"Сначала свадьба" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 20

На следующий день, сразу после ленча, Ванесса пошла на Беркли-сквер, в Мертон-Хаус, чтобы навестить сестер. Обе оказались дома, а вот Стивена застать не удалось. Вместе с Константином брат отправился выбирать парный двухколесный экипаж, хотя Маргарет была против покупки и считала, что мальчик еще слишком юн, чтобы носиться на столь непрактичном и опасном средстве передвижения.

— Очень боюсь, — призналась она, едва все трое уселись в гостиной, — что Стивен собьется с пути и пустится в разгул. Он в восторге от Лондона и ото всех, кого довелось здесь встретить. Но что самое неприятное — все в восторге от него, даже джентльмены на несколько лет старше. Им только дай волю — тут же научат дурному.

— Не волнуйся, Мег, птенчик всего лишь пробует крылышки, — успокоила Кэтрин. — Еще даже не успел расправить во всю ширь. Но это непременно произойдет. А нам лишь остается верить в силу характера и заложенные воспитанием ценности и принципы, которые не позволят сбиться с пути.

— Кейт права, — поддержала Ванесса. — Мы должны позволить брату вести обычную для молодых джентльменов жизнь и дать возможность самому определить собственное будущее.

— О, думаю, вы обе правы, — вздохнув, сдалась Маргарет. — Вернее, знаю, что правы. Но ведь Стивен еще так юн. Слишком рано попал в Лондон, где на каждом шагу подстерегают соблазны и искушения.

— Может быть, тебя немного утешит то обстоятельство, что Эллиот очень серьезно относится к роли опекуна, — сказала сестре Ванесса. Он непременно проследит за Стивеном в том мужском мире, куда нам нет доступа. Сегодня с самого утра предпочел ретироваться. И поступил мудро: за завтраком разговор шел исключительно о балах, кавалерах и победах. Сесил получила целых пять букетов от тех джентльменов, с которыми танцевала вчера. Немедленно провозгласила себя непревзойденной покорительницей сердец, и мы все с ней согласились.

— И ты, Несси, решила спастись у нас? — поинтересовалась Кэтрин. — Еще не успела посмотреть вокруг?

Ванесса обвела взглядом комнату и рассмеялась. Мег любила цветы, и с ранней весны до поздней осени в маленьком доме в Трокбридже всегда стояли букеты, однако гостиная в Мертон-Хаусе превзошла все ожидания. Повсюду красовались неоспоримые свидетельства успеха.

— Ах, и здесь покоренные сердца? И здесь поклонники? — шутливо воскликнула Ванесса.

— Что касается меня, то поклонник только один, — уточнила Маргарет. — Маркиз Аллингем оказался весьма любезен и прислал белые розы. А остальные четыре букета — заслуга Кейт.

— Честно говоря, для меня они стали полной неожиданностью, — призналась младшая сестра. — Несмотря на наряд, чувствовала себя самой настоящей сельской кумушкой. Полный абсурд!

— Ничего подобного, — решительно возразила Ванесса. — Вы обе были самыми очаровательными дамами в зале.

— Погода просто чудесная. Может быть, прогуляемся в парке? — вдруг спросила Кэтрин.

Сельским жительницам предложение показалось более чем заманчивым, тем более что Гайд-парк неизменно оставался чудесным зеленым островом в самом центре шумного делового Лондона.

Сестры выбрали тихие аллеи в стороне от модных променадов, заполненных пешеходами и экипажами.

— Маркиз Аллингем пригласил Мег покататься здесь завтра днем, — сообщила Кэтрин.

— Правда? — Ванесса с интересом взглянула на старшую сестру. — Ты согласилась?

— Да, — просто ответила Маргарет. — Очень мило с его стороны меня пригласить. Видишь ли, он вдовец.

— Ну а как ты, Кейт? — с улыбкой осведомилась Ванесса. — Встретила вчера кого-нибудь особенно интересного?

— Все были особенно интересными. — Кейт вздохнула. — Я чудесно провела время. Но разве не восхитительно гулять здесь, в тени деревьев, и вдыхать ароматы весны? Я скучаю по Уоррен-Холлу. И ужасно скучаю по Трокбриджу.

