"Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора (Моравиа Альберто)

Несчастный влюбленный _{Перевод Р. Берсенева}

Вконец поссорившись со своей возлюбленной и не желая больше показываться в городе, где они до сих пор жили вместе, Сандро уехал на один из островов неподалеку от побережья. Стоял июнь, было еще не жарко; он знал, что на острове в это время народу немного: купальный сезон начинался в июле. Приехав, он сразу же превосходно устроился. Ему хотелось побыть одному, и он поселился не в гостинице, а в меблированных комнатах. Они были расположены в крытой галерее, которая сохранилась от древнего монастыря. Сам монастырь был разрушен, осталась лишь эта галерея, тянувшаяся по самому краю обрыва. Под ней раскинулся сад, густой и тенистый; за садом начинался спуск к морю, поросший смоковницами и оливами, среди которых белели крыши дач. Дальше виднелось море; оно было спокойное и сверкало, как стекло, в извилинах скалистого берега.

Меблированные комнаты пока еще не были заняты, кроме одной по соседству с комнатой Сандро. В первый же день, выйдя на террасу, он увидел ее обитательницу. Это была совсем молоденькая девушка с пышными светлыми волосами и лицом, очень похожим на мордочку поросенка. Она поздоровалась с Сандро. Он кивнул ей. Она спросила, ходил ли он на море; он сказал, что ходил; потом вернулся к себе в комнату. С этого дня стоило ему выйти на террасу, как дверь соседней комнаты тут же распахивалась, появлялась девушка и пускалась с ним в разговоры. Она была очень настойчива; сухие ответы Сандро ее ничуть не смущали. Она говорила, положив руки на перила и поглядывая то на море, то на него своими маленькими, глубоко посаженными, невыразительными глазами. В конце концов Сандро решил не выходить на террасу.

Он стал вести очень размеренный образ жизни. Рано утром спускался к морю, раздевался и ложился на камни, ожидая, пока солнце начнет припекать и можно будет выкупаться. Потом входил в воду, глядя на свои белые ноги, скользящие по крупной гальке, которой было покрыто дно. Ласковая вода постепенно закрывала живот, грудь, шею. Как только ноги переставали касаться дна, он плыл. Купаясь, он обычно делал круг около скал или же плыл на другой конец пляжа. Он заметил, что, плавая, ни о чем не думает, и это было очень приятно. Порой он ложился на спину и, раскинув руки, закрывал глаза, предоставляя легкому течению нести его по спокойному морю к неведомым берегам. Он лежал так подолгу, закрыв глаза, запрокинув голову. Потом открывал глаза и видел ярко освещенную громаду красного острова, свисающую на него с пылающего неба. Приятнее всего было купаться. Это помогало забыть почти обо всем. Выкупавшись, он шел в город, обедал один в траттории, а затем возвращался в свою комнату и старался поспать час-другой. Пока он был чем-то занят — плавал, ел, загорал, — ему еще как-то удавалось не думать о любимой женщине и о той боли, которую порождала разлука с ней. Но к вечеру, когда время тянулось медленно, томительно и бессмысленно, его охватывала нестерпимая тоска, горькая, как ожидание чего-то такого, чего, как он очень хорошо понимал, ему все равно никогда не дождаться. Он безуспешно пытался справиться с ней и, когда наступала ночь, чувствовал себя измотанным и озлобленным.

Так прошло две недели. Потом он получил от своей возлюбленной открытку, она посылала ему привет из маленького городка, находившегося неподалеку. На открытке был обратный адрес. Это было явное предложение ответить. Сандро написал в ответ открытку, но более длинную, и через два дня получил письмо, в котором ему сообщалось о здоровье, о погоде и тому подобных вещах. Тогда, осмелев, он отправил письмо на восьми страницах, в котором просил разрешения снова встретиться с ней хотя бы на один день. Но, отослав письмо, он тут же пожалел, что написал его. Он по опыту знал, что характер у его возлюбленной таков, что она способна любить лишь тогда, когда ею пренебрегают. И действительно, никакого ответа на свое письмо он так и не получил. Прошло еще две недели; Сандро уже совсем отчаялся, когда пришла телеграмма, в которой она извещала его, что приедет на следующий день.

Утром он проснулся внезапно и испугался, что проспал. Но, посмотрев на часы, увидел, что до прибытия катера осталось более часа. Он вышел на террасу взглянуть на море. Море казалось спокойным; можно было не опасаться, что волнение помешает катеру войти в порт. Как всегда, его соседка тотчас появилась на террасе и торопливо, словно боясь, как бы он не исчез, выпалила, что погода сегодня хорошая. Сандро ответил, что лучшей погоды трудно желать, и вернулся в комнату. Перед его глазами некоторое время стоял образ девушки, которая, опершись о перила, смотрит на море и на лице которой застыло выражение недоумения и разочарования.

Он оделся и не спеша вышел на площадь. Начинался день. Все было озарено тем своеобразным ярким призрачным утренним светом, который в таких вот городках исходит, кажется, от моря, а не от солнца. На площади не было ни души. Столики двух-трех кафе еще не были заняты. Какие-то люди, усевшись на церковной паперти, грелись на солнце. Торговцы открывали магазины и снимали с витрин ставни. Время от времени какая-нибудь полуголая дама в темных очках и с большой матерчатой, перекинутой через руку сумкой быстро пересекала площадь и кратчайшей дорогой спускалась к морю. Сандро побродил немного по площади и вышел на бельведер.

Отсюда открывался широкий вид на зеркальную гладь спокойного моря, испещренного кое-где белыми полосками течений, похожими на застывших стеклянных змей. В узком проливе, отделяющем остров от гористого берега материка, можно было уже разглядеть катер, на котором должна была находиться его возлюбленная. Катер шел беззвучно, оставляя за собой искрящийся след на блестящей поверхности прозрачного моря. Кое-где поднималась легкая дымка, и казалось, что там море сливается с небом; тогда возникало впечатление, будто судно скользит где-то между воздухом и водой. Сандро наклонился над обрывом и заглянул вниз. Черные рельсы фуникулера бежали по гравию и терялись в зелени виноградников, покрывавших спуск к морю. Скоро из их густой и пышной листвы медленно выплывет красный вагончик, везущий к нему его возлюбленную. Он ушел с бельведера и сел в кафе; но так, чтобы ему был виден выход из фуникулера.

Ему казалось, что он невозмутим и совершенно спокоен, и это ему нравилось. Через несколько минут небольшими группами стали прибывать приезжие; их сразу же можно было узнать по городским костюмам — на острове все ходили в сандалиях и парусиновых брюках. Но первый вагон опустел, а его возлюбленной не было видно. Внезапно Сандро овладело беспокойство, он встал из-за столика и подошел к фуникулеру.

Он подождал еще минут десять, говоря себе, что волноваться нечего, что раз его возлюбленная телеграфировала о своем приезде, то, конечно же, она приехала. Прибыл второй вагон, один за другим из него вышли пассажиры, а она не появилась. Сандро купил пачку сигарет и стал поджидать третий вагон. Он нервничал. Докурив сигарету до половины, он бросал ее и начинал новую.

