"Дядя Жора (гл.1-15)" - читать интересную книгу автора (Величко Андрей Феликсович)

Глава 11

Просто удивительно, насколько подготовка к боевым действиям сейчас отличается от ситуаций в четвертом и шестом годах, – не мог не признать я в середине января девятого года. Перед японской войной был совершено невообразимый бардак. Перед черногорской – он же, но уже в вообразимых количествах. А теперь даже и придраться-то толком не было к чему… Наверное, наши все же чему-то научились, а главное, сказалось большое количество немецких офицеров, участвующих в операции. Так что укрепрайоны были вовремя построены и заняты. Они имели нумерацию с первого по пятый, первый – у Ляодуна, оборонялся в основном японскими частями под видом китайских добровольцев. Второй и третий занимали наши под командованием Каледина, эти не маскировались ни под кого. Четвертый и пятый – это были немцы, то есть тьфу, еврейские казаки во главе с Людендорфом. Верховным главнокомандующим был объявлен Гоша, но вот ведь дела – сам он сидел в Питере, а на месте событий присутствовал только небольшой огрызок Главного штаба во главе с Куропаткиным. Зато имелась большая группа военных наблюдателей, которая, собственно, и являлась настоящим командованием Дальневосточной группы войск, а заправлять там будет сам Шлиффен. Над ним стояли только два императора, Гоша и Вильгельм. Черногорская империя прислала батальон своих бойцов (у нее больше не было), ну, а Курильское королевство собиралось действовать исключительно на море.

Январь прошел в непрерывных попытках противника нащупать слабые места в нашей обороне, но попытки эти предпринимались небольшими отрядами хунгузов, так что даже в проходах между укрепрайонами их легко останавливали пулеметным огнем. Но к границе уже потихоньку подтягивались части настоящей армии – по данным разведки, в первом эшелоне наступающих должно быть около миллиона человек.

Пока еще Китайская Республика не объявляла войну ни Манчжурии, ни Монголии, а набеги на наши укрепрайоны сходили за бандитские выходки местных отморозков, англичане и американцы непрерывно гнали в Китай пароходы со всяким вооружением – в основном, конечно, несусветным старьем. Однако Гоша уже разродился двумя нотами, в первой из которых сообщал, что, если правительство КР не обуздает своих бандитов до мая девятого года, то Россия оставляет за собой свободу действий по защите своей собственности в тех краях. А во второй мировое сообщество было проинформировано, что в случае войны с Китаем Желтое и Восточно-Китайское моря будут объявлены зоной боевых действий, в котором любой корабль, кроме российского или черногорского, сможет плавать только при наличии у него специального пропуска, выдаваемого представителями этих держав. Мировое сообщество в лице Англии, Франции и Штатов взвыло, но Гоша твердо подчеркнул, что терпеть ситуацию, когда по морю к нашим противникам будет подвозиться то, что способствует войне против нас, он не намерен, а все с этим несогласные могут объявлять войну России хоть завтра. Франция притихла, а Штаты даже остались довольны – теперь отпали последние сомнения в том, что Россия будет воевать с Китаем сама и всерьез.

Для подготовки внутреннего общественного мнения император в своем новогоднем выступлении объяснил, почему мы должны воевать за вроде бы чужие нам Манчжурию и Монголию.

– Все очень просто, – сказал Гоша и отпил воды из стакана, причем это было слышно в динамиках. – К власти в Китае пришли оголтелые бандиты, которые никогда не удовлетворятся уже имеющимся у них. И если мы не остановим их неисчислимые полчища в Манчжурии, на следующий год нам придется оборонять Читу и Иркутск. А ведь стоит китайцам где-то перерезать Транссиб, который там идет вплотную к границе, и все – с Забайкальем, Хабаровским краем и Приморьем можно прощаться. Разумеется, правительство по дипломатическим каналам делает все от него зависящее, чтобы не допустить войны, но также и предпринимает необходимые действия для укрепления наших группировок в Манчжурии и Монголии.

Тем временем наконец-то был рожден первый международный документ про мою Антарктиду. Читая его, я в восхищении хлопал глазами – это надо же было так запутать вроде не очень сложный вопрос! В общем, Антарктида объявлялась достоянием всего человечества, не могущей принадлежать ни одному отдельному государству. А дальше шел длинный график платежей – с кого и сколько за это России причитается. В общем, платежная программа была рассчитана на десять лет и в сумме составляла около трех миллиардов долларов. Это, так сказать, была первая часть. Вторая же заключалась в том, что право любой деятельности там имели только Норвегия – на острове Петра Великого, Англия – пока уточняется, но все равно это мелочь на северо-западе, остальное – князь Найденов. Следить за соблюдением данного документа будет Международный Антарктический Комитет, за ввод своего представителя в который надо платить Найденову, Англии и Норвегии в соотношении площадей правообладания. Эта часть была еще не утверждена, но имелся Машин комментарий: "Вот хрен им, а не дележка по площадям. Делить деньги будем в соотношении объемов! Дядя, с тебя обоснование, почему.".

