"Призрачный свет" - читать интересную книгу автора (Брэдли Мэрион Зиммер)

7. Песнь истины

Прав был поэт, когда сказал, Что каждый из своих желаний, Дел несвершенных и мечтаний Себе возводит пьедестал. Альфред Теннисон

Стоило Труф завести машину, как все ее мистические страхи тут же отступили. Теперь они казались ей видениями из другого мира. Полуденное солнце играло на мокрой листве, а Врата Тени казались безобидным сельским домом, очень похожим на жилище спящей красавицы в калифорнийском парке.

Никем не замеченная, Труф вышла из дому. Никого не было и у витых металлических ворот. Они оказались открытыми, так что Труф не пришлось даже выходить из машины.

Но только отъехав от поместья и выехав на дорогу к городу, она окончательно успокоилась, вспоминая свои страхи как страшный сон.

Труф сомневалась, стоило ли ей скрывать от обитателей Врат Тени истинную цель своей работы, но в том, что она должна ею заниматься, Труф была уверена вполне. Возможно, Блэкберн и не преступник, да Труф и не хотела заострять свою работу именно на этом. Для нее важным оставалось другое — моральный аспект. Пусть даже Блэкберн прав и все, что он проповедовал, истинно. Это не важно. Вопрос в другом — зачем давать простым смертным ключи от небесных врат? Зачем вселять в людей надежду, что они могут войти туда?

Внезапно перед ее глазами всплыл Гарет, причем так ясно, что Труф даже остановила машину. Труф было трудно представить его в ритуальной мантии, он казался слишком нормальным.

"В этом-то все и дело. Как раз нормальных людей этот магический водоворот подхватывает значительно быстрее. Но почему?"

Ответа не было. Вскоре Труф уже въезжала в Убей Тень. Маленький городок, затерявшийся в долине Гудзона, был весел и ярок в кристально чистом воздухе. Его вид успокоил Труф, мысли ее начали приходить в порядок, и первым делом она решила поехать в гостиницу.


— Здравствуйте, здравствуйте, вы из страховой компании? — спросила Труф вышедшая на ее стук женщина. Одета она была в запачканный свитер и такие же грязные брюки. Выглядела очень взволнованной.

— Да нет, — призналась Труф, с интересом разглядывая женщину. — Меня зовут Труф Джордмэйн, я заказывала у вас комнату. Ведь вы миссис Линдхольм?

— О Господи! — Миссис Линдхольм с сомнением посмотрела на Труф, покусывая губы. — Ну, проходите. — Она без особого энтузиазма раскрыла дверь.

Труф вошла и тут же поняла, почему миссис Линдхольм так неохотно впустила ее в дом.

— Что тут произошло? — спросила Труф.

— Такого у нас никогда не было, — чуть не плача отозвалась хозяйка. — Снесло половину крыши, потом взорвался нагреватель… Почти сразу же лопнули трубы, и вода хлынула водопадом. Вам повезло, что вас не оказалось тут ночью, вы бы неминуемо утонули.

Труф с ужасом осмотрелась. Стены были мокрые, обои сморщились и отстали, штукатурка с потолка отлетела, да и сам потолок, казалось, прогнулся.

— Так что даже если вы еще не раздумали у меня поселиться… — Миссис Линдхольм беспомощно развела руками.

— Да нет, — успокоила ее Труф. — Честно говоря, я заехала извиниться перед вами за то, что не смогла добраться сюда вчера. У меня здесь нашлись друзья, и я буду жить у них. — Труф с большим удивлением слушала себя. Ведь она приехала сюда, к Мэри Линдхольм, совсем не для того, чтобы уверенным голосом излагать полуправду. Она разглядывала зал, и ей казалось странным, что она выбрала именно этот пансион, тогда как совсем рядом находится множество подобных.

Миссис Линдхольм слабо улыбнулась.

— Я, по правде говоря, страшно рада, что вы вчера не приехали. Пожалуйста, если по дороге вам попадется какое-нибудь страховое агентство, скажите им, чтобы они подъехали ко мне.

Уже в машине Труф вспомнились события пережитой ночи и услышанные слова: "Приди, принц стихии. Восстань, дитя вод…"

"Ничего удивительного, — подумала Труф. — За окном шел дождь, вот мне и приснилась вода". Какую-либо связь между ее сном и состоянием пансиона Мэри Линдхольм, находящегося в городе Убей Тень, Труф отвергла сразу. "Это простое совпадение", — твердо решила она.

Наука охотно верит в совпадения.

Труф припарковала машину почти в самом центре городка и пошла пешком. Не по сезону жаркое октябрьское солнце пекло плечи, ярко украшенные магазины радовали глаз. Труф смотрела по сторонам, и ей казалось, что все ее проблемы, на вид такие запутанные и жгучие, легко разрешимы.

Урчание в желудке напомнило Труф, что чашка кофе с булочкой ей сейчас нисколько не помешают. Она остановилась у первого же уличного кафе и заказала салат и чашку кофе. Сидя за столиком, она огляделась и увидела бело-зеленую вывеску. Труф довольно улыбнулась. Совершенно верно, туда она сейчас и направится.

Публичная библиотека города Убей Тень располагалась в помпезном здании начала века, богато украшенном характерной для того времени лепкой. Убей Тень был городом далеко не бедным, и его библиотека соответствовала его положению. Просторная, светлая, без толп мешающих друг другу читателей, она состояла из двух частей — старой и новой, построенной недавно. Труф обратила внимание, что прекрасный интерьер старой ее части бережно сохраняется.

— Простите, здесь есть телефон? — спросила Труф сотрудницу справочной.

— Да, вон там, — ответила она, и Труф направилась к маленьким нишам. Несколько минут ушло на досмотр кошелька и сумки в поисках монеты или телефонной карточки. Последняя наконец нашлась, и Труф набрала номер.

Ответивший голос был Труф незнаком.

— Здрасьте, Жанин слушает.

— Извините, я, наверное, ошиблась номером, — пробормотала Труф.

— Вы хотите поговорить с Кэролайн Джордмэйн? — спросил голос.

— Да, — ответила Труф, и сердце ее екнуло.

— Она сейчас спит, — ответила Жанин, и Труф облегченно вздохнула. — Позвоните после четырех, тогда она проснется. Меня зовут Жанин Вогэн, я присматриваю за мисс Кэролайн.

— А я Труф Джордмэйн. Скажите, пожалуйста… — хотела спросить Труф, но сиделка перебила ее.

— О, вы ее племянница? — воскликнула она неожиданно радостным голосом.

Труф показалось, что такой восторг проявляют, только услышав голос любимых родственников, от которых ожидают богатого наследства. А может, быть ей просто показалось, этот профессиональный тон выработан специально, как дополнительное утешение для безнадежных больных.

— Да. Как она чувствует себя? — спросила Труф.

— Так же, — ответила Жанин, и голос ее слегка дрогнул. — Но она в сознании. Доктор Вандемайер не думает, что ей следует находиться в больнице.

— Ну и хорошо, — ответила Труф. А что еще она могла сказать? — Я позвоню позже.

— Передать ей, что вы звонили? — оживленно спросила Жанин.

— Не стоит. Она может подумать, что у меня что-то случилось, и будет переживать. Я позвоню сама.

— После четырех, пожалуйста, — согласилась Жанин.

Труф повесила трубку и снова направилась в справочную.