Поднялся третий вагон. Катер — Сандро видел это с бельведера — не был слишком переполнен. На этот раз из вагона вышло всего лишь два-три пассажира и несколько портье из гостиницы. Ее не было.

Разочарование было столь сильным, что подействовало на него как солнечный удар. Не зная, что предпринять, расстроенный и растерянный, он машинально побрел по улице, ведущей на пляж. На полпути ему встретилась коляска. Огибая грузовик с овощами, остановившийся у магазина, извозчик выехал на обочину дороги. И тут Сандро увидел свою возлюбленную.

Он подождал, пока коляска поравняется с ним, и громко окликнул ее по имени. Женщина обернулась. Он увидел, что она нисколько не изменилась. Она хмурилась, как будто была недовольна тем, что он ее встретил.

— А, это ты, — сказала она и приказала извозчику остановиться.

— Я ждал тебя у фуникулера, — сказал Сандро. Он подошел к коляске, но не сел в нее.

— Я так и думала, — ответила она раздраженно. — Но была такая толкотня… Я предпочла взять извозчика. — Они взглянули друг на друга. Чего же ты встал? — ее приятный голос прозвучал резко. — Садись. Прежде всего мне надо добраться до гостиницы.

Сандро сел в коляску. Лошадь пошла рысью.

— Я снял тебе комнату, — сказал он, усаживаясь рядом с нею.

— Спасибо, — ответила она рассеянно. Она с любопытством смотрела по сторонам. — А знаешь, тут неплохо.

— Это очень известный курорт, — улыбнувшись, ответил Сандро. Но тут же пожалел о сказанном. Фраза показалась ему глупой, и он добавил: — Ты надолго?

— Не знаю, — ответила она нерешительно. — Посмотрю…

Сандро снова пожалел, что задал подобный вопрос. Он подумал: теперь она решит, что ему безумно хочется, чтобы она подольше пожила на острове.

— Если тебе понравится, останешься, — произнес он. — А нет — уедешь.

— Вот именно, — ответила она, ехидно усмехнувшись. — Открыл Америку!

Сандро в кровь закусил губу и до самой площади не сказал ни слова.

На площади они сошли, и Сандро спросил у извозчика, сколько с них причитается. Извозчик запросил тридцать лир. Сандро знал, что по таксе надо заплатить вдвое меньше, и сказал, не подумав:

— Дорого.

— Ладно, ладно… Нечего торговаться, — оборвала она его, озираясь по сторонам с таким видом, словно ей было стыдно.

Сандро опять закусил губу и заплатил.

Они пересекли площадь, прошли под узкой аркой и стали подниматься по улочке, проложенной между двумя рядами высоких, тесно прилепившихся друг к другу белых домов. Сандро нес ее чемодан, а она шла перед ним и, довольная собой, смотрела на все с нескрываемым интересом. Иногда она останавливалась и запрокидывала голову, чтобы полюбоваться необычной архитектурой. Высоко между террасами и балконами сияло лазурное небо. Улочка повернула, перешла в лестницу, нырнула в темный проход и снова устремилась вверх. Дома кончились, и теперь улочка вилась между длинными белыми стенами, густо покрытыми плющом и виноградом. Наполовину скрытые в зелени полуголые ребятишки смотрели оттуда на Сандро и его спутницу.

— Нет, тут в самом деле прелестно, — сказала она жеманно. — Как во сне.

Она говорит так, потому что глупа, подумал Сандро, поэтому она и пользуется избитыми выражениями. И все-таки насколько больше смысла в ее банальных словах, чем в его изысканных и отточенных фразах. Ему захотелось ответить ей в тон, и он сказал:

— Да, как во сне… Если грезишь вдвоем.

Она, по-видимому, не расслышала и спросила:

— Далеко еще?

— Мы уже пришли, — ответил Сандро.

Он поставил чемодан, вытащил из кармана большой железный ключ и вставил его в замочную скважину позеленевшей, растрескавшейся двери старого монастыря. Они вошли в темный сырой коридор.

— Какие толстые стены, — заметила женщина, взглянув на слуховые окна, пробитые в сводах.

— Тут был монастырь, — сказал Сандро. Он прошел в глубь коридора и, распахнув дверь своей комнаты, добавил: — Я снял тебе комнату рядом… А пока можешь зайти ко мне.

Не сказав ни слова, она прошествовала в его комнату и взглянула на себя в зеркало, висевшее над умывальником. Сандро присел на край кровати и стал смотреть на нее. В зеркале отражалось ее лицо, серьезное и сосредоточенное. Смотреть на нее было приятно; пока они шли по улице, он не решался поднять на нее глаза из боязни, что выдаст свои чувства.

У нее были темно-синие раскосые глаза, такие огромные, что ее лоб, обрамленный белокурыми локонами, почти скрадывался. Узкий лоб и большие глаза придавали ей сходство с каким-то животным. Сходство это еще больше увеличивали тонкий нос с горбинкой, худые впалые щеки и большой припухлый рот. Скорее всего она напоминала козу; козу кроткую, сумасбродную и немного бесстыдную. Она была сухопарая и страстная. У нее была длинная нервная шея, худая спина, очень гибкая талия, но округлые бедра; из-под широкой юбки торчали тонкие ноги; ее вихляющая походка наводила на мысль о веселом непристойном танце; так и казалось, что она вот-вот начнет отбивать каблуками задорный такт.

Она, конечно, опасалась, что после поездки выглядит утомленной, но, внимательно оглядев себя в зеркале, осталась, по-видимому, довольна собой, потому что вдруг взглянула на Сандро через плечо и замурлыкала песенку. Это была единственная песенка, которую она знала; Сандро отлично помнил ее, потому что она часто напевала эту песенку в то время, когда они еще любили друг друга. Обычно она пела ее с иронией, пародируя неуклюжие, вызывающие жесты и развязную манеру исполнения низкосортных певичек. Некоторое время женщина мурлыкала, глядя на себя в зеркало, потом обернулась, уперла руки в бока и запела во весь голос, поводя бедрами и выбрасывая ноги, насколько это позволяло узкое пространство, отделявшее кровать от умывальника. Стоя лицом к Сандро, она опускала глаза, но, как только поворачивалась к нему спиной, посматривала на него через плечо. Она пела, широко раскрывая большой красный рот, так что был виден ее язык. Она знала, что теперь Сандро не устоит; и действительно, едва лишь она подошла ближе, он не выдержал и попытался ее обнять. Она тут же перестала петь и вертеться.

— Не дури, — сказала она.

— Хочешь взглянуть на свою комнату? — обиженно спросил Сандро.

Она кивнула, и Сандро вышел с ней на террасу. Дверь соседней комнаты немедленно распахнулась, и на террасе появилась белокурая девушка. Она собиралась что-то сказать и уже открыла рот, но, увидев женщину, быстро сорвала с перил купальник и скрылась в своей комнате.

— Кто это?

