"Тетрадь вторая" - читать интересную книгу автора (Цветаева Марина)

ПРОДОЛЖЕНИЕ «РОЖДАЮСЬ»

(из III чешской черной черновой)


…В тот день были поставлены на ноги все Мокропсы и Вшеноры. Я и не знала,


что у меня столько друзей. Радость, когда узнали, что сын была всеобщей. Поздравления длились дней десять.


IV Союз[114] предложил С. назвать сына Иван, Лутохин[115] д. с. п. предлагает Далмат, я хотела Борис, вышел — Георгий.


Борисом он был 9 месяцев во мне и 10 дней на свете. Но — уступила. Уступила из смутного и неуклонно-растущего во мне чувства некоей несправедливости, неполности, нецельности поступка. Борисом (в честь Б. П.) он был бы только мой, этим именем я бы его отмежевала от всех. Радость С. меня растрогала и победила: раз радость — то уж полная радость, и дар — полный дар.


2) Назовя мальчика Борисом, я бы этим самым ввела Б. П. в семью, сделала бы его чем-то общим, приручила бы его — утеряла бы Б. П. для себя. Тонкое, но резко-ощутимое чувство.


3) Имя Борис не сделает его ни поэтом (достаточно lt;пропуск одного словаgt;!) ни Пастернаком.


4) Хороша звуковая часть: Георгий Сергеевич Эфрон — вроде раската грома.


5) Св. Георгий — покровитель Москвы и белых войск. Ему я своего будущего сына тогда, в Москве, посвятила. Имянины мальчика будут 23-го апреля, в Егорьев день — когда скот выпускают и змеи просыпаются — в Георгиев день — праздник Георгиевских кавалеров. Георгий — символ Добровольчества. (Одна чекистка — в 1922 г. — мне (была перехвачена та почта) — «Почему они все — Жоржики?» — «Не Жоржики — а Георгии!»)


6) и главный (все главные!) довод: — Назвав его Борисом я бы этим отреклась от всего будущего с Б. П. — Простилась бы. — Так, за мной остается право.


7) легче уступить, чем настоять.

* * *

Девиз своему сыну я дарю:

* * *

Ne daigne![116]

* * *

Неожиданно осенило за несколько дней до его рождения, применительно к себе, без мысли о нем. (М. б. он во мне — мыслил?) Девиз, мною найденный и которым счастлива и горда больше, чем всеми стихами вместе.


Ne daigne — чего? Да ничего, что — снижает: что бы оно ни было. Не снисхожу до снижения (страха, выгоды, личной боли, житейских соображений — и сбережений).


Такой девиз поможет и в смертный час.

* * *

Внешность — аккуратная светлая голова, белые ресницы и брови, прямой крупный нос, чуть раскосые, с длинным разрезом средней величины стально-синие глаза, рот с сильно-выступающей припухlt;лой?gt; верхней губой, острый подбородок. Руки с чудесными глубокими линиями жизни, ума и сердца. Глубока и сильна линия дарования (на левой руке — от четвертого пальца вниз).


Общее выражение: добродушное, милое. Ни секунды не был красен. Все говорят: красавец. (М. Н. Лебедева [117]: — «Таким маленьким красивыми быть не полагается».) Красивым не назову, но — мой: сердце лежит!


Через лоб — огромный и совершенно-законченный — ярко-голубая жила: Zornesader.[118]

* * *

Уменьшительные: Егорушка и чешское Иржик (был у чехов такой король) — на память о Чехии.

* * *

Приданое великолепное: ни одной вещи купленной: сплошь подношения! Меньше всего пеленок, больше всего кофточек: не шутя — штук 50! Этим обилием — устрашена.


Есть раздвижная американская коляска — для когда постарше — купленная за 50 крон у каких-то русских.


Вlt;оляgt; Рlt;оссииgt; подносит ему настоящую, с верхом. — Письмо приведу. — Пока спит в андреевской бельевой корзине. Есть ванна (одолженная). Есть — всё. Ни один мой ребенок так не был встречен. Дай Бог РОСТУ и ВЕКУ!

* * *

В вечер дня его рождения актер Брэй[119] (редкий и страстный знаток стихов и такой же поклонник Пастернака) читал в Чешско-Русской Едноте мои стихи, в частности «Посмертный марш» и «Новогоднюю».

* * *

Третий день как встала. Чую, что скоро будут стихи.

* * *

(Помню как ни за что не хотела выходить на волю. «Да Вы — выйдите, погода чудная» — и т. д. Как под теми или иными, вовсе не моими — предлогами: слабость, усталость, не знаю чего — оттягивала. Мне казалось просто немыслимым — перешагнуть порог. И диким, что никто этого не понимает. Точно так просто — взять и выйти.


Нежелание выходить из lt;пропуск одного словаgt; круга чрева.)

* * *

— Счастливый мальчик! Весной родился! (докторша Романченко, как я чувствовавшая 1-ое февраля — весною. А какая тогда бушевала метель!)

* * *

Третий день как встала. Чую, что скоро будут стихи.

* * *

С спокойствием кормящей

* * *

Лирическое млеко

* * *

(Состав: ревность, гордость, обида, пр. Всякими ядами.)

