехотя заняли свои прежние места. Их взоры по-прежнему были устремлены на, появляющиеся впереди и исчезающие позади, длоны. Любоваться ими они перестали начисто и чувство бессознательной тревоги заняло все их существо.

— Ну и дела! — выдавил потом Плаше, выпучив глаза на Астина. — Ты был прав!

— Я хотел бы быть не правым! — вздохнул тот искренне.

Вскоре, тропа плавно повела вниз по небольшой теснине. По сторонам вверх уходил смешанный лес, а под ногами мягкая земля исчезла, на место нее появился зыбучий щебень из известкового камня. И лошади начали о них спотыкаться и скользить.

Лес немного расступился. И открылся великолепный вид. Выяснилось, что они начали спускаться в гигантское чашеобразное углубление земли, противоположный край которого исчезал далеко впереди и еле проглядывался сквозь синеву. На дне кратера виднелись три серпообразных озера, где у каждого в тыльной стороне вздымались небольшие холмы. На поверхностях озер весело играли отражения солнца. Везде, и на склонах, и на дне котловины, тот же зеленый лес и эти длоны, смешиваясь с деревьями, по-прежнему устремляли свои плоские концы на небо в безмолвном крике.

Теснина, извиваясь как змея и раздваиваясь в конце, останавливалась на берегу ближайшего и самого крупного озера.

Они снова покрылись лесом, и вид исчез с глаз долой. Шли они долго по дну теснины, почти молча, слушая пение птиц, шелест листвы и стуки копыт лошадей о камни. Бедные животные не показывали никакого недовольства, что их заставляют идти по таким тяжелым тропам. До чего же они приручены, удивлялся Плаше и жалея свою Звездочку.

К концу дня они дошли до низины котлована. Озера еще видно не было, Плаше подумал так, когда спуск закончился, и они встретились с теми четырьмя впереди идущими лазутчиками, что все эти дни шли впереди них, и добросовестно оставляя свои верные знаки. Плаше сколько не старался, так и не смог обнаружить эти таинственные обозначения. Под конец он решил, что здесь какая-то магия. Он даже как-то спрашивал об этом у своего хозяина, но тот показал на какой-то обычный булыжник, лежащий в стороне и более ничего не объяснил, сказав, что здесь магия не причем и что его просто так не объяснишь, поскольку это целая наука, ничем не уступающая по своей сложности науки врачевания. И Плаше, относящийся ко всем наукам с превеликим страхом и подозрительностью, расспрашивать хозяина более не стал. Хотя, каждый раз принимался внимательно вглядываться на любые повстречавшиеся большие булыжники, пытаясь рассмотреть на них эти загадочные знаки. Но тщетно…

Они стояли и отдыхали. Лошадей отпустили, и Плаше распростился на мягкой траве. Рядом сидели Астин и семья Большого Тома, без маленького Фола — тот как всегда тасовался около воинов, что тоже отдыхали, как и все. Старики (так про себя называл Плаше Белиэнара и Алинорс) о чем-то разговаривали с теми двумя эльфами лазутчиками на эльфийском языке. Понятное дело, людям понимать не приходилось. Но, очевидно, разговор был мирный, то есть без ноток тревоги, поскольку лица разговаривающих сияло, и на их устах часто появлялись славные улыбки. Было приятно слушать этот мелодичный язык, она так походила не песню.

— О чем, интересно они болтают? — спросил толстяк, ковыряясь в зубах палочкой. — Хотелось бы узнать.

— Тебе бы лишь подслушивать, да узнать чужие секреты! — упрекнула его Эбрина, но без ноток злости.

— Подслушивать? — тот огрызнулся. — Да я в жизни не подслушиваю…

— Знаю-знаю я тебя!.. — улыбнулась та, перебивая его. — Успокойся!

— Мне думается, что они говорят о том месте, куда мы должны были прийти, — подытожил Астин.

— Я тоже так думаю, — сказал Плаше, тоже уверенный в этом.

