"Повседневная жизнь Фрейда и его пациентов" - читать интересную книгу автора (Флем Лидия)

Прогулка с Фрейдом

О венском враче Зигмунде Фрейде (1856-1939) написано и опубликовано столько работ в различных странах мира, что, пожалуй, по количеству публикаций о нем и его деятельности могут сравниться лишь жизнеописания Христа. Однако, если образ Христа предстает перед поколением двадцать первого столетия в качестве божественного лика, вызывающего восхищение, поклонение и лишь в редких случаях сомнение относительно исторической истины реального существования, то фигура Фрейда не вызывает сомнений в ее историчности, хотя восприятие венского врача как человека и основателя психоанализа сопровождается амбивалентным отношением и к нему самому, и к выдвинутым им идеям.

И это действительно так. Для одних Фрейд – не только глубокий мыслитель, сумевший, подобно Эдипу, разгадать загадку Сфинкса, но и конкистадор (как он называл себя), первооткрыватель тайников человеческой психики, первопроходец, сумевший осветить лучом света темные, таинственные, ранее неведанные глубины бессознательного, а также предложить новое видение человека, включающее в себя понимание внутрипсихических конфликтов, причин возникновения психических расстройств и возможностей их лечения. Для других основатель психоанализа в лучшем случае – заблудившийся в дебрях умственных конструкций фантазер, усматривавший за любыми проявлениями жизнедеятельности человека всесущую сексуальность, а в худшем – сексуально озабоченный индивид, перенесший свои личные переживания и болезненный опыт самоанализа на все человечество и рассматривавший развитие детей и взрослых через призму патологии.

Подобная двойственность отношения к Фрейду не является исключительной особенностью наших дней. Она характерна для всего, более чем столетнего периода возникновения и развития психоанализа.

Когда Фрейд выдвигал свои основные психоаналитические идеи, он не встретил восторженного приема ни в кругу венских врачей, ни со стороны венской общественности. Напротив, психоанализ как таковой воспринимался в качестве курьеза, автором которого был чудак, не прислушавшийся к компетентному мнению светил науки и медицины того времени. Вместе с тем, начиная с 1902 года, идеи Фрейда приобретают немногочисленных сторонников, а несколько лет спустя психоанализ вышел на международную арену и, наконец, психоаналитическое движение приобрело такой широкий размах во многих странах мира, что Фрейд стал непререкаемым авторитетом среди части интеллигенции, а психоаналитическое видение человека оказалось неотъемлемой частью культуры двадцатого столетия. И тем не менее, несмотря на проникновение психоаналитических идей в различные сферы знания и практической деятельности людей, основатель психоанализа и его детище до сих пор вызывают не только не однозначное, но подчас диаметрально противоположное отношение к себе.

Приведу несколько полярных суждений, высказанных представителями науки и литературы о Фрейде и психоанализе.

«Начинает распространяться мнение, – писал английский биолог П. Медавар, – что психоаналитическая догма является самым замечательным заблуждением интеллектуального сознания двадцатого века, а также – явлением без будущего, представляющим собой в истории идей нечто подобное динозавру или Цеппелину: огромную структуру, основанную на абсолютно ложной концепции, которая не будет иметь продолжений».

«Психоанализ! – восклицал итальянский писатель И. Звено. – Абсурдная иллюзия, трюк, способный возбудить лишь несколько старых истеричек».

А вот противоположные мнения.

«Я рад, – писал всемирно известный физик А. Эйнштейн З. Фрейду, – что это поколение имеет счастливую возможность выразить Вам, одному из величайших учителей, свое уважение и свою благодарность… До самого последнего времени я мог только чувствовать умозрительную мощь Вашего хода мыслей, с его огромным воздействием на мировоззрение нашей эры, но не был в состоянии составить определенное мнение о том, сколько оно содержит истины… всегда радостно, когда большая и прекрасная концепция оказывается совпадающей с действительностью».

