"Операция "Муравьиный бог"" - читать интересную книгу автора (Леднев Вадим)

Глава 1

20 июля. Понедельник.

Жара расползалась по комнате, липкими струйками пота стекала по шее, отключала мозги. Никита во второй раз залез под прохладный душ и решил, что нужно идти на работу. Ну и что, пусть отпуск. Можно подумать, кто-то из ученых мог тщательно соблюдать священное право на отдых и труд. Нет, ну есть, конечно, конъюнктурщики… или дачники. Или те, что с женами и хозяйством. Никита же был просто научным сотрудником, без отягчающих…

Надо сменить обстановку. Да и продуктов дома нет — всё сожрал холодильник. А есть уже хотелось неимоверно, так что слегка поташнивало. Хотя, может это и от жары — думал Никита, с отвращением натягивая джинсы.

В подъезде было прохладно и сыро. Уборщица, как раз закончила мыть на его площадке и спустилась этажом ниже. Оттуда доносился плеск воды и влажное шлепанье тряпки. Кнопка лифта не светилась. Никита потыкал в нее пальцем, — никакого эффекта. «Что-то частенько в последнее время отключать стали… к чему бы это? Ладно, вниз не вверх». Он поправил на плече сумку, другой рукой подхватил пакетик с накопившимся мусором и неторопливо затрусил вниз по лестничным проемам. Проходя мимо почтового ящика, Никита задержался, чтоб выкинуть накопившиеся там бесплатные газеты и заодно проверить, не пришла ли квитанция за междугородние переговоры. Оп-па! В ящике лежал ключ. Никита вытащил его, недоуменно осмотрел, подкинул на ладони, словно проверяя на вес. Желтый, латунный ключ, с колечком и брелком в виде обезьяны показывающей стриптиз. Ключ от его входной двери, запасной, тот, что висел в коридоре, на гвоздике, вбитом в косяк. «Ничего себе дела! Как он сюда попал? Может, кто-то из гостей, со дня рождения, случайно прихватил и потом, чтоб не подниматься бросил в ящик. Боже, какое идиотское предположение…» Мучительно размышляя о природе своей находки, Никита вышел из подъезда, моментально окунувшись в огнедышащее марево улицы.

Институтский буфет закрывался в два часа, Никита никак в него не успевал. До института даже если очень быстрым шагом — полчаса ходьбы, а в такую жару можно только неспешно брести, по возможности держась в тени. Чтобы не остаться без обеда, пришлось сделать небольшой крюк до «Быстронома». Никита свернул на заросшую тропинку вдоль погребов и, продравшись сквозь крапиву, вышел прямиком к большому кирпичному бараку. Когда-то, в эпоху развитого социализма, барак был банно-прачечным комбинатом, теперь же в нем располагался мелкооптовый магазин. Ассортимент вполне подходящий, плюс система скидок. По дороге он сосредоточенно размышлял, что же купить, чтоб удачно вышло. Все, что было в наличии — уместилось в нагрудном кармане. Пятьдесят рублей, не считая мелочи.

По опыту выходило, что оптимальная покупка — это четырехсотграммовая упаковка фаршированных блинчиков. В этом случае оставались деньги на маленькую коробочку чая в пакетиках, какой-нибудь там «Принцессы Канди». В воображении Никите отказать было нельзя. Он уже настолько явственно представлял себе эти блинчики с мясом, разогретые в микроволновке, лоснящиеся масленым бочком, что рот непроизвольно наполнился слюной, как у собаки Павлова, а в желудке появилось неприятное ощущение вхолостую выделяемой кислоты. Ну, наконец-то спасительный магазин. На улице еще худо-бедно обдувал ветерок, но когда он зашел внутрь… «Господи! — ужаснулся Никита, — Как тут люди целый день работают?». Он моментально облился потом. Духота стояла невыносимая, несмотря на открытые настежь двери.

Стараясь не задерживаться в этом аду ни секунды лишней, Никита, быстренько разыскал на стеллажах нужный сорт чая, раздобыл из морозилки упаковку блинчиков и встал к одной из касс. Разморенная кассирша одной рукой обмахивалась журналом, а другой лениво тягала к сканеру продукты из корзинки очередной покупательницы. Та стояла, отрешенно наблюдая за процессом. «Вот дура! — раздражено подумал Никита, — нет, чтобы деньги готовить, сейчас будет полчаса кошелек свой искать!». И точно, когда кассирша, наконец-то нажала ввод и в окошечке кассы выпрыгнули цифры, тетка встрепенулась и полезла в сумку искать кошелек. Потом она в кошельке искала нужную купюру. Потом еще дисконтную карту со скидкой… Никита, утирая со лба, текущий ручьем пот, и шепча проклятия, глянул на большие круглые часы, висящие на стеллаже. Без трех минут два.

Тетка, наконец, рассчиталась и отвалила от кассы, как буксир баржу, толкая перед собой груженную продуктами тележку. Никита живо сунул свои покупки кассирше прямо в руки, следом давно уже приготовленный полтинник и, не дожидаясь вопроса — дисконтную карту. Сгреб сдачу и поспешил на волю из душных лабиринтов магазина, едва не забыв получить назад свою сумку. Найденный в почтовом ящике ключ, покоился в ее боковом кармане, к тому моменту, Никита уже успел про него забыть.

В сумрачном холле института царила спасительная прохлада и слегка обдувал вечный сквозняк вытяжной вентиляции. Пройдя через пустой вестибюль, Никита провел пропуском над магнитным детектором, в окошке автоматического турникета зажглась зеленая стрелка. Вахтеры в своей каморке глазели в телевизор, не обращая внимания на шастающих туда-сюда через турникет, сотрудников. Народу в институте, по времени отпусков, было немного. Никита взял ключи от комнаты, и по широченной лестнице поднялся на третий этаж.

Зайдя в комнату, он первым делом запер за собой дверь, а затем приник к пластиковой бутыли с дистиллированной водой, глотая жадно, как закопанный в песок Саид в «Белом солнце пустыни». Напившись, открыл настежь окно и начал сдирать с себя пропитавшуюся потом одежду. Скинул рубашку с джинсами и остался в одних плавках, которые тоже были мокрыми. На некоторое время блаженно замер, обдуваемый ветерком из распахнутого окна. Решив пока не одеваться, Никита последовательно включил компьютер, чайник и вентилятор. Неделя перед отпуском выдалась, как обычно это бывает, очень суетливой. Несмотря на то, что Никита никуда уезжать не собирался, требовалось срочно доделать свой кусок большого отчета. Вся лаборатория уходила в отпуск одновременно, и Никите пришлось подстраиваться под остальных коллег.

К пятнице отчет коллективными усилиями, наконец, был завершен и благополучно сдан начальству. И в пятницу же вечером, состоялась грандиозная пьянка, посвященная сдаче отчета, всеобщему уходу в отпуск, ну и дню рождения Никиты, которому в этом году исполнилось 28 лет, какой никакой, а повод. После выходных, снова потянуло на работу — халявный Интернет, опять же…

Первым делом, он по привычке проверил служебную почту. В ящик нападало с десяток сообщений, из них большую часть составляли письма со спамом. Кроме того, пришла информация о конференции в Испании и новости рекламной рассылки каких-то химических товаров. Эти письма он тоже удалил, поскольку денег для поездок на конференции у него не было, а закупками химреактивов пусть интересуется отдел снабжения.

Выполнив, таким образом, служебный долг, Никита заварил себе чаю, запустил ICQ и полез проверять личную почту в бесплатном почтовом ящике на городском сервере.

Загрузившаяся «аська» засинела списком находящихся в онлайне френдов. И здесь немноголюдно — отметил Никита. Лето. Даже виртуальные подружки, составляющие половину контакт-листа, и те куда-то растаяли, от жары, видимо. Поболтать не с кем. С тех пор, как Никита разбежался с Иркой, прошло уже больше года. Теперь он жил один, в однокомнатной квартирке оставшейся ему от матери, и интерес к слабому полу у него закономерно возрос. Однако постоянную подругу Никита заводить не торопился — помнился нерадостный опыт совместного проживания. Была, конечно, Юлька — миловидная крашенная блондинка. С мужем, уехавшим в Америку. Никита время от времени наведывался к ней в гости. Они пили пиво или вино, болтали (Юлька — журналистка, с ней всегда есть о чем поговорить), а потом занимались сексом в большой Юлькиной постели. Ничего серьезного друг к другу не испытывали, но скрасить одиночество такие отношения помогали.

