"Комерс: Тем, кто не дожил" - читать интересную книгу автора (Дикий Ефим)

«Знаете ли вы, что такое гостиница?»

Примерно представляя себе практику подобных заведений (хотя бы по тому же Иваново), особых проблем с представительницами гостиничной администрации я не ожидал: тем более что при заселении вели они себя на редкость любезно. Предложить им немного денег – и дело в шляпе. Примерно так рассуждал я, уверенно стуча во входную дверь.

– Это кто там приперся в полночь? – Голос дежурной звучал не просто сварливо, но и откровенно неприязненно. – Гостиница вообще-то до полдвенадцатого открыта!

– Это еще не самое страшное! – весело возразил я. – Мы тут к вам еще и с гостями пришли!

Нет, я и впрямь был уверен, что возвышенное благодушие (в сочетании с некрупной денежной суммой) способно растопить сердце гостиничной работницы. Вполне возможно, что так оно бы и получилось, но тут инициативу внезапно перехватил Иванов.

– Сергей Юрьевич, дамы этой возрастной категории – моя целевая аудитория, – зашептал он мне в ухо. – Оставайтесь с девицами, ждите – и – следите за работой мастера!

С этими словами он скрылся в открывшейся двери. Я поверил во власть его чар, да и просто не успел возразить. Кто же знал, что в течение какого-то часа ситуация так кардинально изменится.

Развлекать барышень пришлось минут сорок. Ничего страшного: интересные речи текли из меня как из рога изобилия, коньяку оставалось еще много – и хотелось только перевести общение в более интимную стадию.

И тут появился Иванов.

– Странная штука, Сергей Юрьевич, – задумчиво произнес он. – Удивительное дело… ммм… короче, сейчас сюда приедут менты!

Вот те на, экий реприманд: такого итога «работы мастера» точно не ожидал никто. Пока я пытался выяснить у Жени, что же у него там, черт возьми, произошло, на горизонте и впрямь нарисовался милицейский «козлик».

Что наболтал администраторшам Иванов, он мне в дальнейшем так объяснить и не смог. За исключением того, что в разгар дискуссии сам предложил связаться с милицией для прояснения ситуации. И когда правоохранители, услышав по телефону ивановские бредни, предложили «подъехать лично, чтоб разобраться на месте», сказал им, чтобы, конечно же, подъезжали.

На этом элегия сразу и закончилась, началась крайне неприятная проза. После короткой беседы всех четверых погрузили в воронок и отвезли в казенный дом. Согласно предъявленному протоколу, мы нарушали общественный порядок, шумели в пьяном виде и громко матерились. С девчонками получилось еще хуже: для полного счастья они оказались несовершеннолетними. Вот уж кто бы мог подумать! Нет, дело даже не в явном жизненном опыте – но как-то и не выглядели они на выпускниц девятого класса. Впрочем, нет худа без добра, подумалось мне в этот момент: вот чего на выселках не хватало, так это голимой уголовщины. А ну как грехопадение успело бы произойти – скажем, на том же склоне речной долины?..

Дежурные начали названивать родителям ревущих в три ручья девиц. Больше мы их не видели – но хочу сказать, что если их действительно сдали с рук на руки старшему поколению, то этот вариант был едва ли не лучшим. Нравы в кинешемской ментовке царили самые скверные, в чем мы быстро убедились.

Так или иначе, после нашего неоднократного отказа подписать протокол (даже не знаю, было ли это поведение правильным) московских гостей препроводили в обезьянник, предварительно отобрав ценности и острые предметы, к которым почему-то отнесли и Женины очки. При этом мой значок «Креди Сюис» на лацкане с крепежом в виде длинной булавки решили не трогать.

И вот картинка с выставки. Миниатюрный обезьянник площадью метров шесть-семь (в Москве их делают попросторнее). И два благообразного вида семита из столицы в кашемировых пиджаках, причем один из них находится в глубокой прострации.

В прострации, как вы догадываетесь, был не я – и слава Богу. Потому что, когда камера начала заполняться людьми, к залетным москалям стали возникать вопросы. По счастью, навыки прежней жизни сработали безукоризненно: местные полугопнички были мгновенно «убраны на базаре», после чего мы с ними превратились в лучших друзей. Договорились даже после освобождения из темницы отметить это дело в ресторане. Том самом, единственном на весь город – где и начиналось наше приключение.

Но на этом плюсы и заканчивались. В каморку набилось как бы не двадцать человек, и места не хватало даже для того, чтобы присесть на пол. Спать стоя я в молодости умел, но тут как-то не сложилось. Иногда одного-двух человек выдергивали менты – через полчаса они возвращались, держась за почки. Повторюсь, нравы в этих местах на редкость поганые.

Нас, впрочем, рукоприкладство не коснулось: москвичей в провинции побаиваются. Отношение… ну, я бы сравнил с отношением к евреям (или кавказцам): однозначно не любят, но слегка опасаются, а потому скорее уважают.

Прибывший наутро начальник милиции был относительно вежлив, но суров. Каждому из нас был задан вопрос: «Знаете ли вы, что такое гостиница?» Завершились оба кратких диалога тоже одинаково: «В суд!»

– Кстати, – не без яда добавил начальник. – Сегодня выходной, выборы. Так что, может, судья и не придет. Придется тогда еще сутки посидеть, а днем можно и общественно полезным трудом заняться.

Оптимизма это сообщение никак не прибавило, но я еще пытался шутить.

– Прикиньте, Евгений Эдуардович, – хохотнул я. – Наша замечательная фабрика тут – как бы не градообразующее предприятие. Если трудиться отправят туда – надо заскочить в гостиницу, взять бумаги – и сразу требовать к досмотру директоршу. Взаимозачеты – это ведь тоже труд! Как вам такая идея?..

Идея моему компаньону крайне не понравилась. Он втянул голову в плечи, буркнул «ах, оставьте меня!» и окончательно замкнулся.

Вскоре, однако, пришел дежурный сержант и объявил благую весть: судья появился на месте и требует нас сей же час к себе.