— Но почему они не говорят нам об этом? Не понимаю! — ворчал Большой Том. — Чего в нем особенного такого, что даже говорят не по-нашему? Ведь мы ж все равно увидим!

— Значит так надо! — сказала его жена важно, теребя волосы своему мужу. Тот недовольно отмахнулся и опустился спиной на землю, издав глухой выдох. И Эбрина, улучив момент, удобно приулеглась рядом с ним и приложила голову на его, вздымающееся как две подушки, брюхо.

— Кажется, они закончили, — сказал, приподнимаясь Астин. Все взглянули на стариков. Те вдвоем отошли от воинов и о чем-то продолжали разговаривать. Потом они остановились, и Белиэнар поднял взор и, усилив голос, произнес:

— Слушайте меня! — все заметно оживились, приподнялись из своих мест, кто вообще вскочил. Плаше и его товарищи тут же подошли к старикам. — Мы почти прибыли на назначенное место и вскоре нам предстоит сделать то, за чем сюда пришли, — Белиэнар оглядел своих товарищей и подождал, пока те не соберутся окончательно и перестанут шуметь. — Но пред этим я вам расскажу кое о чем. Это касается вас, людей! — он посмотрел на солдат Элисара и Плаше и его друзей. Те приготовились слушать. — Эльфы, конечно же, знают, о чем я говорю, но вы еще не знаете! Но перед этим, я и эльфы, просим у вас прощения, что все эти дни держали от вас глубокую тайну, за то, что не говорили вам о содержании конечной цели! — люди как-то пошевелились, пытаясь сказать, что прощают. — Некоторые из вас уже знают, что здешнее место — особое место! — он посмотрел на Плаше и Астина. Те не отрывали из него глаза. — А если кто не знает, то будет им известно, что по земле, что вы стоите, проходит ось Земли. Их три и одна из них проходит здесь. — Все посмотрели под свои ноги. Большой Том почувствовал себя проткнутым. — Остальные два отсюда далеко. Второй проходит по северному полюсу, а третий — по экватору перпендикулярно этой. На осях держится наша планета и по ним она обменивается информацией с Вселенной. И оси представляют из себя, что-то вроде коридоров, по которым можно пройти и живым существам. Скоро нам предстоит это сделать. Поскольку нам нужно пробраться в страну эльфов. Называется она Эбелан. А на внутреннем берегу озера Фре, что в мили от нас, находится проход в этот коридор. Вы его увидите. А теперь собирайтесь! Идем туда! А ты Астин, тоже пойдешь снами!

— А как же принц, Рыжая Борода? — возразил тот.

— Все в порядке! Не беспокойся! Твои планы не нарушатся!

Астин хотел возразить, но подумал, что им вернее.

Окликнули лошадей. Те тут же прискакали. И все пустились в путь.

Вскоре за поворотом показался и берег. Длинное озеро протянулось с севера на юг, плавно поворачивая оба конца своего «тела» вовнутрь полумесяцем. До другого берега, который был на много круче и выше этого, и тоже покрытый лесом; было так близко, что, казалось, можно добраться до него вплавь. Все спустились к берегу, и два эльфа (те два лазутчика), остановившись у воды, соскочили со своих коней. Вода в озере была кристально чистая и на его дне, проглядывались мелкие камешки и рыбки, даже с большой глубины. Один из эльфов — Альлл — подошел к воде и, на удивление людей, решительно поплыл по ней и, проплыв расстояние шестьдесят шагов, нырнул. Плаше тоже хотел слезть со своей Звездочки, но, видя, что старики, да и никто другой, не думают следовать примеру эльфов, а сидят в седлах, внимательно наблюдая над тем местом, где исчез эльф и ожидают чего-то интересного; не стал.

