"Доктор Чёрный" - читать интересную книгу автора (Барченко Александр Васильевич)

VII

Когда он очнулся, занавески широкого итальянского окна были уже подняты и в комнату, лились целые потоки яркого солнечного света.

Возле него на диване сидел в своём старом, переделанном из студенческого, пальто Коротнев и дёргал его за рукав.

— Ну и здоров же ты спать! — укоризненно покачал головой инженер. — Этак ты и на работе спать будешь!

— Устал я вчера! — сонно ответил Беляев, протирая глаза и сладко потягиваясь.

Он снова было зажмурился — вставать не хотелось, — потом, сразу припомнив вчерашние приключения и положение благодаря им создавшееся, одним прыжком уселся на диван и, обхватив руками колени, уставился на товарища.

— Ну? — произнёс он.

— Что «ну»?

— Дела как?

Коротнев покрутил носом.

— Дела, брат, швах. Ниже среднего…

— Была?

— И даже очень. Я сам чуть не влопался. Являюсь честь честью, звоню. На хозяйке лица нет. «Дома, — говорю, — Беляев?» — «Взяли!» — отвечает. «Кого взяли? Беляева?» — «Нет, — говорит, — вещи ихние. Полиция, — говорит, — была, обыск. В четыре часа». Я назад. Только что вышел, а из ворот какой-то франт шмыг. Заглянул мне очень любопытно в лицо, махнул тросточкой и шагах так в двадцати замаршировал впереди… А тут, к счастью, трамвай. Господи благослови, я на всём ходу — чуть очки не посеял… Франт только рот разинул. Ну, я ничего, вежливо раскланялся ему с площадки — и сюда.

— Однако, Андрюша, это меня мало утешает.

— Какое уж тут утешение! Корявая история.

Беляев поморщился.

— Что же мне теперь предпринять?

Коротнев помолчал, потом поглядел на товарища и сказал:

— Знаешь, Вася! По-моему, самое лучшее вернуться тебе сейчас в Питер. Ну, заберут — эка важность! Посидишь — и отпустят; ведь за тобой никаких грехов не имеется! Право, послушай совета — валяй домой, а то потом хуже влетит. Заберут на том основании, что скрываешься.

— Слуга покорный! Протаскают по судам, по допросам, наверное, несколько месяцев — и экзамены пропущу, и за границу не попаду. Да к тому же ты знаешь моего старика — пальцем не пошевельнёт, чтобы взять на поруки.

— Как же ты теперь вывернешься?

Беляев задумался.

— Видишь ли, — начал он. — Хорошо было бы, если бы мне сейчас удалось каким-нибудь родом выбраться за границу. Оттуда я мог бы свободно написать отцу, чтобы он выслал денег. Всё это под тем предлогом, что представился, мол, удобный случай съездить до экзаменов. Вернусь, дескать, через месяц. Ну а там что Бог даст… Шнейдер дал уж мне письма к своему приятелю в Берлин. Может быть, удастся у него окончательно там устроиться. Заводы колоссальные…

— А экзамены?

— Что ж экзамены? В конце концов, можно вытребовать из института выпускное свидетельство и сдать экзамены там. Инженер, брат, не земский врач, его всюду возьмут с иностранным-то дипломом…

— Так-то оно так, а как выехать? Тут деньги нужны.

Беляев сокрушённо вздохнул.

— Да, брат, деньги необходимы.

— То-то и есть! У меня, знаешь сам, пока с дипломной работой вожусь, еле на семью хватает.

— Я тебя и не имел в виду.

— Знаешь, что мне пришло сейчас в голову? Не попросить ли доктора устроить мне небольшой заём, целковых сто?.. Для себя мне было бы неловко, а для товарища, да ещё в таком положении… Я думаю, он устроит. Кстати, посоветует, как удобнее выбраться отсюда. Он ведь, брат, за везде вёрст на десять на своём веку бывал. Была не была! Он приехал вчера?

— Кажется, приехал. Я спал.

— Вот мы сейчас чёрномазого попытаем, который меня впустил сюда.

Коротнев повернулся к двери и со своим неуклюжим семинарским акцентом крикнул:

— Экуте! Гарсон!.. Бой!.. Как вас там?..

На пороге появилась знакомая Беляеву стройная фигура в белом костюме.

— Доброго утра, мсье! Вас не беспокоили ночью? — с приветливой улыбкой обратился тёмнокожий к Беляеву и повернулся затем к Коротневу с вежливым вопросительным видом: — Мсье звал меня?

— Вуй, вуй! Экуте! Э-э… Что вотр мэтр… Гм? Спроси-ка ты, брат, его сам.

— Доктор ещё спит? — спросил Беляев лакея.

— Доктор уехал в Петербург, — ответил тот.

Приятели разочарованно переглянулись.

— Давно?

— С первым поездом, около семи часов. Он просил извиниться перед вами, его требует неотложное дело. Доктор очень просит вас не стесняться. Я отопру веранду. Вы с вашим camarade, наверное, захотите прогуляться к морю… Прикажете подавать кофе или будете пить в постели?

— Этого ещё недоставало! — расхохотался Коротнев. — Впрочем, ты со вчерашнего вечера плантатором, может, уж сделаться успел, Васька?

— Ну, вот ещё!

— То-то! Так одевайся проворней! — Коротнев обернулся к лакею и, дополняя слова выразительным жестом в сторону двери, сказал: — Мы… ту-де-сюить, ту-де-сюить!..

— Не унывай, Вася! — ободрил он товарища, когда вместе с Беляевым, освежившимся в уборной ледяною водой, они уселись в плетёные кресла в столовой. — Авось Бог не выдаст. Ты просиди здесь ещё денёк в обществе этого арапа, а я живым манером слетаю в Питер. Если не разыщу нашего любезного хозяина, попробую призанять у тётушки. А знаешь, удивительная физиономия у этого арапа. Совсем голенище, а недурён, очень недурён!

