"Убит по собственному желанию" - читать интересную книгу автора (Сартинов Евгений Петрович)

Глава 4

С утра в третье отделение милиции забрел журналист местной газеты, "Кривовский Вестник" Антон Рябцев. Было время, когда он раздражал Колодникова своими затемненными очками, но потом опер к этому привык, тем более что журналюга частенько оказывался полезным для их работы. У журналистов и оперативников вообще много общего. Они случайно или по наводке, получают много лишней информации, которая может вылезти совершенно неожиданной стороной.

— Привет, орлы! — Поздоровался журналист.

— Привет, Антоша.

— Что нового? Трупы есть?

— Да, без этого не обошлось. Бабу этой ночью зарезали.

Рябцев оживился. Невысокий, полный, с плохо растущей бородкой он словно вспотел от возбуждения.

— За что?

— Бытовуха. Пили долго и упорно, поссорились, один ударил собственную тетку ножом в шею, попал в сонную артерию. Минут за пять у той вся кровь и вылилась.

Красочный рассказ Колодникова с залитой алой кровью кухней и ножом на столе явно понравился Антону.

— А за что ее конкретно пырнули? О чем спор был?

Колодников в очередной раз затянулся сигаретой.

— Ты не поверишь, но из-за плотской любви.

— Это как?

— Да вот так. Эта самая Анна Васильева всю жизнь любила свою двоюродную сестру, хозяйку квартиры. Да-да, именно так любила. А что ты думаешь, у нас в стране только татушки лесбос изображают? У нас в Кривове тоже это случается. Всю жизнь она ее любила, всю жизнь домогалась, и что-то там у них в конце концов было. Особенно после того, как мужа у Ольги убили.

— А за что убили?

— Да непонятно. Просто была ссора в баре. Я в Чечне был, толком не знаю в чем суть. Что плохо, Косарев говорил, что парня, который убил Никифорова, потом оправдали.

Рябцев оживился.

— Слушай, так я помню этот случай! Там судья что-то схимичила.

— Да, Вольцева. Они с матерью того парня были подругами, еще со школы. Ну, вот они на пару с адвокатом схимичили, переквалифицировали статью в самооборону и оправдали молодчика.

— Да-да, точно! Народ тогда долго возмущался.

— Да и мы тоже. Косарев вон до сих пор понять не может, как это все могли так повернуть, и совести на это хватило. Сыновья ему потом предьяву даже заявили.

— Вот оно что. А с чего же они тогда тетку то замочили?

— Да вот с этого и замочили. Не любили они ее, а тут еще старший сыночек Ольге бланш поставил.

— Слушай, так это она, что ли, сидит в обезьяннике? — Догадался Антон.

— Она. Говорить не хочет, кто лучшую подругу резанул.

— А вторая кто там?

— Да, это соседка Ольги, Ленка. Еле нашли сучку, все притоны обошли. Девка молодая, но пьянь страшная. Она и сказала, что тетку Колька резанул.

Дверь в кабинет распахнулась, на пороге появился высокий, под два метра, широкоплечий парень с монументальной, как у советской статуи, головой. Это был оперуполномоченный Павел Зудов.

— Привет, Антон, — заявил он, за руку здороваясь с журналистом. Потом сообщил уже Колодникову. — Близнецов нашли.

— О, хорошо! Где?

— У дядьки их в Титовке. Забились в сарай, притихли, что те мышки при виде кошки.

— И где они? — Не понимал Андрей.

— Сейчас привезут. Я на своей «копейке» просто раньше приехал.

Вскоре в коридоре раздался шум голосов, топот ног. Настежь распахнулась дверь и в кабинет боком протиснулись два человека, скованные одними наручниками. Они были действительно очень похожи, братья Андрей и Игорь Никифоровы. Оба среднего роста, круглолицые, крепенькие, как два свежесрезанных грибка-боровка. Колодников встретил их радостно, буквально как своих родных братьев.

