"Тайные страницы истории" - читать интересную книгу автора (Ставицкий Василий)

Владлен Сироткин НАШИ «ЦАРСКИЕ» ДОЛГИ

Государственные долги надо платить.

Даже если очень не хочется.

Даже если в собственной казне нет денег и бюджет имеет огромный дефицит.

Именно поэтому в свое время соглашение Черномырдин—Жюпе о выплате Франции «царских» долгов стало крупной сенсацией. В связи с чем Виктор Степанович в бытность премьер-министром был удостоен французской прессой звания самого смелого государственного деятеля России.

Однако, если быть более точным, первым подобную смелость проявил народный комиссар иностранных дел большевиков Георгий Васильевич Чичерин. Еще 21 октября 1921 года официальной нотой он оповестил страны Антанты, США и Японию, что Советская Россия отменяет свой декрет от 18 февраля 1918 года об отказе платить «царские» долги и соглашается погасить их в рассрочку в части государственных (выделено авт.) внешних займов. Условие — учет советских финансовых контрпретензий и прежде всего за материальный ущерб, нанесенный нашей стране в период иностранной военной интервенции 1918–1922 годов.

А потери, которые понесла Россия, были немалыми. Только японские войска разграбили 5775 крестьянских хозяйств, сожгли дотла 16717 построек, вывезли более 650 тысяч кубометров леса, угнали 2 тысячи железнодорожных вагонов, более 300 морских и речных судов. В те годы в Японию вывозился практически весь улов лососевых рыб и 75 процентов улова сельди. Общий ущерб составил огромную по тем временам цифру—4,5 миллиона рублей золотом. Но даже она бледнеет перед той суммой золотого запаса России, которая была захвачена и незаконно вывезена на острова.

Наша страна обладала одним из самых больших в мире государственных золотых запасов. В 1915 году он составлял 1337,9 тонны. В разгар гражданской войны значительная его часть — 489 с лишним тонн — оказалась в руках Колчака и хранилась в Омском банке. Об этом японской разведке стало известно уже в начале 1919 года. Видимо, именно с этого времени стал проявлять неусыпный интерес к российскому золоту начальник разведки японского экспедиционного корпуса в Сибири и на Дальнем Востоке полковник Рокуро Исомэ. Когда над Омском — столицей колчаковского режима—нависла угроза окружения, глава находившейся при «верховном правителе России» японской военной миссии генерал Ясутаро Такаянаги предлагает Колчаку передать японцам на временное хранение все «царское» золото. Александр Васильевич, лично знакомый с коварством и хитростью своих нынешних союзников еще по русско-японской войне, отклонил это предложение, однако вынужден был сделать ряд военных заказов для своей армии, осуществив предоплату—43 тонны золота. Всего же японской стороной получено от Колчака более 51 тонны. Если учесть, что государственный золотой запас Японии составлял в 1919 году всего 2233 килограмма (!), то для Страны восходящего солнца это был поистине золотой дождь.

После падения Омска «золотой» эшелон Колчака двигается на Иркутск и Читу, в зону влияния экспедиционного корпуса оккупантов. Среди сопровождавших поезд — полковник японской военной разведки Сигэру Савада. Благодаря критическому положению отступающей армии и советам японских разведчиков главнокомандующий войсками союзных государств на Востоке России и в Западной Сибири французский генерал М. Жаннен отдает распоряжение передать российский золотой запас Японии. Но чехословацкий корпус, в распоряжении которого находился Колчак и «золотой» эшелон, под гарантии собственной безопасности и обеспечение отправки на родину передает бывшего верховного правителя, а также большую часть золотого запаса —5243 ящика и 1678 мешков (всего примерно 307 тонн золота и драгоценностей) Иркутскому военно-революционному комитету.

После расстрела Колчака красногвардейцами всю полноту власти в Забайкалье и значительную долю оставшегося золота — более 32 тонн — сосредоточил в своих руках атаман Григорий Семенов, которого уже давно и прочно обложила со всех сторон японская разведка. Не кому-нибудь, а именно полковнику Хитоси Куросаве, главе читинского подразделения органов информации и разведки японской армии, поручил атаман перевезти в Японию 9 тонн золота в счет оплаты своих будущих военных расходов. И это был не единственный предварительно оплаченный договор на поставку вооружения, который так же, как и колчаковские заказы, не был отоварен японской стороной.

