"Выстрел в водопад" - читать интересную книгу автора (Леднев Вадим)

Глава восьмая

Ночь прошла без происшествий. После ливня заметно посвежело — столбик термометра не поднимался выше двадцатиградусной отметки. Окна и форточки открывать было категорически запрещено, во избежание возможного проникновения здешних летучих и ползучих гадов. Данные предосторожности были вызваны вот чем. Вчера еще до дождя, Фатима — одна из женщин, работавших с Анютой была укушена за ногу какой-то местной сволочью, чем-то вроде гигантской многоножки. Причем произошло это в десяти метрах от крыльца института, в кустах боярышника, где бедная женщина собиралась справить небольшую нужду. На визг и крики сбежались все находящиеся поблизости мужчины, чем доставили несчастной еще и моральные страдания. Отвратительное насекомое было растоптано, а раненую отвели к Алексею Федоровичу. Укушенная ступня распухла и болела, а Алексей Федорович цокал и качал головой. Ранку промыл перекисью. Пришел Семенов и предложил сделать разрез, чтоб яд вытек с кровью, даже достал свой страшный кинжал. Но Фатима подняла такой крик, что охотник счел за лучшее оставить ее в покое и ретировался. В итоге Алексей Федорович поставил ей что-то рассасывающее и противоалергенное и, замотав ногу бинтом, оставил в лазарете.

Каким образом кусачая тварь сумела так скоро добраться до института и сколько товарок привела с собой, осталось неизвестным, поэтому всем было рекомендовано за пределы асфальта выходить непременно обувшись.

Поскольку сохранялась и угроза возвращения бандитов, на ночь решили выставить охрану. Дежурили по трое. Один постоянно сидел на вахте, а двое других каждые два часа обходили институт по периметру, а в остальное время играли в карты или дрыхли в кабинете Отдела кадров.

Илья, заступивший на дежурство в четыре часа утра, клевал носом за вахтёрской стойкой, героически борясь со сном. Когда становилось совсем уже невмоготу, он выходил из-за стойки, делал несколько энергичных движений руками, разминая затёкшие мышцы, потом некоторое время слонялся по вестибюлю, смотрелся в чудом уцелевшее зеркало, а затем выходил в тамбур и, открыв, наспех заколоченную фанерой дверь, вглядывался в черноту снаружи. Ни черта там не было видно. Через затянутое тучами небо не пробивалось ни одной звезды. Илья закрывал дверь на ключ, опять усаживался за свою стойку и через некоторое время, снова чувствовал, что засыпает.

— А часовой-то спит! — по стойке постучали. Эй, проснитесь, пожалуйста! Здорово же нас караулят.

Илья вскинул голову, сонно вытаращив глаза. Казалось, он закрыл их лишь на секунду, а за окнами уже стоял рассвет. Девушка возле стойки, насмешливо смотрела на Илью. «Из проезжих. Азиаточка. Кажется, зовут — Майя. По виду совсем молоденькая — непонятно, есть восемнадцать или нет. Странно, вроде бы у нее были длинные волосы, а сейчас короткая стрижка». Все эти мысли вихрем пролетели в голове, а Илья все смотрел на нее, словно первый раз видел. С новой прической ее, пожалуй, можно даже назвать хорошенькой, если б не безразмерный мятый халат и зимние боты на ногах.

— Проснулись? — участливо поинтересовалась девица. Мне бы выйти наружу, нельзя ли отпереть дверь.

— Сейчас, сейчас… забренчал ключами Илья, с трудом выползая из-за стойки, задница совсем онемела. А куда это ты… вы собрались? — спохватился он останавливаясь.

— Да, как вам сказать?.. несколько смутилась она. Э-э… Надо в общем…

— Так ведь… начал Илья, наконец, догадавшись, что ей нужно. Вчера же решили. По одному не ходить. Опасно ведь…

— Это что же?.. развела руками девица, — мне тут сидеть компании дожидаться? Да открывайте же вы скорее, сил уже нет. Если хотите, пойдемте со мной, постоите, покараулите.

— Ладно, ладно, иди, — сдался Илья и пошел открывать дверь. Девушка семенила следом.

— Далеко только не отходи! — сказал он, выходя на крыльцо и ежась от утренней свежести. Я буду здесь стоять. Если что, кричи, я прибегу. И кругом смотри, прежде чем… А то цапнет кто-нибудь, за что-нибудь…

Девчонка смущённо заулыбалась. Илья, понял, что она ищет, куда бы направиться и стесняется его. Он демонстративно отвернулся, и принялся расхаживать по крыльцу зевая и почесываясь. «Это, конечно, не дело, — размышлял он, — рисковать быть укушенным, каждый раз когда… И это только начало, следует ожидать целого нашествия подобных тварей! А мы еще не знакомы со здешним животным миром. Нет, надо срочно оборудовать отхожее место во внутреннем дворе института… если б еще каким-то образом соединить это дело с одним из туалетов первого этажа, было бы вообще здорово! Надо, надо! Все надо! Тысяча разных неотложных дел и надобностей навалилось на них. Ладно, водой запаслись вчера и, вдобавок, она оказалась совершенно безвредной… это конечно плюс. Зато потопом смыло весь снег в лесу, а это понятное дело — минус! Хотя жить этому снегу оставалось, максимум, дня два, так что можно сказать, что минус гипотетический. Зато экспедицию к реке можно отложить на неделю, и это скорее плюс, но вот основные продукты на исходе, на завтра уже не хватит, и это жирный минус! Придется разведывать садовые участки с их погребами. Само наличие на плато этих участков — несомненный плюс, но вот то, что бандиты спрятались, судя по всему, где-то там — это минус! Плюс, минус… плюс, минус! Обычно в природе плюсы и минусы уравновешивают друг друга, но здесь не та природа и какое ей свойственно равновесие — один бог знает… Бог, которого здесь, может, даже и нет. Который, интересно, час? Не пора ли сменяться? Хоть поспать пару-тройку часов нормально. Дадут ли поспать? Что у нас сегодня намечается? Опять поиск недобитых «братков», пропади они пропадом! Семенов собрался, все имеющиеся силы на это бросить и покончить с ними сегодня же. А если они не окажут сопротивления? Что тогда? Расстрелять без суда и следствия?.. или с судом и следствием? Или каторжные работы, сроком десять лет без права переписки? Какой ужас, до чего мы докатились?..»

Его размышления прервало появление еще одной женщины. Мимо него царственной походкой, даже не глянув, прошла светловолосая дама. Та, которая смотрит на всех свысока. «Хоть бы поздоровалась, что ли для приличия?» Имени ее Илья не знал, разговаривать им не доводилось. Эффектная тетка, даже, несмотря на ставший для всех униформой халат, да растоптанные кроссовки. На этой, правда, все смотрелось куда лучше, чем на девчонке. Одного взгляда хватило, чтоб оценить — на ней и мешок из-под картошки смотрелся бы.

— Майя — солнышко, — окликнула она девчонку, — что ж ты не разбудила меня?

— Ты так сладко спала, — отвечала та, — да и немудрено после вчерашнего…

У Ильи глаза на лоб полезли. «О чем это они?»

— Я от себя и не ожидала… продолжала, меж тем, Майя, — давно со мной такого не было!

Илья вытер, мигом взмокший лоб. Искушение оглянуться и посмотреть, чем это они там заняты, было почти нестерпимым, но он сдержался, все своим видом изобразив равнодушие. «Только лесбиянок тут не хватало. Долго они там еще будут лазить по кустам?»

Наконец женщины вернулись. Причем, блондинка прошла мимо Ильи, словно его тут и не было. Стерва!