Внизу экрана замигал желтый квадратик с красным восклицательным знаком внутри, означающий, что кто-то добавил Никиту в свой контакт-лист. «Кого к нам принесло? Опять, поди, с заманчивым предложением: посещать расширенные курсы американского английского в Москве» — подумал Никита, дважды щелкая мышкой на мигающем квадратике. Выпавшее окошко сообщало, что им заинтересовался некто, под ником Mila. Инфа у Mila, оказалась девственно чиста — никаких сведений о личности юзера, даже ссылки на курсы американского английского не было. Никита пожал плечами и добавил ее в свой контакт-лист. Вроде не спамер, а так жалко, что ли. Mila тут же зажглась синеньким в верхней части списка, показывая, что она on-line. Никита переключился на новости. И сразу замелькало на экране название родного города:

«Газета. ru

Главное!

12:16

Н-ский «Душитель» продолжает свою охоту!

Сегодня утром в Н-ске вновь найдено тело подростка. Эта очередная, уже шестая по счету, за последний месяц, жертва неизвестного маньяка. То, что это работа маньяка, подтверждает характерный подчерк присущий всем убийствам последних дней. Напомним — все шестеро подростков были задушены. Еще трое подростков считаются пропавшими без вести, их тела пока не найдены»

— Ни хрена себе! — Никита присвистнул. — Уже шестой! Шустрый, однако, маньяк попался.

Он вспомнил, что так и не проверил почту. Заодно, глянуть местные новости на НГСе. Щелчок мышки и на мониторе развернулась страница городского сайта:

«ДТП с многочисленными жертвами»

20:10

Тяжелейшая авария произошла вчера вечером, на выезде с Вокзальной магистрали на площадь Ленина. Грузовая иномарка «Мазда-Титан» проехав на красный сигнал светофора, на полном ходу врезалась в группу пешеходов, переходивших улицу. В крытом кузове иномарки оказалась емкость с горючим, которая в результате столкновения опрокинулась и разлилась. Спустя некоторое время, по какой-то причине, разлившийся бензин воспламенился и произошел взрыв его паров. В результате травм и ожогов, на месте погибли пять человек, включая водителя иномарки. Еще шесть человек в состоянии различной степени тяжести доставлены в Центральную больницу и Ожоговый центр. Как стало известно, один из них уже скончался в реанимации. По-счастью, ни одна из находящихся рядом с местом аварии машин, включая переполненный людьми троллейбус, не загорелась, в противном случае — жертв могло быть намного больше. Подробности аварии выясняются. Правоохранительные органы пока отрицают возможность теракта».

И вот, снова:

«Криминальная хроника:

В Н-ске найден шестой погибший подросток.

Как и в предыдущих случаях, он был задушен. Его тело, как и тела остальных подростков, было найдено в лесу недалеко от обочины Бердского шоссе на участке Нижняя Ельцовка — Станция Сеятель. Труп уже опознан — им оказался шестнадцатилетний Виктор Назаров, учащийся 10 класса.

Волну массовых убийств несовершеннолетних, некоторые городские организации приписывали сектам сатанистов. «Эти убийства — казни, они имеют целью запугать кого-то», — заявил представитель РПЦ. И действительно, все преступления выглядят, как «ритуальные убийства» — ни одна жертва не была ограблена, все убийства совершены с показательной жестокостью в течение одного месяца.

Однако, расследуя это дело, правоохранительные органы пришли к выводу, что за каждым убийством просматривается почерк одного и того же преступника. Милиция теперь уже не отрицает того, что в Н-ске появился серийный убийца, специализирующийся на подростках. Напомним, что все предыдущие жертвы предполагаемого маньяка, также были тинэйджерами 14–16 лет, как мужского, так и женского пола.

По разным данным, общее число жертв колеблется от 7 до 15 человек. На сегодня точно можно сказать, что найдено шесть тел погибших подростков. Еще трое числятся в розыске, как пропавшие без вести.

Возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 105 Уголовного кодекса РФ (убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, совершенное с особой жестокостью).

Начальник ГУВД, генерал-майор Птицын, на пресс-конференции заявил журналистам, что делается все возможное, чтобы поймать, преступника. В городе проводятся масштабные оперативно-следственные мероприятия. В области объявлен план-перехват «Вулкан-5», однако, поиски пока не дали никаких результатов…»

Никита перемотал ленту новостей назад: первое сообщение о найденном трупе подростка датировано четырнадцатым июля. С тех пор эта тема не сходит с первых полос. В новостях и местной прессе вовсю обсуждались подробности, личность маньяка. Муссировалось то обстоятельство, что выбор жертв не типичен для такого рода преступлений — обычно объектами нападения серийных маньяков становятся женщины, либо дети младшего возраста. Кроме того, сообщалось, что никаких признаков сексуального насилия на телах жертв обнаружено не было, т. е. нападения не носили, выраженной сексуальной подоплеки. Милиция и прокуратура стоят на ушах. Ростовский специализированный отдел по борьбе с серийными убийцами предлагает помощь… Родители не выпускают детей на улицу без сопровождения…

Никита тяжело вздохнул и, вспомнив про почту, полез проверять ящик. Ничего, кроме спама, там не было.

Желтый квадратик вызова мелькал на панели задач уже довольно длительное время. Никита дважды щелкнул по нему мышкой.

Mila Привет! Знакомиться будем?

Sirius Почему бы и нет:)

Mila Я Мила. А тебя как зовут?

Sirius Оч. приятно! Никита. А Мила — это Людмила?

Mila Мила — это Мила. Тебе сколько лет Никита?

Sirius много! 28 уже! А тебе?

Mila Ну… Дамам такие вопросы разве задают?

Sirius А о чем даму можно спросить?

Mila Да о чем хочешь, сладкий:-) не факт же, что я отвечу:-)

«Забавное начало, сейчас поди, начнет какие-нибудь, такие-этакие услуги предлагать», — подумал Никита.

Mila И чем ты сейчас занимаешься?

Sirius Занимаюсь? Наукой занимаюсь, ученый, типа.

Mila Ученый? Все чудесней и чудесней…:-) И, наверняка, в Академгородке живешь?

Sirius Ага, в нем и живу:)

Mila Тогда два из трех совпало…

Sirius Что совпало-то? И что третье? Ты что ли, тоже в нем живешь?

Mila К счастью, нет. Не люблю я его и жителей его тоже. А ты что у нас не любишь?

Никита поморщился. Известное дело — к Академгородку еще со времен докторских «столов заказов» такая неприязнь… удивила, тоже, нелюбовью… Безапелляционная девица. То ей скажи, это доложи. Никита даже слегка разозлился:

Sirius Я? Не люблю пафосных дамочек, без чувства юмора! Впрочем, я и мужиков таких не люблю:) Не люблю тех, кто пишет: ч/ю, без в/п, без ж м/п и т. д.:) По-моему, они ужасные зануды!

Mila Какой ершистый! Про жителей я так, в общем, написала, про старых знакомых. К тебе это, красавчик, не относится — ты новый:)

Sirius Красавчик, значит… А у тебя фотка есть, полюбоваться:)?

Mila Нет!

Sirius Даже с восклицательным знаком:) А почему нет-то? Это сейчас не носят:)?

Mila Я не местная. У меня служебный ноутбук. Какие там могут быть фотки? А тебе это так важно?

Sirius Ну мне же интересно, с кем я общаюсь. Любопытно. Значит, ты не из Н-ска?

Mila Нет, я в командировке. В Н-ске бываю наскоками.

Sirius Заинтригован! А где живешь?

Mila Да… везде живу. В Москве бываю чаще всего.

Sirius Ясненько. И кем ты, Мила, трудишься?

Mila Ничего интересного, торговая фирма. Оптовые продажи и пр.

Никита уже в значительной степени потерял интерес к беседе. Какого черта?! Тратить время на теток непонятного возраста и облика, да еще из другого города. Толку от них все равно никакого. Наверняка толстая и страшная, лет под сорок — раз фотографию прислать боится. Решив не отвечать, он полез в Интернет в поисках программулины позволяющей читать книжки с экрана. Чтобы автоскроллинг, и всё такое. Чтобы с удобствами читать перед сном, лежа на диване, взирая на аршинные буквы ползущего по монитору текста. Предыдущая программа, которой он пользовался для этой цели, умерла для него, после того, как очередной, новый Word отказался сохранять текстовые файлы в требуемом для нее формате.

Однако Мила не собиралась униматься. Снова требовательно замигал желтый прямоугольничек в правом углу панели задач:

Mila А у тебя, есть фото, красавчик?

Sirius Любопытно, да? Есть.

Mila Пришлешь?

Sirius Да жалко, что ли. Давай мыло.

Mila [email protected] Дежурный вопрос. Его, наверное, все тебе задают… Почему Сириус?

