"Руины Изиды" - читать интересную книгу автора (Брэдли Мэрион Зиммер)

7

Проснувшись рано утром, Дал с недовольным видом, ни слова не говоря, прошел в ванную. Выйдя после продолжительного душа, он подошел к окну и долго смотрел на Руины. Затем он повернулся к Цендри и улыбнулся.

— Сегодня замечательный день, Цендри. Ты знаешь, иногда казалось, что мне так и не удастся попасть туда. Просто надоело слушать, как они постоянно выдумывают все новые и новые предлоги.

— Я тоже очень рада, — сказала Цендри. Дал подошел к ней.

— Прости меня, вчера я наговорил тебе много глупостей. Поверь, такого больше не произойдет.

— Ты тоже прости меня, Дал. — Она положила голову ему на грудь. — Я тоже погорячилась, это ожидание всех нас издергало.

— А то, что ты отказалась со мной спать, меня попросту добило. Ну да ладно, пошлем все к черту. Давай впредь воздерживаться от таких сцен, хорошо?

— Я попытаюсь, — прошептала Цендри. — Обещаю тебе.

— Если хочешь, мы можем еще наверстать упущенную ночь, — тихо проговорил Дал.

Цендри почувствовала, как в груди у нее снова шевельнулось негодование. "Неужели он и вправду думает, что все конфликты можно разрешить постелью? Так, наверное, думают все мужчины". Она тихо высвободилась из теплых рук Дала.

— Уже поздно, впереди тяжелый день. Ты приготовил все приборы для записи?

Напоминание о долгожданной работе отвлекло Дала, и он пошел проверять и готовить всю необходимую аппаратуру. Цендри удивила и в то же время покоробила ее изворотливость. "Это слишком по-женски, — раздумывала она. — Но очень эффективно, если ею пользоваться умеренно и умело".

Цендри видела, как пребывание здесь портит Дала, но после вчерашней сцены она начала всерьез задумываться над тем, не портит ли оно и ее тоже. Она анализировала все, что с ней происходит, и все чаще приходила к выводу, что сама планета заставляет ее иначе смотреть на ее прошлое поведение. Все, что она бессознательно делала раньше и считала вполне нормальным, здесь представлялось в совершенно ином свете. "Да пошел он к дьяволу, этот Матриархат, и Дал вместе с ним!" — пришла к окончательному выводу Цендри и присоединилась к Далу.

Через полчаса на полу собралась солидная куча инструментов и оборудования, необходимого для первого дня работы. Оглядывая собранное, Дал с сомнением покачал головой.

— Вдвоем нам этого не унести, — наконец произнес он. — Как ты думаешь, Ванайя не сможет дать нам пару человек или машину? — спросил он. — Лично я предпочел бы машину, чем меньше народа пойдет с нами, тем лучше. К тому же не люблю заставлять кого-нибудь помогать мне. Правда, с нами потащится Ру, его-то я обязательно нагружу.

— Я попробую поговорить с ней, — согласилась Цендри. — Да, кстати, нам будут помогать несколько девушек из колледжа Ариадны.

— Не нам, а тебе, ты хочешь сказать, — поправил Дал и тут же заставил себя улыбнуться. — Надеюсь, это будут молодые девушки, твои обожательницы и поклонницы твоего научного таланта. Ну, с ними ты справишься. Ты знаешь, я все время думаю, что бы было, если бы у ди Вело был завистливый, желчный муж? Скорее всего, она никогда не стала бы ученой дамой, он бы ее загрыз, — беззлобно бормотал Дал. — Сейчас она уже древняя, как Руины Виндик. Кому-то, например моей бабке, она даже может показаться привлекательной, но что касается мужчин… — Недоговорив, он поежился. — Но вот что странно, когда она начинает говорить, все слушают только ее, не сводя глаз. Любая красотка в это время ни у кого не вызывает интереса. Я всегда удивлялся тому, что ты не ревнуешь меня к ней.

— Ты ничего не замечаешь, Дал, — улыбнулась Цендри. — Я ревновала тебя к ней всегда, но только совсем немножко, — сказала она и подумала про себя, что Ванайя тоже обладает аналогичной способностью нравиться, притягивать к себе. Вероятно, эти качества являются следствием внутренней силы личности, уверенности в себе, красота здесь не играет никакой роли.

— Бедная женщина, — сочувственно произнес Дал. — Как она там сейчас? Ужасно думать, но тем, что нахожусь здесь, я обязан ее болезни.

Видя его искренние переживания, Цендри попыталась успокоить Дала.

— Она хотела, чтобы ты отправился сюда без нее и проделал всю работу сам.

— Я знаю, — вздохнул Дал, и они отправились вниз к громадному залу, где столики уже были накрыты к завтраку. В центре зала, в окружении дочерей, родственниц и приживалок, стояла Ванайя. Все старались поговорить с Проматриархом до того, как та начнет свой обычный, заполненный самыми разными делами день.

— Наверное, нам нужно было позавтракать у себя, — пробурчал Дал, следуя за Цендри. — По крайней мере, никто бы никому не мешал.

— Ты прав, — согласилась Цендри.

— Не понимаю, почему бы ей просто не предоставить нам людей, а потом оставить в покое? В конце концов, мы не к ней в гости приехали, мы приехали работать.

— Дал, ты все еще живешь и думаешь мерками Сообщества, здесь совершенно другой уклад, — проговорила Цендри, стараясь избежать менторских ноток в голосе. — Отношение ко времени как к категории ограниченной, стремление не тратить его попусту, характерно только для немногих культур Сообщества.

— Но именно они добиваются всего того, что задумывают, — парировал Дал. — Мне просто непонятно, для чего же тогда правительницы Матриархата пригласили к себе эксперта из Сообщества?

Цендри была бессильна переубедить Дала, он был рационалист, для него главным всегда оставалось отношение к своему делу и степень эффективности проделываемой работы. Он никогда не тратил ни минуты на то, что не могло дать ощутимого положительного результата. Так его воспитали на Пионере. В мире, где жила Цендри, к жизни тоже относились довольно прагматично и знали цену времени, правда, не возводили это качество в абсолют.

Когда Цендри и Дал подошли к столику, за ним уже сидела Ванайя, Миранда, Ру и еще несколько женщин. Проматриарх слушала просителей, она этим занималась каждое утро перед завтраком. Сейчас перед ней стоял мужчина в свободной тунике. Ванайя, нахмурившись, слушала, как он читал прошение от мужчин из мужского дома с просьбой организовать охоту. Цендри до сих пор не понимала, что такое мужской дом — город, район страны, часть поселка или просто какое-то здание.

— Вам в самом деле не хватает еды? — Ванайя строго посмотрела на просителя. — Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь голодал, но в то же время мне не хотелось бы разрешать охотиться именно сейчас. Согласно полученным данным, там, где вы собираетесь охотиться, наблюдается большая сейсмическая активность. Неразумно подвергать себя опасности, лучше немного подождать. Я прекрасно помню, как сто мужчин погибло во время землетрясения в районе освоения новых земель. Потому этот проект впоследствии и отвергли. И уж если мы не разрешаем удаляться в глубь материка для такого важного дела, как освоение земель, хотя в будущем сезоне некоторые женщины-добровольцы все-таки отправятся туда, то отпустить вас для такого пустопорожнего занятия, как охота, я тем более не могу.

— Примите мое уважение, дарительница жизни, — запинаясь, бормотал проситель, — но в данном случае мы хотим устроить охоту не для развлечения. Мясо, которое мы добудем, станет существенной прибавкой протеина.

— Очень расточительно по отношению к запасам планеты, — поморщилась Ванайя. — Что касается меня, то я считаю, что лучше возделывать землю и выращивать зерно, чем питаться мясом убитых животных. Даже если согласиться с тем, что пищеварительная система мужской особи нуждается в дополнительном протеине, это все равно мерзко и нерационально. Очень неразумно, — она недовольно посмотрела на мужчину, — оправдывать свою страсть к убийству такими благородными аргументами, как забота о полноценном питании. Я прикажу увеличить вам рацион на одну пятую, этого вам будет вполне достаточно. Все?