Следом за ней прошмыгнула смущенная Майя. Илья посмотрел ей вслед. «Интересно, какие у нее ноги? Обычно у азиаток они не шибко-то стройные… А у этой? Она ведь, вроде, как полукровка… ни черта не видно из-за этого дурацкого халата! Хотя до той блондинистой воображалы, ей, как до Китая кверху попой… Так, о чем это я? Что сегодня намечалось? О! Сегодня же хотели запустить дизель-генератор! Отличный дизель-генератор нашли на складе. Можно будет зарядить аккумуляторы для различных девайсов.

Эхе-хе… а еще у нас шесть трупов, которые вчера так и не удалось похоронить из-за начавшегося дождя. Вдуматься только — шесть трупов за неполную неделю… Еще кондукторша, так и лежит полумертвая… еще Фатиму укусили, не дай бог чего… еще Марек вчера ногу подвернул — костыляет теперь с палкой… геройствующая личность. Тьфу ты черт, где эта смена?»

Шел одиннадцатый час утра. Небо вновь разъяснилось, но громада институтского здания пока закрывала встающее солнышко, от чего во дворе было не жарко. Обмундированный, как на войну, Семенов, расхаживал перед автобусом. Его войско собиралось неторопливо, своей недисциплинированностью нервируя полководца. Поздний завтрак, или скорее ранний обед из остатков провизии, закончился уже с полчаса назад, а народ все тянулся и тянулся. В бой, похоже, никто не рвался и воинской славы не жаждал. Наконец, возле автобуса собралось все мужское население Института. Кто-то расселся на ступенях крыльца и лениво курил, кто-то вяло обменивался односложными репликами. Марек зевнул и пихнул Илью локтем в бок, кивая головой на собравшихся.

— Инвалидная команда в сборе.

— Это ты на себя намекаешь? — поинтересовался Илья, Марек после вчерашнего мероприятия ходил с палочкой.

— Нога-то заживет… парировал тот, — а вот инвалидность духа, не лечится! Видел рожи? Нет в них героизма! Хоть сейчас в утиль!

— А ты герой, ага? Здесь тебе не отряд космонавтов! Люди ехали себе по делам никого не трогали…

Марек посмотрел на друга с сожалением, и снова смачно с завыванием, зевнул во весь рот.

— Пасть-то прикрывай, — посоветовал ему Илья, — а то залетит, какая-нибудь местная бабочка… Где шлялся-то всю ночь?

— А чего? — Марек опять едва удержался от зева. Я в монахи не записывался. Тут у нас цыпки интересные, чего им пропадать без мужской ласки?..

— И тут ты в своем репертуаре, осеменитель хренов!

Марек покосился на него.

— Тоже мне, мать Тереза…

— Ну что ребята?.. обратился к собравшимся Семенов, — надо нам напрячься еще разок и устранить одну известную всем проблему.

— А может не надо? — отозвался кто-то.

— Точно, — поддержали его. Пусть сидят себе в лесу, кому они мешают?

— Это кто здесь такой умный? — хищно воззрился на сомневающихся, прапорщик Николай. Где эти умные были, когда мы с отморозками воевали?

— Подожди, Коля! — Семенов поднял руку, гася готовую начаться ссору. По мимо моральных причин, есть существенное обстоятельство, которое по-любому нельзя игнорировать — к сожалению, остатки граждан бандитов, сидят не в лесу, как некоторые думают, а на территории садового товарищества, где мы с вами, между прочим, собирались харчеваться. А запасы наши закончились, если кто не знает. Так что? — он обвел собравшихся вопросительным взглядом, — позволим сожрать нашу еду бандитам? В общем, чтоб не разводить антимоний… кто есть не хочет, может не ходить. Поднимайте руки… и свободны.

— Да ладно… чего ты, Иваныч!.. заговорили вокруг. Надо, так надо! Никто ж не против!

— Ну и отлично! — кивнул Семенов. Дом оставим охранять тех, кто имеет травмы и, так сказать, недееспособен… Вот Илюха, например, у него голова еще не прошла…

— Я? — удивился Илья.

— Ага! — подтвердил охотник. И друг твой пускай остается, все равно он не ходок. А чего вы кривитесь? Вам задача не менее ответственная — женщин, с дитями охранять. А остальных милости прошу разбирать инвентарь.

— Извините… подошел к нему Штерн, — я, э-э… видите ли, никогда не держал в руках оружия…

Семенов усмехнулся.

— А лопату?

— Что, извините?.. растерялся технолог.

— Лопату в руках держать приходилось?

— Да, конечно… у меня же э-э… дача, некоторым образом…

— И где же находится ваша дача?

— Дача?.. э-э… садовое общество «Радуга», это там, собственно, куда вы… мы собираемся…

— Ну вот! — лицо охотника выражало крайнюю степень довольства. Видите, какой вы ценный кадр! Будете нам там, все показывать! А оружие я вам и не дам… он широко улыбнулся, — его все равно на всех не хватит. И вы доктор, — обратился он к стоящему рядом Петренко, — на этот раз с нами поедете… не дай бог зацепит кого, поможете… но в первые ряды соваться, ни-ни! Нам без вас тут никак.

Алексей Федорович пожал плечами.

— Я разве против? Только хочу напомнить, у нас есть больные. За ними нужен какой-никакой уход.

— Ничего! — обезоруживающе улыбнулся Семенов. У нас девчонок много, приглядят! Верно? — подмигнул он, наблюдающей за ними с балкона, Анюте.

Девушка не слышала его вопроса, поэтому только сделала недоуменную гримаску.

— Давайте ребята, грузимся! — махнул рукой охотник. Бодрее, веселее!.. до вечера надо успеть обернуться…

Крюк вынул из рюкзака, найденный в одном из домов, моток бечевки. Отмотал с метр, подергал и с сомнением покачал головой — дрянь-веревка, что твой шпагат. Но если вчетверо свернуть, должна выдержать. Он подошел к обрыву и посмотрел вниз. До земли метров десять. Оценил моток взглядом — вроде должно хватить. Да если и не хватит пары метров, тоже ничего страшного — земля внизу ровная, как газон. Лес в этом месте был раздвинут поймой реки. Сама же река оказалась перегороженной возникшим тут плато. Ее пересохшее русло превратилось в пунктир илистых болотцев. До ближайшего из таких болотцев было метров триста. В оптический прицел «Грозы», отчетливо были видны его пологие берега, поросшие чем-то наподобие осоки. В этом умирающем водоеме копошились бывшие речные обитатели. Ничего похожего, Крюк никогда раньше не видел, даже в террариуме Новосибирского зоопарка, куда его пару раз затаскивала подруга Ирка. Это были не рыбы, и не раки, а какого-то странного вида звери. У них имелись клешни, панцири, длинные змеиные шеи, и такие же длинные чешуйчатые хвосты. Несмотря на то, что реку, перегородило четыре дня назад, они все еще не желали умирать. Кто-то пытался закопаться поглубже в высыхающий ил, кто-то наоборот карабкался на берег, пытаясь переползти в соседние водоемы. Эта оставшаяся без защитной среды жизнь, не могла не привлечь внимания местных сухопутных хищников. Крюк наблюдал за болотом со вчерашнего дня и уже на глаз мог определить некоторых, из них. Он уже знал, кого внизу следует опасаться более всего. При их появлении, все остальные моментально исчезали с открытого пространства. Эти пернатые твари не были особо крупными и страшными. Так, ростом со знатного индюка или, наоборот, мелкого страуса, которому зачем-то вдруг понадобилось оснаститься длиннющим голым хвостом и вытянутой зубастой пастью. Периодически из леса выскакивали сразу по три-четыре таких тварюки, и начинали носиться вдоль берега, высматривая добычу. А бегали они не хуже страуса. Иногда, делая резкий выпад, ловко выхватывали кого-то из болотной жижи и тут же рядом начинали рвать верещащую жертву на части. Однако, разорвав, не жрали, а с добычей в зубах, стремительно уносились обратно в лес.