— Скоро привыкнем к новой жизни, — успокоила Ванесса, — тем более что в ближайшие месяцы нас ждет столико нового и неизведанного, что вряд ли найдется минутка для ностальгии.

— Константин обещал на этой неделе показать мне Тауэр и еще все, что захочу. Мне так нравится кузен! Как жаль, что мы не знали его раньше! И как жаль, что не успели познакомиться с Джонатаном!

Маргарет и Ванесса дружно согласились.

Наступило продолжительное молчание. Сестры были так близки между собой, что отсутствие разговора ничуть их не тяготило, особенно во время прогулки, когда все вокруг радовало взор.

Ванесса вспоминала события вчерашнего дня: представление ко двору, бал, вальс с Эллиотом. Ночь с Эллиотом.

Трудно было испытать большее счастье, чем то, которое она пережила вчера и переживала сейчас. Правда, танцевать с Эллиотом удалось лишь однажды, но этот первый вальс с мужем она запомнит навсегда.

Ночью, несмотря на усталость насыщенного дня, они снова и снова дарили друг другу любовь.

А вот сегодня Ванесса чувствовала себя по-настоящему утомленной. Но оказывается, порой даже утомление могло быть приятным.

Она уже на три дня выбилась из женского графика, Всего на три дня! Надеяться еще рано. Даже при том, что обычно задержек не случалось.

Ванесса надеялась… о, как она надеялась!

Аллея привела сестер в оживленную, модную часть парка — туда, где каждый день прогуливалось светское общество.

Первым засвидетельствовал почтение маркиз Аллингем. Он сидел в высоком фаэтоне в полном одиночестве.

— Леди Лингейт, мисс Хакстебл, мисс Кэтрин, — приветствовал он, прикоснувшись кончиком кнута к полям цилиндра. — Чудесная погода, не правда ли? Как поживаете?

Все трое согласились, что погода действительно чудесная, и заверили, что поживают они прекрасно. Маргарет, кроме того, поблагодарила за цветы.

— Говорят, завтра может пойти дождь, — многозначительно заметил маркиз.

— О, — отозвалась Маргарет, — это было бы крайне огорчительно, милорд.

— Может быть, мисс Хакстебл, не откажетесь покататься со мной сегодня? Конечно, если сестры отпустят. Обещаю благополучно доставить вас к подъезду не позже чем через час.

Маргарет вопросительно взглянула на спутниц.

— Конечно, Мег, ты просто должна поехать! — воскликнула Ванесса. — А мы с Кейт не спеша пойдем домой.

Маркиз помог Маргарет подняться на высокое сиденье.

— Хорошо, что она нашла в себе силы общаться с кем-то еще, — задумчиво произнесла Ванесса, глядя вслед удаляющемуся экипажу.

— С кем-то еще? — не поняла Кэтрин.

— Помимо Криспина Дью, — пояснила Ванесса. — Тебе вряд ли известно, что Маргарет любила его всю жизнь. А из-за нас отказала, когда он сделал предложение, и не вышла замуж. Но все равно до отъезда Криспина в полк между ними существовало согласие.

— Несси! — Кэтрин остановилась, пораженная. — Но ведь мистер Дью недавно женился на испанке! Бедняжка Мег! Я и понятия не имела о ее чувствах! Только подумай: в Уоррен-Холле, когда пришло письмо, даже что-то съехидничала насчет нежных отношений в юности. Какой ужас!

— Ты ни в чем не виновата. Мег никому не открывала душу, — успокоила Ванесса. — Раньше я была ее единственной наперсницей, но теперь она не хочет делиться даже со мной. Просто молчит. Было бы замечательно, если бы кому-нибудь удалось завоевать ее сердце.

— Может быть, повезет маркизу? — предположила Кэтрин. — Конечно, он не поражает красотой, но кажется весьма любезным. И старше Мег всего-то лет на десять, не больше.

— А еще он маркиз, — с улыбкой добавила Ванесса. — Ах, до чего же мы стали рассудительными!

— И все же он не принц на белом коне, — заключила Кэтрин. Сестры рассмеялись и продолжили путь.