* * *

    — не молоко:

Чистейшее вдохновение!

* * *

Мысль: (NB! Я всё, что не стихи, тогда называла мыслью. А м. б. так и есть — у меня?)


Никогда я так не чувствовала отдельности души от тела, как этот год. Душа моя живет не во мне, а вне. Она меня зовет. ( — Wo bleibst Du denn? [120]) Совсем не удивилась бы, встретив ее на улице. — «Ты похожа на мою душу».


А что такое тело (я)? Тело — опустелый дом души, сознание отсутствия ее, тело: тоска по душе.


(NB! a чем тоскуешь?)

* * *

Душа — охотник, охотится на вершинах, за ней не угонишься. Моя тяга в горы (физическая!) только желание lt;пропуск одного словаgt;. День встречи с моей душой был бы, думаю, день моей смерти: непереносность счастья.

* * *

Живу как сомнамбула: ем, пью, перекладываю, кормлю. И вечная посуда. И соринки, которые подбираю. Нужно это моей душе? Нет. Точно меня кто впряг — и везу. И совсем не хочу прислуги. Всякая относительность отношения — и существования — для меня — оскорбление. Tant pis — tant mieux.[121] И обратно. Это не лечится из капéльниц. Сама жизнь — болезнь. Всякая.


А может быть, если бы я как Вlt;олконgt;ский брала билет на пароход в Тунис, я говорила бы иначе.

* * *

У меня по отношению к себе (душе и телу) — садизм. (NB! ненавижу медицинские термины. Всё нужно иносказывать.) Желание загнать насмерть. «Надорвалась, кляча!» (К. И.)

* * *

Живу, везу. Но глаза весь день полны слез и что-то внутри так натянуто, как ни одна струна ни под одним смычком. Так только жилы натягиваются — на дыбу.

* * *

18-го февраля 1925 г.


А стихов нет. (Как Аля в детстве: «Стихи устали». Конечно устали — биться и разбиваться в дребезги — о посуду, qui, elle, reste intacte.[122] Я глиняную миску больше берегу!) Вспоминаю Жан-Кристофа и ту музыкальную лавину вместе с Foehn’oм.[123]


Большая головная усталость — д. б. от бессонных ночей. Для других я еще — Кастальский ток, для себя —


Бывало — и проходило (приходили). И, конечно, — пройдет (придут). Но сейчас без них тяжело, просто — доказательство несуществования.

* * *

(NB! Всё это накануне Крысолова. Если б знать! 1933 г.)

* * *

У погоды и времени года

Память собственная, за нас

Помнящая...

* * *

Нет забывчивей моей | крови...

                 нашей |

* * *

Я не помню, но что-то помнит...

* * *

Та весна окликает эту

(Иль сия окликает ту?)

* * *

Невозвратна как время

Но возвратна как вы, времена

Года...

* * *

Равнодушна как вечность,

И пристрастна как первые дни

Вёсен...[124]

* * *

Спроси у волны морской:

Кто именно?

Беспамятность! — лишь с мужской

Сравнимая...

* * *

Из письма:


Лилит: пра-первая, нечислящаяся. Ревность к звуку. Дробление суток. Все мужчины (если они не герои, не поэты, не духи и не друзья)...


От безмыслия — к бессмыслию (поэтический путь Бlt;альмонgt;та). Трагедия вселюбия? Комедия вселюбия. Дон-Жуан смешон. Петух на птичьем дворе. Дон-Жуан — функция.

* * *

Аля: — Он мужчина и потому неправ.

* * *

Aus meinen kleinen Leiden

Mache ich grosse Lieder... [125]

* * *

Стихи:


«Променявши на стремя» — д. б. начало марта.

* * *

Запись: — У меня ничего не было за душой, кроме больших слов. Они и были мною.

* * *

Великие слова!

Они и были мною.

* * *

О Крысолове (Hammeln).

* * *

Дочка, дочка бургомистрова!

(NB! Первая строка Крысолова.)

* * *

И ивы нежные мои,

Лениво зазеленивающие.

* * *

мечта о крыселове


(Небольшая поэма)


Посвящается моей Германии.


(Начато 1-го марта 1925 г. Георгию — месяц.)


     быстрые...

Дочка, дочка бургомистрова!

* * *

Краткая фабула (по легенде).


Город (Гаммельн) погибает от крыс. Бургомистр назначает награду: тому кто город Гаммельн от крыс избавит — руку своей дочери (красотки). Явление зеленого охотника (Jäger’a). Ратуша. Предложение. Подтверждение. Крыселов играет на дудке и уводит (неизвестно куда) всех крыс. На следlt;ующееgt; утро — в ратушу. Отказ бургомистра отдать ему свою дочь. (Предшествует целый ряд предложений (замен) кlt;оторgt;ые Крыселов отвергает.)


Угроза Крыселова. Третий день. Утро (или полдень?). Звуки волшебной дудки. (Что встает? Дать постепенность.) Дети — мальчики и девочки. Если будни — с школьными ранцами, если воскресенье — с игрушками и молитвенниками. Мимо ратуши. Из ворот — дочка бургомистра с молитвенником. Врастающий в землю бургомистр. (Лучше — бегущий вслед!)


