"«Прощание славянки»" - читать интересную книгу автора (Яковлев Алексей)6«Вересковый мед» Кабинет Константина походил на музей… Походил? Слово-то какое… И мне далеко до Флобера… Кабинет Константина и был музеем. Старинная ореховая мебель, штофные малиновые обои в золотых листьях, мраморные головки Гудона на дорических колоннах, огромная картина в почерневшей золотой резной раме. «Пастухи Аркадии» — узнал я знакомый сюжет. Константин перехватил мой взгляд, гордо представил картину рукой: — Авторская копия. — Неужели настоящий Пуссен? — удивился я. Константин надменно опустил губы: — Ватто. — Извините, пожалуйста, — не согласился я. — Если «Пастухи Аркадии», значит, Пуссен. Только он сделал всего две копии. Обе они на Западе, а подлинник в Лувре… Константин посмотрел на меня недоверчиво: — А говоришь «самозванец»?… Проверил я тебя, Славик. Ты специалист… Большой специалист, — Он подошел ко мне вплотную. — Славик, у меня времени в обрез… Говори по-хорошему, где мебель? Врать мне не было смысла. Я боялся. Я жутко боялся, что он отправит меня обратно в подвал, в полутемную камеру, где у самого входа лежал закоченелый окровавленный труп с вытянутыми скрюченными руками. И я честно сказал Константину: — Я не знаю, где мебель… Но у меня появились мысли… — Даже мыс-ли? — цыкнул фиксой Константин на последнем слоге. Меня поколачивало, и я попросил, стесняясь: — Костя, не откажите в любезности… Налейте мне чуть-чуть. Будьте добры… — Али-на! — гаркнул Константин так, что задрожали на люстре хрустальные подвески. В кабинет вошла высокая, элегантная, гладко причесанная на прямой пробор секретарша в черных ажурных чулках. — Алина, на полчаса меня нет. Ни для кого. Я понятно излагаю? Алина склонила балетную головку на лебединой шее. — А если месье Леон? — Ни для кого! — сурово повторил Константин. Мне стало неудобно, что он ее попросит сейчас принести мне стопку коньяку. Мне стало жутко неудобно. Но Константин не попросил. Смотрел на нее глазами цвета «металлик». Давал понять, что разговор окончен. Она еще раз склонила головку и неслышно скрылась за высокой резной дверью. Я даже про коньяк забыл. Я думал, откуда вдруг появились такие девушки? Где они были десять лет тому назад, когда я женился? Я посмотрел на Константина, он писал что-то за изящным письменным столом. И таких типов тогда не было… Откуда они взялись?… Вдруг, как грибы после дождя… Совсем другие, «новые люди». Случайно я бросил взгляд в зеркало над мраморным камином и подмигнул своему небритому отражению в сером китайском тренировочном костюме и в черной шерстяной шапке: «И ты изменился, Славик, и все изменились… Мутация…» Константин бросил ручку и показал мне написанную бумагу. — Вот приказ. Твоя фирма кончилась вместе с Адиком. Я беру тебя на работу к себе. Советником по культуре. С этого дня. Со второго июня. Если договоримся!… Я понятно излагаю? Он даже не спросил моего согласия. Но я с ним спорить не стал. Только бы мне отсюда выбраться. И я уйду туда, где меня никто не найдет. Уйду в другое измерение. Я только напомнил ему: — Извините, пожалуйста… Вы обещали налить. Чуть-чуть. Будьте добры… — Пошли.— Константин встал из-за стола и открыл незаметную дверцу в дубовой панели. — Проходи. В святая святых. Цени. Что там было святого, я сначала не понял. Маленькая комнатка, обычная модерная мебель: мягкий диван в углу, пара кресел, между ними низкий журнальный столик, а над диваном фотография седого Хемингуэя в водолазном свитере. Константин закрыл за мной дверь на ключ, снял пиджак в черно-белую мелкую клетку, забросил его на диван и включил проигрыватель. «Фа-фа-та-ри-ра-ра, фа-фа-ра-ра», — бархатным голосом запел Хампердинк «Тень твоей улыбки». Константин обернулся ко мне, и я понял, что тут было святого. Передо мной стоял, улыбаясь смущенно, совершенно другой человек. — Кайфую от него,— кивнул на проигрыватель Константин, — как последний сучило… Он достал из бара бутылку армянского коньяка, фужеры и апельсин. Кивнул мне на кресло и, блаженно улыбаясь, развалился на диване. — Наливай. Коньяк не паленый. Завод «Арарат». Я налил коньяку и ждал, пока он выкидным ножом снимал с апельсина кожуру оранжевой пружинкой. — Шапку-то