Сесил прогуливалась в компании молодых леди, чьи горничные держались стайкой чуть поодаль. Они остановились, чтобы побеседовать с двумя столь же молодыми джентльменами, и в это самое время подошли Ванесса и Кэтрин. Ванесса узнала кавалеров со вчерашнего бала. Приветствия сопровождались веселым смехом.

Сесил дружески пригласила присоединиться.

— Мы собираемся отправиться к Серпентайну, — пояснила она.

— О, как бы мне хотелось увидеть воду! — призналась Кэтрин.

Ванессе тоже хотелось бы дойти до озера, но только не в столь шумной компании. Она с грустью подумала, что, должно быть, стареет.

— Иди, — позволила она младшей сестре. — Мне все равно пора домой. Возможно, Эллиот уже вернулся. Надеюсь, потом Сесил вместе с горничной проводят тебя.

— Непременно! — заверила Сесил и лукаво добавила: — Как жаль, что с вами нет брата!

— Точно, — подхватила одна из молодых леди. — Граф Мертон — истинное божество! Что за кудри!

Послышалось восторженное хихиканье.

Ванесса проводила молодежь взглядом. Она осталась одна, без сестер и даже без горничной, а потому медлить не стоило. Может быть, дома удастся прилечь и часок поспать — наверстать упущенное за две последних ночи. Конечно, если Эллиот еще не вернулся. А если вернулся, то, может быть…

Ванесса ускорила шаг.

Навстречу ехала коляска, в которой сидели три дамы в удивительно красивых шляпках самого модного фасона. Ванесса смотрела, не в силах отвести восхищенного взгляда. И вдруг та из дам, которая сидела спиной к лошадям, повернулась. Оказалось, что это миссис Бромли-Хейс собственной персоной.

Леди тепло улыбнулись друг другу.

— Остановитесь, пожалуйста, — попросила миссис Бромли-Хейс возницу, едва экипаж поравнялся с Ванессой, и с улыбкой обратилась к ней:

— Леди Лингейт! Я так надеялась вас встретить! Хочу поблагодарить за проявленную вчера любезность. Бал удался на славу, не так ли? Если бы располагала временем, непременно задержалась бы дольше.

— Рада слышать, — отозвалась Ванесса. — Надеюсь, вы не чувствовали себя лишней. По досадной оплошности ваше приглашение где-то затерялось.

— Вы очень добры, — заметила дама и выразительно посмотрела на спутниц. — Хочу немного прогуляться вместе с леди Лингейт. Покатайтесь без меня. Думаю, сумею найти дорогу домой.

Кучер услужливо соскочил с козел, и спустя пару мгновений модная и потрясающе красивая миссис Бромли-Хейс уже взяла Ванессу под руку, чтобы продолжить путь рядом с ней. Две другие дамы смотрели на нее с нескрываемым любопытством.

— Эллиот сказал, что вчера вы очень устали, — поделилась миссис Бромли-Хейс. — Тем более приятно видеть вас в добром здравии и на прогулке.

Эллиот? Почему эта женщина так запросто называет виконта по имени? По какому праву?

— Вы видели его сегодня? — уточнила Ванесса, недоуменно вскинув брови.

— Да, конечно, — подтвердила леди. — Он навестил меня, как часто это делает.

Зачем?

— Неужели? — отозвалась Ванесса.

— О, можете не беспокоиться, — продолжала красавица с легким смехом. — Все Уоллесы чрезвычайно скрытны и на людях проявляют безупречную преданность женам. Эллиот никогда не поставит вас в неловкое положение. А у вас будут его дом и его наследники. И уже есть его титул. Право, леди Лингейт, я должна завидовать вам, а не вы мне.

О чем это она? Увы, даже самая недалекая из женщин или та, которая провела жизнь в глухой деревне, не могла не понять смысла откровенных слов.

Красавица — любовница Эллиота!

«Несмотря на то что Анна вполне респектабельная вдова, многие считают ее излишне уступчивой в отношениях с некоторыми джентльменами».

Слова Константина вспомнились с такой ясностью, словно он шел рядом и произносил их в эту самую минуту.

