"Ошибка создателя (сборник)" - читать интересную книгу автора (Колупаев Виктор, Константиновский Давид,...)

13. Рассказывает Фревиль

Поздним вечером я подкарауливал своего нового знакомого в баре. Едва ли мне удалось качественно разыграть нечаянную встречу, когда он, наконец, появился; однако состояние его было уже таково, что больших актерских усилий с моей стороны и не потребовалось.

Я обрадовался тому, что он, по крайней мере, узнал меня. Это уже было достижением.

Итак, я напомнил ему о себе. Мы сели и сделали заказ при этом австриец посмотрел очень сурово (его племянник компрометировал его же заведение). Я постарался втолковать новому знакомому, что он мне давал некое недвусмысленное обещание.

— А, да! — вспомнил он.

И умолк.

Я должен был подталкивать его, чтобы он хоть как-нибудь продвигался вперед!

— Помню, помню… — произнес он наконец. — Кто у вас там заведует лабораторией?

— Фревиль, — тихо, краснея, сказал я.

— Кто, кто?

Я прокашлялся и повторил громче.

Он как-то странно посмотрел на меня:

— Да ну?

Я не знал, что сказать.

— Нет… — проговорил он.

Я молчал. Я уж и сам стал сомневаться.

Однако приятель мой неожиданно сказал:

— Ну, друг, ты на меня не обижайся. Это я так… Ладно.

Я вздохнул с облегчением и на секунду прикрыл глаза.

— Там у вас задачка какая-то была. Весьма хитрая задачка. Не помнишь, как формулируется?..

Я подумал — решился — и выложил на стойку листки Армана, тот черновик статьи, который он принес мне утром.

— Вот-вот, это именно… Следствие из теоремы. Ничего не скажешь, шеф у вас умница, ты мог бы из уважения к нему запомнить его фамилию…

Я, разумеется, молчал. А он водил пальцем по строчкам, пока не воскликнул:

— О! Вот здесь. Ну-ка, если поменять тут? Очень просто и мило, как детский мат, знаешь? Ты, вообще-то, играешь в шахматы?

Я помотал головой. Опять назревал конфликт.

— А в карты?

Пришлось сознаться, что и о картах я понятия не имею.

— Ну что ты за чучело…

Лучшей оценки я, конечно, не заслуживал.

— А к женщинам как относишься?

Я вспомнил о Клер и тихо выговорил:

— Хорошо…

— Что — хорошо?

— Хорошо отношусь, — поправился я.

— Скучно с тобой, — заключил он. — Вот шеф-то твой, наверное, понимает толк в жизни…

И подмигнул мне. Затем он вернулся к листкам Армана.

— Нет, это, пожалуй, наивно будет. Не пойдет… Слишком на виду.

Мне казалось, он задремал. Я уже хотел вытянуть потихоньку листочки из-под его ладони и улизнуть из бара. Но тут он подал голос:

— А если в этом месте? Можно ведь и так… Предположим, я решил кое-чем пренебречь… Так будет незаметно.

Минут десять он поработал пером и затем полюбовался своим творением.

— Порядок!

Так они и делали. Да, именно это я и видел на тех листах, в которые было обернуто сало!..

— Ну, я тебе больше не нужен! Это вот и покажи своему конкуренту. Только перепиши сначала, разумеется.

Он смял листки и втолкнул их в мой карман.

— Эффект я гарантирую!

На прощанье он ласково погладил меня по плечу и спросил:

— Ты, конечно, думаешь про меня — вот пьяница, а?

Я счел вопрос риторическим. Я решил, что честный, но вежливый человек должен промолчать.

— Ну, скажи по совести!

Мне пришлось кивнуть.

— А ведь ваш парень, Арман, не смог решить эту задачку. Как ни пыжился… И знаешь, кто ее решил? Ну-ка угадай…

— Берто?

— Этому и опомниться не дали. До его приезда все было готово.

— Клер?

— А, ты все-таки заметил, что женщины существуют на свете! Нет, друг мой. Эту задачку решил я. По просьбе Армана. Пусть шеф ваш скажет мне спасибо за то, что я доказал следствие из его теоремы.

— А потом?..

— Что — потом? Берто чуть не свихнулся, когда увидел такой результат. Ну, он не первый и не последний… Да он-то не пропадет, не волнуйся.

— Неужели он не заметил ошибки?

— Ты представь себя на его месте… Стал бы ты разбираться, есть ошибка или нет?

