Эрик Фрэнк РАССЕЛ НОЧНОЙ МЯТЕЖ

Командующий Круин спустился по выдвижному металлическому трапу и, немного помедлив на нижней ступеньке, важно поставил сначала одну, а затем и другую ногу на землю неизвестной планеты: первый из ему подобных в этом неведомом мире.

Он стоял, ярко освещенный солнцем, огромный человек, облаченный в одежду, каждая мелочь которой была заранее продумана для столь важного события. На безупречно сшитом сине-зеленом, без единого пятнышка кителе сверкали и переливались драгоценные камни орденов.

В тени под козырьком богато разукрашенного шлема светились самодовольством суровые глаза.

Из люка над его головой, покачиваясь, спускался микрофон. Взяв его в громадную левую руку, Круин бросил вперед холодно-пристальный взгляд, в котором угадывались огромный опыт и прозорливость. И в самом деле, этот момент был не менее фантастичен, чем другие моменты в истории планеты, с которой он прибыл.

«Именем Гульды и ее народа я занимаю эту планету». И он отдал честь быстро и четко, как автомат.

Из носовых отверстий стоящих перед ним двадцати двух длинных черных космических кораблей одновременно показались триумфальные красно-черно-золотые знамена Гульды. Семьдесят человек в каждом из двадцати двух кораблей вытянулись в струнку, отсалютовали и стройно запели: «О Гульда, отчизна небесная!»

Когда пение кончилось, командующий Круин снова отсалютовал. Члены команд вторили ему. Круин поднялся по лестнице на флагманский корабль. Закрыты все замки. В боевом строю, безукоризненно прямой колонной, через равные интервалы двадцать два корабля-захватчика двинулись вдоль по долине.

Восточнее, на небольшом холме в миле от колонны что-то горело, и стоял столб густого дыма. Огонь яростно полыхал среди обломков того, что недавно было двадцать третьим космическим кораблем. Это была восьмая по счету потеря с тех пор, как три года назад армада отправилась в полет. Сначала их было тридцать. Осталось двадцать два.

Такова цена империи.

Вернувшись в свою кабину, командующий Круин грузно опустился в кресло за столом, снял тяжелый шлем и поправил ордена.

— Четвертый этап, — сказал он с удовлетворением.

Помощник командующего Джузик с уважением склонил голову. Он подал Круину какую-то книгу. Открыв ее, Круин стал рассуждать вслух:

— Первый этап: «Проверить, пригодна ли данная планета для нашей формы жизни». — Он несколько раз провел рукой по своим широким скулам. — Мы знаем, что она пригодна.

— Так точно, сэр. Это ваша великая победа.

— Благодарю вас, Джузик. — На одной стороне широкого лица Круина появилась и исчезла кривая улыбка. — Второй этап: «Оставаться за пределами видимости с планеты на расстоянии не менее чем один диаметр планеты до получения сведений от машин-разведчиков о наличии форм высшей жизни». Третий этап: «Выбрать место для посадки вдали от наибольших очагов возможного сопротивления, но вблизи от источника сопротивления, достаточно малого для овладения им». Четвертый этап: «Торжественно провозгласить планету владением Гульды согласно Наставлению по порядку действия и дисциплине». — Он снова потер свои скулы. — Мы все это выполнили.

Круин удовлетворенно посмотрел в маленький иллюминатор над креслом. Он снова увидел столб дыма на холме, нахмурился, и на его скулах обозначились желваки.

— Пройти полный курс подготовки и квалификационную комиссию, — проворчал он с горечью и презрением, — и в результате — катастрофа. Еще один корабль, и еще одна команда погибли, и это в тот самый момент, когда цель уже достигнута! Восьмая потеря. Когда я вернусь, учебному центру аргонавтики не избежать чистки.

— Так точно, сэр, — с готовностью подтвердил Джузик, — этому нет оправдания.

— Ничему и ни в чем не должно быть оправдания, — отрезал Круин.

— Так точно, сэр.

Презрительно фыркнув, Круин продолжал изучать книгу.

— Пятый этап: «Выполнить защитную подготовку, как указано в Уставе обороны». — Он взглянул на худощавое, с правильными чертами лицо Джузика. — У всех капитанов есть Устав обороны. Выполняются ли инструкции устава?

— Так точно, сэр. Капитаны уже приступили к их выполнению.

— Тем лучше для них. Самые медлительные будут понижены в должности. — Лизнув большой палец руки, он перевернул страницу. — Шестой этап: «В случае, если на планете имеются формы жизни, обладающие разумом, следует захватить несколько образцов». — Откинувшись в кремле, Круин с минуту о чем-то размышлял, а затем отрывисто спросил: — Ну, чего же вы ждете?

— Прошу прощенья, сэр!

— Выполняйте инструкцию, — прорычал Круин.