сними. Не татарин ведь, — сказал мне Константин, и я поспешно стянул с головы шерстяную шапку. Константин разломил апельсин пополам, положил половинки на тарелку и стряхнул на ковер мокрые руки. — Ты лыжник, Слава? — Почему? — не понял я. — Куда это ты так тепло оделся? А? Я подавился коньяком. — Вечером экскурсию французы заказали. На речке холодно вечером… Ваше здоровье… — А-а-а, — не поверил мне Константин, — а я думал, ты на лыжах собрался… от меня уйти… Гляди, Славик… От меня не уйдешь… Хоть в Африку, хоть в Антарктиду… Я понятно излагаю? В этой комнате даже эта грозная фраза звучала по-другому: добродушно и не страшно. Я напомнил ему: — А Мангуст ушел… Константин рассмеялся: — Куда он уйдет? Ментовское отродье… И деньги его, и документы здесь. Сам ко мне придет… Чтобы я его ментам не сдал… — За что его сдавать? Константин отхлебнул коньяк. — За убийство. — Кого он убил? — Твоего шефа. А ты не понял? Этого я не понял. Передо мной стояло страшное, синее лицо Адика. — Вы же сказали Есенин… — И Есенина убили. А ты не знал? Тоже мне специалист по тайнам… Константин достал из кармана кусок зеленой рыболовной лески, растянул ее в руках: — Струна. Спецназовские штучки. Гортань перерезает, как бритвой. И при обыске не найдешь, — он смотал струну в колечко и надел на палец. — Улика. Никуда Мангуст не денется. Не волнуйся. Проигрыватель щелкнул и замолчал. А на лице Константина еще блуждала тень той улыбки. — Ну, давай, советник, делись своими тайнами с твоим новым шефом. А перед моими глазами стоял мой старый шеф с высунутым до подбородка фиолетовым языком, в залитом кровью «прикиде» от Версаче… Я без разрешения налил себе и Константину. — Твое здоровье, советник, — поднял свой фужер Константин. — Не забывай про клизму из битого стекла. Всему свое время. — Последняя,— тут же согласился с ним я. — За Адика. Царство ему небесное. — Стоп! — остановил меня Константин.— Какое, там небесное царство? Адик уже летит прямым рейсом в страну с тоталитарным режимом, где менты с хвостами жарят подследственных на сковородках и загоняют иголки под ногти. Адику есть что им рассказать. Следствие будет долгим… Очень долгим… Он произнес это уверенно и мрачно, и я поразился его спокойной вере. Неужели Белый Медведь верит в загробную жизнь?… — Тост остается прежним. Твое здоровье, советник. Ты у меня единственный свидетель остался по делу о пропавшем гарнитуре. Пока он не найдется, можешь считать свою жизнь в безопасности. Излагай свои мысли вслух. Мы выпили, и я прочитал наизусть: — «Из вереска напиток забыт давным-давно, а был он слаще меда, пьянее чем вино…» — Что-то знакомое? — улыбнулся Константин. — «Вересковый мед». Маршак. «Сказки, песни и загадки»… — Актуальное название, — хмыкнул Константин. — Враги просят пиктов открыть им тайну волшебного напитка… — Ну да! — вспомнил Константин. — И дедушка убивает своего внучка, чтобы он не открыл тайну. Так что ли? — Примерно, — кивнул я.— Не кажется ли тебе, Костя, что Мангуст убил Адика, чтобы он не выдал тебе тайну? Извини, что опять с тобой на «ты»… Константин подумал и махнул рукой. — Какая там тайна, Славик. Мелкая афера. Кидалово. Адик и с меня денежки получил, и с покупателя. Мне-то он так мои деньги и не вернул. — Он же хотел отдать?… — Я сам не взял. Я мебель назад требовал, а не деньги. Вот Адик и решил слинять с моими деньгами… Все просто, как соленый огурец. Теперь я задумался. — Зачем же его Мангуст убил? — Спецназовские штучки,— объяснил Константин.— Убил, чтобы самому слинять. Все очень хитро придумал, ждал в сортире, пока мы труп обнаружим. Нас на труп отвлек и слинял… Я не поверил, зная собачью преданность Мангуста: — Ты же говоришь, что линять ему незачем… Все равно найдут… — А кто такой Мангуст? Он, конечно, хищник. Но кто тебе сказал, что ума у хищника больше, чем у человека? Мангуст — это такая большая крыса. А крыса инстинктами живет. Заперли, значит, надо линять. Слинял, начал думать, зачем он это сделал? Мангуст сначала действует, а потом думает… Я опять не поверил. Я машинально потянулся у бутылке, но вспомнил про клизму и взял со стола половинку апельсина. — А в меня зачем стреляли? — Тоже все просто, как огурец. Адик