Альлл пробыв под водой достаточно долгое время (Плаше даже начал подумывать, что тот утонул, или, вообще, что, тот решил там остаться) выплыл на том же месте, где и нырял. Потом быстренько гребя рукам, приплыл обратно. И оказавшись на берегу… странное дело, обернулся назад и стал тоже ждать. Плаше посмотрел на стариков, перевел взгляд на остальных эльфов — все ожидали появления чего-то. Только в лицах людей была маска недоумения.

— Что они ждут? — сзади ему послышался голос Большого Тома. Тому никто не ответил. Нависло странное безмолвие. И тут, из глубины озера, послышался глубинный и отдаленный рокот, как будто внизу, вдруг задвигались огромные колеса гигантского механизма. На том месте, где нырял Альлл появились пузыри, а потом вода вовсе начала бешено бурлить, будто закипела от, появившегося под ней, огня. Рокот усилился и к этому звуку присоединился глухой скрежет. Лошади испуганно потопали на месте. И внезапно вода приподнялась, точно под ней подняли гигантскую ложку. Бурление усилилось еще сильнее, и оно начало распространяться в сторону противоположного берега и остановилась где-то в центре озера, образовав кипящую прямую небольшой ширины. Приподнятая вода волной расступилась, образовав высокие волны, и под ней появилась цепь серых каменных зубьев в два ряда, так же уходящие в центр озера. Зубья продолжали медленно подниматься. А звуки работающих механизмов по-прежнему под ногами сотрясать землю. Из-под воды появилось длинное тело каменной плиты и оно, поднявшись на небольшое расстояние от поверхности и издав глухой стук, резко остановилось. Мост! Но странно он доходил только до середины озера и там обрывался, как будто остальная часть у него была не достроена. Плаше подумал, что следом таким же чудом появится и вторая часть этого чуда сооружения. Но ничего такого не произошло и когда остатки воды ушли с его поверхности, Алинорс, пришпорив коня решительно зашагал по нему. Эльфы последовали за ним.

— Что они делают? — снова за спиной был толстяк.

— Не знаю! Но нам, кажется, туда!.. — монотонно ответил Плаше. Он посмотрел на хозяина и поймал его взгляд. Тот улыбался и еще стоял на месте, и Плаше решил, что нужно подождать, пока те… в общем, неясно что.

А эльфы во главе со старцем Алинорс твердо шагали по мосту. Взоры у них были обращены вперед и стремительно сокращали расстояние до обрывка. И когда те приблизились до его критического края, Плаше, с прискорбием в сердце, застыл в ожидании увидеть нелепое падение старика в озеро (поскольку тот шел, словно слепой и невидящий, что перед ним зияет пропасть) и стал свидетелем невероятного явления. В тот момент, когда Алинорс на коне перешагнул через черту, он увидел, то есть успел увидеть через смыкающиеся веки, то, как тот исчез самым немыслимым образом: сперва, у его коня неестественно удлинилась голова, следом ноги и туловище, а когда граница черты дошла до самого старика, тот растянулся так, будто был из обычного воска и будто этот воск расплавился под невидимым огнем и всосался ожившим воздухом, или точнее канул в него, точно воздух был вовсе не воздухом, а самой настоящей водой. Далее, Алинорс исчез вовсе.

Эльфы даже не обратили на него внимания. Они как шли за ним, так и шли. И равным образом, один за другим запропастились, канули в воздух. Остались только люди.

— Черти полосатые! — выговорил за его спиной ошарашенный толстяк.

— А теперь, идите вы! — сказал Белиэнар, обращаясь к своим товарищам. — Я за вами!

И Элисар, пришпорив коня, взбежал на помост, на мгновение остановился, оглянулся на солдат, на Белиэнара и ускакав, исчез… Элисарцы, видя отважность своего предводителя, отправились за ним, исчезли на скаку… Кто-то из них даже крикнул озорное "Й-эх!".