— Стал бы.

— Ну, а вундеркинд не стал.

На том мы и простились. Он обнял меня на прощанье, дохнул спиртным мне в лицо, — несчастный спившийся талант, доказавший следствие из моей теоремы…

Юрков все еще ждал своего рейса в порту. Я составил ему компанию; пока не объявили посадку, мы окончательно разобрались в ходе событий.

Берто, безусловно, был человеком, которого Арман с полным основанием мог опасаться. Нет, Берто никогда не причинил бы зла Арману или кому-то другому; но само его присутствие в лаборатории как бы говорило Арману: всяк сверчок знай свой шесток (это Юрков, бывало, повторял всякий раз, когда мы в строительном лагере влезали на свои кровати).

Берто — не первый, кто подвергся обработке на дальней усадьбе Тальменуса; прием использовался простой, и именно поэтому он легко удавался.

Поскольку задача, которую я дал Берто, была уже решена моим новым знакомым (вот кто четвертый!), Арману оставалось только придумать ошибку, чтобы получить отрицательный ответ, означающий бесперспективность всякой работы в моей лаборатории. Спектакль был поставлен на дальней усадьбе. Берто разволновалсяеще бы! — и не стал проверять ход решения. (Кроме того, он порядочный человек и, предполагая наличие аналогичных качеств и у других, полностью доверился Арману). Для пущей достоверности Арман, по-видимому, заявил, что публикует эту работу, и включил ее в план — вот почему в нем оказалось не шесть, а семь названий.

Итак, Берто поверил. (Как и его предшественники).

Он сразу же подал заявление об уходе. Будучи человеком деликатным, он не решился сказать мне в глаза о причине своего бегства, хотя, как я видел, и намеревался это сделать. Возможно, в последний момент передумал.

Едва лишь не стало в Отделе человека, по своему положению (а главное, таланту) оказавшегося между Арманом и должностью, на которую Арман, безусловно, метил, он поспешил поставить меня перед фактом прибытия Сови, своего приятеля, — Сови годился только на то, чтобы служить выгодным фоном для Армана…

Что же касается плана публикаций, то Арман забрал его, как только план сыграл свою маленькую роль. А затем подменил его старым нашим планом на шесть работ, которые я знал.

Несколько раз такая операция проходила у Армана гладко. Я огорчался и не мог понять, почему уходят от меня способные сотрудники. Но вот, в конце концов, обман раскрылся!

Утром мне пришлосн заняться будничными делами.

Тщательно скрывая зевоту (после бессонной ночи), я выслушивал разговорившегося в последнее время Сови…

Старался разъяснить Высокому Начальству, что в общественной деятельности тоже надо знать меру и я должен сделать перерыв, прежде чем снова ехать с лекциями, по-видимому, наша поездка в Тальменус создала мне определенную репутацию…

Я никому пока ничего не говорил. Не был готов к этому. Мне оставалось выяснить еще нечто, чрезвычайно для меня важное. Я должен был узнать это прежде, чем предпринимать какие-либо действия.

Наконец я решился.

Позвонил Клер.

— Молодец, — ответила она. — Я поняла, куда ты ездил. И зачем. Стало быть, ты теперь все знаешь.

Если бы все!

— Милый, — сказала Клер, — я так зла на Армана изза этой истории… И еще больше — на себя. За то, что не смогла помешать Арману.

— Почему же ты не поговорила со мной?

— Я ждала, когда у меня появится настроение для этого разговора.

— Очень логично!

— Для женщины — да.

— Значит, ты на ферме… — начал я.

— Я думала — просто пикник. А потом… — Она вздохнула. Но когда я сказала Арману, что этого я так не оставлю, он стал уговаривать меня, что раз я там была…

— Что?

— Что раз я там была, никто не поверит, будто я не принимала участия…

— Но ведь ты не участвовала в этом деле? — вскричал я.

Я так был рад — рассказать невозможно.

Она обиделась:

— А ты, значит, думал, что и я?.. Значит, ты и в самом деле решил, будто я…

Она бросила трубку и — в чем я получил возможность убедиться — отключила свой телефон…

…Вот, пожалуй, и все. Пачка табаку пригодилась. Я стал курить трубку: Клер сказала, что это идет мне. Клер, надо признать, все такая же.

Заканчиваю я приглашением на работу. У меня в лаборатории освободились два места. Какие — догадайтесь сами. Заявления, как говорится в таких случаях, прошу подавать в письменном виде.