Вспомнился и гнев Эллиота при виде той, которая пришла, хотя и не была приглашена. Значит, не было никакой ошибки в том, что миссис Бромли-Хейс не получила приглашения на бал…

— О, только не говорите, что вы ничего не знали, — едва сдерживая смех, заявила миссис Бромли-Хейс.

— Полагаю, — произнесла Ванесса непослушными, деревянными губами, — вы воспользовались моим неведением, мэм.

— Ах, совсем забыла, что вы лишь недавно приехали из деревни и не привыкли к нравам светского общества, — вздохнула спутница. — Так что трудно ожидать от вас понимания его скрытой жизни. Бедная леди Лингейт! Но думаю, даже вы не сможете поверить, что Эллиот женился на вас по каким-то иным соображениям, кроме сухого расчета.

Разумеется, иных соображений не существовало. Более того, он и не думал на ней жениться, пока она сама об этом не попросила.

— Посмотрите в зеркало, — безжалостно продолжала миссис Бромли-Хейс. — Нельзя сказать, что вы безобразны. Это было бы преувеличением. И умение одеваться заметно — разумеется, с учетом вашей фигуры. Но, видите ли, в отношении женщин Эллиота всегда отличал изысканный вкус.

Ванесса слушала бесцеремонные рассуждения и думала о том, что жена и любовница прогуливаются рука об руку в самом популярном, самом оживленном месте города. Зрелище, несомненно, чудовищное, тем более что подробности личной жизни виконта наверняка всем известны. И лишь одна она еще несколько секунд назад ни о чем не подозревала.

— Изысканный вкус в каком смысле? — уточнила она.

Более удачного или более острого ответа придумать не удалось. Голова гудела, словно в ней поселился целый рой пчел.

Леди негромко рассмеялась тем чувственным низким смехом, который еще недавно так нравился Ванессе.

— О! — ехидно заметила она. — Оказывается, у кошечки есть коготки? Ну же, леди Лингейт, ничто не мешает нам подружиться. К чему позволять мужчинам сеять раздор? Это такие неразумные существа! Да, для определенных целей они годятся — точнее, для одной-единственной цели, — но в остальном можно прекрасно обойтись и без них.

— Прошу прощения. — Ванесса освободила руку. — Вообще-то я спешу домой, где меня ждут.

— Думаете, ждет Эллиот? Бедная леди Лингейт! Сомневаюсь. Очень сомневаюсь.

— Доброго вам дня. — Ванесса решительно и сосредоточенно зашагала по аллее, стараясь не смотреть по сторонам.

В воспаленном мозгу одна за другой вспыхивали яркие и резкие, похожие на молнии мысли.

Она дурна собой.

Эллиот назвал ее красивой, пытаясь, как малого ребенка, успокоить неискренней лестью.

С момента приезда в Лондон и до ее появления в кабинете два дня назад, рано утром, он совсем не бывал дома.

Частые появления мужа в ее спальне не имели ничего общего с любовью, а служили лишь для производства наследников.

Вчера вечером на балу Эллиот несколько минут беседовал с миссис Бромли-Хейс, а сразу после разговора она ушла.

Встреча в театре заставила его всерьез занервничать — настолько, что он даже не замечал, как барабанит пальцами по подлокотнику кресла.

Отношения между Эллиотом и Константином оставляли желать лучшего, и именно Константин привел эту женщину в театр и на бал: специально, чтобы поставить кузена в крайне неловкое положение.

А сегодня Эллиот уже встретился с любовницей и даже сказал, что жена устала. Можно подумать, что речь шла о ребенке, на долю которого выпало слишком много развлечений.

Эллиот был необыкновенно красив и привлекателен, а значит, никак не мог довольствоваться такой женой, как она.

А сама она была полной идиоткой.

Наивной, доверчивой, глупой.

Несчастной.

Достойной презрения.

Еще не дойдя до дома, Ванесса уже едва не падала от нервного напряжения.

К счастью — к огромному счастью, — виконта дома не оказалось. Дворецкий доложил, что свекровь в гостиной, принимает посетителей.

Ванесса прошла мимо гостиной как можно осторожнее, чтобы ее не услышали. Поднялась в спальню, плотно закрыла обе двери — и в коридор, и в гардеробную, сняла шляпу и башмачки, прямо в платье забралась в постель и с головой накрылась одеялом.