— Примите мое уважение, дарительница жизни, но у меня есть письмо от наблюдающей, в нем она просит удовлетворить нашу просьбу. — Он поклонился и подал Проматриарху свиток.

Ванайя долго читала письмо, хмурилась, сокрушенно качала головой и в конце концов произнесла:

— Прошу меня простить, я ошибалась, вам в самом деле нужна прибавка протеина. — Она повернулась к Цендри. — Они так любят охоту, что готовы ради нее пойти на все, вот и приходится иногда им отказывать. Можете организовывать охоту, — Ванайя посмотрела на согнутого в поклоне просителя, — но предварительно посоветуйтесь с дарительницами жизни города и согласуйте с ними маршрут. В опасные сейсмические зоны приказываю не заходить!

— В благодарность за вашу заботу о нас, Проматриарх, — ответил проситель, — разрешите пригласить на охоту вашего спутника?

Ванайя посмотрела на Ру.

— Мне кажется, он не горит желанием присоединиться к вам, не так ли, дорогой?

— Как прикажете, Ванайя, — ответил Ру, уткнувшись в тарелку.

— Я никогда ничего тебе не приказываю, но сейчас вижу, что ты не хочешь идти. Однако, — она посмотрела на Цендри, — может быть, ваш спутник хочет поучаствовать в охоте? Он, наверное, засиделся в городе?

Дал посмотрел на Цендри. Его взгляд ясно говорил: "Откажись немедленно, я не желаю менять работу на Руинах на никому не нужную охоту. Опять эта старая мымра хочет не допустить меня до Руин?"

— Благодарю за приглашение, но, мне кажется, я уже говорила, что мой спутник является и моим ассистентом. Он понадобится мне, без его помощи мне не хотелось бы начинать свои исследования, — ответила Цендри, не глядя на просителя.

Хотя Цендри сказала в точности все, о чем просил ее красноречивый взгляд мужа, Дал был ошарашен ледяным тоном Цендри. Он бросил на жену удивленный и одновременно недовольный взгляд. "Ему будет невредно поволноваться, — подумала Цендри. — Пусть знает, что здесь я имею право разговаривать так, как мне нравится".

Она попыталась поймать взгляд мужа и поддержать его улыбкой, в конце концов, что бы она ни говорила, все это нужно воспринимать только как шутку, как спектакль, но Дал старательно отводил глаза от Цендри.

"Он не понял меня". — Цендри огорченно вздохнула, заметив настороженный взгляд мужа.

— Я не люблю отказывать мужчинам в их просьбах, — радостно произнесла Ванайя. — Они сразу огорчаются и начинают капризничать. Ну ничего, когда мы удостоверимся, что повторных толчков не будет, мы организуем охоту специально для вашего спутника.

Незаметно для Ванайи, занятой завтраком, сделав тайком несколько странных знаков, проситель удалился. Цендри краем глаза увидела, что Ру ответил ему такими же знаками и вдобавок что-то прошептал, еле заметно шевеля губами. Она была почти уверена, что он произнес уже знакомую ей фразу: "Мы родились без цепей".

Было раннее утро, солнце едва показалось за линией горизонта. Ванайя продолжала просматривать бумаги. Поставив на нескольких из них свою печать, она передала их своему секретарю, очень молодой светловолосой девушке, почти девочке, но с уже вполне округлившимся животиком.

— Калисса, почему я не вижу студенток? — спросила ее Проматриарх. — Они должны давно уже быть здесь.

— Пришла только Лаурина, учитель истории колледжа Ариадны. Мне показалось, что она очень взволнована и хочет срочно поговорить с вами.

— Так позови ее, — приказала Ванайя. Секретарь, переваливаясь, ушла, и через несколько минут в зале появилась Лаурина. Она приблизилась к Проматриарху и поклонилась. В руках учительницы была шляпа, а на ее ногах Цендри увидела большие тяжелые ботинки.

— Мне стыдно за своих коллег, — огорченно произнесла Лаурина.

Лицо Ванайи напряглось.

— Что еще выкинула эта мерзавка Махала? — Она посмотрела на учительницу. — Не стесняйся, говори, дитя мое.

При дневном свете Цендри смогла рассмотреть Лаурину получше. Она была некрасива, лицо у нее оказалось бледным и морщинистым, а волосы очень редкими, сквозь них Цендри легко разглядела такую же морщинистую кожу.

— Как вы знаете, Ванайя, — начала она, — Махала является одной из доверительниц нашего колледжа и накануне начала работ на Руинах прислала нам приказ. — Она опустила глаза и сложила руки на груди, показывая свое отчаяние и негодование. — Согласно ее приказу никто из преподавателей и учениц колледжа не имеет права работать с ученой дамой до тех пор, пока с ней не поговорит Махала и не убедится в том, что… — Она замолчала, бросила быстрый взгляд на Цендри и снова опустила голову. — Простите меня, ученая дама, мне стыдно повторять ее слова, — произнесла она дрожащим, умоляющим голосом.

Цендри снова вспомнила, что ей говорил Дал, и разозлилась. "Как он был прав!" — подумала она.

— Успокойтесь, Лаурина, я все понимаю. Проматриарх думает, что общение со мной испортит студенток, так?

Лаурина кивнула и покраснела.

— Вот мерзавка! — воскликнула Ванайя. — У нее нет ни стыда, ни совести. Так оскорбить нашу почетную гостью! Какие причины она выдвигает? — гневно спросила она.

— Проматриарх Махала заявляет, что не хочет подвергать наших женщин опасности, которое несет в себе мужское образование.

— Богиня моя, — простонала Ванайя. — Да как же образование может быть мужским или женским? Так можно договориться до абсурда. Значит, по ее мнению, таблицу элементов можно изучать, потому что она женская, а строение вулкана изучать нельзя, потому что у него мужская натура? Лаурина, душа моя, признайся честно, она что, окончательно сдурела?

— Я не могу сказать это с полной категоричностью, Ванайя, у меня нет права обсуждать Проматриарха Махалу, но по-настоящему меня волнует не это, а поведение студенток и преподавателей. Они попрятались, как моллюски во время отлива. — Она с надеждой посмотрела на Цендри. — Вы не откажетесь принять мою помощь, ученая дама?

Цендри посмотрела на девушку и улыбнулась. "Сколько мужества нужно иметь, чтобы пойти на такой шаг, — подумала она. — Лаурина не побоялась отвергнуть приказ Проматриарха, хотя прекрасно знает, что в этом обществе правит не закон, а личные связи с влиятельными лицами и наличие могущественных родственниц. Ей, наверное, достанется за то, что она нарушила запрет".

— Твой приход сюда не будет иметь для тебя неприятных последствий? — спросила Цендри.

Учительница улыбнулась.

— Мне это совершенно безразлично, — ответила она гордо.

Цендри тронул смелый ответ девушки. "Ну вот, началось. Она уже вообразила себе черт знает что, считает себя героиней. Конечно, у нее перед глазами есть пример для подражания". Цендри вздохнула, ей хотелось сказать Лаурине, что подобное вызывающее поведение больше свойственно девушке, но никак не зрелой, образованной женщине, но внезапно подумала, что в мире, где все высшие ступени иерархической лестницы заняты женщинами, процесс взросления и становления личности, скорее всего, затягивается надолго.

— Не волнуйтесь, ученая дама, — уже спокойнее произнесла Лаурина. — Абсолютного запрета со стороны Проматриарха не было, просто наши преподаватели и студентки решили не злить ее лишний раз. У меня же есть своя голова на плечах, меня испортить невозможно. Да я и не понимаю, как можно испортить человека, убежденного в своей правоте? Если его сознание не принимает чужих истин, он неуязвим.

Юношеский максимализм Лаурины рассмешил Цендри. Она весело посмотрела на нее.