Два варианта: или описание озера: постепенность захождения, погружения. Вода смыкается над головой. Центр — бургомистрова дочка.


Либо — по слухам — завел их всех в гору. (Горное озеро, внутри горы.)

* * *

Толкование:


Охотник — Дьявол — Соблазнитель — Поэзия.


Бургомистр — быт.


Дочка бургомистра — Душа.


Крысы — земные заботы, от которых Охотник освобождает город. (?)


Быт не держит слова Dichtung,[126] Dichtung — мстит. Озеро — вроде Китеж-озера, на дне — Вечный Град, где дочка бургомистра будет вечно жить с Охотником.


Тот свет.


(Входят в опрокинутый город.)

* * *

Шляпа с огненным пером (от какой птицы?).

* * *

Главы:


1. Крысиная напасть.


2. Охотник.


3. Увод крыс.


4. Бургомистр.


5. Увод детей.


6. Озеро.

* * *

Две музыки: первая — для крыс: крупами, сахаром, сальными огарками — врывается Индия: тропики. Тропическая крыса зовет.


Другая: каждый ребенок слышит в ней свое: мальчики — барабан, сражение (конские гривы, хвосты, литавры, раны...), девочки (и т. д.), некоторые идут — сонные, другие — за подарками, иные слышат звон медных кастрюль и видят гигантские игрушечные кухни: плиты, сковороды и т. д.


Дочка бургомистра: пение ангелов? (дать демонов). Просто — рай?


NB! Эпизод: бургомистр, видя напасть, затыкает ей уши воском (венчальные свечи под колпаком).


Проходит сквозь воск.


(«Музыка прошла сквозь воск!»)

* * *

Хорошенько дать крысиную толкучку, грызню, возню, «крысы ноги отъели»...

* * *

NB! Лирические отступления.

* * *

Тих и скромен город Гаммельн...

(Здесь начинается черновик Крысолова)

* * *

Мысль: Единственная женщина, которой я завидую — Богородица: не за то, что такого родила: за то, что так зачала.

* * *

Старый Немирович-Данченко, при встрече:


— Ну, как Ваш Дофин?

* * *

Строки:


Ваше небо — бэль-этаж

* * *

Не иконами — талисманами

* * *

Остров, где заключаются браки

По соответствию голосов

(Борис, Борис)

* * *

D-r František Kubka. Vratislavova ullt;icegt; člt;íslogt; 4 Žižkov.

* * *

Попытка письма к Розенталю[127] (по совету O. E. Черновой)


Многоуважаемый Леонид Михайлович,


Я ничего не знаю о Вас, кроме Вашего имени и Вашей доброты. Вы же обо мне еще меньше: только имя.


Если бы я по крайней мере знала, что Вы любите стихи — моя просьба о помощи была бы более оправдана: так трудна жизнь, что не могу писать, помогите. Но если Вы стихов — не любите?


Тем не менее, вот моя просьба: нуждаюсь более чем кто-либо, двое детей (11 л. и 6 недель), писать в настоящих условиях совершенно не могу, не писать — не жить.


Если можно, назначьте мне ежемесячную ссуду, ссуду — если когда-нибудь вернется в России прежнее, и субсидию — если не вернется.


(Про себя: знаю, что не вернется!)


Деньги эти мне нужны не на комфорт, а на собственную душу: возможность писать, то есть — быть.


Могла бы ограничиться официальны прошением, но Вы не государство, а человек lt;фраза не оконченаgt;

* * *

Руки — чтоб гривну взымать с гроша...


(Очевидно, ассоциация с Розенталем — кстати, ловцом жемчуга (NB! чужими руками) и, кстати, естественно мне никогда ничего не ответившим.)

* * *

10-го марта 1925 г.


Если бы мне сейчас пришлось умереть, я бы дико жалела мальчика, которого люблю какою-то тоскливою, умиленною, благодарною любовью. Алю бы я жалела за другое и по-другому. Больше всего бы жалела детей, значит — в человеческом — больше всего — мать.


Аля бы меня никогда не забыла, мальчик бы меня никогда не вспомнил.


О его имени: мое имя было Борис, был бы Борис — с первого дня был бы Борисом: Борюшкой, Барсиком. Георгий — Сережино имя, мой дар С. и мой удар — себе, потому, д. б. не зовется.


Когда начну?


Буду любить его — каким бы он ни был: не за красоту, не за дарование, не за сходство, — за то, что он есть. М. б. это самая большая любовь моей жизни? Может быть — СЧАСТЛИВАЯ любовь? (Такой не знаю. Любовь для меня — беда.)


И чуть с языка не сорвалось: — Борюшка! — нет, в этом я честна, ну пусть — Георгий. Барашек мой.


— Господи! — (думаю о смерти) не узнать каким ты будешь, не увидеть тебя. Я на тебя за все эти пять недель ни разу не рассердилась (нужно знать меня, мою физическую любовь к свободе и повышенную слуховую чувствительность!). Самое мое острое и частое чувство к тебе — благодарность.