— Будет исполнено, сэр, — не моргнув, ответил Джузик, отдал честь и вышел из кабины.

За ним автоматически закрылась дверь. Круин посмотрел на нее со злостью.

— Черт побери этот учебный центр! — прогремел он. — Плохи там стали дела с тех пор, как я ушел оттуда.

Положив ноги на стол, он стал ждать, когда ему доставят образцы разумных существ.

Три образца явились сами. Когда их заметили, они стояли у носовой части последнего в колонне двадцать второго корабля и с удивлением наблюдали за происходящим. Капитан Сомир лично привел их к командующему. — На шестом этапе требуется захватить образцы, — доложил он Круину. — Я знаю, что вам требуются более интересные экземпляры, но эти я обнаружил под самым носом.

— Под носом? Совершить посадку и сразу же обнаружить, что чужеродные существа осматривают ваш корабль? Где же ваши защитные меры?

— Меры защиты выполнены еще не полностью. Для этого требуется время.

— А чем же занимались ваши наблюдатели? Спали?

— Никак нет, сэр, — в отчаянии ответил Сомир. — Они не сочли нужным объявлять всеобщую тревогу из-за таких существ, как эти.

Круин с неохотой согласился с ним. Он с презрением посмотрел на пленников. Трое детей. Один из них — мальчик, ростом по колено Круину, курносый. Он стоял, держа во рту свой кругленький кулачок. Рядом с ним — тонконогая, с косичками девочка — очевидно, постарше мальчика. И, наконец, девушка, ростом почти с Сомира, немного угловатая; тонкая одежда на девушке выдавала намечающиеся женские формы.

Все трое были веснушчаты, с огненно-рыжими волосами.

Высокая девушка обратилась к Круину.

— Я — Марва, Марва Мередит. — Потом, показывая на своих спутников, добавила: — Это Сью, а это — Сэм. Мы живем вон там, в Вильямсвилле. — Она улыбнулась Круину, и тот вдруг заметил ее поразительно красивые зеленые глаза. — Мы собирали голубику и увидели, как вы едете.

Круин что-то проворчал и сложил руки на животе. Тот факт, что формы жизни на этой планете были явно такими же, как на его родине, не произвел на него ровно никакого впечатления. Так же, как и весь ученый мир его планеты, Круин считал, что высшие формы жизни должны быть непременно человекоподобными.

— Я не понимаю, что она говорит, — сказал Круин, обращаясь к Сомиру, — а она не понимает гульдского языка.

— Так точно, сэр, — согласился Сомир. — Прикажете отправить их к нашим воспитателям?

— Нет. Они недостойны этого.

Круин с отвращением разглядывал веснушки на лице мальчугана. Это явление было для него неизвестным.

— На них какие-то пятна. Очевидно, это болезнь. Вы пропустили их через стерилизационно-лучевую камеру?

— Так точно, сэр. Я позаботился об этом.

— В дальнейшем поступайте таким же образом.

Круин перевел свой повелительный взгляд с мальчика на девочку с косичками. Что-то удерживало его от того, чтобы посмотреть на высокую девушку. Но он знал, что ему придется это сделать. Их взгляды встретились. Ее спокойные зеленые глаза внушали ему чувство какого-то смутного замешательства. Девушка еще раз улыбнулась ему. На ее щеках заиграли веселые ямочки.

— Вышвырните их отсюда! — проревел Круин.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Сомир.

Сомир стал подталкивать пленников к выходу.

— До свидания! — важно сказал мальчик.

— До свидания! — робко сказала девочка с косичками.

Высокая девушка обернулась в дверях и тоже сказала:

— До свидания.

Когда они ушли, Круин про себя повторил это слово: «До свидания». Судя по тем обстоятельствам, при которых оно было произнесено, оно должно было обозначать что-то прощальное. Теперь он знает по крайней мере одно слово из их языка.

— Седьмой этап. «Установить связь с помощью обучения образцов обитателей планеты гульдскому языку».

Обучать их. Не учиться у них, а их самих обучать. Рабы должны учиться у хозяев, а не наоборот.

— «До свидания», — со злым упреком самому себе повторил он. — Мелочь, конечно, но все-таки это нарушение правила. Даже мелочам нет оправдания.

Оглушительно взвыли двигатели. Корабли производили общий маневр: отряд выстраивался в две одиннадцатиугольные звезды. Носами к центру звезды, хвостами — наружу.

Пепел от выжженной травы лег широким черным кольцом-вокруг боевой позиции кораблей. Это были последствия работы маневровых двигателей. Главные тяговые двигатели могли бы выжечь все окружающее на милю.

Оба лагеря ощетинились хвостовыми и переставленными носовыми орудийными установками. Сопло каждого двигателя было тоже не менее грозным орудием.