Sirius Дежурный ответ. Наши админы так сервер почтовый обозвали. Так что никакой лирики, а ты-то думала:) Разумеется, это я тебе по секрету сказал:)

Mila Я тебя не выдам! Выслал фото? Я отойду на часок… Не исчезай. Понял!?

Sirius Так точно, слушаюсь! Разрешите приступить к ожиданию? Фотографию выслал.

Однако цветочек напротив Mila уже показывал User away. Никита вспомнил, что за всеми этими делами так и не попил чаю. Он вновь включил чайник и, вытащив из упаковки сразу три блина, поставил их на тарелке в микроволновку. К счастью, сахар-рафинад в коробочке еще имелся.

На часах был шестой час, когда вновь пришло сообщение от Милы.

Mila Вот и я! Фото получила. И впрямь — красавчик, не ошиблась:) Ты всегда такой серьезный?

Sirius Нет… это я прикидываюсь! Чтоб поумней казаться. Меня тоже интересует, как ты выглядишь:)

Mila Я? Нормально выгляжу. Две руки — две ноги…

Sirius Ага… голова два уха?

Mila Я сегодня буду в ваших краях, посмотреть хочешь?

Оп-па! Неожиданное предложение. Честно, сказать, Никита ни с кем встречаться не собирался, по крайней мере, до получки. Как известно встречи с дамами, неизбежно влекут дополнительные накладные расходы. А оставшихся пятисот рублей едва-едва хватало, чтобы дотянуть до зарплаты и то — при соблюдении строжайшего аскетизма. И в тоже время Никите стало вдруг жутко любопытно взглянуть на бойкую москвичку, или кто она там:

Sirius Увидеться? Во сколько?

Mila Часам к восьми я освобожусь. Устраивает?

«Фиг с ним! — решился Никита, — посмотрим, друг на друга полчасика, да разбежимся если что. Может, пивка по кружке выдуем, особо не разорюсь».

Sirius Почему бы и нет… Давай увидимся. Значит в восемь?

Mila Где встречаемся?

Sirius Надо, где народу поменьше. Чтоб не разойтись:)

Mila Не разойдемся. Скажи мне номер твоего сотового.

Sirius Нет у меня мобильника. Во что ты будешь одета?

Mila Дикий ты какой-то… я думала — так уже не бывает, чтоб человек был без мобильника. Я сама тебя узнаю. Если, конечно, это ты был на фотографии.

Sirius Заелись вы там, в ма-аскве… а у нас в глубинке все бывает. Ладно. Дом ученых знаешь?

Mila Знаю. У входа справа. До встречи.

Sirius До ней самой:) Буду ждать!

Mila выпала в офлайн, а Никита затосковал. Он не мог себе объяснить, зачем согласился на это свидание, зарекался ведь уже встречаться без обмена фотографиями, без сколько-нибудь длительного виртуального общения, позволяющего хотя бы немножко узнать предполагаемую подругу. Ни к чему хорошему такие встречи, обычно не приводили. Девицы оказывались либо совсем не в его вкусе, либо глупыми до безобразия, и он старался как можно скорее закончить нелепое свидание, и вежливо попрощавшись исчезнуть. «Ну что ж, — резюмировал Никита, свои мысли, — видимо надежда на чудо и склонность к авантюрам не исчезли окончательно из моей циничной души».

Оставшиеся полтора часа прошли в рутинной суете. Поговорил по телефону с шефом. Еще раз попил чай. Позвонил Юльке, сказал, что не может сегодня к ней зайти, из-за неожиданно свалившихся на него важных дел. Юлька нехотя согласилась, что дела, конечно, делать надо, однако, по ее тону было видно, что она недовольна. «И фиг с тобой! — философски подумал Никита, — Всем женщинам одновременно не угодишь». Но прежде чем распрощаться, спросил — что она собирается делать вечером. Чтоб ненароком не встретить ее во время свиданки. Потащатся с какой-нибудь подружкой по злачным местам, а их в Городке не много. Выяснилось, что Юлька собирается «сидеть весь вечер дома и грустить».

К половине восьмого он оделся, ополоснул в раковине лицо, причесался перед зеркалом. Щетина на подбородке уже явственно отросла. Ладно, и так сойдет — не принцесса, поди. Возможно, на саму без содрогания смотреть нельзя.

Подхватив свою видавшую виды черную сумку, Никита спустился на первый этаж, где из стоявшего в углу банкомата добыл последние пятьсот рублей. «Ну, как так жить?» — в сердцах сказал себе Никита, оглянулся — не услышал ли кто, и вышел из института.

На часах было без пяти восемь, когда он подошел к Дому ученых. Ни на крыльце, ни на площадке перед ним, пока не наблюдалось ни одной особы, напоминавшей даму-пришедшую-на свидание. Никита потоптался возле крыльца, несколько раз прошелся взад-вперед, посидел на лавочке, настороженно глядя на всех проходящих мимо женщин. Дамочка не появлялась. Прошло пятнадцать минут, потом еще десять… Никита начал нервничать. Он, конечно, знал, что женщинам свойственно опаздывать… но все же… «Какого черта! Торчу тут как болван! Действительно жаль, что нет мобильного. Так, жду еще пять минут…». Пять минут вылились в пятнадцать, и Никита решил уходить. Он последний раз обошел площадку, пытаясь придать себе независимый вид, но при этом чувствуя себя довольно глупо. Осознание того, что его продинамила, какая-то «мила», которая к тому же сама навязалась на знакомство, добавляло неприятных впечатлений от ситуации. Он пошел к аллейке в леске между корпусами, постоянно оглядываясь в надежде, что может вот-вот еще появится… и чуть не налетел на девицу, неожиданно оказавшуюся у него на дороге. Он готов был поклясться, что никого на дорожке секунду назад не было.

— Экий вы неуклюжий, юноша! — с укоризной сказала ему девица, ловко увернувшись от его плеча.

— Извините, — мрачно сказал Никита, пытаясь ее обойти.

— Никита?

— Да-а…

Девица стояла, откровенно и насмешливо его разглядывая.

— Извини, я немного опоздала!

— Да ладно… — Никита смутился, — Чего там… Подождал немного. Все нормально!

А смутиться было от чего. Девица-то, была ого-го какая! Невысокая, стройная. Тонкая шея, трогательно короткая стрижка. Мила, значит. Она была, что называется — «слегка одета». Там и тут оголенные места — манящие, волнующие гладкой загорелой кожей… Маечка в обтяжку — короткая и вырез глубокий. Низко на бедрах юбка, тоже сомнительной длины. Длинные, ровные ноги, сексапильные босоножки на шпильках с ремешками обвитыми вокруг голени. Никита с трудом перевел взгляд на ее лицо, уже понимая, что он — попал…

Взгляд солнечно-карих глаз девушки был таким, что Никита остро почувствовал свою никчемность — с жалкой пятисоткой в кармане. Таких женщин предполагалось вести в шикарный ресторан, кормить икрой, фруктами, поить шампанским, тонкими винами, дорогими коньяками и ликерами может быть. А он тут стоит, в старой рубашке и джинсах, да еще и небритый, вдобавок, с позавчерашнего дня.

Девушка, разглядывала Никиту с не меньшим интересом. Уже оценив свои шансы на ноль, Никита начал соображать, как бы так поаккуратней отползти, но Мила вдруг задорно расхохоталась:

— Видок у тебя… словно приведение увидел! Ну?.. кого ожидал встретить, признавайся? Старую кошелку?

— Ну-ну… — выдавил из себя Никита и слегка покраснел.

— Слушай… — сказала Мила, продолжая улыбаться. — А пошли пива попьем? Такая сегодня жарища! Прям не Сибирь, а Африка какая-то. Ты пиво пьешь?

— Да! — спохватился Никита, — конечно! И… куда пойдем?

— Ой, да куда угодно, только не в помещение. Летом я люблю пиво пить на улице, по-пацановски.

— Ну, тогда может к пиццерии? Там есть столики на улице… — неуверенно сказал Никита, ожидая, что сейчас красотка скривится и заявит, что это-де не ее формат. Но, Мила просто кивнула, соглашаясь.

— Хорошо… к пиццерии так к пиццерии.

Они пересекли Морской проспект.

На той стороне, перед входом в пиццерию, расположилось летнее кафе: дешевые пластиковые столы, такие же стулья и крупные цветастые зонты с рекламой пива и колы. Кафе удачно находилось по дороге к морю и в вечернее время почти все столики были заняты возвращающимися с пляжа. Разморенные пляжники пили пиво, восполняя потерянную за день влагу, возбужденно гомонили, курили, ели пиццу и картошку-фри.