«Психоаналитическая доктрина, – замечал немецкий писатель Т. Манн, – способна изменить мир. Благодаря ей был посеян дух недоверия, подозрения к скрытым сторонам души, позволивший их разоблачить. Этот дух, однажды пробудившись, никогда не исчезнет. Он пронизывает всю жизнь, подрывает ее наивность, лишает ее пафоса, свойственного незнанию».

В работе французского психоаналитика Лидии Флем «Повседневная жизнь Фрейда и его пациентов» нет авторских оценочных суждений по поводу личности венского врача и его учения о человеке и культуре, как это имеет место во многих исследованиях, авторы которых пытаются раскрыть достоинства и недостатки психоанализа как такового. Предлагаемая читателю работа – это приглашение совершить прогулку с Фрейдом по Вене, встретиться с его бывшими пациентами, познакомиться с укладом быта основателя психоанализа и впитать в себя дух того времени, когда Фрейд жил и творил, работал и отдыхал, любил и страдал.

Это вовсе не означает, что в книге Л. Флем вообще нет никаких оценочных суждений, относящихся к личности Фрейда и психоанализу как таковому. Они есть, но принадлежат не автору книги, а пациентам и людям, непосредственно или косвенным образом имевшим дело с основателем психоанализа.

Одно из высказываний об основателе психоанализа принадлежит неординарной женщине – Лу Андреас-Саломе, близко знавшей немецкого философа Ницше и австрийского поэта Рильке, познакомившейся с Фрейдом в 1911 году и на долгие годы сохранившей дружеские отношения с ним. «Мне нравятся, – признавалась она, – многие внешние проявления характера Фрейда, в частности его манера входить в аудиторию (например, на лекцию), проскальзывая туда бочком, я бы сказала, что в этом его движении сквозило желание остаться в одиночестве… Это впечатление усиливалось, когда вы обращали внимание на его голову и его взгляд, такой спокойный, умный и твердый».

Еще одна, противоположная характеристика Фрейда вложена в уста поэта Эзра Паунда, который отговаривал американскую писательницу Хильду Дулиттл от лечения у венского врача. «Твой ужасный Фрейд, – замечал он, – ассоциируется у меня исключительно с сивухой, но эти дураки-христиане вечно предают забвению всех своих лучших авторов… вместо того, чтобы наслаждаться наследием Данте… Ты ошиблась свинарником, моя дорогая. Но у тебя еще есть время выбраться оттуда».

Фрейд прожил почти всю свою жизнь в Вене, причем 47 лет он жил в доме на Берггассе, 19. В этом доме он принимал многочисленных пациентов, писал психоаналитические труды, выдвигал и обосновывал психоаналитические идеи. Казалось бы, именно в Вене имя Фрейда как основателя психоанализа должно быть у многих людей на слуху, а дом, в котором он жил и работал, мог бы быть своего рода Меккой для самих венцев. Однако этого не случилось. Скорее напротив, в то время как психоанализ завоевывал все большее и большее признание за пределами Австрии, а в 20-30-е годы Берггассе, 19 действительно стала Меккой для иностранцев, стремившихся попасть к Фрейду на прием или лично познакомиться с ним, засвидетельствовав ему свое почтение, в самой Вене, за исключением психоаналитиков, мало кто знал о докторе и профессоре, имевшем значительный международный авторитет.

О нем не знали не только простые венцы, далекие от науки и медицины, но и врачи, которые, как можно было бы предположить, по роду своей профессиональной деятельности могли пересекаться с Фрейдом.

