"Открытая книга" - читать интересную книгу автора (Казанов Борис)

Глава 9. По Руси

Колеса электрички равномерно стучали, навевая дремоту. Николай время от времени начинал клевать носом, сам не замечая, проваливался в темный водоворот сна, потом резко просыпался, когда вагон подскакивал на особо выдающейся шпале. За прошедшие двое суток вымотался просто ужасно, правда, оставалось дороги всего ничего. Электричка, в которой он сейчас ехал, через полчаса, не более, должна прибыть во Владимир. Все оставалось позади, и ночевка на вокзале, жесткие сиденья электричек, ужасная пища привокзальных буфетов, пьяные или озлобленные попутчики.

За эти двое суток он пережил больше, чем за предыдущие тридцать лет благополучной жизни. В прошлой жизни почти ничего не менялось с годами, все шло по накатанной, проторенной для всех, колее. Окончил школу, ничем не выделяясь среди сверстников, затем институт. По протекции удалось устроиться в областную больницу. Женился, развелся, защитил кандидатскую диссертацию. Годы проходили один за другим, одинаковые, словно доски в заборе. В последний же месяц события неожиданно понеслись обезумевшим гепардом, из ниоткуда возникла рукопись, рухнул, казалось незыблемый, уклад жизни. А за эти два дня пришлось научиться спать сидя, в неудобном кресле зала ожидания, питаться пирожками неизвестно с чьим мясом, скрываться от подозрительных сотрудников милиции, что особенно озверели после недавних взрывов в Москве. Николай оброс щетиной, был неопрятен. Один раз его даже приняли за бомжа, но денежная купюра, хрустнув в мощной длани служителя порядка, помогла избежать знакомства с местным «обезьянником». Способности внечувственного восприятия за эти дни обострились чрезвычайно, в ауре он теперь различал такие подробности, что с одного взгляда мог определить, чем человек болеет сейчас, чем болел недавно и чем будет болеть, увидеть настроение и общее самочувствие. Настроение находящихся рядом он не просто видел, а ощущал, как говорится, собственной шкурой. Когда соседом по залу ожидания оказался желчный старик, то в бок словно воткнули тысячи маленьких иголочек, а когда в электричке на сиденья напротив уселась влюбленная парочка, то сладковатый привкус появился даже во рту, а кожа на лице стала липкой и противной. Николай попытался носовым платком стереть липкую гадость, но не получалось, пока долговязая девица с прыщавым кавалером не покинули вагон.

Серьезных неприятностей избежать также не удалось, дважды Николай влипал в приключения. Первый раз, когда уже стемнело, на пустынной станции в вагон вошли четверо крепких ребят в масках, с резиновыми дубинками в руках. Пассажиров было немного, добры молодцы, переходя от одного к другому, взимали определенную сумму. Никто и не думал перечить, деньги небольшие, здоровье и нервы всяко дороже. Все шло тихо и спокойно до тех пор, пока четверка не добралась до Николая.

— Дядя, гони деньги, — загнусавил из-под вязаной шапочки один из громил. Николай не спеша, поднял голову. Сквозь прорези маски на него смотрели пустые, голубые глаза, как говорят, «не отягченные наличием интеллекта».

— Деньги, — скривил рот Николай. — А за что?

— За охрану поезда от бандитов. Не задерживай, гони двадцатку, — гнусавый тенорок звучал раздраженно. За спиной говорившего зашевелились дружки, напряжение нарастало.

— И кто же это меня от них охраняет? — еще сильнее скривился Николай. Столь спокойное, и даже смелое поведение в опасности не было свойственно ему ранее. Но поделать с собой Николай уже ничего не мог. Новый Николай взял ситуацию под контроль и все увереннее нарывался на неприятности.

— Мы, если ты еще не понял, ответил за гнусавого другой рэкетир, повыше, поздоровее.

— Нет, ничего не заплачу. Мне ваша охрана не нужна, — спокойно и твердо ответил Николай.

— Ах, ты, как ты сказал? — удивление на туповатых рожах оказалось заметно даже сквозь плотную ткань. — Не нужна? — гнусавый поднял дубинку. — Щас я тебе покажу, — не нужна!