— Не знаю.

— Брось, отлично знаешь. Думаю, что ты уже завел с ней дружбу, если не хуже…

Она сказала это шутливо, без тени ревности.

— Нет… нет… — ответил со смехом Сандро; ему польстила мысль, будто она может заподозрить его в измене; но он сразу же понял, что опять допустил ошибку, выдав свои чувства, и снова стал серьезным.

— Вот твоя комната.

Комната была такая же, как у Сандро. Женщина села на кровать и сказала:

— Не знаю еще, останусь ли я на ночь или уеду после обеда.

— Поступай, как знаешь, — ответил Сандро со злостью.

Она взглянула на него; потом, веселая и соблазнительная, подошла к нему и погладила его по лицу.

— Ты сердишься?

— Нет, — сказал Сандро и обнял ее за талию. Но она ускользнула.

— Слишком рано… Дай мне немного привыкнуть… А потом, я правда не уверена, что останусь.

— Может, сходим к морю?

— Пошли.

Она положила чемодан на кровать, вынула из него какие-то баночки и флаконы и аккуратно расставила их на полке умывальника. Затем сунула в матерчатую сумку купальник, резиновую шапочку, платок, флакон с ореховым маслом и сказала, что готова.

Они вышли. Сандро держался несколько сзади: ему хотелось смотреть на нее, но так, чтобы она этого не замечала. Однако, когда они вышли на площадь, она сказала спокойно:

— Иди рядом… Не выношу, когда ты идешь за спиной и пялишь на меня глаза.

— Я не смотрел на тебя, — возразил Сандро.

— Не ври!

Миновав площадь, они кратчайшей дорогой стали спускаться к морю. Дорога довольно долго петляла между густыми садами, за деревьями которых виднелись почерневшие фасады вилл в мавританском или помпейском стиле. Это была, как объяснил своей спутнице Сандро, самая старая часть города; все эти виллы были построены лет пятьдесят назад. Потом дорога уперлась в два огромных утеса; за ними под крутым откосом, усеянным валунами, открывалось море. Дальше дорога шла зигзагами между валунами. Побеленный парапет делал ее похожей на серую ленту с белой каймой, свисающую с неба и лениво обвивающую скалы.

— А где же пляж? — спросила женщина, нагнувшись над парапетом.

— Вон там, — сказал Сандро, указывая на зеленые кабинки, тянувшиеся над отвесным обрывом острова вдоль скалистого побережья.

Они стали медленно спускаться по крутой асфальтовой дорожке. Женщина постепенно ускоряла шаг, а затем пустилась бежать, смеясь и поминутно оглядываясь на Сандро. Когда они сбежали вниз, оба дышали тяжело и прерывисто. Они молча пошли по тропинке, протоптанной в сухой желтой траве. Солнце пекло им в затылок. Теперь море было уже близко, и было видно, что оно совсем спокойное. Слабые волны набегали на прибрежную гальку и напоминали чуть колышущийся ковер. Приятно и глухо шуршали камни.

У моря почти никого не было. Лишь несколько человек загорали на камнях, положив под голову полотенце; кто-то стоял на берегу, подставляя ноги лениво накатывающимся волнам. Сандро проводил женщину до кабинки; она сказала, что сейчас же переоденется, и закрыла за собой дверь. Вскоре она вышла, оправляя на бедрах оранжевый купальный костюм и поглядывая по сторонам сквозь темные очки. Сандро тоже зашел в кабинку, быстро разделся и, бросив брюки на пол, вышел, на ходу застегивая плавки. Но женщины уже не было. Не дожидаясь Сандро, она сошла по лесенке, спускающейся к пляжу.

Он бегом догнал ее, и они вместе пошли по узкому пляжу, покрытому крупной галькой. Галька обжигала ноги, заставляя Сандро приплясывать. Но женщина в своих пляжных резиновых туфлях шествовала спокойно и величаво. Она отыскала удобное место и, едва усевшись, протянула Сандро флакон с ореховым маслом:

— Натри меня.

Сандро взял флакон, открыл его, налил немного масла себе на ладонь и принялся натирать ей спину. Спина у нее была худая, и, так как она сидела согнувшись, позвонки проступали сквозь кожу, которой масло придавало темный, блестящий оттенок. Когда спина была натерта, она помазала себе маслом грудь и руки; затем расстелила на камнях полотенце, улеглась на него ничком и, отстегнув бретельки купальника, спустила его пониже. Теперь стали видны ее маленькие бледные груди, прижатые к гальке, на которой она лежала. Пока она двигалась, то вся как-то дергалась и казалась неуклюжей, но, как только улеглась, тело ее обрело изящество и гармоничность. Широкая в плечах спина постепенно суживалась к гибкой талии, которая переходила в бедра единственную округлую часть ее тела. Ноги у нее были стройные, длинные. Под резинкой купальника кожа собралась в складки; только это и выдавало, что она уже не молода.

Сандро тоже лег на живот, хотя лежать в таком положении ему было неудобно. Приблизив свое лицо к ее лицу, он спросил:

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем.

Она лежала неподвижно, опершись локтями о гальку, вобрав голову в плечи. Глаза ее были спрятаны под большими темными очками. Руки она лениво выбросила вперед. Они были худые, жесткие, с тонкими нервными пальцами, как-то странно изогнутыми, словно бы кривыми. На тощем указательном пальце болтался большой тяжелый перстень с фамильным гербом. Сандро коснулся ее руки. Ему показалось, что от этого прикосновения ему стало так же жарко, как от солнца, которое пекло спину. Потом он взял женщину за руку. Она не двинулась.

— Твоя милая рука, — сказал он на одном дыхании.

Женщина ничего не ответила, но по легкому подрагиванию ее ноздрей Сандро понял, что она недовольна. Когда она сердилась, ноздри у нее всегда дрожали, как у собаки, которая вот-вот укусит. Его охватила паника, и он тут же попытался как-нибудь объяснить, почему взял ее за руку.

— Что это у тебя за кольцо?

— Ты видел его тысячу раз, — ответила она сухо. Резким неловким движением сняв кольцо с пальца, она швырнула его на камни.

— В самом деле, я его уже видел, — сказал Сандро, возвращая кольцо.

Кто-то прошел мимо, но они увидели только большие белые дряблые ноги, неуклюже переступающие по раскаленной гальке.

— Я не думал, что опять встречусь с тобой, — начал Сандро. — Я даже решил не отвечать тебе, если ты мне напишешь.

Она промолчала.

— Ты относилась ко мне отвратительно, — продолжал Сандро, смутно ощущая, что скажет как раз то, чего говорить ему вовсе не следует. — И я знаю, почему это так.

— Почему?

— Потому что я слишком рано дал тебе почувствовать, что люблю тебя… И говорил я тебе об этом слишком часто.

Она взяла сумку, открыла ее, вынула пачку сигарет и закурила. Потом протянула пачку Сандро; он отказался.

— Мне хочется спать, — сказала она. — Дай мне немного вздремнуть.

Она положила голову на руку и закрыла глаза.