* * *

(Продолжение Крыселова: гимн пуговице.)

* * *

Волосы вверх, как у музыкантов,

Гениев, прощалыг...

* * *

И была доброта в той руке...

(NB! — чьей? 1933 г.)

* * *

Запись:


Сыну своему я пожелаю быть, как я, произведением природы, а не искусства.

* * *

Демон


Шуман

* * *

(Об утрачиваемости первоначального смысла больших имен. Шуман — (Schumann) — башмачник, а звучит как шум потоков — как оно и есть. Особенно для русских.


Кто же сейчас думает, что Пушкин — от пушки, Некрасов — от некрасивости, Фет — от fett [128], lt;фраза не оконченаgt;

* * *

Мысль:


Влияние далекого современника уже не влияние, а сродство. Для того, чтобы, напр., Генрих Гейне (1830 г.) повлиял на меня (1930 г.) нужно, чтобы он заглушил во мне всех моих современников, он — из могилы — весь гром современности. Следовательно, уже мой слуховой выбор, предпочтение, сродство. Не подчинение, а предпочтение. Подражатель не выбирает.

* * *

50 гр. воды, 50 гр. молока, неполную чайную ложку манной крупы, варить 5 мин.


Два раза в день по две ложки.


(Здесь начинается манный прикорм Георгия. Шесть недель. Переносит отлично.)

* * *

Мысли и строки


(Борису)


Мы встретимся как покойники

* * *

Не иметь уже права дарить (брак), не иметь уже права терять (нищета). В обоих случаях ничто не твое, в первом — ни улыбки, во втором — ни копейки.

* * *

А главное (нищета) масса лишнего хламу, который не имеешь права выбросить.

* * *

Удивляюсь любящим землю как лучшее мыслимое, ничего кроме нее не желающим. «Не желаем, потому что не знаем». А я желаю, потому что знаю. Мое желание и есть знание. Если не нравится эта — значит, есть другая. Не было бы другой — нравилась бы эта. (Заложенность другой — внутри.)


И еще: у меня к земле в лучших ее случаях неизменное: се n’est que ça? [129] (Лучший ее случай — lt;пропуск одного словаgt;.) В лучших ее, потому что музыка, небо — иногда любовь — не ее (случаи), иной земли — законы.

* * *

(NB! А материнство? А природа? — Додумать. — 1933 г.)

* * *

«Вот моя деревня,

Вот мой дом родной» —[130]


что касается меня — я всегда предпочту родной «деревне» — чужой «город», своему маленькому — чужое большое. (А разве есть свое маленькое и, главное, разве есть чужое большое?)

* * *

Что же касается деревни и города — Дольние Мокропсы поныне предпочитаю Парижу. Там были гуси — и ручьи — и вдоль ручьев дороги — и красная глина из которой Адам, красная глина как на Кубани, где я никогда не была — и тот мой можжевеловый кипарис (Борис lt;фраза не оконченаgt;


Таруса — Langackern — Коктебель — Мокропсы (Вшеноры) — вот места моей души. По ним — соберете.


В Париже (живу восемь лет) и тени моей не останется. Разве что на Villette (канал, первый Париж...). 1933 г.

* * *

Сравнение: курит как цыганка.

* * *

Запись:


— «Чего только ни сделаешь, чтобы они не плакали!»


Это у женщин распространяется и на мужчин.

* * *

(Первая глава Крыселова закончена 29-го марта 1925 г. — Писала ровно месяц.)

* * *

Попытка 1-ой главы нáчисто


крыселов

* * *

— Теперь о Крыселове. Так и напечатали в Воле России — Крыселов. Редактора друг другу: — Но почему Крыселов? Разве Крыселов? Наверное ошибка, описка... Но нет: — везде. М. б. М. И. так больше нравится? И только один Сталинский, безапелляционно: «Раз у М. И. Крыселов — значит Крыселов и есть. М. И. не может ошибиться. Значит мы все ошибаемся».


Так и оставили. Так и стояло в (кажется мартовском) № Воли России: КРЫСЕЛОВ.


Потом — началось. Главный редактор — лютый старичок Лазарев [131]: — «Товарищи, мы опозорились». И все знакомые: — В чем дело?


Дошло до словаря (с него бы нужно было начать!). КрысОлов. Я: — Ошибка. Смотрим в другом: КрысОлов. Во всех словарях Праги, Вшенор и Мокропсов (Дольних и Горних) — КРЫСОЛОВ.


— Но, господа, в чем же дело?


— Не знаем. — Вам знать.


— Но я была уверена... голову на отсечение... я и сейчас так слышу... м. б. потому что крысы — гнусность, а так: селов — еще гнуснее? А м. б. от: мышеловка? — и т. д.


Следующая глава уже была: КРЫСОЛОВ. Но позорище мое д. с. п. в №-ном количестве экзlt;емпляровgt; — по белу свету — да, и в России! — Воля России № III март.


МАРИНА ЦВЕТАЕВА — КРЫСЕЛОВ


И эсеры — до сих пор не забыли! И сейчас, восемь лет спустя:


— А помните, М. И., как Вы нас тогда всех подвели с КрысЕловом? Мы все были уверены, только один Евсей Александрович:


— Раз М. И. — так и есть.