Никита старался не замечать заинтересованных взглядов, которые со всех сторон бросали на его спутницу подвыпившие посетители мужского пола. Мила же, казалось, вообще ни на кого внимания не обращала. Они высмотрели свободное место и с трудом протиснулись к нему сквозь хаос занятых столиков. Затем Никита, оставив Милу, галантно отправился к стойке бара и заказал две кружки Балтики, а в качестве закуски какие-то сырные палочки, они стоили дешевле всего. Пиво ему налили сразу и не в кружки, а пол-литровые пластиковые стаканы, а палочек велели подождать, выдав пластмассовый номерок на столик. Бережно неся гнущиеся в пальцах стаканы перед собой, стараясь не выдавить ненароком из них пиво, Никита вернулся к своему столику. Мила уже успела достать из сумочки сигареты и, пододвинув к себе пепельницу, курила, с любопытством поглядывая по сторонам.

— Последний раз я в этих краях была, когда здесь, — она с усмешкой ткнула сигаретой в сторону вывески New York Pizza, — было кафе «Улыбка».

— Так это когда было-то, лет двадцать назад… — с сомнением посмотрел на нее Никита, девушке было явно меньше тридцати лет, — в твоем детстве?!

— Ай! — отмахнулась Мила. — Ты, кстати, куришь? Не куришь? Молодец! Тогда, может, сядешь напротив? Чтоб дым на тебя не шел… не люблю людей обкуривать.

— Да ничего, переживу, — на самом деле Никите хотелось быть к ней поближе. — Так не слышно будет ничего. Галдеж тут такой… И музыка. Не кричать же нам.

Они сделали по глотку из своих стаканов.

Далее последовали двадцать минут легкомысленного трепа ни о чем. Мила посетовала на пробку на Бердском шоссе, из-за которой она и опоздала на свидание, хотя по сравнению с московскими, Н-ские пробки, конечно, просто баловство…

Затем обсудили погоду и невиданную жару, стоящую в Н-ске с начала июля, температуру воды в реке и в водохранилище… Никита посетовал, что в этом году на пляж еще не выбирался, потому что не с кем, и выразил восхищение прекрасным шоколадным загаром Милы. Мила небрежно пояснила, что загар приобрела в Испании, где была в начале лета, а здесь на пляж сходить и некогда совсем, все дела… скоро, наверное, и загар сойдет… Первый стакан пива сделал свое дело, и общение стало непринужденно простым.

— Так ты, значит, у нас ученый? — Мила отставила пустой стакан, который тут же ухватила пробегавшая мимо официантка, заодно сменив пепельницу. Мила пододвинула пепельницу к себе и достала из пачки новую сигарету, щелкнула зажигалкой прикуривая. Зажигалка у нее была массивная, квадратная, сияла полированным металлом с какими-то инкрустациями — сразу видно дорогая.

— Да, я у вас ученый. Работаю в институте научном, сижу и думаю умные мысли в специальном кабинете, на третьем этаже.

— На третьем этаже… — задумчиво повторила Мила, — Слушай, а как отдыхают сотрудники институтов? В выходные, или, скажем, в отпуске?

Никита усмехнулся.

— Ты знаешь, нет такой сплоченной массы «сотрудники институтов», все отдыхают, как могут: в меру своего разумения и финансовых возможностей.

— Да я, собственно, про эту меру финансовых возможностей и спрашиваю. Мне, например, представляется, что все ученые любят бардовскую песню, посиделки на прокуренной кухне, походы, сплавы, турбазы…Ну, в общем, что-то такое студенческое… А?

Никита скривился: Мила с ходу наступила на больную мозоль, и неприязненно ответил:

— Думаешь, от бедности что ли? Просто так исторически сложилось. Я, к твоему сведению, к этой массе не отношусь. Я вообще ни к кому не отношусь. Я сам по себе… научный сотрудник.

— А как называется твоя должность? — Мила казалось, не заметила его обиды.

— Я работаю крупным специалистом.

— Насколько крупным?

— Метр девяносто! — Выпитые пол-литра пива прибавили Никите нахальства.

— Да, это я как раз вижу, — Мила смерила его взглядом, — Слушай, а ты вредный!

— А ты хитрая! Только вопросы и задаешь! Я про тебя и вовсе ничего не знаю.

Мила затушила в пепельнице сигаретку и закрутила головой. Поняв ее намерение, Никита молча махнул рукой в направлении пиццерии. Проследил взглядом за ее стройной фигуркой, лавирующей между столиками. Подскочила официантка, принесла сырные палочки, про которые он уже забыл. Никита рассеянно поблагодарил ее и заказал еще пива. Попробовал палочку, ткнув ее перед этим в маленькое пятно кетчупа на картонной тарелочке. Оказалась страшно острой на вкус. Суть происходящего, пока не очень укладывалась в Никитиной голове. Он не мог представить, для чего он понадобился этой самоуверенной красотке, птице явно другого полета. Может, пресыщенной жизнью «вдове миллионера» на досуге захотелось поразвлечься? Мысль была довольно глупой, отдавала дешевым сериалом. Никита решил плюнуть и просто ждать — что последует дальше.

Начинало потихоньку темнеть, жара спадала, посетителей в кафе поубавилось, стало заметно тише. Вернулась Мила. Она задумчиво улыбалась чему-то. Глядя на ее гибкую талию, Никита вдруг подумал, что плевать ему на все свои подозрения, на последнюю пятисотку, да вообще на все — лишь бы не развернулась, лишь бы не ушла. Мила села на свой стул, сверкнула загадочно глазами и как-то медленно, с оттяжкой сказала:

— Слушай, Никиток… Вот, смотри: сидишь ты тут передо мной, парень действительно видный, лицо открытое, приятное, не глупый вроде, не зануда… С таким счастьем, и на свободе?

«Откуда…?» — мелькнуло, было в голове у Никиты, но по телу уже расползалось приятное тепло — то ли от выпитого, то ли от неожиданно лестной оценки этой райской пташки:

— Ну, начнем с того, что я был женат, и довольно долго. Год с небольшим, как разбежались.

— Семейный кораблик разбился о рифы быта? — ласково протянула Мила, и Никита, сам того не желая, и удивляясь своей откровенности, ответил:

— Понимаешь, мы поженились на последнем курсе универа… Знаешь, как это бывает? Неопытные девушки, неопытные мальчики… Как говорится — не нагулялись, ни я, ни она. Глупо конечно. Подумаешь, что я жалуюсь… Не любил я ее особо никогда.

— Понятно. После того, что произошло между вами, ты был обязан на ней жениться.

— Вот к чему эта ирония? А ты сама-то, была замужем? Такая красивая девушка должна пользоваться повышенным вниманием со стороны… э-э…

— Я выбираю свободу! — оборвала его Мила с непонятной ухмылкой. Она отодвинулась от него, закинула ногу на ногу и как-то не сразу поправила слишком высоко задравшуюся юбочку.

Далее беседа снова соскользнула на его работу. Сам себя, не понимая, зачем он это делает, Никита увлеченно стал рассказывать, что занимается получением и хранением водорода, что водородная энергетика — это перспектива человечества, и при нынешних высоких ценах на нефть в нее будут вкладываться большие средства… но пока, к сожалению, не вкладываются, по крайней мере, в России. Потом он перешел к отношениям в своей лаборатории, сказал, что денег сейчас нет совсем, и он несколько раз сорился из-за этого со своим начальником… Тот все завтраками кормит… все обещает… а уходить Никите пока некуда, и темы жалко — он ей занимается уже семь лет, студентом еще начал. И вообще в институте, хорошо живут только те, кому удалось получить какие-нибудь договора или гранты от американцев или европейцев… И что его институт еще считается, ничего, и еще один считается ничего, а остальные в полной заднице и живут за счет жалких подачек из бюджета, да за счет сдачи своих площадей в аренду… Что молодые, у кого хоть какое-то мясо в голове есть, ищут работу за границей, пристраиваются там, в аспирантуры или постдоками и хрен их потом назад увидишь. И вообще, кому такая наука нужна, если университет клепает кадры для запада и для бизнеса, а в науку идут одни некрасивые девки, которым не удалось выйти замуж, да полные придурки, которые к бизнесу не способны. Да собственно и сам он к бизнесу не способен, поэтому видимо тоже придурок и неудачник…

Рассказывая все это, Никита понимал, что женщинам это вряд ли может быть интересно. Что рядом с ним сидит красивая девушка, изящно откинув руку с дымящейся сигаретой в тонких пальчиках, а другой рукой постукивающей дорогой зажигалкой по столу. И эту красотку не могут, не должны волновать проблемы науки. И лично его, Никиты, проблемы, ее волновать тоже не должны. И вряд ли, от этих откровений, он вырастет в ее глазах… скорее наоборот.

