"Астральный летчик" - читать интересную книгу автора (Яковлев Алексей)

6Кто ты теперь, я не знаю…

Андрюша устал работать Штирлицем, устал от этого темного бетонного бункера с бильярдом, без окон и без воздуха. Захотелось выйти скорей на солнце. Он взял бутылку, со злости долил стопку Сергея Николаевича и вполовину — свою. Сергей Николаевич оценил глазами его злость.

— Сделай паузу — скушай «Твикс». Не пей. — Он поглядел на часы. — Одиннадцать. Думаю, уже можно.

С нижней полки журнального столика он достал телефон:

— Давай-ка мы ей позвоним!… А?

— Кому? — насторожился Андрюша.

— Мариночке. Дай-ка мне бумажку, хотя я ее телефон наизусть знаю.

Сергей Николаевич все-таки бумажку взял, аккуратно расправил ее на столе:

— Пять-четыре-два? Это не ее телефон. Она же на Васильевском живет. А это Выборгская АТС. Что-то тут не так… Хотя…— Голубые глаза озорно сверкнули.— Ну-ка, проверим!

Сергей Николаевич подвинул телефон Андрюше. Нажал красную клавишу:

— Я на громкую связь переключил. Тоже хочу милый голос послушать. Не возражаешь? Надеюсь, от меня еще секретов нет?

Андрюша заволновался:

— Может, не надо? О чем мне с ней говорить?

— Да о чем хочешь. Не стесняйся. Главное, скажи, что ты в нее врубился и всю ночь не спал. Думал о ней. Ведь можешь ты такое сказать. Ты мне сам сейчас признался, что тебе после армии любая шкура понравится. А?

Андрюша покраснел:

— Давайте бумажку.

— Набирай. — Сергей Николаевич прижал бумажку к груди. — Я тебе диктовать буду.

Сергей Николаевич медленно, запоминая, диктовал. Андрюша набирал и ждал, когда выпадет тройка. Но тройка не выпала. Раздались протяжные гудки. Потом в трубке щелкнуло и опять пошли гудки тоном повыше.

— АОН сработал. Наш номер засекли, — сказал Сергей Николаевич.

— Положить трубку?

— Поздно. Наш номер все равно уже там. — Сергей Николаевич заерзал в кожаном кресле.

Наконец на всю бильярдную чуть с хрипотцой, со сна, Марина сказала:

— Алё.

— Ну, отвечай же! — Сергей Николаевич дернул Андрюшу за рукав.

— Алё, — только и мог сказать Андрюша.

— Это кто говорит? — быстро просыпалась Марина.

— Это я, — сказал Андрюша и замолчал.

— Кто это «я»? — Марина совсем проснулась. — Тот, кто звонит, должен представиться первым. Вы этого не знаете?

— Это я, Балашов.

Сергей Николаевич начал сползать с кресла.

— Простите. Я не знаю никакого Балашова.

Сергей Николаевич замахал руками. Красивые часы чуть не сорвались с браслета.

— Это я… Андрей… Вова мне передал ваш телефон. Сказал, что вы просили меня позвонить.

Сергей Николаевич затряс головой. Мол, все правильно. Марина молчала. То ли вспоминала, то ли проверила телефон по АОНу. Сергей Николаевич замер.

— Как вы себя чувствуете, Андрюша? — спросила вдруг Марина.

— Нормально.

Марина снова замолчала. Сергей Николаевич зашептал в ухо Андрюше: «Говори, что врубился в нее. С первого взгляда. Ну, говори же!» Андрюша отмахнулся от него. Ждал.

— Андрюша, — снова на всю бильярдную зазвучал голос Марины.— Андрюша, мне нужно с вами увидеться.

Сергей Николаевич многозначительно вытянул лицо. Подмигнул Андрюше: мол, соглашайся немедленно. Андрюша отвернулся от него.

— Что же вы молчите, Андрюша?

— Думаю.

— Стоит ли со мной встречаться? — кокетливо засмеялась Марина. — Это тоже невежливо. Девушка вам сама назначает свидание, а вы еще думаете…

Сергей Николаевич больше не вмешивался. Сидел на кончике кресла и не отрываясь смотрел на Андрюшу.

Дело не в этом, — сказал Андрюша.

— А в чем, если не секрет? — Опять то же легкое кокетство.

— Я думаю… Если бы вы видели мое лицо, еще вопрос, захотели бы вы со мной встречаться.