— Я с радостью приму твою помощь, Лаурина. Надеюсь, что, когда в вашем колледже увидят, что с тобой ничего плохого не случилось, к нам присоединятся и остальные. — Она улыбнулась. — Но сначала они должны на тебе убедиться в непоколебимости истин Матриархата.

— Но это — абсолютно политический шаг, — кипятилась Ванайя. — Какое право она имеет сбивать с панталыку весь город? Уж не думает ли она, что, если Верховный Матриарх Редзали умрет, не назвав своей преемницы, все выбегут на улицы и будут требовать для нее кольцо и накидку? Ничего подобного, — сама же и ответила Ванайя. — Тогда что ей дает ее запрет?

Хотя вопрос косвенно был обращен и к Цендри, она решила, что для нее будет разумней оставить его без ответа. Вмешиваться в их политику она не собиралась. Немного помолчав, она сказала Проматриарху, что если студенток нет, то не могла бы она предоставить в ее распоряжение несколько человек. Ванайя пообещала прислать слуг, и с этим Цендри в сопровождении Дала и Лаурины направилась к себе. Поднявшись наверх, она поручила заботам Лаурины записывающее оборудование. Хотя Цендри и не хотелось выделять Лаурину из числа других женщин, она понимала, что доверить точные приборы больше некому, присланные Ванайей полуграмотные слуги и родственницы восторга не вызывали.

Цендри мельком увидела, как Лаурина с интересом осматривает не виданные ею доселе инструменты, которые Дал раскладывал в той последовательности, в которой они будут использоваться. Собравшись и вскинув на плечи рюкзаки и сумки, все, включая любимца Ванайи Ру, двинулись через сад по направлению к священному месту «Нам-указали-путь». Провожала их Ванайя. Цендри посмотрела и увидела в ее глазах досаду. Она, видимо, еще не пришла в себя от сообщения о возмутительном поведении коллеги. Но, возможно, причиной ее недовольство было нечто совсем другое?

"Конечно, она не хочет, чтобы мы исследовали Руины. Для нее они — место поклонения. Как мне убедить ее в том, что от нашего присутствия оно не станет менее священным? Но, возможно, она думает, что одно наше присутствие лишит «Нам-указали-путь» святости?"

Цендри знала, что Дал никогда не поймет чувств Ванайи. Он прекрасный археолог, великолепно обученный и умный, но доверяет только вещам, которые можно измерить. Для него главное — строение и размер найденного черепа, компьютерный анализ древнего орудия и руки, державшей его. Он сделает вывод о древнем обществе в соответствии с полученными научными данными, ничто другое его не интересует. Будучи еще студенткой, Цендри громче всех аплодировала на лекциях известного антрополога, вернувшегося из системы Орион, где он изучал жизнь небольшого племени Дельта Камеллинс. Исследователь горячо говорил о том, что заботил его не анализ и не размер частей тела и половых придатков, ему было безразлично, насколько больше или меньше они стали с течением времени. Он интересовался совсем другим — какие социальные и эмоциональные причины и факторы повлияли на то, что тело и придатки стали именно такими, почему изо всех имеющихся придатков сохранились именно эти, а не другие. А такие данные не получишь никакими научными исследованиями.

Так думала и Цендри. Ее в основном интересовала жизнь и культура нынешнего Матриархата и в меньшей степени культура прошлого, до гипотетических Строителей ей не было никакого дела. Дала же, и Цендри прекрасно знала это, жизнь Строителей не интересовала никогда. Ему было глубоко безразлично, какими людьми они были и что руководило их поступками. Его не заботило, зачем они построили эти Руины и какие ритуалы и обряды совершали там. Дал хотел знать только, что они делали, когда и, в меньшей степени, как. Вопросов, начинающихся со слова «почему», он никогда себе не задавал и не стремился задавать.

Спорить с Далом, убеждать его было делом безнадежным, и Цендри старалась этого не делать. Не станет она делать этого и сейчас, она просто будет следить за его исследованием Руин и, если повезет, сделает свои выводы относительно Строителей. Разумеется, этого для Цендри будет недостаточно, но ей оставалось только сожалеть о том, что она находится на Изиде не в качестве антрополога, изучающего жизнь и развитие Матриархата, его теперешнее состояние, а в качестве придатка к Далу. Цендри было горько оттого, что Дал, по ее мнению, разменивается на изучение существ, которых давно уже нет на свете, вместо того чтобы посвятить себя исследованию живого.

Поднимаясь в гору навстречу Руинам, Цендри обернулась и посмотрела на лицо Дала. "Да, это его день", — подумала она. С тех пор как они приземлились на Изиде, Цендри не переставая вела записи. Ее предполагаемая работа уже насчитывала десятки исписанных убористым почерком страниц, в них содержалось множество интереснейших и неизвестных до настоящего времени сведений о Матриархате, его традициях и обрядах. Ежедневно Цендри утраивала свои знания об этом обществе, однако многие стороны его жизни, например сексуальные отношения между полами, так и оставались для нее полной загадкой. Тем не менее Цендри радовалась, наконец-то Дал мог начать свою работу. Правда, радость была неполной. "Далу придется продолжать играть роль моего помощника".

Сама Цендри провела кучу времени на корабле, изучая под гипнозом археологию, и надеялась, что полученных знаний ей вполне хватит для создания имиджа неплохо подготовленного профессионала. Но ее беспокоил не образ, а сама суть, ей претило быть имитатором.

Она посмотрела на шагающую рядом Лаурину. По ее лицу было видно, что она горит желанием закидать маститую ученую даму-археолога миллионом вопросов, и только почтение или благоговение перед Цендри мешало ей прервать ее раздумья. "Если бы я была настоящей ученой дамой, — думала Цендри, — я бы сейчас не шла молчком, а постоянно рассказывала, причем не обязательно об археологии. В конечном счете моя миссия на Изиде и заключается в демонстрации своей информированности. Жительницы Матриархата должны иметь возможность сравнить уровень своих знаний с моими".

Так думала бывшая Цендри Овайн, а ныне ученая дама Цендри Малок.

Увидев на лице ученой дамы улыбку, Лаурина немного осмелела.

— Ученая дама позволит мне задать вопрос? — спросила она.

Цендри сразу поняла, что девушка не теряла времени даром, она явно просмотрела справочники по этикету, постановка вопроса говорила о том, что она знала некоторые формы обращения, принятые в Сообществе.

Цендри никогда не любила фривольного, не насыщенного вежливыми оборотами разговора, ей больше по душе был официальный язык, она привыкла к нему на Университете, но сейчас она вдруг почувствовала легкое раздражение. Сухая, официальная речь делала ее одинокой, отдаляла от женщин, с которыми она так быстро и легко познакомилась на Изиде, поэтому она почти немедленно отозвалась:

— Не нужно так официально, зови меня просто Цендри и задавай вопросов сколько хочешь. — Она ласково посмотрела на покрасневшую Лаурину.

— Что у вас в руках за инструмент?

— Этот? — Цендри усмехнулась. — Записывающее устройство. С его помощью я могу либо постоянно, либо эпизодически записывать все, что вижу и слышу. Называется это видеокамера. Разве у вас таких нет?

— Почему? — возразила Лаурина — Есть, конечно. Наши девушки часто приносят с собой такие. Еще их устанавливают в больницах: в детских отделениях и отделениях для тяжелобольных, то есть там, где за пациентами нужно постоянное наблюдение. А где у вас принадлежности к ней?