Николай легко вскочил, дубинка пронеслась мимо, со звонким щелчком ударила по спинке скамьи. Намерения бившего легко читались в его ауре, Николаю не составляло труда уворачиваться даже на пятачке между лавками. Гнусавый бил и бил, постепенно зверея, аура его налилась багрянцем. Николай так увлекся танцем уклонения, властью над собой и своим телом, что прозевал нападение сбоку. Один из дружков гнусавого зашел с другой стороны сиденья. Нацеленный в голову удар Николай заметил слишком поздно, успел лишь слегка уклониться. Боль взорвалась над ухом огненным цветком, в глазах потемнело. Уже падая, Николай успел увидеть людей в милицейской форме, вбегающих в вагон.

Очнулся оттого, что по лицу текла вода. Голова болела невыносимо, боль толчками выплескивалась из некой точки над правым ухом, волнами растекалась по черепу. Застонал, открыл глаза. Вода перестала течь, в руку ткнулась тряпка. Сел, вытер лицо, лишь после этого огляделся. На лавке напротив обнаружился усатый милиционер. Он старательно водил ручкой, бисерным почерком заполняя какую-то форму. Милиционер поднял глаза, улыбка неожиданно оживила служебную физиономию, сделала ее почти доброй.

— Вот и славно, что очнулись. Как вы себя чувствуете? Быстро вы оправились, хорошо, что вас задело вскользь. Пока вы были без сознания, со слов других свидетелей мы составили протокол. Подпишите, а то и так электричку задержали.

Морщась от боли, Николай взял предложенную ручку, расписался, вписал адрес, паспортные данные. Милиционер взял лист, пробежал глазами.

— Далеко от дома забрались, — заметил он с удивлением. — Куда едете?

— Да вот, к дядьке в деревню еду, — не моргнув глазом, соврал Николай. Представитель закона еще некоторое время смотрел на него с сомнением, потом вздохнул и стал собираться.

— Вам точно не нужна медицинская помощь?

— Нет, спасибо.

— Как хотите. Вы будете нужны на суде. Повестка вас найдет. Счастливо вам доехать, и больше не ввязывайтесь в драки. В другой раз вам может повезти меньше.

Резкий толчок разбудил Николая. Он выглянул в окно, состав как раз проходил поворот, видны были передние вагоны, и электровоз, что бешеным быком мчался сквозь предутреннюю мглу. Позавчерашние воспоминания отступили, лишь голова продолжала болеть, там, над ухом, куда пришелся удар дубинки. За окном мелькали деревья, дома, автомашины. Но усталость взяла свое, и Николай вскоре снова задремал:.

Второе приключение случилось утром. В переполненном вагоне четверо мужиков, что до этого играли в карты, неожиданно начали драку. Что они там делили, осталось неизвестным, но бутылка, которую в качестве оружия использовал один из драчунов, просвистела в нескольких сантиметрах от пострадавшей совсем недавно головы Николая. Последовав совету родной милиции, Николай в драку ввязываться не стал, дождался вместе со всеми, пока мордастые ОМОНовцы не повязали хулиганов. Одного из них пришлось нести, на полу вагона осталась быстро сохнущая лужица крови, вокруг нее опасно блестели осколки нашедшей-таки свою цель бутылки.

Поезд замедлил ход. Николай открыл глаза, сдержал зевок. Пассажиры вставали, слышались покашливание, скрип ремней от сумок, шелест пакетов, пахло домашней едой. Кто-то завтракал по пути на работу прямо в электричке. Николай потянулся, с удовольствием ощущая, как хрустят суставы, кровь бежит по жилам, живительной влагой омывая застывшие за время сидения мускулы. Наконец, состав остановился с грохотом и лязгом. Бывший врач вышел на перрон, огляделся. Свежевыпавший снег весело хрустел под ногами, недвусмысленно намекая — скоро зима.