Промежутки между кораблями заняли небольшие, хорошо вооруженные космолеты-разведчики, по два на каждый корабль.

Командующий Круин с удовлетворением наблюдал за работой экипажей. Организованность, дисциплина, энергия, беспрекословное повиновение — основные условия успеха. Именно они принесли величие Гульде. Именно они призваны еще более возвысить Гульду в будущем.

Утром следующего дня были захвачены шесть образцов туземного населения. Воспитатели Фэйн и Парт вместе с психологами Кальмой и Хефни приступили к работе.

Круин приказал им доложить о результатах только после того, как шестеро пленников смогут говорить по-гульдски.

Но уже вечером того же дня воспитатели предстали перед Крупном. В этот день Круин был до крайности загружен делами: он разработал график полетов космолетов-разведчиков над территорией противника, и несколько разведчиков уже вылетело на дежурство. Теперь Круин писал отчет за последние два дня. С нескрываемым раздражением он спросил Фэйна и Парта, зачем они явились.

— Сэр, пленники предложили перейти в их дома и там продолжать обучение, — начал Фэйн.

— Каким образом они это предложили?

— Главным образом жестами, — ответил Фэйн.

— И вы сочли, что это бессмысленное предложение достойно моего внимания?

— Мы решили, что нам следует поставить вас в известность относительно некоторых аспектов этого вопроса. Наставление по порядку действий и дисциплине обязывает нас докладывать вам о любом возникающем вопросе, — упрямо продолжал Фэйн.

— Хорошо, хорошо, — уже доброжелательней сказал Круин. — Так в чем же суть вопроса?

— Время — это важный фактор. Чем скорее пленники изучат наш язык, тем лучше. Однако пленников угнетает их положение. Они слишком много думают о своих друзьях и семьях. Будучи у себя дома, они бы поддавались обучению гораздо эффективнее.

— Слабый аргумент, — хмыкнул Круин.

— Это еще не все. По своей природе туземцы наивны и дружелюбны. Мне кажется, что нет причин опасаться их. Будь они настроены воинственно, они бы давно напали на нас.

— Совсем не обязательно. Осторожность — первейшая мудрость. Устав обороны подчеркивает это неоднократно. Вполне вероятно, что эти создания решили выяснить, что мы собой представляем, прежде чем предпринимать какие-либо шаги.

Фэйн быстро сориентировался и повернул слова Круина в нужное ему русло.

— Именно это меня и тревожит. Ведь сейчас в нашем лагере находятся шесть пар глаз и шесть пар ушей противника. К тому же, отсутствие шестерых жителей может вызвать тревогу в их городе. Если же принять их предложение, тогда туземцы будут спокойны, а мы будем видеть и слышать все, что происходит у них.

— Резонно, — вставил Джузик, присутствовавший при разговоре.

— Молчать! — рявкнул на него Круин. — Я не помню ни одного параграфа наставления, который разрешал бы подобные вещи. Сейчас проверю.

Он взял стопку наставлений и уставов и углубился в них. Прошло немало томительных минут, прежде чем Круин отложил книги в сторону и хмуро заявил:

— К данной ситуации подходит лишь одно положение: в случае особых условий, не предусмотренных настоящими руководствами, командующему предоставляется право самостоятельного решения, если оно не идет вразрез с существующими уставами и наставлениями. Где находятся жилища пленников?

— До них час ходьбы, — ответил Фэйн. — Если что-нибудь с нами и случится — что весьма маловероятно, — будет достаточно одного нашего космолета-разведчика, чтобы стереть с лица земли их городишко. Они даже не успеют понять, в чем дело. Один разведчик, одна бомба, одна минута.

— Что же, почему бы в конце концов не воспользоваться их глупостью? Действуйте! — заключил Круин, неохотно уступая.

Когда воспитатели в сопровождении помощника командующего направились к выходу, Круин заметил, что Джузик чему-то улыбается.

— Что означает ваша улыбка, Джузик? — остановил его командующий.

Лицо Джузика моментально стало торжественно-серьезным.

— Выкладывайте, выкладывайте!

— Я подумал о том, сэр, что три года на корабле — это очень долго, — задумчиво ответил Джузик.

Круин резко встал из-за стола.

— Очевидно, для других это было не дольше, чем для меня.

— Мне кажется, что для вас это время тянулось даже дольше, чем для других, — с уважением, но несколько вызывающе сказал Джузик.

— Вон отсюда! — взревел Круин.

— Восьмой этап: «Отражение первых атак методами, изложенными в Уставе обороны». — Круин фыркнул и провел рукой по своим орденам.

— Но никаких атак не было, — сказал Джузик.

— Знаю, — оборвал его командующий. — Я бы хотел, чтобы на нас нападали. Мы готовы к бою. Чем скорее они начнут военные действия, тем скорее они поймут, кто хозяин этой планеты. До каких пор мы будем бездействовать? Вот уже девять дней, как мы здесь, и ничего не происходит.