Воздух над болотом постоянно чертили другие странные существа — на птиц они были похожи только тем, что летали. С их классификацией Крюк особенно затруднился, почему-то вспоминались фильмы про вампиров — хотя те, вроде, превращались в летучих мышей. Эти «птицы-мыши» время от времени снижались к поверхности воды и планировали над ней высматривая, чем поживиться. На всплывшей посреди болота туше расселось несколько этих тварей. Они пировали, время от времени взмахивая крыльями и задирая головы, отпугивая норовящих присоединиться к ним сородичей. Однако не всегда падальщики оказывались хозяевами положения — иногда, не рассчитав своих сил, или промахнувшись с выбором жертвы, они сами оказывались схваченными за лапу или крыло огрызающимися обитателями болота. Зрелище было одновременно и захватывающим и отвратительным.

Крюк уселся на край обрыва, свесив ноги в зимних ботинках. Угораздило же их клочку земли, свалиться прямо на речное русло. Интересно, где теперь течет река? А, впрочем, не интересно. По крайней мере, сейчас, его интересует только одно — собственная жизнь. А она, вполне возможно, может оборваться уже совсем скоро, если, конечно, не удастся перехватить инициативу. Крюк задумчиво почесал синюю, с крестом, колокольню на груди. Достал сигареты, закурил. Настроение было паршивое — «Хер с ним со всем! Будь, что будет… Другого выхода, кроме, как лезть вниз, в этой мутной канители все равно не просматривается».

Получается, что они сами себя загнали в ловушку — забрались в этот чертов дачный поселок. Справа от поселка была низинка, которая из-за быстро растаявшего снега и вчерашнего ливня, превратилась в настоящее озеро. Конечно, завтра вода, скорей всего, уже спадет. Но это будет завтра, а сегодня там и на ходулях не пройти. Крюк с утра уже успел полазить по затопленным зарослям и отбросил эту идею — не хватало еще утопнуть сдуру. Идти влево — означало, угодить прямо в лапы преследователей. То, что погоня продолжится, он ни мало не сомневался. Вчера шакалам помешал ливень. А сегодня на небе ни облачка. Значит, уже к полудню, фраера доберутся до поселка. Теперь, когда он остался один, идти против десятка вооруженных мужиков, из которых несколько, вполне себе, матерых волков, было чистым самоубийством! А умирать ему совсем не хотелось, тем более так бездарно. Швырнув бычок вниз, Крюк поднялся на ноги. Пора было заняться делом. Он размотал веревку, зацепил за ближайшую к обрыву осину, и начал скручивать ее в жгут. Мысли его были печальны: «Эх, вчера надо было валить отсюда, прямо под ливнем, отпугнувшим фраеров. Да, если бы не Гриня… Знать бы, что ему все равно кранты. А теперь только вниз, мать его… к этим чертовым тварям из болота. Понизу пройти вдоль края, до тех пор, пока не отыщется место, где можно забраться обратно. Пока его ловят тут, вернуться к институту, прихватить одну из баб, а лучше нескольких… вот тогда и можно будет поговорить по душам с мусором и с бородатым хером. Черти, конечно, найдут веревку, но вниз за ним, стопудово не полезут. Да и он бы ни в жизнь не полез, если б не напороли косяков. Как же так вышло? Взяли б мента в заложники, расклад был бы наш. А, этот бивень Кот, зарезал его, как барана… долбаный отморозок!.. и никакого толку! Всегда был беспредельщиком — чуть что, за пику да за ствол. И пошло — поехало плодить жмуров! Вот и грохнули его, что впрочем, закономерно. Да если б только его, хер бы с ним, а то всех парней положили. И миром уже не разъехаться. Все теперь не в цвет!»

Вздохнув от безрадостных мыслей, Крюк подергал привязанную к осине веревку — вроде держит. Закинул за спину рюкзак с припасами, на шею повесил «Грозу». «Ну, с богом!» Перевалив через край, он стал осторожно спускаться по отвесной стене плато, вниз к проклятой чужой земле.

«Сейчас около двух часов. Хочу рассказать о странном, возможно, знаковом событии, которое произошло сегодня утром. Оно случилось, когда охотники уже грузились в автобус. Тревогу подняли не люди, а вороны. До сегодняшнего дня они вели себя довольно тихо, вроде бы даже решили начать вить гнезда, раз все равно тепло. А тут подняли такой ор, даже через закрытые стеклопакеты было слышно. Я, естественно, выскочила во двор смотреть. Вороны гоняли какую-то странную птицу. Хотя, справедливости ради, следует отметить, что это «нечто», птицу совсем не напоминало, а было, скорее, похоже на воздушного змея. По крайней мере, хвост у нее был длинный и с ромбиком на конце. Летело это «нечто» неровно, ныряя то вверх то вниз. Так летают скорее летучие мыши, а не птицы. Зато настоящие птицы, то бишь вороны, носились и орали вокруг этого «змея» как оглашенные.

Кто-то из охотников, не долго думая, выстрелил в непрошеного гостя — тот, кувыркнувшись в воздухе, свалился в кусты ольшаника за ангаром. Все кто был в это время во дворе, (а были там почти все наши обитатели) кинулись бегом смотреть на «дичь».

Я кое-как протиснулась через толпу, и стала вместе со всеми рассматривать это странное существо. Первое впечатление было — как нелепо оно смотрится в кустах ольхи. Второе впечатление, что гость наш похож на вывернутый наизнанку зонтик — пара кожистых крыльев, полностью закрывали небольшое тело. Славка (это он стрелял) стволом винтовки приподнял крыло и выругался — тельце непонятного зверя было покрыто редкими рыжеватыми волосами, узкая длинная морда оканчивалась нехилой пастью, в которой виднелись острые зубы.

— Ни фига себе! Это ж птеродактиль! — сказал кто-то у меня за спиной. Действительно «ни фига себе» — голову могу дать на отсечение, еще ни один охотничий трофей в мире не рассматривался с таким ужасом и любопытством.

Я слышала возбужденные голоса окружающих, как сквозь сон. И постепенно, медленно, но отчетливо, у меня сформировалась одна единственная мысль — если допустить, что это действительно птеродактиль, то есть, летающий ящер, то вряд ли он здесь жил один… Значит, где-то неподалеку должны быть и другие? Я посмотрела на озадаченные лица Славки, Семенова, Ильи — похоже всем им в голову пришла примерно та же мысль».

Майя с тяжелым вздохом отодвинула от себя тетрадь с записями, потерла лицо ладонями. То ли голова болит, то ли плакать хочется, не поймешь. А, может быть, это у нее акклиматизация началась? Или приступ аллергии на летающих ящериц?

— Чего сидишь, вздыхаешь?

Девушка вздрогнула и обернулась. В дверях ее комнаты стояла Варвара Петровна.

— Давай пошли, пора ужин готовить! — как всегда напористо начала бывшая вахтерша. Вставай, вставай. Сидеть некогда. Тем более что нам последние крохи собирать придется.

— Баб Варь, а можно я не пойду? А? Что-то мне не хорошо. Голова болит…

— Голова — это не беда. Голова пройдет. А если совсем худо — сходи к Алексею Федоровичу — он тебе клизму сделает, разом полегчает.

— Какую клизму? Вы чего, баб Варь?

— А такую, разве не знала, что клизма от начальства повышает рабочую активность? Вот знай! Нечего тут сидеть и киснуть. Пошли на кухню, я тебя чаем напою, попьешь горяченького — отпустит!