— Ага, вот и вы, голубчики! Долго, долго же вы прятались! Ну, признавайтесь, братцы, так кто из вас запорол родную тетку?

— Никто, — буркнул один из братьев, отворачивая в сторону лицо.

— Ну-ну, не надо! Не надо вам родственные сказки сочинения вашей матушки повторять, мы их тут досыта наслушались. Тоже мне сейчас будете впаривать, как ваша матушка: что отвернулись, спали в это время.

Один из братьев обиженно надул свои крупные губы.

— Нет, сказки сочинять не будем. Но я и в самом деле, спал в это время, вы хоть кого спросите! Просыпаюсь, а тут шум, крики. Кровища хлещет.

— Да? А кто ты у нас? — Со смешком спросил Колодников. — Андрей или Игорь?

— Игорь.

— А вот тут у меня показания, — Андрей он кивнул на лежащую перед ним бумагу о розыске какого-то пропавшего таджика, — что это как раз ты резанул тетушку свою родную.

Игорь возмутился очень даже естественно.

— Кто?! Да вы что! Это не я!

— А кто тогда? Брат твой, Андрей? — он ткнул пальцем в родственника. Тот ответил тут же.

— И не я.

— А кто тогда, вы, братья из ларца!? Вы русским языком скажите, кто ударил ножом в шею вашу тетку? Мать не хочет давать показания, вы тоже. Ленка вообще ничего с перепоя не помнит. А кроме их и вас, братьев родных, в кухне никого не было. Там не было ни Чикатило, ни Бен-Ладена, ни Гитлера. Кто из вас двоих взял нож и ткнул им в шею своей горячо любимой тете Ане?

Братья молчали. Тогда в разговор вступил Паша Зудов.

— А давай жребий бросим, Андрей Викторович. Орел — один брат, решка — другой брат. Кому выпадет, тот и сидеть будет.

Зудов даже вытащил из кармана монетку.

— Ну, — обратился он к братьям, — кто будет орлом, кто решкой?

Тут взорвался Игорь.

— Да мы не резали ее!

Колодников тут же парировал.

— Ага, поэтому и сбежали с места преступления? Не резали бы, остались бы, помощь оказывали.

— Ага, знаете как это страшно!? Кровища из нее фонтаном бьет, кухня вся в крови!

Андрей даже рукой взмахнул, показывая, как бил этот самый фонтан крови. Колодников за него тут же продолжил:

— Кухня вся в крови, в руках твоих нож, который неизвестно как оказался в шее тетушки…

— Да не резал я!

— И я ее не резал! — поддержал его другой брат.

Колодников понял, что снова сбился, забыл, кто из них кто. Он тяжело вздохнул, и махнул рукой. В бой тут подключился Зудов.

— Все-таки надо бросить жребий.

Колодников согласился.

— Придется, Паша. Вдруг третьего их брата не поймаем, а это глухарь на отдел, да в конце месяца, в конце квартала! Опять без премии останемся. Давай кидать жребий.

Зудов встал перед братьями со своей монетой на ладони.

— Может, лучше спички тянуть будете? — Участливо спросил н. — Так все же справедливей будет.

Тут братья окончательно поверили, что их судьба может решиться с помощью маленького куска металла.

— Нет, как это жребий? — Спросил один из них. — Мы что за него еще и сидеть должны?

— За кого? — Быстро спросил Колодников. Прорвало того из братьев, кто стоял ближе к двери.

— Да за Кольку, за кого же еще! Он по жизни нас подставляет, все время за него нам то морду бьют, то по кредитам за него платим. А тут что, срок еще за него получать будем?

Второй брат его тут же поддержал.

— Ага, и главное, говорит: "Молчите, падлы, что это я ее ударил". И все больше ничего. Как тут молчать?! На себя что ли, дело брать? Коз-зёл!

Зудов не удержался и поддел близнецов.

— А что вы хотите? Вы же младшие, должны терпеть. Куда вы денетесь, сядете, если братишке надо.