Круин перевернул страницу устава;

— Девятый этап: «Развивать успех согласно положениям Устава обороны». Как мы можем развивать успех, которого нет?! Доложите, как проходят разведывательные полеты.

— Сегодня я еще не собирал разведчиков для доклада. Все восемь разведчиков должны уже вернуться, но они почему-то опаздывают.

Круин со злостью отбросил устав. Его крупное широкоскулое лицо побагровело от гнева.

— В наставлении говорится, что в случае невозвращения разведчика район его полета должен быть немедленно опустошен. Никаких полумер! Пусть это будет им уроком!

Джузик напряженно вглядывался в утреннюю дымку через иллюминатор.

— Сэр! Первый разведчик приземляется. Второй тоже заходит на посадку, — с облегчением сообщил он.

— Выяснить причину опоздания и доложить мне.

Линия обороны заканчивалась там, где полоса пепла переходила в зеленые луга, усыпанные лютиками и гудящие от несметного множества пчел.

Круин пришел сюда для того, чтобы оценить со стороны оборонительную позицию отряда. И здесь, в тени развесистых деревьев и цветущих кустарников, перед его глазами открылась потрясающая картина: четверо механиков корабля номер семнадцать возлежали на спинах в траве, блаженно раскинув руки и лениво переговариваясь. За разговором они не услышали, как подошел Круин.

— Встать! — заорал командующий.

Механики мгновенно вскочили на ноги и выстроились перед Крупном: плечом к плечу, руки по швам, с покорно-бессмысленным выражением на лицах.

— Фамилии?

Сделав пометки в своем блокноте, Круин скомандовал:

— Шагом марш! Я займусь вами позже.

Механики отдали честь и четким строевым шагом пошли в лагерь. Круин проводил их злым взглядом до самого корабля. Только после этого он отправился дальше. Поднимаясь на холм, он не снимал руки с рукоятки пистолета. С вершины холма ему была видна вся долина, в которой расположилась его армада. Безукоризненный звездный строй. Молчаливо-зловещий лагерь Гульды.

По другую сторону холма простиралась сельская местность. Лесистый склон сбегал к небольшой речке, исчезающей где-то в туманной дали. На противоположном берегу речки четко вырисовывался большой участок обработанного поля, на краю которого стояли три дома.

— Доброе утро, — неожиданно услышал Круин у себя за спиной. Это было сказано приветливо, на гульдском языке со странной интонацией.

Круин резко обернулся. Рука его потянулась к кобуре пистолета, а лицо приняло суровое начальственное выражение.

Встретившие его чистые зеленые глаза искрились смехом.

— Вы меня помните? Я — Марва Мередит, — сказала она медленно, с видимым трудом. Ветер играл в ее золотистых волосах. — Я теперь немного говорю по-гульдски. Всего несколько слов.

— Кто тебя научил? — грубым тоном спросил Круин.

— Фэйн и Парт.

— Они живут у вас?

— Да. Кальма и Хефни — у Билла Глисона. Фэйн и Парт у нас. Отец привел их к нам. Они живут в комнате для гостей.

— В комнате для гостей?

— Конечно.

Марва уселась на тот же уступ скалы, на котором сидел Круин. Она подобрала под себя свои стройные ноги и уперлась подбородком в коленки.

— Конечно. В каждом доме есть комната для гостей. Правда?

Круин молчал.

— А у вас дома есть комната для гостей?

— Дома? — как эхо откликнулся Круин.

Он отвел от Марвы глаза и стал смотреть куда-то вдаль. Он больше не держался за кобуру пистолета. Пальцы его рук дрожали; его руки, как бы не находя себе места; то нервно сжимали одна другую, то расслаблялись.

Глядя на беспокойные конвульсии рук командующего, Мередит ласково и нерешительно спросила:

— У вас есть дом… где-нибудь?

— Нет.

— Мне вас жалко, — сказала Мередит, спрыгивая с камня.

— ТЕБЕ жалко МЕНЯ? — удивленно проговорил Круин, повернувшись к ней. В его голосе звучали изумление, издевка и немалая доля злости. — Ты невероятно глупа!

— Почему? — застенчиво спросила Мередит.

— Да потому, — взорвался Круин, — что ни у единого члена моей экспедиции нет своего дома. Каждый человек подбирался с величайшей тщательностью. Все прошли самые тонкие проверки. Общее развитие и технические знания, возраст, здоровье — все принималось в расчет. Годились только люди, не связанные никакими семейными либо дружескими узами. Нам не нужны разлагающие мысли о тех, кто остался на родине.

— Я не понимаю некоторых ваших длинных слов. Вы очень быстро говорите, — взмолилась девушка.