— Как же ты ухитришься спать и одновременно курить? — спросил Сандро, стараясь, чтобы голос его звучал весело и непринужденно.

— Покурю немного, а потом посплю, — пробормотала она, не вынимая изо рта сигареты.

— Нельзя делать то и другое сразу.

— Почему ты без умолку говоришь? — оборвала она его. — Ведь так хорошо молча полежать на солнце.

Сандро закусил губу и огляделся по сторонам. Теперь небольшой пляж был уже почти заполнен. Неподвижные, словно трупы, мужчины и женщины валялись кто на спине, кто на животе — на горячих камнях. На веранде перед кабинками, которая, подобно палубе корабля, тянулась вдоль скал, были видны спины купающихся, тех, кто сидел на перилах, они смеялись и болтали с теми, кто расположился в шезлонгах.

— Пойду нырну, — заявил он, вставая.

Женщина не ответила. Совсем упав духом, Сандро побрел прочь по обжигающим ноги камням. Он прошел под купальней и направился к скале, которая, вдаваясь в море мысом, образовала маленькую бухточку, в хорошую погоду кишащую телами купающихся. На вершине скалы была сделана цементная площадка для прыжков в воду. Сандро не умел и не любил нырять, но он надеялся, что теперь, когда он ушел, женщина перестала спать и не спускает с него глаз. Сейчас он бросится в воду с высокого трамплина, и она, увидев, какой он смелый, может быть, опять проникнется к нему теплым чувством.

Он стал карабкаться на скалу, острые уступы которой врезались ему в ноги. Скала была белая от соли; в углублениях между уступами скопилась зеленая затхлая вода, в которой плавали огрызки и бумажки. От уступа к уступу он добрался до площадки. Поднялся на нее, выпрямился во весь рост и, подумав, что его тело, должно быть, хорошо выглядит на фоне неба, посмотрел вниз. Зеленое с белесыми и голубоватыми прожилками море искрилось и переливалось на солнце. До него было не более четырех метров, но казалось, что оно далеко, очень далеко, и от этого кружилась голова. Сандро спросил себя, надо ли ему обратить внимание возлюбленной на то, как он нырнет, и решил, что не стоит. Но в последний момент он, не понимая, зачем это делает, помахал рукой и громко окликнул ее по имени. Ему не удалось увидеть, где она и смотрит ли она на него. Он закрыл глаза и, сложив над головой руки, ринулся вниз.

Ему показалось, что падает он долго и неуклюже, совсем как какой-нибудь тяжелый бесформенный предмет. Потом его голова разорвала водную гладь, и тело проскользнуло в этот прорыв. Он открыл глаза в густо-зеленой прозрачной воде, расправил члены и почувствовал, что поднимается. Ему казалось, что он прыгнул очень далеко, но, вынырнув на поверхность, он увидел, что находится под самой скалой, с которой только что нырнул. Ощущая какое-то непонятное радостное волнение, он поплыл к берегу.

Он нашел свою возлюбленную возле корзины, наполненной морскими ежами. Мальчик с взъерошенными волосами, усевшись на корточки рядом, раскрывал для нее ежей маленьким ножом и выдавливал на них по нескольку капель из лимонной дольки.

— Ты видела? — сказал Сандро, тяжело дыша и растягиваясь рядом с ней на раскаленной гальке. — Я нырнул с самого высокого трамплина…

— Ты здорово хлопнулся животом, — заметила она.

Мальчик протянул ей уже раскрытого и приготовленного морского ежа. Двумя пальцами она осторожно взяла утыканное иглами тельце и, брезгливо поморщившись, съела ложечкой оранжевые внутренности.

— Давай покатаемся на лодке, — предложил Сандро. Несмотря на ее ироническое замечание, героический прыжок в воду придал ему уверенности.

— Давай.

Сандро помчался к пристани и, хлопнув в ладоши, подозвал лодочника. Вместе они спустили лодку на воду. Потом он и лодочник протянули женщине руки, чтобы помочь ей забраться в лодку. Опершись о руку лодочника, она впрыгнула в лодку и уселась на корме. Сандро тоже проворно забрался в лодку, сел на весла и стал выводить ее из бухточки. Некоторое время он сильно налегал на весла, направляя лодку в открытое море. Ему хотелось обогнуть мыс, образуемый отвесным утесом. Он знал, что за ним нет ни купален, ни купающихся — только море и скалы. Женщина сидела на корме, повернувшись к нему спиной, и глядела на каменистый берег острова.

Мыс оказался длиннее, чем ему представлялось. Заплыв под утес, он увидел, что его окружают отмели, густо поросшие водорослями; их то обнажали, то опять закрывали накатывающиеся на берег волны. Объехав отмели, они оказались по другую сторону мыса. Перед ними открылась бухточка, но более узкая, чем та, в которой была устроена купальня. Гористый берег острова походил на замок; остроконечные вершины, отвесные утесы, крутые обрывы напоминали башни, бельведеры и крепостные стены. Нависающие над морем скалы со всех сторон закрывали бухту; вода в ней была спокойная, темная от зарослей морской травы, покрывающей дно; тускло переливаясь на солнце, море здесь было преисполнено торжественной тишины одиночества. В глубине бухты под рыжей стеной обрыва белела узкая полоска пляжа из гальки. Сандро направил лодку к пляжу. Скользнув по воде, лодка уткнулась носом в гравий. Он выскочил на берег и протянул женщине руку. Она тоже вышла.

— Зачем мы сюда заплыли? — спросила она, оглядевшись вокруг.

— Просто так, — ответил Сандро. Голос его звучал хрипло. — Чтобы побыть одним.

Она пристально посмотрела на него, а потом спросила:

— Который час?

Сандро взглянул на ручные часы и ответил.

— Уже поздно, — заявила она. — Надо возвращаться. Нам придется поесть пораньше, чтобы я успела на катер.

Спотыкаясь о камни, она решительно направилась к лодке. Сандро бросился за ней следом и в тот момент, когда она положила руку на нос лодки, обнял ее за талию. Ока вопросительно обернулась. Не говоря ни слова, Сандро поцеловал ее в губы. Сперва она как бы непроизвольно вернула ему поцелуй; но затем Сандро почувствовал, что она старается отстраниться и оторвать свои губы от его рта. Тогда он взял ее за затылок и долго не отпускал голову женщины, пытающейся высвободиться.

Наконец они оторвались друг от друга. Опустив голову, она тут же поспешно села в лодку и несколькими резкими рывками отогнала ее от берега. Поняв, что она задумала, Сандро тоже впрыгнул в лодку, вырвал у нее весла и, толкнув, усадил ее на корму.

— Поехали обратно, — сказала она резко и тяжело вздохнула. — Я тебе сто раз говорила: со мной такие фокусы не пройдут… Раньше я еще подумывала, не остаться ли мне до завтра… Но теперь я решила окончательно… Ты не сумел бы придумать ничего лучшего, чтобы заставить меня уехать.