* * *

(Первая глава крыселова «Город гаммельн» закончена 19-го марта 1925 г. 1 — 19 марта 1925 г.)

* * *

Записи: (20-го — 22-го марта 1925 г.)


Ценность книги я измеряю срочностью необходимости выписки. Если нечего выписать, или — есть что, но время терпит, она мне не нужна.


Чтобы необходимость жгла руку, а карандаш — бумагу.

* * *

Теперь у меня есть всё: дом — любовь — Мечта — воспоминание.

* * *

— «Eh bien! abuse. Va, dans ce monde, il faut être un peu trop bon Dour l’être assez».[132]


(Гениальное слово Marivaux)


— Комедийный писатель, а какая грусть! Почти — Христос.


— Нечего сказать — «marivaudage»![133]

* * *

Б. П., когда мы встретимся? Встретимся ли? Дай мне руку на весь тот свет, здесь мои обе — заняты!

* * *

Б. П., Вы посвящаете свои вещи чужим — Кузмину [134] и другим, наверное. А мне, Бlt;орисgt;, ни строки. Впрочем, это моя судьба: я всегда получала меньше чем давала: от Блока — ни строки, от Ахматовой — телефонный звонок, который не дошел и стороннюю весть, что всегда носит мои стихи [135] при себе, в сумочке, — от Мандельштама — несколько холодных великолепий о Москве [136] (мной же исправленных, досозданных!), от Чурилина — просто плохие стихи (только одну строку хорошую: Ты женщина, дитя, и мать, и Дева-Царь), от С. Я. Парнок — много и хорошие [137], но она сама — не-поэт, а от Вас, Б. П. — ничего [138].


Но душу Вашу я взяла, и Вы это знаете.

* * *

(От Маяковского, в ответ на то, в Ремесле [139] (читанное ему еще в Москве) и приветствие в № I Евразии — за которое меня тогда погнали из Последних Новостей — тоже ничего. — «А, знаете Цветаева меня приветстlt;вовала?gt; в этих строках. Я сразу не понял. Значит — одобряет? Передайте ей, что я непременно, непременно ей напишу».


Но, занятый племянницей Яковлева — танцовщицей, кажется... [140] Во всяком случае, скача вслед за ней через кобылу, набил себе шишку...


Бедный Мlt;аяковскийgt;. Кто о нем так горюет как я?)

* * *

Единственный с лихвой мне вернувший


Князь Сергей Михайлович Волконский, посвятивший мне целую книгу, открыто и lt;пропуск одного словах «Милая Марина...»


Единственный, из моих современников, человек моего поколения. (Родился 4-го марта 1858 г., т. е. за 35 лет до меня, мог бы быть почти моим дедом!)

* * *

И Кузмин никогда не ответил на стихи. И Sigrid Undset [141] — на письмо (о ней же). И Comtesse de Noailles [142] (о ней же — и как!). Всех не перечесть!


Повторяющаяся случайность есть судьба. (1933 г.)

* * *

Lieblingskind hat viele Namen [143]. Кстати, Георгий у меня — Барсик: хвостик Бориса, тайный.


(А оказался — Мур!)

* * *

Строки:


«Хорошо поедете,

Холодком поедете...»

(Тот свет)

* * *

Дай мне руку на весь тот свет —

Здесь мои обе — заняты.

(Из письма)

* * *

Дописать:


Как билась в своем плену

От скрученности и скрюченности...

И к имени моему

Марина — прибавьте: мученица.

* * *

Сижу — и

Сижу — и слушаю,

Как расстояние растет

* * *

И католическая душа у меня есть (к любимым!) и протестантская (в обращении с детьми), — и тридцать три еретических, а вместо православной — пусто. Rien [144].

* * *

Тарусская, хлыстовская...

(душа)

* * *

Написать Б. П. «Расстояние»


Нас расставили, рассадили...

* * *

Аля:


Я (о себе и критике, невозможности им охватить меня целиком, ибо предела — нет):


— Словом, нужно ждать, чтобы человек помер...


Аля: — Пойман!

* * *

Выгребая золу:


— Правда, печка живая! Как живое существо, которое нужно освобождать от сгоревших радостей.

* * *

Макса [145], Макса забыла, с его посвящением — мне — лучшего сонета (Бонапарт) [146] в ответ на что? — на мою постоянную любовь к другим — при нем, постоянную занятость другими, а не им, заваленность всеми — на его глазах. Макса, которому я даже никогда ничего не подарила (нужно знать меня! Без подарка в дом не вхожу!) — а он мне — сколько моих любимых книг! — Макса, которому я ничего не дала, кроме радости, что я есть.


Единственного человека, которому я ничего не дала, а он мне — всё.


Показательно, что — «забыла». Последняя (по счету и качеству) неблагодарность. (1933 г.)


lt;Вдоль левого поля:gt; И главное — писав о нем в течение 6-ти мес.! Макс один мне дал и передал за всех.

* * *

Дальнейший план Крыселова.