Ее первым желанием было немедленно отправиться к тетушке Кэролайн и выспросить ее обо всем, но постепенно Труф пришла к мысли не действовать импульсивно, а сначала выяснить кое-что самой. К тому же тетя слаба и постоянно находится под действием лекарств. Толку от расспросов не будет никакого, а тетя лишний раз расстроится.

"В конце концов, здесь не до такта", — подумала Труф и ухмыльнулась своему черному юмору. Она была совершенно уверена, что в самом вопросе количества и теперешнего местонахождения этого чертового потомства Блэкберна уже содержится бестактность.

— Простите меня, — обратилась она к приятной библиотекарше, — у вас есть материалы по истории городка?


Меньше чем через десять минут Труф сидела в длинной комнате за маленьким столиком, положив локти на пыльные папки с пожелтевшими местными газетами.

— Здесь все, что у нас есть о Торне Блэкберне и Вратах Тени. Пожалуйста, постарайтесь ничего не перепутать, — просительным тоном сказала знаток местной истории, библиотекарь Лаурель Вилланова.

— Не волнуйтесь, — успокоила ее Труф. — У меня к вам есть еще одна просьба. У вас есть материалы об этом, как его… — Труф наморщила лоб, вспоминая странное имя, — об Элкане Шейдоу?

— Вам нужны такие старые материалы? — удивленно вскинула брови библиотекарь. — Думаю, в запасниках есть пара книг, где говорится о нем. Как правило, мы не выдаем их на руки… Я пойду посмотрю.

Лаурель ушла, и Труф углубилась в газеты. Прошло полчаса, и она поняла, что ничего нового для себя в них не обнаружит. Все, что Труф увидела, было общеизвестными фактами: Блэкберн жил в Убей Тень почти полтора года, и все это время он провел в постоянных склоках с городским советом. Интересовался им и местный шериф. Газеты, в которых писалось о смерти ее матери и о связанном с этим расследованием, Труф отложила в сторону, не читая. Если в них и было что-нибудь о детях Блэкберна, что крайне маловероятно, она сможет прочитать их позже. Ничего страшного не случится, четверть века ждали, подождут и еще несколько дней.

Вторая папка, касающаяся конкретно поместья Врата Тени, была намного интересней. Труф внимательно изучала пожелтевшие газеты, из которых самой ранней оказался местный ежедневник "Орел времени" за 1934 год.

— А вот и я, — раздался жизнерадостный голос Лаурель. Труф посмотрела на нее и увидела в ее руках три старые книги. — Думаю, вы здесь найдете то, что вам нужно.

— Благодарю вас, — сказала Труф, возвращая папку с описанием жития Блэкберна. Она положила книги рядом с оставшейся папкой, устроилась поудобнее и начала читать.

Спустя несколько часов Труф откинулась на спинку стула, вздохнула и помассировала затекшие плечи и руки. Она выяснила все, что хотела, и теперь подумывала, чем бы еще заняться.

Поместье Врата Тени, в котором она провела столь беспокойную ночь, было построено, как Труф и предполагала, на базе старого викторианского особняка в 1882 году. По странному совпадению именно в том же году перестрелкой у корраля закончилось покорение Дикого Запада. Поместье было четвертым по счету домом, возведенным на фундаменте, заложенном еще Шейдоу в 1648 году. От того времени не осталось даже надписей. Труф видела рисунки дома Шейдоу, выстроенного из местного камня и извести. Это была типичная для того времени приграничная постройка, низкая, с плоской крышей и узкими окнами. Тогда она служила местом для торговли.

Второй дом был построен в 1774 году и сохранился только на картинках, во время Войны за независимость англичане сожгли его дотла. Случилось это приблизительно году в 1770-м.

О следующей постройке Труф не нашла никаких записей, хотя по логике она обязательно должна была существовать.

Будь источников, сообщавших, что теперешняя постройка является по счету четвертой, а не третьей, поменьше, Труф могла бы существенно облегчить свою задачу и не обратить на них никакого внимания. Но была и еще одна немаловажная деталь. Даже если предположить, что в течение века на этом месте ничего не строилось, тогда почему в каждом источнике 1882 года говорилось о "повторном строительстве" Врат Тени? Да и само название не просуществовало бы так долго, если бы им называли просто пустое, незастроенное место.

Тогда вставал основной вопрос — когда голландское название старинного поселения трансформировалось в его нынешний английский вариант? И, кстати, почему? Ведь фамилия Шейдоу сохранилась, да и не только она. Все эти многочисленные Шейдоу, Шайдоу, Скайдоу, Чейдоу, Шаддоу и Шаттерз украшали страницы не только принесенных библиотекарем старых книг, ими был полон местный телефонный справочник.

Основную часть информации Труф почерпнула из выпущенной в 1923 году книги "Ранняя история Шейдоу Килл", автором которой был некий Мэтью Чеддоу, выходец из здешних мест. В то время Мэтью, историк-любитель, похоже, жил во Вратах Тени и включил в свою книгу главу о поместье. Труф снова нашла эти строчки.

"Используя остатки фундамента, строитель приступил к работе и в 1878 году возвел во славу своего предка Шейдоу четвертый по счету прелестный сельский дом".

Труф пропустила несколько абзацев.

"Подземный ручей, сослуживший верную службу первым переселенцам, обитателям этого дома, становился опасным. Воды его угрожали старым постройкам разрушением, и поэтому, прежде чем приступать к строительству нового дома, строитель укрепил русло ручья. Теперь этот ручей находится под домом и является его частью".

Труф удивилась и обратилась к следующему источнику, книге "Ранние годы колонизации Гудзона, а также краткая история получения Шейдоу и фон Розенротом права владения землями". Она раскрыла карту. Да, ручей действительно протекал прямо под домом. Однако ничего неожиданного в этом не было, все переселенцы предпочитали строить дома возле ручьев или даже над ними.

Следовательно, Врата Тени построены на ручье.

В настоящее время исследователи в области парапсихологии только начинают понимать, что так или иначе, но магнетизм лежит в основе всех психических феноменов, от простого желания искупаться и понырять, что может быть как-то связано со способностью улавливать самые незначительные изменения в магнитном поле Земли, до психокинеза-полтергейста, когда генерируется столь мощное магнитное поле, что человек способен останавливать часы, стирать записи с магнитных лент, а также метать тарелки и кресла. Дилан даже утверждал, что можно притягивать привидения, но эта гипотеза казалась Труф едва ли доказуемой.

Но в любом случае Труф было известно, что чаще всего так называемые "дома с привидениями" построены на подземных источниках, ручьях или колодцах. В воде есть что-то, что либо развивает в людях шестое чувство, либо сводит с ума. Труф не знала точно, каких случаев больше, но зато нащупала, где лежит разгадка тайны Торна Блэкберна.

Он не был магом и никакими оккультными способностями не обладал, он просто купил то, что в народе называется "домом с привидениями".

Мало кому понравится такая гипотеза, но Труф была парапсихологом и скорее будет составлять карту паранормальных явлений, чем… взывать к принцу стихии и просить дитя вод восстать.

Труф попыталась отогнать воспоминания. Возможно, это был голос Джулиана, ведь один из описанных в "Страдающей Венере" ритуалов, как она уже знала, называется "коронация царей стихии". И уж конечно, очень маловероятно, что вызванные во время ритуала силы стихии пришли и дружно развалили пансион Мэри Линдхольм.

"Но как своевременно он разрушен. Теперь тебе придется просить у Джулиана разрешения пожить в его доме, во Вратах Тени. Но это просто смешно, разве здесь мало других пансионов? Ты просто хочешь остаться там. Хочешь".