Мила, тем не менее, слушала внимательно, кивая головой и иногда вставляя реплики показывающие, что она следит за ходом его мысли. Совсем стемнело. Возле стойки бара зажегся свет. За разговором, у разволновавшегося Никиты опять кончилось пиво, и он уже хотел идти за новой порцией, но Мила остановила его, положив свою ладонь на его запястье.

— Я поделюсь — сказала она с улыбкой, и перелила ему большую часть пива из своего почти не тронутого бокала.

— А ты, что пива не хочешь больше? — растерянно спросил Никита, которого это прикосновение пригвоздило к месту.

«Бог ты мой! — подумал он, глядя в низкий вырез ее маечки. — Да что за бред я несу…»

— Куда мне больше? — засмеялась Мила и, поймав направление его взгляда, поправила майку на плечах, без всякого, впрочем, смущения — Я же маленькая, не то, что ты. И вообще, я уже всю задницу на этом стуле отсидела! Да еще мошки замучили! — она помахала узкой ладошкой перед лицом и посмотрела на часы. Никита замер, испугавшись, что она собирается попрощаться. Неприятно заныло под ложечкой. Неужели все?… Но Мила сказала:

— Давай, допивай свое пиво, и пойдем лучше прогуляемся.

— Прогуляемся?.. — от волнения, Никита сделал здоровенный глоток пива и поперхнулся. Прокашлявшись, с надеждой спросил: — Может, на море сходим?

— На море? Ну-у… — протянула она, с некоторым сомнением и вновь глянула на свои часики.

— Торопишься? — засуетился Никита, — Как у тебя со временем? Ехать уже пора? Тебе же в город добираться?

— Да нет… — Мила стряхнула с юбки воображаемые крошки, — Собственно… Почему бы и нет? Пошли на море. Там, наверное, хорошо сейчас, народу нет и вода теплая

Мила бросила в сумочку сигареты и зажигалку. И тут Никита решился.

— Знаешь… Я вот думаю… Может, ну его на фиг, этот пляж… Слушай… Может, в гости ко мне зайдешь?

— Здра-а-асти!.. — Мила от удивления откинулась на спинку стула, — Нет, ну какие сибиряки оказывается шустрые! Первый раз видит девушку!..

— Да я чего… Я ж, так просто… Без намеков… Просто зайдешь, посидим, пообщаемся… если захочешь, сразу уедешь… Или думаешь, что я буду приставать?… Я не буду… не волнуйся!

— Слушай… — Мила наклонившись к нему, пристально заглянула в глаза, — я наверное, выгляжу очень легкомысленно, да?.. Раз ты, не успев даже толком со мной познакомиться, уже зовешь в гости?

— Да почему легкомысленно… — оправдывался Никита, — Просто… просто… Ты мне очень понравилась!.. Я не ожидал, что ты окажешься такая хорошенькая! Такая… — он замолчал, от волнения, не находя нужных слов.

— Н-да? Это конечно меняет дело! — Мила вдруг улыбнулась, — Раз, я оказалась «такая хорошенькая», да еще и на свидание сама напросилась… Это конечно повод! Ну что ж делать, сама повод дала. Ладно, пойдем, посмотрим, как живут сибирские ученые.

— Конечно!.. — засуетился Никита, — Какой повод? Посмотришь просто, да и все…

Они поднялись из-за столика. Никита с сомнением посмотрел на оставшиеся не тронутыми сырные палочки, но, застеснявшись Милы, не рискнул захватить их с собой. Вспомнилось, что дома хоть шаром кати. Со словами: «Только куплю чего-нибудь поесть…» — Никита потянул Милу к ближайшему гастроному. В отделе продуктов он купил баночку оливок, треугольный кусок сыра и двести грамм копченой колбасы.

— Мила, — повернулся он к своей спутнице, которая, демонстрируя равнодушие к еде, в некотором отдалении любовалась на зеркальные витрины, уставленные разноцветными бутылками. — А может, э-э… немножко выпить… чего-нибудь взять?…

— Можно, — задумчиво отозвалась Мила, — Только не пиво, не хочу его больше. Мартини тоже не хочу… текилу совсем не хочу… — она вела пальцем вдоль длинной шеренги бутылок, — Пожалуй, коньяку можно, — длинный блестящий ноготь уперся в стекло напротив «Арарата» десятилетней выдержки. У Никиты отвисла челюсть и обмерло в душе… Ярлычок под бутылкой сообщал, что пол литра данной жидкости стоит: семьсот тридцать пять рублей, ноль-ноль копеек. И это притом, что в карманах, после всех сегодняшних расходов, оставалось рублей триста, не больше. А, может, и меньше, если посчитать. Никита лихорадочно перебирал варианты, как с наименьшими потерями для имиджа, выкрутиться из создавшейся ситуации.

— Не беспокойся! — не оборачиваясь, сказала Мила, словно прочитав его мысли, — Я все понимаю. Я сама.

— Что ты понимаешь?.. Что сама?.. — растерянно пробормотал Никита, впрочем, уже догадываясь — Думаешь, стоит?

— А почему нет? — уверенно сказала Мила, — Только ты не обижайся, пожалуйста! Будь ласковым, купи пока пару шоколадок, а то я с коньяком предпочитаю шоколад, а не как все порядочные люди, лимончик. У тебя деньги есть?

Игнорируя этот унизительный вопрос, Никита пошел обратно в отдел продуктов.

— Только горький, не люблю молочный! — услышал он вслед ее спокойный голос. Вернувшись к кассе, он купил две шоколадки и два стограммовых пластиковых стаканчика. «Значит вот как. Крутая, да… деловая? Сейчас мы твой коньяк прямо на улице будем пить!». Обида и злость на себя подступили к горлу противным комком. Распустил язык, бедный научный сотрудник Внезапно захотелось подойти к ней и послать ко всем чертям… Понятное дело, не послал…

Мила поджидала его на выходе с фирменной коробкой в руках.

— На держи, — сунула она ему в руки коньяк. Никита молча сложил коробку в сумку, и двинулся к проспекту, ловить такси.

— Слушай… — вдруг сказала Мила ему в спину, — а, может, правда… съездим на море? Искупаться что-то так захотелось! Смотри луна, какая… красивая до жути! И небо ясное…

Никита посмотрел на небо. Полная, здоровенная луна висела среди россыпи звезд. Никита перевел взгляд на Милу, которая тоже смотрела на небо, даже приоткрыв рот от восхищения. «Да какая разница, куда идти, — вдруг подумал он, — лишь бы с ней не расставаться… Лишь бы ощущать ее рядом… Вот те на! Да ты совсем ошалел от нее, дружок!». Никита сглотнул, и сипло спросил:

— Полнолуние что ли?

— Полнолуние, по-моему, вчера было… — мирно сказала Мила, — но сегодня тоже неплохо, правда ведь?

— Я в фазах луны не разбираюсь, — сказал Никита, и с подчеркнутой любезностью продолжил, — но с Вами готов отправиться в путешествие в любой момент. Как прикажете мадемуазель, пешочком пойдем?

— Нет, месье… пешечком я пас… в сандалетах этих… — она озабоченно посмотрела на свои ноги, — боюсь, мозоли натру!

— А ты их сними, асфальт теплый, — мстительно посоветовал Никита, решив ни за что больше не поддаваться на ее провокации и тачку не ловить. Однако, Мила, без капризов, скинула босоножки и спокойно пошла рядом. Никита косился на ее макушку — без каблучков она стала ему ниже плеча, и глупо улыбался всю дорогу своей маленькой победе.

Н-ское водохранилище, иначе именуемое Обским морем, встретило их абсолютно пустым пляжем, только справа в самом конце песчаной полосы, возле леса, стояли палатки и горели огоньки костров. Мила немедленно вошла в воду по щиколотки, закинула руки за голову и с наслаждением потянулась. Никита сложил пакеты на большое бревно возле самой воды. Шелестели набегающие на песок волны, от воды дул освежающий ветерок.

— Хорошо-то как! Вода теплющая! Как парное молоко! Надо срочно искупаться… — она вернулась к коряге и потянула замок на юбке.

— Подожди! — остановил ее Никита, — По такому случаю коньячку?

— Давай, — с готовностью согласилась Мила.

— Как предусмотрительно я стаканчики захватил! А то бы пришлось драгоценный армянский коньяк, десятилетней выдержки прямо из горлышка хлебать… — он с наслаждением свернул щелкнувшую золотистую крышечку и разлил в стаканчики ароматную жидкость. Развернул обертку шоколадки и положил ее на расстеленный, своеобразной скатертью, пластиковый пакет. Они, беззвучно чокнувшись, выпили коньяк под громогласный стрекот цикад.

— За что пили-то? — усмехнулся Никита. — За наше случайное знакомство, что ли?