Хотелось умереть сейчас же, немедленно.

Никаких иных желаний не осталось.

— Хедли, — едва слышно позвала она.

Но даже чувство к Хедли оказалось обманом. Она изменила тому, кто любил ее всей душой, с бессердечным человеком, даже не понимавшим, что такое любовь.

И этот человек стал ее мужем.

Невероятно, но скоро мысли затуманились, и Ванесса погрузилась в тяжелый сон.

Эллиот провел час в боксерском клубе Джексона, причем за это время спарринг-партнер успел несколько раз пожаловаться на то, что виконт выходит за рамки тренировочной встречи и дерется, словно участвует в настоящей схватке.

Потом пятнадцать минут посидел в клубе «Уайтс» и уехал, хотя несколько приятелей, общество которых обычно радовало, упорно звали в свою компанию.

Некоторое время виконт бесцельно ездил по улицам Лондона, стараясь держаться подальше от парка и других людных мест, где пришлось бы вести светские разговоры.

Наконец он вернулся домой. Джордж Боуэн все еще сидел в кабинете. Едва хозяин подошел к столу, придвинул ему удручающе толстую пачку корреспонденции. Эллиот бегло просмотрел письма, каждое из которых требовало личного внимания. В ином случае Джордж разобрался бы с ними сам и не стал беспокоить.

— Ее светлость дома? — деловито поинтересовался виконт.

— Обе их светлости дома, — ответил секретарь. — Если, конечно, не улизнули тайком по черной лестнице.

— Понятно. — Эллиот положил письма на стол и пошел наверх.

Никак не удавалось избавиться от неприятного ощущения, что он обидел Анну. Во время визита она вела себя подозрительно тихо. Выслушала с непонятной полуулыбкой, а потом заявила, что приезжать было незачем: вчера она и без того поняла, как хорошо оказаться на свободе и получить возможность строить новые отношения. Два года — слишком долгий срок, не правда ли? Главное преимущество вдовства — это независимость. А их роман все равно несколько затянулся и уже казался скучным, разве он не согласен?

Виконт не согласился — не захотел выглядеть нетактичным. Кроме того, связь с Анной вовсе не казалась ему скучной, всего лишь… неуместной, лишней. Но и этого он не мог сказать.

За переживания по поводу Анны следовало благодарить Ванессу. До встречи с ней он никогда не задумывался о чужих чувствах.

В гостиной жены не было. И мамы с Сесил тоже не было.

Должно быть, в спальне, решил Эллиот, удостоверившись, что гардеробная пуста. Однако дверь оказалась закрытой. Легонько постучал, но ответа не последовало. Наверняка крепко спит.

Эллиот улыбнулся и решил не будить. Пусть отдохнет, ведь почти всю ночь он не давал ей спать — и это после напряженного дня. Или она ему не давала спать. А вернее, они не давали спать друг другу.

Виконт до сих пор удивлялся сексуальной привлекательности жены. Дело в том, что она совсем не походила на тех женщин, которыми он обычно увлекался. Наверное, в этом и заключался секрет.

Эллиот спустился в кабинет и прочитал несколько писем. Впрочем, диктовать ответы было некому: Джордж закончил работу и испарился.

Виконт вернулся к себе, побрился и переоделся. Приближалось время обеда, но из спальни Ванессы не доносилось ни звука. Может быть, ее там и не было? Может быть, Джордж все-таки ошибся и она еще не вернулась домой? Так поздно?

Он снова постучал в дверь спальни, на этот раз настойчивее. Не услышав ответа, приоткрыл дверь и осторожно заглянул.

Покрывало на кровати было скомкано, а посреди обширного пространства можно было рассмотреть небольшое возвышение.

Эллиот вошел в комнату и приблизился к кровати. Поднял уголок покрывала. Ванесса лежала одетой, сжавшись в комочек. Волосы спутались, а та щека, которую можно было увидеть, горела.

Устала. Эллиот улыбнулся.

— Соня, — нежно позвал он. — Рискуешь пропустить обед.

Ванесса открыла глаза, приподняла голову и почти улыбнулась. Но внезапно отвернулась и сжалась еще крепче — как ежик.

— Я не голодна, — последовал ответ.

