"Комерс: Тем, кто не дожил" - читать интересную книгу автора (Дикий Ефим)

Наша маленькая продовольственная программа

Торопиться в Москву, как выяснилось, было вовсе не обязательно: деньги так и не ушли, а потом накрылась и вся сделка. Впрочем, осенью 91-го в российской столице и так было чем заняться.

После путча начал расти курс доллара. В августе он только скакнул, а вот осенью рост стал стабильным – и весьма ощутимым: по всем признакам большой бизнес готовился к реформам.

Все активизировались, причем на опте товаров стало больше, а в рознице – меньше: торгаши их предусмотрительно придерживали. Цены начали расти всерьез уже в начале ноября. Причем не только на привязанный к доллару импорт, но буквально на все.

В том числе и на продовольствие. И тут у нас родилась очередная схема, сочетавшая некоторое остроумие с явной тривиальностью.

Мы с Максом вышли на натурального молодого спекулянта. Именно так – спекулянта: человек «сидел» на крупном продуктовом магазине и имел возможность вытаскивать со склада мелкооптовые партии продуктов. К примеру, полтонны сахара, который мы тут же, «с колес», перепродавали знакомым комерсам – с прибылью как бы не сто процентов.

Легко, быстро и удобно. С поправкой еще и на то, что спекулянт жил в двух шагах от меня, чуть ближе по Беговой в сторону Ленинградки. Чуть ли не в том же доме, где тогда обитали Орбакайте с Пресняковым. К тому же у него имелась машина – так что «на товар» можно было выезжать очень оперативно.

Сделки со съестным сильно подправили наше благосостояние, а с натуральными запасами произошел даже некоторый избыток: нередко приходилось брать долю не деньгами, а продуктами. «Хорошо хоть зима на дворе, – радовался Комиссаров, разгружая у меня на балконе ящики со сливочным маслом, – а то растаяло бы все, да и сыр бы испортился».

С сыром получилось особенно эффектно: продукцией одного из смоленских заводов были завалены холодильники (балконы тож) всех участников концессии. В какой-то момент мы уже просто не знали, что с ним делать, – и начали раздаривать. Эффектный ход: прийти в гости не с бутылкой коньяку, а с кругом сыра килограмм на восемь!

В общем, до Нового года схема работала вовсю, а вскоре появились новые варианты, связанные с конверсионной продукцией оборонки. Хата на Чертани вообще была уставлена образцами самых разнообразных товаров – от трубочного табака до «сырой» платины.

С образцами постоянно происходили забавные истории. Смешнее всего получилось с бутылочкой какого-то сверхэкзотического напитка из Крыма: то ли очень выдержанного портвейна, то ли редкого коньяка.

«Образец пить нельзя!» – сразу постановили мы. Тем более что бухло на хате, по идее, не переводилось.

Но как-то раз – взяло и перевелось.

Причем ближе к пяти утра – а с ночными ларьками на Чертани пока обстояло не очень.

И вот картинка: Сашки дрыхнут, а мы с Максом пребываем в несомненном недопое.

И – образец. Который, типа, пить нельзя.

Мы промучились совестью минут сорок. Потом проникли в комнату к спящим – и извлекли заветную бутылочку.

Продолжая терзаться, вынесли ее на кухню. Открыли и разлили. Чокнулись, поднесли рюмки ко ртам…

В образцовой бутылочке был… чай!

Разбуженные в срочном порядке Сашки быстро покаялись в содеянном: «Ну, выпили – а что было делать? Да, залили чай, а куда деваться». Правда, резонно заметили, что мы «тоже хороши»; кто бы спорил.

Впрочем, вскоре подобные ситуации стали просто физически невозможными: инфраструктура для небедных людей развивалась в Москве неслыханными темпами.