— Лжешь!.. Ты еще до этого решила, что уедешь… С тех пор как ты приехала, ты только и говоришь, что об отъезде.

— …Говорила… Но, может быть, я бы и осталась… А теперь — все.

— А ведь сперва-то ты меня поцеловала, — сказал он злорадно.

— Неправда… Ты держал меня за голову, и я не могла вырваться.

Наступило долгое молчание. Сандро греб, а женщина, насупившись, строго смотрела куда-то вдаль. Он вел лодку вдоль отвесного берега. На красной скале при каждом легком всплеске волн влажная борода коричневых и зеленых водорослей вздымалась над белой полоской высохшей соли. Всплески волн, разбивающихся о скалы, были звучными и нежными, как поцелуи. Все море искрилось под ярким солнцем.

— Хорошо, ты уедешь, — сказал вдруг Сандро, стараясь говорить спокойно, — но не стоит злиться тот час-другой, что мы будем вместе. Когда-то тебе нравилось купаться с лодки. Давай забудем о том, что случилось; ты выкупаешься, а потом я отвезу тебя на берег.

Она посмотрела на него испытующе.

— Ладно… Но не принимайся опять за свое.

— Я же сам предложил тебе это.

Сандро остановил лодку, а женщина встала на корме. Она надела резиновую шапочку и заправила под нее выбивающиеся волосы. Затем застегнула шапочку под подбородком и оглядела море. В облегающей голову шапочке вид у нее был воинственный. Теперь стали особенно заметны ее толстые, выдающиеся вперед губы и сердитые большие раскосые глаза. Она встала на край лодки и, подняв руки, сложила их над головой.

— Не двигайся.

Она слегка согнула ноги, словно желая проверить их упругость, и прыгнула в воду. Прыгнула она превосходно, головой вперед и вытянув тело; последнее, что увидел Сандро, были плотно прижатые друг к другу, загорелые и уже несколько дряблые бедра зрелой женщины, скрывшиеся в белой пене морской волны. Он увидел, как под водой она перевернулась и поплыла, похожая на зеленую колышущуюся тень. Затем, словно выброшенная пружиной, ее голова показалась на поверхности довольно далеко от лодки. Она хорошо ныряла и плавала и могла подолгу находиться под водой.

Сандро увидел, как она встряхнула головой и бодро, но неторопливо поплыла к лодке. Доплыв до нее, она ухватилась обеими руками за борт и сказала, переводя дух:

— Холодно.

— Хочешь нырнуть еще раз? — спросил Сандро.

— Нет.

— Тогда нырну я.

Он положил весла в лодку, встал на корму и, уже не надеясь поразить свою возлюбленную, без особых приготовлений бросился в воду. Нырнул он скверно, неловко и даже ощутил боль в боку. Вынырнув тут же на поверхность, он фыркнул и огляделся, ища глазами женщину.

— Ты здорово хлопнулся животом, — сказала она спокойно.

— Знаю, — ответил Сандро. — Наплевать.

— Так ты никогда не научишься нырять, — заметила она.

Сандро захотелось уплыть подальше в море и бросить ее одну. Может быть, тогда она сядет в лодку и погонится за ним. Но, к своему удивлению, он обнаружил, что плывет обратно. Подплыв к лодке, он тоже ухватился за борт. Пока он барахтался, чтобы удержаться на воде, ноги его коснулись ног женщины и на мгновенье переплелись с ними.

— Сейчас, — сказал он, посмотрев на нее, — я мог бы взять тебя за плечи, окунуть и держать под водой, пока бы ты не захлебнулась… И никто бы тебе не помог.

Взглянув на него, она сказала:

— Что за глупые шутки… Не выношу подобных шуток в море.

— Ты думаешь, я шучу?

Женщина ничего не ответила. Ухватившись за борт, Сандро одним рывком забрался в лодку и сел на весла.

— Знаешь что, — сказала она, — я потихоньку поплыву к купальне, а ты следуй за мной на лодке.

— Хорошо, — ответил Сандро.

Она отпустила борт и поплыла по направлению к мысу. В спокойной, уединенной бухте, покрытой темными тенями суровых скал, под медленными, энергичными взмахами ее рук море мерцало и искрилось, словно там проносилась крупная стая рыб. Она плыла хорошо, размеренно, не делая лишних движений. Сандро неторопливо греб. Солнце сильно пекло; им овладело смутное тоскливое чувство. Ему казалось, что он для нее действительно ничего не значит. Все произойдет так, как она сказала: он сводит ее поесть в какую-нибудь хорошую тратторию, а потом проводит до фуникулера. Размышляя об этом, он греб медленно и лениво. Тело его обсохло на солнце. Наклонившись, он вынул из сумки возлюбленной пачку сигарет и закурил. Женщина заплыла довольно далеко; под высокими скалами она выглядела маленькой и затерявшейся в море; и все же казалось, что все эти замки из скал и редкие волны являются театром, созданным только для нее одной. Потом Сандро увидел, что она остановилась и помахала рукой, словно подзывая его. Он налег на весла и, сделав несколько взмахов, оказался подле нее.

— Хватит, — сказала она, тяжело дыша и цепляясь за лодку. — У меня нет уже прежних сил. Видно, я постарела. Помоги мне.

Сандро отложил весла и взял ее под мышки. Она с трудом влезла в лодку и, сняв шапочку, встряхнула свалявшиеся под ней волосы. Все мышцы на ее худом теле напряглись и подрагивали; кожа ее не намокла, но кое-где на ней переливались крупные перламутровые капли.

— А знаешь, здесь очень красиво, — сказала она немного спустя, бросив взгляд на искрящуюся пустынную бухту, окруженную высокой стеной красноватых скал.

— Почему бы тебе не остаться? — спросил Сандро и тут же удивился, что заговорил об этом. — Переночуешь, а завтра выкупаешься и уедешь после обеда.

Он боялся, что она откажется, и подумал: "Если она станет издеваться, вытащу весло и ударю ее по голове". Но, к его изумлению, она вдруг сказала, поманив его рукой:

— Поди ко мне.

Сандро послушно сел рядом. Она резко повернулась, взяла в руки его лицо и поцеловала в губы. На мгновенье Сандро увидел над ее головой скалистую вершину горы и закрыл глаза. Впервые после долгого времени он ощутил вкус ее губ, такой же терпкий и опьяняющий, как она сама. Ему стало так сладостно, что он едва не потерял сознания. Он так страстно ждал этой минуты, и вот она наконец настала.

Когда они оторвались друг от друга, Сандро спросил чуть ли не со злобой:

— Зачем ты это сделала?

— Так, — ответила она, глядя на него с улыбкой. — Мне вдруг страшно захотелось.

Сандро ничего не ответил и снова сел на весла. Теперь ему было очень радостно и очень страшно. Радостно от надежды, что опять восстановится та связь, утрату которой он так оплакивал; страшно потому, что он боялся сделать какой-нибудь ложный шаг, допустить какую-нибудь оплошность, которая могла бы окончательно убить возрождающуюся любовь. Это, подумал он, словно охота на какое-то хрупкое, пугливое, неуловимое существо — ящерицу, бабочку или птицу: малейший шорох может спугнуть долго выслеживаемую добычу. Ему нельзя, подумал он, ошибиться, он должен быть очень и очень осторожен. Думая об этом, Сандро продолжал грести.