— Эх, думаешь у меня, старой, ничего не болит? — Варвара Петровна шла впереди, время от времени оглядываясь, проверяя плетется ли за ней Майя. У меня и сердце, и печенки-селезенки и вообще весь ливер изнылся! И за всех наших, и за тех, кто остался там… она махнула неопределенно рукой, но Майя поняла, что женщина имеет в виду «прошлый» мир. Это у меня ни детей, ни внуков, деда своего прошлой осенью схоронила… Знаешь как говорят? Одна голова не бывает бедна! А у людей, семьи там остались! Только если бы я так вот легла, и лежала, как Антонина Михайловна лежит…

— Какая Антонина Михайловна?

— Как, какая? Да кондукторша ж с автобуса… я к ней заходила, лежит, аж губы синие. Ни с кем не разговаривает. Боюсь, что и помрет скоро! Так вот, если бы я рядом легла, да вот Алексей Федорович рядком… а у него между прочим жена да две дочки там остались… да еще кто-нибудь под бок привалился — мы бы так считай, все и померли. И ящериц никаких не нужно! Только вот что я тебе скажу, девочка моя, до тех пор, пока ты шевелишься, хоть шажок да делаешь, значит, ты живешь. Как только лег — значит, считай, что помер! А ты еще молодая, это мне тут век доживать, а вы, может, и выскочите!

— Что вы такое говорите? — возмутилась Майя. Какой век! Неужели вы думаете, что нам обратно не выбраться!

— Да что тут думать-то? Думай, не думай… Не своей волей мы сюда попали, и никто нас не спросит, сколько мы хотим тут сидеть! Может, еще сверху смотрят, да в кулак хихикают!.. Жить нам здесь, обживаться нужно. Ни на кого не оглядываясь!

Они, наконец, добрались до буфета. Там у плиты уже возилась Наталья, одна из институтских, женщина лет сорока пяти.

— Ну вот! — заявила Варвара Петровна. Давай девочка, мой руки, повязывай фартук…

— А чай? — кисло осведомилась Майя.

— Сейчас будет тебе чаек! — вахтерша зажгла конфорку. Все тебе будет! А знаешь, что мы с Натальей придумали? Мы сегодня пироги стряпать будем! Из кисельного концентрата… знатные пироги будут — как с ягодами! С утра уже и тесто завели… мука-то осталась!

За возней и стряпней настроение действительно поднялось. Да и с выпечкой Майя всегда возиться любила.

Постепенно в буфете собрались почти все женщины. И независимая Анна и лентяйки Светка с Маринкой и неприступная Альбина и даже охающая Фатима со своей распухшей ногой приковыляла. Что ни говори, а вместе не так страшно и тоскливо в огромном пустом здании. Варвара Петровна всех привечала, всем находила дело, всем придумывала занятие.

Первая партия пирогов была готова. Их разложили на большом противне и уже собирались сунуть в духовку — когда дверь в столовую неожиданно распахнулась и на пороге появилась Татьяна. Едва взглянув на нее, все поняли, что стряслось что-то очень неладное — волосы ее были всклокочены, глаза заплаканы, подбородок дрожал, а саму колотило так, что пришлось опереться о дверной косяк двери, чтобы не упасть.

— Таня, что стряслось? На тебе лица нет! — кинулась к ней Варвара Петровна.

— Мальчики… я их нигде не могу найти… она начала сползать вниз по косяку. Ее подхватили, усадили на стул, дали глотнуть воды.

— Говори толком, что случилось? — побросав дела, женщины столпились вокруг нее.

— Да я им… Татьяна всхлипнула, — я же им… я запретила не то что на улицу выходить, а и в окна высовываться… мало же какая нечисть залетит… они вроде бы послушались, только притихли как-то так. Я и в голову не взяла… Усадила их книжки смотреть, да пошла по делам… меня попросили разобрать там… мы на складе…

— Ты про «разобрать» потом расскажешь, ты про мальчиков…

— Ну вот!.. Через час прихожу — нету! Я уже все комнаты вокруг обежала… нет нигде! Ну, куда они могли деться? — она обводила окруживших ее женщин, затравленным тоскливым взглядом, словно требовала ответа на свой вопрос.

— Ты у Ильи спрашивала? Он же все время у входа торчит…

Татьяна подняла на Анюту полные слез глаза.

— Спрашивала… не видел он.

— Вот же бесенята, прости меня Господи! — Варвара Петровна хлопнула себя ладонями по могучим бедрам. Где ж они делись? Может, где по институту лазят? Из института-то им не выйти…

— Ага, — вмешалась Наталья, — держи карман шире… не выйти… Любое окно на первом этаже откроют и вылезут как миленькие! Я даже знаю где! В туалете!

— Ох, девоньки!.. запричитала Татьяна, — ой, что же делать-то?

— Может они за ангаром? Так и сидят, эту летучую тварь смотрят?

— Да нужно еще в институте поглядеть, может, влезли куда, да уснули!

— Да закрыты ж все комнаты! Куда им лезть?!

— Ой, сыночки мои родненькие! Ой, сожрут же их! Твари кругом, летучие, ползучие!

— Да что ты болтаешь? Кто сожрет? Этот птеродактиль никого тяжелее мыши не утянет!

— Стойте! — тонкий голос Майи перекрыл общий гомон. Вспомнила! Сегодня, когда разговор был про то, что продукты кончилось… мальчишки рядом со мной стояли и шептались… вроде что-то про рыбалку… Кажется они…

— Ой, мамочки!

— Ясно! Героями решили стать, от голодной смерти нас спасти.

— Да неужто ж они с обрыва решаться лезть?

— Там не надо с обрыва… там говорят, речка прямо под ним течет.

— Все, баста! — топнула ногой Анюта. Раскудахтались! Может, они рыбы хотели наловить… может еще чего. Мало ли что им в головы взбредет! Искать надо везде! Все, давайте живее! Пошли к мужикам!

— Что? Где? Да вы что?.. Илья был растерян. Женщины обступили его со всех сторон и галдели. Да подождите вы! — наконец, разозлился он. Устроили базар, понимаешь! Куда сбежали? Когда?

— Да кто ж их знает, оглоедов?! — заполошно голосила Варвара Петровна. Мать хватилось, а их как корова языком слизала!

Анюта вытолкнула вперед Майю.

— Вот она слышала!

— Рассказывай! — обрадовался Илья. А остальные замолчите ради бога!

Девушка, смущаясь и сбиваясь, пересказала ему, то немногое, что знала. Илья лихорадочно соображал. «Вот черт, что же делать? И Марек, как назло куда-то запропастился! Бежать искать пацанов? Где, куда? Девица говорит, что может, к реке подались… Рыбку им вздумалось половить… засранцы!

— Так, дамы, подождите, не напирайте, дайте сообразить!

— Да чего соображать-то? Надо идти искать! Давай открывай двери!

— И куда идти? Где искать?

— Как куда? — удивилась Майя, а про себя подумала — «Такой здоровый, а не соображает!» К реке, конечно! Они ж туда собирались…

— Ты была там у реки? Знаешь хоть где это? В какую сторону идти?

— Там! — наугад махнула девушка куда-то на юг.

— Там… передразнил ее Илья. Там лес! На машине не проедешь. Через лес надо идти… пешком!

— Васильев! — тон у Анюты был презрительный. Я от тебя не ожидала! Бабы не боятся, а ты испугался… червяков с летучими мышами! Открывай дверь, мы сами пойдем. А ты сиди тут… охраняй… свою жопу! — она внезапно перегнулась через стойку и схватила связку ключей. Обернулась к женщинам и победно потрясла ей в воздухе. Пойдемте девки! Обойдемся без этих горе — воинов!