1. Город Гаммельн (Введение)


2. Сны


3. Город Гаммельн бьет тревогу


(Базар. Хозяйки. Герольд.)


4. Увод крыс (Да — да, нет — нет)


5. Честность честных (В ратуше)


6. Дочка Бургомистра


7. Озеро

* * *

II. Сны


Город Гаммельн спит. Муж видит во сне жену, жена мужа, сын — страницу чистописания, дочь — заштопанный отцовский чулок, служанка — добрых хозяев (или печной горшок). (Что может видеть добродетель во сне? Собственные добродетели.) И — нашествие крыс.

* * *

Рас — стояние: версты, мили.

* * *

Рас — стояние: врозь-стояние

* * *

Ах, рублем разменяли —

Мостом —— развели

Разводным...

* * *

Ах, мостом (с тобой) развели

Разводным...

* * *

Нас рублем разменяли царским,

Ах, мостом, с тобой, развели

Разводным...

* * *

    (разменяли:)

Нас рублем, с тобой, неразменным! |

Рублем сказочным неразменным    |

Ах, рублем, с тобой, разменяли      |

Ах, мостом, с тобой, развели

Разводным...

* * *

«Расстояние: версты, мили...» — 24-го марта 1925 г.


Любопытна судьба этих стихов: от меня — к Борису, о Борисе и мне. Часто, и даже годы спустя, мне приходилось слышать: «Самые замечательные во всей книге», узнавать, что эти стихи — чьи-то любимые: гвоздь в доску и перст в рану. Оказывается, они большинством были поняты, как о нас (здесь) и тех (там), о нас и России, о нас вне России, без России


(По просторам земных широт

Рассовали нас как сирот...)


И теперь, перечитывая: всё, каждая строчка совпадает, особенно:


Разбили нас — как колоду карт!


Строка, за выразительностью, тогда мною оставленная, но с огорчительным сознанием несоответствия образа: двух нельзя разбить как колоду, колода — множество, даже зрительно: карты летят!


Даже мое, самое личное, единоличное:


Который уж, ну — который март?


(Месяц того потока стихов к Борису) март — почти что пароль нашего с Бlt;орисомgt; заговора — даже этот март оказался общим, всеобщим («Которую весну здесь сидим и сколько еще??»)


Редкий, редчайший случай расширения читателем писательского образа, обобщения, даже увечнения частности.


Ни о какой эмиграции и России, пиша, не думала. Ни секунды. Думала о себе и о Борисе. — И вот —


Запись:


Милые! А может быть я так много занимаюсь собой потому что никто из вас мною не занялся достаточно?

* * *

Записи (24-го марта)


Брови — в угрозу


— Слово, точно слетевшее с змеиных уст Вольтера. Общее в разрезе губ: щель, а сквозь щель — свист.


(Гейне?)

* * *

Мальчиков нужно баловать, — им может быть на войну придется.

* * *

Аул — аул!..

* * *

Тайное, как рот

* * *

Княже! Друже!

* * *

— Но лица моего не забудь!

— Я его никогда не знал.

* * *

Русской ржи от меня поклон — 26-го марта


(Последний стих «После России»)

* * *

Краской ли? кожей ли?

Запахи ожили!

Тайная исповедь:

Запахи рыскают

* * *

Ищут щелей...

* * *

Оперение, оветвление деревьев...


(не стих)

* * *

Откровенное как черновик

* * *

Черновика откровеннее

* * *

Сокровенней рта

* * *

Аля (о Георгии) — Теперь я ему молочная сестра! (допивает остатки «ишки»)

* * *

Если кто-нибудь черезмерно восхваляет Вам свою ненаписанную вещь — не возмущайтесь: это замысел. Каждая мать вправе надеяться, что родит — гения. Жалка и отталкивающа только переоценка данного. Материнская (вернее отцовская) слепость на сбывшееся (несбывшееся). Но ребенок растет и может вырасти. Рукопись же lt;пропуск одного слова gt; — раз навсегда.

* * *

Замысел автору предстает всегда как исполненный Гёте. Автор еще не успел столкнуться со своей несостоятельностью. Первая строка докажет — несостоятельность каждого замысла в нетех руках.

* * *

В моем лице Вы столкнулись с Романтизмом всерьез: непродажным, т. е. платным.


Ибо: что не продаешь — за то платишь (платишься!). Всю жизнь плачý (плачусь!).

* * *

Не дитя укачиваю...

Думу — убаюкиваю

* * *

Не дитя укачиваю —

— утихомириваю...

* * *

Занавешенная шалью —

Как печалью

* * *

«Пока не требует поэта

К священной жертве...» [147]


— А меня — всегда тербует! И я всегда погружена! (в заботы мелочного света). И не малодушно (гениальное слово!), а — великодушно: п. ч. мне ничего не нужно (из сует).

* * *

Шахматная партия страстей...

(Строка во сне)

* * *

...Отдай я Вас на людской суд — Вас бы люди разорвали. А я, как видите, Вас даже иногда во сне вижу...

* * *

Если Вы щадите себя (свою душу) Вы — презренны. Если мою — Вы просто меня не поняли.