В книге Л. Флем есть эпизод, свидетельствующий о том, что Вена жила своей собственной жизнью, совершенно не интересуясь Фрейдом как основателем психоанализа. Американский психиатр Абрам Кардинер, приехавший в 1921 году к Фрейду для прохождения психоаналитического обследования, столкнулся с неожиданным для него обстоятельством. Хозяин дома, расположенного в центре Вены и ставшего временным пристанищем американского психиатра, поинтересовался у постояльца, чем он занимается. Кардинер сказал, что он врач и коллега профессора Фрейда. Хозяин дома никогда не слышал о таком профессоре и на пояснение Кардинера, что Фрейд является профессором Венского университета, выразил свое крайнее удивление, поскольку его зять, будучи гинекологом и профессором, ничего не говорил ему о Фрейде. При этом хозяин дома вспомнил, что все-таки это имя ему знакомо. Оказалось, что в его записной книжке имеется пометка: «Фрейд Зигмунд, Берггассе, дом 19». Он его знал не как основателя психоанализа, а как члена еврейской организации «Бнай Брит», в которую входил Фрейд.

Как это ни странно на первый взгляд, но по отношению к Фрейду Вена наших дней мало чем отличается от Вены 20-х годов прошлого столетия. В этом я смог убедиться сам, когда два года назад посетил Вену, музей Фрейда и побывал на заседании ученых Венского университета, посвященном очередной годовщине со дня рождения основателя психоанализа. После прогулки по Вене я зашел в «Кафе Фрейда», расположенное в нескольких шагах от парадной двери на Берггассе, 19. Заказав чашечку кофе, я спросил хозяина кафе, какой сегодня день. Он недоуменно посмотрел на меня, но вежливо ответил, что сегодня среда. Мои дальнейшие вопросы, касающиеся уточнения по поводу сегодняшнего дня, вызвали, видимо, у хозяина кафе подозрение, что посетитель, наверное, не в своем уме. Мне пришлось внести ясность, сказав, что именно сегодня, 6 мая, исполнилось бы 144 года со дня рождения Фрейда.

Еще один штрих. Два дня спустя после этого разговора в «Кафе Фрейда» я зашел в один из венских банков, чтобы обменять доллары на соответствующую сумму шиллингов. Мне повезло, так как в моих руках оказалась банкнота в 50 шиллингов, на которой был изображен знакомый портрет, под которым стояла надпись «Зигмунд Фрейд». Не успел я испытать чувство радости по поводу того, что в Австрии таким образом сохранена память об основателе психоанализа, как тут же столкнулся с иными реалиями жизни. Рядом со мной стояла молодая пара, которая также обменивала валюту Это были, как выяснилось, американцы, путешествовавшие по Европе и приехавшие в Австрию, чтобы посмотреть известные всему миру достопримечательности. Плохо ориентируясь в Вене, они спросили у сотрудника банка, где находится музей Фрейда и как им добраться до него. Сотрудник банка не мог им ничем помочь, так как, судя по всему, он даже не знал, что в Вене есть такой музей. Мне пришлось объяснить американцам, как лучше им пройти на Берггассе, 19. Кстати сказать, когда я сам посетил музей Фрейда, то оказалось, что рассказывающий об экспонатах сотрудник музея не знал многих тонкостей, касающихся жизни и деятельности основателя психоанализа, в результате чего не ему, а мне пришлось выступать в качестве гида. В частности, он впервые узнал о том, что прах Фрейда покоится в греческой вазе, некогда подаренной основателю психоанализа греческой принцессой, внучкой Наполеона Марией Бонапарт.

Каким был Фрейд при жизни? Как он относился к своим братьям и сестрам? Каковы были его отношения с женой и детьми? Кому довелось лежать на знаменитой кушетке профессора Фрейда? Как вел себя Фрейд во время сеансов? Чем занимался он в свободное от работы время? Какие пристрастия были у основателя психоанализа?