— Аня! Ты чего, дура, что ли? — разозлился Илья. Положи ключи на место!

— Щ-щас! — она сложила из своих длинных пальцев изящную фигу и помахала у него перед носом. Пойдемте девчонки! — и направилась к выходу, издевательски покачивая бедрами. Женщины, загалдев, двинулись следом. Одна Майя в растерянности топталась возле турникета. Не таким она видела развитие ситуации. Действительно, топать голыми ногами, фактически по болоту, в которое превратились, после стремительного таянья снега, участки леса, куда-то на другой конец плато, даже неизвестно точно в какую сторону, теперь представлялось ей в высшей степени неразумным. Искать мальчишек, конечно, нужно, но не так как предлагает эта заполошная Анна, которую, кстати сказать, она сама же и спровоцировала. «Неужели я опять в роли провокатора? Да нет же… я-то тут причем, это мальчишки…» В голове у девушке словно что-то перещелкнуло. Она смотрела на женщин, высыпавших на крыльцо и что-то там обсуждающих, на Илью, который что-то говорил в мигающую огоньками рацию, и в душе у нее нарастало ощущение какой-то неотвратимости и необратимости грядущих событий. Их маленький социум приближался к очередной грани, через которую суждено перейти не всем.

Внезапно она поняла, что Илья уже некоторое время, что-то говорит, обращаясь к ней.

— Эй! Ты оглохла что ли?

— Что? — Майя потрясла головой, силясь отогнать от себя наваждение.

— Скажи им… женщинам скажи, чтоб никуда не расходились, я пробую связаться с Семеновым.

— Хорошо, — кивнула Майя и поспешила к выходу.

— Стой!

— Стою…

— Здесь рация не ловит ни черта! Я поднимусь на этажи, попробую оттуда. Останови их, я тебя умоляю! Не дай в лес уйти!

Чувствуя себя китайским болванчиком, Майя кивнула еще раз. Она совершенно не представляла, каким образом сможет удержать возбужденных женщин.

Илья, прыгая через две ступеньки, помчался на третий этаж. «Хоть бы дождались, вот же стадо бешеных овечек! А Анька-то хороша, дура и дура! Что на нее нашло?» Он пробежал коротким коридором и выскочил к торцевому окну. Одного взгляда хватило, чтоб понять, что ничего у него тут не выйдет. Именно то направление, которое было ему нужно, загораживал Корпус моделирования. Выругавшись и, от души стукнув кулаком по подоконнику, он решил все-таки попробовать, включил рацию. «Василий Иваныч! Василий Иваныч, слышите меня?» — переключил на прием, с надеждой вслушался в шипение эфира. Нет ничего. Не берет сигнал. Что же делать? Лезть на крышу, вот что! Только бы чердак не был закрыт! И эти клуши не разбежались».

По закону подлости, дверь на чердак, конечно же, оказалась закрыта. Илья затравленно огляделся. Ничего тяжелого, такого, чтобы помогло вышибить эту чертову дверь, вокруг не было. Попробовал плечом, осмотрел замок — хлипкий, но держит. И самое отвратительным было то, что дверь открывалась наружу. Чтоб выбить ее — придется разломать буквально в щепки. Он скептически посмотрел на свои, обутые в легкие сандалии, ступни. Да, подбитые кирзачи здесь были бы более к месту. Но что есть, то есть. Он вытащил из-за пояса Стечкин, чтоб не мешал, и аккуратно положил на подоконник. Отступил к краю площадки и с размаху пнул дверь ногой, целясь в район замка. Что-то затрещало, но и только. Илья опять отступил и нанес удар другой ногой. Еще раз и еще. Толстая фанера держалась. Его охватило исступление. Не чувствуя боли, он бил снова и снова. Проклятый замок, проклятые обстоятельства, проклятая жизнь! Лопнул ремешок, и сандалия отлетела в сторону, но дверь, наконец, стала поддаваться. Еще один отчаянный удар, и нога, выбив кусок фанеры, провалилась внутрь. Он еле удержался, чтоб не упасть. Не хватало еще ногу сломать. Шипя от боли в горящих огнем пятках, Илья просунул руку в дыру, и немного пошарив на ощупь, открыл, так и не поддавшийся грубой силе, замок.

Чердак встретил его тьмой египетской — в нескольких шагах уже ничего не было видно. Пришлось потратить несколько драгоценных минут, пока глаза более-менее привыкли к темноте. Он огляделся — в обе стороны от двери, уходили, теряясь в темноте галереи, ряды двигателей вытяжной вентиляции. «Где же окно на крышу?» За все время работы в Институте, Илья оказался на чердаке в первый раз. «Вон вдалеке, кажется, что-то отсвечивает, слабое пятнышко света за одной из вентиляционных труб. Там окно!» Прихрамывая на обе ноги, и ощупывая темноту вытянутыми руками, Илья двинулся к нему.

Женщины сошли с крыльца и совещались, размахивая руками, в сторону предполагаемой реки. Майя поспешила к ним.

— Дотуда, с километр наверно будет, — говорила Наталья, — охотники рассказывали, что там стройка брошенная. Я это место знаю — грибы там всегда собираю в августе.

— Это где Лисьи Горки? — уточнила Варвара Петровна, и, получив утвердительный ответ, обрадовалась. Так туда, даже я, старая раскоряка за полчаса дойду. Делов-то…

— Подождите! — вмешалась в разговор Майя. Илья просил подождать! Он сейчас по рации свяжется с мужчинами…

— Бог с тобой, девонька! Да зачем же нам мужичков отвлекать? Они, небось, не грибы собирают, важным делом заняты! Нам бы лишь мальчишек найти…

— Неужели женщины сами ни на что не способны? — сказала Альбина неприязненным тоном.

— Действительно! — поддержала ее Анна. Сами сходим и вернемся. Я думаю, больше часа это не займет. Заодно и посмотрим на реку эту. А ты, если боишься, можешь тоже оставаться… под охраной. У нас охранники смелые! От любой летучей мыши защитят, — она насмешливо прищурилась.

— При чем тут «боишься»?.. Майя начала раздражаться. Что за бестолковые курицы. Неужели они ничего не понимают? В душе у нее крепло странное ощущение чего-то непоправимого, что должно произойти с ними. Словно маленький снежок, родоначальник будущей лавины, уже покатился с горки. Я просто предлагаю подождать десять минут!

— Жди, — равнодушно сказала Анна и отвернулась от нее. Остальные тоже перестали ее замечать, увлекшись обсуждением деталей будущего похода. Кажется, эта идея им уже начала нравиться. Лица у всех, кроме Татьяны, были довольные. Как же, ощутили, наконец, свою нужность и смысл существования.

Майя беспомощно молчала, глядя, как женщины, направились к лесу.

С холма дачный поселок, вернее тот огрызок, что остался от него в результате образования плато, был как на ладони. Рассеченный оврагом массивчик из нескольких десятков разномастных строений, от вполне приличных домиков из кирпича и камня, до покосившихся фанерных сараев. Вокруг них черные пятна огородов в чахлой окантовке голых кустов и остовов плодовых деревьев, отделенные друг от друга хилым штакетником или мощными заборами. Вымощенные битым кирпичом и щебенкой дорожки разбивали поселок на несколько кривых геометрических фигур, которые прямоугольниками можно было назвать разве что с тяжелого похмелья.

— Слышь, Иваныч! — Слава осторожно дотронулся до рукава Семенова. Глянь туда… кажись дымок, или я ошибаюсь? — он показал на самый край поселка, где на отшибе, на взгорке, стоял маленький домик из красного кирпича.