Труф сложила свои записи и отправилась искать библиотекаря. Она нашла ее за просмотром подшивок старых газет.

— Уже закончили? — спросила Лаурель Вилланова, увидев приближающуюся к ней Труф.

— На сегодня — да, но в конце недели мне эти материалы могут снова понадобиться.

— Я отложу их, чтобы не пришлось снова искать, — пообещала Лаурель. — Вам нужно еще что-нибудь?

— Да, но пока не знаю, что именно.

— Ну, если что-нибудь понадобится, заходите, я буду рада вам помочь. — Лаурель встала.


Выйдя из библиотеки, Труф с удивлением увидела, что солнце уже зашло и наступил вечер. Воздух был по-прежнему чист, обещая ясную, звездную ночь. Труф сунула свои записи в сумку и бодро направилась к машине. Сейчас ей так же сильно хотелось вернуться во Врата Тени, как утром уехать оттуда. Джулиан, возможно, волнуется, ведь она исчезла так внезапно. Как сквозь землю провалилась.

Свою машину она нашла без труда и тут же пожалела, что приехала на ней — от центра города до поместья всего каких-то две мили, можно и пешком прогуляться. Ничего, в другой раз будет предусмотрительней.

Она проехала мимо ворот, приветливо кивнув помахавшему ей Гарету. Доехав до дома, она припарковала машину между белым «вольво» и черным БМВ, принадлежавшим, по ее предположению, Джулиану.

Заперев свой «сатурн», она направилась к дверям дома и, прежде чем нажать на звонок, повинуясь какому-то непонятному импульсу, толкнула дверь. Она оказалась открытой, и Труф вошла в дом.

— Труф, можно вас на минуту? — услышала она мягкий, вкрадчивый голос.

Майкл. Труф снова ощутила психологическое давление дома, безмятежное настроение, охватившее ее от посещения городка, тут же испарилось, а вместо него появилось чувство приближающейся опасности.

Труф повернулась. Майкл, такой же серьезный и официальный, каким она видела его за обедом, стоял в дверях зала. Труф взглянула на него и похолодела — он был похож на пантеру, прыжок которой остановил внезапно вспыхнувший свет.

— Да, пожалуйста, — ответила Труф. "А что еще я могу ему сказать? "Между прочим, я слышала, что вы инквизитор. Ну и как сегодня прошли пытки, удачно?" Услышав такое, он подумает, что я сошла с ума".

— Может быть, нам стоит выйти в сад? — предложил Майкл.

Не дожидаясь ответа, он взял Труф под руку и повел в боковую дверь, через которую они вышли на маленькую террасу. Здесь стояли скамейка, стол и несколько кресел. Место было прекрасное, очевидно выстроенное специально для отдыха в теплую солнечную погоду. Сейчас же, когда на нее падали мрачные, рваные тени, терраса казалась Труф местом неспокойным и даже опасным. Она поежилась.

— На солнце будет теплее, — сказал Майкл и повел ее вниз по ступенькам.

Они зашли за дом, туда, где еще виднелись остатки сада, некогда окружавшего четвертую постройку Врат Тени. Да, поместье явно знавало лучшие дни. Еще сохранились кое-где розовые кусты, посаженные вдоль тропинок. Труф заметила полуразвалившиеся клумбы с уснувшими цветами. Справа стояли совсем недавно зеленые, а сейчас, после ночной бури, совершенно голые кусты и деревья, образующие лабиринт. Труф узнала о нем сегодня из книг.

Одна из тропинок вела к нему, и Майкл направился туда.

— Кажется, сегодня вы уже не так боитесь нас, как вчера, — заметил он.

— Я так выгляжу? — спросила Труф и поморщилась. "Фамильярность вызывает раздражение".

— Джулиан говорил, что вы ученый. Парапсихолог. — Он выговорил это слово медленно, как будто произносил его в первый раз.

— Моя специальность — статистическая парапсихология. Проще говоря, я изучаю и анализирую то, что вижу и слышу. "И хватит тебе".

— Боюсь, что те, кто рассматривает мир как ряд физических явлений, много теряют. Им недоступна красота поэзии, пение птиц.

— Если я хочу разобрать поэму и записать пение птицы, мне совершенно незачем ими восторгаться, — отрезала Труф. — Меня интересуют только факты. Например, как долго вы знакомы с Джулианом? — Она сменила тему и перешла в атаку.

— Достаточно давно, — ответил Майкл спокойно. — За последнее время он многого добился и хочет сделать больше. Он — человек высоких способностей.

— Вы имеете в виду оккультные способности, не так ли? — спросила Труф, собираясь с мыслями. Ей нужно было заставить Майкла начать рассказывать о себе.

— Что толку мне восхвалять его, если вы абсолютно не доверяете этой системе взглядов? Более того, вы даже не верите в ее существование, — ответил Майкл, улыбаясь.

— Но ведь вы в нее верите, — возразила Труф.

— Если я признаюсь, тогда вы поставите под сомнение все, о чем я буду говорить.

— А о чем вы собрались говорить? — Вопрос прозвучал грубовато, и Труф сожалела об этом, но меньше всего ей хотелось, чтобы Майкл углубился в дебри оккультизма.

— Чаще всего мы обнаруживаем в себе желание узнать такие вещи, о существовании которых нам лучше и не подозревать. Причем мы осознаем это и даже понимаем, что неведение в данном случае будет лучше не только для нас самих, но и для окружающих тоже, — начал Майкл. — Я не хочу сказать, что тяга к знаниям пагубна, отнюдь. Но…

— Есть такие категории, которые человек знать не должен, — закончила Труф, которой начала надоедать витиеватая речь Майкла.

— Разве можно давать ребенку заряженный пистолет? — тихо спросил он.

Перед глазами Труф возник образ вооруженного малыша, и она притихла. Майкл продолжал:

— Разумеется, нельзя. Но в руках взрослого человека оружие относительно безопасно, хотя потенциально вероятность применения его довольно высока. Есть вещи, которые не только существуют, но и существовали веками со времен сотворения мира, вещи, которые человек познает только со временем. Сейчас он их понять не может…

— Мне кажется, не в вашей, да, впрочем, и ни в чьей власти проводить грань между тем, что человеку можно знать, а что нет. Нет ничего, что бы не нужно было изучать.

— Я слышу голос науки, — улыбнулся Майкл.

Они дошли до края лабиринта. Труф обернулась и посмотрела на дом. Возможно, из его многочисленных окон кто-то и наблюдал за ними, но заметить это было трудно.

— Я не думаю, что счастье ценнее знаний, — сказала Труф. — А в магию я не верю.

— Но если вы не верите в магию, в сверхъестественное, как вы можете верить в зло? — спросил Майкл, стоя позади Труф.

Труф посмотрела на лужайку и увидела длинные, черные тени дома. Странно, всего в двух милях от города Труф снова чувствовала дискомфорт. Почему ее не перестает преследовать тревожное ощущение опасности? Да что здесь творится, в конце концов? Прежде чем ответить, она сделала глубокий вздох и сосчитала до десяти.

— Я не хочу хулить ваши верования, — сказала она, повернувшись к Майклу, — но в тех книгах, которые читаю я, говорится, что все зло на земле происходит от поступков человека и ничего сверхъестественного в мире нет. Магии не существует, существуют законы природы, которых мы еще не знаем.

— А если я вам скажу, что магия существует вне ваших законов?