Колодников был настроен более позитивно.

— Так, давайте ближе к делу. Уголовному. То есть, мы сейчас пишем, что ножевое ранение Анне Андреевне Васильевой нанес Николай Иванович Никифоров?

— Да, так и пишите, — подтвердил брат слева. Его поддержал брат справа.

— Так ему, козлу, и надо!

— Хорошо, запишем. А теперь скажите главное — где он прячется.

Братья напрягли мозги.

— У тети Зины искали?

— Были, нет его там.

— У Лариски Бодуновой?

— Был он у ней, взял харчей целый рюкзак и ушел.

— Тогда в гараже его ищите.

— Были и там. Нет его.

— Да нет, не в нашем гараже, — сказал, кажется, Игорь. — Он еще один гараж прикупил недавно, около старого кладбища.

Колодников оживился.

— Так, это уже интересно. Номер его помните?

— Шестьдесят пятый. Запасные ключи от него в квартире, в прихожей, в ящичке.

Сыщик был доволен.

— Ну, вот это разговор. Поехали, покажете этот гараж на месте, чтобы не искать нам его.

Через полчаса они уже были на окраине города, в громадном гаражном районе. Уазик остановился, не доезжая до нужного им места метров сто. Из него высадились Зудов, Колодников, Астафьев, Фортуна и оба брата Никифорова. Наручников на них уже не было. Один из Никифоровых показал куда-то вдоль бесконечного ряда однообразных дверей.

— Вот тот гараж с голубыми воротами. Там он. Навесных замков нет, значит, закрыт изнутри.

Колодников тут же сориентировался.

— Пошли все. Постучите ему, спросит — ответьте. Только ни слова, что мы тут.

Всей толпой они осторожно подходят к гаражу, один из братьев постучал в дверь.

— Колька, открывай! Колька!

Несколько секунд стояла тишина, потом что-то звякнуло, и приглушенный голос спросил: — Игорь? Ты один?

— Какой там один!? С Андреем я!

Последовал звук открываемой щеколды, калитка чуть приоткрылась, не было похоже, что Николай хотел открыть ее настежь. Но тут же за нее схватились руками Зудов и Фортуна, рванули ее на себя. Из гаража буквально вывалился державшийся с обратной стороны за ручку калитки Николай Никифоров. При виде милиционеров он зло скривился.

— Суки! Сдали родного брата, да?!

— А чего нам за тебя сидеть, что ли?! Не хрен было за нож хвататься!

Николай ударил говорившего близнеца по лицу, и тут же сам получил по лицу от второго близнеца. Уже вдвоем они начали лупить Николая. Милиционерам едва удалось растащить родственников.

— Веселая семейка! — Подвел итого Колодников. — Упакуйте его.

Николая сковывают наручниками. Он мало похож на братьев. Рост чуть выше среднего, темные глаза, черные вьющиеся волосы, усы скобочкой, трехдневная, уже довольно густая щетина.

Между тем Астафьев проходит в гараж. Там стоит мотоцикл с коляской, на полу перед ним разложены ключи, в коляске надувная лодка, торчат удочки, рюкзак с провизией. Хмыкнув, Юрий возвращается на улицу.

— Что, в Луга хотел смыться? — Спрашивает он Николая.

— Ага, порыбачить напоследок.

— И поэтому крупы и картошки набрал на полгода вперед?

— А вдруг клев пойдет? Не спугнуть же рыбацкую удачу.

Их пикировку прервал Колодников.

— На нарах тебе хорошо клевать будет. Повезли его в отдел, оформлять будем.

В тот раз Акимовна поддалась на уговоры Касатика и отпустила с ним Волю на речку. Но сделала она это только потому, что с Волей шли еще четыре её подруги, одноклассницы.