— Вот в этом ее отличие от ваших камер, — назидательно сказала Цендри. — К ней не нужны никакие принадлежности, внутри у нее есть прибор, позволяющий записывать сколько угодно информации, а для того, чтобы ее потом просмотреть, нужно найти только подходящую поверхность для проецирования изображения. Кстати, изображение будет голографическим, объемным. Можно даже, — Цендри поправилась, — не здесь, правда, а там, где есть необходимое дополнительное оборудование, просмотреть не только общую картину, но и ее увеличенные отдельные фрагменты. Таким образом ученые могут сравнивать, например, орудия труда одной культуры с орудиями труда другой. Записанное изображение и звук сохраняются очень долго, сотни и даже тысячи лет. Например, если в будущем, за много световых лет от нас, археологи найдут что-нибудь интересное, они смогут, посмотрев на то, что мы снимем сегодня, пролить свет на какую-нибудь загадку прошлого. Развалины могут исчезнуть, их может смыть волна, разрушить землетрясение, но их изображение останется у нас навсегда.

— Руины никогда не исчезнут, — уверенно произнесла Лаурина. — Мы уже знаем, что волны сюда не доходят, а земля здесь не колеблется.

"Как бы я хотела быть в этом уверена", — подумала Цендри. Она понимала, что подобное убеждение было для жительниц Изиды элементом их веры, а не научных знаний. Им и в голову не приходило, что Руины сохранились только потому, что находились, возможно, в единственном на планете месте, где не происходили сейсмические процессы, характерные для других частей континента.

Они пересекли площадку перед высоким входом, сделанным из черного, полированного как стекло камня, и подошли к самим Руинам. Цендри остановилась, пропустила Дала и тихо произнесла на их языке:

— Ты должен войти сюда первым, Дал. Прости, что я побывала здесь раньше тебя.

— Это уже не важно, — примирительно ответил Дал. — Давай лучше снимать. Ты только посмотри на эти арки! — Он восхищенно показал на вход в Руины.

— Кто бы это ни сделал, ростом они были значительно выше человека, — сказала Цендри, оглядывая вход. Дал покачал головой.

— Пока делать выводы рано, по главному входу определить что-нибудь сложно. Нужно увидеть те входы, или дверные проемы, которыми они пользовались постоянно.

Цендри посмотрела на мужа, ожидая увидеть на его лице недовольство, однако он, казалось, говорил сам с собой. У нее отлегло от сердца. "Все в порядке, — подумала Цендри. — Сейчас он в своей стихии, ему ни до чего. Он рад, что наконец попал сюда".

До того, как они решили узаконить отношения, Цендри и Дал часто работали вместе, тогда все было точно так же: они разговаривали, иногда спорили, советовались, но чаще настолько увлекались каждый своим делом, что попросту не замечали друг друга.

Цендри посмотрела на нагруженных аппаратурой Ру, Лаурину и слуг Ванайи. Те как завороженные смотрели на нее и на Дала. Внезапно Цендри захотелось только одного: чтобы все они вдруг исчезли, испарились, и тогда она смогла бы сбросить с себя эту ненавистную личину ученой дамы и начать работать с Далом так, как они это делали в старые добрые времена. Ей надоело разыгрывать роль мудрой ученой дамы, надоело стыдиться и вечно выверять соответствие своих отношений с Далом местным нормам поведения. Она подошла к Далу и поделилась с ним своей мыслью, точнее, она умоляла его согласиться с ней, но он сразу же отверг ее идею.

— Об этом не может быть и речи, Цендри, — ответил он. — Но что тебя смущает? Давай просто работать, и все.

Он, конечно, был прав. Какой смысл хвалить или ругать условия, на которых они допущены сюда? Свои неприятные моменты существуют везде, что толку критиковать их, от этого они не исчезнут.

— Нужно снять вход? Может быть, мне научить Лаурину обращаться с камерой, пусть снимает что нужно, а я в это время буду записывать. Как тебе лучше, делать записи в тетради или на диктофон?

— Научить? — переспросил он. — Научить ее можно, но я предпочел бы, чтобы этим занимался не посторонний и не женщина.

— К сожалению, я вынуждена напомнить тебе, — съязвила Цендри, — что здесь может быть более или менее квалифицированным помощником только женщина.

Дал принял шутку и тихо рассмеялся.

— Благодарю за своевременное напоминание, а то я уже как-то стал все забывать. Она преподаватель истории, стало быть, почти-профессор. Ну что ж. — Он повернулся к Лаурине и попросил ее подойти. — Цендри, покажи ей, пожалуйста, как надо пользоваться этой штукой.

Лаурина обмерла.

— Ты позволяешь, чтобы оно разговаривало с тобой в таком тоне? — прошептала она.

Цендри охватил ужас. Она лихорадочно соображала, как ей выкрутиться из создавшегося двусмысленного положения. Идиллическая картина совместной работы "как раньше" разлетелась под ударом местных реальностей. Более резким голосом, чем требовали обстоятельства, Цендри произнесла:

— Дело в том, что мой ассистент — довольно известный ученый на Университете и сам знает, что нужно делать, учить его не следует. Как я уже говорила, у нас на Университете мужчины и женщины равны, и мы не будем искусственно создавать неравенство между нами, у нас так не принято. Нам безразлично, кто кому отдает приказы и кто с кем как разговаривает.

"Мне нужно больше говорить им о системе образования на Университете", — подумала Цендри, глядя на Лаурину. Придя в себя от шока, та проговорила:

— Ученый? Ой, прошу меня простить, ученая дама, то есть Цендри, я не хотела вас обидеть.

— Ничего страшного, не переживай, Лаурина, — ответила Цендри, в уме прикидывая, не слишком ли померк в глазах Лаурины ее яркий научный образ. "В конце концов, я и приехала сюда, чтобы сломать их культурные и этические стереотипы, это моя вторая цель, — подумала Цендри и успокоилась. — Но правильно ли я поступаю и те ли выбираю средства? Ведь средства не всегда оправдывают цель. Или оправдывают?"

Цендри решила не ломать пока голову над ненужными вопросами.

— Хочешь, я научу тебя работать с видеокамерой?

— Конечно, — почтительно ответила девушка и прибавила: — Если вы считаете, что мне можно доверить такую ответственную работу.

— Можно, — ответила Цендри, смеясь. — Вот, смотри. — Она принялась объяснять Лаурине, как и что нужно нажимать. Лаурина оказалась очень способной ученицей, и через несколько минут под восхищенными взглядами остальных она уже умело управлялась с камерой.

— Встань сюда, — сказала ей Цендри и показала на место у входа, — снимай вход с разных точек.

Лаурина сняла вход, две гигантские башни, видневшиеся в его проеме, и площадку. Затем она и Цендри медленно пошли по улицам древнего города. Слово «улицы» мало подходило к правильным прямоугольным островкам земли, хаотично расположенным между величественными шпилями. Дал, видимо, нашел что-то интересное, он вдруг позвал к себе Цендри, и та пошла к нему. Наблюдавший всю эту сцену Ру вытаращил глаза от изумления.

— Слушай, Цендри, что тебя больше всего здесь удивляет? — спросил Дал.

Она хорошо знала, какого ответа он ожидает.

— Новизна построек, — не задумываясь сказала Цендри. — Такое впечатление, что их возвели лет двести назад, не больше. Если бы я не знала, что Руины стояли здесь еще до того, как Золушка была открыта и нанесена на карты, я бы никогда не дала им больше двухсот лет.

— Да, — согласился Дал, покусывая нижнюю губу. — Все правильно. Но почему их никогда не трясет? Каким образом те, кто их возвел, нашли такое безопасное место? Случайно? Что ты думаешь об этом?

— Я думаю, что дело не в месте, а в конструкции построек. Возможно, они могут выдержать постоянную тряску в течение долгого времени.

— Ты понимаешь, что это невозможно? — Дал посмотрел на Цендри. — Конечно, с помощью технологии можно достичь многого, но и она имеет свои пределы. На любой, самый сверхстойкий объект найдется своя разрушающая сила. Нет, не могу поверить, — покачал головой Дал. — Каким должно быть здание, выдерживающее землетрясения в девять и десять баллов? Землетрясение такой мощи разрушает все, нет в природе таких зданий и сооружений, возведенных руками человека, которые могут противостоять ему. Да что там здания, — он махнул рукой, — земля не выдерживает таких ударов. Нужно посмотреть на графики землетрясений. Ты говорила, что у них есть сейсмограф? Хотя тут и смотреть не нужно, на такой планете землетрясение в девять баллов должно случаться как минимум раз в две-три тысячи лет. Это статистика, и она показывает, что в подобном месте каждая цивилизация, согласно пределу Ракмалла, существует не более двенадцати тысяч лет, после чего наступает полное, абсолютное разрушение.