— Тогда я извинюсь, пожелаю вам приятного дня и уйду. Ваши взгляды я не разделяю.

— И останетесь изучать то, что, как вы сами предполагаете, вам лучше не знать. Я говорю с вами совершенно откровенно — если магия — это зло, то оно находится здесь. Как, впрочем, и печаль.

Труф открыла рот, собираясь ответить, но сдержала себя.

— Мне пора идти, — сказала она твердо и дипломатично прибавила: — Надеюсь увидеть вас за обедом.

— Разумеется, — ответил он серьезно.

Она повернулась и зашагала к дому.

— Труф, — послышался голос Майкла.

Она обернулась.

— Желаю вам приятного дня, — сказал Майкл безо всякой иронии.

Труф взглянула в его глаза, но в них не было и тени юмора.


Через несколько минут Труф подошла к дому. Она была в бешенстве. Сотрудники института имени Бидни научились безошибочно определять настроение Труф, и видя ее такой, предпочитали не попадаться ей на глаза.

Что он себе позволяет! Кто дал ему право говорить с ней таким тоном? Увел ее, заставил слушать свои психобредни, избитые фразы из третьеразрядного фильма о привидениях, а когда ему надоело разыгрывать из себя джентльмена, он просто посмеялся над ней. Она не позвонит, чтобы над ней издевались! Да как он вообще смеет смотреть на нее!

Труф взбежала по ступенькам и позвонила. Дверь открылась, и она вошла, едва сдерживаясь, чтобы не грохнуть дверью.

Он пожалеет об этом. Чего он добивается? Чтобы Труф уехала отсюда? Вот уж нет. Ишь ты, умник нашелся, утверждает, что человеку лучше не знать кое-каких вещей. "Говоришь, ребенку не стоит давать в руки пистолет? Так я ему дам пушку. Я…"

— Труф, наконец-то, — раздался голос Джулиана. Он подошел к ней и взял ее ладони в свои. — Ты вся дрожишь. Что с тобой, ты бежала?

От прикосновения теплых рук Джулиана вся ее злость мгновенно улетучилась, от внезапной перемены настроения голова Труф даже чуть-чуть закружилась. О чем она думала только что?

Она о ком-то думала, но о ком?

— Бегаю по кругу, — смеясь, ответила Труф. — Извини, что я исчезла так внезапно, но мне нужно было съездить в город. Я только что вернулась.

— Так ты остаешься? — спросил Джулиан. Он продолжал держать ее ладони, поглаживая их.

"Нет!" — крикнул внутренний голос, напоминая, что каждый раз, когда Труф переступала порог этого дома, у нее возникала реальная возможность сойти с ума.

— Именно об этом я и хотела тебя просить, — ответила Труф. — Если твое предложение еще в силе, я бы им воспользовалась.

— Прекрасно, — произнес Джулиан. — Остальные тоже будут очень рады, особенно Фиона. Она только что говорила мне, что ты ей очень понравилась.

"Да уж", — подумала Труф. Однако решение принято, и, даже если это не то решение, которое она должна была принять, менять его Труф не собирается. По крайней мере, сейчас.

— Ладно, пусть будет так. Проведу недельку, а может и месяц, здесь, поработаю с коллекцией. Проклятье, ну и растяпа я, забыла взять с собой компьютер.

— И правильно сделала. Боюсь, здесь он будет совершенно бесполезен, — ответил Джулиан. — Я уже говорил тебе, что электричество у нас часто отключают, а батарейки садятся так быстро, что их просто замучишься менять. Могу дать тебе пишущую машинку, если хочешь. Кстати, у нас есть копировальная машина, можешь снимать копии с документов.

Джулиан продолжал держать ладони Труф, и она почувствовала напряжение другого рода, теплое и чисто земное.

— Хорошо, — кивнула Труф. В конце концов, ей не привыкать делать записи в тетрадях и блокнотах, она занималась этим много лет. Но все равно нужно позвонить Мег и попросить прислать сюда компьютер.

— Можешь оставаться здесь сколько хочешь, — тихо и нежно произнес Джулиан. — Я заметил по тебе, что в моих источниках мало порядка, так что можешь просить меня о помощи в любой момент.

— Спасибо, — ответила Труф. — Она помедлила, неохотно вытянула ладони из рук Джулиана. — Я хочу, чтобы ты знал мою позицию. Я не верю в то, чем ты занимаешься. Выдумывать что-то или подтасовывать факты я не буду, но что бы я ни нашла о Блэкберне, хорошее или плохое, я все включу в свою книгу. Одним словом, ни льстить, ни безосновательно хаять я никого не собираюсь.

Улыбка Джулиана стала еще теплее и ласковее. Он обнял Труф за плечи и повел к лестнице.

— Включай, и пошли они все к черту, как сказал однажды Веллингтон. Или сейчас больше уместна фраза "Скажи правду, и посрамишь дьявола"? Ни я, ни Торн Блэкберн не пострадаем, если ты будешь писать объективно. К тому же я всегда говорил, что болезни мира не стоит замалчивать, от этого они не исчезают.

Труф облегченно вздохнула. Хотя Джулиан и искренне верит во все свои магические штучки, он вполне либерален и не агрессивен. Во всяком случае, он не против того, чтобы кто-нибудь не разделял его взгляды.

— Чем я могу помочь тебе сейчас? — спросил он.

Труф вспомнила о своем намерении позвонить тетушке Кэролайн.

— Здесь есть телефон? Мне хотелось бы позвонить, — ответила она.

— Есть. Сюда, пожалуйста… — К сожалению, другого телефона здесь нет. Я неоднократно просил компанию провести сюда еще одну линию, но мне ответили, что для этого нужно разбирать полы и долбить стены, — говорил Джулиан, ведя Труф в свой кабинет. Он подошел к столу, поднял трубку и послушал. — Но, как ты понимаешь, проводить строительные работы мне не хотелось бы. Да и какая разница, сколько линий здесь будет. — Он протянул Труф трубку.

Труф послушала. Тишина.

— Не работает? — Она вопросительно посмотрела на Джулиана.

— После бури он почти всегда не работает, — ответил Джулиан. — Если к утру не включат, пошлю завтра в город с утра Карадока. Но, полагаю, этого делать не придется, компания восстанавливает связь довольно быстро. — Он пожал плечами. — Если хочешь, могу отвезти тебя в город прямо сейчас. Звонок очень важный?

— Можно потерпеть до завтрашнего утра.

— Ну хорошо. Послушай, Труф…

Уловив в голосе Джулиана серьезные нотки, она посмотрела на него.

— Я хотел бы попросить тебя об одном одолжении. Ты не веришь в дело Блэкберна, и я не собираюсь тебя переубеждать, но ты тренированный наблюдатель… Тебе когда-нибудь доводилось работать с медиумами?

— Нечасто, но доводилось.

— Сегодня вечером мы собираемся провести сеанс медитации. Я имею в виду тех из нас, кто является «практиками», достигших определенного уровня. Младшие адепты участвовать не будут, только я, Айрин и Лайт. Ты и Майкл не являетесь последователями, но мне хотелось бы, чтобы ты поприсутствовала. Дело в том, что я собираюсь загипнотизировать Лайт и проверить ее психометрические способности.

— Гипноз? — Труф с сомнением посмотрела на Джулиана. Она знала, что такое психометрия. Это попытка обнаружить информацию о каком-то объекте, или его обладателе методами экстрасенсорики. Она хотела провести подобные эксперименты в своем институте, но сомневалась в результатах, поскольку невозможно было исключить телепатические способности.