В привокзальном киоске приобрел Николай карту города. Довольно быстро отыскал на ней нужную улицу, наметил маршрут. Но сразу идти не решился, отложил визит до вечера, когда хозяин точно будет дома. День решил потратить на знакомство с городом. До обеда обошел весь городской центр, осмотрел все, что осталось со времен Владимиро-Суздальского княжества. Как Николай заметил, древние здания, в особенности деревянные, оказались обладателями собственной ауры с ярко выраженными индивидуальными отличиями, совсем, как у людей. Они даже показались Николаю живыми, только жизнь их течет настолько медленно, что понимание этой жизни человеком вряд ли возможно. Стены владимирского кремля окружал вал голубого свечения, настолько мощного и плотного, что оно показалось Николаю почти материальным. Если поводить ладонями по голубому свечению, то бодрящий холодок побежит по пальцам, ощущение такое, словно гладишь гигантское животное с голубой, искрящейся шерстью. Почти сразу стало понятно, для чего предназначена эта мощная энергетическая структура. Всякий идущий через нее с дурными намерениями, например, враг, что собрался штурмовать кремль, теряет силу и мужество. В душе агрессора появляется неуверенность, слабеют руки, хочется бежать, куда глаза глядят, от этого странного места. Николай настолько явственно ощутил себя врагом, попавшим под действие голубого поля, что даже пришлось потрясти головой, отгоняя наваждение. Тем же, кто защищает родной город, стоя на деревянных, позже каменных стенах, получит от голубой стены силу и мужество, стрела полетит точнее, а рука увереннее будет держать меч. Завороженный мощью голубой стены, Николай обошел кремль кругом, но голубое свечение не прервалось нигде, кольцом охватив крепость.

Над Успенским собором, что предстал Николаю в робком сиянии осеннего дня, возвышался столб энергии яростно-золотого цвета. Вершина его терялась в облаках. Низкие, серые, октябрьские тучи лишь оттеняли тепло и яркость золотого сияния. Внутри столба различались два потока энергии, один тек вниз, другой возносился к облакам. Причудливым образом проходили они сквозь друг друга, не сталкиваясь, не смешиваясь, создавая непередаваемое ощущение единения неба и земли. Судорога скрутила Николаю горло, когда он увидел все это, слезы потекли из глаз, он почувствовал сопричастность чему-то великому и могучему, словно сама земля. Осторожно, очень медленно Николай вошел в поток. Словно огромная ласковая ладонь погладила по макушке. Приятное легкое тепло потекло по коже, смывая тревоги последних дней, усталость от долгой дороги. Мышцы расслабились, болевшая голова успокоилась, боль словно унесло теплым потоком. Постояв так несколько минут, Николай ощутил себя как никогда сильным и здоровым, готовым жить дальше с полной отдачей. Понимание теплым источником забило в сердце: издревле на земле есть места, где энергия земли смешивается с энергией космоса, в этих точках земля словно дышит, вдыхая и выдыхая одновременно. В таких местах всегда строились храмы, капища, мечети, именно в таких местах приобщались к неведомому пророки и святые.

Пообедал в маленьком кафе, спокойный, умиротворенный. С легким сердцем и полным желудком отправился туда, где надеялся получить помощь и ответ на многие вопросы. Разболтанный «Икарус» долго вез его извилистым маршрутом, затем пришлось пересесть в не менее разболтанный троллейбус, в котором пахло псиной и старыми ботинками.

«Конечная» — замогильным голосом объявил водитель, и Николай вышел на свет божий, словно Иона из чрева кита, только тут вместо рыбы имелась развалюха с бренчащими рогами наверху. Под низким небом, из которого то и дело начинал сыпаться противный сырой снег, раскинулся пейзаж, которому нашлось бы место в России и пятьдесят, и сто лет назад. Одноэтажные дома, сады, огороды, дым из труб, лай собак, суматошное кукареканье — деревня выглядит почти одинаково сотни лет. Пасторальный пейзаж портили лишь столбы электросетей.

Потоптался на месте, не зная, куда идти. Вытащил письмо, любопытный ветер попытался выдернуть его из пальцев, но не смог. Обиделся, плюнул в лицо снежной пылью, и умчался. Но тут судьба сжалилась над Николаем, послав ему на помощь прохожего.

— Не подскажете, как пройти на улицу Октября? — волна переименований, вызванная перестройкой, до этих мест явно не докатилась.