Круии повторил все снова. На этот раз он говорил медленно, намеренно подчеркивая то, что ему казалось наиболее важным.

— Молодые, здоровые, без домашних уз, — процитировала его Мередит. — Это делает их сильными?

— Конечно, — уверенно ответил Круин.

— Люди, специально подобранные для космоса… Но ведь сейчас они не в космосе, а здесь, на твердой земле.

— Ну и что из этого?

— Да нет, ничего, — сказала девушка и улыбнулась.

— Ты ребенок. Когда ты станешь взрослой…

— То поумнеешь, — закончила за него Мередит. — Ты поумнеешь, ты поумнеешь. — Как повзрослеешь, так поумнеешь, тра-ля-ля-ля-ля-ля! — пропела она.

С раздражением закусив губу, Круин поднялся, прошел мимо Мередит и стал спускаться с холма в направлении лагеря.

— Куда вы идете?

— Обратно! — рявкнул Круин.

— Вам там нравится? — В голосе Мередит слышалось удивление.

— Тебя это не касается.

— Это я не из любопытства спрашиваю, — извиняющимся тоном сказала Мередит. — Я спросила потому, что…

— Почему «потому что»?

— Потому, что я хотела попросить вас прийти к нам в гости.

— Чушь! Этого никогда не будет! — проревел Круии, продолжая спускаться с холма.

— Отец приглашает вас! Моя мама очень вкусно готовит! — прокричала ему вслед девушка.

— Что с вами происходит? — спросил Джузика Круин, вернувшись в лагерь после разговора на холме.

— Со мной? Ничего.

— Вы лжете! Уж я-то вас насквозь вижу. Три года вместе — это что-нибудь да значит. Не пытайтесь обманывать меня. Вас что-то тревожит.

— Вы правы. Меня тревожат наши люди, сэр, — признался Джузик.

— В чем дело?

— Они ведут себя беспокойно.

— Беспокойно? От этой болезни я найду лекарство. Что же вызывает их беспокойство?

— Причин много, сэр, — ответил Джузик и замолчал.

— Вы что, онемели? — закричал на него Круин.

— Никак нет, сэр, — возразил Джузик. — Первая причина — бездействие. Постоянное ожидание и ожидание — и это после трех лет томительного полета.

— Еще что?

— Знакомое зрелище людской жизни за границей пепла. Они знают, что с вашего разрешения Фэйн, Парт, Кальма и Хефни вкушают прелести этой жизни. Рассказы разведчиков о том, как туземцы радушно встречали их, кормили, поили какой-то жидкостью, которая вливала в них веселье.

Сегодня мы выслали на дежурство всего тридцать космолетов. Из них вовремя вернулись только шесть. Остальные по возвращении ссылались на самые разные «уважительные» причины. Пилоты рассказали всем о своих встречах с туземцами, показали фотографии и подарки. Один из них сейчас отбывает наказание за то, что привез несколько бутылок веселящей смеси. Все это сеет смуту среди экипажей.

— Еще что?

— Прошу прощения, сэр. Вас видели сегодня на холме. Люди завидовали вам. Признаться, и я не составлял исключения.

— Я командующий, — сказал Круин.

— Так точно, — подтвердил Джузик.

После долгого молчания Круин встал и тоном, не допускающим возражения, объявил о своем решении:

— Начиная с сегодняшнего дня полеты разведчиков отменяются. Никаких передвижений без моего разрешения.

— Но это лишит нас необходимой информации, — осмелился заметить Джузик.

— Я сказал, что полеты отменяются! — закричал на него Круин. — Если я прикажу окрасить корабли в бледно-розовый цвет, они будут окрашены в бледно-розовый цвет. Здесь командую я!

— Как прикажете, сэр.

— Завтра я лично осмотрю весь отряд. Известите об этом командиров.

— Слушаюсь, сэр.

Джузик отдал честь и направился к выходу.

В дверях он столкнулся с Фэйном, Кальмой, Партом и Хефни.

Фэйн:

— Занятия проходят успешно. Но туземцы не проявляют особых способностей к языку, и мы общаемся в основном при помощи жестов. Требуется еще продолжительное время на то, чтобы они освоили гульдский язык в той степени, в которой это нам требуется. (Круин отметил про себя, что Марва Мередит говорила достаточно бегло по-гульдски и что воспитатели и психологи выглядели намного бодрее и жизнерадостнее, чем во время полета. Он даст им еще неделю срока, решил Круин. Не больше!)

Хефни:

— Туземцы высокоцивилизованны в житейском отношении, но весьма примитивны во всем остальном. Так, например, в доме у Мередитов — все удобства, включая даже цветное телевидение. Многие вещи просто недоступны нашему пониманию. Представьте себе: их никто не принуждает работать, и тем не менее они почти все время отдают работе. Они утверждают, что в работе они находят удовлетворение.