— Не волнуйся, — улыбнулся Джулиан. — Я профессиональный гипнотизер, получил в свое время соответствующую подготовку. Знаю, что гипноз в неумелых руках может быть если не опасен, то, во всяком случае, неприятен, но Лайт в данном случае ничего не грозит.

— Разумеется, я понимаю это, — ответила Труф. — Хорошо, я согласна участвовать в ритуале.

— Это не ритуал, Труф, — поправил ее Джулиан. — Наши ритуалы включают в себя магию. Присутствующий во время их проведения неподготовленный человек подвергается такой же опасности, как и медиум в руках деревенского дурачка, разыгрывающего из себя гипнотизера. То, что будет иметь место сегодня вечером, я бы назвал скорее практическим экспериментом.


Ужин был менее изысканным и прошел не так официально, как предыдущий. Присутствовали только сама Труф, Лайт, Майкл, Айрин и Джулиан. Труф много разговаривала с Лайт.

Прошлым вечером она показалась Труф разговорчивой простушкой, великовозрастным дитем, зачарованным лесными видениями. Сегодня Лайт была скромна и застенчива, она ела суп и мазала маслом булочку осторожно и бережно, движения ее напоминали действия слепого, хотя Труф знала, что зрение у Лайт прекрасное. Просто она видит то, чего не видят другие, а скорее, несколько больше, чем другие.

— Мне кажется, в университете очень хорошо, — мечтательно проговорила Лайт. — Наверное, интересно общаться с людьми, которые приехали из разных мест.

— А ты никогда не училась? — удивилась Труф.

Лайт вспыхнула, ее бледные щеки начали медленно покрываться розовой краской.

— Нет, — тихо ответила она. — Я никогда не ходила в школу.

— Есть и другие способы учиться, кроме как ходить в школу, — разрядил обстановку Майкл. Он посмотрел на Труф и произнес с мягким упреком: — Достаточно уметь читать. Нет такой мудрости, которую нельзя было почерпнуть со страниц книг.

Лайт бросила на Труф беспокойный взгляд. Труф подумала, что, девушка, скорее всего, неграмотная.

— А кто не умеет читать, может обучаться по телевизору, — сказала она как можно более шутливым тоном.

Лайт приняла шутку и с благодарностью посмотрела на Труф. Джулиан улыбнулся, Труф краем глаза видела это и подумала, что после обеда неплохо бы выяснить степень образованности или, точнее, невежества Лайт.

— Лайт действительно не умеет читать? — спросила она его без предисловий, когда обед закончился.

— Честно говоря, я не знаю, — ответил Джулиан. — Зато у нее прекрасная слуховая память: стоит ей услышать что-нибудь хотя бы один раз, она запоминает это навсегда. Правда, она никогда не отвечает на вопросы прямо. Ты это и сама скоро увидишь.

— А где ты ее нашел? — Труф заставила себя задать этот вопрос.

— В месте, где ей лучше не находиться. Можно называть это психической чувствительностью или найти какой-нибудь глубокомысленный термин из области психиатрии, но Лайт очень… ранима. Полгода назад она не могла находиться среди людей. Мне кажется, она очень одинока. Конечно, способность видеть мир по-другому, иначе, чем его видят остальные, уже является одиночеством. Мне кажется, ты ей понравилась. Будь с ней поласковей.

— Быть ласковой с Лайт совсем не тяжело, — честно ответила Труф, и это было чистейшей правдой. Хотя общение со среброволосым медиумом доставляло ей и некоторый дискомфорт. Труф вообще плохо сходилась с людьми, поэтому приучила себя обходиться без них. На дружеские чувства нужно отвечать такими же, а Труф не была уверена, что способна это делать. Но, похоже, что-то начинало меняться в ней. В последнее время Труф не покидала мысль, что вокруг нее все начинает меняться.

— Ну ладно, — сказал Джулиан. — Теперь, когда ты согласилась пойти со мной, я покажу тебе то, что видели немногие.


В 1969 году, после смерти Катрин и исчезновения Торна Блэкберна, все, что имело хоть какое-то отношение к нему, было выставлено на всеобщее обозрение. При жизни такой рекламы Торн не мог себе даже представить. Обложки журналов и первые полосы газет запестрели фотографиями Врат Тени, откликнулся даже «Тайм», поместив фотографию поместья на развороте. Но несмотря на всю шумиху и поиск принадлежавших Блэкберну вещей, никто не знал и не видел места, где произошло убийство.

Джулиан повел Труф вниз по узкому коридору. Вскоре они очутились перед высокими двойными дубовыми дверями. Труф показалось, что она уже их видела вчера, когда безуспешно пыталась найти зал. На дверях и дверной коробке были вырезаны ветки с листьями, от замков и кнопки звонка шли волнообразные солнечные лучи.

— Где мы находимся? — спросила Труф дрожащим голосом.

— В самом центре дома, — ответил Джулиан. — Если смотреть с улицы, центр будет в другом месте, но дело в том, что Врата Тени построены на впадине. Маленькая хитрость архитектора.

Джулиан ступил вперед и открыл дверь, Труф последовала за ним.

Перед ее глазами открылась большая круглая комната футов тридцать диаметром. Сразу напротив двери Труф увидела три узкие арки чуть повыше тех дверей, через которые они с Джулианом только что прошли. Арки были занавешены толстым черным бархатом. На куполообразном ребристом потолке были нарисованы знаки зодиака и аллегорические фигуры с картами символизируемых ими созвездий в руках. Ниже купола потолка по стенам зала шел ряд узких окон. В каждом окне находилось цветное стекло с вытравленным на нем изображением, но Труф их не разглядела, зато она заметила, что каждое окно можно открыть отдельно.

От окон до самого пола стены зала были отделаны дубовыми плитами с вырезанным на них красивым орнаментом. На стенах по всему периметру зала висели светильники. Труф вначале удивилась, но, посмотрев на них внимательно, поняла, что они имеют чисто декоративный характер — придание залу древности, основной же свет шел из газовых рожков.

В глаза Труф бросились египетские фигуры, стоящие между светильниками. Приглядевшись, Труф поняла, что они нарисованы, однако первое впечатление было такое, что это статуи. Труф не разбиралась в искусстве Древнего Египта и не понимала, что обозначает женщина с головой льва и коровы, а также фигура мужчины с головой собаки. Или это шакал? Между ними стояли знамена: красное, белое, черное и серое. Назначение рисунков и знамен Труф не понимала.

Зато она вспомнила, что прошлым вечером говорила Лайт. "Красный олень и белая лошадь, серый волк и черная собака. Красный, серый, черный и белый, четыре стража врат".

Снова Труф ощутила раздражение; так чувствует себя ребенок, который слышит разговоры взрослых, но ничего не понимает.

Труф смотрела на знамена, затем, будто они заставили ее сделать это, перевела взгляд на пол. Его вполне можно было назвать произведением искусства. Устланный черными и белыми квадратными плитами размером около двенадцати дюймов каждая, он напоминал шахматную доску. Строгая геометрия плит нарушалась выложенными золотистым мрамором кругами и какими-то странными символами. Между внутренним и внешним кругами располагались темно-красные круглые плиты, на каждой из которых имелся яркий рисунок или какой-то магический знак. В центральном круге была выложена звезда.

Труф посмотрела на нее и сосчитала количество лучей. Семь. Нет, девять…

— Купив Врата Тени, Торн только слегка переделал пол и поставил по стенам украшения, все остальное осталось в своем первозданном виде.