Сергей Николаевич сделал испуганные глаза. Марина секунду молчала.

— Андрюша, у вас машина есть?

Сергей Николаевич быстро закивал. Мол, сколько угодно, хоть десяток автомобилей.

— Нету, — сказал Андрюша и добавил: — Пока нету.

— Ничего, — успокоила его Марина. — Давайте так договоримся… В восемь вечера я жду вас на Приморской стрелке. Там народу мало, никто вас не увидит.

Сергей Николаевич поднял подбородок к потолку, оценивая сказанное.

— А где это, Приморская стрелка? — спросил Андрюша.

— В Приморском парке. За стадионом Кирова. Знаете?

— А-а… Знаю.

— Там замечательный закат. Мне это очень важно. Придете?

Андрюша не понял, что ей важно. Закат, что ли? Но сказал уверенно:

— Конечно, приду.

— Даже «конечно», — довольно хмыкнула Марина. — Вы мне сразу понравились. Глаза у вас хорошие.

Сергей Николаевич изумленно раскинул руки, а Андрюша спросил баском:

— А какие у меня глаза? Вы хоть помните?

— Очень редкие, — тут же ответила Марина, — темно-серые.

Сергей Николаевич только покачал головой. Мол, ну ты даешь!

— А вы мне тоже очень понравились, — вдруг сказал Андрюша.

— Спасибо, — вежливо ответила Марина и засмеялась вдруг: — А у меня какие глаза? Помните?

— Если честно, не помню. То есть я ваши глаза разглядеть не успел. Извините.

— Не извиняю. — Марина сделала вид, что обиделась. — Глаза — это единственное, что у меня есть.

— Не скажите, — утешил ее Андрюша.

— Не надо комплиментов, — заторопилась вдруг Марина, зашептала почти. — Короче. Если хотите запомнить мои глаза… В восемь вечера… На Приморской стрелке… Будете?

— Конечно, буду!

Резко взвизгнули короткие гудки, и Андрюша повесил трубку.

— Да-а-а, — сказал Сергей Николаевич и закурил. — «Стрелка» на стрелке… Очень странно.

Андрюше самому этот разговор показался очень странным. И особенно ее торопливый шепот в финале. Андрюше очень хотелось курить. «Беломора» он не купил. Не до того было. А Сергей Николаевич, раскинувшись в кресле, самозабвенно курил, думал. Андрюша втягивал в себя чужой сигаретный дым и ждал, когда Сергей Николаевич начнет «думать вместе». Но он думал один. Спросил неожиданно совсем о другом:

— И о чем же вы с Аликом говорили у сфинксов? А?

Андрюша с трудом переключился с Марины на сфинксов.

— Да ни о чем.

— Всю ночь ни о чем? — не поверил Сергей Николаевич. — Так даже с проституткой не бывает. За всю ночью даже с ней о чем-то поговорят. Иногда о самом главном. Не зря проститутки на ментов работали или на КГБ… А?

Сергей Николаевич улыбнулся. Сейчас и эта красивая улыбка не понравилась Андрюше. И сравнение с проституткой тоже очень не понравилось! И слова про КГБ.

— Да кой о чем говорили, конечно… Он меня расспрашивал. Я отвечал.

— О чем спрашивал?

— Про армию. Про войну… О чем еще? Про мои военные специальности…

— Знаю я твои специальности, — махнул рукой Сергей Николаевич. — Володя мне доложил. Редкие у тебя специальности. На любителя… А этот сфинкс не предлагал тебе работать на него? А?

— Нет, — сразу ответил Андрюша.

— Честно? — искоса прищурился Сергей Николаевич.

— Да он же в дупель был. Сам говорил, третий день на кочерге.

— Третий день? — повторил Сергей Николаевич. — Очень странно… А мне говорили, что он цистернами пьет и не пьянеет. Не заметил? А?

— Не заметил, — сразу мотнул головой Андрюша. — Со мной он точно в дупель был. — И поправился: — Почти в дупель…

— Притворялся, — улыбаясь, открыл ему тайну Сергей Николаевич. — А как вы расстались?

— Нормально.

— Встречаться договорились?

— Он мой телефон записал. Сказал, что позвонит.

— Ага! — почему-то обрадовался Сергей Николаевич. — Кстати, и мне свой телефончик запиши. Я ведь имею право: теперь ты на меня работаешь. Правда?