— Смотри, Сережка, если что с Волей случиться — я тебя лично топором зарублю! — Пригрозила она парню и сама же невольно залюбовалась его белозубой, нахальной улыбкой. Он был чертовски красив: рослый, тонкий как лоза, с голубыми глазами и правильными чертами лица. Волнистый чуб выбивался из-под его белой парусиновой кепки, сдвинутой на бок. И не скажешь ведь, что парень только на год старше её Воли. Вот только наколка на кисти рук подсказывает, что парень не так прост. Он уже успел отсидеть в зоне для малолеток и только месяц назад вернулся от «кума». А вернувшись, сразу «запал» на Волю, благо они и жили рядом, в соседних барках. За эти два года из угловатого гадкого утенка девчонка распустилась в такого лебедя! Высокая, с длинными ногами, тонкой талией и с такими широкими бедрами, что и взрослые мужики теряли спокойствие при виде этой школьницы. А уж лицо, казалось, было написано самым гениальным художником. Большие темно-карие глаза, удивительно правильной формы чуть вздернутый нос и невероятно белая кожа. Парни с её района под прикольным названием Курятник дрались между собой только из-за одного намека, что Воля предпочитает одного из них всем остальным. Она забыла, что такое нести самой из школы или в школу портфель, ведь из ее окружения неизменно находился «оруженосец», готовый преданно нести за ней этот нехитрый, но такой почетный груз. За это «носильщика» порой лупили все остальные ревнивые товарищи, но список желающих хоть в чем-то угодить местной королеве не иссякал. А Воля только смеялась над этими «кровопускающими» войнами. Все эти мальчишки, едва достигающие ее плеча, были ей смешны. Смеялась она до тех пор, пока из тюрьмы не пришел Касатик. Вот тут ее сердце предательски ёкнуло.

— Да тетя Зоя, я же не фраер какой-то. Если я что хочу — то всё по совести — через ЗАГС, через свадьбу, — упрашивал Касатик Акимовну. — Так что вы не сомневайтесь. Волос с головы вашей Волечки не упадет.

— Ну, я тебя предупредила, Серёжка! Чтобы до темноты все были дома!

— Будем. Айда, девчонки!

Они шли по улице: пять девчонок, и один парень. Но даже отсюда, издалека было видно, что на самом деле их только двое — тех, кто обращает друг на друга внимание. Акимовна тяжело вздохнула. Её заветной мечтой было выдать Волю замуж за какого-нибудь важного ученого или партийного работника. Ради этого она упорно заставляла ее учиться в школе и могла отлупить ремнем за тройку по физике. С ее точки зрения такой брак был бы безбедной и спокойной жизнью как для Воли, так и для нее. А тут вот попался этот Касатик! А чем грозит семейная жизнь с уголовником, Акимовна знала много лучше своей приемной дочери.

Она растревожилась бы еще больше, если бы видела, что произошло дальше. Лето стояло жаркое, без дождей. Но как раз в этот день давление начало «душить» ещё с утра, намекая о возможности грозы. Компания прошла половину дороги до речки, когда из-за горизонта начала выползать огромная, пугающе багрового цвета туча. Она шла как раз оттуда, от реки, и девчонки заволновались.

— Ой, сейчас как ливанет!

— А вдруг с грозой ливень будет? Так страшно! Тут даже деревьев нет.

— Дурочка, забыла, чему в школе учили? Под деревьями наоборот опасно!

— Давайте вернемся, — предложила одна из девушек.

— Да зачем возвращаться? — Удивился Касатик. — Ну помочит нас немного, и что? Лето, высохнем быстро!

Но его слова оказались напрасными.

— Нет, надо бежать домой, — решила самая активная из девчонок, полная и прыщавая Нинка.

— Да куда бежать? Вас по дороге все равно накроет, — предупредил Касатик.

— Ну, тебя, Сережка! Накаркай ещё! Девчонки, за мной! — И Нина первая припустилась бежать обратно. За ней побежали и три остальных подруги. Только Воля осталась рядом с Касатиком.