— Ага! — согласилась Мила, закусив шоколадкой, — Ты пойдешь купаться? — она поставила пустой стаканчик на бревно, сняла с запястья часики, сунула их в сумочку, и скомандовала — Быстренько отвернулся! И не поворачивайся, пока не скажу!

Никита послушно пересел на бревне к ней спиной. Услышал шуршание одежды, затем удаляющийся плеск воды.

— Можно, — крикнула Мила, уже издали.

Никита обернулся. Через водную гладь тянулась лунная дорожка, Мила удалялась от берега, словно точно по ней. Зайдя по пояс, девушка с визгом присела, потом прыгнула вперед и поплыла, прямо по лунному свету. Видно было только голову и мелькающие руки.

— Эгей! Никитка-а, — крикнула она, — плыви сюда! Здесь хорошо! Вода прелесть!

— Я тебя здесь подожду… Ладно?

— Как хоче-е-ешь…

Никита встал с бревна и прошелся взад-вперед. Нечищеный берег покрывали какие-то веточки, камешки, просто бесформенные кусочки дерева. На бревне примостилась сумочка Милы, рядом лежали ее вещи, стояли босоножки. Никита невольно остановился возле. Юбочка, маечка и тонюсенькие трусики-стринги — несколько веревочек. Задумчиво разглядывая ее одежду, Никита вдруг поймал себя на том, что снова не может осознать происходящее, понять поведение девушки. Не поведение, а…просто удивительная доверчивость… трогательная даже какая-то! А ну был бы он каким-нибудь маньяком? Или просто придурком? На такую девчонку соблазниться не мудрено. Он открыл коньяк и хлебнул прямо из горлышка. Хорошо хлебнул, благородный напиток обжег горло и скатился в желудок. Не стал закусывать, прислушиваясь к ощущениям. Странно… как-то странно — сейчас, когда Милы не было рядом, он испытывал жгучее желание. От мысли, что она стояла рядом с ним обнаженная, что они тут вдвоем на всем ночном пляже, у него сладко заныло внутри. Но, как раз тогда, когда, она действительно стояла рядом, он почему-то никаких таких желаний не испытывал… то есть чувствовал конечно влечение, но оно было каким-то, как бы это сказать… умиротворенно-платоническим. Она в этот момент была для него как любимая, но давно знакомая женщина.

Чтобы отвлечься от странных мыслей, Никита стал собирать небольшой костерок. Благо с топливом проблем не было — выброшенными водой на берег и высушенными на солнце обломками дерева усеяна вся песчаная полоса пляжа. Собрав достаточно щепок, он поставил их пирамидкой и сунул в середину кусок газеты. Рядом с одеждой на бревне лежали сигареты и зажигалка, которые Мила по-приходу, сразу же извлекла из сумочки. Никита взял зажигалку, оказавшуюся неожиданно тяжелой. Он поднес ее к лицу, пытаясь в темноте рассмотреть конструкцию, повертел, нажал на цилиндрик сбоку и зажигалка звонко дзынькнув, открылась, выбросив струйку яркого пламени. Хмыкнув, Никита поджег газету и защелкнул крышку. Сухой топляк занялся сразу. Никита задумчиво смотрел на завораживающие языки пламени. В костре целая жизнь… некоторые палочки гаснут, зато другие начинают разгораться. Закипает смола на свежем дереве, а старые сухие щепки сгорают бодро с треском и подпрыгом, полностью отдаваясь огню, оставляя после себя лишь кучки серого пепла…

— Хорошо, что ты костер развел! Д-д-д-д… Холодно!

Никита вздрогнул и повернулся. Рядом стояла незаметно подошедшая Мила.

Она скрестила руки под грудью и смешно сунула ладони под мышки, словно это могло ее согреть. Все тело было покрыто переливающими, от неверного света костра, капельками воды.

— Вытереться нечем, — пожаловалась она.

Первым порывом было обнять девушку, согреть своим теплом, но, поймав ее взгляд, Никита опять почувствовал это непонятное чувство умиротворения… Он пересел на бревно и, плеснув в стаканчик коньяк, протянул его Миле, стараясь не опускать взгляда ниже ее плеч:

— Вот, согрейся, — неловко сказал он. «Да что ты будешь делать… — пронеслось в голове, — Ведь только сейчас, я готов был на разные глупости, типа, признаний в любви… целования песка, по которому она ходила. Вот так, так…»

Никита налил себе тоже, довольно щедро, и глядя, как Мила натягивает одежду на мокрое тело, незаметно выхлебал почти весь стаканчик. Тут же почувствовал, что заметно опьянел. Коньяк после пива…Он снова плеснул в стаканчики, и почему-то сказал:

— Выпьем за красоту! И понты, которые недешевые!

Мила молча тюкнулась своим стаканчиком об его и отпила глоток.

— Стебешься? — спросила она, жуя шоколадку, — На коньяк намекаешь?

— Коньяк дорогой конечно, но бог с ним… А вот зажигалка… разреши? — Никита поднес блестящий прямоугольничек к глазам. Ага, S. T. Dupont… Из чего собственно сей понт? Из платины или из палладия? А часики конечно со стекляшками?

— По-моему, из платины, — равнодушно сказала Мила, — Но это не понты — это боевой трофей. И вообще, красиво жить не запретишь! Понял?

— Боевой? Что-то ты, дорогая, темнишь… кто ты, доктор Зорге? Вдова миллиардера? Не боишься с этим по ночам ходить? Особенно с незнакомыми мужиками?

— С малознакомыми, — сухо уточнила Мила, села на корточки и протянула ладошки к костру. Помолчали. Никите стало неловко. Действительно, чего пристал с глупостями, кто он такой, подобные вопросы задавать, действительно малознакомой девушке.

— Но есть вариант… — сказала Мила, вздохнув.

Никита молча, ковырял щепкой песок, ожидая, неприятного для себя продолжения.

— …познакомиться поближе, — лукаво закончила она.

— Если не замерзнешь насмерть! — улыбнулся Никита, немедленно воспрянув духом, — Давай еще по глоточку, чтоб выжить!

Когда они шли с пляжа к Бердскому шоссе, Никита, беззаботно болтая, на самом деле лихорадочно искал те верные слова, которые помогли бы ему затащить свою прекрасную спутницу в гости, чтобы продолжить начавшееся знакомство в непринужденной домашней обстановке. Вроде бы она и так соглашалась, но вдруг передумала уже! Ведь, как известно, ветер гуляет в этих женских головках. И чем они красивее, тем больше сила ветра…

Слов этих Никита так и не придумал, а просто остановил частника и назвал свой адрес. Мила молча показала ему на переднее сидение, а сама уселась сзади, тут же извлекла из сумочки телефон и стала что-то быстро набирать на его клавишах. Так всю дорогу и набирала. Водитель, кавказец, с чудовищно смешным акцентом, что-то рассказывал непрерывно, почти не следя за дорогой и одобрительно поглядывая на Милу в зеркало заднего вида. Никита вяло кивал и односложно отвечал на обращенные к нему реплики, чувствую при этом, что умиротворение отступает и на смену ему приходит совершенно зверское желание. Давненько он никого так не хотел… В голове всплыла идиотская фраза из мультика: «при звуках флейты теряет волю».

— Какой хароший дэвушка! — не смог удержать на прощание восторга кавказец, — Повэзло тэбе, парэнь!

Мила, на долю секунды изобразила подобие улыбки, и, развернувшись на каблуках, пошла к подъезду. Никита расплатился и поспешил следом за ней.

Она вышла из ванной босая, оставляя за собой мокрые следы. Никитина рубашка доходила ей до средины бедер и была небрежно застегнута на одну пуговицу. Как-то сразу стало ясно, что под рубашкой больше уже ничего нет, а значит, диван он расправлял не зря. Войдя в комнату, Мила остановилась и вопросительно посмотрела на него. Никита, от этого выразительного взгляда, смутился:

— Что… посидим еще… или?…

Не отвечая на его вопрос, Мила загадочно улыбнулась и села на диван, закинув одну красивую ногу на другую. От этого движения края рубашки слегка разошлись. Никита невольно скользнул туда взглядом и словно устыдившись, быстро отвел глаза.

В голове возникла где-то прочитанная мысль: «полуодетая девушка по сравнению с голой — выглядит более эротично, но менее познавательно».

— Ну что, так и будешь стоять столбиком? — в ее голосе послышалось удивление.

«Да что я, в самом деле, смущаюсь, как мальчик» — подумал Никита и сказал с напускной развязностью:

— Нет, милая, не буду. Сейчас, только в душ… быстренько… Подождешь?

— Давай, — разрешила она. — Только быстро. А то милая уснет.

Она демонстративно зевнула, прикрыв рот ладошкой.