— Предел Ракмалла может быть неприменим к внемировой, неизвестной нам технологии.

Дал задумчиво кивнул.

— Нет, Цендри. Он может быть неприменим к внемировой цивилизации, согласен, но что касается технологии… — Он помолчал. — Знаешь, мне просто трудно представить такую технологию, наука такого уровня развития пока не знает. Нужно повнимательнее исследовать эти структуры. Я даже боюсь сейчас называть их строениями. Возможно, мы сможем найти разгадку технологии постройки Руин. Я думаю, нам удастся подтвердить гипотезу о том, что они возведены не только не людьми, но даже и не существами, похожими на людей, я говорю о гуманоидах. Ты только посмотри на размеры, на расположение структур. Я не видел ничего подобного. — Он сокрушенно вздохнул. — Хорошо бы иметь здесь человек сто самых разных специалистов. Ну да ладно, что мечтать, — грустно произнес Дал. — Давай работать. Пойдем внутрь снимать. Дома мы все закодируем.

Шаг за шагом, фотографируя, они продвигались внутрь древнего города. Шло время, солнце уже закатывалось за горизонт. Дал работал без передышки, ничего не замечая. Цендри подошла к нему и попросила сделать перерыв. Дал посмотрел на уставших слуг, на мокрую от пота накидку Ру и согласился. Даже Лаурина, несмотря на свое увлечение работой и подхлестывающее ее работоспособность сознание ответственности за видеосъемку, изрядно устала.

Слуги Ванайи приготовили, как всегда, вкусную еду, и все расселись немного передохнуть и поесть. Цендри села рядом с Далом, она хотела узнать у него, каковы, по его мнению, результаты их работы, но тут к ним стал приближаться Ру, и Цендри вдруг вспомнила о запретах Матриархата. Конечно, во время проведения работ ни она, ни Дал этих запретов могли не соблюдать, но насколько это касалось Ру? С другой стороны, он спутник Ванайи и имеет право есть с ними. Внезапно Цендри вспомнила ту скандальную фразу Проматриарха о том, что Ру может отвлекать их от работы. В любом случае Цендри решила не нарушать традиций, оставила Дала и Ру и присоединилась к Лаурине. Они взобрались на одну из ступенек (неужели у древних обитателей ноги достигали четырнадцати футов длины! Или они умели летать?) и принялись есть. Иногда Цендри кидала взгляды на мужа, слушающего болтовню Ру, и видела его недовольное лицо. Рядом с Цендри и Лауриной уселись служанки Ванайи, в отдалении сидела немногочисленная группа слуг-мужчин.

Через некоторое время Дал посмотрел на счетчик времени, затем на заходящее солнце.

— Если мы хотим закончить предварительное обследование, — вдруг произнес он, — то пора продолжить работу. Лаурина, — обратился он к учительнице, — сними, пожалуйста, эти ступеньки с нескольких точек.

— Да как ты смеешь мне приказывать! — заорала Лаурина, вскочила и бросилась к Далу. — Я не позволю ни одной мужской особи разговаривать со мной в подобном тоне! Иди в свой мужской мир и там приказывай сколько хочешь!

Цендри вдруг почувствовала потребность защитить Дала, она вскочила и, опередив Лаурину, встала между ней и Далом.

— Лаурина, — резко произнесла она, ища нужные слова, и внезапно нашла их, она поняла, что ей нужно сказать. — Лаурина, ты видишь, что я уважаю ваши традиции, но если ты собираешься впредь работать с нами, значит, ты должна уважать и наши. Я тебе уже рассказывала, как мы работаем на Университете, и ты должна это хорошенько запомнить. К тому же мой помощник, — здесь голос Цендри дрогнул, — не приказывал тебе. Он попросил тебя об одолжении, так же вежливо, как просит и меня. Если ты не готова выполнять его просьбы, нам лучше проститься сейчас.

Лаурина молча стояла, выслушивая отповедь Цендри и злобно косясь в сторону Дала. Остальные служанки Ванайи тоже вскочили и стояли рядом, готовые разорвать Дала на части. Ру побелел как полотно и, трясясь всем телом, со страхом наблюдал за разыгравшейся бурной сценой.

Лаурина опустила глаза и, немного подумав, ответила:

— Простите меня, Цендри, я забылась. Я еще не привыкла, я постараюсь.

С Цендри схлынуло напряжение.

— Я понимаю тебя. Очень трудно сменить установки, которыми ты руководствовалась всю свою жизнь. Дал тоже поступил опрометчиво, ему следовало бы сначала попросить меня. — Она недовольно посмотрела на Дала. Ей показалось, что он еще не понял, какую бурю мог вызвать своим неосторожным действием. Но нет худа без добра, Цендри удалось кое-что доказать. Или ей показалось, что удалось, а на самом деле ничего она не доказала? "Ничего, если она уйдет, это будет к лучшему, от нее может быть больше вреда, чем пользы. Жаль, что нельзя обойтись без остальных аборигенов".

Случайно Цендри не выключила звукозаписывающее устройство и с радостью подумала о том, что вся происшедшая сцена записалась полностью и ученые на Университете смогут прослушать все, что говорилось. "Интересно, какой вывод сделает мой наставник, проведя семантический анализ?" Цендри испуганно смотрела, как Лаурина направилась к Далу. Теперь ей было неясно, кого ей следует защищать на этот раз. Глаза Дала сверкали, он сжимал кулаки и с откровенной ненавистью смотрел на приближающуюся учительницу.

— Если ассистент ученой дамы покажет мне, с каких точек мне следует делать съемку ступенек, я с удовольствием выполню его просьбу, — произнесла Лаурина на удивление тихо и скромно.

Дал был немного ошарашен, он не ожидал столь дружелюбного обращения. Наблюдая за ней, Цендри понимала, через какой эмоциональный и психологический барьер пришлось переступить бедной Лаурине, чтобы задать пустой формальный вопрос. Не желая отталкивать Лаурину, с не меньшим уважением в голосе Дал ответил:

— Желательно провести съемку всех ступенек с четырех сторон, после чего каждую снять сверху. Очень прошу уважаемого преподавателя держать камеру так, чтобы солнце не попадало прямо в объектив.

Ру, все это время стоявший в стороне, наблюдал за происходящим с чувством удивления, но не только. Цендри посмотрела на его лицо и увидела такое же выражение гордости и восторга, какое было на лице у Бака, когда Дал отстранил ее от себя и начал разговаривать с ним.

"Черт подери, может быть, и ты чему-нибудь научишься?" — раздумывала Цендри.

"А честно ли я поступаю по отношению к Ру, зарождая в нем надежду? Его мир ограничен и никогда не изменится. Ну все равно, пусть посмотрит, каковы отношения между мужчинами и женщинами в Сообществе".

Работа продолжилась. Медленно продвигаясь по древнему городу, они осматривали камень за камнем и площадку за площадкой. Цендри видела, как Дал записывал все увиденное в тетрадь, делая необходимые пояснения на диктофон. В отличие от Дала, Цендри говорила на языке Изиды, она хотела, чтобы, кроме археологической, ее труд имел и лингвистическую ценность. За ней неотступно шла Лаурина, делая голографические съемки описываемых Цендри объектов.

Солнце стало заходить, и для съемок уже не хватало света. Цендри и Дал находились в самом центре Руин на большой открытой площадке, где стоял древний космический корабль. Цендри неторопливо подошла к нему, ожидая, что ее вновь охватит чувство восхищения и умиротворенности. Это странное, внезапно возникшее состояние она испытала прошлой ночью. "Или все это было галлюцинацией, бредом, сеансом массового гипноза?" Цендри всматривалась в корабль, стараясь вызвать в себе прежние ощущения и увидеть тот же свет, но все ее попытки были напрасны, она видела только тень, падающую от корабля, и ничего больше. Не было того захватывающего чувства восторга и любви, которое она испытала в прошлый раз, стоя здесь вместе с другими женщинами.