Тем временем они обогнули мыс. Снова показались кабинки, сгрудившиеся среди камней на берегу бухты. Пляж кишел людьми. В воде было много купающихся. Некоторые собирались группами, другие плавали поодиночке. На волнах болталась чья-то байдарка.

— Так ты действительно хочешь уехать сегодня? — спросил Сандро.

— Посмотрим… Как буду чувствовать себя после обеда.

Сандро опять стал грести, а женщина снова глядела на горизонт. Сандро хотелось бы не смотреть на нее, но его глаза невольно обращались к корме, на которой она сидела. Скрестив свои худые мускулистые ноги, женщина задумчиво курила. Неожиданно, словно продолжая какую-то из своих мыслей, она сказала:

— Мне не нравится комната, которую ты для меня подыскал… В ней нет водопровода.

— Я полагал, что ты останешься только на день, — радостно сказал Сандро, — но если ты поживешь подольше, можно переехать в гостиницу… Гостиниц тут много.

— А есть здесь места для прогулок?

Она любила гулять. Больше всего она любила гулять и плавать.

— Сколько угодно.

Теперь они плыли среди купающихся, которые галдели и бултыхались на мелководье. Сандро причалил к берегу. Подбежал лодочник и помог им выйти. Было уже поздно. Многие вылезали из воды, которую, казалось, слишком разогрели палящие лучи солнца; другие, уже одевшись, медленно поднимались по ступенькам лестницы, ведущей от купальни к шоссе. Сандро оделся первым; затем в кабинку вошла его возлюбленная. Она пробыла там недолго и вышла, держа в одной руке сумку, а в другой — купальный костюм.

— Почему бы тебе не оставить его здесь? — спросил Сандро, указывая на купальник. — Лодочник за ним присмотрит.

— А если я уеду?

— Делай как знаешь, — сказал Сандро и, повернувшись к ней спиной, стал подниматься по лестнице.

Вот так и надо, подумал он, не следует ни злить ее, ни слишком обращать на нее внимание. Однако, когда они сели в извозчичью коляску, которая тихо повезла их вверх по шоссе, он был уже почти уверен, что она останется и что они опять будут любить друг друга. Коляска медленно поднималась в гору среди густых садов, протягивающих ветви над их головами; женщина разговаривала с извозчиком, расспрашивая его о виллах, видневшихся за деревьями, а тот, полуобернувшись, отвечал ей на диалекте; было очень жарко; от ее натянутости и скверного настроения не осталось и следа. На ней было ярко-синее платье, красиво оттенявшее ее загорелые руки.

Сандро вдруг спросил себя, можно ли взять ее под руку. Он помнил, что прежде, когда они бывали вместе, всякий раз, как только он брал ее за локоть, она крепко прижимала его руку к своему телу и смотрела на него молча, долго, и глаза ее светились любовью.

Извозчик замолчал; они миновали подъем, он снял с колес тормоз и пустил лошадь рысью.

— Я рад, что ты приехала, — сказал Сандро, беря женщину под руку.

Она промолчала, только поправила свободной рукой темные очки и нахмурилась.

— Елена… — прошептал Сандро.

— Ты все такой же, — заметила она беззлобно, как бы просто констатируя факт.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не время сейчас, да и не место пускаться в нежности.

Коляска, запряженная белой лошадью, более молодой и сильной, чем та, на которой они ехали, поравнялась с ними и обогнала их. В коляске сидели мужчина и дама. Они держались за руки. Дама положила голову на плечо своего спутника.

— А вот для них, — сказал Сандро, указывая на обогнавшую их коляску, и время и место.

Женщина пожала плечами и ничего не ответила. Коляска стремительно въехала в город и загрохотала по выщербленным плитам мостовой. Прохожие шарахались в стороны. Извозчик подстегивал лошадь, и щелканье кнута глухо отдавалось от стен домов.

На площади они сошли. Сандро расплатился с извозчиком, а женщина тут же направилась к кассе фуникулера. Оказалось, что катер отходит довольно скоро.

— Думаю, мне придется переночевать, — сказала она, выходя вместе с Сандро на площадь.

— Хочешь пойти в гостиницу? — зло спросил Сандро.

— Не валяй дурака.

По маленькой лестнице они поднялись в крытый портик, который, подобно коридору, огибал город за домами, выходящими на море. Портик был совсем белый, с белыми сводами, белыми покосившимися стенами, белыми пилястрами. Он напоминал галерею, прорытую в огромной глыбе соли или мрамора. Сквозь многочисленные аркады ярко светило солнце и было видно лазурное сверкающее море вплоть до подернутой дымкой линии горизонта.

— Я знаю один ресторан с террасой, выходящей на море, — сказал Сандро.

— Все равно какой, лишь бы поесть. Я умираю от голода.

На террасе ресторана, увитой виноградом с еще незрелыми гроздьями, почти никого не было. Только в углу сидела пожилая пара; это были иностранцы.

— У них здесь превосходное вино, — сказал Сандро, с удовольствием усаживаясь за столик. Он знал, что она любит выпить и, опьянев, становится веселой и приветливой.

— Тут тоже очень мило, — заметила она, глядя на море сквозь вазы с цветами, стоящие на парапете террасы.

— Я же говорил тебе… Приедешь сюда — и уезжать не захочется. — Теперь он решил выглядеть беспечным и непринужденным. — Схожу взглянуть, что у них на кухне, — добавил он и, не дожидаясь ответа, встал из-за столика.

Из кухни на террасу выходило окно. Он заглянул в него. Маленькая, толстая хозяйка возилась у плиты. Ей помогали две девочки и паренек. Плита была заставлена кастрюлями, сотейниками и сковородками. На мраморном столе в беспорядке валялись фрукты, овощи и рыба всевозможных размеров.

— Что вы можете предложить?

— Есть осьминоги, — певуче ответила хозяйка, не оборачиваясь, картофельная запеканка, баклажаны, перец, котлеты. Хорошие котлеты. Приподняв крышку со сковородки, она показала ему котлеты.

— Дайте мне две порции баклажанов, — сказал Сандро. Он хотел сделать женщине сюрприз, сам подав кушанье. Хозяйка сняла крышку с сотейника и, зачерпнув в нем раз-другой поварешкой, доверху наполнила две тарелки. Сандро взял тарелки через окошечко, попросил две булки и, засунув их под мышку, вернулся к столику,

— Что это?

— Баклажаны… Их тут хорошо готовят.

Наступило молчание.

"Сейчас она скажет, что не любит баклажаны", — подумал Сандро. Он почувствовал себя глупо. То, что он отправился на кухню и сам подал тарелки, показалось ему теперь совсем неуместным. Но, брезгливо поддев кончиком вилки кружок баклажана, женщина, к его удивлению, сказала:

— Вкусно! — и с аппетитом принялась есть.