А ведь действительно, подумал я, Антарктида же не обычный материк, и тупо считать по площади тут нельзя. Нет, у него, конечно, есть и общие ценности – то есть земля, на которой можно что-то и кого-то разводить, внутри которой лежат полезные ископаемые… Это будет одна составляющая ценности, которую, действительно, можно считать по площади. Но ведь общепринята и другая, по степени выгодности географического положения. Насколько я в курсе, особым спросом пользуются места, лежащие на пересечении чего-то с чем-то – водных и сухопутных торговых путей, например. Кажется, с этим моему материку малость не повезло… Нет, понял я через минуту, это ему с хозяином не повезло, слишком тупой достался. Антарктида же лежит на пересечении меридианов! Причем не двух-трех, а вообще всех, что есть в природе. Значит, это записываем отдельным бонусом к моему куску. И переходим к главному, то есть антарктическому льду. Это совершенно уникальное образование, не имеющее аналогов на всей остальной планете! Ведь тут в нетленности хранится то, что сыпалось из космоса на Землю в течении миллионов лет. Вот, например, когда-то в недалекой древности упал в Индии железный метеорит, и что? Небось и остыть толком не дали, тут же отволокли на кузню и перековали в колонну – сами можете в Дели съездить и посмотреть. То, что падало в Европе, пошло на ВИП-мечи и доспехи. Однако ведь не только метеориты с неба плюхаются… У Уэллса марсиане приземлились в Англии. Но ведь гораздо вероятнее их появление в более безлюдных местах – в амазонских джунглях, например. Но там, если пришельцы вовремя не превратятся в ушельцев, их сожрут крокодилы с пираньями, а сам корабль, будь он хоть из мифрила, в тамошнем гнусном климате быстро съест ржа. Если корабль сядет в Сибири – экипажем займутся комары и медведи, а кораблем – местные жители. Их хоть и немного, но они предприимчивые, лет за двести точно по гаечкам растащат. А вот в Антарктиде он может миллионы лет лежать в толще льдов!

То есть главное богатство пятого континента – древние льды! И чем древнее, тем дороже. Скажем, то, что до тысячи лет, вообще льдом не считаем. До десяти тысяч – это лед третьей категории, сильно уцененный. У норвежцев, кстати, скорее всего другого и нет. Далее, с возрастом от десяти тысяч лет до миллиона лед пойдет по второй категории, это уже сравнительно качественная вещь и стоить должна подороже. Ну, а первая категория – это возраст больше миллиона, и такой есть только у меня.

Я быстро записал свои озарения и отправил их ее величеству племяннице.

В середине февраля проездом к месту событий Петербург посетил Шлиффен, который еще из Германии телеграфировал, что хочет со мной встретиться, так что я лично встретил его на станции и отвез в Гатчинский дворец. Генерал сразу взял быка за рога:

– Господин канцлер, – сказал он, – я уже стар, и это моя последняя война. В то же время это первая в истории война нового типа – война моторов и миллионных армий, вооруженных автоматическим оружием.

– Насчет старости, – усмехнулся я, – так некоторые в вашем возрасте только начинали карьеру и заводили себе двадцатилетних девочек…

Это я не к месту вспомнил своего предшественника. Блин, нет чтобы ему сразу двух девочек завести – глядишь, и ухайдакали бы болезного еще до Берлинского конгресса… Вслух же продолжил:

– Но вообще-то ваша мысль понятна, я и сам собирался предложить вам перед фронтом слегка подлечиться.

– Спасибо. Не знаю, важно ли это, но хочу уточнить – я не прошу у вас молодости и еще одной жизни. Но эта война может затянуться, и я хотел бы иметь возможность работать столько, сколько нужно, не отвлекаясь на старческие недомогания и не думая, успею ли закончить начатое.

– Принято. Значит, так. Сеанс скорее всего будет завтра в обед. Сейчас – пройдите в отведенные вам апартаменты и постарайтесь думать именно о том, что вы мне только что сказали – то есть про работоспособность, про то, что самые вредные с вашей точки зрения болячки должны исчезнуть, и так далее…

Сеанс "туда-сюда" прошел буднично. Я завязал Шлиффену глаза и провел его в небольшую комнатку, где меня ждал Гоша. Пять шагов вперед – и мы уже в гостиной коттеджа на Торбеевом. Я включил комп, потом несколько раз ткнул курсором в некорректные кнопки, чтобы он похрюкал, затем достал из тумбочки фен и подул генералу в лицо сначала холодным, потом теплым, потом горячим воздухом. После чего взял генерала под локоть и через вновь открывшийся портал провел его в Гатчину. Два десятка шагов по коридору – и мы снова в моем кабинете. Я снял Шлиффену повязку с глаз.

– Вы знаете, – поделился он со мной, – такое впечатление, что я стал моложе лет на пятнадцать. Даже аппетит появился! Кстати, позвольте вопрос – говоря о том, что некоторые в моем возрасте только начинали карьеру и… э… ухаживать за девочками, вы имели в виду не себя?