У них много фабрик и заводов, и они не простаивают ни одного дня. Взять для примера город Вильямсвилль, в часе ходьбы от дома Мередитов. Там есть обувная фабрика, и дочь хозяина, Марва, работает там три дня подряд. Она сказала нам, что это доставляет ей удовольствие. Они посылают готовую обувь в соседний город, а оттуда им поставляют кожу. Каждый работает в меру своих способностей. Мы узнали, что в другом близлежащем городе строят воздухоплавательные машины. У них прекрасные посадочные площадки почти в каждом городе.

Я спросил, есть ли у Мередитов своя летающая машина. Они ответили, что у них пока нет таковой. Но они могуг сделать телезаказ, и рано или поздно они получат машину. Либо новую, либо подержанную.

На следующий день Круин снова встретился с Мередит. После нового разговора с девушкой он поднялся по лестнице на свой флагманский корабль, прошел в свою каюту и вызвал Джузика.

— Капитанам привести корабли и экипажи в полную боевую готовность! — приказал Круин.

— Что-нибудь случилось, сэр?

— Я приказываю объявить состояние боевой тревоги! — в гневе проревел Круин. — Вот тогда мы и посмотрим, случилось что-нибудь или нет!

Круин снял шлем и со злостью бросил его на стол.

Джузик вышел. Он вернулся не скоро. Весь его вид выражал растерянность и крайнее беспокойство.

— Разрешите доложить: восемнадцать человек отсутствуют, сэр, — мрачно отрапортовал он.

— Как долго их нет?

— Одиннадцать из них сегодня дежурили в утренних нарядах.

— Значит, остальные семь отсутствуют со вчерашнего дня?

— Боюсь, что это так.

— И никто не счел нужным доложить мне об этом?

— Так точно, сэр, — после некоторого замешательства ответил Джузик.

— Обнаружили ли вы еще что-либо, о чем я не был поставлен в известность?

Джузик молчал, видимо не решаясь сказать правду.

— Я жду вашего ответа!

— График дежурства нарушается регулярно. Эти люди опаздывают не в первый раз.

— Сколько капитанов кораблей знали об этом, но не доложили мне?

— Девять, сэр. Четверым из них я приказал явиться к вам для объяснения.

— А где остальные пять?

— Они в числе отсутствующих, сэр, — ответил Джузик и облизнул свои пересохшие от волнения губы.

— Вот как?! Что же, тем, кто оказался на месте, повезло. Остальные виновны в дезертирстве перед лицом врага. Наказание может быть лишь единственным.

— Так точно, сэр! Но, принимая во внимание обстоя…

— Никаких обстоятельств! Единственное наказание — смерть.

Круин с нервозностью ждал возвращения отсутствующих. Просто необходимо расстрелять их! Это будет хорошим уроком для других. А что, если они не вернутся? Наверное, в эти минуты они наслаждаются компанией, пищей, смехом в чьем-нибудь доме. Посмотреть бы на них сейчас: что осталось от печати космоса на их лицах? Какой огонь горит в их глазах? Если они не вернутся, кого он будет наказывать? Какое-то странное чувство завладело Крупном. Он смотрел в иллюминатор. Скоро он увидит, как в сопровождении конвоя на площадку опустится первый нарушитель. Где-то глубоко в лабиринтах его души зародилась новая, неожиданная для него самого, идущая вразрез со всеми его представлениями о долге надежда, что они все-таки не вернутся.

Даже если один из них вернется, это будет означать медленную четкую поступь взвода, сухие команды: «Цельсь!» и «Огонь!» А потом Сомир выйдет вперед, и раздастся выстрел милосердия.

Черт побери этот устав!

Около двенадцати часов вечера в каюту Круина буквально ворвался Джузик. Он тяжело дышал. Потолочное освещение резко обостряло и углубляло черты его худого лица.

— Сэр, должен вам доложить, что наши люди выходят из повиновения!

— Что такое? — угрожающе сказал Круин. Его тяжелые брови сошлись на переносице.

— Они узнали, что виновные предстанут перед судом, — еле переводя дух, продолжал Джузик. — И они знают, какое наказание ожидает провинившихся.

— Так что же?

— Дезертировало еще много человек. Они ушли предупредить других, чтобы те не возвращались.

— Так!.. — криво ухмыльнулся Круин. — И часовые их пропустили?

— Десять часовых ушли с ними.

— Десять? — переспросил Круин. Он резко встал и вплотную подошел к Джузику. — Сколько же всего ушло?

— Девяносто семь, — ответил он.

Круин схватил шлем и решительно надел его на голову.

— Это больше чем целый экипаж. Если так будет продолжаться дальше, к утру у нас не останется ни одного человека, — сказал он, пристегивая к поясу еще одну кобуру с пистолетом. — Мы немедленно взлетаем.