"Неужели это мне только показалось?" Цендри взглянула на Лаурину. Лицо учительницы было охвачено радостью и умилением.

— Как бы я хотела быть уверенной в том, что они не разгневаны нашим присутствием, — прошептала она.

— Я тоже, — сказала Цендри, но, несмотря на почтение, которое она пыталась вложить в свои слова и чувства, она не ощущала ничего. Внезапно ее поведение показалось ей нерациональным, смешным. Она посмотрела на Дала, он стоял, пораженный увиденным, но и только. Он ничего не чувствовал, кроме интереса ученого к удивительной находке. Что-то бормоча в висевший у него на шее микрофон, он описывал детали корабля и окружавших его Руин.

— Цендри, ты видишь то же самое, что и я? — произнес он на языке Изиды и улыбнулся.

— Ты имеешь в виду корабль? — спросила Цендри. — Да, я его вижу.

— Уверен, что он не является частью Руин. Приглядись повнимательней, судя по конструкции, ему максимум лет триста, но выглядит он значительно хуже Руин.

Цендри тоже это заметила.

— Корабль находится здесь всего шестьдесят девять лет, он прилетел сюда уже во времена Сообщества. Согласно утверждению женщин, на нем сюда, на Изиду-Золушку, прилетели первые колонистки, — ответила она.

— Не самое лучшее место для посадки, — заметил Дал. То же самое подумала и Цендри.

— Что заставило их приземлиться именно здесь? — спросила она.

Сама Цендри могла ответить на вопрос только словами Ванайи: колонисткам указали это место. Однако такое утверждение неминуемо вызвало бы споры с Далом, а Цендри не хотела вступать с ним в дискуссию именно здесь. Ей пришлось бы рассказывать о своих прошлых ощущениях. Дал этого не понял бы, просто не поверил бы, он вообще верил только тому, что мог ощутить сам, он не полагался на восприятие других. Обвинил бы Цендри в склонности к предрассудкам, назвал бы ее слишком впечатлительной и экзальтированной. "Слушать такое здесь? Нет, никогда".

Цендри наблюдала за Далом. "Нет, он ничего не чувствует. Если бы он ощущал то же самое, что и я тогда, он не смог бы так бесстрастно исследовать Руины".

Внезапно на Цендри навалилась страшная усталость, она едва могла держаться на ногах. Она попыталась обойти корабль и двинулась вперед. С большим трудом Цендри ступала по площадке, ей вдруг показалось, что она сделана не из камня и бетона, а из какого-то странного материала. Он притягивал, манил ее к себе.

— Как, ты говоришь, они называют это местечко? — весело спросил Дал.

— "Нам-указали-путь", — ответила Цендри.

Дал удивленно поднял брови.

— Невероятно. Что это им в голову взбрело назвать так Руины? Неужели они и вправду так думают? Ну и ну. Впрочем, это меня не касается, это уже твоя ипостась, ты у нас специалист по инопланетным культурам и психологии. — Он вплотную подошел к кораблю. — Одного не могу понять, зачем им понадобилось приземляться в столь необычном месте? — продолжал удивляться Дал.

Лаурина молча ходила и снимала корабль, но, взглянув на нее, Цендри заметила, что мысли девушки витают где-то очень далеко. Она ходила вокруг корабля как в прострации, лицо ее освещала радостная улыбка, и Цендри снова вспомнила о том потоке тепла и любви, который захлестнул ее в ту ночь.

Лаурина подошла к Цендри.

— Я часто думаю, не обиделись ли они на нас за то, что мы отказались когда-то жить здесь, с ними. Что-то заставляет меня верить в то, что они просили нас об этом, но мы отвергли их просьбу.

Цендри с любопытством посмотрела на Лаурину и сказала, что подобные мысли просто смешны, но вдруг поняла, что в ответе на риторический вопрос Лаурины содержится практически все об обществе Изиды.

— Почему же вы не послушали их? Почему не стали жить здесь, в Руинах? — спросила Цендри.

— Я не знаю, Цендри, — ответила девушка. — Это было очень давно, меня тогда еще и на свете не было. Только Верховный Матриарх Редзали могла бы все объяснить, решение принимала ее предшественница. Как историк, я могу только предполагать причину. Возможно, нашим женщинам Руины показались неподходящими для жилья. Или они не хотели, чтобы их постоянно беспокоили. Не исключено, что они поставили условие, чтобы к ним приходили только в определенное время и с определенными мыслями. Во всяком случае очевидно только одно — они древнее и мудрее нас, людей.

Цендри решила не анализировать ответ Лаурины сейчас. Придет время, и она сделает это в спокойной обстановке, на Университете. Там она с наставником проведет тщательный семантический анализ всего, что ей сказала Лаурина.

"Но, может быть, Ванайя что-то знает об этом? В то время она была маленькой девочкой, а такое событие, несомненно, должно остаться в ее памяти. Нужно будет спросить ее об этом".

Цендри и Лаурина обошли корабль и направились к одной из структур. Через несколько минут к ним присоединился Дал.

— Вам доводилось бывать внутри? — спросил он Лаурину.

Лаурина отрицательно покачала головой.

— Мне говорили, что войти внутрь «Нам-указали-путь» невозможно, — ответила она.

Нахмурясь, Дал задумался, посмотрел на ступеньки, затем направился к ним и полез наверх. Цендри поползла за ним, а вскоре, закинув на спину камеру, к ним присоединилась и Лаурина. Подъем был тяжелым, но недолгим, и вскоре они оказались на площадке перед одной из структур Руин.

— Дверей нет, — огорченно заметил Дал. — Интересно было бы посмотреть, что же там находится.

Он прижался к структуре, внимательно всматриваясь внутрь.

— Цендри, подойди-ка сюда, — позвал он. — Посмотри внутрь и скажи, что ты там видишь.

Дрожащими пальцами Цендри дотронулась до структуры.

— А что там, Дал? — взволнованно спросила она. — Я чувствую, что конструкция сделана из материала, очень напоминающего стекло. Внутри? Там тот же самый материал, это цельная структура, она выполнена из куска стекла.

— Необычно прозрачное стекло? Вполне вероятно, — сказал Дал. — Но, возможно, и какой-то невидимый материал, пропускающий свет. Нет, — поправился Дал, — это не прозрачный и не невидимый материал. Очень странно, но у меня складывается такое ощущение, что внутри этой структуры пустота. Полая конструкция? — прошептал он. — Невероятно.

— Но если внутри ничего нет, значит, там силовое поле? — спросила Цендри.

— Представления не имею, что там. Жаль, мы не захватили с собой лазер, можно было бы попробовать разрезать ее, хотя не хотелось бы. Нет, — прошептал он, — когда-нибудь я точно туда доберусь.

— У нас есть прерыватели полей, — сказала Цендри. — Они разрушают практически все известные поля. Попробуй, поработай ими.

Дал кивнул, подозвал одного из слуг и взял у него прерыватель. Приказав Цендри и Лаурине отойти, он направил прерыватель на структуру и нажал на кнопку. Раздался сильный, режущий уши звук, вспыхнул яркий свет, но стрелка прибора даже не колыхнулась.

— Да, — покачал головой Дал, — бесполезно. Тот, кто возвел эти башни, что ни говори, строить умел. Ничего, я попробую разрезать лазером одну из башен поменьше.

— А вам не приходило в голову, что они не хотят вас пускать внутрь? — робко спросила Дала Лаурина.

Дал повернулся к ней и уже открыл рот, чтобы назвать ее невежественной бабой, но, вспомнив, где он находится, вовремя спохватился.