О работе они еще не сказали ни слова. Может, он считал, что этот звонок Марине и была уже Андрюшина работа?

Сергей Николаевич достал с нижней полки толстый бухгалтерский гроссбух — свою телефонную книжку. Открыл нужную страницу и подмигнул Андрюше:

— Балашов, говоришь? Значит на «бэ»?

Не понравились Андрюше эти его скользкие шуточки. Но номер он свой сказал, а тот записал номер черным фломастером.

— Да… Что-то ты вчера мне о цене говорил? Напомни.

— Я сказал, что цену свою сам назначу. В зависимости от задачи.

— У меня не армия, Андрюша, — пожалел себя Сергей Николаевич.— В жизни все гораздо сложней и страшней. Четкой задачи у тебя не будет. Что жизнь подбросит завтра, даже я не знаю и предвидеть это не могу. Я не волшебник. Договоримся так: мне задачи ставит жизнь. Я ставлю задачу тебе и в зависимости от сложности оцениваю… Первую твою задачу с Мариночкой я оцениваю… — Он поднял подбородок, поглядел в темный потолок. — Оцениваю в тысячу баксов. Заметано?

— Смотря что я должен делать?

— Да ничего особенного,— тут же успокоил его Сергей Николаевич. — Считай, совсем ничего. За тысячу баксов встретиться с красивой девушкой на стрелке. Полюбоваться закатом, поговорить о том о сем. Только и всего. — Он улыбнулся красивой улыбкой. — И особую сексуальную остроту вашему свиданию придаст эта тысяча баксов. Ты ведь будешь знать, что тебе еще и заплатят за удовольствие. А?

Андрюша поглядел на него с ненавистью. Сергей Николаевич сложил руки у груди:

— Извини-извини. Это шутка… А взгляд! Какой взгляд! Темно-серых редких глаз! Ты хорош даже с избитой рожей… Мариночка будет рада…

— А потом я весь разговор должен вам передать?

— Ну зачем? — обиделся Сергей Николаевич. — Можешь и не передавать. Я тебе с собой ма-а-ленький диктофончик дам. Ты только кнопочку нажмешь незаметно. Всего один жест за тысячу баксов… А?…

Андрюша встал. Не выдержал.

— Так не пойдет. Я не блядь! Пока!

— Значит, будешь ждать звонка от Алика, — так его понял Сергей Николаевич.

— А вам-то какое дело? — Андрюша пошел к двери.

— Стой! — Сергей Николаевич догнал его. Покосился на дверь. Отвел Андрюшу к бильярду и зашептал: — Дурачок! Что ты делаешь?! Сам своей смерти хочешь? Да?… Окрутят тебя. Охмурят. Не успеешь опомниться, окажешься под асфальтом или на нарах! Ты этого хочешь? Ты же молодой, Андрюша… Красивый… И не жалеешь себя… Дурачок!… А я тебя жалею, Андрюша…

Его слова вдруг показались Андрюше искренними. Он спросил:

— Как это под — асфальтом?

— Да очень просто, — ласково объяснил Сергей Николаевич. — Это же бандиты. Отжатых, ненужных, много знающих они убирают. Кого под асфальт катком закатывают, чтобы совсем с концами, чтобы даже труп не нашли. А кого сами ментам на нары сдают: на зоне у них друзья отвязанные, за бутылку водки заточку прямо в сердце воткнут. Вот твоя перспектива, Андрюша… Радужная? А?

Перспектива была, конечно, не радужная. Но и от предложения Сергея Николаевича солнышком не светило. Морозильная камера, кстати, вспомнилась, которую Володя для отдыха предлагал. Андрюша потоптался на месте. Уходить прямо так с разбитой рожей не хотелось.

— Думаете, Алик бандит?

Сергей Николаевич даже хлопнул себя по коленям:

— А кто же?! Я же тебе два часа объясняю про сфинксов и про КГБ! Неужели ты ничего не понял?! В городе несколько бригад работают из бывших ментов и чекистов! Неужели не слышал?

— Откуда? — искренне удивился Андрюша. — Я же только с войны.

— Пес войны! — горько улыбнулся Сергей Николаевич. — Кутенок ты! Дурачок! А не пес…

— Если Алик в чекистской банде… Как вы говорите… Зачем же он такую маечку носит?