— Взлетаем?

— Да, взлетаем. Весь отряд. Мы выйдем на устойчивую орбиту, и тогда уже никто не сможет дезертировать. А там я продумаю обстановку и приму решение относительно дальнейших действий.

Ночную тишину распорол надрывный вой сирены флагманского корабля. Замигали сигнальные огни. За кольцом пепла испуганно раскричались проснувшиеся птицы.

Медленно, с подчеркнутой важностью Круин спустился по трапу своего корабля. Он окинул взором тысячеголовый строй подчиненных. В ярком свете прожекторов лица слились в одно огромное белое пятно. Командиры кораблей и их помощники выстроились справа и слева сзади командующего.

— После трех лет преданной службы родине, — высокопарно начал Круин, — несколько человек оказались изменниками. Среди нас появились слабые духом люди, которые не в состоянии выдержать напряжения нескольких дней, которое отделяют нас от окончательной победы. Пренебрегая долгом, они не повинуются приказам, заводят сомнительные отношения с нашими врагами и стремятся воспользоваться низменными благами в ущерб остальным членам экспедиции.

Круин бросил на толпу взгляд, полный угрозы и осуждения.

— Придет тот час, когда они будут наказаны со всей строгостью, — продолжал он. — Среди вас есть лица, не менее виновные в дезертирстве, но пока еще не уличенные в преступлении. Этих людей я могу разочаровать: им уже не придется до конца проявить свою неверность.

Мы покидаем поверхность планеты и выходим на устойчивую орбиту. Это означает продолжительную работу без сна и отдыха, за что вы должны благодарить тех, кто пошел на предательство.

Круин помолчал и добавил:

— Все ли ясно?

Один человек над тысячью.

Тревожная тишина.

— Приготовиться к отлету! — резко приказал Круин и повернулся к своему кораблю.

В этот момент навстречу ему с криком: «Спасайтесь, Круин!» — бросился капитан Сомир. Он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в воздух.

Многоголосый рев людей за спиной Круина нарастал подобно шквалу. Круин схватился за рукоятки пистолетов и резко обернулся. Но он больше не слышал ни выстрелов, ни яростного рева. Что-то невыносимой тяжестью сдавило ему голову, земля придвинулась навстречу ему; он раскинул руки, как бы ища опору, и погрузился в бездонную тьму.

Чуть тлеющие остатки сознания улавливали нечто похожее на тяжелый топот ног, отдаленные крики людей и глухие удары, которые сотрясали землю под неподвижным телом Круина.

Потом он почувствовал, как кто-то льет ему на лицо воду.

Круин с трудом сел, обхватил руками раскалывающуюся от боли голову. Первое, что предстало перед его глазами, был кусок неба, прорезанный лучами восходящего солнца. Вот он увидел перед собой Джузика, Сомира и еще нескольких человек. Их лица были в синяках и ссадинах. Одежда порвана и вся в грязи.

— Их было слишком много, — услышал Круин голос Джузика. — Вы не приходили в сознание всю ночь.

Круин тяжело поднялся.

— Сколько человек убито?

— Ни одного. Мы стреляли поверх голов. Все равно было слишком поздно.

— Поверх голов? Разве оружие для того, чтобы стрелять поверх голов?

— Не так-то это просто, — сказал Джузик с едва уловимой ноткой вызова в голосе. — Особенно когда перед тобой товарищи.

— Вы тоже так считаете? — резко обратился Круин к остальным.

Капитаны смущенно поддержали Джузика, а Сомир сказал:

— Мы просто не успели ничего сделать. Нашей ошибкой было то, что мы проявили колебание. А когда человек колеблется…

— Оправданий быть не может. Вам был дан приказ, и вы должны были выполнить его, — обрезал его Круин. Его взгляд был полон презрения. Подбородок угрожающе выпятился вперед. — Вы не соответствуете своему званию. Можете считать себя разжалованными. Убирайтесь от меня!

Они ушли. В немой ярости Круин вскарабкался по трапу, вошел в корабль и осмотрел его с носа до кормы. Ни души! Губы Круина сжались в одну упругую линию, когда он подошел к хвостовым отсекам. Топливные контейнеры были взорваны. Взрыв искорежил двигатели, превратив корабль в бесполезную груду металла.

Круин спустился по трапу и обошел остальные корабли. То же самое: никаким ремонтом делу не поможешь.

Взгляд его случайно остановился на вершине холма. На фоне утреннего неба он ясно различал силуэты Джузика, Сомира и всех остальных. Они уходили все дальше и дальше… Они шли в ту самую долину, которую он так часто рассматривал с холма. Вот на самой вершине холма к ним присоединились четверо ребятишек. Они весело носились вокруг взрослых.