— А ты что, не боишься промокнуть? — Спросил ее Касатик.

— Нет, не боюсь, — она улыбнулась, как могла улыбаться только она — краешками губ, но глаза при этом говорили совсем о другом. — Все равно идем в воде мокнуть.

— И то правильно. Пошли, может, успеем до дождя дойти до леса.

По пути к речке они встретили еще компанию из пяти столь же трусливых девушек, прокатили навстречу трое мальчишек на велосипедах, промчался на своем мотоцикле местный рыбнадзор дядя Коля. Дождь накрыл их за сто метров от реки, он был резок, с громом и близкими молниями, но он был настолько краток, что они не успели замерзнуть, а щедро брызнувшее следом солнце подняло настроение обоих.

— Эх, а этих дурех сейчас поливает во всю! — Веселился Касатик, показывая на темные космы дождя, висящие под ушедшей в сторону города тучей. Они быстро разделись, и прыгнули в воду. Оба плавали хорошо, так что вода доставляла им еще большую радость. Похоже, что эта туча испугала не только девчонок из Кривова, но и всех остальных любителей водных процедур. Обычно в эту пору на этом небольшом, диком пляже обитали десятки пацанов и девчонок, но сегодня тут не было ни кого. Но вдвоем они были недолго. Вскоре на берег выползла бочкообразная коробка автомобиля «Победа». Только взглянув на ее номера, Касатик присвистнул:

— Ого, московская машина! Как это она к нам заехала?

Из машины не торопясь вылезли трое человек. Все они были явными кавказцами, двое молодых, а третий постарше, с уже седой головой.

— Ты, как всегда, угадал, батоне, тут действительно можно искупаться, — сказал один из приезжих на грузинском языке. Все трое сразу начали раздеваться, а искупавшись, расстелили газетку и разложили на ней провиант. До поры они не сильно занимали Волю и Касатика, но зато они сами очень заинтересовали приезжих.

— Смотри, какая красивая телка, — сказал один из них, тот самый, пожилой.

— Да, задница у ней что надо. Хорошо бы ее сейчас трахнуть.

— А в чем дело? Сейчас заломим её тут, да и всё, — предложил третий грузин.

Старший поморщился.

— Погоди, Вано! Мы не затем из Москвы сквозанули, чтобы искать приключения в этой дыре.

— Как скажешь, Тенгиз.

— Сколько нам еще ехать, Гиви? — Спросил Тенгиз.

— Километров пятьсот. Сегодня ночью будем на месте.

— Налей мне еще вина.

Выпив, Тенгиз снова посмотрел в сторону загорающей на солнце парочки.

— Гиви, у тебя зрение получше, посмотри, что у парня за наколка на плече?

Водитель присмотрелся и сказал:

— Малолетка, одна ходка за хулиганку.

— А, сидел, значит. Ну-ка, кликни их. Только вежливо, вежливо.

Гиви подошел к загорающим, и сказал на ломаном русском языке:

— Дарагой, уважаемая, вас приглашает к нашему столу Тенгиз Шанишвили. Подходите. Мы ждем вас.

После этих слов Касатик как-то напрягся. Когда Гиви ушел, Воля спросила его:

— Ты чего?

— Да мне интересно, это тот самый Тенгиз, или нет. Слыхал я тут про одного Тенгиза, и фамилия его тоже была Шанишвили.

— Что-то я не хочу туда идти, — призналась Воля.

— Нельзя не идти, обидятся. А таких людей лучше не обижать. Пошли, не бойся, я ведь с тобой.

Воля и Касатик подошли к импровизированному столу. И первое, на что обратил внимание Касатик — на многочисленные татуировки седого грузина. Особенно его впечатлили эполеты на плечах их нового знакомого.

— Садитесь, друзья, — сказал Тенгиз на очень чистом русском языке. — Вано, налей моим новым друзьям вина. Это хорошее вино, грузинское. Его сам Сталин пил.