Мог ли румянец означать жар? Виконт осторожно прикоснулся к щеке тыльной стороной ладони, но Ванесса стукнула его по руке и уткнулась лицом в перину.

Он недоуменно отвел руку.

— В чем дело? — спросил он почти растерянно. — Тебе нехорошо?

— Нет.

— Что-то случилось?

— Ничего. — Голос звучал глухо, задавленно. — Уходи.

Эллиот выпрямился, заложил руки за спину и замер, глядя на жену сверху вниз.

— Уходи? — переспросил он. — Лежишь здесь, когда пора одеваться к обеду, и утверждаешь, что ничего не случилось?

Неожиданно его осенило.

— А месячные начались?

— Нет.

Так, может быть, причина странного поведения в этом? Но кажется, в таких случаях дурнота подступает утром.

— Ванесса, — уже решительнее произнес Эллиот, — посмотри на меня.

— Это приказ? — поинтересовалась Ванесса. Почти яростно перевернулась на спину и посмотрела сквозь растрепанные волосы. Платье измялось, перевернулось и больше походило на мочалку. — Да, милорд. — Слушаюсь и подчиняюсь, милорд.

Эллиот нахмурился.

— Лучше бы ты сказала, в чем дело.

Мелькнуло внезапное предчувствие. Кон. Это его работа.

— Не собираюсь ни с кем тебя делить, — бурно заговорила Ванесса, откинув с лица закрывавшие глаза пряди. — Можешь, конечно, сказать, что раз я вышла за тебя замуж, то выбора нет. И что я обязана подчиняться, как только тебе вздумается осуществить свои супружеские права. Но если один из супругов способен нарушить клятву, то и второй имеет на это право, даже если это женщина, а следовательно, всего лишь полчеловека. И если ты еще хоть раз ко мне прикоснешься, буду кричать во весь голос, очень-очень громко. И это не пустая угроза.

Все понятно. Кон.

— Вижу, что не пустая. И в чем же, позволь спросить, заключается моя вина?

— В том, что ты женатый человек, а держишь любовницу, — выпалила Ванесса. — Не важно, что она красива, а я нет. Об этом ты знал еще до свадьбы. И не важно, что именно я попросила тебя жениться. Ничто не мешало отказать. Но ты не отказал, а женился. И произнес священную клятву. И нарушил ее. А потому больше никогда не будешь моим мужем, кроме как формально!

— И ты вполне уверена, — уточнил Эллиот, потрясенный и слегка рассерженный, — что Кон предоставил тебе точную информацию?

— Ха! — гневно усмехнулась Ванесса. — Еще пытаешься отрицать? Так как же, ты был сегодня у миссис Бромли-Хейс или нет?

Значит, все-таки не Кон.

— Видишь? — продолжала наступать она, не получив немедленного ответа. — Нечего сказать?

— Анна приезжала сюда? — осведомился виконт.

— Анна, — с презрением повторила Ванесса. — А она зовет тебя Эллиотом. До чего мило! Я встретила ее в парке. Уходи. Не хочу больше тебя видеть. Никогда.

— Может быть, позволишь объясниться? — осторожно поинтересовался виконт.

— Еще чего! — возмущенно воскликнула Ванесса. — Уходи немедленно!

— Но ведь тебе хотелось объясниться, когда я застал тебя в слезах над портретом покойного мужа, — напомнил Эллиот. — И в конце концов, я дал тебе возможность это сделать и выслушал. Нередко дела обстоят вовсе не так, как кажется со стороны.

— И что же, она тебе не любовница? — Голос звучал еще презрительнее.

— Нет, — решительно отрезал Эллиот.

— Значит, миссис Бромли-Хейс — лгунья?

— Мне абсолютно неизвестно, что она тебе сказала.

Эллиот ждал.

Ванесса откинула покрывало и свесила ноги с кровати — с дальнего от него края. Потом встала и провела руками по платью, пытаясь привести его в порядок, — впрочем, недавно купленное модное платье для прогулок требовало куда более серьезного вмешательства. Пригладила волосы.

— Слушаю, — наконец произнесла Ванесса, продолжая стоять спиной к мужу.