Сергей Николаевич вскрикнул:

— Да это же ход! Гениальный чекистский ход! — Он опять покосился на дверь, словно за ней стоял не охранник Артур, а бандит — чекист Алик, и опять перешел на шепот: — Это у них называется — маскировка от противного. Кто подумает, что настоящий чекист такую маечку наденет? А? Ты подумаешь, например?

— Нет, — пожал плечами Андрюша.

— Вот! — обрадовался Сергей Николаевич. — На это и рассчитано! Никто не подумает!

А сам-то ведь подумал, — отметил про себя Андрюша, но сказал по-другому:

— Если он правда чекист, я-то, башмак, зачем ему?

Андрюша и сам не заметил, как повторил прозвище данное Аликом.

Сергей Николаевич повел Андрюшу к кожаному дивану. Усадил и сам сел, не напротив, как раньше, а рядом.

— Умные вопросы задаешь, с тобой интересно… Действительно, у бывших ментов и чекистов работа хорошо налажена. На них и легальные структуры работают. За хорошие деньги, конечно. Сбор информации, разведка, оперативная и экономическая. Это у них четко. Они много знают.

Андрюша вспомнил слова Алика про его компьютер. О том, что все дельцы в его кулаке. И сказал:

— В этом-то я ему точно помочь не могу.

— Правильно, — тут же согласился Сергей Николаевич. — Ты ему не для этого нужен. Настоящая-то работа только после сбора информации начинается.

Андрюша опять вспомнил слова Алика про его КГБ. И промолчал.

— Наезды, прихваты, угрозы. Выколачивание денег! Вот когда настоящее-то начинается. Открывание тумбочки, где деньги лежат! А бизнесмены-то тоже не дураки. А? Они разве дадут в своей тумбочке чужим рукам шарить?! А? Ты бы дал, например?

— Нет, — тяжело вздохнул Андрюша.

— И правильно, — похвалил его Сергей Николаевич. — А они же белая кость, офицеры, не хотят себя под пули подставлять. Им черная кость нужна — бойцы и стрелки. Вот они и вербуют бывших афганцев. Спецназ. Десантников. Ты понял? А? Так предлагал он тебе на него работать? А?

Андрюша вспомнил слова Алика: «Зачем убивать?… Ну разве в крайнем случае». И ничего не ответил. Сергей Николаевич оценил его молчание. И засмеялся, довольный:

— Так я и знал! Так и знал… И ведь клюют некоторые дуралеи. А потом на нары. Или под асфальт… Этот твой Алик из КГБ три дня «папу» в кабаке ждал! «Три дня на кочерге»! А? А «папа» действительно должен был быть там тридцать первого, но не смог. Алик этот увидел, что ты «папе» понравился. Вот он в тебя и вцепился. «Папа» мужчина серьезный. Трудно к нему в доверие попасть. Вот Алик и решил через тебя на «папу» выйти! — Сергей Николаевич рассмеялся очень громко. — Ну, понял ты наконец?! Понял, от чего я тебя спасаю?! Даже не за спасибо!

В его словах был какой-то смысл. Правда, то, что Андрюша понравился «папе», Алик ведь придумал сам. У сфинксов. Сейчас, в этом прокуренном, полутемном бункере, фантазия и реальность смешались. Андрюша снова четко видел разбитое горлышко на волне и слышал противные крики чаек.

Сергей Николаевич предложил Андрюше «Мальборо». Андрюша отказался. Сергей Николаевич закурил. В дверь заглянул прапор Вова.

— А-а! «Давай закурим»! — засмеялся Сергей Николаевич и протянул прапору пачку.

— Сергей Николаевич, — покраснел Вова, — уже двенадцать.

— Уже?! — удивился Сергей Николаевич, но тут же рявкнул: — У меня часы под носом! Закройте дверь с той стороны!

Вова скрылся. Сергей Николаевич подождал немного и спросил:

— А о чем Алик с Володей разговаривал?

— Я не слышал. Вова попросил меня халдея найти. Я и ушел.

— Сам попросил?… Очень интересно… Очень… А мне про это ни слова.

Сергей Николаевич вздохнул устало. Поглядел на часы:

— Три часа. Три часа я на тебя угробил. А знаешь, сколько стоит мой час? Знаешь? А?

— Не знаю.

— И не надо знать. Тебе за эти три часа всю жизнь со мной не расплатиться. Всю свою голубую жизнь. — Сергей Николаевич улыбнулся и поднял налитую стопку. — Давай по последней. И за дело. Вперед!