Вскоре вся группа скрылась из виду, а из-за холма выползло восходящее солнце.

Круин вернулся к флагманскому кораблю. Он собрал свои личные вещи в ранец и надел его на плечи. Даже не кинув прощального взгляда на остатки некогда могущественной армады, он решительно повернулся спиной к солнцу и пошел в сторону, обратную той, куда ушли его бывшие подчиненные.

Один, с тяжелым ранцем за плечами и невыносимо тяжелыми мыслями, он вступал в новый, неведомый ему мир.

Два с половиной года сделали свое дело. Корабли с Гульды все в тех же стройных порядках стояли в долине, но ржавчина проела могучие корпуса кораблей почти на четверть их толщины и исковеркала металлические трапы. Буйное кольцо молодой растительности пробивалось там, где раньше был только пепел.

Человек, пришедший сюда в полдень, поставил на землю свой ранец и в течение получаса, не отрываясь, смотрел на эту картину. Обветренное мужественное лицо этого большого и сильного человека было задумчиво. Потом он поднял саквояж и направился к холму. Он взошел на холм и спустился в долину. Простая легкая одежда, уверенная, четкая походка. Дорога привела его к небольшому каменному коттеджу. В саду, окружавшем дом, он заметил стройную темноволосую женщину. Женщина срезала цветы. Человек обратился к ней:

— Добрый день.

Он сказал это с каким-то странным акцентом, несколько грубоватым, но вместе с тем приятным голосом.

Женщина выпрямилась с огромным букетом ярких цветов в руках и посмотрела на него своими бездонно-черными глазами.

— Добрый день, — ответила она и приветливо улыбнулась. — Вы путешествуете? Заходите к нам, мы всегда рады гостям. Я уверена, что Джузик, мой муж, будет просто в восторге. Наша комната для гостей пуста вот уже…

— Извините меня, — вежливо перебил ее путник. — Но я ищу Мередитов. Вы не покажете мне, где их дом?

— Следующий за нашим, вверх по аллее. — Она ловко подхватила падающий цветок и прижала его к груди. — Но если их комната для гостей занята, обязательно приходите к нам.

— Спасибо за приглашение, — ответил он, и его широкое лицо осветилось благодарной улыбкой.

Человек пошел дальше, чуть ли не физически ощущая провожающий его взгляд женщины. Вот, наконец, этот дом, весь утопающий в цветущем саду. У ворот играл какой-то мальчуган.

Глядя снизу вверх на остановившегося около него человека, мальчуган спросил:

— Вы путешествуете?

— Да, сынок. Я ищу Мередитов.

— Я Сэм Мередит, — гордо проговорил малыш и спросил, заливаясь краской радостного волнения: — Вы хотите погостить у нас?

— Если можно, то да.

Мальчик вскочил, как пружина, и с радостным криком бросился в дом.

— Мама! Папа! Марва! Сью! К нам пришел гость!

В дверях показался высокий рыжеволосый человек. Он посасывал трубку. С минуту он спокойно молча смотрел на пришедшего. Затем вынул трубку изо рта и проговорил:

— Я Джейк Мередит. Заходите, пожалуйста.

В дверях он пропустил гостя вперед и громко сказал куда-то в глубину дома:

— Мери, Мери, покорми чем-нибудь гостя.

— Сейчас иду, — откликнулся издалека приветливый голос.

— Проходите сюда, — предложил Мередит.

Он провел гостя на веранду и принес ему кресло.

— Отдохните, пока Мери готовит. Это будет не так-то скоро. Она не успокоится, пока у стола не начнут трещать ножки. И попробуйте только оставить что-нибудь на тарелках! А вот и Марва. Это моя дочка. Марва, покажи гостю его комнату.

Гость осмотрел комнату и нашел ее превосходной.

— Ну, как вам нравится здесь?

— Чудесно!

Гость изучающе смотрел на Марву: высокая женственная фигура, зеленые глаза, золотые волосы.

Заметно волнуясь, он спросил:

— Вам не кажется, что я похож на Круина?

— Какого Круина? — Она недоуменно подняла свои тонкие брови.

— Командующего того отряда, с другой планеты.

— Ах этого? — Ее глаза смеялись, и на щеках появились веселые ямочки. — Какая ерунда! Абсолютно никакого сходства! Тот был старый и злой. А вы молодой и куда интереснее его.

— Спасибо за комплимент, — неловко пробормотал гость.

Казалось, он никак не мог найти места своим рукам, совсем растерявшись под ее открытым, спокойным взглядом. Но вот он подошел к своему саквояжу и открыл его.

— Так уж водится, что гость приходит в дом с подарками для хозяев. — В его голосе звучали нотки гордости. — Примите подарок и от меня. Я сделал его сам. Долго пришлось мне учиться… очень долго… чтобы сделать его… этими неловкими руками. Почти три года.