Ответы на эти и многие другие вопросы можно получить, прочитав книгу Л. Флем. Книга эта содержит материал, почерпнутый из различных источников, включая рассказы и письма посетителей Фрейда, благодаря которому беспристрастный читатель способен увидеть основателя психоанализа как живого, реального человека, посвятившего свою жизнь служению истины. Человека, способного проникать в глубины бессознательного и наделенного чувством юмора; лечившего страдающих нервными расстройствами людей и анализирующего разнообразные факты повседневной жизни; часами простаивающего перед мраморной статуей Моисея, выполненной Микеланджело и установленной в церкви Святого Петра в Риме, и играющего почти каждый вечер по субботам в любимую им карточную игру «тарок»; принимавшего подчас по десять пациентов или учеников в день и предававшегося страсти к коллекционированию древнеегипетских фигурок или к «грибной охоте»; называвшего себя «безбожным иудеем» и считавшего себя атеистом, которому посчастливилось быть членом религиозного семейства.

Помимо ненавязчивого изложения основных положений психоанализа, в книге Л. Флем содержатся бытовые зарисовки, дающие представление об убранстве кабинета Фрейда, в котором он принимал своих пациентов, привычном маршруте прогулок основателя психоанализа по Вене, его привычках и гастрономических пристрастиях, то есть обо всем том, что, несомненно, способствует более полному, по сравнению с сухими наукообразными биографическими исследованиями жизни и деятельности венского врача, воссозданию портрета человека, которому ничто человеческое не было чуждо.

Нет необходимости останавливаться на тех «достопримечательностях», которые встретит на своем пути читатель, если он вместе с автором книги включится в увлекательнейшее путешествие по повседневной жизни Фрейда и его пациентов, позволяющее, надеюсь, не только соприкоснуться с историей Вены, становления и развития психоанализа, но и прочувствовать просторы и глубины бессознательного. Нет необходимости, как я полагаю, и в сколько-нибудь подробном описании ориентиров, намеченных Л. Флем для структурной организации вошедшего в ее книгу исторического материала.

Единственное, пожалуй, о чем стоит сказать, так это о некоторых вопросах, ответы на которые не найдет читатель, не знакомый с историей развития психоанализа, а также об отдельных неточностях, содержащихся, на мой взгляд, в представляемой книге.

Среди тех, кто был знаком с Фрейдом, имеется одно имя, в последние десятилетия вызывающее особый исследовательский интерес. Речь идет о Сабине Шпильрейн – еврейской девушке, родившейся в 1885 году в Ростове-на-Дону, прошедшей с августа 1904-го по июнь 1905 года курс лечения у швейцарского психотерапевта Карла Густава Юнга, написавшей докторскую диссертацию под его руководством, ставшей впоследствии известным психоаналитиком (у нее проходил психоаналитическое обследование швейцарский психолог Жан Пиаже), поддерживавшей дружеские отношения с Фрейдом. Между молодым, женатым Юнгом и девушкой из России установились такие отношения, которые в определенной степени коснулись основателя психоанализа, поскольку, с одной стороны, швейцарский психотерапевт делился с ним своими переживаниями в связи с этой пациенткой, а с другой стороны, Сабина Шпильрейн познакомилась с Фрейдом и по-своему рассказала ему о своем «швейцарском герое».

В книге Л. Флем приведены выдержки из писем Фрейда Сабине Шпильрейн, изложены материалы, касающиеся нависшего над ее родом проклятия, выдвинуто предположение, что, может быть, ее попытка примирить еврея с христианином, Фрейда с Юнгом, была не чем иным, как стремлением избавиться от родового проклятия – желания ее деда и ее матери создать семью с иноверцами, но вынужденных в силу семейных традиций отказаться от реализации этого желания. В конечном счете в книге поставлен, однако оставлен без ответа вопрос о том, не погибла ли Сабина Шпильрейн после возвращения в Россию в водовороте сталинских чисток, как предполагают некоторые исследователи.