— Не успеет уснуть, — обнадежил ее Никита. — Я мигом! Слушай, а может тебе пока… какую-нибудь эротику включить? — последние слова, он с трудом выдавил из себя, ожидая резкой отповеди.

— Эротику? — она подняла одну бровь, удивленно-насмешливо.

— Ну да, на компе… фильм. У нас один деятель на работе, со всего Интернета скачивает. Я иногда у него беру.

— Когда девочек приводишь?

— Э-э… — Никита опять смутился и не нашел, что ответить.

— Ладно, — неожиданно кивнула головой девушка, — включай свою эротику… Я так и знала, что ты тайный развратник! Сто лет ничего такого не смотрела.

Когда он, быстро ополоснувшись и наскоро обкромсав лицо бритвой, в одном полотенце на бедрах, выскочил из ванной, то застал Милу, улегшуюся на животе поперек дивана, и наблюдающую за действом на экране. А там, кто-то кого-то обнимал и тискал, нарочито страстно лопоча по-итальянски.

Снятая рубашка была аккуратно повешена на спинку стула. Никита невольно замер, разглядывая свою гостью. Тонкокостный, почти мальчишечий контур — но слишком нежный: изящная длинная шея, ровная спина, прогнувшаяся в талии перед умопомрачительно округлыми, очень женскими ягодицами, плавные линии бедер.

Почувствовав его присутствие, она обернулась и, с улыбкой, приглашающее похлопала ладошкой по дивану рядом с собой.

— Во выделывают! — Мила кивнула на экран, — Жалко, что перевода нет…

— А чего тут переводить? — сказал Никита, подсаживаясь. И так все ясно. — Это Тинто Брасс, — счел нужным пояснить он, — итальянский режиссер… в принципе он мне нравится, с юмором и не пошло.

Фигуры на экране перешли к активным действиям. Никита усмехнулся:

— Меня каждый раз удивляет, как долго они могут это выделывать…

Продолжая говорить, он положил руку на ее талию, провел рукой выше, вдоль ложбинки на спине и скользнул дальше, к груди. Мила слегка выгнулась под тяжестью его горячей ладони, развернулась к нему всем телом. Она казалась невозможно хрупкой, маленькой, хотелось одновременно окутать ее своим теплом и сжать крепко, до хруста костей. Никита наклонился, поцеловал ее грудь, потянулся к губам, задержался на мгновение и, решившись, вытянулся рядом, прижал к себе, касаясь ее, сколько можно большей поверхностью своей кожи.

Ее тело оказалось гибким и неожиданно сильным.

Властным движением, перевернув Никиту на спину, Мила села сверху на его ноги, и остановила движение его рук, схватив их за запястья и прижав к постели. Медленно скользя вверх по его бедрам, она пристально смотрела ему в глаза. Никита почувствовал, что проваливается куда-то в невероятное ничто, в полуобморочную темноту, пронизанную наслаждением. Никаких прелюдий не было. Они оказались совершенно излишни. Обоим хотелось всего и сразу. Следующие пятнадцать минут прошло в настоящем любовном танце. Мила страстно изгибалась, нанизываясь на него. Иногда она замирала и тянулась целоваться, а после начинала опять. Никита подумал, что это, наверное, и есть тантрический секс, и что хорошо бы так всю ночь. Но в этот момент Мила застонала и рухнула на него:

— Все! — выдохнула она, — Сил больше нет моих!

Никита гладил ее спину, с удовольствием ощущая ее тело. Мила лежала на нем сверху, прерывисто дыша. Ее гладкая кожа, хоть и горячая, была без капли пота. Никита почувствовал, что это не все, что это только начало, только крошечная толика того, что она может, что они могут… Эти мысли, словно передались Миле, ее расслабленное тело опять напряглось, руки полусогнутые в локтях выпрямились и крепко уперлись в диван. Никита рывком перевернул ее на спину и овладел ей так, словно объявил войну.

Ее горячая кожа — запах магии, запах пряный и немного горький, запах имбиря. Руки сцепили в кольцо, лицом к лицу, изо всех сил — прижать, прижаться. Все происходит без слов. Никому не нужны голосовые связки, пока не вырвется стон наслаждения. С каждым толчком, мучительно-сладкая волна судороги по всему телу. Воздух вокруг стал густой, не продышаться. Вена, жила, артерия — что? Бьется под кожей на шее. Никита прижался к ней губами, поймав себя на чуть не произнесенном на выдохе — «люблю тебя». Молчаливое, еле сдерживаемое, рвущееся из горла, из легких, из сердца, стучащее в висках… И тут словно почувствовал ее беззвучный выдох — знаю, знаю, знаю. Она выгнула спину и забилась под ним, застонала. Тут и к Никите подступило и он, уже не сдерживая и не контролируя себя, извергся с каким-то даже рычанием. Вспышка в глазах! На несколько мгновений он престал ощущать себя, свое тело… все вокруг и он сам перестали существовать, растворившись в ослепительном наслаждении.

С полминуты, они не двигались, приходили в себя, замерев в этой позе, затем Мила тихонько освободившись, выскользнула из-под него. Никита повернулся на бок и смотрел на нее не отрываясь, с трудом приходя в себя. «Ни фига себе… воплощение чувственных идей…» — пронеслось в голове. Он протянул руку, погладить ее, ощутить, что она — здесь, что не приснилось… Мила перехватила его руку и усмехнулась:

— Удивляет его, как они долго это выделывают, — сказала она, кивнув в сторону забытого экрана, — да там уже за это время, пол фильма прошло!

Никита почувствовал себя одураченным. Он приподнялся на локте и растерянно спросил, вглядываясь в ее лицо:

— А ты что… замечала, сколько прошло?

— Я все всегда замечаю! — со значением сказала, затем, вдруг резко обхватив его за шею, со смехом повалила на себя.

— Тихо ты… — выдохнул Никита, от неожиданности еле успев подставить руки, чтобы не придавить ее своим массивным торсом — Я ведь, поди, килограмм девяносто вешу!

— Сломать боишься? — засмеялась Мила, и с какой-то неженской силой притянула его голову и впилась в губы поцелуем. Потом отстранилась чуть-чуть и жарко зашептала в лицо:

— Не бойся, меня так просто не сломаешь! Хочешь, поборемся?

— Да ну тебя, — Никита попытался осторожно высвободиться. — Ручки как спички, а туда же… бороться.

И тут его сжали с такой силой, что явственно хрустнули ребра. Он сначала не понял чьи, но, судя по ощущениям, выходило, что скорей всего его.

— Ап… — выдохнул Никита и не смог вдохнуть обратно.

— Позвоночник сломать могу, — задушевным голосом сказала Мила и разжала руки.

— Уф! — Никита сел на диване, потирая бока. — Блин! Спортсменка что ли? — спросил он, с сомнением оглядывая тонкую фигурку.

— Ага, — Мила сладко потянулась, выгнувшись, как кошка. — Курить охота! Можно у тебя тут курить? Ладно, пошли на балкон, не будем увеличивать энтропию твоего жилища.

— Спортсменка, а куришь — проворчал, поднимаясь с дивана и держась за поясницу, Никита.

— Я еще и выпиваю! У нас, кстати, осталось еще что ни будь?.. Так, где моя сумка? Ага, вот она!..

Мила покопалась в сумочке.

— А где интересно знать, мои сигареты? На кухне остались… Милый! Захвати сигареты, — крикнула она Никите, который к тому времени отправился на кухню за коньяком, — И зажигалку не забудь.

— Одну или всю пачку? — высунулся из кухни Никита и увидел ее направляющуюся к лоджии. — Ты куда пошла-то? Голая?

— Конечно всю! — весело откликнулась Мила. — А кому, какое дело? Темно ведь. Зато так классно, свежо.

Никита принес коньяк, рюмки. Мила прикурила и с наслаждением затянулась. Время от времени начинала забавляться, пуская кольца дыма. Никита все глядел на нее, любуясь наготой. Интересная она была. Не жиринки на теле. Но в тоже время и не тощая, кости не торчали… Гладкая такая, ладная. Он поймал ее за руку, притянул к себе, поцеловал. Усадил себе на колени. Мила затушила сигарету и, обхватив его одной рукой, взяла во вторую, рюмку с коньяком. Чокнулась с его рюмкой и сказала:

— Это просто замечательно, что ты не женат!

— Это еще почему?

— Да знаешь, я изрядно эгоистична — в женатых мужчинах меня раздражает их страх перед тем, что они могут быть разоблачены женами. А страх этот мешает сексу! Мужчина вроде с тобой, но это не то, он все время пытается придумать подходящее оправдание, правдивую ложь. Мужчины менее виртуозны во лжи…

Никита слегка отстранился и посмотрел на нее внимательно:

— Сексу, говоришь, мешает? Так это был просто… секс?