Но разведслужба полковника Рокуро Исомэ продолжала действовать. В январе 1920 года он организовал побег колчаковского генерала Розанова в Японию на крейсере «Хидзэн», а заодно и вывез при его помощи из подвалов Владивостокского отделения Госбанка России государственное золото. В ноябре того же года на российско-китайской границе Исомэ в «добровольно-принудительном» порядке изъял на «хранение» у начальника тыла колчаковской армии генерала Павла Петрова последние 22 ящика с золотыми слитками, оставив взамен ничего не значащую расписку. Япония высоко оценила заслуги своего разведчика. Рокуро Исомэ получил звание генерал-майора, а вскоре стал генерал-лейтенантом императорской армии.

Впрочем, подобные акции проводила не только японская разведка. В ноябре 1918 года французские войска по ориентировке своих спецслужб захватили на территории Германии 93,5 тонны так называемого «ленинского» золота, отправленного большевиками кайзеру в качестве репараций по Брестскому миру. Ценности были объявлены военным трофеем, однако в статье 259 Версальского мирного договора 1919 года указывалось, что это золото взято Францией лишь на «хранение». Как видим, срок такого «хранения» явно затянулся. Проводились операции и откровенно криминальные. В 1926–1927 годах сотрудники ВЧК-ОГПУ на начальном этапе пресекли акцию английской и германской разведок по заброске в СССР 12 тысяч купюр фальшивых червонцев. В результате грандиозного скандала германская полиция была вынуждена произвести обыск в одной из типографий Франкфурта-на-Майне, где печатались фальшивые червонцы. В ходе обыска было найдено около 120 тысяч частично изготовленных банкнот и огромное количество бумаги с водяными знаками. Таким образом, условия, выдвинутые Чичериным, имели в своей основе не домыслы, а реальные факты и не могли быть проигнорированы мировым сообществом. В результате долгих и трудных обсуждений на двусторонних финансово-экономических переговорах 1927 года Франция согласилась с нашими доводами, продиктованными не политическими пристрастиями, а здравым смыслом и общепринятой международной практикой.

Обсуждался и другой вопрос: почему советская республика должна платить долги за государства Прибалтики, Польшу, Финляндию, вышедшие после революции из состава России, оккупированную Румынией Бессарабию или занятые Японией Приморье и Сахалин — всего около четверти территории бывшей империи?

Аналогичная ситуация возникает и сегодня. Неужели мы настолько богаты, чтобы оплачивать, например, 41 тысячу франков акций «Донецкого общества железоделательного и сталелитейного производства»? Во-первых, сегодня Донецк—это заграница. Во-вторых, акции эти были частными, то есть не гарантированными российским императорским двором и Госбанком России. Наконец, эти заводы и так на 70 процентов принадлежали французскому капиталу. (В связи с этим заметим попутно, что французские предприниматели еще раз содрали со своих налогоплательщиков немалый куш за эти акции.) Все это характерно и для Бакинских нефтяных промыслов с акциями Бакинской городской думы; одесских и киевских трамваев, которые были построены и принадлежали на паях франко-бельгийскому обществу; Кишиневского пивоваренного завода, Чиатурского комбината по добыче марганцевой руды в Грузии и многих-многих других предприятий. Так какова же сумма подобных псевдодолгов из тех 40 миллиардов долларов, которые сегодня нам предъявляют к оплате французские наследники держателей ценных бумаг займов 1880–1914 годов?

Элементарный арифметический подсчет показывает, что если мы, как в свое время большевики, вычтем из всех адресуемых нам претензий потомков французских владельцев акций «царских» займов (к слову сказать, сегодня их насчитывается примерно 400 тысяч человек) «акции стран СНГ и Прибалтики», то фантастическая цифра в 40 миллиардов долларов похудеет как минимум вдвое. Ведь царское правительство не разрешало иностранцам вкладывать деньги в коренные российские территории (например, Нечерноземье) и регионы стратегического значения (Дальний Восток, побережье Баренцева моря и др.). Поэтому основная доля иностранного капитала в 1880–1914 годы приходилась именно на южных соседей России по нынешнему СНГ.

Сумма внешнего долга, который на сегодняшний день должна выплачивать Россия всем своим зарубежным партнерам, составляет 130 миллиардов долларов. Она складывается из 108 миллиардов советского долга, который Россия взяла на себя как правопреемница СССР (замечу, что сюда входят все деньги, которые получали страны нынешнего СНГ и Прибалтики в бытность свою советскими социалистическими республиками), а также 22 миллиарда, которые она уже успела назанимать за последние годы. В связи с этим не прибавляет, мягко говоря, оптимизма навязываемый нам вариант оплаты еще и «царских» долгов наших нынешних партнеров по СНГ. Ведь только по процентам Россия должна ежегодно выплачивать порядка 9 миллиардов долларов.