Из исторических документов известно, что сперва Фрейд отговаривал Сабину Шпильрейн от ее возвращения в Россию, затем дал ей свое благословение, и в 1923 году она вернулась на родину В Москве Сабина работала врачом, была штатным сотрудником Государственного психоаналитического института, вела семинары по детскому психоанализу В 1924 году по семейным обстоятельствам она переехала в Ростов-на-Дону, где жили ее отец и муж – врач Павел Шевтель, за которого она вышла замуж в 1912 году. На протяжении последующих семнадцати-восемнадцати лет Сабина Шпильрейн жила в Ростове-на-Дону работала психотерапевтом и педологом.

В своей книге Л. Флем пишет о том, что в 1936 году психоанализ был объявлен Сталиным вне закона, и в связи с этим высказывается соображение о возможной гибели Сабины Шпильрейн в водовороте сталинских чисток. В действительности имело место другое. В 1936 году вышло постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов», положившее начало идеологической кампании, которая сказалась на свертывании многих направлений в развитии науки. Гонения на психоанализ начались раньше, так как уже в 1925 году был закрыт Государственный институт психоанализа. Официально психоанализ в России никогда не был объявлен вне закона. Другое дело, что под воздействием соответствующей идеологии одни психоаналитики, включая Николая Осипова и Моисея Вульфа, эмигрировали из России, в то время как другие, например, бывший секретарь Русского психоаналитического общества и ставший впоследствии всемирно известным ученым Александр Лурия, сменили свои увлечения психоанализом на иные исследовательские интересы.

Подобно многим россиянам, семья Шпильрейн была подвергнута репрессиям. В 1935 году был арестован брат Сабины профессор Исаак Шпильрейн. В 1937 году подверглись аресту два других ее брата – доцент Эмиль Шпильрейн и член-корреспондент АН СССР Ян Шпильрейн. Сабину Шпильрейн миновал ГУЛАГ. Потеряв братьев, мужа, скончавшегося от разрыва сердца в 1937 году, и отца, умершего в 1938 году, она продолжала жить и работать в Ростове-на-Дону. Ей довелось быть свидетельницей первой оккупации немцами Ростова-на-Дону в конце 1941 года. Очарованная в молодости немецкой культурой и мечтавшая родить от Юнга «белокурого Зигфрида», Сабина Шпильрейн не предпринимала каких-либо попыток бегства из Ростова-на-Дону и поплатилась за это жизнью во время второй оккупации города нацистами в июле 1942 года.

Говоря о женщинах-психоаналитиках, Л. Флем отмечает в своей книге, что Анна Фрейд, Лу Андреас-Саломе и Мария Бонапарт были не только ближайшими и самыми верными ученицами основателя психоанализа, но и членами «тайного комитета», которым Фрейд вручил геммы, представляющие собой камни с углубленным изображением, предназначенные для оправы их в кольца. Действительно, дочь основателя психоанализа Анна Фрейд, ставшая детским психоаналитиком и неизменным его помощником, а также Лу Андреас-Саломе и Мария Бонапарт, почитавшие Фрейда и испытывавшие к нему искренние чувства любви и признательности, являлись его ближайшими соратниками. Известно и то, что в мае 1920 года Фрейд подарил своей дочери Анне кольцо, подобное тому, которое носили особенно приближенные к нему мужчины-аналитики. Аналогичной чести были удостоены также Лу Андреас-Саломе, Мария Бонапарт и, по свидетельству официального биографа Фрейда Э. Джонса, его жена. Однако вызывает сомнение то, что, наряду с Анной Фрейд, членами «тайного комитета» были также Лу Андреас-Саломе и Мария Бонапарт.

История возникновения и существования «тайного комитета» такова. Летом 1912 года между учениками Фрейда, английским психоаналитиком Эрнестом Джонсом и венгерским психоаналитиком Шандором Ференци, состоялся обмен мнениями о дальнейшем развитии психоанализа. В результате этого обмена мнениями возникла идея создания «секретного совета», составленного из «старой гвардии» психоаналитиков, способных взять на себя ответственную, но благородную миссию – отстаивать идеи Фрейда и защищать психоанализ от возможных ересей, подобно тем, которые имели место годом ранее, когда в рамках Венского психоаналитического общества возникли разногласия, следствием чего стал уход из этого общества Альфреда Адлера и девяти его сторонников.