— Анна была моей любовницей и в этом, и в прошлом году, — начал Эллиот. — Если факт тебя оскорбляет, мне очень жаль, но изменить случившееся я не в силах. Тогда я не только не был женат, но даже не знал о твоем существовании.

— Полагаю, если бы мы были знакомы, я составила бы лондонской моднице серьезную конкуренцию, — ехидно вставила Ванесса.

— Когда перед свадьбой я привез в город маму, Сесил и тебя, то приехал к Анне и предупредил, что женюсь. Она устроила сцену, и я ушел. Решил, что на этом все закончится, но оказалось иначе. После того как она появилась в театре, а вчера и на балу, стало ясно, что следовало посмотреть прямо в глаза и четко, внятно и размеренно заявить о разрыве отношений. Для этого я и заехал к ней сегодня.

— И рассказал, что после событий вчерашнего дня я чувствую себя усталой.

Эллиот на мгновение задумался, а потом согласился:

— Да, наверное, сказал.

— И как только ты осмелился упомянуть при ней мое имя! — снова вспыхнула Ванесса. Только сейчас она повернулась и посмотрела на мужа полными гнева и боли глазами.

— Виноват, — признал Эллиот. — Поступок действительно безвкусный. Значит, она дала понять, что мы до сих пор любовники? В надежде, что ты не вызовешь меня на откровенный разговор, а позволишь лжи медленно, но верно разъедать ум, сердце и душу? О, плохо она тебя знает, это уж точно! Нет, мы не любовники с тех самых пор, как я обручился с тобой. Честно говоря, не думал, что она способна на подобную подлость, но оказалось, что и я тоже плохо ее знал. Прости. Всем сердцем сожалею, что жертвой резкого разрыва оказалась ты.

— А разве у тебя есть сердце? — неожиданно уточнила Ванесса. — Эту ночь ты провел в моей постели. И в какое-то мгновение мне даже показалось, что я тебе небезразлична. Но утром ты первым делом отправился к любовнице.

— Я не отправился к любовнице, а нанес визит бывшей любовнице, — поправил Эллиот. — И уже объяснил, почему счел необходимым это сделать.

— А почему решил прекратить с ней отношения? — допытывалась Ванесса.

— Потому что я женат.

По лицу Ванессы скользнула тень улыбки.

— Не потому, что женат на мне? Просто женат? О, полагаю, это уже немало. Возможно, подобная позиция даже достойна восхищения. Но вот вопрос: как скоро источник благородства иссякнет и ты заведешь новую любовницу?

— Никогда, — уверенно ответил Эллиот. — Пока мы оба живы, этого не произойдет.

— Наверное, до миссис Бромли-Хейс у тебя были и другие. — Ванесса пристально разглядывала собственные руки, как будто с ними внезапно что-то случилось.

. — Да, были, — подтвердил виконт.

— Разумеется, красавицы.

— Да, красавицы.

— И как же мне удастся…

Он перебил нетерпеливо, раздраженно, даже грубо:

— Достаточно об этом, Ванесса! Достаточно! Я уже говорил, что ты красива, и не лгал. Даже если не доверяешь словам, то наверняка не можешь не верить поступкам. Неужели наши встречи в спальне до сих пор не доказали, что я считаю тебя не только красивой, но и неотразимо притягательной?

Глаза Ванессы наполнились слезами, и она снова отвернулась.

Только сейчас лорд Лингейт понял, насколько глубоко укоренилась в душе жены неуверенность в собственной внешности. Возможно, она и сама этого не осознавала. А в качестве компенсации старательно развивала такие черты характера, как жизнерадостность и интерес к людям. Однако, лишившись душевного равновесия, мгновенно оказывалась беззащитной и легкоранимой.

— О, как ужасно, что эта женщина была твоей любовницей, — наконец с трудом выговорила Ванесса. — Ненавижу ее. Невыносимо даже думать о том, что ты…

— А мне невыносимо думать, что ты была супругой молодого Дью, — перебил виконт, — несмотря на принципиальные различия в обстоятельствах. Наверное, всем нам хочется верить, что тот, с кем предстоит идти по жизни, появляется на пути свежим и невинным, словно младенец, что до нас он вообще никого не видел и не знал. Но ведь это невозможно. До встречи со мной ты прожила на свете почти двадцать четыре года. А я и вообще без малого тридцать. И если бы не та судьба, которая нам досталась, мы не стали бы такими, какими стали. Ты мне нравишься вот такой. И, честно говоря, в последнее время стало казаться, что и я тебе нравлюсь.