Касатик стакан выпил, а Воля отказалась.

— Я не пью. Мама не велит.

Грузины засмеялись.

— А сколько тебе лет, красавица, что ты ещё маму боишься? — Спросил Тенгиз.

— Шестнадцать, — призналась Воля.

— О, совсем еще молодая!

Под взглядами этих трех пар черных глаз Воле было как-то совсем неуютно.

— Я пойду, переоденусь, — сказала она и пошла к своей одежде.

— О-о! Какой персик! — Сказал Гиви по-грузински.

— Грех его не откусить, — согласился Вано.

— Ну-ка, хватит! — Оборвал их Тенгиз. — Невежливо при гостях говорить на другом языке. Тебя как зовут, брат? — Обратился он к Сергею.

— Касатиком все кличут.

— Закусывай, Касатик. Вот киндза, вот сулугуни, вот бастурма. Гиви, отрежь гостю еще бастурмы. Ты где сидел, Касатик?

— В Воркуте. На пятерке.

— Малолетка?

— Да.

— Племянник у меня там парился две пасхи, Андроник Шанишвили. Не знал такого?

Касатик кивнул головой.

— Как же, знал. В одной роте были, в одной семье жили.

— Вот мир тесен. Давай выпьем за это, Касатик. Мы, выходит, с тобой почти братья.

Они выпили, и Тенгиз кивнул в сторону Воли.

— Твоя подруга?

— Моя.

— Сколько просишь за один раз?

— Ни сколько. Не продается.

— Да ну? Чего так?

— Для себя берегу. Она еще целочка.

— О-о! Хотел кусок за нее предложить, а придется три. Ну что, договорились?

— Нет.

— Какой ты плохой парень. Тебя учили уступать старшим?

— Не во всем. Эта моя девушка.

— Это ты так думаешь, дорогой. Я скажу — и она будет нашей девушкой. Ты что, хочешь пойти против меня? Ты знаешь, кто я?

Касатик облизал губы, но упрямо тряхнул головой.

— Знаю. Но все равно — она только моя.

— А вот это зря.

Тенгиз коротко сказал что-то Гиви, и тот, улыбнувшись, поднялся на ноги. Удар ногой в солнечное сплетение был для Касатика неожиданен и страшен, так что он согнулся от боли, и, упав на бок, захрипел. А грузины все втроем направились к кустам, где переодевалась Воля. Через минуту оттуда послышался женский крик.

Они долго не могли справиться с бьющейся в истерике девушкой, хотя Вано держал ее за ноги, а Гиви за руки. Тенгиз же рвал с нее платье и нижнее белье. Когда одежды на ней не осталось совсем, Тенгиз коротко ударил девушку туда же, куда до этого Гиви бил Касатика. И Воля захлебнулась воздухом и перестала сопротивляться.

— Ну вот и все, дорогуша, — сказал Тенгиз, снимая свои трусы.

В это время из-за кустов показался Касатик. Он едва шел, согнувшись от боли, но в его руках был нож грузин, которыми они только что резали бастурму, и он сразу пустил его в дело. Тенгиз, уже готовившийся получить удовольствие, вдруг увидел, как горло Вано как-то сразу окрасилось красным цветом, и кровь фонтаном ударила во все стороны. Он не успел ничего сказать, как второй удар ножа достался Гиви и пришелся тому в глаз. Гиви взвыл, и, отпустив руки девушки, начал кататься по земле.

— Ты чего творишь! — Закричал Тенгиз на Касатика. — Ты знаешь, что тебя ждет!…

Касатик не стал дожидаться перечня ожидающих его кар, а просто воткнул финку в сердце старого вора. Тот только жалобно всхлипнул и сразу обмяк. Касатик же выдернул нож, и, подойдя к стонущему Гиви, одним ударом в сердце добил и его. Потом он бросил нож, опустился на колени и прижал к себе рыдающую Волю. Все лицо и тело ее сейчас были залиты чужой кровью.