— Сейчас проверим, — охотник навел бинокль. Глазастый ты, Славка! Нет, не ошибаешься… похоже костерок жгут на огороде… он замолчал, напряженно всматриваясь. И кажись, в окнах что-то мелькает… Похоже, там они!

— Что делать будем?

— Да что?.. Ничего пока, полежим, понаблюдаем…

Они полежали. Семенов убрал от глаз бинокль и о чем-то напряженно размышлял.

— Слышь, Славка?.. охотник смущенно кашлянул в кулак.

— Иваныч! Ты опять?!..

— Да что опять? Куда жмурики-то делись?

— Ну, сколько можно уже?! Что ты хочешь от меня услышать? Я уже десять раз рассказывал: положили всех шестерых рядом в тенечке… Андрюху — автобусника, поставил могилку им копать… ну, не успел он, конечно. Попробуй, на шестерых-то вырой. Тут дождь… ну, не обратно же их везти? Все равно ж на следующий день собирались вернуться.

— Да ты успокойся Славка, я ж тебя не виню… Я просто понять хочу, куда они могли деться… что, встали и ушли?

— Я же говорю: бандиты унесли…

— Да за каким чертом, им это нужно — жмуров таскать?

— Я-то откуда знаю? — ярился Славка. Что я им в голову залезу, этим отморозкам? Может, они их похоронить хотели по своему обычаю? Какому-нибудь, мусульманскому…

— И торчка с сержантом?

Слава только руками развел, мол, ничего добавить к вышесказанному не могу.

— Я вот, что думаю… сказал после паузы Семенов, — их какие-то звери унесли…

— Да какие тут звери?.. Крупнее крысы никого нет.

— Не перебивай! — одернул его охотник. Сам знаешь, что я не про земных зверей говорю!

— Да думал я про это… стены отвесные, по десять метров… что они, скалолазы что ли, звери эти?

— Во-первых, не везде десять — есть куда ниже и ты это знаешь. Во-вторых, мы же с тобой спускались и поднимались… подожди не перебивай! И, наконец, в-третьих… сколопендры эти и как их… птеродактили, к нам уже проникли! Теперь очередь за остальными в гости пожаловать.

— Да звери, их тут же на месте жрать бы начали! Зачем им таскать куда-то?

Семенов хмыкнул.

— Знать бы что, про здешних зверей…

— Слушай, Иваныч, а может все проще… смыло трупы ливнем в ближайший овраг… ведь потоп какой был, мама родная! Мы ж толком-то и не искали.

— Вот и я про то! Надо поискать… Следы поискать. Зверье оно всегда следы оставляет…

Сзади послышался громкий треск и невнятная ругань. Семенов поморщился.

— Славка, иди, скажи мужикам, чтоб потише себя вели, а то ходят чисто лоси. Пусть падают и отдыхают.

Внезапно ожила рация.

— Василий Иванович… несся из динамика взволнованный голос, — слышите меня? Василий Иванович… слышите? Прием, прием!

— Илья? Слышу тебя хорошо! Что случилось?

— Слышите?! — обрадовался Илья. Я уж думал, не дозвонюсь до вас! Не берет и не берет… пришлось аж на крышу залезть! Как у вас дела?

— У нас-то хорошо… А у вас, что такого стряслось, что ты по крышам лазишь?

— ЧП у нас!

Охотники переглянулись.

— Что за ЧП?

— Мальчишки сбежали! Женщины слышали, что они на реку, вроде собирались…

— Вот же черти мелкие, чего удумали! — Семенов в сердцах повернулся к Славе. Нет, ты понял? Как некстати! — и в микрофон. Что предпринимаешь?

— Да ничего пока… вот посоветоваться хотел… но хуже другое!

— Ну?

— Да женщины тут, как с цепи сорвались!.. непременно хотят идти их искать!

— Ты их не пускай!.. слышишь Илья? Не пускай! Скажи, мы немножко освободимся и сами…

— Да говорю, они не слушают! Что мне их привязывать что ли?

— Ты не суетись! Слышишь меня? Не суетись, Илюха, сейчас что-нибудь придумаем…

— Слышу… я думаю…

Внезапно голос Ильи пропал заглушенный громким шумом и треском.

— Что такое? — Семенов потряс рацию. Включил, выключил, покрутил настройку. Помехи были на всех диапазонах. Что за притча? — он повернулся к напарнику. Ты чего-нибудь понял?

Тот пожал плечами. Они посмотрели на ясное небо, без каких либо признаков приближающейся грозы.

— Что за помехи? Откуда они взялись? Он что с крыши упал?

— Слушай, Иваныч!.. Слава посмотрел на часы, — а я ведь вчера, что-то такое уже слышал, только значения не придал, думал — рация барахлит. А теперь гляжу… а время-то, тоже самое! Час семнадцать! И, главное, минут пять или десять так бухтела. А потом, ничего, снова заработала.

— Ладно, с рацией потом… Сейчас, быстро разбираемся с урками и назад к Институту… что-то у них там неладное. Давай, беги к Коле, выдвигаемся!

— Так может, подождем? Заработает связь… узнаем толком…

— Славик, Славик, некогда ждать! — Семенов подтолкнул напарника. Что-то сердце у меня не на месте… боюсь, беды бы не было! Давай бегом!

Включив рацию на прием, Илья услышал только громкое шипение, перемежающееся, похожими на разряды, щелчками. «Блин, как же не вовремя!» Он постучал рацией по колену, и посмотрел на небо. Не то чтобы ни тучки — ни облачка! Ясная лазурь разлилась от одного горизонта до другого. Он глянул на дисплей — с аккумуляторами все в порядке, заряд почти полный… А это что такое? Индикатор входного сигнала зашкаливал. Причина помех была не в рации. Где-то рядом вдруг включился мощный коротковолновый передатчик. Бормоча проклятия неведомым глушилкам, Илья выключил рацию и сунул ее в карман. «Интересно знать, откуда тут мог взяться источник такого мощного сигнала?» Он поднялся на ноги и огляделся. Женщины так и стояли на краю стоянки, что-то обсуждая. Внезапно его привлекло какое-то движение. Что-то стремительно пересекло просеку теплотрассы метрах в трехстах от Института. Это было так неожиданно, что взгляд сперва скользнул дальше. И только потом пришло понимание, что двигаться в той стороне совершенно нечему и некому — люди уехали в противоположном направлении. А те, кто остался… Илья напряженно всматривался. Вот еще… и еще. Стремительные силуэты один за другим выныривали из одной стены леса, чтоб через несколько секунд раствориться в другой. Толком ничего нельзя было разобрать. Он скорее интуитивно, чем взглядом определял направление в котором двигались неясные тени, то проявляясь, то опять сливаясь с тенями деревьев, снова выныривая уже ближе к Институту. Они идут сюда, и это не люди… Лишь спустя несколько минут, когда продолговатые силуэты непрошеных гостей показались в полосе редкого березняка, Илья, наконец, смог их разглядеть. От осознания увиденного, ему показалось, что мозг сейчас вскипит у него в голове, а глаза вылезут из орбит. Это были…

Майя вздрогнула и закрутила головой, пытаясь определить, откуда кричат. Мужчина на крыше. Стоит у самого края. Кричит и машет руками, пытаясь привлечь ее внимание. Да это же Илья. Что он так разоряется? Краем глаза, Майя заметила, что и остальные женщины повернулись и смотрят на него. Она попыталась разобрать слова, которые из-за порывов встречного ветра звучали неразборчиво.

— Внисти-т, внисти-т!.. ре-е!

«В Институт» — наконец, скорее угадала, чем расслышала Майя. Он кричит — «В Институт! Скорее!» Им угрожает какая-то опасность. Иначе он не стал бы так орать и махать руками, рискуя свалиться с крыши.