Труф чуть не подпрыгнула от неожиданности, она совсем забыла о том, что находится здесь не одна, а с Джулианом.

— То есть все это так и было построено? — спросила она.

— А что тут удивительного? — пожал плечами Джулиан. — Для того времени это не так дорого. Тогда был популярен спиритизм. Возможно, спириты устраивали здесь свои сеансы. Не исключено, что это был центральный зал. Кто знает?

Труф была уверена, что это знал Торн.

— Ну хорошо, — сказала она. — Что будем делать?

— Прежде всего нужно подготовить место действия, — ответил Джулиан.

Труф увидела мебель, которую она в готическом полумраке зала сразу не заметила. Джулиан отошел к стене и вернулся с двумя широкими деревянными креслами. Затем он принес стул и торшер, современный вид которого абсолютно не вязался с остальной обстановкой.

— Во время наших ритуалов это место, конечно, выглядит иначе. Если хочешь увидеть как, я могу показать. Можешь прийти сюда за несколько минут до начала проведения ритуалов. Все остальное время и алтарь, и наше оружие хранятся в другом месте. Преимущество старых домов состоит в том, что там всегда очень много кладовок. Знаешь, сколько комнат в этом доме? Тридцать семь. Ты будешь сидеть здесь. — Джулиан пододвинул к Труф одно из кресел.

Труф покорно села и внезапно почувствовала расслабление. Джулиан включил торшер, шнур удлинителя извивался по полу как лакричный корень и, дойдя до стены, исчезал за шторой одной из ниш. Джулиан подошел к двери и нажал несколько инкрустированных черным жемчугом кнопок. Светильники погасли, оставалась включенной только одна галогеновая лампа.

Труф показалось, что она попала в пещеру или на дно моря. Она почувствовала, что на нее наваливается какая-то тяжесть, казалось, что окружающее ее пространство имеет вполне ощутимый и немалый вес. Темнота вжимала Труф в кресло. Сердце ее заколотилось.

Труф сделала несколько глубоких вдохов и, пытаясь успокоиться, начала считать удары сердца. Она подумала о Джулиане, он чувствовал себя здесь легко и спокойно, но странно, самой Труф эта мысль успокоения не принесла.

Послышался шорох, и впереди появилась какая-то белая тень. Труф не успела удивиться или испугаться, как сознание подсказало ей, что это Лайт.

Девушка было одета в белую, до самого пола накидку с узкими и длинными, закрывающими руки рукавами. Никаких пуговиц на накидке не было, Лайт просто запахнула ее и перевязала поясом. Лицо девушки выглядело спокойным и умиротворенным. Лайт плавно подошла к креслу и села в него. Только теперь Труф заметила, что лампа светит так, что лицо девушки остается в тени.

— Ты знаешь, что мы будем делать сегодня? — спросил ее Джулиан тихим, ласковым голосом.

— Да. Ты будешь гипнотизировать меня, ты часто делал это и раньше, — ответила Лайт.

— Совершенно верно. А когда я загипнотизирую тебя, я дам тебе потрогать несколько предметов, и ты расскажешь мне их историю.

— Какую историю? — В голосе Лайт послышалось любопытство.

Джулиан еще не начинал вводить ее в транс, но голос ее уже звучал сонно, тихо, как бы издалека.

— Любую, — произнес Джулиан. — Какую захочешь.

Джулиан вытащил из кармана кусок кварца, напоминавший по форме яйцо. Труф посмотрела на него пристальней и увидела, что оно перевязано посредине серебряной лентой, от которой отходит длинная серебряная цепочка. По характерному блеску Труф также определила, что яйцо имеет огранку. Труф продолжала смотреть на руку Джулиана и увидела матовое мерцание его браслета.

— Смотри на свет, — продолжал говорить Джулиан. — Сейчас ты находишься в комнате. Перед тобой лестница. Она ведет вниз… — Раздался щелчок, и в руке Джулиана заблестел качающийся маятник.

Стараясь не попасть под воздействие монотонного стука маятника, а вернее, чтобы не заснуть, Труф отвела глаза. Ей хотелось, чтобы в комнате было больше света, хотя и понимала, что медиуму, в роли которого сейчас выступала Лайт, для входа в транс нужна знакомая обстановка. Некоторые предпочитают работать ночью. Труф вспомнила, что один медиум, талантами которого часто пользовался Дилан, входил в транс только при оглушительных звуках рок-музыки.

Голос Джулиана понизился до еле слышного шепота. Труф начала улавливать посторонние звуки: мерный и тихий звук мотора, — наверное, это работает нагреватель воды, а также далекое, легкое поскрипывание рам открытых окон.

Труф посмотрела вниз. Прямо под ногами она увидела нарисованную звезду с многочисленными отходящими от нее лучами. В темноте рисунок показался упавшей на землю каплей небесного чая. Труф заметила у самого окна еще одно такое же пятно, только посветлее. Это отражение. Если внутри дома пустота, тогда нет ничего странного в том, что вчера она заблудилась. Труф подумала, что нужно будет спросить в городской библиотеке план дома, он у них наверняка есть.

Труф снова посмотрела на звезду под ногами.

"Это, скорее всего, центр комнаты", — решила она.

Труф не могла сказать, откуда в ней внезапно появилось беспокойство. Она посмотрела на Джулиана, он продолжал вводить Лайт в транс. Слегка вращаясь и поблескивая, маятник в его руке продолжал мерно качаться.

— "Уберите ложе ее полевыми цветами, возложите на него шкуры всех зверей, бегающих в лесу. Таким должен быть алтарь для тебя, иеролатор, небесная наложница. К твоему ложу я принесу солнце, и твоя страсть укажет нам путь".

Откуда это? Труф где-то читала эти строчки, или они возникли в ее сознании сами по себе?

Джулиан говорил, что во время ритуалов комната выглядит иначе. Естественно, так и должно быть. Здесь, в самом центре, там, где сейчас сидит Труф, стоит алтарь.

В ту ночь шестьдесят девятого года он тоже стоял здесь.

Труф почувствовала приступ тошноты, голова ее закружилась, суставы заныли.

Именно здесь умирала Катрин Джордмэйн.

Ее мать умерла на этом самом месте. Кровь ее взывала к Труф, отделяя от того момента тонкой, незримой тканью.

Перед глазами Труф явственно возникла страшная картина, вызванная воображением. Труф увидела их: Катрин лежит в центре, рядом с ней находится Айрин. Остальные стоят вокруг, и их свечи похожи на алмазы, висящие на цепочках. Труф услышала пушечные звуки грома и блеск молний. С каждым новым ударом гасла очередная свеча. Сейчас наступит тьма, и вместе с пламенем свеч в небытие уйдет и Катрин.

Ее мать умирает, она вот-вот умрет. Невинная и беспомощная, она ни о чем не догадывается. Ее силы отняли у нее. Блэкберн и Труф не в силах спасти ее.

Труф застонала и отвернулась, пытаясь стряхнуть с себя слишком реальное видение. Перед ней возник Джулиан и Лайт. Девушка была в глубоком трансе, она неотрывно смотрела на лицо Джулиана.

Так Катрин смотрела на Блэкберна.

И он убил ее.

"Сейчас он убьет ее!" — мысленно кричала Труф и сама не понимала, кого именно имеет в виду. Океанской волной на нее накатил слепой, невыносимый страх. История повторяется, сейчас здесь, во Вратах Тени, Джулиан убьет Лайт, нежную, добрую Лайт, доверившуюся ему.