«Тайный комитет», в состав которого наряду с Фрейдом вошли Карл Абрахам, Эрнест Джонс, Отто Ранк, Ганс Закс и Шандор Ференци, впервые собрался в полном составе летом 1913 года. Основатель психоанализа подарил его участникам по античной греческой гемме, которые они оправили в золотые кольца. Фрейд уже носил такое кольцо, на гемме которого была изображена голова Юпитера. В октябре 1919 года по предложению основателя психоанализа в состав данного комитета был избран Макс Эйтингон. В этом составе «тайный комитет» функционировал согласованно на протяжении десяти лет, но впоследствии между его членами обнаружились идейные разногласия, в результате чего он прекратил свое существование. Разногласия между членами «тайного комитета» были связаны прежде всего с публикацией совместно написанной О. Ранком и Ш. Ференци работы «Развитие психоанализа» (1923) и книги О. Ранка «Травма рождения» (1924), в которых излагались взгляды, выходящие за рамки психоаналитических идей Фрейда.

В 1924 году О. Ранк разослал членам «тайного комитета» письмо, в котором объявил о роспуске данного комитета. Фрейд был вынужден согласиться с этим и с горечью писал: «Я пережил Комитет, который должен был стать моим преемником. Возможно, я переживу Международное объединение. Остается надеяться, что психоанализ переживет меня». В то же время им самим и некоторыми представителями «старой гвардии» были предприняты усилия по восстановлению «тайного комитета». По предложению К. Абрахама место О. Ранка в «тайном комитете» заняла А. Фрейд, которая к тому времени начала практику психоаналитика.

Если в период 1913-1923 годов «тайный комитет» был по своему составу исключительно мужским сообществом психоаналитиков-единомышленников, то начиная с 1924 года в его составе появилась первая женщина – дочь основателя психоанализа. Но вот входили ли в данный комитет Лу Андреас-Саломе и Мария Бонапарт, – это вопрос, ответить на который однозначно можно только на основании подлинных документов, относящихся к истории развития психоанализа. Во всяком случае известно, что Мария Бонапарт проходила курс психоанализа у Фрейда в 1925 году, а «тайный комитет» прекратил свое существование в 1927 году.

Быть может, Л. Флем располагает такими историческими документами, которые свидетельствуют о том, что в истории психоаналитического движения был еще один «тайный комитет»?

В самом деле, почему не допустить гипотезу, что после распада мужского «тайного комитета» Фрейд, придававший столь важное значение эдипову комплексу (в древности сыновья убили и съели отца, в цивилизованном мире эпохи психоанализа ученики-сыновья порывают со своим учителем-отцом, то есть прибегают к символическому убиению его), стал искать поддержку и опору среди психоаналитиков не в мужчинах (сыновьях), а в женщинах (дочерях). Принятие этой гипотезы может основываться на том, что разочарование в мужской дружбе породило у основателя психоанализа потребность в создании женского «тайного комитета». Анна Фрейд, Лу Андреас-Саломе и Мария Бонапарт как раз и были теми женщинами-психоаналитиками, которые действительно проявили трогательную заботу о преклонном Фрейде, искренне любили его и готовы были идти на любые жертвы ради поддержания его самого и его учения.

Остается только выяснить, действительно ли был создан женский «тайный комитет», по типу и подобию предшествовавшего мужского «тайного комитета», или речь идет о неком символическом выражении, использованном автором книги для того, чтобы подчеркнуть ту важную роль, которую играли Анна Фрейд, Лу Андреас-Саломе и Мария Бонапарт в жизни Фрейда. К сожалению, в книге лишь упоминается о «тайном комитете», но нет никаких разъяснений по этому вопросу.