В следующую секунду Майя, как стороны, увидела себя кричащей что было мочи. Она просто дублировала слова Ильи, который к тому времени уже исчез с гребня крыши:

— В институт! Скорее, скорее!

Женщины, разинув рот, смотрели на нее, но почему-то не двигались. И тут Майя завизжала. Так, что чуть сама не оглохла. Как ни странно, это подействовало. Первой потеряла самообладание Марина. Она пробежала мимо Майи, испугано косясь на нее, словно та была опасной сумасшедшей. Следом кинулись остальные. На месте осталась только Анна. Встретившись взглядом с Майей, она покрутила пальцем у виска. «Идиотка!» — прочитала девушка беззвучные движения ее губ. И тут же забыла обо всем. За спиной у Анны совершенно беззвучно, как в кошмарном сне, показалось чудовище. Секунду назад его еще не было, а вот оно уже здесь. Не очень огромное такое чудовище — не четырехметровый монстр. Так — метра полтора в холке. Почему же оно казалось таким ужасным? Против воли, размышляя об этом, Майя начала пятиться, не отводя от него взгляда. Чудовище стояло на двух мускулистых ногах, слегка помахивая длинным толстым хвостом. В длину оно было гораздо больше чем в высоту. Непропорционально большая для поджарого тела голова, слегка приоткрытая пасть с кинжалами зубов. Болотного цвета шкура, усыпанная темными пятнами, напоминала военный камуфляж. Короткие когтистые передние лапы сжимались и разжимались. Наконец, Майя сообразила, что вызывало у нее такой ужас. Взгляд! Чудовище смотрело на нее, слегка повернув голову, одним глазом. Неподвижный взгляд янтарного глаза с вертикальным зрачком. Это его она видела сегодня во сне. А теперь видит наяву.

Майя продолжала пятиться. Ей казалось, что прошли минуты, пока продолжалась эта дуэль взглядов, хотя на самом деле пронеслось всего с десяток секунд. В этот момент она встретилась глазами с Анной и увидела там отражение своего ужаса. И весь мир вокруг, как будто замер. Ни шороха ветра, ни птиц, только удары сердца, отдающие в висках. Как в замедленной в десятки раз съемке, Анна начала оборачиваться. Она оборачивалась, казалось, целую вечность, а оборвалось все в долю секунды. Почти неуловимый глазом прыжок и там, где только что стояла девушка, уже копошится на асфальте нечто бесформенное, рычащее, хлещущее воздух толстыми хвостами. А во все стороны летят кровавые клочья. И, тогда Майя закричала. Закричала так, что казалось, сейчас вывалятся из рам остатки стекол!

Никогда она не бегала так быстро. Словно какая-то неведомая сила толкала в спину, в два, в четыре раза ускоряя движение. В голове была только одна мысль: «Только бы не упасть, только бы не упасть!» Спиной она ощущала погоню и понимала, что если бег продлится еще несколько секунд, ей не уйти. И тут буквально влетела в дверь, умудрившись захлопнуть ее за собой. Сзади грохнуло так, словно в дверь ударили молотом. Ее преследователь, не ожидал такого коварства от глупой дичи, и не рассчитал скорости.

Майя буквально в три прыжка преодолела вестибюль, и обернулась только возле турникета. Увиденное, заставило ее сердце в очередной раз сжаться от ужаса. Наспех забитая фанерой дверь не стала серьезной преградой, для чудовищ. И хотя одно из них, ошалело трясло башкой, пытаясь прийти в себя после таранного удара, другие уже спокойно, по-хозяйски входили в, пробитую их собратом, брешь.

Куда теперь? Тех нескольких секунд пока она думала, чудищам хватило, чтоб освоиться в незнакомых интерьерах и одно из них, прямо от входа сигануло к девушке через весь холл. Это так Майе от страха показалось, что через весь. В следующий миг она уже неслась вверх по лестнице. И вот тут-то удача, наконец, отвернулась от нее. Правая нога соскользнула со ступеньки и девушка со всего маху распласталась посредине второго пролета. Хорошо еще руки успела подставить, не разбила лицо. Однако когда она попыталась вскочить, чтоб продолжить бегство, тело пронзила такая боль, что слезы хлынули из глаз. Правая нога совершенно не слушалась. Майя застонала и, ухватившись руками за перила, попыталась подняться. Но и это ей не удалось — при падении отбила левый локоть. При попытках двигаться, поврежденные конечности взрывались острой болью. Сквозь перила девушка увидела, как запрыгнувшее на лестницу чудище, потеряло равновесие и свалилось обратно, чуть не сбив второго монстра. Огромные птичьи лапы с чудовищными когтями явно не были приспособлены для подъема по слишком узким и гладким для них гранитным ступеням.

«Неужели спасена?» — мелькнуло в голове у Майи. Но нет, упавшая тварь, ловко вскочила на ноги и, перекинувшись шипяще-рычащими звуками со своим сородичем, снова ступила на лестницу. На этот раз, она была куда более осторожна и терпелива. Отчаянно балансируя длинным хвостом, хищник шаг за шагом поднимался к первой лестничной площадке. Майя отчаянно завозилась, словно попавшая в паутину муха. Цепляясь здоровой рукой за перила и отталкиваясь от них же здоровой ногой, ей удалось подняться на несколько ступеней. Одновременно в голову пришла безнадежная мысль — даже если она преодолеет этот пролет, ей это ничего не даст — на одной ноге от мерзкой твари не ускачешь! С ней и на двух здоровых-то пойди, побегай на перегонки! Неужели ж помирать? Она вспомнила Анну. Нет, только не так!

В этот момент хищник ступил на площадку, отразившись в большом зеркале. Несколько секунд он озадаченно разглядывал свое отражение. Но затем, по-видимому, вспомнив о вкусной и здоровой пище, что ожидает его всего в нескольких метрах, развернулся к девушке. Сверху он напоминал огромную, вставшую на дыбы собаку без шерсти. Странный разрез пасти — напоминающий приветливую улыбку. И хвостом он махал вполне дружелюбно. Вот только глаза. Он опять смотрел на Майю одним глазом, повернув голову. Как тетин волнистый попугайчик, когда он хотел что-то рассмотреть. Мертвый остановившийся взгляд… по-змеиному мелькает перепонка века.

Тут только Майя сообразила — да это ж динозавр. Настоящий хищный динозавр, единственная цель для которого — поймать и съесть незадачливое плацентарное млекопитающее, которое имело наглость или глупость, встать у него на пути за миллионы лет, до назначенного ему срока! Как их там звали в разных фильмах и книжках? Аллозавры? Велоцирапторы? Господи, какие глупости лезут в голову! Что же, она и умрет здесь на лестнице института, с каким-то непроизносимым названием, в зубах у доисторического ископаемого? Ох! Кто бы его сначала закопал, чтобы оно стало ископаемым!

Майя дернулась, пытаясь подтянуться еще на одну ступеньку вверх, и застонала от боли и ужаса, понимая, что жить ей осталось меньше минуты. Словно получив сигнал к действию, хищник возобновил восхождение к своей законной добыче. Он был нетороплив, и неотвратим как кошмар, и кажется, уже готов был приступить к трапезе.

В этот момент ее подхватили под мышки, и потянули куда-то вверх.

— Чего расселась, дура? — бормотал над ухом знакомый голос, а сама она стала быстро удаляться прочь от зубастой пасти и огромных когтей.