Ванесса со вздохом опустила голову.

— Так кому же из них пришла в голову мысль подойти к нам в театре? — спросила она. — Ей? Или Константину?

— Не знаю, — пожал плечами Эллиот. — Вполне возможно, обоим. Единственное, что я мог сделать, чтобы их обезоружить, — это рассказать тебе все и сразу. Ну, примерно вот так: «Ах да, дорогая, кстати: вот эта леди в ложе напротив, рядом с Коном, — моя бывшая любовница. Возможно, она пока и сама не знает, что бывшая. Хочу попросить у тебя прощения и обещаю, что впредь буду вести себя как самый примерный мальчик». Согласись, такой монолог избавил бы от многих неприятностей.

Ванесса посмотрела через плечо и печально улыбнулась:

— Да, для меня это было бы посильнее Шекспира… — Ванесса задумалась, после паузы тихо спросила: — Эллиот, ты говоришь мне чистую и окончательную правду?

— Да, — веско подтвердил он и посмотрел в упор. Ванесса снова вздохнула и наконец повернулась лицом к мужу:

— Никогда не верила в это отвратительное «они жили долго и счастливо» и никогда не хотела для себя ничего подобного, — призналась она. — И вдруг вчера и сегодня утром показалось, что все-таки удалось найти вечное счастье. Оказалось, что ошиблась. Но нет, жизнь вовсе не разрушена. Буду жить дальше. Вернее, мы будем жить дальше. Так ты и вправду считаешь меня неотра… действительно считаешь, что я не лишена обаяния?

— Конечно, — подтвердил Эллиот. Очень хотелось перепрыгнуть через кровать и заключить ее в жаркие объятия, но он себя остановил: искренность поступка могла бы вызвать сомнение.

— О! — негромко выдохнула Ванесса. — Не знаю только, с какой стати. Выгляжу просто ужасно. — Она посмотрела на свое платье.

— В настоящий момент так оно и есть, — подтвердил Эллиот. — Если бы в доме водились мыши, то от одного лишь взгляда на тебя разбежались бы от ужаса. Видишь ли, уличная одежда не предназначалась для использования в качестве ночной рубашки. А волосы положено время от времени причесывать.

— О! — снова произнесла Ванесса и засмеялась робко, неуверенно.

— Позволь, я позвоню твоей горничной, — продолжил Эллиот, — а сам спущусь в столовую и скажу маме и Сесил, что голодать вечно им не придется: не пройдет и получаса, как ты выйдешь к обеду.

— Привести меня в порядок за полчаса? Настоящий подвиг Геракла. — С этими словами Ванесса обошла кровать и направилась в гардеробную.

— Ничего подобного, — возразил супруг и дернул за шелковый шнур звонка. — Единственное, что тебе следует сделать, так это улыбнуться. Твоя улыбка творит чудеса.

— В таком случае, пожалуй, поверю твоим словам и с беззаботной улыбкой спущусь вниз прямо сейчас, — парировала Ванесса. — Ну а с твоей мамочкой случится истерика.

— Вернусь через двадцать пять минут, — заключил виконт. Скрылся в собственной гардеробной и захлопнул дверь.

Прислонился к ней спиной и закрыл глаза.

«Никогда не верила в это отвратительное «они жили долго и счастливо» и никогда не хотела для себя ничего подобного, — призналась ему жена. — И вдруг вчера и сегодня утром показалось, что все-таки удалось найти вечное счастье».

Значит, вчера и сегодня утром она была счастлива. Сказочно счастлива.

И вот Анна своими циничными речами, своим наглым враньем чуть не разрушила это хрупкое счастье. Эллиот невольно сжал кулаки. Поступок бывшей любовницы вызывал отвращение.

Эллиот поклялся, что сделает все возможное и невозможное, лишь бы жизнерадостная улыбка вернулась к Ванессе. Его Ванессе.