Мила сделала круглые глаза и засмеялась:

— Ну что ты, сладкий! Это был не просто секс. Это был… потрясающий секс!

Потом коньяк кончился, и Никита изъявил желание сбегать за добавкой, но Мила вцепилась в него мертвой хваткой и не пустила.

— Ну, миленький, мой, хорошенький, ну куда ты побежишь, третий час ночи уже! Мы и так, вон какую бадью выпили. Баиньки надо уже ложиться! Да и мне пора двигать, мне завтра очень рано вставать…

— Ну, как же хватит! — вяло отбивался Никита, — Так хорошо сидели. Давай, я сейчас быстренько сбегаю, за пять минут, буквально… Подожди… — тут только до него дошел смысл ее слов, — А ты что, разве не останешься? У меня?.. Не остаешься?

— Ну, так я же и говорю, — Мила смотрела на него ласково, как на ребенка, — мне завтра рано вставать. Вызови, пожалуйста, такси. Пора по норкам!

— Ну, от меня бы и поехала утром.

— Не надо, милый, не спорь! Завтра увидимся… если ты, конечно, хочешь, со мной завтра увидеться. А?

— Конечно, хочу! Я с тобой и сегодня не хочу расставаться.

— Немножко отдохнешь от меня, чтоб быстро не надоела. Я же не хочу тебе быстро надоесть, — кокетливо щебетала Мила. По каким-то незнакомым ноткам в ее голосе, Никита со всей унылой очевидностью понял, что она приняла решение и никаким уговорам не поддастся.

«Ну да, надоесть, — подумал он, смиряясь с неизбежным, — да чтоб мне всю жизнь так надоедали…»

— Ну ладно. Раз решила… А ты не боишься? Поздно ведь уже! Может быть, давай я тебя провожу?

— Вот это лишнее. Чего мне бояться?

Тут Никита, вспомнил про железное объятие и, не задавая больше вопросов, пошел вызывать такси.

Мила, уже стояла в коридоре и подкрашивала губы перед зеркалом, как вдруг что-то, вспомнив, хлопнула себя по лбу:

— Вот блин! Как же я могла забыть! Черт! Черт! — бормотала она, лихорадочно роясь у себя в сумочке. Нашла какую-то бумажку, вчиталась.

— Что случилось? Ты что ругаешься?

— Да, я растяпа!.. Память потеряла! Надо было сегодня одну вещь забрать на вокзале из камеры хранения! А я все утро пробегала, потом днем дела, потом с тобой… вот. Совсем из головы вылетело… Что теперь делать?

— На вокзале? Из камеры хранения? — растерянно повторял Никита, не в силах сходу понять ее экспрессивный монолог, — А завтра нельзя забрать что ли?

— Да уж!.. — она сжала кулачки, — У меня встреча в первой половине дня, а потом еще одна. На ней я уже с этой штуковиной должна быть. А я никак не успеваю. Черт! И попросить некого забрать, у всех свои дела… Ни одной собаки в офисе не будет!

— А я? — спросил Никита, сообразив, что это не просто повод для завтрашней встречи с Милой, но твердая гарантия, что последняя состоится. — Я что, хуже собаки? Меня попроси. Что там надо забрать?

— Ой, правда, Никитка! — Мила посмотрела на него с надеждой. — Ты мне поможешь? Заберешь? Там сумочка одна, а в ней лэптоп и мульки разные.

— Ну, что ж, делать? Хоть я и не люблю рано вставать, — Никита притянул ее к себе и прошептал в ухо, — но ради тебя…

Они стояли и целовались, когда затрезвонил телефон, притаившийся на полочке для обуви под ворохом бесплатных газет. Черный допотопный аппарат с диском, оставшийся еще от матери. Долго выносить его дребезжащие вопли было невозможно и Никита, с трудом отлепив себя от Милы, снял, наконец, трубку.

— Такси прибыло, — бодро доложила на другом конце провода тетка-диспетчер, — вишневая семерка.

— Хорошо, спасибо, — Никита положил трубку, и обернулся к Миле. Та, уже наматывала ремешок босоножки вокруг изящной голени.

— Вишневая семерка, — передал ей Никита слова диспетчера.

— Да хоть черешневая! — Мила небрежно махнула рукой, — Не промахнусь.

Она, наконец, справилась с ремешками и выпрямилась, уже вполне по-деловому глядя на Никиту.

— Завтра позвоню утром, проинструктирую тебя подробно. Заодно и разбужу, чтоб не проспал, лежебока.

Уже в дверях в дверях она внезапно спохватилась.

— Вот молодец! Чуть не ушла! Ключ же я тебе забыла отдать! — она опять принялась лихорадочно рыться в сумочке, — отойди со света, не видно.

— Какой ключ?

— Да от камеры же, хранения ключ… как бы ты ее открыл… без ключа-то?

— Так она автоматическая что ли?

— Нет, блин, ручная! А вот он! — она, наконец, достала ключ с пластмассовым ушком, — На, держи, не потеряй! Все, сладкий мой, я побежала! Не провожай. Пока-пока! — она зашла в лифт и прежде чем нажать кнопку первого этажа, показала Никите два пальчика в виде буквы V, при этом несколько раз их согнула в знак прощания. Двери лифта сдвинулись, и он с гудением пополз вниз.

Заперев дверь, Никита поспешил на лоджию. Внизу у подъезда сгрудились в темную кучу автомобили, владельцы которых экономили на платной стоянке. Напротив подъезда торчала та самая семерка, с желтым таксишным огоньком. Мила выпорхнула из подъезда, грохнула железная дверь за ней. Она быстрым шагом обошла машину, и прежде чем сесть рядом с водителем глянула вверх и помахала Никите рукой. Он помахал ей в ответ. Хлопнула дверка и «жигуль», ворча мотором, попятился, выезжая из царства спящих машин.

Никита проводил взглядом удаляющееся такси и вздохнул. Воздух был теплым, дул слабый ветерок. Все небо светилось от звезд.

Ну, вот и все, упорхнула, как и не было, остался только легкий запах сигаретного дыма, да мимолетный аромат ее духов. Смятая постель, да чашка с пеплом и окурками. Никите стало как-то грустно. Побродив бесцельно по квартире, он подсел к компьютеру — отчего-то захотелось сохранить свои путаные мысли. Открыл новый файл. Подумал, как назвать, и ничего не придумав, набрал: «111». Потер лоб. Экран слегка плыл перед глазами. Все-таки, налегал на коньяк в основном он…

«Понедельник

Не знаю, как назвать, сие творение… дневник? Сроду не вел дневники… Пусть будут просто записи… мысли.

Сегодня моя жизнь выкинула небывалый фортель, я встретился с замечательной девушкой, которую зовут замечательным именем, Мила (если не врет, конечно, документы я не проверял:)). Я понятия не имею, что она нашла во мне, и почему решила со мной познакомиться… я в полном недоумении… Могу только сказать, что эта девушка, практически — мой идеал. Я понимаю, что это все не так просто… такого просто не бывает… Она слишком хороша для меня… произошедшее слишком напоминает какой-нибудь нелепый фильм, про Золушку, только в мужском варианте. Боюсь, карета превратится в тыкву. Кто ты, Мила?

Мы занимались с ней любовью… я даже и не помню, когда мне было так хорошо в последний раз? Да и было ли, когда-нибудь?..

Как я пьян! Что-то я совсем окосел, а был вроде ничего…

Вот еще что… у девчонки аномальная силища… когда она меня прижала. Я не мог, буквально, не вздохнуть, ни… а она говорила совершенно нормальным голосом…

А ведь когда, я… Мы с ней…, я не чувствовал никакой силы. Обычная девчонка — ручки-ниточки… только страсть, как будто год не трахалась. Сложно в это поверить? Да сложно. Я и не верю. То, что произошло сегодня со мной, какой-то, невероятный глюк. Ошибка природы. И вообще… мы столько разговаривали, а она умудрилась про себя почти ничего не рассказать. Но это не важно… Все, что я хочу — это еще раз ее увидеть, еще раз поболтать с ней о всякой ерунде, еще раз заняться с ней любовью… И в тоже время, я всем своим жизненным опытом понимаю, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. По-моему, я начал повторяться. Ну вот, мысли иссякли… лягу-ка на диван, малость подумаю…

Это все дети, что я хотел вам сказать!»

Никита взбил подушки, и улегся. Повернулся на бок и почувствовал, как заныло с правой стороны — там, где его сжали руки Милы. Последняя его мысль, перед тем как уснуть, была: «О такой женщине я мечтал всю жизнь. Но явно что-то здесь, не так!».