не только мои денежки хапнул, он все счета фирмы закрыл. Деньги в Эстонию перевел, а чухны оттуда в Европу… — А я-то при чем? — А кому в Европе нужен Адик? Только здесь он человек. Там — никто. Он себе возвращение назад подготовил. Он тебя заказал, чтобы все на твой труп списать… Ну что ты на меня так смотришь? Не веришь? — Это не он меня заказал… — А кто же? — засмеялся Константин. — Он тебе на допросе мое имя назвал… Значит, знал, что я живой… Если бы он заказал, он бы думал, что меня уже нету… — Наоборот! Он и валил все на тебя, потому что думал, что тебя уже нету! — Если бы он так думал, его бы Мангуст не убил! Константин перестал улыбаться. — Не понял. Я не столько ему, сколько себе начал развивать мелькнувшее подозрение. — То, что знает Адик, знает и Мангуст. Они друзья. Если они оба знают, что меня уже нет, чего им волноваться? Ты поехал ко мне, нашел мой труп на набережной… Они-то при чем? Все на меня списано. И деньги, и мебель… Чего им волноваться? Адик с тобой договаривается по-хорошему… Подожди! Я налил себе коньяк, уже не думая про клизму. Залпом выпил и уставился в потолок. — Излагай, советник, — напомнил о себе Константин. — Если Адик, как ты говоришь, все деньги фирмы хапнул, зачем ему твои несчастные бабки? А? — Мне не деньги нужны! — Во-от, — наконец дошло до меня.— Во-от, в том-то все и дело! — В чем дело? — насторожился Константин. — Ты требовал невозможного! — Почему? — Потому что покупатель не отдавал мебель!… Адик тебя знает. Когда ты начал мебель требовать, он был готов ее выкупить за любые деньги! Чтобы только ты от него отстал. А покупатель не согласился… Ты нажимал все больше… и Адик решил линять… — Стоп! — перебил меня Константин. — Адик бы мог все мне рассказать. Сдать мне покупателя. Я бы сам с ним договорился. Легко! — Нет, Костя. Ты бы с ним не договорился. — Почему? — Адик тебя боялся… Но с тобой можно договориться за деньги. А покупателю Адик любые деньги предлагал… И тот не согласился… Он этого покупателя больше тебя боялся. Этот покупатель, Костя, еще покруче тебя будет! Константин плеснул себе коньяку, отхлебнул. — Интересно… И кто же он? Излагай, советник. — Я не об этом сейчас думаю… — А о чем же? — удивился Константин. — О том, почему он мебель не отдает… Адик, если захочет, любого уговорит, без мыла в задницу влезет… А этого не уговорил… Ни за какие деньги… Значит… — Что значит? — Значит, эта мебель дороже денег! — Как это может быть? — оторопел Константин, — Лучше гор — только горы! А дороже денег — только деньги! — Я же говорю — Ильф и Петров… Двенадцать стульев… Константин покрутил фужер в руках, посмеялся тихо. — Думаешь, в стульях сокровище? Фуфло! Нидерландский дипломат все свои сокровища с собой вывез. Богатейший был человек. Антиквар. Какой ему смысл что-то здесь оставлять?… Все ненужное он здесь распродал. А все ценное увез! За его каретой обоз из шести телег тянулся… Мне месье Леон сам рассказывал… — Зачем же француз это «ненужное» ищет? — Он объяснил — память,— Константин рассердился.— Фуфло! Никакого золота в стульях нет. Не морочь ты мне голову, советник. Я согласился с ним: — Конечно, в гарнитуре не золото спрятано… — А что же? — То, что дороже золота… Константин поставил фужер на столик. — И ты знаешь, что это? Я вспомнил свою картотеку в моем письменном столе. Как мне ее сейчас не хватало! — У каждого человека свое понятие о ценностях… Я еще очень мало знаю про Геккерна… Но он был человек не простой… Очень не простой… Его из России выслали. По дороге могли обыскать. Выкрасть… Он мог что-то очень важное здесь оставить. Чтобы потом забрать… И не забрал. Не удалось… Слушай, Костя, если спустя столько лет месье Леон ищет этот гарнитур, значит, сокровище не потеряло свою цену!… — Стоп! — грубо перебил меня Константин. — Допустим, ты прав. Гарнитур уже у покупателя! Он нашел сокровище. Так какого х… ему держать пустые стулья? Сдал бы их давно. И все бы довольны были. — Кроме месье Леона. Константин подумал и сказал: — Не понял. — Я же говорю — месье Леона интересует не гарнитур, а то, что в нем спрятано! — Это его проблемы! Он заказал мне гарнитур — я купил. Больше ни о чем мы с ним не договаривались. Что там в этой старой рухляди — меня не колышет. Я понятно излагаю? Я должен вернуть французу гарнитур. Остальное мне не интересно! Я, улыбаясь, налил себе коньяку и залпом выпил. — Зато мне интересно, Костя. И месье Леону. Нас это жутко интересует, Костя! Нюхом конспиролога я чувствовал, что я на верном пути, что я почти у цели… Константин смотрел на меня с нескрываемым интересом. — Почему же покупатель гарнитур не отдает? Или еще сокровища там не нашел?