— На Октябрьскую? — невнятно переспросил пожилой мужичок, одетый в весьма мятый ватник. Оба, и мужик, и ватник явно знали лучшие времена. От мужичка несло бензином и перегаром, лицо его покрывала щетина, которой гордился бы любой уважающий себя кабан.

— Да, на Октябрьскую, — подтвердил Николай, морщась от винного духа.

— Тогда тебе туды, — пропойца махнул рукой себе за спину. — А потом налево, — Николай смутился:

— А куды туды? И долго ли до налево?

— Ишь, непонятливый, откуда только взялся такой? — если можно было представить себе усмехающегося кабана, то перед Николаем был именно он. Видишь улицу, откуда я пришел? Туда и ступай. А как дойдешь до дома бабки Петровны, так и налево. Да дом-то знаменитый у нас, кирпичный, крыша зеленая. Вот так, иди и придешь, так твою растак.

— Спасибо, — и Николай зашагал «туды», надеясь, что правильно угадает, где находится это «налево».

Искомые зеленая крыша и кирпичный дом обнаружились достаточно быстро. Дом бабки Петровны стоял на «перекрестке» местного масштаба, на пересечении двух переулков. Николай свернул налево, дорога пошла под гору. Минут пять шагал, прежде чем заметил на стене одного из домов искомый номер.

Стукнул в калитку, подождал. Толкнул, — не заперто. Вошел во двор.

— Эй, хозяин!? — позвал негромко. В ответ — тишина. Во дворе не оказалось обычной в деревне собаки, и гость беспрепятственно добрался до входной двери.

Дом солидный, бревенчатый, на окнах разрисованные наличники, только крыша по-современному крыта железом. Только Николай потянулся к ручке на двери, как она резко распахнулась, на пороге воздвигся, иначе не скажешь, хозяин.

Здравствуйте, — оторопело сказал Николай. Он ожидал увидеть если не глубокого старца, то уж точно мужчину пожилого, умудренного годами и опытом. А встретил его здоровенный мужик за два метра ростом, довольно молодой и заметно недружелюбный. Зеленые глаза настороженно сверкали из-под кустистых бровей. Аура вокруг него тоже поразила Николая, самая обычная аура, энергетика среднего человека. Николай даже решил, что ошибся домом. Гигант тем временем ответил на приветствие:

— И вам поздорову. Чего надо-то?

— Я ищу Смирнова, Виктора Ерофеевича. Здесь проживает такой?

— Да, я проживаю именно здесь, — ответил человек-гора. Николай оторопел вторично. Этот громила и есть тот самый Смирнов?

— Ваш адрес мне дал дядя, ныне покойный, Огрев Эдуард Валентинович, вот: начал Николай, запинаясь, но его грубо перебили.

— Шел бы ты отсюда, мил человек. И больше не приходи, понял? — Смирнов надвинулся угрожающе, глаза налились кровью, багровая дымка поплыла вокруг головы. Николай невольно попятился:

— Нет, вы не поняли. Мне помощь нужна.

— Все я понял. Ходят тут всякие. Проваливай, пока цел. Помощь ему!

Так пятясь, Николай вышел со двора. Развернулся и пошел к остановке. Осознание того, что идти больше некуда, обрушилось топором палача. Внутри стало пусто, мысли разбежались в испуге. Не было даже волнения, он просто шел, куда несли ноги. Ехал на троллейбусе, пересаживался, лица попутчиков сливались в одно. В какой-то миг осознал себя на автостанции покупающим билет на пригородный рейс. Не успел удивиться, как пустота вновь нахлынула, затмила сознание. За окном автобуса мелькали городские огни, затем они пропали. Рев мотора стих, в ноги ударила земля и вот вокруг уже шумят деревья, Николай без страха и сомнений шагает куда-то через темный лес. Впереди возник свет, слабый, но различимый. Потом пришли запахи — запахи подворья, послышалось мычание. Николай принялся дубасить руками в какую-то дверь. Дверь открыли, от неожиданности едва не упал. Сильные руки подхватили, в голове что-то гулко лопнуло, Николая вырвало и он потерял сознание.