Пока Илья спустился с чердака, пока добежал до центральной лестницы, прошла пара минут. В основном, конечно, время ушло на передвижение по самому чердаку. Царящая там темень, не способствовало скорости бега. Да какой там бег? Илья, ушибаясь всеми частями тела, об, торчащие отовсюду, острые углы, продирался сквозь несчастные тридцать метров чердачного коридора, минуты полторы. Те, кого он видел с крыши, двигались в десятки раз быстрее. То что они нападут, не вызывало у Ильи ни какого сомнения. Весь вопрос был только в том, восприняли ли женщины всерьез его предупреждение. А если восприняли, успели ли спрятаться? О том, что будет, если они останутся во дворе, он не хотел даже думать.

Институтский коридор встретил его пустотой — ни людей, ни их тел, ни динозавров. И даже звуков не было никаких — тишина. И хотя это внушало некоторый оптимизм — надежду на то, что чудовищам не удалось пробраться в здание, спускаться на первый этаж он остерегся. Мало ли что. Попадешь всей этой орде прямо на обед, тут и пистолет не поможет. Так рассуждал он, идя коридором второго этажа, пока вдруг не понял, что тяжести за поясом он не чувствует. Его бросило в жар. По вискам и по лбу потекли ручейки пота. Пистолет… он его забыл на подоконнике у двери на чердак… идиот! Он уже хотел развернуться и бежать назад, как вдруг услышал слабый стон. Как ошпаренный, Илья метнулся к центральной лестнице. Затормозил, чуть не упав, возле пожарного щита. Пробежал глазами по инвентарю. Выдернул, выкрашенный в пожарно-красный цвет, лом. Может лучше топорик? Нет, лом поувесистей и в три раза длиннее.

Открывшаяся картина, бросила его из жара в холод. Пот мгновенно высох — по коридору повеяло ледяной какой-то стужей. Зрелище было вполне сюрреалистическое и так отличалось от благостной картины пустого коридора. Пятящийся задом Марек, тянул вверх вяло барахтающуюся девчонку — эту, как ее… Майю. А жуткая тварюга — одна из тех, кого он видел с крыши, только многократно приближенная в прямом и переносном смысле слова, следовала за ними, всего парой метров ниже. Целая вьюга мыслей пронеслась у Ильи в те несколько секунд пока он оцепенело наблюдал, как Марек с девчонкой, удаляются от разъяренно шипящего чудовища. Что делать? Попытаться убежать? Но он видел, как бегают эти монстры — на автомобиле не сразу обгонишь, стало быть, шансов убежать с полумертвой девицей на руках, нет никаких. От них и налегке-то вряд ли убежишь. Спрятаться в какой-нибудь комнате? Не факт, что открыть не смогут… как-то же в институт пробрались. Бежать за пистолетом? Догонит, мать его… Остается одно — дать твари бой, уповая на старую поговорку, что против лома нет приема.

— Илюха! — в голосе Марека была неподдельная радость. Ты, кстати! Ходить хоть чуть-чуть можешь? — обратился он уже к девице. Не пускай его! Не пускай!..

Но Илья, и сам уже сообразив, что монстра ни в коем случае нельзя пускать на ровное пространство, отчаянно тыкал ломом, целясь в оскаленную морду. Тот стоя на узких ступенях внизу, терял все свое преимущество в скорости и вооружении и мог только злобно лязгать зубами, уклоняясь от тычков лома. Противники попали в патовую ситуацию — динозавр не желал отступать, но и двигаться вперед у него не получалось, а Илья в свою очередь не мог попасть своим, слишком тяжелым оружием в увертливого гада. Оставалось только использовать выгодную позицию. Спасенная девчонка всхлипывала и сопела.

— Что делать будем? — заорал сзади Марек.

— Пистолет! — не оборачиваясь, крикнул ему Илья, лихорадочно пытаясь сообразить, как объяснить другу местонахождение забытого пистолета.

— Что? Что, ты говоришь?

— Где дверь на чердак, знаешь?

— Какой чердак? Ты про что?

— Пистолет… пистолет я там забыл, возле двери на подоконнике…

— Ты забыл?

— Да!!!

— Чего ты там делал?

— Неважно! Беги туда, тащи пистолет! А то сожрут на хрен! — обливаясь потом, Илья чувствовал, как быстро устают руки от тяжелой железяки.

Марек побежал, но тут же вернулся.

— А где это?

Илья уже хотел обложить непонятливого друга по всем правилам русского матерного, заодно объяснив, где лежит этот чертов Стечкин, но в этот момент сообразил, что динозавр уже некоторое время не делает попыток подняться, а отступив на пару ступеней вниз, издает какие-то странные свистяще-шипящие звуки и кажется… ему отвечал кто-то невидимый. Снизу послышалось приближающееся клацанье когтей, и вторая зверюга, очевидно прилично разогнавшись, буквально в секунду проскочила лестничный пролет и оказалась на площадке между первым и вторым этажами. Соотношение сил изменилось не в пользу людей.

— Блядь! — заорал Илья. Что делать? Стоять суки! — лом описывал веерообразные движения. Марек, я не могу уже их держать! Марек!

— Щас!

Над ухом раздался скрип, а потом громкое шуршание. Илья только успел отдернуть голову. Прямо в оскаленную морду динозавра ударила ледяная струя углекислоты. Илья таки получил время оглянуться. Возле его головы маячил красный баллон огнетушителя ОУ-3. Марек водил раструбом, старательно обрабатывая, тщетно пытающегося увернуться, хищника. Три секунды, пять, восемь. Все, заряд иссяк. Монстр ошалело мотал головой. Похоже, он ничего не видел и не соображал. Тут Илья изловчился, и со всего маха двинул его ломом по заиндевевшей башке. Динозавра снесло вниз по лестнице, как куль с отрубями, прямо под ноги, начавшему восхождение, собрату. На этом все и закончилось. Поверженный монстр, визжал и шипел, дрыгая ногами, наполнив всю лестничную площадку своим, бьющемся в агонии, телом.

Отшвырнув пустой огнетушитель, Марек схватил Майю в охапку и, пробежав десять метров коридора, буквально вломился в двери какого-то кабинета. Следом заскочил Илья, с грохотом захлопнув дверь, так что с потолка осыпалась штукатурка. Вместе они задвинули проход, стоявшим рядом тяжеленным шкафом с книгами, который, в свою очередь, подперли столом с копировальным аппаратом. Все, бой окончен. Непонятно чьей победой. Но здесь, по крайней мере, они в безопасности… пока…

Майя сидела на полу, там, где ее отпустили.

— Они больше не придут? — вопрос не предназначался никому конкретному.

— Вот выйди и спроси у них, раз такая любознательная…

Девушка посмотрела на Марека, лицо у того было бумажно-бледное, а глаза, напротив, казались неестественно темными, совершенно дикими. У Ильи была разбита губа и кровь текла на рубашку. Майя уже собиралась ему сказать про испачканное лицо, когда у нее началась «сухая» истерика. Не было ничего — ни голоса, ни слез — ее колотило крупной дрожью, заставляя биться спиной о стеллаж с книгами. Ей было бы легче, если бы удалось заплакать, закричать в голос. Но ничего не получалось. Марек помог ей очень простым и действенным способом, присел рядом и ударил по щеке — хлестко, жестко. Так, что дыхание на несколько секунд остановилось, а когда вернулось, то с ним пришли и слезы и плач. И ненависть. Бешеная ненависть захлестнули Майю с головой. Да как он смеет? Он не может, не должен… она не хочет, не хочет здесь больше оставаться. Она хочет домой. Обратно домой к маме! Примерно что-то такое она и попыталась крикнуть в лицо Мареку. А он стал соглашаться с ней — обнял, стал гладить по голове и уговаривать как маленькую, что все будет хорошо, что все будет просто отлично, что он лично со всем разберется…