… — Или не может его расшифровать,— подсказал я. — Ждет. — Чего? — Адик знал, что французы приезжают? — Я сказал, что первого приедет заказчик. Пришлось сказать, чтобы Адик поторопился. Последний срок ему дал. А кто заказчик, Адик не знал… Только тут мне наконец все стало ясно. Первое июня! Никакой это не праздник — это день приезда заказчика. Вот почему так волновался Адик, вот почему он решил за границу линять! Вот почему он меня отправлял в Африку… И меня пожалел мой добрый начальник… Весь детективный сюжет у меня выстроился с поразительной четкостью. — Адик о приезде сказал покупателю. Тот отлично понял, кто заказчик. Он-то знает, кому мебель принадлежит. Он с нетерпением ждет француза, чтобы тот помог ему… — В чем? — Расшифровать документы, наверное… Костя хватил коньяку и выругался длинно: — Ну, ты и накрутил дерьма, советник! Запутал меня в своих парижских тайнах! На хер мне они! Мне стулья нужны! Излагай имя покупателя! Быстро! Я подумал и сказал: — Кто он такой, знает Мангуст… — Он-то откуда знает? — А по чьему приказу он Адика убил? Своего лучшего друга? — Не понял. — Мангуст Адика убил, чтобы тот имя покупателя тебе не назвал. Убил по его приказу! «Вересковый мед»! Понимаешь? — А кто же тебя заказал? Я еще подумал и ответил: — Тоже… покупатель… — Ты-то при чем? Разве ты его знаешь?… Я вспомнил, как мы с оценщиком осматривали мебель на Большой Морской. Осматривал ее он, конечно. Я стоял у высокого голого окна и глядел на заснеженную в синих сумерках улицу и на ярко освещенные желтые окна ресторана на той стороне. За большими окнами ресторана мелькали тени. Я ждал, когда кончит оценщик, чтобы поставить свою подпись под описью. Вдруг раздался грохот в просторной нежилой комнате. Оценщик уронил тяжелый стул. Я пошел ему помочь. Оценщик суетился и отпихивал меня от стула. Я, как хозяин, отодвинул его плечом и взял стул. Тогда я и увидел медную бирочку на днище. Но прочесть иностранные буквы не успел. Не об этом я думал. Нужен был мне этот проклятый гарнитур! — Но оценщик-то этого не знал… — закончил я свой рассказ Константину. — Он подумал, что я догадался, чья это мебель! И сказал об этом покупателю… — Блин! На меня снова смотрели глаза цвета «металлик», сверкнула золотая фикса. — Что ж ты молчал про оценщика, падло?! — Я говорил… — Что ж ты не сказал, что он бирочку видел?! — Забыл… — Час морочил мне голову сраными тайнами, а простую вещь забыл! — Не в этом дело! — дошло наконец до меня.— Оценщик тоже знает покупателя! — Откуда был оценщик? — Из антикварного… На Некрасова… — Блин! Как зовут его? — Не помню… — Блин! Мы подписали опись и зашли с оценщиком в ресторан. Сначала по рюмке выпили в баре. И познакомились… — Его зовут Толя! — вспомнил я седого оценщика. — А отчество? — Толя… Он сказал просто Толя… — Блин… Константин вынул из кармана пиджака сотовый телефон, посмотрел на часы и набрал номер. Директора магазина он знал отлично. Ну как же, антиквариат ведь был его профиль. Он поговорил с директором о каком-то гобелене XVII века, который нужно, не глядя, брать, потом о курсе валюты, а потом уже Константин спросил: — Слушай, Миша, у тебя работает оценщик по имени Толя? Кто? Ах, Анатолий Самойлович?… Извини… А мне сказали какой-то Толя. — Константин строго посмотрел на меня. — Он сегодня работает? Да нет… Хотел ему одну вещь показать… Ну конечно, и тебе покажу… О чем базар? Через полчасика буду… Константин выключил сотовый. — Поедешь со мной. Напомнишь Анатолию Самойловичу про медную бирочку. Я понятно излагаю? — Я бы не торопился, Костя… Покупатель — опасный человек… — Кончай мне своими тайнами мозги засирать! — рассердился Константин. — Гарнитур мне сегодня нужен! В тот момент в дверь постучали. Громко и уверенно… |
||
|