* * *

Пес видит — будку

Цыган — судьбу

(Гаммельн: Сны)

* * *

— — — всей колоды

Карта — прóигрышнéйшая!

* * *

Аля: 3-го апреля 1925 г.


— М.! Две вещи разные и равнó-ужасные: икона — зеркало.

* * *

(Я:) Икона — око. Если не око — картина.

* * *

Каждый день — в новой шали,

Каждый день — в новой лжи... |

                — в старой лжи |


(Очевидно вяжу ту голубую шаль, кlt;оторgt;ую потом из-за единственной ошибки, никому не заметной, не вынеся сознания несовершенства подарила Кате Рейтлингер. 1933 г.)

* * *

(Всё это, то-то и то-то)

...Позади, как детские прозвища...

* * *

Паровоз похож на Петра. Царь-рабочий. Паровоз — бунт в шорах, взрыв в латах. Движется и движет, п. ч. взрывается.


Паровоз ожидаем: сигналы, флажки. Ограничен и предначертан: рельсы. Позади — порядок. Паровоз — законен, автомобиль — весь — произволен. Под поезд — бросаются. Автомобиль — переезжает. (Слепой дурак.)

* * *

Европа собирает остатки древности, как стареющая женщина остатки красоты. В обоих случаях — музей. (Если не морг.)

* * *

Пыль, пригвожденная дождем

(прогвожденная?)

* * *

— Tu l’as voulu, Georges Dandin! [148]


— И странных же вещей я «хотела»!

* * *

Записи:


Недоступный как горизонт.

* * *

(недоступить!)

* * *

70-летняя старуха, крадущая для 14-летней внучки — пудру. (Быль.) Какая сила женского сочувствия!

* * *

А особенное — в подвалах:

Неособенен — особняк!

* * *

Запись:


В Вербное воскресение (чешская Пасха) 12-го апреля Мурзик весил 5 кило 5 гр. (На наши деньги 121/2 фlt;унтовgt; с хвостиком. 21/2 мес. Ест «ишку».)

* * *

...Швейцар с булавою,

А я с головою:

Сквозь стену пройду!

* * *

Запись (16-го апреля, Страстной Четверг) У меня с каждым евреем — тайный договор, заключаемый первым взглядом.

* * *

Ограниченным может быть только бездушный. Душа — безгранична, и акт (факт) ее — снятие всех границ. (А умственных? Додумать. 1933 г.)

* * *

Строка:


Я дарю тебе,

Сына, на меня похожего

* * *

Я дарю тебе Урал |

            Кавказ |

            Сибирь |

Сына, на тебя похожего

* * *

(лучше всего Урал, п. ч. мужское и явно-русское)

* * *

(Чистовик II главы Крысолова «Сны» — 22-го апреля 1925 г.)

* * *

Строки, случайно выпавшие при переписке:


(Бюргеры, ей — бюргерши...)


Той — пропавший без вести,

Этой — Цезарь рядышком...

Женщине ж порядочной —

Ничего не грезится

* * *

Запись:


Есть элегическое материнство, лирическое. Черновик — под ключ! И есть чревное, черновое: пеленками в нос.

* * *

(Проще: вежливое — и невежливое. 1933 г.)

* * *

Пеленки: черновики материнства (младенчества).

* * *

Вполоборота — как смотрят в прошлое

* * *

Выразительнее руки,

Судорогой сжимаемой

* * *

Марки, короны, франки,

Доллары — имена

Многи, одна — чеканка!

Будет одна жена —

Мужу, жене — единый

Муж. Потому-то так

Дружно друг другу спины

Дружный воротит брак

           …

           …

Жизни моей ненáвисть,

Нéнависть: верность из

* * *

Вторая глава Крысолова — Сны — закончена 22-го апреля 1925 г.

* * *

Следующая глава: Базар. NB! Можно покупательниц изобразить в виде кухонной утвари.

* * *

Ратуша — кирка — рынок

(Kinder — Küche — Kirche [149])

* * *

Ратуша — кирка — рынок

(Ну, а по-нашему, значит, так:

Церковь — острог — кабак)

        — вдова —

Русь, и      — злословить!

Ратуша — Гаммельну — голова,

Гаммельну — кирка — совесть

Рынок же —        — живот:

Чем человек живет

* * *

(Строки, не вошедшие. Жаль. 1933 г.)

* * *

...ни в любовь, ни в дружбу —

Верю только в ворожбу.

* * *

Лишь о любви —     — совсем:

Всё — переговорили!

* * *

Запись:


Аполлону служат наедине, Вакху же — вкупе. Бог душ и бог толп (стай, свор). Только путем этой установки осмыслила свое отвращение от этого бога. (S’encanailler! [150] 1933 г.)

* * *

У всех по-разному разрывается душа и у всех по-одинаковому нарывает палец. Есть, конечно, еще мой ответ на эту боль, но это уже корректив Психеи: не палец — по-разному, а мы (она) по-разному.


Ограниченность физической боли и радости, ограниченность возможностей их и в них, безвыходность, тупик. (Это меня возвращает к моей очень молодой — 17-го года — записи: Безысходны только вещи физические.)