– Нет, – рассмеялся я, – Горчакова. А насчет аппетита – через двадцать минут тут обед, и обещал быть его величество. Не составите нам компанию? Тогда посидите вот здесь на диване, после сеанса нужно немного покоя, а я вас минут на десять покину.

– Можно ж было догадаться, – корил я себя по дороге в "Дом", – что после лечения у дедушки возникнут забытые потребности, тем более что я и малость заострил на этом его внимание перед сеансом… Но ничего, импровизации у Танечки обычно получаются неплохо.

Изюминкой обеда было блюдо из сублимированных продуктов – в данном случае картошки и мяса. Для большего впечатления исходные, почти невесомые пакетики были поданы тоже. Производство сублиматов недавно наладил Иркутский консервный завод, и теперь пайки нового образца начали поступать в войска.

– Суточная норма для бойца весит сто грамм, – пояснил я, – для готовности содержимое пакета надо вымочить и разогреть.

Услышав это, Шлиффен отодвинул тарелку с супом и в три присеста умял второе, потом прислушался к своим внутренним ощущениям, довольно кивнул и сказал:

– Весьма и весьма неплохо, но на сутки может оказаться маловато.

– Так ведь то, что вы съели, весило сорок грамм, – пояснил я.

– И насколько такие продукты дороже обычных?

– В несколько раз. Так что для сидения в обороне лучше использовать нормальную еду, а вот при глубоком наступлении или снабжении частей, оказавшихся в окружении, это будет то, что надо.

Гоша с задумчивым лицом ковырял вилкой в своей порции. Судя по всему, величество прикидывало, под каким бы предлогом накормить этим своего министра двора барона Фредерикса. Ибо надоел он всем в Зимнем хуже горькой редьки, но не гнать же столь заслуженного и ни разу даже в мыслях не отклонившегося от генеральной линии человека только за то, что он непроходимый дурак!

– Как начнется война, – посоветовал я Гоше, – можно устроить большой патриотический обед. А я за это время найду в окрестностях Питера часть, где солдат кормят хуже всего, и пусть эти повара из своих продуктов и готовят блюда к тому обеду. Будет, так сказать, пример единения с народом. Ну, а чтобы он получился поосновательней, можно будет проследить, чтобы кто не надо перехватить помимо стола ничего не мог…

– Я думал, – рассмеялся Шлиффен, – что только его величество кайзер склонен к таким шуткам. Скажите, не вы ли его научили?

– Мы об этом даже не знали, – пожал плечами я, – но чего же тут удивительного, если хорошие мысли приходят в голову сразу нескольким умным людям?

Сушеные в вакууме продукты появились у нас в общем-то случайно. В Георгиевске не так давно было сделано две установки вакуумного напыления по заказу моторного завода, и по результатам их использования было решено загрузить данной продукцией только что построенный Таганрогский станкостроительный завод. А он, туды его в качель, пошел гнать брак… В общем, к моменту появления первой рабочей установки в наспех сколоченном сарае уже стояло десять нерабочих. Ну, я и вспомнил молодость, когда, будучи лаборантом в Институте кристаллографии, готовил такое мясо на списанной вакуумной установке – ибо в то время я ухаживал за девушкой, увлекавшейся горным туризмом. Так что теперь Таганрог продавал свой брак в Иркутск, а склады постепенно заполнялись субстанцией, по виду более всего напоминавшей крысиные какашки.

Для поездки к месту событий и в качестве места проживания там Шлиффену был подан бывший мой поезд – тот, в котором я ездил в Порт-Артур. И на следующий день этот состав тихо, без всякой помпы отошел от станции Гатчина, взяв курс туда, где он один раз уже был. А я, проводив генерала, вернулся в свой дворец, где пора было провести один небольшой эксперимент.

Он состоялся в подвале, где я иногда, озверев от всякой бумажной тягомотины, отдыхал душой с какими-нибудь инструментами в руках. В последний раз я развлекался тем, что из обломков лазерного дисковода и такой же указки соорудил довольно мощный гибрид. Сегодня по моему указанию в подвал был притащен баллон с водородом, а с кислородом он там и раньше был.

Я включил вентиляцию, убедился, что действительно началось движение воздуха, и, достав из стола воздушный шарик, чуть пшикнул в него кислородом. Затем нормально надул водородом и прошел в другую комнату, где шарик был отпущен.

. Он неспешно взлетел к потолку, качнулся там несколько раз и затих. Я взял свое творение, подключил питание, нажал кнопку… Вспыхнул бледно-красный луч, кончавшийся ослепительной точкой, и, когда она уперлась в шарик, тот взорвался.

– Вот так, – сказал я себе, отключая провода, – пора Толстого, который хоть и граф, но без бороды и вообще вменяемый человек, сажать за "Гиперболоид инженера Гарина", иллюстративный материал уже есть.