Плаше посмотрел на своего старика, снова поймал его улыбающийся взгляд. Все хорошо, сказал он самому себе. И обернувшись назад к Большому Тому, его жене с сыном, Астина; и кивнув им со словами «идемте», взобрался на своей Звездочкой на мост и не спеша отправился вперед — где его ожидал мир неизведанного, полностью уверенный, что все будет хорошо, прекрасно и безопасно.

Интересно, это будет больно, спрашивал он самого себя, глядя на черные каменные плиты. Там были нацарапаны загадочные знаки, круги, треугольники, на них кресты и еще какие-то фигурки, рассмотреть он не успел, поднял взор — впереди обрыв. А что, если я упаду, подумалось ему. Не беда, искупаюсь, подумал он улыбаясь, и сильно зажмурил глаза. Напрягся весь. Грань он уже не видел, но… внутренний взор видеть продолжал — его не закроешь — вот он обрыв — черта, граница — рисовалось у него в мозгу…Проходит подомной и я падаю. Должен же упасть! Уже чувствую, как у меня кишки подступают к горлу — падать все-таки неприятно! Но что это? Стуки копыт Звездочки моей продолжают доноситься до моих ушей. Рубеж я давно уже прошел и сделал несколько шагов, после него! Я что, по воздуху иду? И он открыл глаза. Увидел под собой мост. Что это? Я еще и не дошел? — спросил самого себя. Но это же не так! Поднял взгляд. Мост продолжается? И в самом деле! — впереди, перед его взором мост, естественным образом, продолжался и доходил до противоположного берега. Там Алинорс и Элисар со своими воинами. Улыбаются.

"— Черти полосатые!" — снова послышался ему толстяков басистый голос. Но он не понял: то ли это он вспомнил то недавнее изречение толстяка, поскольку в голове промелькнула схожая мысль, то ли толстяк идет за ним? Плаше обернулся. Так и есть. Толстяк! За ним и остальные. Какие все смешные! Ужели и я такой? Лицо толстяка искривилось в гримасе страха от ожидания падения, или — исчезновения. Он посмотрел на мост. Нет, не только из-за страха — это граница, она так искажала все! Значит, грань, через которую я прошел, была. Я уже за ней, а они — нет! С той стороны, наверно, не видно! Плаше снова обернулся на дорогу. Его Звездочка топала бесстрастно. Впереди, на другом берегу эльфы, Элисар со своими солдатами, весело и улыбаясь махали ему дланями, звали.

Плаше поторопив свою лошадку, совершенно не веря в происходящее, неуверенно потрюхал к ним. Что же это произошло, спрашивал он себя. Он осмотрелся. Ничего не изменилось! Вокруг те же угрюмые склоны кратера, лес и даже длоны по-прежнему «кричат». Все что произошло, это то, что они перешли по странному мосту, у которого, когда-то была лишь одна половина, а потом, после того как перешли эту таинственную черту, появилась и вторая! Странно! Я ожидал увидеть нечто похожее на коридор, или какой-нибудь тоннель хотя бы, как тот например, что мы под городом ходили. Чушь какая-то!

Он снова посмотрел назад. Толстяк перешел черту, глаза выпучены, с упавшей челюстью до груди, второй, и третий подбородки выдавились в стороны и легли на плечи; озадаченно вертит головой из стороны в сторону. До чего же забавно на него смотреть, снова подумал он, наверно и я так выглядел! За ним появились его семья и Астин. На лицах те же глупые и смешные маски. Только Белиэнар одиноко стоял на берегу, колышась сквозь грань Миров. Плаше вдруг содрогнулся от неожиданной мысли: "А вдруг господин останется там!" Но тут же вздохнул свободно, увидев, что тот зашагал за ними.

Звездочка неожиданно припрыгнула и пролетев то маленькое расстояние отделяющее мост от крутого, но не высокого, берега, с легкостью вступила на твердую землю. Вроде бы не прошло и мгновения, но время, потраченное на такой нереальный переход, показалось ему вечностью.