Разумеется, это вовсе не означает, что «царские» долги вообще не следует платить. Платить их надо непременно. Весь вопрос в том, когда и сколько. Прежде всего необходимо рассчитаться за кредиты и инвестиции по строительству в 1891–1904 годах Транссибирской железнодорожной магистрали. А это 3 миллиарда франков. (В те годы золотой царский рубль стоил 2,65 франка.) Основные вложения в строительство магистрали сделали и поныне существующие французские банки «Креди Лиона», «Париба» и «Сосьете женераль», а также Национальное общество железных дорог Франции. Впрочем, часть кредита этим инвесторам была выплачена еще царским правительством из русского залогового золота 1888–1894 годов. Оставшийся долг был частично возмещен в 20-х годах французским правительством и в 1963–1964 годах советским руководством (Н. С. Хрущев) из уже упомянутого нами «ленинского» золота. На оставшуюся долю до сих пор неоплаченных инвестиций на строительство Транссиба совершенно справедливо претендуют Бельгия, Австро-Венгрия, США и Швеция.

Строго говоря, не все из 10 миллионов акций «царских» займов можно принимать к оплате, тем более что за 80–90 лет физически их осталось не более 4 миллионов.

Проявляя заботу о своих не самых богатых гражданах, французское правительство в 1918–1919 годах издало закон об обязательной регистрации акций. Тем самым нечистоплотные дельцы и крупные спекулянты, скупавшие за бесценок у разорившихся мелких рантье акции на многие миллионы франков, были фактически поставлены вне закона. Что касается честных держателей небольшого количества ценных бумаг, то им в отделениях французского казначейства ставили на акциях штамп «Зарегистрировано по декрету от 10 сентября 1918 года», регистрационный номер и дату учета. Поэтому в первом советско-французском соглашении о выплате в рассрочку части государственных «царских» долгов специально оговаривалось, что к оплате принимаются акции только непосредственных покупателей (выделено авт.), а не диллеров и спекулянтов, и только со штампом французского казначейства. Этот документ был парафирован в октябре 1927 года полпредом СССР в Париже Христианом Раковским и рассчитан на 60 лет—до самого начала перестройки (!). В обмен мы должны были получить долгосрочный французский кредит на индустриализацию СССР в размере тех самых «гайдаровских» 24 миллиардов долларов (в пересчете с франков по современному курсу). Увы, этого не случилось. Раковский был объявлен ярым троцкистом, а тексты секретных переговоров, которые он вел с французской стороной, были опубликованы в советской печати. В ответ на этот демарш Раковский был объявлен персона нон грата. В моей домашней библиотеке имеется около трехсот акций «царских» займов, купленных мною у французских букинистов на набережной Сены еще в 60-х годах по символической цене — всего 5—10 франков (сегодня это 1–2 доллара) за штуку. Но только 50 из них имеют упомянутый нами штамп французского казначейства. Думаю, что и в остальных акциях соотношение примерно такое же. Если попытаться увязать эту ситуацию с осторожным заявлением Виктора Степановича о том, что до конца века французской стороне будет выплачено всего 400 миллионов долларов, то остается некоторая надежда, что за это время будет «проверена на вшивость» основная масса акций и принято кардинальное решение по всему перечисленному выше кругу вопросов. Хотя российскому руководству не грех было бы поучиться у французского правительства заботе о благе населения собственной страны и, решив проблему с нашим золотом за границей, обратить его на выплату своему главному кредитору — российскому народу, пострадавшему от обесценивания вкладов и «отпуска цен» в 1992 году гораздо сильнее, чем закордонные рантье в 1918 году в результате отказа большевиков платить по царским долгам.

Впрочем, некоторые искушенные в сферах высокой политики функционеры (как у нас, так и на Западе) высказывают мнение, что заявление выплатить 400 миллионов долларов — не более чем политическая декларация, смысл которой — получить отсрочку Парижского клуба банкиров на выплату половины долга еще на 25 лет. Оплата второй половины аналогичным образом уже реструктурирована Лондонским клубом. А за четверть века много воды утечет…

У пессимистов еще более мрачные прогнозы. Во имя сиюминутного улучшения отношений с могущественными западными и восточными партнерами вопрос о российском золоте за границей вообще будет закрыт и под ним подведут окончательную и жирную черту. За рубежом эта идея вызывает бурю восторга. Но что-то пока не чувствуется ответных шагов Запада по дезавуированию их финансовых претензий в наш адрес, да и по поводу льготных кредитов тоже пока тишина.

Неужели прозябать, уповая на старую русскую пословицу о том, что долги не дают умирать?