От сахара заведомо сладко. Можно из-за этого возненавидеть сахар.


(26-го апреля)

* * *

Строка:


Забывается, как кукушка...

* * *

(NB! от лета — к лету. Мы настолько забываем ее, что никогда не ждем — и всегда удивляемся)

* * *

26-го апреля, в воскресение, Мур весил 5 к. 85 гр., т. е. 6 к. без 15-ти — 3 мес. без 4 дней. Почти 15 русскlt;ихgt; фунтов.

* * *

Строки и записи:


Место — имение: не имею

Места...

* * *

Место — имение: места нету

Мне...


(NB! Хорошо, что остановилась, ибо вместо имени: вместо — имение! 1933 г.)

* * *

«Более, чем красиво! более, чем lt;пропуск одного словаgt;!» Более нету. Каждое качество и есть свое более.

* * *

Стихи везде хороши, и стихам везде плохо.


(как мне)

* * *

Место имев в моем сердце,

По мою правую руку...

* * *

(То из чего потом возникло, хотя совсем по-другому, — «Как живется Вам с другою?» [151])

* * *

Какая у меня тоска — в женском обществе! Именно тоска, а не скука. Точно я уже обречена на них — как пятидесятилетняя, без права предпочтения их (женщин) —

* * *

Спрятаться, потеряться — мечта, как себя помню. Раз даже осуществила: 4 г., пассаж, белый медведь, негр над сухим фонтаном. — Как тебя зовут, девочка? —


Для того, чтобы быть собой, мне нужно потеряться (потерять себя). Как во сне. Как (иные) в вине. Быть сонной: сáмой: пущщей собой.


Я, это когда меня нет. Только мой восторг. Alles andere schenk ich ihnen... [152]

* * *

Почему я сажусь на конце стола, оставляя пустоту. Для невидимого, незримого.

* * *

Друг, по горячему следу

Слез...

Препечальная почесть!

— «С Вашим счастливым соседом

Я поменялся бы тотчас!»


Обомлевать, распинаться,

Льстить? (Возвеличен, целован!)

Мой сотрапезник парнасский —

С бедным соседом столовым?


Но не за высшим ль столом ты?..

— Нет! не пойму! надоумьте! —

Для передачи солонки?

Для пополнения рюмки?


Только-то?.. Кравчий имперский —

С кем?

И с усмешкой, как внуку:

— Место имев в моем сердце

По мою правую руку!

* * *

29-го апреля 1925 г.

* * *

(Дура, дура! Разве не легче поухаживать за ужином, чем — любить?? 1933 г.)

* * *

Строки:


(когда кончутся)

Строки и сроки

* * *

В час, когда все пройдут

Строки и сроки

* * *

След

Слез

Свеж

* * *

Непроливающиеся, — такие крупные!

* * *

В них несбывающееся — не ты, несбывшийся!

* * *

Слезы задерживаемой...

* * *

Непроливающиеся, в счет не идущие...

* * *

1-го мая 1925 г. — ПАСТЕРНАК — ВЕЙМАР. Мурке ровно 3 месяца.

* * *

(День когда мы должны были «через два года» с Пастернаком встретиться в Веймаре.)

* * *

Записи:


Призраки вызываются нашей тоской. Иначе они не смеют. (С робостью призрака) Доведите ее (дотоскуйтесь) до отчаяния, и они станут полновластными хозяевами ваших дней и ночей. Если призрак является днем — вы дотосковались до смерти. (Призраку переступить порог зари!)

* * *

(Всё сказанное — обо мне.)

* * *

«Призраки являются когда их не ждут».


(Эпиграф к предыдущему отрывку)

* * *

Не шелестенье бумаги — враг:

Я! — — —

      — — как

Призраки входят — без спросу:

Дотосковался!

* * *

Душа не может быть заполнена никем и ничем, ибо она не сосуд, а содержание. (Тело — сосуд.) Ибо она — заполняющее, единственное заполняющее. Это во-первых. Во-вторых же: — ибо она беспредельна.


Душа может быть заполнена только душою, т. е. собой же. Как море — морем, небо — небом.

* * *

Строки (NB! неважные, важна только интонация)


— В день один не вложишь гóда!

— Вложишь! Жизнь в единый час —

Вкладываю


Мур:


3-го мая (3 мес. 3 дня) Мур весил 6 к. 40 гр. чистого весу. (NB! как золото!) Первое слово (нёбное, горловое) совершенно явственно, с характерным францlt;узскимgt; r — «heureux» [153].

* * *

10-го мая Мур весил 6 к. 70 гр. чистого весу.


17-го мая — 7 к.


24-го мая — 7 к. 20


31-го мая — 7 к. 50 (4 мес. — 1/2 пуда 1 фlt;унтgt; с хвостом)

* * *

Строка:


Счастье — курчавое

(предвосхищение будущих Муриных кудрей!)

* * *

С ручками, с ножками

— Ушки сторожкие —

* * *

Эх, вишенка | моя

       ягодка |

Скороспелочка!

Колясочка моя

Тарахтелочка!

* * *

Каждую народную песню, будь то русская, французская, немецкая, пр. — я неизменно чувствую — моею.