— Если бы они не хотели, чтобы я проник внутрь, они бы мне сами об этом сказали, — сдержанно возразил он, делая ударение на слове "они".

— Но они не разговаривают с мужчинами, — парировала Лаурина и удивилась тому, что может спокойно общаться с Далом.

Он улыбнулся и пустил в ход неожиданный аргумент.

— Предположим, но тогда они сказали бы об этом Цендри или вам. Вы согласны со мной, Лаурина? — спросил он ее.

Лаурина молча смотрела на Дала.

— Ну ладно, — сказал он. — Начинает темнеть, скоро совсем ничего не будет видно. Пойдемте, больше мы сегодня ничего не успеем сделать, но для одного дня мы поработали очень неплохо. Давайте отправляться, пока совсем не стемнело. Фонарей пока зажигать не будем, могут сесть батарейки.

Никто не двинулся с места, все остолбенело глядели на Дала. Он удивленно осмотрел лица женщин и увидел на них испуг и оторопь. Никакой мужчина не только не приказывал, но даже не осмеливался советовать, что им следует делать. Спасла положение Цендри. Она взяла себя в руки и сказала:

— Пойдем, Лаурина, ты знаешь дорогу лучше нас, поэтому иди первой. — И экспедиция направилась к главному входу.

Когда они вышли за пределы Руин, еще не совсем стемнело и кое-что можно было разглядеть. Внизу, по берегу моря, ходили женщины-ныряльщицы и подбирали выброшенные волнами обломки своих лодок. Цендри смотрела на них, и ей казалось, что они подбирают не останки суденышек, а обломки своего мира. "Они изо всех сил пытаются сохранить то, чему суждено исчезнуть навсегда", — с горечью подумала Цендри.

— Им повезло, — сказала Лаурина. — Волной на берег выбросило много досок. Видишь, — она показала на сложенные штабели, — женщины раскладывают сушить их. Теперь мужчинам не понадобится рубить деревья в опасных местах внутри материка. Да, — она помолчала, — у нас были цунами, но таких больших и разрушительных, как эти, мы еще не видели. Через несколько дней ныряльщицам построят временные убежища, а к следующему сезону уже будут готовы дома. Конечно, жизнь в деревне возродится, выстроят и новую башню. Стоять она будет выше, почти у самых гор, а возможно, и у самых Руин.

Цендри была обескуражена.

— Ты хочешь сказать, что деревню снова построят? Здесь, на самом берегу? — спросила она.

— Да, Цендри, — угрюмо ответила Лаурина. — Другого выбора у нас нет. Мы не можем бросить наши жемчужные поля, в них вложено слишком много сил, средств и жизней. Изида погибнет без жемчуга. Ничто другое, ни золото, которое мы добываем из морской воды, ни магний, ни другие элементы не дают нам и сотой доли того, что приносит продажа жемчуга. Эта и многие другие деревни на побережье — это наша кровь. Без них Изида умрет.

"Жить на планете невозможно. — Снова Цендри вспомнила слова из справочника. — Ученая дама ди Вело была абсолютно права. Эту планету нужно превратить в научный заповедник, пусть сюда приезжают ученые и исследуют Руины, оставленные Строителями. Жить здесь нельзя, жизни здесь не может быть и не будет.

Сколько они еще смогут продержаться без приборов, способных прогнозировать и предупреждать о землетрясениях и цунами? Но даже если у них и будет такое оборудование, что дальше? Ведь жить здесь не станет легче".

Цендри поделилась своими размышлениями с Далом.

— Ты не права, — возразил он. — Если мы сможем доказать, что Руины оставлены именно Строителями, существовать здесь станет, разумеется, не легче, но кто тебе сказал, что жить можно только на Изиде? Представь себе, что нам удалось подтвердить гипотезу ди Вело о том, что Руины — детище Строителей. Что произойдет потом? — задал вопрос Дал и сам же ответил: — Я убежден, что в этом случае Сообщество предоставит жительницам Изиды другую планету, более пригодную для жизни, и за свой счет перевезет их туда.

— И ты думаешь, что они примут такое предложение? После всего того, что произошло с колонией на Лабрисе, у них есть все основания не доверять Сообществу. — Цендри с сомнением смотрела на Дала. Что-то в его голосе показалось ей странным. — Ты говоришь: "если мы сможем доказать". А ты сам уверен, что Руины возведены Строителями? Мне кажется, не совсем. Но тогда кто? Ты можешь хотя бы предположить?

— На все твои вопросы я могу ответить одним словом, — произнес Дал. — Нет. Скажу тебе больше, Цендри, нужно быть очень наивным человеком, чтобы предположить, что Руины оставили Строители. Они слишком хорошо выглядят, чтобы им дать миллион и больше лет. Если только, конечно… — Он многозначительно помолчал, облизнул пересохшие губы. — Нет, в это не то что поверить, предположить страшно…

— О чем ты думаешь, Дал? — спросила Цендри.

— Только одно может предохранять их от разрушения, — ответил он. — Но это возможно только теоретически, науке пока неизвестна ни одна цивилизация, которая справилась с этой задачей.

— И что это может быть?

— Временной слой, — ответил Дал.

— Временной слой? — воскликнула Цендри. — Да ты с ума сошел. — Она захохотала. — Это невозможно по всем законам физики.

— Все когда-то было невозможным, преодоление скорости света и гравитации. Считалось невозможным существование черных дыр из антивещества, а сейчас? — Дал посмотрел на Цендри.

— Боже мой! Дал, сколько можно опрокидывать законы ради никому не известных Строителей? Вспомни, куда эта теория завела ди Вело. Временной слой, — покачала головой Цендри. — Это ж надо до такого додуматься?!

— Помолчи, пожалуйста, — умоляюще попросил Дал, и только теперь Цендри ясно поняла, чем для него являются Руины. — Ты понимаешь, что это может значить? Нет? — спросил он, увидев ее удивленный взгляд. — Это значит, что Строители оставили все свои сооружения и записи нам, но мы не сможем ничего понять до тех пор, пока не достигнем их уровня. До тех пор, пока наша технология не станет равной их, мы ничего не поймем и не узнаем. Мы можем попытаться разбить, разрушить их сооружения, но не сможем этого сделать. Нам нужно найти ключ к разгадке и суметь им воспользоваться. И тогда мы поймем все сразу. А сейчас? Никакой лазер и никакие прерыватели полей нам не помогут, мы не прорвемся внутрь этих структур. Здесь нужны физики, ученые высшего порядка. Но когда мы войдем внутрь Руин, то увидим всю культуру Строителей. А она ждет нас, я в этом уверен!

Цендри смотрела на Дала, на его бледное, воодушевленное лицо, и в ней закипала злость. "Поразительно, сколько можно нагородить сумасшедших теорий вокруг гипотезы о существовании каких-то мифических Строителей. Ну ладно, легенду о них еще можно как-то терпеть. Пусть они были, пусть они заселили галактику, но чтобы я поверила в то, что они были настолько умны, что умели защищать свои постройки временным полем — это уж слишком.

Но как еще можно объяснить тот факт, что Руины выглядят так, будто их возвели совсем недавно?" — уже спокойнее подумала Цендри.

Становилось совсем темно. Слуги Ванайи, подрагивая от холода, терпеливо стояли рядом, с уважением вслушиваясь в ученую беседу.

— На сегодня все, Дал? — спросила Цендри. — Больше ничего делать не будем?

— Нет, можешь отправлять слуг домой, — ответил он безразличным голосом. — Попроси только, чтобы Лаурина осталась. Наметим программу на завтра и на последующие дни.

Цендри отпустила слуг, отправив с ними и Ру, он просился домой под тем предлогом, что может понадобиться Ванайе, когда она вернется из города.

Дал, Цендри и Лаурина сели на ступеньки неподалеку от главного входа в Руины, прямо перед тем фонтаном, где Цендри увидела Миранду и Ру. "Когда это было? — вдруг подумала Цендри. — Вчера? А кажется, прошла целая вечность".