Она тоже беззащитна, как и Катрин.

Точно так же…

Труф не услышала резкого и пронзительного, как пистолетный выстрел, удара падающего кресла — ничего не видя вокруг себя, Труф оттолкнула его и бросилась из зала. С громким криком она распахнула дверь и выскочила наружу. Спотыкаясь и наталкиваясь на стены, она бежала вперед. Труф пересекла фойе, она задыхалась, но так же быстро взлетела по ступенькам и помчалась в свою комнату. Не добежав до нее нескольких метров, она упала и, не в силах подняться, поползла, но затем, оперевшись о стену, встала на ноги и снова побежала. Жадно хватая ртом воздух, Труф влетела в комнату и, трясясь всем телом, навалилась на дверь.

Кроме нее в комнате кто-то был. Он стоял у окна. На него падал приглушенный свет зажженного ночника, и его тень Труф видела на полу.

— Ты дура набитая, — произнес он грубым, резким голосом.

Труф пыталась восстановить дыхание и ответить, но только закашлялась.

Она знала того, кто стоит у окна.

— Я знаю, кто ты… — сквозь раздирающий кашель сдавленным голосом произнесла Труф.

Но у окна никого не было. Только ветер дул в открытое окно и колыхал шторы.


Оглушенная, онемевшая от страха, Труф, покачиваясь, сделала несколько шагов в сторону окна и остановилась у края кровати. Сев на нее, Труф подозрительно посмотрела на окно, но видение исчезло.

Она только что видела Торна Блэкберна.

Но это невероятно.

И слышала его голос.

Это просто смешно.

"Галлюцинации, вызванные стрессовым состоянием, возникшим в результате гипноза, — дрожащим голосом пробормотала Труф. — Сама знаешь, как это случается. В действительности никого там не было".

Две вещи для Труф Джордмэйн являлись очевидными: она не медиум и привидений никогда не видела, и второе — то, что Торн Блэкберн находился здесь в ту ночь в 1969 году, унесшем ее мать в вечность, и эта мысль все больше и больше занимала ее воображение.

— Так можно ополоуметь, — вслух произнесла она.

В дверях появился Джулиан.

— Может быть, ты объяснишь, что значит этот маленький спектакль? — спросил он ледяным голосом.

Труф повернулась к нему. Джулиан счел это за молчаливое разрешение и вошел в комнату. В этот момент он очень напоминал разъяренного кота.

— Я полагал, что имею дело с профессионалом. Ты хотя бы понимаешь, что могло произойти?

— Джулиан, на том самом месте, где я сидела, умерла моя мать. Мне было тогда всего два года. И хватит, я ничего не хочу больше слышать! — выкрикнула Труф, закипая от нахлынувшего негодования. Сейчас она была готова сказать любую грубость. Чувствуя необходимость сдержать ярость, Труф попыталась взять себя в руки. — Мне казалось, что я справлюсь, но я ошибалась. Извини.

— Боже мой, — сказал Джулиан спокойнее. — Какой же я идиот, что показал тебе наш священный театр, не подумав, какие воспоминания он у тебя вызовет. Прости меня, Труф. — Он сел рядом с ней и обнял за плечи.

Исходящая от него сила и тепло проникали в Труф, согревая ее. Ей хотелось уткнуться лицом в его руки, поцеловать в губы, почувствовать прикосновение мускулистого, крепкого тела. Тогда уже не будет вокруг нее этой пугающей темноты.

— Я просто дура, позволила воображению увести себя, — сказала Труф, стряхивая навязчивую картину. — Как себя чувствует Лайт? — спросила она тихо.

— К счастью, она была в трансе. Я просто вывел ее методикой, разработанной для подобных экстренных случаев. Сейчас она отдыхает. Еще раз прошу прощения за то, что подверг тебя такому испытанию. Мы используем наш священный театр для того, чтобы вызвать в спящем разуме соответствующую реакцию.

— Это моя вина, не переживай, — ответила Труф. "Нужно просто почаще бывать там, привыкать к нему мне все равно придется, — подумала она. — Священный театр. Это из арсенала заповедей Блэкберна, он говорил, что каждый маг прежде всего устраивает священный театр". — Джулиан, ответь мне, ты действительно… — Она осеклась.

— Верю в то, что он делал? — ответил Джулиан, улыбаясь. — Разумеется. Правда, я не считаю его работу совершенной и не собираюсь проповедовать ее с барабанным боем. Магия — это и наука, и искусство, а слепая вера или бездумное подражание ни тому, ни другому пользы не принесет. Конечно, репутация у Торна не блестящая, даже я считаю его карьеру скандальной…

Труф слабо улыбнулась. Джулиан снял руку с ее плеча и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Одно бесспорно — и это следует помнить, — Торн Блэкберн был очень талантливым… юношей. Когда он умер, ему не было еще и тридцати, но в кругах, всерьез занимающихся магией, он был известен уже в течение десяти лет. Он ошибался только потому, что был молод и слишком самоуверен. Лично я у него многому научился.

— Значит, ты надеешься, что не повторишь его ошибок, потому что знаешь их? — Труф улыбнулась задумчивой и усталой улыбкой. "В этом никто не может быть уверен".

— Одну ошибку я не сделаю, совершенно точно, — уверенно сказал Джулиан. — Прости меня за откровенность, Труф, но в смерти Катрин Джордмэйн, твоей матери, нет ничего таинственного. Она умерла от слишком большой дозы наркотиков. Если бы ты изучала дневники и записи Торна, то знала бы, что в своей работе он использовал всевозможные запрещенные наркотики. В шестидесятых они пропитали всю американскую контркультуру. Опиум, гашиш, даже ЛСД, а он, совершенно определенно, не был известен тайным вождям — эти наркотики были частью ритуалов. Все это я выкинул из его работы, и, поверь, меня здорово критиковали за это. Однако я считаю, что не наркотики, а дисциплина должна помочь тому, кто ступил на стезю. Наркотики, убившие твою мать, я считаю излишеством, им нет места в моей работе.

Труф согласно кивнула, она была благодарна Джулиану за его искренность.

— С Лайт ничего не случится. — Голос Джулиана звучал убедительно. — И если ты, в отличие от меня, веришь в совпадения, то скажу тебе, что Лайт не иеролатор, а иерофекс.

Труф непонимающе смотрела на него.

— Катрин Джордмэйн была иеролатор Торна, его священной наложницей. Лайт в наших ритуалах выполняет ту же роль, что и Айрин у Торна. Она — иерофекс, то есть священный говорящий.

— Он хотел, чтобы им была Кэролайн, — неожиданно для себя сказала Труф и удивилась. Что или кто вдруг заставил ее произнести эту фразу?

— Да, желательно, чтобы иерофекс и иеролатор были сестрами, — задумчиво произнес Джулиан. — Но Кэролайн отказалась, и Торн не стал настаивать.

То есть тетушка Кэролайн тоже была медиумом, так, по крайней мере, думали и Торн, и Джулиан.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Джулиан. — Спи, а я пойду посмотрю, как себя чувствует Лайт. Скоро к тебе придет Айрин и принесет успокоительного. Не волнуйся, — улыбнулся Джулиан, уловив тревожный взгляд Труф. — Просто лекарство, не запрещенное.

— Нет, Джулиан, я… — Силы оставляли Труф, они исчезали из нее, как вода из высыхающего ручья. — Хорошо, пусть приходит, если ей не трудно. Жаль, что я причиняю тебе столько беспокойства.