— Что это было, черт побери?! — вопрошал тот же Том, после того, как и под его лошадью оказалась надежная почва. Все уже были на берегу. Белиэнар покинул мост последним. На его лице не было никакого выражения, только обыденность, словно он проходил такие мосты каждый день. Он наверно уже привык, заподозрил Плаше, восхищаясь им.

— Все на месте? — спросил старик буднично. — Да закройте рты! А то мухи залетят! — он весело засмеялся.

— Что это было? — снова спросил толстяк. — Где ваша Эбелана?

— Эбелана говоришь где? А ты посмотрел за тем холмом? — сказал он, указывая на тот холм, что вздымался впереди, скрывающий за собой всю западную часть котлована.

— Зачем мне это? — хмыкнул тот подозрительно. — Я знаю что там лес! А чуть дальше, кажется, озеро и конец кратера. Сверху же видели, когда спускались!

Старик от души захохотал. Даже смахнул с глаз слезу. А эльфы, что доселе стояли в стороне, и с интересом наблюдая за людьми, тоже взорвались дружным смехом.

— А что в этом смешного! — проговорил тот обиженно.

— А то, дорогой мой толстячек! — провещал Белиэнар, с трудом пересиливая свой смех. — Что ты, теперь, в мире ином!

— Что-что? — тот испуганно отшатнулся и чуть не упал с лошади. — Мы что умерли?

Новый взрыв хохота. Присоединились даже некоторые люди, начинающие что-то осознавать. Возможно, и ошибочно.

— Нет, ты меня не понял! — убивался старикан от смеха. — Мы в стране эльфов, а это уже — мир иной! Посмотри вокруг! Что ты видишь, чувствуешь?

— Ничего! — ответил тот, поднимая брови. Остальные люди, начали озираться по сторонам, пытаясь предугадать слова Белиэнара, и не желая оказаться в смешном положении, как толстяк. Плаше взглядом пробежался по склонам, опустился на мост, затем на озеро. Ничего, все то же.

— Все старое и обычное! — всё мямлил Большой Том.

— Господин. Не мучай его… И нас! — заступился Плаше за толстяка, чувствуя, что шутка непростительно затягивается. — Мы решительно ничего не понимаем!

— Хорошо! — сказал тот успокаиваясь. — Похоже вы так и не пойме! Смотрите! — и он направил длань на небо, в сторону солнца. Все следом устремили взгляд туда. Ошеломленный возглас в тот же миг единым хором раздался из десяток грудей. "- Что это?" — вырвалось из них.

Там, на небе светило солнце, да не одно, а целых двое: желтое и рядом — белое, малое.

— Что скажете? — хвастливо спросил Белиэнар. Но все стояли, хлопали глазами и говорить, разумеется, не могли. Плаше машинально посмотрел на свою тень, ожидая там увидеть две. Странно!

— Господин Белиэнар! — сказал он удивленно. — А тень-то у нас одна!

— Ого, вот теперь, начинаю видеть осознанные лица! — поворачиваясь к нему, засмеялся тот снова. — Это так! От малого солнца тень не отбрасывается!

Все усиленно начали искать свою тень.

— И это все! — ухмыльнулся Большой Том. — Мы перешли этот дурацкий мост, только ради того, чтобы увидеть, второе солнце?

— А про холм ты забыл? — спросил тот.

— Но там же!..

— Друзья мои! — начал старик торжественно. — Разумеется, солнце… второе солнце не единственное, что изменилось. Это всего лишь на первый взгляд так кажется. На самом деле изменилось многое, почти все! Например, вы теперь все невидимы для обитателей вашего прежнего людского мира.

— А мы значит, их видим? — спросил Плаше, начинающий кое-что понимать.

— Да! Ты прав!

— Интер-р-е-е-сно-о! — небесхитростно протянул толстяк.

— А что за холмом? — спросил Астин.

— А ты сходи и посмотри! — ответил старик загадочно. — Увидишь.

Эльфы начали трогаться в дорогу, налево вдоль каменистого берега.