Подошла одна из девочек и поставила на стол бутылку с вином. На пузатой бутылке из темного шершавого стекла, которое должно было, по-видимому, имитировать цвет только что снятого со льда и запотевшего сосуда, была наклеена лимонадная этикетка. Сандро налил вино в бокалы и выпил. Вино оказалось молодым и легким. Пить его в такую жару было приятно.

— Правда, неплохое вино? — спросил он у нее, ставя бокал на стол.

— Превосходное, — ответила она.

После баклажанов они съели осьминога, а потом салат из помидоров. Сандро надеялся напоить женщину, но вместо этого пил сам. Опьянение прогнало робость и страх потерять возлюбленную. Он вообразил, что она ему почти совсем безразлична, и в то же время он понимал, что никогда еще не был привязан к ней так сильно и что никогда еще ему не нужна была в такой степени ее любовь.

Покончив с едой, они молча сидели друг против друга. Она открыла сумку, вынула пудреницу и попудрилась. Выражение лица у нее было холодное и недовольное. Сандро вдруг испугался, что ей скучно. Вспомнив, что когда-то ей нравились его забавные анекдоты, он сказал улыбнувшись:

— Я рассказал бы тебе одну историю… Но не знаю, захочешь ли ты ее слушать.

— Послушаем, что ты расскажешь.

— У одной дамы был любовник… — Сандро ненавидел анекдоты, но знал, что она их любит, и рассказывал их с большим остроумием. Когда он кончил, она рассмеялась задорно и вызывающе. Сандро, приободрившись, рассказал еще один анекдот, более забористый и соленый. Она опять рассмеялась. На этот раз она смеялась до упаду, прижимая руки к груди и закрывая глаза. Тогда Сандро рассказал третий анекдот, но уже такой непристойный, что женщина только осторожно посмеивалась, словно опасаясь скомпрометировать себя. Но этот сдерживаемый смех как-то сблизил их.

— А теперь я покажу тебе фокус, — сказал Сандро.

Он встал со своего места, сел рядом с ней, взял две зубочистки и показал ей фокус. Фокус этот был тоже неприличный. Она заставила Сандро повторить его дважды, чтобы самой научиться его показывать.

— Да ведь это же совсем просто, — сказала она удивленно.

Теперь они сидели рядом. На террасе никого не осталось. Иностранцы расплатились и ушли.

— Ты меня любишь? — спросил вдруг Сандро.

Наклонившись, он коснулся губами ее шеи. Он почувствовал, как под его губами шея ее напряглась и затрепетала. Он решил, что это трепет наслаждения. Женщина ничего не ответила. Она сидела, опустив голову, зажав между пальцами сигарету.

Осмелев, Сандро взял ее за руку, высоко, почти под мышкой, и сильно пожал ее. Неожиданно она повернулась, в глазах ее вспыхнула непримиримая ненависть, и она ударила его по руке.

— Не прикасайся ко мне… Прошу тебя, не прикасайся ко мне.

Жест этот был таким яростным, глаза ее горели такой злобой, что Сандро не сразу нашелся что сказать. Рука ныла, она больно ударила его своим кольцом в тяжелой оправе. Он встал, обошел стол и уселся на прежнее место.

— Ладно, я не прикоснусь к тебе, — сказал он. — Но ты… ты не способна любить. — Ему хотелось сказать ей что-нибудь неприятное. Все его мысли сосредоточились на этом желании.

— Не выношу, когда меня лапают.

— У тебя черствое сердце… Ты уже не молода… Ты больше не сможешь любить… Да ты никогда и не любила.

Все лицо ее вдруг зарделось; это было признаком того, что ей очень обидно и больно. Сандро с изумлением увидел, как ее синие глаза наполнились слезами.

— Пошли, — сказала она, вставая из-за стола.

Сандро подозвал хозяйку и расплатился. Пока он расплачивался, она стояла подле него, отвернувшись и упорно глядя на море. Было совершенно ясно, что она пытается скрыть слезы и что теперь она не видит ни моря, ни неба — ничего, кроме тумана, застилающего ей глаза. Как только Сандро расплатился, она поспешно вышла из ресторана.

На улице не было ни души, ярко светило солнце, ставни во всех домах были закрыты, в кафе на площади над пустыми столиками говорило радио. Они пересекли площадь и стали подниматься по узенькой улочке, ведущей к монастырю.

Некоторое время они шли молча. Потом Сандро сказал:

— Если бы я знал, что ты так огорчишься, я не сказал бы этого.

Она ответила, не оборачиваясь:

— Не важно… Нервы… вот и все…

Сандро снова приободрился. В тоне ее голоса не слышалось ненависти.

Они подошли к монастырю. Сандро искал в кармане ключ, а она покорно ждала, совсем как женщина, которая на все согласна и знает, что в доме ее ждет одна лишь любовь. Ну вот, подумал Сандро, сейчас они войдут в комнату, крепко обнимутся и вместе лягут в постель. Он испытывал приятное и острое чувство уверенности и нетерпения, совсем как в пору их первых счастливых свиданий.

В коридоре, закрывая за собой входную дверь, он сказал:

— У этого дома множество неудобств… Зато в нем всегда тихо… Он прямо создан для отдыха.

— Сейчас я посплю, — ответила женщина. — Я очень устала.

Они вошли в комнату, и Сандро прикрыл дверь. Женщина тут же подошла к зеркалу над умывальником и внимательно оглядела себя, приподнимая губу и обнажая зубы.

Сандро хотелось держаться от нее подальше, но, сам не понимая, как это вышло, он оказался вдруг за ее спиной. Он спросил у нее:

— Ты сердишься на меня?

— Нет, — ответила она рассеянно, продолжая смотреться в зеркало.

— Мне показалось, что ты меня ненавидишь.

Она рассматривала себя в зеркало и ничего не ответила. В открытое окно было видно сверкающее безбрежное море. В послеполуденной тишине из сада доносилось кудахтанье курицы.

— Я немного посплю, — заявила женщина и решительно направилась к постели.

— Как ты думаешь, что бы мне теперь предпринять? — спросил Сандро, стоя посреди комнаты. — Если хочешь, я уйду… Или останусь, если это тебе не помешает.

— Что ж, оставайся.

Она легла на спину и прикрыла глаза рукой. Другой рукой она оправила платье, которое, когда она ложилась на кровать, задралось, обнажив ее колени.

Сандро подумал, что не надо принимать столь нерадушное приглашение остаться и что ему следует уйти. Хотя бы в соседнюю комнату. Она поспит, поездка, может быть, в самом деле утомила ее, и после того, как она выспится, все уладится. Однако, несмотря на то, что такое решение показалось ему совершенно правильным, он не осуществил его. Вместо того чтобы уйти, он подошел к кровати и тихо, стараясь не примять матрац, сел подле возлюбленной. Она ничего не сказала и не шелохнулась. Прикрыв глаза рукой, она, казалось, спала. По-прежнему стараясь не шуметь, Сандро поднял ноги и улегся на спину. Он решил, что тоже поспит. Так приятно поспать вдвоем.