В связи с тем, что в предлагаемой читателям книге содержатся разночтения по части датировки некоторых фактов, принятой в психоаналитической литературе, хотелось бы внести некоторые уточнения. В частности, в книге упоминается о том, что после смерти в 1920 году дочери Фрейда Софии основатель психоанализа написал статью «Печаль и меланхолия», а также закончил работу «По ту сторону принципа удовольствия». Об этом говорится в контексте влияния Софии на формирование идей Фрейда об инстинкте смерти (Танатосе). Однако следует иметь в виду, что София умерла от воспаления легких 20 января 1920 года, в то время как работу над книгой «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд предпринял в начале 1919 года и завершил ее большую часть перед летним отдыхом того же года. Данная книга вышла в свет в 1920 году. Известно также, что две недели спустя после печального события, связанного со смертью Софии, Фрейд в одном из своих писем упомянул о том, что ранее писал о «влечении к смерти». Что касается статьи «Печаль и меланхолия», то она была опубликована в 1917 году, за три года до смерти дочери Фрейда.

И наконец, работа Фрейда «Остроумие и его отношение к бессознательному» опубликована в 1905-м, а не в 1911 году, его книга «Бред и сны в «Градиве» В. Иенсена» – в 1907-м, а не в 1906 году, как указано автором.

Разумеется, эти уточнения нисколько не умаляют значения предлагаемой читателям книги, в которой содержится подчас уникальный, интересный материал, дающий наглядное представление не только о Фрейде как человеке и основателе психоанализа, но и о его окружении.

Мысленное путешествие в сопровождении Фрейда по просторам и глубинам бессознательного захватывает и очаровывает каждого, кто прочитает данную книгу. В ней читатель соприкоснется не только с реальными историческими личностями, некогда находившимися рядом с основоположником психоанализа, будь то его родные, близкие, друзья, пациенты, коллеги по психоаналитическому движению, но сможет почувствовать атмосферу Вены, в которой жил и работал человек, чье имя привычно ассоциируется с открытием нового, ранее неизведанного континента человеческой психики – континента бессознательного, так или иначе дающего знать о себе в повседневной жизни каждого из нас.

Благодаря книге читатель получает возможность по-новому взглянуть на привычные представления об основателе психоанализа как холодном, беспристрастном ученом, а также враче, неспособном к проявлению каких-либо чувств по отношению к своим пациентам. Он обнаружит, что этот суровый, несколько сумрачный и никогда не улыбающийся человек, каким он изображен на многих дошедших до наших дней фотографиях, обладал поразительным чувством юмора, любил шутки и анекдоты, которые рассказывал даже во время научных сессий, дарил цветы женщинам, приходившим на сеансы психоанализа, и делал маленькие подарки своим пациентам. И совсем неожиданным для кого-то могут оказаться те отношения Фрейда с собаками и нарциссической кошкой, которые высвечивают непривычные для нас грани его характера и души.

С удивлением открывается то, что одна из его любимых собак Джофи находилась в его приемном кабинете во время психоаналитических сеансов и, сидя под столом, начинала зевать именно тогда, когда завершался прием очередного пациента. Интересно и то восхищение Фрейда нарциссической кошкой, которая неоднократно проникала к нему через окно, располагалась на его знаменитой кушетке, грациозно расхаживала по столу между его коллекцией древних статуэток, не нанося им никакого ущерба, и при этом совершенно не обращала внимания на хозяина кабинета, который различными способами пытался завоевать ее расположение к себе.

Об этих и многих других удивительных историях из повседневной жизни Фрейда и его пациентов узнает тот, кто познакомится с предлагаемой читателям книгой Л. Флем. Остается только пожелать приятного путешествия всем тем, кто проявит заинтересованность и найдет время для прочтения этой информативно полезной и написанной в доступной для понимания форме книге.

Валерий Лейбин