— Диктофон я не возьму. Учтите, — не взял свою стопку Андрюша.

— Да и не надо, — махнул рукой Сергей Николаевич. — Не бери. Ты мне и так все расскажешь! Куда ты от меня теперь денешься? А? На нары? Или под асфальт?

Андрюша и сам уже почти поверил в такую свою перспективу. Только не знал еще, чем же он ее заслужил.

— А почему это я должен под асфальт?

Сергей Николаевич очень расстроился его непонятливости:

— А ты не видишь, как вокруг тебя все закрутилось?! Не видишь?! Ты вдруг стал нужен Алику, «папе». И Мариночке ты очень нужен! Не догадываешься почему?

Андрюша хотел сказать, что все началось у Казанского, когда он сел в их «мерседес», но промолчал. Решил, пусть Сергей Николаевич сам выговорится, но тот ушел от разговора круто:

— Ах, Андрюша, Андрюша… Если бы ты знал… Если бы ты только знал, в какую историю ты попал… Ладно… Давай по последней.

Они выпили. Зажевали зеленью. Андрюша понял, что сам он ему ничего уже не скажет. Но все-таки спросил:

— И куда же это я попал? В какую историю?

Изо рта Сергея Николаевича наивно свисала бледно-зеленая веточка. Он помотал ее в губах:

— Ты попал в мясорубку, Андрюшенька. В покое тебя уже не оставят. Без меня тебе оттуда не выбраться. Без меня ты выползешь оттуда фаршем, только фаршем. — Сергей Николаевич полез во внутренний карман. Достал знакомую пачку, перетянутую резиночкой. — Совсем забыл. Я ведь тебе аванс должен. Четверть, как полагается. Двести пятьдесят баксиков…

Андрюша уже смотреть не мог на эти чужие зеленые деньги. Отвернулся. Сергей Николаевич вдруг хлопнул в ладоши:

— Артур!

Тут же вошел охранник в синей форме. Остановился у входа.

— Какой у тебя размер? — спросил деловито Сергей Николаевич у Андрюши.

— Размер чего? — не понял Андрюша.

— Как — чего? Костюма!

Андрюша никогда в жизни не носил костюмов. На экзамены или в театр надевал белую рубашку с пуловером и джинсы. Белая рубашка и символизировала парад.

— До армии был сорок восьмой.

Сергей Николаевич окинул его прищуренным взглядом:

— Артур, надо одеть мальчика на первое свидание. Принеси-ка ему французский костюм пятидесятого размера, четвертый рост. Ботиночки итальянские, из последней партии. Какой у тебя размер? — Это уже к Андрюше.

— Сорок третий.

— Значит, ботиночки сорок третий. — Это к Артуру. — А рубашечка какой? — А это к Андрюше.

— Сорок второй.

— Рубашечка сорок второй. — Артуру. — И галстучек на твой вкус. Да! И, конечно же, белье. — И опять Андрюше с улыбкой понимающей: — Бельишко-то у тебя, поди, армейское еще? Портянками пахнет.

— В ВДВ портянок не носят.— Это Андрюша с обидой.

— Значит, бельишко и носочки тонкие. Все понятно?

Артур тоже деловито оглядел Андрея:

— Понятно, — и вышел.

Через пять минут Андрюша одевался на первое свидание. Сергей Николаевич корректно вышел из комнаты, чтобы ему не мешать. Но только Андрюша скинул с себя домашнюю майку и трусы, в дверях неожиданно появился Сергей Николаевич:

— Ничего-ничего. Не стесняйся. Мы теперь свои. Родные.

Андрюша тут же надел новые облегающие тело трусы. Сергей Николаевич обошел его вокруг:

— Хорошо сложен. Молодец… — Сергей Николаевич брезгливо поморщился на татуировку с парашютом. — А это жлобство зачем?

— Это не жлобство, — сказал Андрюша. — На войне всякое бывает. «Духи» могут так труп разделать — родная мать не узнает. А на этой татуировке шифром все сказано, кто ты, из какой бригады. До сих пор сотни трупов сухопутных опознать не могут, а у десанта и у морпехов такого нет. Без татуировки бойцу никак нельзя.

Сергей Николаевич посерьезнел. Покачал головой. С жалостью еще раз оглядел Андрюшу:

— Тогда, конечно… Ну ты одевайся. Я пока твои обноски соберу.