Женщина то ли глубоко, то ли тяжело вздохнула и повернулась к стене. Сандро почувствовал, что не в силах лежать спокойно рядом с любимой женщиной. Он приподнялся и, опершись на локоть, склонился над ней и посмотрел на нее.

Она не пошевелилась; возможно, она уже спала и не заметила этого. Сандро долго смотрел на руку, прикрывающую лицо женщины. У нее была грубая, сильная, почти мужская рука, но тонкое запястье с нежными голубыми жилками. Рука закрывала ее глаза, из-под нее виднелся только чувственный красный рот, который притягивал его. Сандро подождал еще немного, а потом медленно наклонился и приблизил свои губы к ее губам. Он к ним не прикоснулся, но почувствовал дыхание женщины и запах помады. Он понимал, что совершает сейчас одну из тех ошибок, которых поклялся не допускать, но это было сильнее его. Он наклонился над ней еще ниже и прижался губами к ее губам. Прежде — он помнил это — в томительной истоме послеполуденного часа их поцелуй бывал томным и долгим и сменялся молчаливыми, страстными объятиями.

Но едва лишь их губы соединились, как она резко и с раздраженным видом села на постели.

— Можно мне хотя бы минутку полежать спокойно!

— Я смотрел на тебя и не мог удержаться, чтобы не поцеловать.

— Но мне хочется спать… Я устала… А потом — не приставай ко мне с твоими поцелуями.

— Ведь я же люблю тебя.

— Ты, может, боишься, что я этого не знаю?.. Ты говорил мне об этом тысячу раз!

— Я хочу говорить тебе об этом столько, сколько мне вздумается.

— А я хочу, чтобы ты оставил меня в покое… Понял?

Теперь они оба кричали друг на друга. Сандро поднял руку и ударил женщину по щеке.

Впервые он ее ударил. И, вероятно, впервые в жизни ее ударили по лицу она всегда говорила, что ее возлюбленные относились к ней с почтением. Сандро увидел, как глаза ее широко открылись от гнева и изумления.

— Я ухожу… Какая я дура, что приехала.

Она встала и направилась к двери. Сандро опередил ее, запер дверь и положил ключ в карман. Потом сильным толчком швырнул ее на кровать. Она упала на постель и сильно ударилась головой о стену.

— Ты отсюда не выйдешь, поняла?

— Помогите! — громко закричала она.

Сандро взглянул на открытое окно и подумал, что кто-нибудь может услышать их перебранку. Тогда он подошел к окну и закрыл его. Но вместе с рамой закрылись и ставни, и комната погрузилась во мрак.

— Помогите! — услышал он в темноте. В голосе женщины послышался страх, она явно испугалась, что Сандро убьет ее.

Мысль об этом ожесточила его, он бросился на кровать и схватил ее за горло.

— Ты отсюда не выйдешь, поняла?

Он сильно сдавил тощую и нервную шею, но, почувствовав, что женщина мечется, задыхаясь и кашляя, отпустил ее. Не зная, как поступить, он подошел к окну и снова распахнул его. Стоя на коленях, женщина одной рукой ухватилась за спинку кровати, а другой держалась за горло; она кашляла.

— Уходи, — сказал Сандро, распахивая дверь. — Ну, уходи… Я тебя не держу.

Все еще кашляя, она бросила на него недоверчивый взгляд. На мгновение у Сандро мелькнула надежда — может, она поймет, что ей не грозит никакая опасность, и останется с ним? Но он увидел, с какой жадностью смотрит она на открытую дверь, и понял: она медлит только потому, что боится, не набросится ли он на нее снова.

— Уходи, — повторил он печально.

На этот раз женщина не заставила его повторять дважды. Она стремительно соскочила с кровати и выбежала в коридор. Сандро услышал, как она вошла в соседнюю комнату и заперлась на ключ.

"Теперь, — подумал он, садясь на постель против открытой двери, — она уложит чемодан и помчится на катер". Он надеялся, что это не так, но звук торопливых шагов и передвигаемой мебели подтверждал его предположения. Несколько раз он спрашивал себя, не пойти ли ему попросить у нее прощения, но каждый раз отказывался от подобной мысли, понимая, что это ни к чему не приведет. Наконец дверь соседней комнаты тихо скрипнула. Женщина уходила, всячески стараясь, чтобы он не услышал. От этого ему опять стало больно: в этом тоже было проявление ее враждебности, теперь уже ничем не поправимой. Ему захотелось выйти и сказать, чтобы она уходила спокойно, что он не пошевелит и пальцем, чтобы задержать ее. Но он сидел неподвижно и слушал, как она идет на цыпочках по кафелю коридора. Входная дверь открылась и закрылась тоже почти бесшумно, и на мгновение ему показалось, что он ослышался. Тогда он выглянул и в полумраке увидел распахнутую дверь соседней комнаты и пустой коридор. Она действительно ушла.

Сандро вернулся в свою комнату и машинально оправил на кровати смятое покрывало. Потом он вышел на террасу.

Окаймленное высокими красными скалами, увенчанными зеленью, и ярко освещенное солнцем море слепило глаза. В саду притихли даже куры. Слышалось только стрекотанье кузнечиков, притаившихся в выгоревшей траве и в трещинах иссохшей земли.

Облокотившись о перила, Сандро смотрел на море. Дверь соседней комнаты открылась, и белокурая девушка показалась на террасе.

Она положила на перила короткие пухлые руки и тоже стала смотреть на море своими маленькими невыразительными глазами. "Волосы у нее в самом деле чудесные", — подумал Сандро. Но в каком-то нелепом, как у куклы, платье ее полная фигура выглядела очень смешной. Он заметил, что под его взглядами девушка не отворачивается, а, словно лошадь под скребницей хозяина, дает себя рассматривать, вызывающе поводя округлыми бедрами. Ее пышное теплое тело просвечивало сквозь платье.

Девушка некоторое время смотрела на море; ее бедра и икры напряженно вздрагивали; затем, обернувшись к Сандро, она спросила:

— Вы не купаетесь?

— Я купался утром.

— А я выкупаюсь еще раз днем.

— Сегодня днем я тоже пойду купаться, — сказал Сандро.

— Знаете… — она назвала одно место на острове, — я всегда там купаюсь. Я скоро пойду туда.

— Мы можем пойти вместе, — предложил Сандро.

Она вопросительно взглянула на него, словно не поняв, что он сказал.

— Вы пойдете купаться вместе со мной?

— Да.

— Тогда я сейчас переоденусь, — радостно сказала она и скрылась в своей комнате. — Я мигом буду готова, — добавила она, выглянув в дверь, и тут же снова исчезла.

— Хорошо, — ответил Сандро.

Держась за перила, он снова смотрел на море. На колокольне пробили часы. Сандро сосчитал удары, думая о катере, который должен был вот-вот отчалить. Было три часа дня. Он вернулся в комнату и сел на кровать.