— Ну, ну, что ты, Волечка! Всё прошло, всё хорошо, все эти козлы получили свое. Я же обещал тебя защищать, я все сделаю, чтобы тебя никто не коснулся. Успокойся, успокойся, родная моя!

Воля успокоилась действительно очень быстро.

— Как я сейчас… умоюсь? — Всхлипывая, спросила она. — Я же голая. А вдруг кто-то…

— Сейчас, — успокоил ее Касатик. — Что-нибудь придумаем.

В багажнике машины он нашел ведро, и ему пришлось сходить к реке пять раз, чтобы Воля смыла со своего тела чужую кровь. Затем Воля кое-как связала разорванное платье, сверху Касатик накинул на нее пиджак одного из грузин. Потом они таскали трупы в машину, грузили их на заднее сиденье. В багажник Касатик закинул все, что осталось от обеда грузин, нож и их одежду.

— Садись, — сказал он Воле, заводя машину.

— Ты водить умеешь? — Удивилась Воля.

— Я всё умею, — ответил тот, и действительно, тронул «Победу» с места.

— Куда мы едем? — Спросила она.

— К дядьке, бакенщику, на Макарьев хутор. Нельзя тут машину оставлять.

Они долго колесили по лугам, раз даже застряли в оставшейся после ливня луже, и Воле пришлось толкать тяжелую машину. К дядьке на хутор они подъехали уже в темноте. Андрон Касатонов до того, как стать бакенщиком и поселиться на старом, еще дореволюционной постройке хуторе, три раза сидел, так- что воровские законы знал прекрасно, и Касатик ничего от него скрывать не стал. Не стеснялись они и жены Андрона, глухонемой Евдокии, понимающей своего сурового мужа по малейшему движению бровей или жесту руки. До полуночи дядькам и племянник на лодке вывезли трупы на самое глубокое место реки, топили их с привязанными к ногам боронами. Затем родственники еще час делили добычу, заодно дегустируя свежую самогонку. У грузин при себе действительно оказалось много денег, золота, да и «Победа» могла сгодиться в хозяйстве, тем более что у Андрона была уже точно такая же машина.

— Я ее просто разберу и спрячу по сараям, — пообещал Андрон. — Зато с запчастями у меня проблем не будет.

Воля за это время накупалась в бане, смыв не только кровь, но и гадливое воспоминание обо всем пережитом. Её отправили спать в светелку, постелив перину прямо на полу. А после полуночи к ней пришел Касатик. И она не стала дожидаться другой возможности заполучить себе этого красивого и действительно, любящего её мужчину.

Утром на переговоры с Акимовной поехал Андрон. Надо было рассказать матушке, что Воля жива, попросить другое платье в обмен на разорванное. Заодно поработал он и в роли свата. От старой воровки Андрон не скрыл ничего — ни три трупа в одной машине, ни что, что молодые согрешили в эту ночь. Акимовна, в самом деле, приготовившая для Касатика топор, смягчилась. Вздохнув, она махнула рукой:

— Хотела я эту дуру за кого почище отдать, чтобы жизнь у ней не походила на мою. А приходиться отдать вору и душегубу. Да видно судьба у ней такая, — сказала она. — Пусть приходит окаянный, ругать не буду, приму как зятя.

Через полгода они сыграли свадьбу. Исполком пошел навстречу малолеткам — у молодой было налицо все приметы шестимесячной беременности. Свадьбу сыграли крутую, едва ли не на все деньги грузин. Пили не как обычно на местных свадьбах самогонку, а самую настоящую, магазинную водку. Да и с закуской проблем не было. Только ни Воля, ни Касатик с тех пор терпеть не могли бастурму.

А грузин так никто и не хватился. Жили те, стараясь не привлекать к себе внимание, за это и поплатились. Пропали они и пропали. А через месяц после свадьбы Касатик сел за ограбление магазина промтоваров в Самаре. Сел сразу на пять лет.