— Я пришлю ее, — пообещал Джулиан. — А ты постарайся заснуть. — Он наклонился и поцеловал Труф в лоб, едва дотронувшись до него губами.

Труф вздрогнула, открыла глаза, но Джулиана уже не было.

"Слишком много событий произошло за такое короткое время", — подумала Труф. Она попыталась сконцентрироваться хотя бы на одном из них, но не смогла, мысли ее разбегались. Она закрыла руками лицо и почувствовала, что они дрожат. Тщетно пытаясь унять дрожь, Труф обхватила себя и легонько сжала. Как маленький обиженный ребенок, она принялась причитать, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Я теряю разум, — повторяла она шепотом. — Теряю, теряю…

Труф удалось заставить себя немного успокоиться. Когда в комнату вошла Айрин Авалон, она тихо сидела в кровати, уставясь в темноту. Эмоциональный взрыв прошел, уступив место оцепенению.

— Дорогая моя, что с тобой? Джулиан сказал мне, что хранители не приняли тебя. Никогда бы не подумала, что… — Айрин поставила на столик принесенный с собой поднос. — Да ты вся замерзла, у тебя руки холоднее льда, — воскликнула она, дотрагиваясь до ладоней Труф.

— Я видела… — начала Труф и тут же осеклась. Если она скажет, что видела своего отца, Айрин подумает, что она уже свихнулась. Да нет, она сочтет ее совершенно нормальной, ведь у Айрин свои, перевернутые, извращенные стандарты.

— Ничего страшного, — говорила Айрин. — Не важно, что ты видела. Я знаю, что иногда хранители забывают, насколько мы, простые смертные, хрупки. Тогда те, кто равен им, предупреждают нас, дают нам знак. В таком случае лучше лечь и подумать, узнать все, что нужно. Эти могущественные всегда ведут себя именно так, — с оттенком упрека проговорила она.

Слушая похожие на заклинания фразы, Труф представила картину: Айрин стоит в храме перед одним из египетских образов и ругает его на чем свет стоит. Труф улыбнулась.

— Ну вот. — Айрин ласково посмотрела на Труф. — Сейчас я приготовлю тебе ванну, но прежде ты выпьешь горячего успокоительного, я сама его готовлю. — Айрин направилась в ванную комнату, и вскоре Труф услышала шум воды.

— Я сейчас вернусь, принесу соли для ванной и горячей воды запить лекарство, — сказала Айрин совершенно серьезно. Труф кивнула, решив не противоречить. У нее не было сил сопротивляться Айрин.

Когда Айрин вышла, Труф прошла в ванную комнату, старомодную — такими их делали в пятидесятых годах. Из крана била вода, пар поднимался и оседал на его хромированной поверхности и на белоснежных кафельных плитках, выложенных по стенам комнаты. Все в ванной сверкало идеальной чистотой и белизной, сделано прочно и надежно. Такой Труф хотела видеть свою жизнь — стабильной и неизменной, лишенной сомнений и неуверенности.

— Я принесла тебе… Труф, где ты? — послышался голос Айрин. — Ах, ты здесь. Я принесла тебе теплый халат, наденешь его после того, как примешь ванну. — Она наклонилась и высыпала в пенящуюся воду несколько кристалликов из маленькой коробочки. Вода сразу стала темно-зеленой, и комнату окутал запах моря и леса.

Труф вдохнула приятный аромат, чихнула, и на глаза у нее навернулись слезы. Вместе с тем она ощутила внутри себя успокаивающее тепло и почувствовала себя намного лучше.

— Что это? — спросила она Айрин.

— Это я тоже делаю сама, по своим рецептам, — ответила Айрин. — Выпей-ка. — Она протянула Труф чашку с дымящейся алой жидкостью. Сильный запах апельсинов и цветов ударил Труф в ноздри. — Мое лекарство можешь пить совершенно спокойно, оно абсолютно безвредно. Я готовлю его из меда, цветов и виски. Во всей Англии ты не найдешь ни одной дочери священника, которая поклялась бы, что иной раз втихую не прикладывается к бутылочке. — Она тихо засмеялась.

Улыбаясь, Труф смотрела на заполняющуюся водой ванну и маленькими глотками прихлебывала снадобье. Похожее на расплавленный шелк, оно обжигало и успокаивало.

Когда ванна наполнилась, а чашка опустела, Айрин закрыла краны.

— Теперь ложись в ванну, а потом сразу спать, — сказала она, принимая из рук Труф чашку.

— Спасибо. — В порыве благодарности Труф обняла ее. — Ты такая добрая.

На глазах Айрин появились бусинки слез.

— Дитя мое, это самая малость, которую я могу сделать для тебя. — Она помедлила и прибавила: — И для него.


Труф долго лежала в приятно пахнущей воде, после чего почувствовала себя намного лучше. К ней снова вернулись спокойствие и способность мыслить трезво и хладнокровно. Закутавшись в теплый, плотный байковый халат, она вышла из ванной комнаты. Хотя усталость еще ощущалась, Труф все-таки решила перед сном привести в порядок свои мысли и записать впечатления. Айрин ушла, Труф заперла за ней дверь и достала блокнот.

Несколько минут ушло у нее на то, чтобы описать события сегодняшнего дня, от таинственных полунамеков Эллиса за завтраком до многозначительных предупреждений, сделанных Майклом. Перечень людей, которые ее ни о чем не предостерегали, неумолимо сокращался, теперь в нем оставалась одна только Лайт.

Вспомнив о ней, Труф почувствовала угрызения совести. Правда, Джулиан сказал, что за нее можно не беспокоиться, она была в трансе, ничего не видела и не слышала. Тем не менее Труф решила обязательно извиниться перед ней. Странное действие оказывали на Труф эти Врата Тени, ничто в ее поведении не казалось ей теперь мелким и не стоящим внимания, никогда в своей жизни она не была столь щепетильной.

Перед тем как лечь спать, Труф еще раз проверила, на месте ли "Страдающая Венера", но теперь она, нащупав книгу, вытащила ее из тайника и снова перелистала страницы. Здесь, в доме, где книга была написана, ее архаизмы показались Труф вполне приемлемыми и уместными. Нужно еще много прочитать, при соответствующей подготовке в этой книге можно будет увидеть рациональное зерно. Первое впечатление о "Страдающей Венере", конечно, ужасное — нечто среднее между бредом ополоумевшего писателя и перечнем аптекарских рецептов. Возможно, позже Труф поймет ее тайный смысл.

Она без волнения и неприязни читала абзацы из "Страдающей Венеры". В высшей степени странный набор — греческие названия и египетские костюмы, латинские заклинания и нордические боги; похоже, Блэкберн создавал свой культ из всего, что попадалось ему под руку, закутав его в кельтский религиозный туман. Основную цель его синтетического вероучения составляла идея пришествия древних богов с Тир на Ногт, страны вечной молодости. Себя же Блэкберн называл не иначе, как сыном сидхе, сказочной расы.

"Человек. Или почти человек", — вспомнились Труф слова Эллиса.

Казалось, что после завтрака прошло несколько лет, но слова эти продолжают жечь ее сознание. Даже если Блэкберн и был полубогом, какое это имеет отношение к ней, Труф?

"Бред какой-то", — фыркнула она.

Но почему эта мысль, которая совсем недавно вызвала бы у Труф только смех, сейчас не дает ей покоя?