Он собрал Андрюшино барахлишко. Заботливо разложил его на бильярде. Долго аккуратно заворачивал в хрустящую фирменную бумагу.

Андрюша надел шикарный, цвета мокрого асфальта, костюм и повернулся к нему лицом:

— Ну как?

— А где галстук?

— Галстуки я не ношу, — предупредил Андрюша.

— Не носил, — поправил его Сергей Николаевич. — Еще не носил.

Он взял галстук, разорвал целлофан упаковки, набросил галстук себе на шею и тремя ловкими движениями исполнил четкий треугольник узла. Протянул галстук Андрюше:

— Надевай.

Андрюша, сморщившись, поднял тугой воротник новой сорочки. Надел галстук:

— Так?

Сергей Николаевич достал из нагрудного кармана кремового пиджака черные очки:

— Носи. Дарю.

— Да не надо… Спасибо…

— Надо. Чтобы синяки под глазами скрыть.

Андрюша послушался его. Сергей Николаевич отошел на шаг и придирчиво оглядел Андрюшу. Как папа Карло сделанного им из полена Буратино:

— Повезло Мариночке. Такой мальчик!… Джеймс Бонд… Я бы и сам в тебя, Андрюша, влюбился.

Андрюша нахмурился. Сергей Николаевич не обратил на это никакого внимания. Он считал деньги:

— Значит, я тебе должен двести пятьдесят. Так?

— Вроде так, — кивнул Андрюша.

— Минус костюм. Минус все причиндалы…

— Костюм я у вас не просил, — напомнил Андрюша.

— Хочешь французский костюм расценить как спецодежду? — рассмеялся Сергей Николаевич. — Слишком жирно. Все равно бы самому покупать пришлось. Ты теперь в солидной фирме работаешь, обносков я не терплю. — Сергей Николаевич поднял подбородок к потолку, посчитал в уме. — Возьмем с тебя минимум. Как с родного. За все про все всего двести. Итого — твоих кровных пятьдесят. Держи. — Щелкнула резиночка. Сергей Николаевич протянул Андрюше стопочку десяток:

— Пересчитай.

— Да ладно. — Андрюша сунул деньги в карман.

— Пересчитай. Никаких «ладно»!

Андрюша опять достал деньги. Мучаясь под строгим

взглядом Сергея Николаевича, пересчитал десятки. Сказал смущенно:

— Тут только три.

— Точно. Три, — подтвердил Сергей Николаевич. — А две остальные на бильярде лежат. Забыл? У меня все как в аптеке. Возьми.

Андрюша взял с бильярда сложенные пополам десятки. Ну никак они не хотели расставаться с ним. Сергей Николаевич подошел к нему:

— И от тебя я жду такой же точности. Я тебе доверяю. Но помни, что самый большой человеческий недостаток для меня — ложь. Солгавший человек для меня…

— Труп.

— Моральный труп, — поправил его Сергей Николаевич. — Пойми, Андрюша, эта «стрелка» твоей жизни касается. Ни больше, ни меньше. Ты узнаешь, чего они от тебя хотят. А я — вытащу тебя из мясорубки. Это в твоих интересах и в моих — не скрою. И я рад, что у нас интересы общие. Будь.

Андрюша пошел к выходу из бункера. На солнечный свет.

— Да! — Остановил его Сергей Николаевич. — За сиськи и за попку Марину не хватай. Она не такая девочка. И «папа» нам этого не простит. Сделает из нас трупов.

— Моральных? — уточнил Андрюша.

— Нет. Настоящих. «Старший вожатый» человек очень строгий. Помни это. Будь.

Андрюша уже открывал дверь, когда Сергей Николаевич остановил его снова. Видно, сам очень волновался перед «стрелкой на стрелке».

— Да! Когда с ней закончишь, сразу ко мне. Бери тачку и сюда. Я тебя здесь буду ждать. Хоть до утра. — Он взял с бильярда аккуратный пакет с обносками. Подал его Андрюше. — Возьми себе на память о мальчике Андрюше. Его ведь больше нет.

— Как это нет? — растерялся Андрюша.

— А так… — сказал Сергей Николаевич грустно. -, Кто ты теперь, я не знаю… Только уже не Андрюша… Будь. — И он протянул Андрюше руку. — Будь осторожен. Привязался к тебе как к родному…