— Строго говоря, — произнес Дал, — мы даже и не начали работу. Мы только засняли внешний вид, и все. Нужно выработать определенный план действий. — Он достал пишущий инструмент и записную книжку с памятью. — Значит, так, давайте решим, чем нам предстоит заниматься. Прежде всего возьмем пробы грунта и я сделаю их анализ на компьютере. Завтра я прихвачу с собой лазер и попробую разрезать им одну из структур поменьше. Перед этим, правда, лучше просмотреть какую-нибудь башню рентгеновской установкой, так мы убедимся наверняка, полая она или нет. Повреждать структуры напрасно не будем. Прерыватели полей тоже возьмем, попробуем запустить их на других частотах, может быть, что-то и получится. — Он посмотрел на женщин. — Мы сегодня использовали наиболее известные частоты и эффекта никакого не получили. Да, — произнес он, — но на все это уйдет дня два. Понадобится отправить сообщение на Университет, пусть покопаются и проверят, нет ли еще сведений о каких-либо сооружениях, оставленных Строителями. У меня, правда, есть с собой все данные, но кто знает, может быть, я что-то и пропустил. В любом случае нужно проверить. Цендри, займись этим. Или нет, постой. — Он посмотрел на Лаурину. — Ведь вы историк?

— Да, — прошептала оторопевшая девушка.

— Тогда сделайте, пожалуйста, завтра следующее. — Он немного подумал. — Соберите всю информацию о том, что происходило на территории Руин с тех пор, как на Изиду высадились первые переселенки. Если сможете узнать о каких-то явлениях и событиях, происходивших здесь раньше, — это будет просто великолепно. Вы меня понимаете?

Лаурина молча кивнула, и Дал снова углубился в составление плана. Он скрупулезно вписывал в книжку все действия, как он называл, "нашей исследовательской группы", не выпуская из виду ни одной мелочи. Последним действием в исследовании Руин было намечено попытаться войти внутрь структуры.

Цендри ничего не записывала, она просто включила звукозаписывающее устройство и внимательно слушала, с какой ясностью и четкостью Дал, всего лишь после одного дня пребывания на Руинах, представлял их будущую работу. Она смотрела на Дала, напоминавшего ей сейчас военачальника, разрабатывающего тактику и стратегию прорыва в тайны "Нам-указали-путь".

Закончив, Дал поднялся, зевнул и, с хрустом потянувшись, сказал Цендри:

— Пожалуй, пора возвращаться, вкусный ужин нам сейчас совсем не помешает. Пойдем, Цендри? — И Дал стал спускаться.

Цендри кивнула и поднялась, за ней встала и Лаурина. Посмотрев на нее, Цендри заметила, что лицо ее стало бледнее и морщинистее обычного.

— Что с тобой? — испуганно спросила Цендри. — Лаурина, тебе плохо? Ты переутомилась?

— Нет, — прошептала девушка. — Нет, Цендри, совсем не то. Ты знаешь, я испугалась. Я и сейчас очень боюсь, — она прижалась к Цендри и зашептала так, чтобы шедший впереди Дал ничего не расслышал: — Цендри, я никогда не думала, что мужская особь способна рассуждать логически. Я даже не подозревала, что в ней может быть столько здравомыслия, ты понимаешь? — Лаурина смотрела на нее полными ужаса глазами. — Взрослая, зрелая в половом смысле особь, и такой рассудок. Вот что меня так напугало и потрясло.

— Лаурина, разве я не говорила, что мой, — Цендри запнулась, — спутник — ученый магистр Университета?

— Это я понимаю, — проговорила Лаурина. — Там, где правят мужчины, степень их учености выше, так должно быть. Но дело совсем в другом. Когда об этом только знаешь, но не видишь — это одно, но когда видишь перед собой живое свидетельство — это совсем другое. Может быть, я говорю примитивно, слишком прямолинейно, но, когда я слушаю твоего спутника, я вижу настоящую науку, настоящий ум. Меня это пугает, Цендри, и знаешь почему? Потому что я начинаю понимать, что я глупее этой особи, взрослой мужской особи. Мне постоянно внушали, что из-за своего постоянного и очень сильного полового влечения она не способна думать. И тут я вижу обратное. Но страшнее сознание того, что я никогда не стану образованнее, умнее этой особи. Но тогда чем я выше ее? Только тем, что я женщина? Но разве это может быть достоинством? Цендри, скажи мне прямо — что ты решила сделать с нами? Ты не ответишь, нет, но я знаю твою цель. Ты хочешь показать нам, что наше образование ничего не стоит, ты специально демонстрируешь нам мужскую особь, превосходящую нас в смысле учености.

— Не думаю, что система понятий может рухнуть только потому, что кто-то сомневается в ее правильности, — возразила Цендри. Внезапно она догадалась, что так мучает Лаурину. "Вся ее жизнь построена на убеждении в превосходстве женщины над мужчиной. В ее сознании мужчина — это ничтожество, неспособное достигнуть уровня умственного развития средней женщины".

Дал часто рассказывал Цендри о Пионере. Там когда-то думали, что женщина слабее мужчины, и, когда увидели, что она может быть и сильнее и выносливее, почувствовали угрозу. "Вероятно, Лаурина сейчас ощущает то же самое. То, что с ней происходит, называется культурным шоком".

Цендри понимала, что в Лаурине поколеблена ее уверенность в превосходстве и исключительности. "Способна ли она безболезненно примириться с мыслью о том, что она ничем не лучше мужчины, может ли подобная ломка сознания пройти бесследно? И речь идет не о Лаурине, а обо всей Изиде, — думала Цендри. — А нужно ли искоренять систему, неплохую и вполне работоспособную, только потому, что этого хочет Сообщество?"

Она обняла Лаурину за плечи и почувствовала, как девушка прильнула к ней, ища защиты.

— Лаурина, не стоит принимать все так близко к сердцу, — успокаивала ее Цендри. Она видела, какая ответственность лежит на ней, она понимала, что не должна допустить, чтобы сознание Лаурины ломалось так легко и внезапно. И для этого Цендри должна поддерживать перед Лауриной образ ученой дамы, умной, гордой и независимой.

"Интересно, как она будет чувствовать себя завтра, пройдет ли у нее этот шок или нет? Если нет, то мне придется для ее же блага просить ее больше не помогать нам.

Но неужели нас в самом деле послали на Изиду с тайной целью разрушить здешний уклад жизни?

А почему, собственно, общество, все существование которого построено на лжи, должно продолжать жить?

Но основной закон антропологии гласит, что ученый не должен разрушать изучаемое им общество!

А если оно живет по законам, которые все равно не выдержат натиска других культур, что тогда?

История человечества полна примеров исчезновения культур. Они погибли по разным причинам — в результате прямой агрессии, смешения с другими культурами, более сильными и развитыми. Но не лучшими!"

Сознание факта, что она способствует уничтожению определенной культуры, повергло Цендри в отчаяние. Сама того не подозревая, Цендри наносила Матриархату удар за ударом, о чем теперь горько сожалела. Она не нашла ничего лучшего, как просто сказать Лаурине:

— Ничего страшного не произошло, ты просто устала. Завтра все тебе покажется не таким мрачным.

На Матриархат ее послали не исправлять его ошибки! Жительницы Изиды имеют полное право верить в свои истины и жить своей жизнью. Цендри не будет принимать участие в уничтожении этого общества!

Об этом она обязательно поговорит с Далом, расскажет ему о своих сомнениях. "Может быть, он даже не понимает, что мы делаем?"

А пока, спотыкаясь, Цендри спускалась вниз, и с каждой секундой усталость одолевала ее все сильнее и сильнее. Цендри уже не думала ни об исчезнувших культурах, ни об этике поведения в незнакомом мире, ее заботило только одно — побыстрее добраться до дома Ванайи.

— Я так устала, — произнесла она. — Скорее бы добраться до горячей ванны, сменить одежду и пообедать.