Тёмнокожий слуга в эту минуту с обычной своей свободной и вместе грациозной манерой, слегка наклонившись, предлагал Беляеву кофе. Когда студент взял свою чашку, тёмнокожий слуга подал ему маленькую тарелочку оксидированного металла с объёмистым запечатанным пакетом.

— Это… от кого? — изумился Беляев.

— Доктор перед отъездом поручил передать это вам, когда вы встанете, — ответил слуга и тотчас же скромно удалился, тщательно притворив за собой дверь.

— Посмотрим, что нам пишут из провинции? — юмористически выпустил Коротнев, пока Беляев вскрывал плотный конверт из бумаги, похожей на грубую парусину.

— Вот тебе на!

На стол вывалилось из конверта несколько довольно крупных кредитных бумажек. Беляев вынул листок почтовой бумаги с зажатым в нём, также запечатанным конвертом меньшего формата.

«Добрейший товарищ! — с удивлением начал читать Беляев. — Прошу извинить за несоблюдение законов гостеприимства. Экстренное дело вызывает меня в город. Насколько я мог понять, вы хотите во что бы то ни стало избежать последствий вашего вчерашнего приключения. Если намерения ваши за ночь не изменились, вы очень обяжете меня, воспользовавшись маленьким подспорьем, приложенным к этому письму. Запечатанный конверт вам рекомендуется вручить шкиперу трёхмачтового парусного барка „Лавенсари“, грузящегося в данную минуту в Ханге, Юхо Маттисону. Он поможет вам обойтись без излишних формальностей при отъезде за границу. Прилагаемой суммы, я думаю, хватит вам на то, чтобы добраться до пункта, который вы изберёте, и прожить до тех пор, пока вы снесётесь с родными. Ещё раз предупреждаю, что отказом от этого маленького кредита, который вы погасите, когда вам будет удобно, вы обидите искренно вам симпатизирующего человека и старого студента. Если раздумаете покидать родину, „Марьяла“ к вашим услугам, насколько вам заблагорассудится. Если же нет, то вы должны немедленно выехать в Ханге, чтобы застать „Лавенсари“, который, вероятно, завтра выходит. Желаю успеха. А. Чёрный».

— Что же это такое? — вне себя от изумления выговорил Беляев.

— Что? — переспросил Коротнев, собравший со стола выпавшие из конверта кредитки и тщательно их пересчитывавший. — А вот что… Двести сорок, двести пятьдесят… семьдесят пять… Триста! Триста целковых!

— Но… позволь… откуда же он мог узнать мои намерения? Это колдовство какое-то!

— Ну уж и колдовство! Просто душа человек. Хочет помочь. Я об нём много слышал от студентов…

— Нет, знаешь, всё-таки странно. Как это так? Первый раз в жизни увидал человека — и, извольте радоваться, триста рублей…

— Василий, ты, брат, дурака валяешь. Что же тут странного? Человек состоятельный, не нуждается… Ишь дача-то какая?! Да, может, ему эти триста целковых всё равно, что нам три рубля. И всякий интеллигентный человек так бы поступил. Ничего удивительного.

Беляев задумался.

— Странно как-то всё это, — сказал он. — Кроме того, сегодня у меня и сон глупый какой-то…

— Какой ещё сон?

— Стоны какие-то. Крик… Доктор твой будто бы в переднике, кровью забрызганный…

— Да ведь во сне?

— Да. Во сне… А… вдруг всё это на самом деле было и мне только спросонья казалось, что во сне?

— Фу, чёрт, какая чушь! Словно старая баба над снами охает. Это учёный-то электротехник, через каких-нибудь два-три месяца инженер?

Беляев снова задумался.

— Будь что будет, — решил он наконец. — В самом деле, всё это меня не касается… Решено. Еду!

— Ну, значит, и откладывать нечего. Мой чухонец меня дожидается. Кричи арапа и собирайся!

— Мсье уезжает? — спросил без всякого удивления тёмнокожий слуга, вызванный звонком Беляева. — Быть может, мсье прикажет подать саквояж? Доктор приказал приготовить…

— Нет, спасибо! У меня с собой плед.

— Как угодно, мсье.

— До свиданья! — Беляев протянул тёмнокожему руку с зажатой десятирублёвкой так, как платят за визит докторам.

— О нет, мсье, этого не надо! — мягко отстранил его руку лакей, весело улыбнувшись. — Я не нуждаюсь в деньгах. Да мне их и некуда тратить. Уберите, уберите!

Быстрым и странно кокетливым, настоящим женским движением тёмнокожий красавец схватил руку Беляева и заставил его спрятать деньги в карман.

— Вот теперь я с удовольствием пожму вашу руку! — сказал он, и Беляев ощутил мягкое, но энергичное пожатие тонких горячих нежных пальцев индуса.

— Желаю вам счастья, мсье! Успеха и счастья!

— Хювэ пзйве! — встретил Беляева белокурый Микку, возившийся около своей жёлтой таратайки.

Приятели вскарабкались на неё, и лохматая лошадёнка опять с места подхватила полной рысью.

— Тише! Ты, чёрт! — заорал Коротнев, чуть не вылетевший от неожиданности.

Микку обернулся. Потом ткнул по направлению к даче кнутовищем и сказал, осклабившись:

— Шорного боится!

Приятели обернулись.

На пороге дачи ещё белела стройная фигура с бронзовой кудрявой головой. Индус улыбнулся и грациозно помахал отъезжающим рукой.