"Радио Моржо" - читать интересную книгу автора (Рассудов-Талецкий)

9

Чесать яйца в присутствии русских Морж приучил себя довольно быстро. Русских же приучить к тому, что в их присутствии можно громко пукать, застегивать ширинку и ругаться матом, было делом еще более быстрым. Русские вообще оказались ребятами покладистыми. С ними, как выяснилось, можно делать все, что захочешь. Они за железным занавесом так истосковались по иностранцам, им так хотелось после социалистического равенства, хоть чуточку хлебнуть капиталистических отношений, что, захоти мосье Павлинский плюнуть кому-нибудь из русских коллег в лицо — проблем не было. Только стоило это по-разному, в зависимости от конкретного случая. Например, наблевать за шиворот шоферу Чайки с Центрального телевидения стоило десять франков наличными, а удовлетворение эксгибиционистской потребности показать жопу директрисе ленинградского филиала, когда она приходила к нему в гостиницу с докладом, — вообще ничего не стоило: Морж просто пообещал ей стажировку во Франции. Удовлетворение же более существенных потребностей, таких, скажем, как потырить государственные денежки или попользоваться на халяву государственным оборудованием, не заплатить, когда платить полагается, — такие вещи у русских стоили чуточку дороже. Поездку эконом-классом в Париж на пару дней, магнитофончик, брелочек в виде Эйфелевой башни…

Павлинский и Анисова сидели у себя в офисе на четвертом этаже бетонного бункера в Останкино и пили пиво. Приемник, настроенный на волну радио Моржо, доносил развязный, с хрипотцой голосок: Паа-ад этт-туу песню Джонни Холидея, что сейчас звучала на нашей волне, ххаа-арашшо трахаться на диване с любимой девушкой, а под следующую песню Джо Дассена хорошо сосать минет…

Морж, засунув руку себе в штаны, морщась от удовольствия, чесал промежности.

— А что, Анисова, — промурлыкал он по-французски, — денег много в этом квартале заработали?

— Пятьсот тысяч франков, ваше превосходительство, — тоже по-французски отвечала мадам.

— А расходы какие были?

— Какие расходы? — удивленно вскинула брови мадам. — Мы ж не платим ни за что: передатчики за счет Башни, студии и зарплата за счет Бункера… Так что, мосье Павлинский, восемьдесят один процент от названной суммы — ваши.

— Мне не нужны проценты, — каркнул Морж. — Я должен взять все.

— Но позвольте! — нервно вскрикнула Анисова. — Российские совладельцы тоже имеют право на свои проценты от прибыли!

— Ха-ха-ха, какая прибыль, нет никакой прибыли! — рассмеялся Морж. — Мы ее, эту прибыль, всю засунем в статью расходов предприятия, все сто процентов, все денежки сами заберем и никому ничего не дадим.

— Этому нас в МГИМе не учили, — засомневавшись, пробормотала мадам. — Мы этого не понимаем.

— Да чего там понимать, я выставлю радиостанции счет от Арты Габжет на все пятьсот тысяч — скажем, за оказание консультаций по правильному пользованию пластинками Джо Дассена. Приедет из Парижа мой кореш, покрутится здесь пару деньков для блезира, а ты акт напишешь: мол, приезжал гранспециалист, учил наш персонал, как пластинки из конвертов доставать, — Морж пукнул и, хлебнув пива, закончил мысль: — И никакая налоговая ни за что не зацепится, а то платили бы налоги с прибыли, а так — сульмон ле такс сюр волянд ажюте, мон шер.[13]

— Се женеаль, — сказала Анисова, густо покраснев. — Же суи фьер де вотр амитье.[14]